roommates: relationship psychology

Фушигуро не знал, кого и что следовало благодарить за его быстрый метаболизм, отлично справляющийся с переработкой абсолютно любой срани, что он периодически вливал в себя последние года четыре, но факт оставался фактом: он очень редко сталкивался с похмельем, корчась от телесных мучений только тогда, когда, как бы сказала Нобара, не так сошлись звёзды. Ну, он думал, что редко, потому как несчастные случаи алкогольной интоксикации стирались с его жесткого диска так же легко, как и результаты неудавшихся экспериментов в коррумпированных учреждениях. Он до сих пор помнил, как его штормило на следующий день после того раза, что стал началом их плодотворного сотрудничества с Сукуной, поэтому был несоизмеримо рад отсутствию тех же симптомов утречком после встречи у Кугисаки. Медленно выныривая в реальность, Мегуми своим заторможенным сознанием в первые несколько секунд ошибочно думал, что проснулся в общежитии, но мягкость постели, её ширина, абсолютная тишина вокруг, наглухо закрытые плотные шторы и Сукуна под его рукой исправили искаженное восприятие, и Фушигуро редко когда настолько сильно радовался своей неправоте.  Растрепанные волосы Рёмена щекотали его лицо, будто бы нагло пытаясь намекнуть, что ему стоило перекатиться на свою сторону кровати, но Фушигуро был слишком упрямым, чтобы вестись на такие дешевые уловки. Тем более, помимо мелких неудобств, он извлекал из ситуации весомые плюсы в виде живой человеческой грелки, роль которой исполнял Сукуна, не выражая ни малейшего недовольства. Да и ничего другого, по сути, тоже, потому что, если уместно было судить по редким глубоким вдохам, он до сих пор спал, и именно этот элемент композиции под названием «пробуждение города» озадачил Мегуми больше всего. Ладонь Фушигуро, перекинутой через туловище руки, была зажата между подушкой и щекой Рёмена; правая нога Мегуми, подогнутая в колене, покоилась на левой ноге Сукуны, вытянутой на всю длину; под головой Фушигуро не было подушки, но он чувствовал её затылком, лежащую ближе к краю, как ненужный аксессуар; простынь под левой ногой неприятно сбилась в волнистый комок; левое плечо слегка ныло из-за нагрузки в виде собственного веса и почти что неестественного излома, а предплечье той же руки было в состоянии предсудороги. Нужно было выпить воды. И отлить. И почистить зубы. И выяснить, что за глухой скребущийся звук начал исходить из-за двери. И размять спину. И никогда в жизни не покидать кровать, оставаясь лежать с Сукуной до тех пор, пока они не срастутся. И прекратить заниматься дуристикой и аккуратно высунуть ладонь из-под головы Рёмена, тратя все свои усилия на то, чтобы его не разбудить. Да, это был прекрасный план.  Прекрасный план, нуждающийся в скорейшем исполнении хотя бы для того, чтобы не начать конвульсивно дергаться, пытаясь вернуть жизнь в отмирающую, другого слова и подобрать было нельзя, конечность. Затаив дыхание для большей концентрации, Мегуми неразрывным движением плавно, насколько это было возможно в его сонном состоянии, выдернул ладонь и, набрав немного воздуха, снова замер, проверяя, не привело ли его копошение к необратимым последствиям. Не привело. Сукуна все также безучастно сопел, а Фушигуро, перекатившись на спину, продолжал вести себя так, будто отыгрывал роль шпиона, которому ни в коем случае не было позволено оказаться пойманным. — Нет, малышка, ты пришла не по адресу, — превратившись в совершенно беззвучный субъект и добравшись на носках до двери, Мегуми, как только приоткрыл её, сразу же мягко остановил стопой Тучу, которая, очень резво отреагировав на его появление, хотела забежать в комнату. — Прекрати, — тихий шепот преобразовался в возмущенный моментально, когда кошка, на секунду замешкавшись от такого беспардонного жеста, села на задние лапы, а передние, обнажив когти, сомкнула на его голени. — Хватит, — выскользнув в коридор, у Фушигуро появилась возможность чуть громче заявить о своих претензиях, но Туча, неожиданно ласково боднув его головой и гибкой змеей проскользнув между ног, коротко мяукнув, разрушила его сердитую линию поведения. — Твоя хитрость со мной не работает, — что было самой настоящей ложью, потому что Мегуми прямо сейчас был готов упасть на колени, чтобы её погладить, купить ей самые лучшие игрушки, отдать все запасы влажного корма и заставить Тоджи переписать на нее дом. Такой порыв невозможно было объяснить ничем другим, помимо наличия колдовских способностей у этого самобытного шерстяного шара. — Ты сегодня уже ела? — вряд ли, конечно, Туча могла понять его вопрос и воспринять звук его голоса не как назойливый шум, неуместный в её владениях, но проблеск понимания в её глазах присутствовал, когда она подняла голову вверх и ещё раз мяукнула. Так же, как и она не понимала его, он не смог разобрать её лепет, решив принять его за отрицательный ответ и, выпутав ноги из её ловушки, пройти на кухню в её гудящем сопровождении, чтобы закрыть свои обязанности в роли её хозяина одним махом. — А где твой непосредственный подчиненный? — широко зевнув и открыв тумбочку, в которой хранилось по меньшей мере восемь видов кошачьей еды, витамины и другие препараты первой необходимости, если она вдруг почувствовала бы себя плохо, - словно от двадцатичасового лежания на спинке кресла кому-то могло бы стать плохо - Мегуми распечатал одну из упаковок и, не услышав ответа, пожал плечами и выдавил еду в миску. — Если увидишь его, передай, что я пошел спать дальше. И наругай его, если ему вдруг взбредет в голову шуметь. Можешь даже укусить. Его разморенное тело и сознание отказывалось совершать действия, труднее чистки зубов и безмолвного наблюдения за своим отражением в зеркале, во время которого он отметил, что выглядел куда свежее, чем мог бы быть, поэтому, закончив все дела и прислушавшись к тишине в доме, Мегуми пошаркал обратно, по пути снова ставя себя на беззвучный режим. Уверенность в том, что у него получилось бы заново унестись в мир грез, была равна нулю, но и так бестолково упустить возможность пообжиматься с Сукуной, списав это потом, если возникли бы вопросы, на бессознательный бред, не мог себе позволить. Он отодвинул край шторы в комнате. Серое небо встретило его с той же хмуростью, что и была на его лице. Он закрыл штору. Неподвижное тело Сукуны привлекало его гораздо больше, чем снова собирающийся дождь, и он принял непоколебимое решение залезть обратно на кровать и попытаться улечься в ту же позу, из которой собирал себя, как конструктор, десять минут назад. Первый этап был пройден. Вторым на очереди стало задание засунуть ладонь под подушку Рёмена, но, как ни странно, это оказалось сделать гораздо сложнее, чем её оттуда доставать. Блядство. Он отбросил эту идею подальше, все ещё намереваясь не тревожить Сукуну и дать ему поспать столько, сколько тому было необходимо, поэтому просто оставил свою руку лежать поперек его тела, сумев протиснуть пальцы в пространство между постелью и его грудной клеткой. Феерическая удача. Более-менее удобно умостившись, Мегуми напряг предплечье, придвигая Рёмена ближе, и полностью расслабился. Сукуна под его телом был тёплым, как живот Тучи, когда она, свернувшись в шар, весь день была занята отдыхом, что благоприятно повлияло на увеличение шансов отключиться на пару часов, перед этим ещё и обмусолив события вчерашнего вечера, эксплуатируя их в качестве убаюкивающей колыбельной.  — Доброе утро, — Мегуми не стал среди ночи - или сколько вообще было тогда времени - разыгрывать спектакль с проникновением в свой же дом, а, около минуты покопавшись в замочной скважине и для уверенности толкнув дверь плечом, ввалился в коридор, сразу же врезаясь в настороженного батю, очевидно, поджидающего явно не своего сына с другом, а бесстрашных, придурошных грабителей.  — Мегуми, — Тоджи, приглядевшись к нарушителям своего покоя, в миг сдулся, опуская руки, которые… приготовил для самообороны? Боже, что вообще здесь происходило? — Сейчас двенадцать часов ночи, сынок. — Тогда доброй ночи, — Мегуми широко улыбнулся, демонстрируя вежливость и наигранную вину за столько внезапное беспокойство. — Ты почему не спишь?  — Ты это спрашиваешь, чтобы меня наругать? — отец невпечатленно обвел их двоих взглядом и по какой бы то ни было причине, отсканировав всё, что ему было нужно, скрестил руки перед собой и смягчил лицо, прекращая выглядеть, как наемный убийца.  — Да, — Мегуми дернул замок куртки, с характерным звуком растегивая её, и, не успев снять, переключил внимание на засохшую полоску дождевой грязи на рукаве, которым он оттирал штаны Сукуны. — Я не знаю, кто это, кстати. Подобрал бедняжку на улице. Он стоял в луже и горько плакал, я не смог пройти мимо, — Фушигуро почувствовал почти невесомый пинок в спину после своих слов, а потом увидел, как Рёмен протянул руку бате, которую тот пожал.  — Привет, Сукуна. Он тебе еще не надоел своими шутками? — Добрый вечер, — Рёмен стащил кроссовки, наступая носками на задники, и отодвинул их ногой к стене. — Я вызвался добровольцем, чтобы он мог потренировать на мне свой юмор, а потом поехать в мировой тур с ошеломительной стендап программой. Поэтому приходится терпеть. Мегуми, по правде сказать, вообще в тот момент не планировал больше разговаривать с этим наглым лжецом, который, прежде чем наконец-то закончить их внезапную ночную прогулку и дойти до дома, хитро ляпнул после поцелуя что-то типа «так что, может, все-таки в кусты быстренько заскочим?», чем и раскрыл всё своё враньё о том, что он нихера не помнил. Всё он, блять, помнил. И за это ему ещё предстояло ответить. А ещё за то, что Фушигуро в очередной раз подловил его на том, что, открывая ему свои дебильные и стыдные стороны, тот не делился ничем подобным в ответ и выкручивал диалог таким образом, что окончательно запутывал Мегуми, раздражение которого начинало говорить за него быстрее, чем здравый смысл. — Насыпь ему какой-то похлебки и предоставь ночлег, — Фушигуро прошёл вперед, оставляя их двоих в прихожей, но остановился, занятый изучением вечернего отцовского досуга. — Кто на этот раз будет драться? — Фушигуро завис в коридоре, зайдя в гостиную лишь наполовину, и залип на экран телевизора, в крутящемся по которому шоу завязывалась какая-то подозрительная сцена. — У этих двух женщин с начала сезона вечно какие-то проблемы между собой. Плохо, конечно, так говорить, но я надеюсь, что вот эта, со светлыми волосами, даст понять второй, что та неправа. Любым способом, — Тоджи отодвинул Мегуми в сторону и прошёл в комнату, занимая своё законное место на диване.  — Согласен. Фу, я её первый раз вижу, а мне уже хочется, чтобы ей воздали по заслугам, — Фушигуро снова ощутил, как его теснят в дверном проеме, и не придумал ничего лучшего, чем для галочки пнуть Рёмена локтем в руку.  — Неожиданно, но мне тоже. От неё чем-то неприятным веет.  — Мгм, — Мегуми с батей одновременно согласно замычали, и Сукуна, воспользовавшись отвлечением, схватился пальцами за бок Фушигуро, сдавливая. Больно, сука.  — Мы будем ставить деньги на них? — Мегуми решил, что просто внесет эту выходку в список вещей, для которых он должен будет придумать месть в будущем, и со спокойной душой пропустил порыв вредности Рёмена мимо.  — В этом доме любые азартные игры запрещены, ты же знаешь, — да, примерно со средней школы, когда Фушигуро приводил своих одноклассников в гости и обыгрывал их в шахматы каждый ебаный раз, - нет, ну серьезно, они сами велись на его одинаковые уловки - обменивая свою победу на их карманные деньги, за что потом Тоджи приходилось иметь дело с родителями этих самых бедняг.  — А фокусы? — Мегуми знал ответ, но подготавливал почву для шутки.  — Тоже, — Тоджи озадачено взглянул на него, прежде чем ответить, но отвернулся, так как заварушка на экране продолжала набирать обороты.  — Сукуна, — Мегуми с абсолютно безэмоциональным лицом взглянул на Рёмена, которого от впадения в спячку отделяло минуты три, — на выход. — Пошёл ты. — Знаешь ли, не в моем стиле пререкаться с отцом. Он сказал нет, значит, нет. — Кому ты чешешь, сынок?  — Мне почему-то кажется, что ты лет с тринадцати вообще никого не слушал. — Лет с двух, если меня память не подводит, — уточнения были лишними, к слову.  — Да, с нуля. Чего это вы так меня недооцениваете? Я сразу родился с претензией к миру, — и если уж речь зашла о претензиях, то у Мегуми тоже было что сказать. — Я, кстати, с мамой говорил на днях, и она тебя сдала. Ты зачем ей рассказываешь, что я посуду не мою? Это очень и очень некрасиво с твоей стороны. — Хорошо, сынок, я больше так не буду. Обещаю. — Ты не будешь ей больше на меня жаловаться? — Не буду. Я теперь буду ей просто фотки полной раковины отправлять. — Мгм, значит, в следующий раз, когда она приедет, я на ее телефоне заблокирую твой контакт. — Ну, и тогда ты точно выхватишь от меня, — батя указал пультом в направлении Мегуми, предупреждающе покачивая им в воздухе.  — Всё, мы тебя не будем отвлекать больше, если кто-то решится ломать друг другу лица, засними на видео, пожалуйста, — потому что в интернете он уж точно не стал бы искать этот выпуск ради минутной потасовки.  — Вы идете в комнату? С Сукуной? — Тоджи как-то сильно уж хмуро свел брови, серьезно и в упор смотря на Мегуми. — Ты забыл про правило под номером пять? — Что?.. — Фушигуро непонимающе застыл в пол-оборота.  — Ты думаешь, если тебе двадцать лет, то эти правила не работают? — этот тон отцовского голоса Мегуми часто слышал, когда проёбывался по всем фронтам, и сейчас его буквально бросило в дрожь, потому как, видимо, глупый мозг ещё не забыл, какого было быть наказанным.  — Пап… — Боже, это даже веселее, чем было в те моменты, когда ты действительно получал за дело, — Тоджи начал безостановочно смеяться, отворачиваясь к телевизору. — Спокойной ночи, ребята. Ну и что это вообще было?  — У меня только что, кажется, сердце остановилось на пару секунд, — Мегуми, чтобы отвязаться от ощущения детской жути, в состояние которой его загнал отец парой фраз, быстро пошёл в направлении своей комнаты, буквально убегая.  — У меня тоже, — ну, и когда тебе говорят что-то таким голосом, как это сделал Сукуна, не остается причин не верить человеку. — Я так понимаю, правило номер пять это что-то типа «не оставаться в комнате наедине и с закрытой дверью»? — Это третье. Пятое «не оставлять на ночевку тех, с кем ты не просто дружишь».  — Оу, — Сукуна понятливо кивнул головой, — оу, — но, осознав весь смысл фразы, повторил свой возглас, делая больший акцент и корча многозначительное лицо. — А мы с тобой не только дружим? — Конечно, нет. Мы же с тобой соседи, — Мегуми ехидно хмыкнул, широко открыв глаза, и полез в шкаф, чтобы предоставить Рёмену сменную одежду, потому что в том, в чём он ходил весь день, он бы его точно не пустил в свою постель. Был, конечно, ещё один вариант решения этой проблемы, но отец бы не понял таких движений. — Тебе дать шорты или штаны? — Шорты, — Фушигуро в последний момент увидел, как Рёмен собрался завалиться в уличных вещах на хоть и застреленную, но всё же кровать, успев предотвратить это вопиющее безумие.  — Нет, — быстро вытянув руку вперед, Мегуми ухватил Сукуну за свитер, потянув на себя, и тот, как тряпичная кукла, поддался этой манипуляции, даже не попытавшись увернуться. Мда, рефлексы в пьяном виде у него были ужасающими. — Ты сначала пойдешь в душ, а только потом ляжешь спать. — Как скажешь, — Рёмен уложился щекой Фушигуро на плечо, повернув голову в сторону шеи, и Мегуми услышал что-то, подозрительно похожее на сопение. — Давай, пошли, — Сукуной было легко управлять в таком состоянии, но алкоголь, к сожалению, не уменьшил его вес, который усложнял задачу дотащить его, если придется, в ванную. — Успокойся, — Рёмен весело фыркнул, выкручиваясь из рук Фушигуро, случайно задевшего его ребра во время придания ему вертикального положения, а не полулежания на собственном теле, и, выхватив футболку с шортами, небрежно закинул их себе на плечо. — Веди меня. — Может, ещё на спине донести? — А что, хорошая идея. Разворачивайся, — отмахнувшись от придурковато-настойчивых заигрываний Сукуны, Мегуми захлопнул шкаф и дергано кивнул этому выпившему дурачку, чтобы тот следовал за ним. — Смотри, здесь мыло, здесь шампунь, — Фушигуро пальцем показывал на бутылки, стоящие на полке, решив быстренько ввести Рёмена в курс дела и уйти, пока он будет мыться, проверить, свежим ли постельным бельем заправлена его кровать, — гель для душа, — поиски зубной щетки Мегуми мысленно оставил на утро, чтобы не тратить время ещё и на это, ведь если Сукуне вдруг резко приспичит почистить зубы, он всегда их может просто прополоскать с пастой. Не велика потеря. — Я вижу, здесь и гей для душа присутствует, — Рёмен смазано хмыкнул, потирая лицо одной ладонью, очевидно, поняв, какую нелепую шутку только что сказал вслух. — Я сделаю вид, что не слышал этого кошмара, — ужас, захвативший Мегуми от настолько странного прикола, - ещё и в исполнении блядского Сукуны - парализовал его на пару секунд, которые показались ему вечностью. Надо же было так напиться.  — Ты не останешься? — Рёмен присел на край ванны, очевидно, потеряв всякую уверенность в устойчивости своих ног, смотря на Фушигуро снизу вверх, что, честно сказать, было не так уж и легко вынести. Нельзя было нажираться в слюни, отвратительно шутить, а потом, скорее, случайно, нежели намеренно, строить из себя невинного мальчика с влажным блеском и беззащитностью в глазах. Просто нельзя и точка.  — Нет, у меня батя в другом конце дома. — Мелочи, — он не вёл себя, как человек, намеревающийся продавливать свою линию, да и Мегуми прекрасно догадывался, что он бы не стал творить глупости, но легкое напоминание было не лишним.  — Нет, Сукуна, не мелочи, — Фушигуро, для легкого заземления потрогав махровое полотенце в руках Рёмена, в которое тот вцепился, как в спасательный круг, наклонился к нему и уверенно чмокнул в губы. Сукуна, вытянув шею, чтобы не терять так быстро контакт, остался прижатым к нему ещё на пару секунд, но, открыв глаза и быстро проморгавшись, отодвинулся, расплывшись в пьяной улыбке. — Пожалуйста, не навернись. Я буду в своей комнате, — Мегуми не хватало ровно полстакана, который успешно переработался его молодым организмом, пока они шли по сырой улице, чтобы подхватить идею Сукуны и совершить что-то, за что в дальнейшем ему было бы стыдно до красноты, и он оказался доволен подобным исходом, как никогда бы, наверное, не был при других обстоятельствах. Всё должно было оставаться в рамках дозволенного. Даже если собственный член заинтересованно и неспешно просыпался в плену плотной ткани джинс. — Я недолго, — Рёмен опасно пошатнулся, вставая и пытаясь избавиться от свитера, что весь вечер провисел на спинке дивана, и футболки, что пробуждала в Мегуми не самые приличные мысли, но с небольшой заминкой выровнялся, прищурив глаза. — Ты собираешься подглядывать? — Думаю, оставлю это на следующий раз. — Как ты там обычно говоришь? Записал в свою картотеку?.. Ну, короче, что-то подобное. Так вот знай, что я это сейчас сохранил именно туда, — он притронулся указательным пальцем к своему виску, несколько раз несильно постукивая. — Так что у тебя не получится слиться. — Хорошо, договорились. Я тебя оставляю и жду в комнате. Если возникнут проблемы, можешь крикнуть, батя все равно не спит. — А Туча? Я её не видел сегодня. — А Туча, наверное, спит, но все мы переживем, если она на пару минут прервет своё единственное ежедневное занятие. — Это так жестоко, — Сукуна, сначала растерявшись, куда бросить свои шмотки, которые все же стянул в присутствии Мегуми, оставшись в штанах, с непонятной претензией всучил их Фушигуро, начиная расстегивать ремень. Так, уходить надо было прямо сейчас.  — Да, наверное. Быстро выйдя за дверь и захлопнув её за собой, Мегуми, только услышав, как щелкнул замок изнутри, вернулся к себе, в легкой панике осматривая комнату на предмет лишних вещей, мусора и какой-то слишком личной срани, которая могла бы его скомпрометировать. Вряд ли Сукуна в своём состоянии стал бы организовывать проверку на чистоту, доёбчиво проводя пальцем по всем поверхностям, чтобы отыскать пыль, или начинать лазить по шкафам, засовывая свой нос туда, куда ему не разрешали, но Фушигуро не был бы Фушигуро, если бы заранее не перестраховался, подготовившись к любому исходу. Честно сказать, Рёмен в любом состоянии очень маловероятно захотел бы провернуть такие штуки, но, следует повториться, Мегуми было важно не упасть в грязь лицом. Хотя бы перед собой. Хотя бы за постельное белье двухнедельной давности, которое сейчас начало казаться ему несколько грязным, что он вложился в пару десятков секунд, стягивая его с кровати и бросая на нижнюю полку шкафа. Оставалось одеть новое и не забыть завтра утром оттащить старое в стирку. Желательно, пока Сукуна будет спать. Нужно ли было поставить будильник на пять утра, чтобы не проспать момент пробуждения Рёмена? Или нужно было не ложиться вовсе? Какой же абсурд.  — Ты бегал? — Сукуна остановился на пороге, хаотично вытирая голову и выглядя при этом гораздо бодрее. Душ всегда работал безотказно. — Да, спорт это жизнь, — Мегуми успел провернуть все свои тревожные штуки, закончив ими себя отвлекать буквально за минуту до прихода Рёмена, поэтому да, скорее всего, он выглядел слегка потрепанным. — Всё нормально? — Да, я хочу спать, — он указал на полотенце, молчаливо спрашивая, куда его убрать, и, получив от Фушигуро ответный кивок в сторону кресла, бросил его туда как попало. Оно точно останется сырым к утру. Мегуми был, блять, просто на все проценты в этом уверен. — Я, если честно, не привык ночевать у кого-то, — и это не то чтобы было открытием для Фушигуро, потому что он лично становился свидетелем поздних возвращений Сукуны в общежитие, даже если время на часах близилось к раннему утру. Его можно было понять, ведь Мегуми имел примерно такие же принципы, которые не позволяли ему расслабиться на чужой территории, ещё и с малознакомым человеком. И хоть Фушигуро не знал, какая причина была непосредственно у Рёмена, он не стал об этом спрашивать, вовлекая логику в мыслительный процесс, которая подсказала ему, что, если бы Сукуна хотел рассказать, он бы это сделал.  — Я могу уйти спать на диван, — разыграть карту порядочного джентельмена было, на самом деле, последним, что Фушигуро от себя мог ожидать, поэтому то, как Рёмен прыснул на его слова, было очень понимаемо. — Да, и следующий наш секс случится только после свадьбы. — Чьей? — Нобары и Джунпея. — Ой-ёй, надо бы написать ей завтра, чтобы не затягивала, — Мегуми отошел в сторону, пропуская Сукуну, плашмя завалившегося на кровать, - Фушигуро не стал бурчать по поводу того, что она могла нахуй треснуть от такой выходки, потому что использовал самоконтроль - и залез вслед за ним. Экстренная уборка настолько утомила его всё ещё пьяную голову, что мысль о душе была мучительной и почти что смертельной. — На диван он пойдет, блять, спать. Что за гений, господи, — Рёмен повторно засмеялся, взбивая подушку, — мы сейчас буквально, как в тропе от ненависти до любви. Правда, из атрибутов только одна, случайно оказавшаяся кровать на двоих. Не хватает ещё, чтобы это все в каком-то замызганном отеле происходило. — И чтобы мы с тобой были на задании, на которое нас обоих назначили тоже совершенно случайно.  — Подеремся, чтобы оправдать ненависть? Или нежно потрахаемся, чтобы оправдать второе? — Думаю, свидетелем ни первого, ни второго отец не захочет быть.  — Ты все время забываешь об ещё одном возможном свидетеле. Меня это расстраивает, — Рёмен перекатился к самой стене, чтобы достать из-под себя одеяло, и, преодолев это испытание, накрыл себя им по самую голову, умащиваясь, раза четыре меняя свое положение и в конце концов оставаясь лежать на животе, подогнув одну ногу выше. — Я завтра буду целый день с ней баловаться. Это чтобы ты заранее знал. — Ты завтра свободен? — Мгм, — Сукуна одним лишь мычанием смог передать то, насколько довольным он был от этого факта.  — То есть, вообще никакой работы? — Мгм, — Мегуми слышал, как Рёмен улыбается.  — И ни одного клиента? — Мгм, — он растянул звук, почти что натурально - ох уж эти каламбуры - постанывая, и начал тереться бедрами о постель, — продолжай, я уже близко.  — Идиот, — Фушигуро мягко засмеялся, фыркая через нос, — я тебя могу обнять?  — М-м-м, ты можешь, да, — он резко откинул с себя одеяло, усилив веселье Мегуми, и поерзал на простыни, подползая ближе к середине и, следовательно, к Фушигуро. — Если бы я знал, что… — вторая часть предложения заглушилась и потерялась среди шороха одеяла, которое он заново накинул на них двоих, заводя руку Мегуми за спину, чтобы подбить его под него.  — Что, если бы ты знал? — Если бы я знал, что ты спросишь, Мегуми, спросишь о том, можно ли меня обнять при подобных обстоятельствах, то раньше наворотил бы таких же коктейлей. — Думаешь, с пивом такое не работает? — Блять, ну явно не мне тебе рассказывать, что мы с тобой после пива не обнимались, — он отвернулся к стене и взял руку Фушигуро, перебрасывая через себя, а потом зажимая её между своим предплечьем и грудной клеткой. — Мы с тобой обнимались после того, как меня чуть приступ не добил, — Мегуми подполз ещё ближе, буквально вжавшись телом в спину Рёмена. Его волосы пахли шампунем Фушигуро, и Мегуми слегка расстроился по этому поводу. У него были на это свои причины.  — Не, такой способ мне не подходит, — Сукуна вытянул левую ногу, подогнув правую к животу, тем самым давая возможность Мегуми ещё больше навалиться на него. Фушигуро не обнимался с людьми. Но сейчас ему было необходимо сделать это так, чтобы ни у кого не осталось вопросов о том, чем они вообще занимались. — Хочешь, я с понедельника начну издеваться над всеми, кто в тот день тебя доебал? Ну там, газлайтинг, запугивание, прививание чувства стыда и вины, убеждение в том, что их никогда не любила мать?  — Поверь, я сам без проблем справляюсь, — момент с тем, что в тот день главным по доебам был именно Рёмен, упустилось из виду.  Мегуми привык к темноте, из-за чего ему стало доступно рассматривать затылок Сукуны, всё ещё о чем-то болтающего. С каждой следующей фразой смысл его предложений утекал, вероятно, мешаясь с количеством алкоголя в его крови, поэтому Фушигуро не вникал, а просто слушал. После душа волосы за ушами Рёмена крутились, и не потому, что были от природы вьющимися, а просто из-за полотенца, которым он взлохматил себе голову и не расчесался после. Он шевелил стопой и ковырял свободной рукой стену, лепеча какой-то несвязный бред.  — Ты никогда не спрашивал у меня, нравишься ли ты мне, — м?  — М? — Ты никогда не спрашивал у меня, нравишься ли ты мне.  — Ты с другой планеты упал? Ты думаешь, я у каждого человека спрашиваю, нравлюсь ли я ему? — А как тогда ты знакомился с парнями? — Я просто знал это, я не спрашивал. — Хм, какой интересный и самоуверенный способ, — Рёмен хмыкнул, засовывая пальцы под подушку, и ушёл в своих размышлениях совершенно не в ту сторону, в которую следовало бы. — Помнишь, я одним утром говорил о том, что у меня есть как минимум один сценарий, по которому нам придется видеться и после учебы? — Нет, Сукуна, ты не будешь это говорить, потому что ты пьяный и глупый, — Мегуми был слишком уставшим, чтобы распаковывать всё это прямо сейчас, поэтому он выдернул свою руку из-под тела Рёмена и закрыл ему рот ладонью, буквально в ту же секунду чувствуя, как тот разомкнул губы и, прижав своей рукой его руку к лицу ещё плотнее, делал… что-то.  — Ты пытаешься меня укусить? — Мгм, — ну, его старания заслуживали похвалы. Однозначно. Ведь для того, чтобы так усердно пробовать сомкнуть зубы на плоской поверхности, нужно было иметь нешуточную мотивацию.  — Всё, ладно, я отпускаю. Только без глупостей, — Фушигуро, прекратив свою экзекуцию, вытер влажную середину ладони о плечо Рёмена и, не ощутив никаких изменений в его поведении, возобновил объятия, надеясь, что этот ненужный порыв откровений уплыл туда же, куда и его способность связно говорить. — Ты вообще-то запорол мою шутку, подонок, — Рёмен, чтобы показать всю степень возмущения, ущипнул его за локоть, на что Мегуми, вжавшись лицом в затылок, рассмеялся.  — Гври штку.  — Та бля, момент испорчен, это сейчас будет звучать по-уёбски, — он прямо-таки мученически вздохнул, но нашёл решение. — Так, заново. Помнишь, я одним утром говорил о том, что у меня есть как минимум один сценарий, по которому нам придется видеться и после учебы? — Да.  — Я имел в виду долг. — Что? — Ну, если я возьму у тебя в долг большую сумму денег, то мы будем должны общаться и дальше, пока я тебе не отдам всё до копейки. — Долго придумывал это? — Все это время, пока лежал. — Какой ты забавный. — Мы оба вообще-то.  — Да, мы оба, — Рёмен пытался ещё что-то ответить или возразить, но его язык перестал его слушать от слова совсем, и Фушигуро подумал, что тот окончательно уснул. — Мегуми. — М? — Ты меня чмокнул в ванной. — Тебе приснилось. — М-м. — Мгм. — М-м. Ты это сделал. — Ладно. Я это сделал, — ранее выбранный способ жизни на ближайший месяц или, если повезет, хотя бы на полгода, именующий себя «оправдывай себя перед самим собой любыми методами, но только не загоняй снова в ловушку», показывал эффективные результаты. Страшно было только от того, насколько далеко и глубоко он мог его завести.  — Мегуми. — Что? — Ты меня чмокнул в ванной. — Я тебя услышал и с первого раза. — Но понял ли? — Понял. — Мегуми. — М? — Ты можешь делать так чаще. — Понимать? — М-м. — Хорошо. — Доброй ночи. — До завтра.  — До завтра.  А потом, лежа и прислушиваясь к тому, как Рёмен сопел, изредка дергаясь во сне, Мегуми пытался дышать и не поддаваться панике, поскольку чувств было настолько много, что он бы не удивился, если бы обречено разрыдался прям там, а потом вытирал бы слезы прямо о затылок Сукуны, чтобы отплатить этому болвану за всё.  Что ж.  По крайней мере, именно так он всё и запомнил. Ну, не факт, что какие-то детали не были упущены или перекручены, но по-другому он бы все равно уже не смог воспроизвести ночные события, ведь Рёмен, мирно спящий почти под ним, отвлек его от копания в своей, как тот выразился вчера, картотеке, меняя свои глубокие и редкие вдохи на более поверхностные и частые. Он, кажется, просыпался. Мегуми не понимал, что ему лучше было бы сделать: продолжить использовать Сукуну, как удобную подушку, - нет, вы не понимаете, он реально казался по-комфортному мягким и теплым - или отползти в сторону, не мешая окончательно приходить в себя, но его желания, честно сказать, больше склонялись к первому варианту. А ещё Фушигуро придумал, как он посчитал, отличный план, чтобы помочь Рёмену не уплыть от него назад в бесплотный мир беспоследственной потери сознания, тем самым обрекая его на неясно сколько часов одиночества и - вообще не смешно - руминации. Он отодвинул своё лицо от затылка Сукуны немного назад, чтобы иметь хотя бы какое-то пустое пространство для дальнейших действий, и легко поцеловал его в верхние позвонки, чувствуя, что его метод работает. Само собой, он не был отпетым придурком, который стал бы кричать с самого утра или пихать в спину спящего человека для более бодрого пробуждения, поэтому был доволен собой и своим выдающимся мозгом.  — Что это за звук? — Рёмен поежился после очередного касания к шее, мелко вздрогнув, и Мегуми не смог подавить улыбку от такой реакции.  — Туча пытается проломить двери. — Она голодная, — голос Сукуны хрипел и звучал так, будто у него был заложен нос.  — Я её уже кормил. И, уверен, батя это делал до меня. А, может быть, даже и после. Не волнуйся, эта леди ест за троих. — Она всё равно выглядит великолепно, — Рёмен зевнул, сжимаясь всем телом и медленно расслабляясь. — Когда ты успел её покормить? — Когда проснулся. — А когда ты проснулся? — Часа полтора назад. — И что ты делал всё это время? — Лежал здесь. Охранял твой сон. — Ты плохо выполнил свою работу, потому что мне приснилась какая-то дуристика. — Это я настраивал тебе каналы, прости. — В следующий раз не переключай меня с черного экрана, — Сукуна как-то нехотя выпрямил вторую ногу, сбрасывая с себя Мегуми, и перевернулся на спину, когда Фушигуро, отодвинувшись, освободил ему место. — Я хочу воды, а ещё мне нужно отлить.  — Вам повезло, что наш мотель обустроен в соответствии с вашими нуждами.  — Который час вообще? — Понятия не имею. Я не знаю, куда я вчера дел свой разряженный телефон, а твой я искать не стал. — А часы? — Высаженные в ноль. — И мои тоже? — Мгм. — Потеря невосполнимая, — он ещё раз зевнул, вытянув руки над головой, а потом, уперевшись ладонью в стену для опоры, перекатился на кровати, атакуя Мегуми.  — Ты сказал, тебе нужно отлить, — Сукуна не был сраной пушинкой, поэтому вес его тела, плашмя лежащего на Фушигуро, отлично так ощущался, не давая нормально вдохнуть. Боже, как он вообще спал, придавленный им самим?  — Я прям здесь, можно? — он тихо бубнил где-то возле уха, потому как его голова была спрятана в шее Мегуми, из-за чего Фушигуро пришлось додумывать, что он вообще сказал. Ну, ему не впервой.  — Нет, нельзя.  — Очень жестоко, знаешь? — Знаю, — в качестве утешительного приза Мегуми положил обе ладони на его спину, водя ими вверх-вниз и почти незаметно улыбаясь самому себе из-за мелкой дрожи под пальцами. — Я сейчас опять усну. — Вероятнее всего, когда ты проснешься, моё тело уже остынет. — Сукуна, ты иногда говоришь такие вещи, что хочется просто встать и уйти, знаешь? — Рёмен намеренно изменил голос, сильно повышая тональность, будто Фушигуро был маленькой девочкой. — Я хотел сказать, что почти не могу дышать. — Это потому, что я неотразим, я знаю. — Пожалуйста, просто слезь с меня. — Ты мне заваришь кофе? — Да. — Тогда ладно, — он поднял верхнюю часть тела на руках и очень серьезно, насколько ему позволяло его сонное лицо, уставился на Мегуми, — если ты мне наврал, и Туча окажется голодной, нам придется подраться.