Вавилон

      Стайлз бежал. Спотыкался, падал, опять бежал. Тьма вокруг него сгущалась с каждым шагом. Деревья с корявыми ветвями тянулись к нему, как длинные ручищи подкроватных монстров. Их стволы казались живыми: они шевелились, шептали, злобно хихикали. Пару раз лапы колючих елей падали перед ним и закрывали проход. Он старательно отодвигал их руками, бежал дальше.       В ушах отдавалось его собственное дыхание. Мир кружился. Тропинка, уходящая вдаль, терялась среди ветвей и старых пней, похожих на горгулий. Черное, как смоль, небо давило, будто крышка плотно закрытой музыкальной шкатулки. Шепот деревьев продолжался, становясь то тише, то громче. А позади слышались тяжелые шаги.       Тот, кто шел за Стайлзом, не спешил. Однако Стилински чувствовал, что преследователь дышит ему в спину. Он рядом. Он опасен. Он его убьет…       Тропинка сделала крутой поворот. Нога Стайлза проскользила по чванькающей грязи. Он со сдавленным вскриком упал. Покатился куда-то вниз. Оказалось, тропка была на взгорке, а вокруг — туманная бездна.       Стайлз открыл глаза и застыл. Из темноты на него смотрели две красные точки. Они давали рассеянный отсвет — и в нем Стайлз смог различить белые клыки и вырезанную на темно-серой пластмассе фактуру шерсти. Кто-то в волчьей маске нависал над ним. — Дерек… — одними губами произнес Стилински. Фигура молча протянула ему руку. Стайлз ухватился за нее, подтянулся, встал на ноги. Красные точки все так же неморгающе смотрели на него. А Стилински вдруг столько всего ему захотелось сказать. Он начал говорить и почти не мог контролировать то, что произносил его рот. — Дер, послушай, мне жаль. Мне, правда, жаль. Я не хотел, я…       Где-то хрустнула ветка — противный звук, как от ломающейся кости или щелчка предохранителя, ударил по ушам. Стайлз зажмурился, а когда перед ним вновь восстала из темноты ночная чащоба, черная фигура удалялась от него, невесомо ступая по сухой хвое.       Внезапно Стайлз ощутил позади себя чье-то присутствие. Он попытался обернуться, но не смог. Боковым зрением он видел лишь серебристый туман, густой, как гороховый суп, и безлистые ветви деревьев. Спина Дерека (а Стайлз был уверен, что видел Хейла) все так же плыла прочь от него. — Дер! — почувствовав сильную тревогу, позвал Стилински и сорвался с места. Он вновь бежал, но больше не спотыкался. Земля стала казаться мягким ковром, расстеленным специально для него. Хвоя, как красная дорожка, вела его вперед. У него даже создалось ощущение, что Хейл сам неведомым образом прокладывал эту тропину, увлекая Стайлза за собой. — Дерек, стой! Дер! — Стилински бежал так быстро, как только мог. Но Хейл с каждым мгновением оказывался все дальше и дальше от него, ускользая, как дикая рыба из непрочного невода. — Подожди!       И вдруг спина в черной кожанке остановилась. Стайлз обрадовался и чуть замедлился. Хейл обернулся. На его лице больше не было маски. Обеспокоенные глаза непонятного цвета, отросшая мягка щетина, густые приподнятые брови — Дерек был удивлен. Он посмотрел куда-то за Стайлза, нахмурился. Потом он открыл было рот, чтобы что-то ему сказать, но вдруг раздался громкий хлопок.       Стайлз вскрикнул. А Дерек растерянно опустил голову, пытаясь разглядеть собственную грудь. На бледно-серой майке в районе сердца начало постепенно расползаться темное пятно. Хейл покачнулся, поднял глаза на Стайлза: — Беги. — Хрипло просипел он — и Стилински проснулся.       Когда Стайлз, весь липкий, в противно влажной от пота форменной рубашке, открыл глаза, ему потребовалась не одна минута, чтобы понять, где он находится. Темная пустая комната казалась небольшим спичечным коробком. А сам Стайлз мог сойти за пойманного в нее колорадского жука.       Так, в принципе, почти и было.       Когда Стилински покинул кабинет Винчестера-младшего, он кое-как добрел до своей комнаты и плюхнулся на кровать. Не на свою — на кровать Скотта.       Его подушка все еще пахла эвкалиптом, смешавшимся с легким флером человеческого тела и собачьей шерсти. Последнее — Стайлз был уверен в этом — МакКолл умудрился притащить на себе еще из Бейкон Хиллс. А эвкалипт был неизменным составляющим почти всего, что стояло на полочке Скотта в ванной: шампуня, геля, пены для бритья, дезодоранта… И все вместе это был тот особый запах, который мог быть и был только у Скотта. Он пах так, сколько Стайлз себя помнил. Но никогда прежде Стилински не ощущал его так остро, как тогда.       Уткнувшись носом во сбившуся наволочку, Стайлз невольно вспомнил, что последний раз испытывал такое, только когда маму окончательно забрали в больницу. Однако сейчас все же что-то сильно было не так, как тогда. И дело было не в разнице между степенями родства, а в самом Стайлзе.       Еще через пару мгновений Стилински понял, что выстрел из сна был ничем иным как упавшим с тумбочки телефоном. Причиной внезапной дислокации гаджета была вибрация. С отключенным звуковым сигналом, он продолжал неистово вибрировать даже теперь, на ламинате.       Стайлз сонно потер глаза, прокряхтел что-то невнятное и взял телефон в руки. Он как раз перестал звонить. Приведя себя в сидячее положение, Стилински посмотрел на дисплей: время — десять вечера, три уведомления из Твиттера, восемь непрочитанных смс и двенадцать пропущенных вызовов от контакта «Волчара». От последнего пришлось проснуться окончательно.       Телефон вновь завибрировал. Стайлз взял трубку: — Да?       Он не был уверен, но ему показалось, что по ту сторону бестелесной линии, сначала пораженно застыли, а потом с облегчением выдохнули. В остальном же Дерек придерживался своей обычной манеры общения. — Ты какого черта не отвечал? — напустился на него Хейл. — Что, так сложно звонок принять? — Я… — растерялся поначалу тот. Внезапно прерванный вечерний сон отдался болью в висках — раздражение перевесило удивление. — А ты какого черта мне вообще звонишь? Я спал!       Дерек медлил с ответом. Стилински представил, как тот хмурится, поджимает губы в эмоции, понятной только ему самому, задумчиво проводит по жестким темным волосам на голове рукой. Интересно, а во что он одет? Где он сейчас? Если дома, то, может быть, только вышел из душа и сейчас на нем лишь белое махровое полотенце, спущенное совершенно неприлично низко — так, что обнажает дорожку темных волос на животе, увлекающих взгляд туда, куда Стайлзу смотреть не следовало.       Боже, подумал Стилински, заливаясь в темноте краской. Это было так неправильно, но почему-то так приятно, что он на мгновение забыл, что Хейл все еще молчит, почти неслышно дыша в трубку.       Наконец в динамике послышался нарочито ровный голос Дерека: — Ты не позвонил, чтобы сказать, что с Сэмом все прошло хорошо.       Стайлза бросило в жар. Стало очень стыдно. Сонный мозг начинал вспоминать, что было несколько часов назад: вызывающе наглая официальность Сэмюэля, застящая глаза злость, нежелание проявить хоть сколько-нибудь сдержанности, чтобы у Дерека было хотя бы на одну проблему меньше. Тут Стайлз, правда, вспомнил, что в тот момент он злился не только на Винчестера, но и на самого Хейла. Однако даже перед самим собой Стилински не смог таким образом оправдаться. Какая вообще, к черту, разница, что он чувствовал, если на кону не только его жизнь, но и Скотта, а возможно, и Дерека.       Я идиот, сначала подумал Стайлз.       Нет, хуже. Я эгоист, тут же перебил он сам себя. — Стайлз? — Стилински показалось, что голос Хейла буквально ударил ему по ушной перепонке, как крепкая барабанная палочка по туго натянутой коже.       Стайлз молчал. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Стилински мог по пальцам пересчитать случаи, когда он кого бы то ни было подводил в принципе. А тут не «кто бы то ни было», а Дерек. Дерек, к которому очень хотелось бы быть ближе, а не на расстоянии ледяного раздраженного взгляда. Ради безопасности, конечно, ничего такого, тут же одернул себя Стайлз. Но получилось как-то неуверенно. — Стайлз? — вновь позвал Хейл — на этот раз куда более обеспокоенно и настороженно.       Стилински виновато покачал головой и хрипло выдавил из себя: — Прости…       Крепко зажмурившись, он стал ждать длинной тирады о том, насколько бесполезен, что он его, Дерека, вечная заноза в заднице и что ему сию же минуту нужно собирать вещи и уезжать из города, а лучше — вообще из страны.       Но хуже всего было бы, если бы Хейл опять перешел в режим равнодушного молчания. Это означало, что через пару мгновений Стайлз услышит холодное «ясно», а потом… А потом, вероятно, будет видеть Хейла только в случаях крайней необходимости. И то — только в том случае, если тот сам решит, что Стайлзу угрожает смертельная опасность, то есть если будет слепо исполнять опрометчиво данное Скотту обещание. И ничего больше. — Он знает? — Стайлз с противным чувством липкой тревоги понял, что не может определить его эмоцию по голосу. — Да. — Едва слышно ответил Стайлз и сжал челюсти так сильно, что заболели скулы. Незаметно для себя самого он сжал в руке одеяло и сосредоточенно посмотрел на появившиеся складки.       По ту сторону дисплея послышался вздох — не то сожаления, не то раздражения. Стилински приготовился к худшему. — Ты сейчас в общежитии? — через пару секунд молчания спросил Дерек, и Стайлзу показалось, что спокойствие, с которым Хейл это произнес, было вопиюще фальшивым — ничего хорошего это не сулило. — Да, — неловко поджав губы, ответил тот. — Сможешь выйти? — Зачем?       Теперь молчал Дерек. Стайлз уже устал прорисовывать себе в голове возможные варианты своего ближайшего будущего, как и угадывать вероятные мысли Хейла, поэтому просто ждал ответа, тупо уставившись во тьму комнаты. Что бы Дерек ни сделал, Стайлз считал, что заслужил это.       Наконец Хейл прочистил горло и тихо произнес: — Хочу убедиться, что с тобой все в порядке.       Стилински вздрогнул и застыл, глядя на белеющую во мраке дверь комнаты. Он точно знал, что не ослышался. И точно знал, что у Дерека было достаточно времени, чтобы обдумать ответ. Значит, эти уют в хрипотце голоса, почти что ребяческая нерешительность и неумелая забота — ровно то, что он имел ввиду. Ни больше, ни меньше — Дерек Хейл за него волновался.       Стайлз почувствовал, как, начиная от груди, по всему телу расползлось, как прекрасный вьюн, согревающее тепло. Он моментально забыл, какие страсти напридумывал себе всего пару минут назад, и просиял, тайно радуясь, что Дерек этого не увидит. Было в этих недомолвках что-то нездоровое, но вместе с тем чертовски привлекательное. — Я в порядке, правда. — Наконец развязно протянул Стилински и откинулся на подушку, игриво прикусывая губу. — Так что, знаешь, сейчас я, пожалуй, пойду спать…       Дерек азартно хмыкнул и резонно заметил: — Ты же, вроде бы, только что проснулся. — Возможно, ты меня утомил, — пожал плечами Стайлз, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не издать нервный, но вместе с тем счастливый смешок. — Возможно? — переспросил Дерек, и Стилински был почти уверен в том, что при этом Хейл улыбался. — Какая жалость… А я-то думал, тебе нравятся ночные прогулки по городу. — С большим и ужасным Урфином Джюсом? — насмешливо спросил Стайлз. — Ну, даже не знаю… — театрально равнодушно проговорил он. — Мама говорила не связываться с опасными дядями.       Никакого видимого смущения от сказанного Стилински не испытывал. Все это казалось одновременно таким неправильным и таким естественным, что его мозг просто запутался, как реагировать: то ли послать рту сигнал о том, что пора бы уже давно стыдливо заткнуться, то ли придумать еще парочку двусмысленных фраз. Второй вариант, разумеется, был куда предпочтительнее первого. — Напомнить тебе, сколько раз ты уже нарушил этот наказ? — усмехнулся Дерек. — Выходи давай. Нужно обсудить, что делать дальше. — Почему бы не сделать этого по телефону? — не унимался Стилински, испытывая тайное удовольствие от того, как изводит Хейла. — Или думаешь, нас прослушивают? — саркастически удивился он. — Нет, — фыркнул Дерек, и Стайлз визуализировал себе, как он в тот момент качнул головой. — Хочу посмотреть в твои честные глаза, когда будешь обещать мне никуда не лезть.       Стайлз лукаво улыбнулся. Ничего обещать ему он, конечно, не собирался.                         

***

                               Луна скрылась за темными тучами. Они плотным покрывалом окутывали город и прятали за собой ночное светило, как ветви в джунглях руины древнего храма. Было по-осеннему зябко и ветрено. Речной запах, доносящийся с Гудзона, был холодным, чужим и неприятным. Сухой тротуар начал покрываться пожухлыми листьями. С каждым дуновением ветра оранжево-бежевые дорожки закручивались в причудливые узоры и бежали по асфальту, увлекая за собой, как змеи голодного мангуста.       Гарлем в этой части казался притихшим и чего-то ожидающим зверем. Фонари горели ровным белым светом — все до единого целые. Облицовка домов была недавно обновлена — кирпичная кладка старых домов находилась в идеальном состоянии. Даже мусора на улице почти не было, равно как и бездомных, что странно для такого места.       Обернувшись, Стайлз увидел перед собой горящую желто-черную вывеску: «Волчья пасть». Похоже было на какой-то бар. По крайней мере, так ему показалось, когда он попытался вглядеться через большое, почти в размер стены, окно: барная стойка с характерными стульями, стена с бутылками алкоголя, небольшие квадратные столики и приятные кожаные диванчики. В полутьме он, разумеется, все разглядеть не смог — в заведении не горел свет.       Дерек хлопнул дверцей Мустанга, поставил машину на сигнализацию и встал в одну линию со Стилински. Тот непонимающе покосился на него: — Кажется, закрыто. — Да, — кивнул Хейл и, подойдя к тяжелым дверям, достал ключи. Через пару мгновений он свободно толкнул крепкую раму и повернулся к Стайлзу лицом. — Потому что мы сегодня — на спецобслуживании.       Стилински изумленно уставился на него и пораженно воскликнул: — Так это твой?!       Дерек пожал плечами, будто это само собой разумеющееся: — Да. А почему нет? — Он насмешливо посмотрел на Стайлза. — Или ты думал, что чай из листьев коки — мой единственный источник дохода? — Ну, вообще… — неопределенно протянул Стилински.       Он окинул Дерека внимательным взглядом. На самом деле, Хейл в своих пуловерах, этой вечной кожанке и с доброжелательной улыбкой мог сойти за профессионального бармена в каком-нибудь престижном месте. Однако на владельца он был похож меньше. Не было в нем какого энтузиазма и предпринимательской наивности. С другой стороны, не было в нем и того холодного расчета, откровенной беспринципности и жажды наживы, которые, как Стайлз себе представлял, должны быть у наркоторговца.       Дерек будто бы не вписывался ни в один образ, который примерял. Бесспорно, некоторые ему шли. Но это был не он сам. И это было видно во всем: в том, насколько пустая у него квартира, в том, насколько тепло и дружелюбно он говорил с пожилой колумбийкой в ландромате, в том, насколько быстро согласился выполнить условия Скотта, и в том, как долго терпит Стилински. — Стайлз? — позвал Дерек, придерживая для него дверь.       Тот посмотрел на него, но, вероятно, в его взгляде что-то поменялось, потому что Хейл, столкнувшись с ним глазами, погрустнел. Это была какая-то необычная тоска: боль в его взгляде смешалась со светлой грустью. Стайлзу показалось, что он опять стоит перед тем буреломом, за которым скрывается прежняя жизнь Дерека. Но в этот раз где-то в далеке уже маячил свет затерявшейся в чащобе хижины лесника, и деревья сами собой расступались перед ним.       Стайлз улыбнулся и нырнул внутрь. — Так вот, где ты прячешься от солнца, — протянул он, когда Дерек щелкнул выключателем, и зал озарился мягким желтым светом. — Я сейчас должен пошутить про логово? — сдержанно усмехнулся Хейл.       Стайлз негромко рассмеялся: — Нет, но я могу пошутить про волчицу, — он повернулся к Хейлу лицом и внезапно понял, что либо Дерек слишком близко к нему подошел, либо он сам сделал слишком большой шаг назад, когда разворачивался. Как бы там ни было, Дерек находился на расстоянии, меньшем, чем один шаг, и смотрел на него этими своими грустными глазами. Холодные цвета в них потеплели, а медовые отблески ламп казались солнечными зернами. Стайлз прочистил горло, нервно сглотнул и опустил глаза. Неловко поджав губу, он едва слышно спросил: — есть волчица?       Дерек едва сдержал улыбку: — Нет.       Стайлз зарделся краской, но не отступил от него и на дюйм. Осмелев, он вновь посмотрел Хейлу в глаза и уверенно спросил: — А волк?       Дерек негромко хмыкнул, покачал головой и, обойдя его, прошел к барной стойке. Стайлз, смущенно скукожившийся на месте, сжал кулаки. Ему вдруг очень захотелось прикончить Хейла прямо здесь и сейчас. — Чай? — Дерек уже звенел за баром чашками. — У меня неплохие поставщики из Азии… — Засранец, — раздраженно пробормотал себе под нос Стилински и нехотя сел за барную стойку.       Дерек, повернувшись к нему спиной, творил магию чайной церемонии. На его губах играла робкая полуулыбка, которая уже давно не трогала его лицо. Весь этот вечер был странным, неправильным, но согревающим. Даже несмотря на то что всю дорогу до «Волчьей пасти» Стайлз отчаянно настаивал на том, чтобы включить Тэйлор Свифт. Даже несмотря на то что Скотт все еще не пришел в себя. Даже несмотря на то что где-то там, в темноте сейчас два брата сговариваются о чем-то очень плохом. Все это было за пределами уютного, но по-своему брутального бара — так близко и так далеко, что можно было хоть на час-два и прекратить об этом думать. — Вот. Японский, — Дерек поставил перед Стайлзом стеклянную чашку и темную пиалу с крышкой, но без ручки. Заметив его удивленный взгляд, Хейл терпеливо объяснил: — это гайвань, — он указал на странную тару. — Желтые японские чаи завариваются в гайвани — на китайский манер. После того, как заливаешь кипятком листья, ждать нужно не более двух минут. Потом разливаешь по чашкам — и пьешь. — И откуда ты все это знаешь? — пораженно вскинул брови Стайлз. — Говорю же, поставщики из Азии, — неопределенно повел плечами Хейл и, тихо вздохнув, замолчал.       Стайлз покрутил головой. Атмосфера бара напоминала Великую депрессию. Грубые кирпичные стены перемежались с блестящей темным блеском кожей кресел и диванчиков. Стулья с изящными спинками водили хороводы вокруг аккуратных столиков со стеклянными поверхностями. Лампы, низко свисающие с потолка, казались странно согнутыми подсолнухами и добавляли залу не только затейливости, но и элегантности.       Не ускользнула от глаз Стилински и лестница с фигурными перилами, ведущая куда-то вниз, и то, что перед ней стояла табличка «Только для персонала». Стайлз нахмурился и посмотрел вбок от барной стойки. Там расположилась тяжелая дверь с надписью «Кухня». По другую сторону от бара — туалет. Тогда куда ведет лестница? На склад? — Классно тут… — Почувствовав неловкость от молчания, одобрительно заметил Стайлз. Потом он испытующе прищурил глаза и посмотрел на Хейла, который уперевшись руками в бар, стоял за стойкой и смотрел куда-то в сторону выхода. — Только зачем оно тебе? Для тихой старости?       Дерек, не произнеся ни слова, покачал головой.       Стилински с досадой подумал, что тот опять решил играть в молчанку. Ничего хорошего это не предвещало — ни если бы он сам помалкивал, ни если бы задавал вопросы. Так что терять было нечего. А тишина, вязкая и липкая, как клей, уже начала Стайлза порядком раздражать. — Ладно. Поставим вопрос по-другому: зачем я здесь? — вновь попытался он.       На это Дерек нехотя, но ответил: — Это безопасное место. Стекла пуленепробиваемые, внизу есть оружие, — он виновато поджал губы и на мгновение прикрыл глаза. Помотав головой, будто отнекиваясь от собственных мыслей, он взял бутылку виски, плеснул себе в бокал пару глотков и залпом выпил. Приложив к губам кулак, он еще несколько секунд стоял зажмурившись. Потом он сдавленно произнес: — в тот вечер Скотт ехал сюда. Я должен был его защитить…       Стайлз побледнел и на секунду забыл, как дышать. Первым его порывом было пулей вылететь из «Волчьей пасти» и никогда там больше не бывать: не видеть Дерека, не знать, как заваривают японские чаи, ни на что не надеяться… Но он остался сидеть на месте — только белый, как жасминовый цветок, и недвижимый, как каменное изваяние.       Это был один из тех редких случаев, когда его эмоциональность смогла обуздать интуиция, а это — с его расшатанными нервами — в последнее время возможно было не всегда.       Его разочарованный взгляд прошелся по Дереку, уперся в темное дерево бара. Стойка блестела лаком в приятном свете, хорошо пахла моющим средством с лимоном и каждой своей потертостью признавалась, что ей не один десяток лет. А значит, Дерек не основывал этот бар. Ему его кто-то передал. Как странно… — Ты не виноват, — губы зашевелились сами собой. Стайлз смотрел на измученное лицо Дерека. Тот вскинул на него полные сожаления глаза — как в тот вечер, в больнице. Стилински вздохнул и тихо добавил: — по крайней мере, в этом… — Сконфуженно поджав губы, он сменил тему: — Кстати, как поиски заблудшей овечки? Удалось что-то понять?       Дерек нехотя мотнул головой: — У меня есть два подозреваемых, но, если выберу не того, рухнет вся команда. — И? — пожал плечами Стайлз. В груди вновь затеплился огонек злости. — Лучше так, чем никак, верно?       Хейл смерил его тяжелым взглядом, помрачнел. Несколько секунд он смотрел на Стилински так, что тому даже стало неуютно. Это был не тот взгляд, к которому Стайлз привык в последнее время, а тот, от которого хотелось бежать, как тогда, еще в самом начале. Стилински почувствовал, что пламя гнева разгорается в нем все сильнее. — Нет. — Наконец твердо ответил Дерек и выпрямился, сложив руки на груди. — Я не предам своих людей. — Скотт на грани жизни и смерти! За ним охотятся, нам нужно что-то делать! — с плохо скрываемым раздражением заметил Стайлз. — А ты беспокоишься о паре малолетних уголовников?       Дерек оскорбленно сверкнул глазами и холодно произнес: — Еще неделю назад они были для тебя бедными детишками…       Стайлз осекся, стыдливо вспыхнул, отвернулся и озлобленно прошипел: — Это не важно. Когда все закончится, вы все все равно пойдете под суд…       Дерек шумно втянул воздух и раздраженно поджал губы. Буравя Стилински ледяным, как сталь, взглядом, он тихо, но выделяя каждое слово спросил: — То есть ты думал, что, когда это все закончится, я пойду сдаваться полиции?       Стайлз вскинул на него решительные глаза, нахмурился и, вглядевшись в его лицо, отчетливо проговорил: — Тебе будет некуда деваться.       На мгновение взгляд Хейла показался Стайлзу разочарованным. Но раздражение Стилински превысило тогда его чуткость. А лицо Дерека тут же изменилось, поэтому подумать об этом у Стайлза просто не было возможности. Хейл сурово свел брови, его губы вытянулись в упрямую нить. Стилински понял, что еще чуть-чуть — и врежет ему. — Если сам этого не сделаешь, это сделаю я. — Чужим, предательски неживым голосом произнес Стайлз. Язык уже плохо слушался его. Очень хотелось просто зажмуриться и не видеть этого выражения лица Хейла, закрыть уши — и не слышать того, что он сам говорил. Но что-то заставляло его продолжать. — Я не шучу.       Хейл холодно усмехнулся: — То есть ты хочешь сдать меня полиции? — Голос Дерека едва заметно дрогнул — то ли от злости, то ли от горечи. — Да, — выдавил из себя Стайлз, будто сказать это было ему предначертано.       Взгляд Дерека со стального сменился на презрительный. Уши Стайлза стыдливо покраснели. Это неправильно, но он вдруг ощутил предателем себя. Хейл нагнулся к нему, облокачиваясь о бар, и вкрадчиво произнес: — А зачем мне тогда тебя защищать? — Он угрожающе всмотрелся в лицо Стилински, прошелся, будто острием древнего клинка, по каждой родинке. — Чтобы ты потом разрушил все, что моя семья строила поколениями? — Стайлз отвечал ему молчаливым, полным ярости взглядом. Хейл уничижительно фыркнул и выпрямился: — не забывайся, Стайлз…       Стилински не выдержал. Почти подскочив на месте, он дернулся вперед. Перегнувшись через бар, он схватил Дерека за ткань пуловера и потянул к себе, слегка намотав мягкую шерсть на побелевший кулак. Хейл, растерявшись, невольно подался к нему, успев лишь упереться руками в липковатую столешницу. — Да, ты прав. Я не должен забываться, — сверкая в полутьме злобным взглядом, прошипел Стайлз. Лицо Дерека всего в третий раз в его жизни было так близко к нему, что можно было разглядеть каждый волосок бархатистой щетины, но ненависть застила ему глаза. — Я не должен забывать, кто ты. Это точно. Спасибо, что напомнили, мистер Хоул.       Дерек Дернулся назад, пытаясь вырваться из его хватки. Стайлз отпустил его, снисходительно махнув рукой. Соскользнув с барного стула, он в последний раз обернулся на Хейла и твердо произнес: — И вот еще что: я не нуждаюсь в защите убийцы, понял?       После этого он пулей вылетел на улицу, наступил в лужу, чертыхнулся. Пошел вперед, завернул за угол, в кого-то врезался. Рассеянно извинившись, он пошел дальше, так и не поняв со злости, что только что налетел на Айзека Лейхи.