Вавилон

      Выбор — то, что мы должны и можем делать каждый день. От самых несерьезных вещей до решений, жить или умереть — это все выбор. И за каждый мы несем ответственность. А ответственность — это обязательства. Но не только перед другими, а и перед собой. Даже в первую очередь — перед собой.       Совесть — страшная штука. Зудящий голос где-то в глубине сознания. От него не скрыться. И его не заткнуть. А если и получится, то последствия будут страшными: рано или поздно, но придет момент, когда он все равно вырвется наружу и будет кричать, рвя все выставленные рамки и посылая к черту все преграждающие ему путь блоки.       Дерек знал это и боялся. Боялся, что не выдержит. Боялся, что, если даст этому голосу волю, сгинет в бездне собственного потерянного рассудка. В этом он завидовал Питеру: тот не испытывал ничего подобного в принципе. Идеальная машина для убийств, как как-то раз назвала его Талия.       Хейл много думал и об этом. После смерти матери и еще доброй половины семьи он так до конца и не оправился, свято веря, что вина за их гибель лежит на нем. Питер тоже так говорил. И Дереку казалось, что стань он похож на дядю — что-то исправится. По крайней мере, в нем самом. И он изменился. Причем изменился так, что, глядя на себя в зеркало, порой не узнавал того, кого в нем видел: вечно сведенные брови пришли на смену подвижным и выразительным, улыбка превратилась в тонкую ниточку плотно сжатых бледных губ, глаза стали темными и тусклыми. А в кошмарах Дереку иногда виделось, будто волчья маска сливалась с его лицом, превращая его в монстра — опасного и кровожадного, готового рвать на клочья любого, кто встанет у него на пути.       И Дерек долго считал, что так оно и должно быть, что так и нужно. А каждый раз, когда он начинал в этом сомневаться, в голове вместо гласа совести звучал голос Питера… Едкий и не предполагающий возражений, каждый раз он твердил почти одно и то же.       «Что бы на это сказала Талия, а, Дерек? Думаешь, она бы тобой гордилась? Да? Бога ради, как плохо ты знал свою мать!»       «Что за цирк ты тут устроил? Боже, Талия бы сгорела со стыда! Хотя подожди-ка. Она же уже…»       «Знаешь, я всегда думал, что смелость и хладнокровие — это черты нашей семьи, что это передается генетически… Талия вообще считала, что ты всосал это с ее молоком, но что я вижу? Передо мной стоит не волк, а всего лишь сопливый щенок!»       Сколько он это слышал? Девять лет. Семь — вживую. Два года — лишь в собственной голове.       Странно, но в тот вечер, когда Дерек стоял перед окном своего кабинета и держал в дрожащих руках пистолет, этот голос впервые за долгие годы замолк. Вместо него в сознание прорвался другой. Тот, давно забытый и потому непривычный.       Я чуть не убил его…       Еще месяцем ранее эта мысль не нашла бы себе места в его мозгу, но с прошлого вечера в больнице все изменилось.       Я ведь и правда чуть не выстрелил в него. Это неправильно…       И Дерек больше не в силах был это отрицать.       Боже, Стайлз… Что ты со мной сделал?       Он не знал, сколько простоял, прислонившись лбом к холодному стеклу окна и держа в руках так внезапно потяжелевший пистолет, но, когда он очнулся, на улице уже было темно. От по-летнему светившего солнца не осталось и следа — его сменил противный мелкий дождь, резвыми капельками бегущий по стеклу.       Все изменилось.       Дерек выпрямился, прочистил горло, сунул пистолет в кобуру, все так же болтавшуюся под кожанкой. Потом задумался, сначала стянул с себя куртку, потом, еще подумав, оставил оружие на столе и на ватных ногах двинулся к двери.       Когда он вышел в гостиную, то сразу почувствовал прохладный ветер на шее и по локоть открытых руках — от незакрытого балкона несло сыростью и ночью. Гостевая зона была погружена во мрак, разбавлял который тусклый, едва доходивший до высокого этажа свет от окон соседних домов и фонарей.       В неприветливой темноте Хейл без труда разглядел сжавшуюся фигуру Стилински. Стайлз сидел все на том же диване, лишь в измененной позе: поджав под себя ноги и откинувшись на кожаную спинку. В руках он держал свой смартфон, экран которого был еще чернее, чем окружавший его мрак.       Дерек едва слышно вздохнул и щелкнул выключателем. В комнате вспыхнул свет, и только тогда Стайлз вздрогнул и посмотрел на него.       Лицо Хейла было бледным и уставшим. Стилински не знал, о чем тот думал и что делал за прошедший час в кабинете, но, что бы это ни было, оно Дерека явно морально вымотало.       Хейл почти не смотрел на него. В мягком свете ламп Стайлз видел, как тот старательно отводил от него глаза, прятал их. — Почему… — наконец начал он и осекся. Потом он все-таки на мгновение поднял на него глаза и негромко спросил: — с чего ты взял, что я «не такой уж и плохой»?       Стайлз глубоко вздохнул, нахмурился и пожал плечами: — Я могу ошибаться, но, будь ты реальным кретином, я бы уже не дышал, — Стилински вдруг усмехнулся и развел руками. — Вспомни, сколько раз ты обещал вышибить мне мозги? — Дерек удивленно приподнял брови. — И выпустил ли ты хоть одну пулю?       Хейл пристально посмотрел на него. Он понятия не имел, что для себя осознал Стайлз за прошедший час, но на страх в его глазах не осталось и намека. От этого Дерек ощутил необъяснимое спокойствие — такое, будто ему действительно было какое-то дело до комфорта Стилински.       От этого Дерек почувствовал себя свободнее. Сложив руки на груди, он облокотился о дверной косяк и ответил ему ухмылкой на ухмылку: — Ты каждый раз поворачивался ко мне спиной. Не боялся, что я и в правду выстрелю? — Боялся, — кивнул Стайлз, и в его глазах появилась задорная уверенность. — А теперь — нет. И что? Захочешь меня переубедить?       Дерек едва смог удержать себя от того, чтобы улыбнуться. — Нет. У нас есть дела поважнее, — мотнул он головой и неопределенно повел плечами. — Если ты, конечно, все еще хочешь наказать того, кто чуть не убил Скотта… — А вдруг я захочу сначала расправиться с тобой? — ухмыльнулся Стайлз, про себя думая, что весь этот диалог странным образом начал походить на флирт. — Нет… — довольно и уверенно протянул Дерек и улыбнулся уголками губ. — Я тебе нужен. Как и ты мне, впрочем.       Стилински азартно сверкнул глазами: — Ладно, большой волк. Но — условие. — Дерек выжидательно на него посмотрел, и Стайлз внезапно понял, что в тот момент мог просить буквально все, что придет ему в голову, — так неугрожающе Хейл теперь выглядел. — С этого момента ты отвечаешь на любой мой вопрос — честно и немедленно.       Дерек пожал плечами и кивнул: — Ладно. — Стайлз было не поверил своим ушам, но тут же был спущен с небес на землю. — Но у меня тоже есть условие. — Дерек слегка прищурился, глядя на Стилински, и указал на него пальцем. — Ты будешь беспрекословно делать все, что я скажу. И если я говорю «беги» — ты бежишь. Если я говорю «стой» — ты стоишь. Если я говорю «ложись» — ты ложишься…       Стайлз всеми силами пытался подавить глупую улыбку, но не смог сдержать нервного смешка: — А мы точно сейчас про отмщение Скотта говорим?       Дерек скучающе закатил глаза и, подняв с пола пакеты с продуктами, так и оставшиеся валяться у кабинета, прошел на кухню: — Если у меня так и не вышло тебя пристрелить, придется проследить, чтобы этого не сделал кто-нибудь другой. Хотя бы ради обещания Скотту… — Хейл щелкнул выключателем, и над разделочным столом вспыхнули свисающие лампы. Дерек начал выкладывать на разделочный стол продукты, изредка поглядывая на задумавшегося Стайлза. — Кстати… нам нужно понять, что делать с ним и с Сэмюэлем, — наконец, потирая подбородок рукой, нарушил тишину Стилински и с надеждой в глазах посмотрел на Хейла. — Ты же скажешь мне, куда спрятал Скотта, да?       Дерек кивнул, потом оценивающе посмотрел на него. Стайлз все еще ходил в халате — в белом махровом халате. Узел на поясе ослабел, поэтому плохо запахнутые полы открывали вид на треугольник груди Стилински, покрытый темным пушком, и подвижную шею. Хейл на мгновение завис, глядя на это, но потом быстро пришел в себя, слегка побледнел, отвел глаза и прочистил горло. — Не думаю, что возвращаться в Академию сейчас безопасно — мы до сих пор не знаем, какую роль во всем этом играет Сэм, — произнес Дерек, скрывая свое смущение за серьезным тоном. — Поэтому сегодня переночуешь у меня, завтра я отвезу тебя к Скотту, а потом подумаем, что с этим можно сделать.       Стайлз просиял и почти подпрыгнул на месте от облегчения: — Да! — ощутив на себе вопросительный взгляд Хейла, он, правда, тут же поумерил свою радость и почти смутился. — Да, кстати… Где твоя одежда? — возвращаясь своим вниманием к пакетам, спросил Хейл. — Одежда? — Стайлз почесал затылок, взъерошив темные волосы. Внезапно его глаза округлились. — Ох, черт! Трусы! — он кинулся на балкон, провожаемый недоумевающим взглядом Дерека, и почти тут же вернулся в гостевую зону с мокрым бельем в руках. — Черт… Промокли…       Хейл с пару мгновений смотрел на это зрелище ошарашенно. Он совершенно не понимал, как реагировать на произошедшее и реагировать ли вообще. В какой-то момент ему показалось, что комизма в этой ситуации было настолько много, что она едва ли тянет на реальность и это всего лишь очередной его ночной кошмар. Но Стайлз слишком натурально хмурился и кидал на него неловкие взгляды. Дерек и сам чувствовал, как (вопреки общепринятому мнению, он не краснел, а бледнел от смущения) кровь совершенно покинула его щеки. Поэтому — как бы ему этого ни хотелось — это был не сон. — Ты… — наконец попытался собраться с мыслями Хейл и нахмурился, подбирая слова. — Что твои… — он еще раз посмотрел на то, что Стайлз держал в руках. — Трусы… делали на балконе?       Стайлз открыл было рот, чтобы что-то сказать, и уже даже поднял в воздух палец, как вдруг глубоко вздохнул и протянул: — Это… хороший вопрос… — он поджал губы и уставился в пол, еле сдерживая очередной приступ нервного смеха. — И ответ на него.?       Стайлз коротко выдохнул и скороговоркой проговорил: — Я их постирал. Стиралки у тебя нет, поэтому пришлось руками. За пределы квартиры ты же мне запретил выходить, да? Вот и пришлось… А сушить — как? Солнечно было — вот я и подумал… А потом эти документы, фотографии — я забыл… — Стилински уже был красный, как помидор. Он еще раз вздохнул, но уже тяжело и устало. Шлепнув себя рукой по лбу, он мотнул головой и пробормотал себе под нос. — Идиот…       Дерек сам не заметил, как его уголки губ слегка дрогнули и поползли вверх. Было в этом что-то настоящее. Дурацкое, но настоящее. — Ладно, — наконец покачал головой Хейл. — Собирайся. — Куда? — не понял Стайлз. — Пойдем решать твою проблему…                                                             ***       Когда Хейл вышел на улицу, дождь уже прекратился и Нью-Йорк погрузился в осеннюю прохладу. На небе появилась круглая, как головка сыра, луна. В тот вечер она была такой большой и расположилась так близко к земле, что казалось, будто бы до нее можно было дотянуться с крыши ближайшего дома. В остальном все было, как прежде: редкие прохожие, тяжелый от влаги воздух, огни небоскребов за Центральным парком…       Хейл вдохнул пахнувший городом воздух полной грудью, на секунду прикрыл глаза и спустился по пологой лестнице небольшого крыльца у дома. Через мгновение он услышал позади себя недовольное бурчание: — Чешется, черт! «Это шерсть», «Это шерсть»… — Дерек обернулся.       Стайлз в свитере, который болтался вокруг него, как спущенный парус, и явно не в своих шортах, свободно свисавших с бедер, едва вытолкнул себя через тяжелую дверь подъезда вслед за Хейлом на улицу. Стайлз остановился и сосредоточенно начал чесать руку, задрав рукав до локтя. На плече у него висела хлопковая сумка для продуктов, набитая его собственной одеждой. Шоппер (как это обычно бывает с шопперами) сполз по ткани свитера, спал на другую руку Стилински, и только тогда он отвлекся от своего занятия.       Он поднял глаза на Хейла и раздраженно фыркнул: — Что? Шерсть — самое ужасное, из чего только можно делать свитера!       Дерек тихо хмыкнул, отвернулся от него, чтобы не было заметно слабой улыбки, тронувшей его губы, и кивнул вперед: — Тогда поторапливайся, если не хочешь чесаться еще полночи. — Хейл направился вниз по улице.       Стайлз в ответ на это лишь возмущенно всплеснул руками и ускорил шаг, нагоняя Дерека.       Хейл шел спокойно, но в темпе. Каждый его шаг отдавал напряжением и четкостью, будто даже сейчас он боялся сделать какую-то ошибку, будто асфальт под его ногами мог в любую секунду разверзнуться и поглотить его. Лицо было серьезным, но с каждым пройденным домом оно приобретало все больше грустных черт. Стайлз еще заметил, что Дерек не взял с собой пистолета — кобура не выдавалась ни одним ремешком из-под его кожанки. И это было странно.       Первые пару минут они шли молча. Стайлз то чесался, то отвлекался на афиши и рекламные вывески. Город, все еще ему малознакомый, даже сейчас привлекал его своими масштабом, атмосферой и опасным покоем.       Гарлем не спал и даже не делал такого вида. Теснящиеся друг к другу забегаловки с мексиканской едой, ломбарды с потрепанными вывесками «СКУПИМ ЗОЛОТО», магазинчики со всякой всячиной — все это все чаще встречалось на пути, по мере того как Хейл увлекал Стайлза все дальше от своей высотки. И у каждого из этих заведений, несмотря на поздний час, все еще были посетители. Их, конечно, было не так много, как могло бы быть днем, но не было минуты, когда до ушей Стилински не долетали бы обрывки разговоров и смех.       И пахло в тех местах, на удивление, неплохо. Кое-где нос Стайлза чуял то легкую гарь от готовящихся тортилий, то запах вареной кукурузы, то жареного мяса… Когда они проходили мимо таких мест, Дерек морщился и бледнел, но Стилински был так увлечен сменяющейся вокруг него картинкой, что совершенно не обращал на это внимания.       К тому же очень скоро Стайлз вдруг осознал, что безумно хочет есть и что в его желудке не появлялось ничего съестного с самого утра. Он кинул короткий взгляд на Дерека. Тот шел все так же осторожно, но быстро и тяжело, явно не собираясь останавливаться. Стайлз погрустнел. Просить зайти за тако и уж тем более просить денег на тако совсем не хотелось, поэтому он решил отвлечь себя от мыслей о еде. Лучшего способа, чем воспользоваться выторгованным правом задавать любые вопросы и получать на них честные ответы, он не нашел.       Поравнявшись с Дереком, Стайлз заглянул ему в лицо и с подозрением сказал: — Все еще не понимаю, зачем мы идем в ландромат. У тебя правда нет стиралки или ты просто не хочешь, чтобы кто-то вроде меня ею пользовался? — Ты же сам видел, что ее у меня нет, — пожал плечами Хейл, не глядя на Стилински. — Вот именно! Видел! — активно закивал головой Стайлз и начал рассуждать, — но ты же можешь ее себе позволить! Так в чем проблема? Или тебе просто в кайф каждый раз тащиться в такую даль, чтобы постирать пару футболок?       Дерек нахмурился: — Не твое… — он осекся. Стайлз довольно хмыкнул, а Хейл в ответ на это закатил глаза и недовольно вздохнул. — Да. «В кайф». Потому что я так привык.       Стайлз удивленно вскинул брови: — Привык? — эхом повторил он и непонимающе нахмурился. — То есть у тебя не всегда были такие суммы, как… — Не всегда, — отрезал Дерек и ускорил шаг.       Но Стайлз не унимался. Нагнав его, Стилински вновь вгляделся в его лицо и с подозрением протянул: — Я ведь вообще ничего о тебе не знаю… — он задумался, пожал плечами. — Ну, кроме очевидного, конечно, — Дерек уже хотел было что-то ему возразить, но Стайлз не дал ему произвести и звука. — Расскажи о себе.       Дерек вдруг остановился. Стайлз, сделав по инерции еще пару шагов, тоже остановился и обернулся, удивленно глядя на Хейла. Дерек стал еще более хмурым, чем пару минут назад. Стилински внезапно понял, что, если задуматься, звучала его просьба в сложившейся ситуации страннее некуда. И он уже почти жалел о своей затее, ощущая легкий жар в районе ушей и щек. — Послушай, Стайлз, — наконец начал Дерек, и морщинка между его бровями стала четче. — Мы не друзья. И поскольку конкретного вопроса тобою задано не было, я промолчу, ясно? — То есть дело только в том, что я не сформулировал это как вопрос? — развел руками Стилински, внутренне злясь на самого себя, непонятно отчего.       Дерек сверлил его тяжелым взглядом, который был красноречивее любой фразы. Стайлз отвечал ему настойчиво-непонимающим. И одному только богу известно, сколько бы еще длилась эта игра в гляделки, если бы Стайлз, в конце концов, не сдался. Раздраженно фыркнув, он скрестил руки на груди и отвернулся от Хейла: — Больно надо! — шерсть свитера с новой силой впилась в кожу, и Стилински мгновенно зачесался вновь. — Дурацкий свитер…       Дерек устало вздохнул и кивнул головой в сторону небольшой стеклянной двери: — Пришли. Нам сюда.       Стайлз поднял глаза на вывеску над дверью — ландромат. С виду, само здание, первый этаж которого занимала прачечная, выглядело неприглядно и как-то слегка запущенно: кое-где отвалилась штукатурка, у мусорных баков неподалеку валялся давно не вывезенный мусор, а на нижней части двери ландромата виднелось недавнее граффити — непонятная каракулина. Стилински совсем удивился, но выразить словами этого не успел — Хейл уже зашел внутрь и Стайлзу не хотелось отставать.       Когда за Стилински закрылась дверь, зазвенел колокольчик. А нос Стайлза тут же почуял сильный запах стирального порошка и мыла. В белом освещении перед Стилински предстала вытянутая комната. По правую сторону в ряд стояли стиральные машины и упирались в зеркало в пол, а по левую — сушилки. В конце их ряда было заметно нечто, похожее на прилавок: продолговатый столик с чем-то, что россыпью лежало на его поверхности.       В прачечной не было ни души. Единственный издаваемый звук — мирное бурчание одной стиралки и двух сушилок. Стайлз еще раз кинул удивленный взгляд на Дерека: не ошибся ли тот, случаем, адресом? Но Хейл решительно подошел к прилавку и хлопнул ладонью по звонку.       Откуда ни возьмись (а Стайлзу вообще показалось, что из воздуха) за прилавком возникла пожилая женщина со смуглым лицом, испещренным глубокими морщинами. Ее седые волосы с остатками былой черноты были собраны в неаккуратный хвост, а на нежно-розовой рубашке висел бейдж. Имени Стайлз разглядеть не смог, потому что стоял от прилавка довольно далеко и не спешил подходить ближе.       Зато Стилински начал осматриваться и заметил, что ландромат не соответствовал виду здания, в котором находился. В прачечной было чисто. Простенькая и явно видавшая виды техника, очевидно, часто протиралась, потому что безукоризненно блестела в свете ламп. Стены — белые и скучные, но на них висели разноцветные листы с пестрыми буквами на них. Эти яркие пятна разбавляли однотонность помещения и делали это место уютным… — Bendición, señora López, — приветливо произнес Дерек, доверительно наклоняясь ближе к женщине, которая сильно уступала ему в росте.       Стилински молча вскинул от удивления брови.       Ты говоришь на испанском?!       С одной стороны, в этом ничего такого не было. Но с другой, Стайлз никогда бы не подумал, что Дерек из тех, кто уделяет внимание гуманитарному образованию… Не зная, как реагировать, Стилински уставился на прикрепленный к стене скотчем белый лист с красно-оранжевой надписью на нем: «Tu mejor maestro es tu último error ». — La están molestando otra vez? — спросил Хейл женщину за стойкой, кивая на дверь.       Стайлз украдкой взглянул на него. Дерек мягко и как-то с грустью улыбался и держался совсем не так, как в студии и уж тем более на улице. Казалось, он чувствовал себя… комфортно? Нет, по-настоящему комфортно. И Стилински даже не знал, что его удивляло больше: то, как Хейл выглядел, или то, что тот так бегло говорил на языке прекрасных солнечных стран, будто полжизни только на нем и изъяснялся. — Ay, tesoro, viste esta fealdad? La pintada? — по-старушечьи протянула женщина. Она говорила с приятным, певучим колумбийским акцентом и так, будто они с Хейлом были давно знакомы, — sí, un grupito de malamazaos anda por ahí. Esta es la segunda semana ya que los persigo, pero nunca los logro atrapar… — она тяжело вздохнула и по-старчески прокряхтела, — ay, es que yo ya soy viejita, no tengo fuerzas ni para limpiarlo…       Дерек немного помолчал и — насколько это мог видеть боковым зрением Стайлз — вежливо улыбнулся: — ¡Pero qué dice, señora López! Usted y la vejez son conceptos totalmente incompatibles, — женщина засмеялась, а Дерек тем временем решительно добавил, — no se preocupe, yo me ocupo de la pintada, — Хейл звучал слишком по-домашнему. — La aseguro que este fin de semana ya estará todo frotado hasta que brille.       Стилински почувствовал, как рот сам открылся от удивления. Ему потребовалась вся его не самая лучшая выдержка, чтобы не повернуться к говорившим с таким выражением лица.        И Хейл, и миссис Лопес говорили очень быстро. Так быстро, что Стайлз едва их понимал. Но понимал — по испанскому в школе балл у него едва ли опускался ниже, чем по социальным наукам. И вслушиваясь, с каждой новой фразой Хейла он все меньше был уверен в реальности происходящего. Ну, или в своем знании испанского. Но вероятнее ему все же казалось первое. — Ay, gracias, mi vida , — произнесла колумбийка. Боковым зрением Стилински увидел, как она похлопала Хейла по руке. И было в этом жесте что-то такое… Стайлз даже сначала не смог подобрать нужного слова, но потом его осенило — материнское! — Talia estaría tan orgullosa, — негромко добавила она со светлой грустью в голосе.       Дерек благодарно хмыкнул, но ничего не ответил. Миссис Лопес тоже молчала. И Стайлз уже думал напомнить им о своем существовании, как вдруг услышал бодрый вздох колумбийки и быстрое: — Bueno, cambiemos de tema, ¿verdad, tesoro? — в ее голосе тут же появились веселые нотки. — No aparecías por un ratito, ¿qué tal? ¿Cómo estás? ¿Alguna noticia? Algo me dice que tendrás una que compartir… — поддразнила его она.       Дерек сначала не понял: — Qué va, señora López, — начал было он. — Lo mismo de siempre… — ¿Ah, sí? — хитро протянула колумбийка и почти шепотом спросила, — ¿Y qué tal tu amigo?       Стайлз едва заметно вздрогнул.       Друга?        Свое замешательство он тут же попытался скрыть за нарочитым интересом к другому цветному листу. На нем на зеленом фоне красовались синие буквы: «Hoy no queda jabón gratis». Предложение замыкал слегка покосившийся фиолетовый восклицательный знак. Стайлз перевел эту фразу всего за пару секунд, но продолжал старательно делать вид, что рассматривает буквы так, как будто бы впервые видит слова «бесплатно», «мыло» и «сегодня» на испанском…       На мгновение Стилински почувствовал на себе взгляд Хейла, обернулся. Дерек смотрел на него с долей скепсиса и легким замешательством. Стайлз выдавил глупую улыбку и помахал ему.       Он действительно неплохо знал испанский. Но Дереку об этом знать было необязательно, потому что, как оказывалось, косить под дурачка было как минимум интереснее.       Хейл тяжело вздохнул и, вероятно, подумав, что Стайлз их не понимает, вернулся к разговору с колумбийкой. — No es mi amigo, es un… primo, — Дерек звучал почти беспомощно. — ¿Aún te quedan primos? — удивилась колумбийка. — Creía que después del incendio solo quedaron Cora y tú. Y tu tío, que en paz descanse , — Дерек замялся, а хитрая женщина заметила это и добавила, — Además, ¿me vas a contar por qué lleva puesta tu ropa?       Стайлз видел, как напряглись плечи Хейла. Дерек обернулся и кинул на него короткий взгляд, полный недовольства. Будто бы Стилински был виноват в том, что от его футболки разило хуже, чем от среднестатистического скунса, а вся чистая одежда осталась в Академии. Стайлз вопросительно развел руками. — Bueno… — Дерек повернул голову к колумбийке, но на нее саму не смотрел, избегая темных проницательных глаз. — Verá… — ¿Y por qué no lo preguntamos a él? ¡Tesoro! — громко позвала миссис Лопес. Дерек побледнел.       Стайлз тут же понял, что она обратилась к нему, но, повернувшись к ней и Хейлу лицом, недоумевающе вскинул в ответ на это брови. Он изобразил на лице растерянность и неуверенно произнес с сильным американским акцентом: — Хола? — ¿Pero no habla español? — удивленно посмотрела колумбийка на Хейла.       Дерек, с виду, готов был взвыть от нелепости всего происходящего, но лишь устало вздохнул и кивнул: — No. No aprendió… — он посмотрел на Стилински и нахмурился, будто пытаясь телепатическим образом добраться до мозга Стайлза. С мгновение поиграв желваками, он наконец спросил по-английски, — ты же не понимаешь нас, верно?       Стайлз неопределенно повел плечами и уже хотел было ответить, но вдруг в ландромат зашла молодая пара. Миссис Лопес переключилась на них — Дерек с облегчением вздохнул, а Стилински отвернулся от него и едва сдержал смех. Нет, все же порой ему казалось, что он оказался в некачественном ремейке «Сопрано»…