roommates: relationship psychology

***

«Отвратительная работа, офицер»

Кривые буквы, вырезанные из какой-то плотной, приятной на ощупь бумаги, были хаотично приклеены на поверхности крышки из-под обувной коробки, встречая Мегуми своей оригинальностью дождливым утром четверга. Фушигуро понадобилось ровно шесть секунд, - он мысленно считал - чтобы проморгаться и полностью усвоить увиденное, подразумевающее под собой не только странную поделку, но и лежащее рядом с ней кольцо. Что за блядская срань.  Еще шесть секунд Мегуми потратил на поиски телефона и набор сообщения, которое он трижды переписывал, стараясь вести себя вежливо и не грубить сходу. 

08:15

кому: Сукуна, сосед по комнате

«где оно было» 

Встав в кровати и приглядевшись к удивительно глупой аппликации, идею для которой, очевидно, Рёмен позаимствовал у него же, Мегуми увидел мелкую надпись, сделанную карандашом внизу под смехотворно крупными и корявыми буквами: «я хотел еще вырезать «придурок», но у меня закончились материалы. поэтому я пишу это здесь… придурок».  08:15 от кого: Сукуна, сосед по комнате «с добрым утром» «прямо у тебя перед носом, детектив»

08:17

кому: Сукуна, сосед по комнате

«где оно было, Сукуна?»

08:17 от кого: Сукуна, сосед по комнате «завалилось между стеной и тумбой»

08:18

кому: Сукуна, сосед по комнате

«я там не искал, кстати»

08:18 от кого: Сукуна, сосед по комнате «успокаивай себя дальше»

08:22

кому: Сукуна, сосед по комнате

«ладно. хорошего дня, рёмен»

08:22 от кого: Сукуна, сосед по комнате «?»

08:22

кому: Сукуна, сосед по комнате

«что?»

08:31 от кого: Сукуна, сосед по комнате «хорошего дня, фушигуро» Чувствуя некую недосказанность не только в этой нелепой ситуации, но и в их взаимодействии в целом, Мегуми, вместо того, чтобы опять довести себя до дергающегося глаза, принял решение, что не будет продолжать доставать Сукуну своим неоднозначным поведением и с холодной головой взглянет на ситуацию под другим углом: не как со стороны, конечно, а, скорее, от лица того человека, которым он был по отношению к другим людям; к тем, кто не насыщал его голову таким огромным количеством противоречий. Тем же утром, отойдя от шока из-за аппликации Рёмена и проведя часовой анализ на сонную голову в пустой комнате, Мегуми понял, что их взаимоотношения лично для него уже как пару дней перешли из разряда «пугающее» в разряд «любопытное», отсеивая те ощущения, которые все это время делали его чересчур волнительным и нелогичным, и сохраняя другие, хорошие эмоции, подталкивающие к, скажем так, изучению. Казалось бы, уже успев установить кое-какую стабильность во всем происходящем, он должен был почувствовать больше свободы в действиях, направленных на Сукуну. Но. Открыв этот сундучок с удовольствиями и получив дополнительные точки соприкосновения, Мегуми стал вести себя хоть и смелее, но гораздо осторожнее во всем, что касалось Рёмена. Он стал больше наблюдать - если это вообще было возможно, учитывая то, сколько времени он провел, просто исподтишка пялясь - и больше видеть. Раньше он думал, что поведение Сукуны никак его не касалось, потому как он всегда был занят чем-то посторонним, но сейчас, пошпионив за ним хотя бы пятнадцать минут в день, Мегуми понял, как сильно ошибался. Он будто бы просто не хотел замечать то, что и так лежало на поверхности, а предпочитал сразу лезть в глубину по самую шею и захлебываться в болоте непонимания. Мама, к сожалению, оказалась права, когда сказала, что ему было гораздо уютнее обмусоливать внутреннее, а не ориентироваться на внешнее, поскольку так он сохранял право последнего слова за собой при любом раскладе и в любой ситуации. И это, скажем так, слегка нервировало Фушигуро, но не в том плохом понимании, когда он хотел закрыться от всех, переваривая услышанное, а в более легкой его форме, которая не предполагала затворничества.  Возвращаясь к Рёмену и его обыденному поведению, Мегуми готов был признать свое поражение, потому что он прекрасно понимал, что у него были привелегии перед другими людьми, которые не так уж явно, но все же улавливались в контрасте между тем, как Сукуна общался с ним и с остальными. Собирая воедино общую картину, Фушигуро начал с самого простого: со студенческой жизни. Он знал, что в университете все достаточно хорошо относились к Рёмену, но он, не имея никаких явных и долгоиграющих претензий, все равно соблюдал со всеми огромную дистанцию и оставался тем же запрещающим подобраться поближе мудаком, каким в первый год его встретил Мегуми. У Фушигуро с коллективом была практически идентичная ситуация, но по какой-то причине его коллеги по учёбе, в отличие от одногруппников Сукуны, не упускали возможности писать ему по поводу заданий, материалов, методичек и прочей чепухи, даже зная, что он с легкостью мог послать их нахуй и не почувствовать при этом ни малейшего укола совести. Студенты же с факультета, на котором учился Рёмен, никогда не беспокоили того вопросами и не нагромождали своими проблемами, которые сами же себе устраивали из-за лени и рассеянной головы, и Мегуми было не до конца ясно, то ли это было от того, что Сукуна изначально дал им понять, что подобное с ним не прокатит, то ли он попросту игнорировал любые групповые чаты и личные сообщения, когда переступал порог комнаты. Вокруг него не было пугающей и жуткой энергии, но тотальная отрешенность в вопросах, не касающихся лично него и не требующих его быстрого вмешательства, отрезвляла людей, не давая им забывать, что никто никому ничего не должен и всё, что делалось кем-либо, - происходило исключительно на добровольной основе. У Мегуми так не получалось. Он часто проявлял открытую агрессию, если чувствовал, что нарушаются его личные границы, но такая реакция будто бы наоборот приманивала, а не отпугивала остальных, что только удваивало урон для них в дальнейшем.  Следующим пазлом в картине под названием «коммуникация Сукуны Рёмена: общее и отличительное», по логике, должны были бы быть его взаимоотношения с родственниками, но Мегуми чувствовал, что у него не было никакого права вклиниваться в подобные мероприятия и тем более пытаться найти там ответы для себя. Как уже упоминалось ранее, с Чосо Сукуна менялся в лучшую сторону, ослабляя свою замкнутость, но, трижды случайно застав его за разговором с матерью, у Фушигуро сложилось впечатление, что Рёмену было физически трудно это выносить. Его голос становился похож на натянутую между пальцами обеих рук канцелярскую резинку, которая, потяни еще немного, лопнула бы к хуям и отлетела в лицо. Сукуна никогда не звонил ей - или она ему - в присутствии Фушигуро, но Мегуми все равно каким-то образом умудрялся раз за разом приходить раньше с учебы именно в эти моменты, тем самым становясь неловким свидетелем того, как Рёмен превращался в бунтующего подростка, демонстративно заказывающим глаза и цокающим языком почти на все, что звучало из телефона. Фушигуро было тяжело за этим наблюдать, но и глаз он оторвать не мог, насколько бы не по себе ему не было. Само собой, после подобных сеансов болтологии Мегуми никогда не поднимал эту тему в дальнейшем, не чувствуя, во-первых, надобности, а, во-вторых, понимая, что Сукуна все равно не стал бы посвящать его в тонкости семейных вопросов. И был бы неоспоримо прав.  Общение Рёмена с его приятелями или даже друзьями Мегуми не стал брать во внимание, поскольку не знал никого из них лично и  посчитал, что чистота его исследования окажется нарушена неточными данными. Но, справедливости ради, он бы хотел для уравновешивания своего вклада в общее дело уточнить, что подобный контраст был не односторонним. Естественно, Фушигуро не мог отрицать, что с каждым человеком его поведение отличалось - не сказать, что кардинально, но какими-то деталями точно - но фраза мамы «никто не выбирает так тщательно подарки для тех, кому просто чем-то обязан» запустила новый виток сомнений: не в правильности принятых решений, а в своем здравомыслии. Она засела в голове настолько плотно, что без какого-либо предупреждения притянула к единому мыслительному процессу кучу фактов, подтверждающих правоту высказывания.  Честно признаться, он и для, блядское всё, Юджи покупал всякую чушь, потому что был человеком, не умеющим словесно выражать симпатию и компенсирующим это через случайные подарки. Его внимательность во время выбора безделушек была очень кстати, но Итадори всё равно большую часть времени получал от него только базовые, безликие штуки, не попадающие в его интересы и являющиеся больше снисходительным знаком внимания, чем способом порадовать. Такое случалось, скорее, из-за неимения достаточной базы знаний для того, чтобы купить что-то значимое, а не от нежелания вникать в сущность другого, да и, для объективности, Юджи сам не то чтобы особо сильно старался узнать Мегуми получше. Фушигуро вообще казалось, что Итадори на сегодняшний день было известно о Сукуне даже больше, чем о нем самом, но в этом нельзя было винить никого, кроме себя.  «Никто не покупает подарки для того, кто бла-бла-бла». А еще, например, никто не имеет такого запаса терпения, как у Мегуми было по отношению к Сукуне. А еще никто не запоминает столько незначительных мелочей о том, кто ему безразличен. А еще никто, являясь ярым приверженцем того, что его точка зрения самая верная, не задумывается о правильности своего мнение, лишь перекинувшись парой фраз с этим человеком. А еще никто не ждёт так сильно вечера, чтобы вернуться в комнату и просто побыть, даже молча, с тем, кто тебя не раздражает так сильно, как все остальные. А еще. И еще. И еще. Мда. Все эти рассуждения отлично шли на пользу тому человеку, которым Мегуми являлся, а не тому, кого из себя строил для других. Как там говорится? «Всегда побеждает тот зверь, которого ты кормишь?» И хоть у Фушигуро внутри был не «зверь», а просто один мелкий назойливый уёбок, но и его он решил оставить без завтрака.  Поэтому, суммируя все вышеперечисленное, Фушигуро как-то слишком уж тяжело выдохнул и поплелся собираться на учебу, чтобы не окунаться еще больше в хаотичный, но приятный водоворот мыслей. Он не был готов к такому итогу своего самоедства, но еще больше он оказался не готов к тому, что не чувствовал обычного удушения и спазма в желудке. Что ж, неделька и вправду была интересной. Вечером, проведя удивительно спокойный день, во время которого никому не удалось его разозлить, Фушигуро, решив принять душ пораньше, и, так сказать, уделить больше времени рутинным процедурам, подловил себя на том, что, готовясь к сеансу дрочки, он, вместо того, чтобы побыстрее все закончить, наблюдая за безымянными людьми на экране, стоял посреди душевой и придирчиво пролистывал абсолютно все видео, корча недовольное лицо. Потому что единственное, что ему хотелось, это целоваться. Очень, очень сильно. Он не знал, дошли ли они уже до того этапа, когда можно было просто прямо попросить об этом Сукуну. Или нужно было ждать первого шага от него? Или вообще не заострять на этом внимание? Или забить хер и начать унизительно умолять? Он, к слову, был готов даже к этому. Он хотел этого до боли в зубах, в какое-то утро даже решив, что сходит к стоматологу, но, подумав, что никаких жалоб, кроме «хочу целоваться со своим соседом по комнате/другом/любовником настолько сильно, что чувствую, будто умираю», у него не нашлось, Мегуми откинул эту идею так же, как и ту, в которой он должен был сделать что-то невообразимо глупое ради достижения желаемого. Просто спросить? Это тоже было глупо. — Хочешь поцеловаться? — ну, глупым был он сам, поэтому то, что его действия имели ровно такой же окрас, было логично. Он стоял перед ёбаным зеркалом, висящем над раковиной, и пытался отрепетировать свою речь, чтобы во время того, как её услышит Сукуна, ни малейшей запинки не произошло. Мегуми где-то в глубине понимал, что нихуя не упрощает себе жизнь, только раскаляя ситуацию и собственную голову лишней мишурой до нечеловеческих температур, ну, а с другой стороны он любил мыться в кипятке, поэтому чувствовал себя в своем безумии как дома. — Сукуна, ты бы хотел прямо сейчас сделать то, что мы уже делали несколько раз? — звучало как самое настоящее клише с элементами загадочности, которая к предполагаемой ситуации не имела никакого отношения, поэтому он попытался снова. — Слушай, может, ну, поцелуемся прям щас? — блять, с каждым разом становилось все хуже и хуже.  Слегка сузив глаза и расслабив лицо, лишив его оскорбительной надменности, Мегуми постарался ухмыльнуться, решив, что репетиция не имела никакого права ограничиваться лишь тренировкой речи. — Поцелуемся? — нет, ну он точно бы согласился, если бы кто-то с таким же видом спросил у него о поцелуе, но, к сожалению, одно дело было возиться с отчаянным придурком и совершенно другое - с непонятным Сукуной, по лицу которого можно было что-то отследить только в моменты, когда он спал. — Это пиздец, — Мегуми, закончив свой цирковой номер, обреченно захныкал из-за смеси отчаяния и разочарования от жизни в целом, но, увидев свое жалкое отражение в зеркале, скривил лицо в подобии отвращения и быстро вышел из душа.  — За тобой кто-то гонится? — Сукуна дернулся, когда Фушигуро вихрем ворвался в комнату, и посмотрел в пустое пространство над его плечом, убеждаясь, что там действительно никого нет. — Не-а, — только разочарование в самом себе, — чем занимаешься? — До того, как ты появился здесь, я готовился к паре, но сейчас пытаюсь понять, что с тобой не так. — Что со мной не так? — осознание, что он напугал Рёмена, развеселило его и растворило желание целоваться, но не убило полностью зудящее возбуждение, которое вспышками возникало по телу из-за адреналина. Все-таки надо было подрочить, а не строить из себя мима перед зеркалом. — Зачем ты бежал по коридору? — ответ «потому что хотел на тебя напасть и облизать» Мегуми посчитал слишком личным. — Потому что хотел побыстрее заняться домашней работой, — он бросил сухое - потому как так и не принял душ, отвлекаясь на всякую чепуху - полотенце на кровать и, усевшись на стул, постучал себя по виску, — знания, Рёмен. — А, — всё, что ответит Сукуна, и задумчиво покачал головой, будто не знал, как вообще на это реагировать. — Ну, не буду тебя отвлекать.  Отвлекать Фушигуро было не от чего. Почти целый час он просидел перед старой, пошарпаной методичкой, полученной на кафедре, и даже не пытался понять, что в ней написано, так как его интересовало совершенно не это. Ему было плевать, какие там законы они будут изучать на завтрашней паре и с какими из них он должен был хотя бы вскользь ознакомиться, чтобы не понижать свой студенческий рейтинг, потому как, во-первых, он и так знал всю эту нудятину, во-вторых, климат в комнате не располагал его к зубрежке. Он сложил руки перед собой на столе и опустил на них голову, поворачиваясь в сторону Сукуны. Он поглядывал на него из-за плеча, размышляя о том, по какой причине Рёмен не сказать, что избегал его, а, скорее, вежливо обходил стороной, одновременно с этим находясь максимально близко. Его постоянное безмолвное присутствие рядом не ощущалось так ярко в последние дни, как это было раньше, и Фушигуро не мог объяснить чувство, вертящееся по этому поводу во внутренностях. Он не был разочарован. Он, вероятнее, был удивлен такому открытию, но точно не расстроен или напуган. Могло ли это быть связано с внезапной переменой в его собственном настроении? С тем, что он, прекратив хотя бы на какое-то время быть невидящим придурком, стал действительно внимательным… придурком? С тем, что он понемногу добавлял напора в свои действия, хотя раньше такого себе не позволял? Ну, как «раньше»: в промежутке того времени, которое длилось с момента их первого совместного вечера с применением не только умственных, но и физических умений? Или, может быть, Сукуна понял, что затеял это всё зря, поэтому почти целую неделю подбирал подходящие слова, чтобы прекратить?  Рёмен, тихо жующий яблоко, замер и, секунду поколебавшись, поднял опущенную над блокнотом голову, выровняв спину:  — Я чувствую, как ты смотришь на меня.  Нет, пункт насчет того, что он не в состоянии был придумать отказ, улетел на помойку сразу же, как только Сукуна открыл рот и напомнил Мегуми о том, что он никогда не являлся человеком, нуждающимся в посторонней помощи, чтобы выразить свои мысли. А свои недовольства - тем более.  — Это проблема? — Что ты на меня смотришь или что ты делаешь это молча, будто разрабатываешь какой-то план? — И то и другое. — Ты что-то хочешь мне сказать? — он прокрутился на стуле, садясь ровно напротив, и Мегуми почувствовал себя так же неуютно, как это обычно бывало на приеме у врачей. — Нет. А ты? — Я тоже нет. Я жду. — Чего?  — Жду, когда ты снова начнешь убегать, — он скрестил пальцы обеих рук и опустил их себе на живот, чуть ниже спускаясь на сидении. Ну, блять, и как Мегуми должен был адекватно вести диалог, когда колени Сукуны от этого движения еще шире разъехались в стороны? Издевательство. — Мне кажется, это ты убегаешь, — Фушигуро было тяжело придерживаться правил приличия и не пялиться на задравшиеся шорты Рёмена, но он стоически держался, лишь пару раз опустив взгляд ниже его лица, не доходя глазами до самой «катастрофы». — Разве? — Да, мы с тобой два дня вообще не разговаривали. — Мы с тобой переписывались. Это не считается? — Сукуна был прав. Да, он точно был прав, но у Мегуми все равно было ощущение, что его наебывали, хоть он и не до конца понимал, в чем именно. — Считается, — он подавил тяжелый вздох, который подбирался к горлу, но остался лежать головой на своих руках, не зная, что дальше сказать. Сукуна тоже молчал, перемещая взгляд с Мегуми на его разбросанные учебники и обратно. — Ты со всеми так делаешь? — Фушигуро проследил, как у Рёмена вверх-вниз дрогнул кадык.  — Что делаю? — Ну… вот это вот всё, — он развел руками, будто это должно было добавить больше конкретики его словам. — Честно сказать, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. — Я говорю о повышенном внимании ко всяким мелочам. В обычной жизни и в сексе. — Ты можешь объяснить, что ты имеешь в виду, Сукуна? О каком повышенном внимании идет речь? Ты о том, что я тебе 3в1 принес и купил всякую срань в качестве возмещения ущерба? — Нет, Мегуми, я не об этом. Ладно, ты, скорее всего, не осознаешь, как выглядишь со стороны. — Это не ответ. Если ты мне сейчас не объяснишь, о чем ты вообще говоришь, я сто процентов задрочу себе голову, думая, что сделал что-то не так. — Нет, все было хорошо, к тебе вообще ноль претензий. Ну, если не учитывать, что ты много болтал о вещах, которые вообще к нашему… досугу не имели никакого отношения. — Я не помню, что говорил тогда, но в тот момент это казалось уместным. — Хорошо, я не буду тебя переубеждать, — он еще ниже съехал на стуле и выглядел так, словно о чем-то думал. — Ты всех называешь лучшими? — ух ты. Мегуми почувствовал себя так, будто его треснули по щеке. А его били в лицо, поэтому он точно знал, что такие движения очень редко были приятными, и еще он знал, что в таких ситуациях ему жизненно необходимо было начать защищаться, чтобы избежать дальнейших ударов.  — А ты всем завариваешь кофе утром и прощаешь любую мелкую хуйню? — тот мерзкий утренний голодный уёбок вступил в игру, и Мегуми решил подавить его голос не только собственными аргументами, но и обзавестись помощью зала. — Ладно, 1:1. — 0:0, я бы сказал, потому что никто из нас не выигрывает и не проигрывает сейчас. Разве что здравый смысл. — Выигрывает? — Нет, — Мегуми почти готов был оскорбиться из-за того, что Сукуна зачем-то решил приравнять себя к другим его связям, которые, как тот прекрасно знал из рассказов самого Фушигуро, не имели для него никакой ценности, помимо хорошо проведенного времени, но Рёмен вдруг поменялся в лице, прерывая уже запустившийся процесс генерации оправданий. — Что ты сейчас делаешь? — О чем ты? Я сижу и разговариваю с тобой. — Нет, я о том, что ты сейчас глазами своими делаешь?  — Что? — Не прикидывайся, — Фушигуро недоверчиво прищурился и не смог сдержать ухмылку из-за прозрения. — Ты меня клеишь? — Ты выдаешь желаемое за действительное, Мегуми. — Ладно, хорошо. На этот раз я тебе поверю, — нет, ну точно что-то было. Мегуми мог поклясться, что Рёмен вряд ли смотрел вот так на всех подряд. С этой его блядской хитростью в глазах. — Ты мне расскажешь детальнее, что имел в виду? — Думаю, перенесем это на следующий раз. Момент упущен, — до всех подобных разговор Мегуми действительно всегда думал, что взаимоотношения между людьми - это легко.  — Блять, ахуенный ты психолог, конечно. — Спасибо, Мегуми, я стараюсь.  Вернувшись к странице учебника, продолжая с тем же упорством абсолютно не понимать написанное, Мегуми твердо решил, что его первым громким делом просто обязан стать профилактический рейд, который он устроит в шарлатанской компании Сукуны. Однозначно. Он же обещал.  К пятнице всё дошло до легкого абсурда. Его слегка штормило из-за четырех стаканчиков кофе, выпитых в попытке нагнать обычный уровень тревоги, который был ему необходим для ощущения контраста эмоций, но даже это тошнотворное состояние не сподвигло Мегуми по привычке нагрубить и отчитать одногруппника, когда тот перед парой попросил посмотреть его домашнее задание, чтобы «свериться». Этот парень, сколько бы раз на него не смотрел Фушигуро, всегда выглядел испуганным, и Мегуми это даже льстило, но тогда оставалось непонятно, почему, раз он боялся его, то продолжал постоянно доебывать учебными вопросами. Характер? Или наивная тупость?  — Слушай, Фушигуро, можешь дать посмотреть свои материалы? Я не уверен, что правильно понял пятое задание в тестах, — ради приличия, снова видя перед собой знакомое лицо неблагодарного и бессовестного сокурсника, который буквально ежедневно «не понимал задание в каком-то там номере или пункте», Мегуми, само собой, поднял голову и из-подо лба посмотрел на парня, чтобы показать, что он находится на пике своего помешательства. Недовольное лицо все-таки было неотъемлемой частью его бренда, поэтому даже хорошее настроение не должно было рушить созданный годами образ.  — Нет, — ему хотелось добавить какое-то оскорбление в конце, но слово «дурак», вертящееся на языке, было таким безвкусным, что он принял решение промолчать. — Можно узнать почему? — Потому что, — мда, слово, которое он подобрал в разговоре с мамой, имея в виду себя, было очень точным. Размазня. Он сдался. А еще влюбился, как и сказал отец неделями ранее. Глупый болван. — Ты даже не пошлешь меня нахуй? — парень нахмурил брови, очевидно, ожидая совершенно другой реакции, и продолжил нависать над Мегуми. Нет, это точно был не характер. Наивная тупость победила всухую. — Ты этого хочешь? У тебя какие-то проблемы? Мазохизм? — Фушигуро было смертельно скучно наблюдать это унылое лицо. — Просто подойти к кому-то другому и возьми конспект у него. — Да никто не готовится к парам так, как ты, Фушигуро. — Мне очень жаль… — Мегуми не помнил как его звали, поэтому долгую заминку, во время которой пытался вспомнить имя, перекрутил на драматическую паузу, что в конечном итоге добило одногруппника и он, фыркнув, ушел в другой конец кабинета, ища поддержки у таких же дебилов, как он сам.  — Скажи честно, ты узнал, что чем-то смертельно болен, поэтому больше не видишь смысла бороться за эту жизнь? — Инумаки молча наблюдал за всем этим, сидя по правую сторону от Фушигуро, и Мегуми, ему немного стыдно было признаться, забыл о его наличии рядом.  — Да, я дохаживаю последний месяц в этот бардак и ухожу на вечный покой. — Я серьезно, — Тоге листал ленту в социальной сети и даже не собирался поднимать взгляд на Мегуми.  — У меня просто хорошее настроение, Инумаки, прекрати быть таким напряженным. А если ты не прекратишь, то я заражусь твоим состоянием и снова буду всем грубить. Ты же не хочешь, чтобы эти бедные люди пострадали? — Ты как-то по-другому выглядишь, — да, как минимум потому, что Мегуми был не экраном, куда все еще продолжал пялиться Тоге.  — Ох, спасибо, это, очевидно, сработала та маска для лица с громким названием «новая кожа за 20 минут». — Нет, ты будто поспал спустя десять лет. — Я бы, вероятнее всего, умер за это время. — Ладно, тогда… дашь списать? — Нет уж, я знаю, что ты и сам в состоянии всё сделать. — Все, теперь я точно спокоен, — Фушигуро нахмурил лоб, требуя объяснений, и Инумаки, скосив глаза в его сторону, хмыкнул. — Хоть в чем-то ты остался таким же мудаком.  В то же время, как они с Сукуной испытывали друг друга на прочность, недельное расписание Мегуми под конец пятницы подошло к своему логическому завершению. Так, как и всегда до этого. Он выполнил все обыденные вещи: вовремя ел, посещал учебу, делал пары, переписывался с Нобарой, пил много кофе и ходил в зал. Последнее в этом списке было особенно важным, по мнению Мегуми, так как, помимо улучшения общего визуального состояния, тренировки отлично упорядочивали мысли в голове и вырабатывали в его организме нужные нейромедиаторы. Фушигуро ненавидел словосочетание «гормоны счастья», считая, что химические вещества не имели никакого права так называться, но все равно, скрипя зубами, соглашался, что в этом был толк. В среднем он тратил на спорт по два часа, выматываясь настолько, что, приходя в комнату, его сил хватало лишь на то, чтобы бросить беглый взгляд на Рёмена, перекинуться парой фраз и завалиться спать, не укрывшись одеялом. И это всегда срабатывало безукоризненно.  Размышляя о том, каким гением он являлся, используя походы в зал в качестве разгрузки головы, он шагал по влажному асфальту, краем глаза отмечая, как мелкие капли разлетались под его ногами в разные стороны, и в окружающую обстановку его вернули два человека, стоящие возле скамеек у входа в общежитие и, если судить по жестикуляции, о чем-то агрессивно спорящие. Мегуми видел эти лица пару раз, спускаясь по лестнице на первый этаж, поэтому он почувствовал прилив воодушевления, предполагая, что ссора не перетечет в ближайшее время в другое место, а продолжит раскручиваться прямо на его глазах. Быстро выключив музыку, но оставшись в наушниках, чтобы не спугнуть этих идиотов, Фушигуро спокойно прошел на соседнюю лавочку, находящуюся немного подальше от той, возле которой разворачивался спектакль, но не самую крайнюю, чтобы не лишать себя возможности подслушивать, и уселся полубоком, отыгрывая лучшую из возможных ролей под названием «случайный прохожий, совершенно незаинтересованный в каком-либо конфликте».  Бессмысленно листая иконки на главном экране телефона из стороны в сторону, он напряжено вслушивался в процесс, мысленно делая ставки и голосуя за того парня в черной шапке, который действительно звучал гораздо логичнее, чем тот, с грязной головой, который до сих пор, кроме беспонтовых претензий, ничего так и не смог предъявить. Из разговора этих двоих, медленно переходящего из стандартной перепалки в более-менее зрелищное представление, Мегуми понял, что они были соседями, не поделившими какую-то херню, которую Фушигуро еще предстояло выяснить. Ну, а если уж речь зашла о соседях, то у Фушигуро тоже был один, любящий становиться свидетелем всякой чепухи так же, как и он сам, поэтому, открыв приложение, Мегуми быстро напечатал Рёмену, чувствуя себя обязанным рассказать о происходящем.  

20:03

кому: Сукуна, сосед по комнате

«ты в комнате сейчас?»

20:03 от кого: Сукуна, сосед по комнате «я должен уйти?»

20:04

кому: Сукуна, сосед по комнате

«не, я прямо сейчас наблюдаю ссору придурков с четвертого этажа. пока нихуя не понятно, но я стараюсь»

Это был далеко не первый раз, когда они оба так проводили своё общее время: подслушивали за соседями через стенку; наблюдали, пока курили, из окна за людьми на улице; пытались вникнуть, что так громко смотрели студенты в конце коридора; вникали в сплетни на этаже, чтобы потом с претензией закатывать глаза и осуждающе качать головой. Это было весело и в какой-то степени объединяло их гнильцу, создавая настоящее чудовище.  20:05 от кого: Сукуна, сосед по комнате «ты где?»

20:05

кому: Сукуна, сосед по комнате

«возле главного входа в общагу. на скамейке сижу»

20:05 от кого: Сукуна, сосед по комнате «дай мне секунду»

20:05

кому: Сукуна, сосед по комнате

«ты собрался спуститься?»

20:06 от кого: Сукуна, сосед по комнате «нет, ты ведь там уже сидишь. я буду вести наблюдение с воздуха. из-за чего они ссорятся?» Буквально через секунду, как сообщение появилось в чате, Мегуми машинально перевёл взгляд на их окно и увидел, как из него высунулся Сукуна, подкуривая сигарету. Они жили на втором этаже, а москитная сетка случайно вывалилась еще в прошлом году, поэтому у Рёмена имелись все условия, чтобы быть зрителем с самым козырным местом. 

20:08

кому: Сукуна, сосед по комнате

«как я понял, один из них постоянно водит своих подружек к ним в комнату, а второй этим недоволен»

20:09 от кого: Сукуна, сосед по комнате «драка будет?»

20:09

кому: Сукуна, сосед по комнате

«откуда я знаю?»

20:09 от кого: Сукуна, сосед по комнате «по твоим личным ощущениям»

20:10

кому: Сукуна, сосед по комнате

«по моим личным ощущениям, они изначально должны были драться»

20:10 от кого: Сукуна, сосед по комнате «по-твоему, все именно так и решают конфликты? почему тогда мы ни разу не дрались?»

20:12

кому: Сукуна, сосед по комнате

«потому что ты меня просто уничтожишь»

20:12 от кого: Сукуна, сосед по комнате «мы с тобой почти что одной комплекции. и к тому же у тебя агрессии больше, ты бы чисто на ней вывез»

20:13

кому: Сукуна, сосед по комнате

«я бы не стал с тобой драться в любом случае»

«так, ты меня отвлекаешь. я плохо слышу, что у них там происходит»

20:14 от кого: Сукуна, сосед по комнате «так подойти ближе. невзначай, мол, мимо проходил и задержался»

20:15

кому: Сукуна, сосед по комнате

«каким образом? невзначай в мусорке полазить, делая вид, что я что-то ищу в ней?»

20:15 от кого: Сукуна, сосед по комнате «меня иногда поражает, как работает твой мозг. без шуток»

20:15

кому: Сукуна, сосед по комнате

«ты не упрощаешь задачу. будут какие-то действенные варианты?»

20:16 от кого: Сукуна, сосед по комнате «у меня нет идей, извини. я не смогу превзойти твой метод»

20:19

кому: Сукуна, сосед по комнате

«все, короче, они тут уже, вроде, закончили и даже не подрались. скука смертная. я поднимаюсь в комнату»

20:20 от кого: Сукуна, сосед по комнате «только из урны ничего не тащи сюда»

20:20

кому: Сукуна, сосед по комнате

«очень остроумно» 

20:20 от кого: Сукуна, сосед по комнате «я все еще смотрю в окно. я видел, как ты хмыкнул на это»

20:22

кому: Сукуна, сосед по комнате

«у меня нервный тик, не обольщайся» 

Вечером Мегуми, вернувшись в комнату и насмотревшись глупых тик-токов, которые по какой-то причине казались ему уморительно смешными, не смог удержаться от того, чтобы своими комментариями не отвлечь Сукуну, играющего во что-то жуткое на ноутбуке. А еще ему снова хотелось целоваться. И это вызывало другое, сопровождающее желание - развернуть Рёмена на его блядском стуле к себе и наброситься, как дикое животное. Но он знал, что речь здесь шла об адекватных людях, поэтому, вместо внезапного нападения, придумал план получше. — Слушай, я вот что подумал, — Фушигуро, ставя лайк на очередной ролик, в котором смысла было ровно ноль, и который, естественно, вызвал у него новый приступ хихиканья, почувствовал себя обязанным озвучить свою изумительную затею Рёмену. — Я для подобных случаев, как с этой недодракой, куплю рации или микронаушники, чтобы в следующий раз вести слежку как следует, — пролистав еще несколько видео, Мегуми только через время понял, что ответной реакции от Сукуны до сих пор не было, поэтому он, оторвавшись от телефона, повернул голову и увидел, что тот сидел в наушниках.  Не имея ни малейшего желания останавливаться из-за этого, Фушигуро сполз ниже на кровати, чтобы длины ноги хватило достать до Сукуны, и носком стопы зацепился за подлокотник, легко толкая стул для привлечения внимания.  — Что? — Рёмен оттянул один наушник в сторону, и рявкнул гораздо громче нужного, очевидно, на секунду оглушенный автоматной очередью своего персонажа. — Говорю, я куплю для таких случаев, как сегодня с этой недодракой, микроушники или рацию, чтобы вести слежку как следует. — Что? — Я вижу понимание в твоих глазах, не прикидывайся. Какое у тебя будет служебное имя в нашем деле?  — Меня устраивает мое. — Нам нужна скрытность, Рёмен, ты совершенно ничего не смыслишь в шпионаже, — досмотрев навороченный рецепт тушенного мяса, который женщина поэтапно показывала, Мегуми сохранил его и продолжил развивать мысль, так как увидел, что Сукуна так и не надел наушники обратно, тем самым давая ему зеленый свет. — Я буду называть тебя Сукич. Теперь это твой позывной, — Рёмен резко прокрутился на стуле, вызывая приступ головокружения у Фушигуро. — Прекрати постоянно так делать. У меня херовая вестибулярка. Этот гадский предмет мебели больше полугода изводил Мегуми, но он ничего не мог с этим поделать. Крутящееся игровое кресло появилось в их комнате в конце прошлого лета, когда Фушигуро вернулся с каникул и обнаружил эту бандуру возле стола Рёмена. Он и тогда сидел на нём, ногами упираясь в пол, и катался из стороны в сторону, мельтеша перед глазами, но в тот момент Мегуми наивно предположил, что такое развлечение не станет любимым у Сукуны. Естественно, он ошибался. Как потом выяснилось, Рёмен не просто купил этот стул от нехер делать, а купил его на деньги, вырученные с продажи велосипеда, который ему подарил Чосо, чтобы тот отвязался от него со своими просьбами подвезти, что, конечно же, удваивало ахуевание Фушигуро. И хоть велик был отличным, именно таким, каким и должен был быть сраный велик, но осадок от их совместного падения с него ночью посреди общажного коридора не позволил бы использовать этот вид транспорта, вероятнее всего, раз за разом возвращая его воспоминаниями в тот вечер и вызывая мелкую дрожь по спине, поэтому то, что Сукуна избавился от него, было, несомненно, плюсом, но то, что это послужило причиной появления ебучего крутящегося стула в их комнате плюсом Мегуми назвать не мог. — Нет, ты не будешь. Как ты вообще до этого додумался? — поборов легкую тошноту, Фушигуро сконцентрировал внимание на теплом ощущении в животе из-за недавно выпитого чая с лимоном и обстановки в комнате, которое подпитывало его энергией для продолжения.  — Ну, мозгов много не нужно, чтобы окончание заменить. — Да, это чувствуется. Не смей меня так называть, Фушигуро, я серьезно. Мегуми скучал по этому. — Я ничего не могу поделать, это указание от вышестоящего руководства. Все претензии туда, — Мегуми указательным пальцем потыкал пару раз в потолок, и Сукуна, проследив за этим движением, переместив взгляд с пальца на фигуральное «вышестоящее руководство», прикрыл глаза.  — Тебе бы голову проверить, я серьезно. — Да я понял, что ты серьезно, незачем это повторять дважды. Все, короче, играй в свою чепуху дальше, ты не ловишь мой вайб, — Рёмен, пожав плечами, обратно развернул кресло, и Мегуми спасло от нового приступа головокружения только то, что он успел прикрыть вовремя глаза.  — Я тебя буду называть Мегумасик. — Ладно, обойдемся без позывных, ты прав, — Фушигуро кивнул сам себе, закидывая ногу на ногу. — Сукич.  — Я все слышал, Фушигуро. — Ты играешь или подслушиваешь? Может, я здесь что-то личное обсуждаю? — Сам с собой? — Ну, из-за неимения других вариантов приходится выкручиваться, — Мегуми мысленно отсчитывал секунды до момента, когда Сукуна окончательно сдастся.  — У нас будет какая-то униформа? — это произошло, когда Фушигуро досчитал до десяти.  — Я тебе уже говорил о ней. Плащ, шляпа и очки с усами из детского отдела. Ты что, забыл? — Я надеялся, что за пару дней нам поменяли обмундирование, ну, знаешь, взяли стилиста в отдел или хотя бы запретили тебе выбирать, во что наряжаться на задания. И ты так-то говорил, что это твоя специальна форма лично для меня. Ты уже снова всё переиграл?  — Да, теперь это будет наш командный прикид. Кстати, ты мой напарник-подчиненный. Я в любом случае побольше тебя знаю, как ведутся расследования, поэтому не обессудь. — В мои обязанности будет входить бегать тебе по десять раз за день за кофе и пончиками? — Пончики можешь оставить себе, но в целом ты отлично улавливаешь распределение ответственности в этом нелегком деле. — Зачем тогда мне микронаушник и рация? Чтобы слышать, как ты бубнишь, пока я бегаю в кофейню? — Я буду тебя посвящать в обстановку, чтобы ты был на подхвате. Вдруг, пока ты где-то будешь шароебиться, я пойду по следу преступника и на меня нападут, — Мегуми быстро поднял и опустил брови вверх, делая вид, что разочарован такой непредусмотрительностью своего напарника. — Но хулиган-то не будет знать, что у меня в ухе микронаушник. Я тебе быстренько шепну свои координаты и ты выскочишь на него и обольешь кипятком. — Мы при всем при этом все еще одеты в плащики и пластиковые очки? — Сукуна сидел, уперевшись локтями в колени и поддерживая голову одной ладонью, с таким выражением лица, будто действительно смирился со своей участью. — Мгм, шляпу забыл.  — Пиздец какой-то. Мне, если честно, больше была по душе твоя фантазия, в которой ты меня арестовываешь и трахаешь на заднем сидении своей коповской тачки, — у Мегуми была отличная память, но что-то он нихуя не припоминал, чтобы когда-то разбалтывал такое вслух.  — Не уходи от темы, Сук…уна. — Ты только что опять хотел назвать меня Сукичем? — М-м-м, может быть. Это все-таки твой позывной. Прости, у меня плохо получается отделять работу от обычной жизни. Профдеформация, — Мегуми пожал плечами, но услышанное не давало ему покоя. — Я тебе никогда не рассказывал об этой фантазии. Может, она твоя? — Кто его знает, Мегумасик. Все, не отвлекай меня, я и так уже проиграл из-за тебя, — Сукуна, помахав рукой в воздухе, прощаясь, обхватил наушники, все это время висящие на шее, и почти что надел их обратно на голову. Но, как было сказано ранее, и что Мегуми хотел подчеркнуть еще раз, - он скучал по таким вечерам, поэтому так легко отпускать Рёмена не собирался.  — Я на днях читал историю о том, как один мужчина трахал себя своим же членом. — Да, собственно, нахуй игру, ты прав, — Сукуна опять развернулся на стуле и отдал все свое внимание довольному собой Мегуми. — Это он тебе сам написал в том развратном приложении? — Развратном, — повторив слово вслух, оно стало для Мегуми еще смешнее, особенно в исполнении Рёмена, из-за чего он громко фыркнул. — Нет, я его удалил. — Бедный мужчина.  — Блять, да приложение я удалил, а у мужика все в порядке. — Как он это делал? — Сукуна улыбнулся в ответ то ли потому, что мужик, слава богам, до сих пор был жив, то ли по каким-то своим причинам, и Фушигуро почувствовал воодушевление.  — По его словам, если себя растянуть, то можно свой полувставший хер засунуть в себя же, и когда он затвердеет полностью, то получится даже толково самого себя трахнуть.  — Замечательно.  — Он писал, что за рулем любит так ездить.  — Удивительное рядом.  Да, речь все еще шла об адекватных людях, если упускать из виду весь этот разговор, а еще то, что перед сном, когда Фушигуро одним глазом досматривал новый выпуск расследования про жуткую резню, Нобара, скорее всего, считая своим долгом влезть в его личную жизнь еще больше, пригласила его к себе в гости и попросила разрешения позвать так же Сукуну. Что бы это, блять, не значило. Мегуми не знал, понравилось ли это ему или возмутило, но пока он не чувствовал пульсацию в висках, это можно было стерпеть и использовать возникшую ситуацию в качестве ловушки, чтобы еще раз поболтать и провести время с Рёменом. 

23:14

кому: Сукич

«тебе нобара писала?»

23:15 от кого: Сукич «я лежу в двух метрах от тебя»

23:15

кому: Сукич

«ответь на вопрос»

23:15 от кого: Сукич «да»

23:16

кому: Сукич

«и что ты ей ответил?»

23:16 от кого: Сукич «да» «она написала, что ты разрешил меня пригласить»

23:17

кому: Сукич

«спокойной ночи»

23:17 от кого: Сукич «доброй ночи» — Если ты меня переименовал в телефоне, я не дам тебе спокойно жить, Фушигуро.