Неплен

Мягкий свет пары ламп окутывал библиотеку теплотой. Молчаливые корешки книг хранили за названиями миллион тайн. Запах фруктового чая и собачей шерсти кружил рядом с креслом у окна. Один из доберманов поднял уши и глянул на входную дверь, будто видел за ней кого-то. Второй тихо рыкнул, но не шевельнулся. Оба пса расположились в ногах юноши, утопающим в мягкой бархатной спинке кресла. На широком подлокотнике стояла небольшая фарфоровая чашка с теплым напитком аромата фруктов. Рядом с этой чашкой, на тонком пальце, поблескивал кровавый алмаз. Казалось, что он ярче всех в этой комнате, ярче самого света. На коленях у Ивана лежал закрытый дневник. Алатырь взирал на юношу своим укором, будто осуждая за то, что прочитанное было истолковано превратно. Казалось, никто не должен был касаться запертых символом строк. Но сам автор разрешил юноше взглянуть в прошлое, увидеть то, что было скрыто от чужих глаз многие года. Что с этим делать дальше, не знал никто. Ни Ваня, ни сам Константин. Он не мог отпустить прошлое, а оно, в свою очередь, не отпускало его. С одной стороны, Иван понимал, что такое невозможно забыть просто так. Но, прошлого уже не изменить, а будущее…. Легкая белая рубашка на юноше была расстегнута на пару пуговиц. Один рукав задрался, оголяя небольшой шрам на запястье. Ворох золотых завитков обрамлял задумчивое лицо, с искрящимися васильками в глазах. Ваня ушел в свои мысли, обдумывая все то, что случилось с ним за такое короткое время. Перед глазами стоял образ Кощеева, его искренний испуг и беспокойство, когда случилось это недоразумение с порезом. Какой, все же, этот мужчина настоящий? Он тот самый циничный, властный, идущий по головам человек, или же заботливый, беспокоящийся, готовый прийти на помощь? В какой-то мере, Иван понял, что своим поступком Константин спас его. Это был не плен, он просто вытащил юношу из всей той грязи, которая окутывала Ваню, тянула на самое дно. Конечно, живя в неведении, юноша не страдал бы так. Но, правда, все равно, вскрылась бы когда-нибудь. Что тогда бы делал Иван? Как бы он поступил с отцом? «Забудь про меня…» - эти слова не выходили из головы. По хорошему, надо так и сделать. Воспользоваться моментом и покинуть это место, забыть все, что здесь происходило, но юноша не мог этого сделать. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что не сможет существовать без… Без него. Но почему? Ведь Кощеев принес только боль, только ненависть и злость. Ваня прикусил нижнюю губу и сжал кулаки с такой силой, что шрам начал немного ныть. Зло порождает зло, добро порождает добро. Но, чтобы вырываться из порочного круга зла, нужно иметь силы. У Константина были эти силы, он мог, и он сделал это. Все его слова о чувствах был правдой, Иван это ощущал каждый раз, когда мужчина касался его. И сейчас тот принял решение пожертвовать своим желанием ради чужого блага. Он пытался приручить юношу, пытался его изменить, переломить, но видел, что ничего не получается. Тогда он решил отпустить, чтобы не уничтожать, не подозревая совершенно о том, что у него все вышло. Иван не сможет покинуть это место. Никогда. Тут оба добермана поднялись на лапы и трусцой направились за высокие стеллажи с книгами, поглощенные тьмой. Ваня удивленно проводил их, оторвав взгляд от дневника. За дверью послышались торопливые шаги. Миг, и та распахнулась, впуская прохладу холла и песочный свет его ламп. В проеме стояла стройная женская фигура с пылающей аурой волос. На лице блестели два огромных изумруда, в которых дрожала надежда. - Ваня! – выдохнула Мила, увидев брата. Тот уставился на нее, не понимая, сон это или явь. Да, Константин говорил, что Мила и Сергей здесь, говорил, что кто-то еще последовал за ними, но юноша до конца не верил в это. Так же как и не верил, что мужчина так просто отпустит его. - Ваня! – более громко проговорила девушка и кинулась к креслу. Брат поднялся на встречу и заключил ее в крепкие объятия, когда та прижалась всем телом к нему, утыкаясь носом в горячую кожу расстёгнутого ворота. Юноша ощутил, как Мила дрожит, как с силой сжимает рубашку на его спине, как слезы облегчения стекают по ее щекам, впитываясь в белую ткань. - Живой, - прошептала рыжеволосая и тихонько всхлипнула. Иван вдыхал аромат таких родных огненных кудрей, прижимая сестру к себе. Чувство радости захлестнуло его волной, обжигая горло и глаза. Хотелось тоже плакать, выплеснуть все, что скопилось за эти дни. Какое-то теплое облегчение окутывало сейчас брата и сестру, закрывая от потрясений внешнего мира. Мила еще раз всхлипнула и немного отодвинулась, поднимая голову и смотря на Ивана. На губах девушки играла улыбка, глазах блестели в полумраки библиотеки. Теплая ладонь легла на щеку юношу. - Я нашла тебя, наконец-то, - шепотом, не в силах говорить в полный голос, пробормотала рыжеволосая. Брат смотрел на нее тоже с улыбкой, чувствуя, как полыхает лицо от счастья. - Как ты это сделала? – тихо спросил он. - Уже не важно, - качнула головой девушка и шагнула назад, беря брата за руку. – Пошли, мы возвращаемся домой. Что-то больно полоснуло по груди. Ваня ощутил, как не хватает воздуха. Казалось, что ему надо радоваться появлению Милы, что вот она, свобода, но радости не было. Глаза продолжало щипать, но только уже не от счастья. - П… подожди, - уперся Иван, кода девушка потащила его к выходу. В темных углах комнаты шевельнулись тени, поблескивая внимательными глазами. Мила удивленно уставилась на брата. - Ваня, мы не можем ждать. Этот урод может передумать и не выпустит нас, - не понимала промедления брата девушка. - Он… Не надо так говорить, - отведя взгляд в сторону, сморщил нос юноша. Мила открыла рот от удивления и отпустила руку брата. В отрывках света блеснул камень на руке Ивана. Девушка этот тут же заметила и нахмурилась. - Только не говори мне, что он купил тебя, - в голосе сестры зазвенела сталь, по которой стекало сожаление. Она не могла поверить, что брат поддастся соблазнам. Никогда раньше Мила не замечала, чтобы тот был падок на всякие цацки. Иван проследил за взглядом гневных изумрудов, которые прожигали в кольце дыру. - Нет, не в этом дело, - завел ладонь с кольцом за спину юноша. Он сам не мог понять, в чем конкретно дело, но ощущал, как его ноги приросли к полу и не могут двигаться дальше, туда, на волю. Почему? Да по тому, что его никто и не держал тут насильно. Осознание того, что Ваня ни разу не предпринял адекватной попытки побега, говорило о том, что его никто и не останавливал. Он сам себе придумал, что не может выбраться. Да, ему запрещали что-то и, быть может, если он попытался реально бежать, появились бы признаки нового запрета, но этого не было. Даже тогда, когда Константин возил его на бал к своей бывшей жене, юноша не стал пробовать просто бежать, придумывая отговорки, что его все равно найдут. - Ваня, - аккуратный шаг навстречу и, снова, теплая маленькая ладошка сестры легла на щеку брата. – Не слушай его, он задурил тебе голову. Ты не обязан быть здесь с ним, ты должен быть дома, на свободе. Иван прищурился, пытаясь понять, что он хочет объяснить сестре, а что и не требует объяснений. - Ты же знаешь правду? – тихо спросил он. В глазах напротив вспыхнуло замешательство. Она знала, юноша это видел, но не могла принять до конца эту правду. Хотя девушка часто и спорила с отцом, у нее были свои обиды на него, за то, что тот променял ее мать на другую, но, все равно, она понимала, что именно отец дал ей настоящую путевку в хорошую жизнь. - Это все не правда, - прошептала Мила, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Нет никаких доказательств. - Есть, - выдохнул юноша и отошел от сестры. – Они все здесь, - и он поднял с кресла дневник в черном переплете с Алатырем на обложке. Рыжеволосая, непонимающе, смотрела на представленную ей вещь. - Что это? - Это то, что докажет правоту Кости, - махнул дневником Иван. - Кости? – стиснула зубы Мила. – Так значит, ты уже его так мило называешь по имени? - Пойми, он жертва. То, что произошло тогда, все это имеет последствие сейчас. Если так дальше продолжать, то эта вражда закончится чем-то страшным, - голос Вани звучал все тверже и громче. Возникшая откуда-то уверенность направляла его, давая подобрать необходимые слова. - Ни в коем случае я не оправдываю его за то, что он тоже натворил, но у него были на то причины, так же, как и у тебя, сейчас они есть ненавидеть его, - продолжил брат. – Он сказал, что следом за вами приехали. Думаю, что их мое возвращение не остановит. Мы должны положить конец этому. - Мы? – поджав губы, с раздражением откликнулась девушка. - Я, - опустил руку Иван. – Я положу этому конец. Повисла тишина, спотыкающаяся о звук часов над дверью. Изумруды с ужасом взирали на того, ради кого все это затевалось. Мила не могла бросить Ивана здесь, только не сейчас, но, по ходу, и увезти его будет проблематично. Они могли бы все решить, он прав, но не здесь, а в Москве. Пусть отец и дядя сами разбираются с Кощеевым. Она и Ваня здесь не при чем. - Какой чушью он задурил тебе голову? - склонила голов на бок девушка. – Неужели то, как он подло обманул нашего отца, может быть оправдано? Неужели убийство нашего дяди можно так просто забыть? - Он убил его сестру. - Она сама повесилась! – выкрикнула рыжеволосая. – Наш дядя не нес ответственности за то, что творилось у этой дамочки в голове. - Тогда почитай, что он еще творил, - протянул Миле дневник Иван. – И ты поймешь, что с нашей стороны больше прегрешений. Девушка покосилась на Алатырь, поблескивающий в полутьме. Она видела такие знаки, брат увлекается славянской мифологией, и в его комнате можно было заметить разнообразные книги с такими закорючками. Наверняка Ваня знает, что изображено на этой обложке. - Нет, у нас нет на это времени, - отмахнулась рыжеволосая. – Мы должны уходить. - Я не пойду, - опустил руку с дневником Иван. Мила проглотила подступивший к горлу комок обиды. Она проделала такой путь, столько сил потратила, а тут…. - Я дождусь дядю и отца, - заявил юноша. – Я хочу услышать от них объяснение того, что творил их брат. - Ты больше веришь этом… этому…., - девушка махнула в сторону открытой двери. – Ваня, очнись же! - она подскочила к брату и, взяв его за плечи, стала трясти, ощущая, как в глазах горят слезы обиды. – Он запудрил тебе мозги, он опоил тебя, загипнотизировал! Все что он говорил, все это не правда! Мы должны сохранить семью! Ты не должен рушить ее снова, не должен делать так, как делали наши матери! Иван резко схватил сестру и прижал ее к себе. Та сотрясалась от рыданий, комкая вороту рубашки брата. Он понимал, что чувствует сейчас Мила. Одиночество маячило на пороге, оно страшило девушку. Ей могло сейчас казаться, что все её покидают, что никому она не нужна в этом мире. Вначале родная мать решила оставить дочь с отцом. Пусть она и боролась какое-то время, но потом и вовсе забыла о существовании рыжеволосой девчушки с россыпью веснушек на щеках. Затем пришла другая женщина, которая подарила Миле брата. Но и та пропала, оставив так же своего сына. А теперь сам Ваня собирался кинуть ее, оставить одну с собственными мыслями о ненужности. - Я буду рядом, я не покину тебя, - шептал Иван, касаясь губами рыжей макушки. У него самого разрывалось сердце на части, но он понимал, что не может поступить иначе. В дверях появилась высокая широкоплечая фигура, практически заслоняя собой весь свет, проникающий из холла. Юноша поднял голову и увидел Сергея. Тот стоял хмурясь, что-то пряча в широкой ладони. Как долго он тут был, Иван не мог сказать. Так же, как и было не известно, что именно слышал друг. Но его появление дало облегчение юноше. Теперь он знал, что не оставит Милу одну, не кинет ее. Есть тот, кто будет рядом с ней точно, кто сможет защитить и успокоить. Если уж Серый решился на такую поездку, то он знает, как дорого все дается девушке. Вот только…. Только в глазах парня читалось недоверие. Серая радужка потемнела, и с укором смотрела на Ивана. Слышал, значит он тоже слышал решение юноши остаться здесь. И, судя по взгляду, не одобрял его. Громко цыкнув, Сергей развернулся и ушел прочь, так и не переступив порог библиотеки. Ваня остался стоять посреди комнаты в обнимку с рыдающей сестрой. И пусть со стороны его решение выглядело, как минимум, глупо, а как максимум, эгоистично, но юноша не сомневался в нем. Константин дал ему возможность самому решать, теперь он решит. Он больше не будет следовать чьим-то прихотям и желаниям, он может сам все исправить.