Неплен

Разноцветные огни ночи медленно гасли, отдаляясь так же быстро, как машина неслась среди песчаных гор. Вместо неона небо осветили звезды, холодные, молчаливые хранители вечности. Они уже миллионы лет наблюдали за землей и точно знали, что здесь происходило на протяжении долгих тысячелетий. Они не имели сомнений, в отличие от молодых людей на заднем сиденье дорого автомобиля. Мила не отрывала взгляда от окна. В ее голове крутилось миллион мыслей, большая половина из которых состояла из вопросов. Рыжеволосая прекрасно понимала, что незамеченными они бы долго не пробыли. Если верить, что Кощеев имеет огромную силу и влияние, как в своих владениях, так и за рубежом, то это глупо думать, что можно его обхитрить. Так же девушка понимала, что, наверняка, этот мужчина знает о том, что за ними следят. Так почему же он ведет своих, вроде как врагов, прямо к себе? Это не глупость, Мила точно знала. Она уже поняла, что Кощеев просто так ничего не делает, но его очередной ход было очень трудно предугадать. Уйдя полностью в свои мысли, не ощущая теплой ладони сидящего рядом Сергея, девушка не заметила, как перед автомобилем вырос огромный каменный забор с коваными воротами. Те безмолвно открыли, пропуская гостей во внутренний, довольно пустой двор. За стенами, похожими на барханы, которые проезжали минуту тому назад, оказался дом, схожий с песчаным дворцом. Дорога к высоким арчатым дверям освещалась приглушенным светом низких фонарей, а вот сам дом утопал в полутьме. Машина медленно развернулась, становясь боком к дверям. Женщина на переднем сиденье только открыла дверь, чтобы выйти и выпустить своих пассажиров, как с задних сидней поток огненного негодования вырвался сам. - Мила! – крикнул Сережа, тоже, практически, выпрыгивая из машины. Ингва осталась на месте, с усмешкой наблюдая за тем, как рыжеволосая, с усилием, открыла тяжелую дверь и проскользнула внутрь. Высокий холл дома освещался теплым мягким светом, который, казалось, лился сквозь стены. Балконы второго этажа поглощал сумрак. В середине красовался стол, украшенный старинной вазой с веером каких-то диковинных цветов. За столом, в глубине холла, зеленым лучом, через стеклянные двери, пробивался кусок сада. Но этот островок зелени было трудно разглядеть за темной, высокой фигурой, стоявшей напротив входных ворот. Мила, оставляя за собой только сноп огненных искр, ворвалась в холл и остановилась напротив Кощеева. Мужчина, одетый в черную шелковую рубашку с золотыми пуговицами на манжетах, в прямые черные брюки с бляшкой перелива золота, и в классические черные мужские туфли, замер напротив девушки, оперевшись бедрами на край столешницы. Его вороньи волосы были собранные с затылка в небольшой хвост, позволяя остальным локонами струиться по плечам и спине. Из-под густых черных ресниц на девушку смотрели перламутры, блестевшие на бледном лице с зажатыми в тонкую нить губами. Константин чуть приподнял голову, заставляя серебро в его ушах вспыхнуть холодными искрами. - Мила, пос…., - Сергей вбежал следом и замер, увидев стоящих друг против друга. Кощеев даже не обратил внимания на парня, пронзая «гостью» холодом перламутра. Тот же, чувствуя исходящую от мужчины негативный настрой, прошел вперед, немного загораживая Милу собой. - Где мой брат?! – звонкий голос девушки утонул в песчаных стенах дома. И Кощеев слегка приподнял уголки губ. Сережа заметил, что тот что-то держит в правой руке, постоянно перебирая это тонкими пальцами с вереницей колец на них. - В начале, я хотел бы выслушать твой вердикт. Казалось, Константин не замечает стоявшего впереди Сергея, будто смотрит сквозь него на рыжеволосую. - Вы оба виноваты, - нахмурившись и сжав кулаки, заявила Мила. Мужчина чуть склонил голову на бок, будто подталкивая девушку на объяснения. Та же, мягко отодвинув Сережу в сторону, начала медленно подходить к Кощееву, сверкая изумрудом глаз. - Ты винишь моего дядю, всю мою семью в смерти своей сестры, в том, что с тобой произошло, но сам-то ты что сделал, чтобы этого ничего не было? Ты же был рядом, ты видел, что творится с твоей сестрой, почему не пришел на помощь, почему не поговорил? Я не хочу списывать все на возраст, потому что ты тоже сейчас не хочешь брать во внимание, то, сколько нам с братом лет. Поговори ты с сестрой, не случилось бы горя с ней, не случилось бы горя с тобой. Не надо обвинять только мою родню. Да, мы все не ангелы, да, то, что они натворили, это не простительно. Но ты тоже хорош. Что тогда ничего не предпринял, что сейчас, пытаешься мстить за счет других, причиняя больше боли не своим обидчикам, а тем, кого ты выбрал в качестве орудия мести. Это делает тебя еще хуже, чем мой дядя. Он не убивал никого, а ты – убийца. Последнее слово прокатилось по дому, снова утонув в песке. Рыжеволосая стояла чуть ли не вплотную к Константину, смотря снизу вверх твердо и уверенно. Было видно, как на шее бьется жилка, как веснушки в мягком свете вспыхивают огоньками, как огонь волос окутывает ее, делая похожей стихийную богиню. Кощеев же стоял, не шелохнувшись, не отводя взгляда, следя за каждым движением девушки. Он даже перестал перебирать в руке некий предмет. В уголках перламутра начал разливаться желтый свет, но тут же погас, как только было произнесено обвинительное слово. Повисла тишина. Напряженная, тяжелая. Сергей был готов кинуться вперед, заметив лишь легкое движение со стороны мужчины, если тот решит обидеть Милу. Но Константин замер, прищурившись, будто переваривая услышанное. Сам парень не понимал, как подруга решилась на такое, как она пришла к такому заключению, ведь, в последние дни она утверждала, что верит этому человеку, что сомневается в своей родне. Но, видимо, в последний момент семейный инстинкт оказался сильнее. Она не собиралась обвинять своего отца и всех родных, которые дали ей тепло, дали ей возможность спокойно жить. В то время, как этот мужчина отобрал у нее спокойствие, перевернув весь мир с ног на голову. Она не хотела ничего менять в прежнем течении времени, но ей пришлось, не по своей воле. Этот инстинкт, эти чувства заставили Милу кинуться на спасение брата. - Наконец-то, хоть кто-то это признал. Голос, бархатный, спокойный, прошелся как лезвием по тишине, заставляя молодых людей вздрогнуть. Девушка попыталась не меняться в лице, но ей это давалось с трудом. Она напряглась, чувствуя подвох. Это было рискованно, заявлять тому, кто похитил ее брата и сейчас может сделать что угодно. Но Мила не собиралась молчать, давая понять, что ее семью не так-то просто прогнуть. - Если я убийца, значит и в твоей семье убийца есть. Это уравнивает наше положение. Я очень рад, что ни в коем случае не принижают моего участия, - Константин чуть наклонился, пытаясь разглядеть в изумрудах реакцию. Его взгляд завораживал Милу. Она видела, как в перламутрах плещется нечто дикое, нечто сильное и мощное, что может вызывать как страх, так и восхищение. От самого мужчины веяло такой уверенностью и энергией, что становилось тяжело сдерживать себя. Казалось, что нечто обволакивает девушку, давя на нее, заставляя подчиниться. - Все мы не без греха, вопрос в том, на сколько тяжелый грех мы несем. Виноват ли я в том, что не попрал чувства моей сестры к твоему родственнику? Виноват ли я в том, что сам попал в плен того, что называется любовью? Я тогда не понимал этого, но оно было. Виноват ли Борис в том, что не мог принять дитя от моей сестры, понимая, что сломает ему жизнь так, как сломал мне? Виноват ли твой отец, что не смог смириться с прошлым, потеряв тех, кого любит? Виноват ли твой брат, что оказался в центре всего этого? Виновата ли ты, что тебя выкинул за борт корабля, которым ты хотела править? Сергей сжал кулаки, видя, как близко находится Константин к девушке. Стоило бы подойти и встать между ними, но он не мог и пошевелиться. Казалось, что эта тишина стала плотной, как вата. Юноша тонул в ней, отчаянно взывая мыслями к рыжеволосой, чтобы та не сдавалась, не подчинялась пагубному влиянию мужчины. - До этого ни ты, ни я, ни Иван не могли выбирать свою судьбу. Теперь же, все иначе. Сама решай, будите ли вы ждать еще гостей, или уйдете без них, - белоснежная улыбка обнажила острые клыки. Кощеев выпрямился и повернул голову в бок, смотря куда-то на второй этаж. - Он там. Тут тишина и морок будто лопнули. Сережа ощутил, как стягивающие его путы исчезли, как легче стало дышать. Мила, как по команде, резко развернулась спиной к Константину и побежала наверх. Девушка не хотела думать, что это сейчас было. Ей нужно было срочно увидеть брата, убедиться что она….Что она не опоздала? Но к чему? Что могло произойти за это время? Рыжеволосая, ощутив силу Кощеева, теперь понимала, на сколько легко он может подчинить себе других людей. Она только сейчас поняла, что Ваня может уже не быть тем, кем был раньше. Это может быть не ее брат. Только бы не опоздать, только бы…. - Ты тоже хочешь знать правду? – голос мужчины остановил Сережу, который тоже двинулся в сторону лестницы. Парень повернулся к Кощееву и нахмурился. Он был готов отражать то, что пытался сделать мужчина с Милой. Но тот и не собирался приближаться. Он стоял прямо, внимательно смотря на Сергея, без всяких усмешек, серьезно. - Я и так знаю ее, - глухо, но твердо прорычал парень. Константин прищурился. В его памяти не сохранился этот мальчишка, но его тетку он помнил замечательно. И он помнил то, что потом говорила Она, когда была здесь. Кощеев чувствовал, что Она тоже поменяла его мир, заставляя забыть о месте, открываю другую дорогу, но мужчина не смог полностью ею воспользоваться. - У всех своя правда, - перламутры снова подёрнулись желтой пеленой. – И каждый должен выбрать, какой правде он будет следовать. Подумай об этом, когда передашь это своему другу, - и Константин протянул то, что все это время держал в руках: небольшую куколку из пряжи. Серые глаза расширились. Парень ощутил, как он пропустил один удар сердца. Точно такие же куклы он видел в доме у тетки, которая рассказывала, что их любила делать Любовь, мама Ивана.