Вавилон

      Дерек впервые за очень долгое время чувствовал себя таким разбитым. Голова работала плохо, он не мог ни на чем сосредоточиться и все думал о ночи. Он понимал, что, со своей стороны, Стайлз прав. Но это не отменяло того, что Дерек не мог себе позволить думать так же. У него были обязательства, и он не собирался их нарушать.       С третьей стороны, Хейл был уверен, что Стилински теперь не хочет его ни видеть, ни слышать, и это было, по-своему, плохо. Позвонить Стайлзу Дереку помешала гордость. И всю ночь он не смог сомкнуть и глаза, все гадая, добрался ли Стилински до общежития или Винчестеру-младшему хватило духа и времени, чтобы скооперироваться с братом. О том, что со Стайлзом могло случиться в таком случае, Хейл думать побоялся.       Когда тревога стала невыносимой, Дерек встал, налил себе выпить и в одних джинсах прошел в кабинет. Щелкнув выключателем настольной лампы, он со вздохом опустился в кожаное кресло и откинулся на его прохладную спинку. Повернувшись, не вставая, лицом к окну, он несколько минут смотрел на то, как капли дождя скатывались по стеклу. Ветер принес с океана очередной циклон — и вот-вот должно было похолодать.       Дерек нахмурился, отпил немного из граненого стакана и потер свободной рукой мягкую щетину. Хейл вспомнил, как всего несколько дней назад — подумать только! — он стоял у этого же самого окна, так же хлестал дождь, и он вполне себе серьезно рассуждал о том, нужно ли Стайлза убивать. Устало закатив глаза, Дерек не мог отделаться от коварной мысли, что, возможно, принял все-таки неверное решение.       Развернувшись обратно к столу, Дерек случайно зацепился взглядом за один из ящики. Для того, чтобы понять, с кем Хейл работает, Стайлзу пришлось рыться в его вещах. В обычной ситуации Дерека это бы вывело из себя моментально, но в последнее время личное пространство — это было последнее, о чем он думал.       Недовольно вздохнув, он по очереди открыл каждый ящик, бегло просматривая их содержимое, а на последнем остановился: там лежали помятые фотографии Айзека, Эрики и Бойда — те, что он хранил на случай необходимости опять подделывать им документы. Достав их на свет, Хейл разложил их перед собой и задумчиво всмотрелся в каждое лицо, будто что-то должно было выдать в ком-то из этих ребят предателя.       Он не мог не признаваться сам себе, что все это время старательно оттягивал момент, когда придется действительно браться за дело и искать неверного члена команды. «Мы же стая», — скептически хмыкнул про себя Дерек, чувствуя, как вся построенная не только им, но и его матерью система рушится на глазах.       С этим же скребущим по сердцу чувством Хейл провел для своих подопечных собрание, на самом деле чуть ли не позабыв, какие задания им давал. Рассеянность он пытался скрыть за хмуростью и суровостью, однако это не помогло: Эрика спросила у него, все ли в порядке. Пришлось соврать, что он просто устал. Девушка, кажется, в это поверила, а вот Айзек с Бойдом — не очень.       Выслушав отчеты и распределив дела на следующую неделю, Дерек отпустил всех, кроме Айзека. Когда Лейхи уже выходил из пустой «Волчьей пасти», Хейл окликнул его и попросил задержаться. — Что-то случилось, босс? — поинтересовался Айзек, подходя к Дереку, сидящему вполоборота за барной стойкой, ближе.       Хейл украдкой присмотрелся к нему: Лейхи не выглядел ни настороженным, ни испуганным. На мгновение в голове Дерека промелькнула мысль, что зря он вообще все это затеял, но обратного пути не было. — Нет. — Хейл нахмурился, выражая сомнение. — Или есть что-то, что ты мне хотел бы рассказать?       Айзек посмотрел куда-то за Хейла и задумчиво протянул: — Да вроде бы нет… — он потер подбородок и виновато посмотрел на Дерека. — Разве что та бутылка Кьянти… Простите, босс, это я ее взял на прошлой неделе.       Дерек продолжал буравить его суровым взглядом, в глубине души коря себя за то, что начал этот нелепый допрос. — А еще? — продолжал давить он, хотя сам до конца не понимал, что хочет услышать.       Айзек задумался. На мгновение Хейлу показалось, что его глаза нервно забегали по стене, но это исчезло сразу же, как Дерек успел обратить на это внимание. Лейхи в извиняющемся жесте пожал плечами: — Да. Босс, бутылки было две.       Хейл начинал медленно закипать. Раздраженно закатив глаза, он мотнул головой и с нажимом произнес: — Вычту из зарплаты обе. — Он очень старался не подать вида, что это было последнее, что его тогда интересовало. — А теперь лучше расскажи мне о своей проблеме. — Дерек сложил руки на барной стойке в замок и испытующе посмотрел на подчиненного.       Айзек замялся, почесал затылок, прищурился. Немного помолчав, он неуверенно развел руками: — О чем вы, босс? — Дерек молча смотрел на него. Неуютно поежившись, Лейхи отвел глаза и униженно повел плечами. — Вы же сами закрыли мне путь в любое казино. Меня просто никуда не пускают. Даже в Адской кухне.       Хейл устало вздохнул и недоверчиво на него покосился: — А частники?       Айзек мотнул головой и, забывшись, горько усмехнулся: — Да у частников нет таких кушей, которые бы… — он осекся и вновь отрицательно покачал головой. — Нет, я не играю с частниками.       Дерек недовольно поджал губы, посмотрел на темную поверхность барной стойки и задумался. Спустя пару мгновений молчания Айзек попытался напомнить ему о себе: — Так я могу идти, босс?       Дерку очень не хотелось его отпускать. На душе у Хейла вдруг стало сильно неспокойно. Он попытался присмотреться к Айзеку: дерганный и подвижный, он ничем не отличался от Лейхи в любой другой день. Айзек был обычным, и ничто не выдавало в нем лжеца. — Да, — вымученно кивнул Дерек. Шаги Лейхи уже слышались у двери, когда Хейл вдруг встрепенулся и окликнул его: — Айзек! — Парень вздрогнул и встал к нему вполоборота, выжидательно глядя на босса исподлобья, будто готовясь защищаться. — Где ты был в ночь с пятницы на субботу? — в тишине «Волчьей пасти» вопрос прозвучал даже слишком громко и резко.       Дерек не был уверен, но сначала Айзек как будто бы застыл, опустил плечи. Потом мотнул головой и оскорбился: — А что? Вы меня в чем-то подозреваете?       Хейлу эти слова как ножом по сердцу резанули. Быстро найдясь, он нахмурился и спросил: — А есть в чем?       Айзек усмехнулся и передернул плечами: — Нет, просто… — он задумался, сунул руки в карманы и качнул головой. — Дерек, что происходит? — он нахмурился и, как показалось Хейлу, честно произнес: — мне, правда, хотелось бы это знать, потому что в ночь с пятницы на субботу я спал. Дома. Один. — Он прищурился и, медленно проговаривая слова, добавил: — если ты, конечно, мне поверишь…       Дерек плотно сжал губы и задумчиво опустил глаза. Вдруг требовательно завибрировал телефон, лежавший на кипе бумаг. Дерек вздрогнул, нахмурился. Чувствуя себя последним идиотом, он устало вздохнул и покачал головой: — Верю. Но если узнаю, что ты опять играешь, — с угрозой в голосе добавил он, — пойдешь по миру. Это понятно?       Лейхи кивнул, крутанулся на пятках и усмехнулся: — Понятнее некуда, босс.       Дерек уже его не слушал. Приняв звонок, он повернулся спиной к двери и негромко сказал: — Да, Дитон. — Послушав, что ему сказал врач, Хейл удивленно приподнял брови, потом вновь помрачнел. — Зачем ты ему сказал? — процедил он в трубку, с силой сжимая кулаки. — Дитон, ты… — Дерек едва сдержался, чтобы не высказать ему все, что он о нем думает. Однако то, что он услышал далее, заставило его на мгновение потерять дар речи. — Он — что? — наконец пораженно переспросил Дерек. На его лице изобразилась гримаса недоверия. — Когда он ушел? — Выслушав ответ, Хейл устало вздохнул, измученно потер переносицу. — Господи, идиот… — врач вновь попытался сказать что-то примирительное, но Дерек его прервал: — ладно, Дитон. Спасибо, что сообщил. Дальше я сам, да.       Завершив звонок, Хейл с пару мгновений сидел, сосредоточенно глядя на горящие лампы. На улице уже давно стемнело, время шло к ночи. Дерек повертел в руках телефон, нашел в контактах номер Стайлза.       Глядя на почти запомнившиеся ему цифры, Хейл вдруг почувствовал новый укол гордости: Стайлз сказал, что он ему не нужен. Может быть, и правда оставить его в покое? В конце концов, он взрослый человек — сам может разобраться, что к чему, и сам несет ответственность за свои действия.       Дерек устало закатил глаза. Будь это кто-нибудь другой, он бы с радостью это сделал. Но Стайлз — та еще заноза в заднице. Он обязательно полезет на рожон. В этом случае бездействие Дерека может стоить Стилински жизни — почти что намеренное оставление в беде. Обреченно понурив голову, Хейл набрал номер Стайлза, обещая, что, если с ним все хорошо, он самолично надерет ему задницу.

***

      Было холодно. В нос била сырость. К ней примешивался неприятный металлический запах, почти ощущающийся на языке. Что это было — старые трубы или не такая старая кровь, Стайлз думать не хотел. А видеть — не мог. Как только его выудили из багажника, на голову опустился противно пахнущий чем-то тухлым мешок из грубой ткани.       Вообще, все оказалось куда хуже, чем было показано хоть в каких-либо фильмах про похищения, которые Стайлз видел. Теперь он понимал, почему момент с перемещением похищенного из багажника машины до конечного места его заключения так упорно игнорировался в киноиндустрии — он полон нелепости, совершенно лишен художественной ценности и кишит бесполезными движениями.       Стайлз не видел, куда его вели, не знал, сколько человек. Но когда почувствовал на себе чужие руки, изо всех сил попытался вырваться. Всю короткую дорогу, которая, по его ощущениям, включала в себя непонятное твердое покрытие, лестницу, лифт и бетонный пол, он брыкался и упирался. На все выкрикнутые им ругательства и возгласы никто не обращал внимания. Ему даже не говорили заткнуться, а значит, он был прав и это место — именно то, о чем он думал.       Пару раз он чуть не встречался носом с полом, оступаясь на лестнице, поставил себе на ногах минимум три синяка, ушиб о дверь лифта руку, чуть не расшиб лоб о стену — но, несмотря на это, чьи-то грубые руки продолжали тащить его дальше, все приближая его к неизбежному.       Когда его толкнули на стул, Стайлз упал, запутавшись в его ножках, и больно ударился рукой о пол, сдавленно охнув. Небрежность, с которой с ним обращались, была унизительной и не предвещала ничего хорошего. Стилински чувствовал, как горят уши, и решил, что до последнего не доставит им удовольствия своим страхом и тем более — слезами, как бы сложно это ни было.       Потом его опять подняли, усадили на стул. Хомут с рук срезали, но тут же заломали их за спину. Кожу обжег холод металла, послышался щелчок — и вот тогда Стайлз в полной мере понял, что попал. Сердце ушло в пятки. Он нервно сглотнул, вяло попытался вырвать руку из оков — наручники держали его крепко. Мысли начали вновь роиться у него в голове, прерывая одна другую, но он попытался унять сердцебиение и, сосчитав до двадцати, заставил себя на пару мгновений перестать думать.       Только после всего этого он начал принюхиваться к тому, что было вокруг, слушать тишину, изредка нарушаемую незначительными звуками, прислушиваться к себе. Все тело ныло, нос чесался, голова кружилась, но он был все еще жив, по ощущениям, ничего не было сломано. Ткань мешка неприятно лезла в нос при каждом его коротком отрывистом вдохе. Влажная футболка под толстовкой все еще противно липла к телу, становилось холодно.       Вдруг в паре метрах от него кто-то шаркнул ногой. Стайлз вздрогнул, прислушался, нахмурился. Сквозь ткань он вдруг почувствовал тонкий шлейф знакомого одеколона. Он пах идеальностью, прилизанностью, законопослушностью и честностью, хотя его носитель буквально состоял из качеств, противоположных этим. — Мистер Винчестер, — горько усмехнулся Стайлз. Человек напротив него, как ему показалось, настороженно застыл. Стилински это почти рассмешило. — Вы брезгуете трогать эту грязную ткань или просто боитесь посмотреть мне в глаза?       Послышалось несколько быстрых шагов. Нервным движением с его головы сорвали мешок. Стайлз с облегчением вдохнул прохладный воздух, но тут же закашлялся — в нос, рот и горло попала пыль. Когда он пришел в себя, Сэмюэль уже стоял в паре метре от него, прислонившись к грубой бетонной колонне.       Стайлз окинул беглым взглядом помещение, в котором находился. Это было похоже на огромный бетонный короб — без единого окна. По стенам действительно расползались, как сотни пиксельных змей, трубы. Под потолком было несколько ламп с исходящим из них ярким, режущим глаз белым светом. Они выхватывали из темноты только место, где сидел Стайлз. Все остальное оставалось в полумраке.       Стилински посмотрел себе под ноги — его тут же затошнило. На темно-сером, покрытом тонким слоем уличной пыли полу были видны следы запекшейся крови. Большими пятнами, тонкими струйками, частыми брызгами, свидетельства причиненной боли угрожающей россыпью окружали его шатающийся стул. Стайлз непроизвольно дернулся, сдержал кое-как желание низвергнуть горячий шоколад, который он купил еще по дороге к Дитону, и поднял полные озлобленного разочарования глаза на Сэмюэля.       Сэм все так же стоял у колонны и неловко теребил сальную ткань мешка в руках. Его правый глаз начал опухать, на одной из скул были заметны маленькие красные царапины и припухлость. Волосы лежали на голове в беспорядке, неестественным образом ниспадая на лицо. Винчестер настороженно, исподлобья посмотрел на него. Неловко поджав губы, Сэм, будто читал заранее составленный текст, начал: — Нападение на человека, Стайлз, — это незаконно. — Он запнулся, будто потерял нужную строчку в воображаемом листке, и тихо добавил: — я мог бы на тебя заявить…       Стайлз вспыхнул. Едва сдерживая рвущуюся наружу злость, он, как загнанный в тупик лис, прошипел: — Могли бы — да. Но вместо этого притащили меня к своему чертовому братцу-психопату! Это же куда проще, верно?       Сэм тяжело вздохнул, сожалеюще покачал головой и отвел от него глаза: — Дин не такой… — Разумеется! — надорвавшимся голосом почти выкрикнул Стайлз и почти испугался громкости эха, разнесшегося по помещению. — Он просто сраный агнец божий! — Не говори так. — Нахмурившись, возразил ему Сэмюэль и даже сделал шаг в его сторону. — Ты его совсем не знаешь. И поверь, будет куда лучше, если он не услышит то, что ты сейчас сказал.       Стайлз озлобленно фыркнул: — Да какая теперь, к черту, разница? Вы убьете меня и еще хотите, чтобы я при этом был вежлив?       Сэм почти удивился и отрицательно мотнул головой: — С чего ты взял, что кто-то хочет тебя убить?       Стайлзу сначала показалось, что он ослышался — вопрос Винчестера прозвучал без капли иронии. Растерявшись, Стилински только смог сдавленно протянуть: — Вы издеваетесь, что ли? — Нет. — Пожал плечами Сэм и оскорбился. — Мы просто хотим поговорить. Поверь, Дин не сделает тебе ничего плохого, если ты просто все нам расскажешь.       Стайлзу показалось, будто сказка про Гензель и Греттель сошла с книжных страниц и развернулась прямо перед ним. Винчестер звучал почти так же доброжелательно и увещевательно, как старая ведьма-людоедка. В роли заблудившихся детей был сам Стайлз, однако в одном была проблема — в домике. Его пряничные стены, покрытые кисло пахнущей плесенью, делали его не просто менее привлекательным, а невозможным для еды. — Давайте-ка проясним, — ожесточенно глядя на Сэмюэля, раздраженно прищурился Стайлз. — Вы предлагаете мне рассказать, где Скотт, в обмен на мою собственную жизнь?       Винчестер, начавший чувствовать себя чуть более уверенно, медленно прошелся мимо Стайлза со сложенными на груди руками и задумчиво произнес: — Ты же знаешь, что такое законы Хаммурапи, да? — Стилински промолчал. — В 18 веке до нашей эры Хаммурапи решил, что нужно проводить судебную реформу — и провел. Закон его был жесток, однако справедлив. Зуб за зуб, глаз за глаз — его современники считали, что принцип «жизнь за жизнь» имеет право на существование…       Стайлз прекрасно понимал, к чему тот клонил, но соглашаться с этим считал просто абсурдным. — Как жаль, что мы не в Вавилоне! — театрально вздохнул Стилински.       Сэм остановился, заинтересованно на него посмотрел и прищурил глаза: — Это как посмотреть…       Внутри Стайлза все заклокотало. Он заскрежетал зубами и от ярости на мгновение потерял дар речи. Плотно сжав кулаки, он даже порадовался, что на нем наручники — иначе Сэмюэль точно был бы уже жестоко убит. — Я не скажу вам, где Скотт, ясно? — отчеканил Стайлз в совершенно не свойственной ему манере. — И вы, мистер Винчестер, не просто плохой человек, вы…       Где-то гулко хлопнула дверь. Послышались шаги — стук плоских каблуков по металлу. Потом звуки стали похожи на тихий скрежет песка по бетону, и через пару мгновений в темноте показался мужской силуэт. Стайлз почувствовал, как внутри все похолодело, и пожалел, что не выучил за всю свою жизнь ни одной молитвы. — Ну, что, Сэмми? Упрямится? — раздался по-жуткому веселый раскатистый голос. — Ух ты, как он тебя разукрасил…       Еще через секунду фигура вышла на свет — и Стайлз чуть не взвыл от безысходности. Идеально белая рубашка, синий, очевидно, дорогой костюм, задорный хохолок на голове, колючие зеленые глаза — Дин Винчестер был ровно таким, каким Стайлз его себе представлял.       На ходу натягивая на руки черные перчатки из тонкой мягкой кожи, Дин подошел к нему вплотную и смерил его презрительным взглядом. Довольная ухмылка не сходила с его лица — он торжествовал. И Стайлзу очень хотелось испортить ему все веселье. — А вы даже больше похожи на Патрика Бэйтмана, чем я ожидал. — Развязно протянул Стилински и откинулся на спинку уныло скрипнувшего под ним стула. — Шутник, да? — усмехнулся в ответ на это Дин — и Стайлз почти съежился от злого огонька, промелькнувшего у него в глазах. Он повернулся к брату и с нескрываемым удовольствием протянул: — но насчет офиса на Уолл-стрит он прав.       Сэмюэль устало вздохнул и почти умоляюще посмотрел на Стилински: — Стайлз, еще не поздно. Скажи, где Скотт, — и ты выйдешь отсюда в ту же секунду.       Дин едва заметно хмыкнул и, прищурившись, посмотрел себе под ноги — туда, где россыпью красных капель виднелась старая кровь. От внимания Стайлза это не ускользнуло. Ледяное пламя страха начало разгораться в нем с новой силой. — Я уже говорил вам, мистер Винчестер, — напряженно улыбнулся Стилински и насмешливо посмотрел Дину в глаза, хотя все еще продолжал обращаться к Сэму. — Пошли вы и ваш чертов братец к пасхальному кролику! Ничего я вам…       Внезапно он почувствовал резкий удар под грудь. Воздух выбило из легких — он сложился пополам и провел несколько долгих секунд в попытках захватить ртом хоть немного кислорода. Дин в это время уже обходил его кругом, всматриваясь в задыхающегося Стайлза, как хищник в запыхавшуюся добычу. Между делом потирая кулак, который нанес Стилински этот удар, Винчестер-старший остановился у него за спиной.       Схватив Стайлза за волосы, Дин дернул его голову на себя — шея Стилински выгнулась в неестественном изгибе. Дышать стало еще труднее, кадык больно давил на натянувшуюся кожу. Дин заглянул Стайлзу в лицо и угрожающе проговорил на ухо: — Посмотри внимательно на моего брата…       Сэм на это устало закатил глаза: — Дин, не надо. Я в порядке, правда. — Именно поэтому я не прикончил его сразу, как это увидел, — кивнул Винчестер-старший, обращаясь к Сэмюэлю, и продолжил, наклонившись еще ближе к уху Стилински. — Сэмми сильно за тебя просил. Говорил, что ты просто оступился, что… — Да пошли вы оба! — презрительно фыркнул Стайлз. Одеколон Дина — очевидно, очень дорогой и изысканный — начал щекотать нос. С ненавистью посмотрев на Сэмюэля, Стайлз усмехнулся и тихо проговорил: — жаль, что я промахнулся, мистер Винчестер!       Сразу же за этим последовал удар. Стайлз даже не понял, чем именно Дин его ударил, но скулу пронзило тупой болью — в глазах вновь потемнело, заплавали черные пятна. Тошнота подкатила к горлу еще явнее. Стайлз не выдержал и низверг на пол то, что еще утром было горячим шоколадом. — Фу… Какой конфуз! — театрально скривился Дин, который, когда Стилински открыл глаза, уже стоял перед ним. — Если так пойдет и дальше, я не напасусь денег на уборку! А мы ведь только начали… — с нескрываемым удовольствием он потер руки.       Сэмюэль, стоявший все так же, в отдалении, скрестил на груди руки и смотрел куда-то в сторону. Бледный и будто бы сожалеющий, он будто бы пытался всеми силами абстрагироваться от происходящего. — Как зрело, с вашей стороны, мистер Винчестер, притащить меня сюда! — от охватившего его отчаяния Стайлз перестал думать, что говорит, и был намерен высказать злосчастным братьям все, что о них думал. — Двое взрослых мужиков на одного меня — и сколько там еще вооруженных до зубов охранников, а?       С мгновение Дин молча смотрел на него. Потом на его лице появилась улыбка, которую он поначалу пытался сдержать. Через пару секунд уголки его губ поползли вверх — и он разразился громким, но неискренним хохотом. У Стайлза от него по спине пробежали мурашки. А Дин повернулся к брату и развязно усмехнулся: — Слышал, Сэмми? Он взывает к нашей совести. — На слове «нашей» Сэм поморщился, но ничего не сказал. Дин вновь посмотрел на Стилински — его взгляд стал холодным и пронзающим. — Только вот парень еще не знает, что благородству в нашем нелегком деле места нет… — По вам видно, — огрызнулся Стайлз и нахмурился, готовясь к новому удару. — Это ты зря, — быстро проговорил Винчестер-старший и уже кинулся к нему, чтобы отправить его в нокаут.       Вдруг раздалось тихое жужжание. Первым его заметил Сэм и тут же окликнул брата: — Дин!       Тот остановился в шаге от Стилински с уже занесенным кулаком. Винчестер-младший достал из кармана брюк вибрирующий предмет, и Стайлз со смешанными чувствами узнал в нем свой телефон. Кивнув на Стилински, Сэм почти извиняющимся тоном произнес: — Это его.       Дин кинул на Стайлза короткий взгляд, полный разочарования от прерванного веселья. Выпрямившись, он подошел к брату. Сквозь пелену страха и головокружение Стилински все же разобрал, что походка у того была не такая, как у Сэмюэля. Дин шел прямо, уверенно, звуки его шагов гулко и будто бы специально разносились по всему помещению. А Сэм всегда ступал тихо и осторожно — его почти не было слышно. — Так, посмотрим, что тут у нас, — задумчиво пропел Винчестер-старший и с вопросительной интонацией прочитал: — некто «Волчара».       Установилась тревожная тишина. Стайлз почувствовал, как перехватило горло. Сердце разом ухнуло вниз. От щек отлил лихорадочный румянец — Стилински стал белым, как полотно. Даже если бы ему было что сказать, он не смог бы — язык стал бесполезной безвольной губкой, челюсти сами сжались так, что заболели зубы, дыхание на мгновение прекратилось вовсе.       Сэм хмурился, прижимаясь к бетонной колонне все сильнее. А на лице Дина медленно появлялась улыбка всецелого торжества — сложить два и два у него получилось довольно быстро.       Повернувшись к Стайлзу, он поднял все еще вибрировавший в руке телефон, и неспеша потряс им в воздухе: — А вечер становится все интереснее и интереснее… — Стилински видел, как хищно сверкнули его глаза, и почувствовал, как сердце пропустило удар. — Ответишь?