Неплен

Оранжевый закат выплеснулся на Москву, окрасив собой улицы, дома, машины и людей. Отражаясь в одних окнах, он тонул в темноте других, стекая по пластику и дереву, впитываясь в облупившуюся краску старого общежития. Остатки солнечного света обходили узоры на грязных окнах, являя отпечатки чьих-то пальцев и, даже, лиц. Мила сидела на подоконнике и, прислонившись к такому грязному стеклу, смотрела невидящим взглядом куда-то вниз. Отрешённость и усталость сковали лицо девушки. Казалось, что в изумрудных глазах погас блеск, который, до этого времени, отражал рыжий оттенок волос. После встречи с отцом, девушка чувствовала опустошённость. Всё это время она пыталась найти оправдание поступкам Вячеслава, не смотря на все разногласия, которые царили между ними такое долгое время. Это всё же родной человек, родной отец, папа, который не кинул её когда-то, как это сделала мать. Эта история с мальчиком в заточении, который теперь «восстал из мёртвых» и мстит, только сильнее укрепляла веру Милы в то, что Вячеслав не виноват, что его вынудили скрыть страшную тайну, ради спасения собственных детей. В начале, её веру пошатнул ещё один, как ей казалось, родной человек, который, вроде бы, показывал, как любит её. Новость о том, что Милу никогда не брали в расчёт фирмы, немного царапнула самоуверенность рыжеволосой, но не разбила до конца. В конце концов, Алексей может чего-то не знать, всё же у братьев бывают тайны друг от друга. У самой, у неё, было полно моментов, о которых она не рассказывала Ване, но, она девочка, и они не совсем родные, а тут, вроде как братья, вроде как жившие бок о бок столько лет, пережившие вместе трудные времена, доверявшие друг другу жизни... Мила хмыкнула, пытаясь проглотить острый комок в горле, вызывающий слезы на глазах. Затем её рука медленно поднялась, поднося металлическую банку к губам. Не каждый день хотелось глушить боль алкоголем, но сегодня ей было это необходимо. Вообще пиво предназначалось Сергею, который отправился купить что-то «вкусное» и напиток для дам, думая, что несколько банок дешёвого пива не для Милы. Но рыжеволосая оказалась не привередой. Тем более, намёк парня, на успокоительный вечер, был благополучно пропущен мимо ушей, потонув в горьком разочаровании прошедшего разговора. С одной стороны, рыжеволосая не хотела, до конца, верить отцу, но и Константину полностью довериться она не могла. Неизвестно, было ли в его голове все то, о чем говорил Вячеслав, или же, это выдумки. К тому же, кто был инициатором этой странной идеи о том, что паренёк Костя питает странные чувства с маленькому ребёнку. Как же Мила хотела верить в то, что во всем был виноват умерший Борис. С мёртвого и спроса нет, и, вроде как, все уже отомщены. Но девушка понимала, что это не так. Как сказал отец: «Не все так однозначно». Перед девушкой, на коленке, лежал телефон. В нем был номер Кощеева. Можно было бы набрать, поговорить, но рыжеволосая уже знала, что ничего это не даст. Константин тоже ещё тот манипулятор, посильнее Алексея и Вячеслава, ведь он обманул их самих. Интересно, на что отец рассчитывал, когда шёл на эту сделку. Что странный человек, пришедший ниоткуда с помощью, забудет про свою благодетельность, что можно будет договориться, что деньги достались практически за даром? Другой вопрос, какой нормальный родитель согласится собственное дитя отдавать? Да и дядя хорош, знал все и сам повёл Ваню на плаху. Ещё глоток пива поверх выпитого днём виски. Желудок неприятно заурчал, но по голове разлилось какое-то тупое чувство. И фиг с ней с этой фирмой. Ну поставили бы Ваньку в её главе, правда ещё попробуй уговори парня на такое. А потом, видя, что он нифига ничего не понимает, обратились бы к Миле. Хотя... Может отцу и дяде нужен был такой «болванчик», которым легко управлять. Вроде как новый хозяин, вроде как Вячеслав такой щедрый, Алексей помогает родному племяннику, но все дела оставались бы под контролем. Может быть, даже так они хотели скрыть свои преступные махинации с деньгами, ведь Ваня не полез бы разбираться в то, чего вообще не понимает. Как же все эти выводы давили на грудь, заставляя задыхаться от собственного бессилия. Но больше всего Милу повергла в шок новость о родителях Сергея. Ладно её собственная семья не совсем адекватная, но чтобы Сережу бросили родители только по тому, что с ним от рождения что-то не так, это никак не укладывалось в мозгу. Да и рыжеволосая не могла понять, что с парнем может быть не так. Ну да, когда они были детьми и приезжали в деревню, Сергей очень много «тормозил», но девушка это списывала на то, что он просто привык жить размеренной жизнью, а темп города ему чужд. Затем медлительность можно было объяснить простым смущением перед объектом своих желаний. Мила же прекрасно знала, с самого начала, с самой первой встречи, что нравится этому деревенскому пареньку. А так, в других ситуациях, Сережа проявлял, бывало, небывалую прыть и ловкость, моментально находил решение. Ему, просто, надо было адаптироваться к жизни в городе. И рыжеволосая никак не могла поверить, что его отец с матерью могли сотворить такое. Нет, Вячеслав явно врёт. А если он сам в это верит, значит кто-то пускал ложные слухи. Да и Сережа появился в деревне уже после всего что произошло, откуда этот мужчина мог знать его родителей, откуда мог знать причину их поступка? Тут входная дверь скрипнула и в комнату ввалился тот, кем были заняты мысли Милы. Сережа тащил два тяжёлых пакета из соседнего магазина. - Они считают это свежими фруктами, - бурчал парень, ставя один пакет рядом со столом, а из другого вытаскивая более мелкие пакетики с яблоками и апельсинами. - Если это свежие, то я Папа Римский. Хоть раз бы перебирали то, что вываливают на прилавки. А потом ещё называют меня занудой, за то что я им просто указал на то, что у них гнилые яблоки. Порядок у них только в отделе с алкоголем. Я подумал, что тебе захочется чего-нибудь более интересного и сладе..., - тут Сергей поднял взгляд и увидел две уже пустые банки из-под пива на полу и одну в руках девушки, занявший подоконник. За грязным окном вспыхивали последние лучи солнца и рыжие волосы Милы горели ярким пламенем, превращая её саму в солнце, в глазах которой плескалась вселенская тоска. На минуту парень опешил. Он представлял себе рыжеволосую с хрупким бокалом Мартини в её тонких пальцах, но ни как с банкой пива, которое по крепости подходило сантехнику из их подвала. - Нормально? - указав подбородком на банку пива в её руках, спросил Сережа. Мила удивлённо глянула на тару с выпивкой в своей ладони, будто видела её впервые. Затем нахмурилась и одним залпом допила остатки. - Пойдёт, - сдавленно ответила рыжеволосая, продолжая таращиться на пиво. Сергей ещё больше нахмурился, но промолчал. Он понимал, что сейчас на душе у Милы скребут не просто кошки, а целые невиданные звери, у которых каждый коготь с копьё. В эти несколько дней она потеряла то, что когда-то считала семьёй. Брата похитили, отец оказался не тем, кем являлся все это время, дядя вскрыл страшные тайны. Но больший удар рыжеволосой нанесла деревня, вернее, путешествие по ней. Тихое место оказалось центром зла, которое расползлось по всему свету, прикрывшись той же маской, которой пользовался её собственный отец. Правда теперь нельзя было точно понять, что есть добро, а что зло. Вот только Сергей решил для себя, что он будет на стороне Милы во что бы то ни стало. Парень видел, как та переживает за брата, как готова пойти на все, чтобы вернуть его домой. Этим двоим Сережа верил безоговорочно и готов был переться ради них хоть на край света. Он понимал, что значит предательство родных. Будучи ещё маленьким мальчишкой, парень думал, что родители кинули его, бросили, потому что он мешал им. Когда же пришла весть о их смерти, Сергей не поверил, думал, что так родители пытаются скрыться от него, чтобы больше не возвращаться. Только с возрастом пришло осознание, что родные были не виноваты, и Сережа надеялся, что все разногласия между Милой и её отцом придут к логическом завершению. Хотя, сам парень никак не мог найти хоть какое-то вразумительное объяснение действиям Вячеслава. - Скажи, Сереж, - послышался тихий голос Милы. Парень вздрогнул и посмотрел на неё. Та опустила голову, всё смотря на банку. - Если бы у тебя была бы возможность увидеться сейчас с родителями, что бы ты им сказал? - изумруды выжидающе уставились в серый омут, который освещали огоньки непонимания и восхищения. Как она прочла его мысли? Как она поняла, о чем сейчас тот думает? - Ну... я бы..., - замялся парень, пытаясь собраться и выдать хоть что-то вразумительное, хотя в голове была пустота. Он пытался сконцентрироваться на проблемах Милы и никак не ожидал, что придётся думать о своих. - Наверное, я бы спросил, как погода за Уралом, - почесав затылок, по простецки ответил Сережа. - Про работу спросил бы, как и кем они работают. Какую еду ели, ведь в холоде тяжело что-то выращивать. Попросил бы показать фото, если они есть, рассказал бы, как хорошо жилось с тётей, как я переехал в Москву, как нашёл жилье и работу, - тут парень глянул на рыжеволосую и улыбнулся так мягко и радостно, что у девушки сжалось сердце. - Я бы рассказал про тебя и Ваню. Какие вы хорошие и единственные мои друзья. Думаю, они нашли бы тёплые слова для вас обоих. Изумруды широко распахнулись. Солнце скрылось за горизонт, распуская цветок сумерек по маленькой комнатке в общаге. Все переживания, всё напряжение осталось там, за стеной. Все страшные сказки про леших, про несчастных мальчиков в заточении, про утопленников и горящие дома остались в далёкой деревне. Сейчас существовала только эта комната, рыжая копна волос, горящая в полумраке заката, и тёплая улыбка на мужественном лице, которая наполняла комнату уютом. Никогда Мила себя не чувствовал себя так хорошо, как в этот момент. Бросив пустую банку на пол, девушка резко соскочила с подоконника, быстро подошла к Сергею и, обвив его шею руками, приникла жадным поцелуем к этой улыбке. Лёгкий запах улицы тут же окутал её, смешиваясь с жаром, который шёл от парня. Тот же стоял, держа на весу не до конца разобранный пакет, ошеломленно таращась куда-то мимо рыжеволосой. Он ощущал, как Мила прижалась к нему грудью, как бешено стучит её сердце под тонкой тканью летнего сарафана. Дыхание с примесью вкуса пива проникло в кровь Сергея, кружа голову, распаляя грудь и зажигая желание. Пакет с грохотом рухнул на пол. Апельсины, как кусочки солнца, рассыпались по полу, закатываясь под стол, под кровать, к которой сейчас несли ноги молодых людей, сплетённых между собой жарким поцелуем. Мила просто повисла на Сергее, вжимаясь всем телом в него, будто пыталась раствориться, уйти, зарыться в него, спрятаться от внешнего мира. Тот же обнимал её крепко, не давая реальности забрать у него. Губы уже метались по шее, по плечам, покрытым яркими веснушками, спуская бретельку сарафана, жадно вдыхая запах кожи, запах спадающих на неё волос цвета меди в темноте комнаты. В ушах бешено стучало сердце, несясь по венам, замирая и вспыхивая на тех местах, где губы встречались с телом. Старая кровать немного скрипнула, когда оба рухнули на неё, не отрываясь друг от друга. Запах желания растёкся по комнате, наполняя каждый её уголок, перемещаясь с лёгкими стонами и скрипом старых пружин. Солнце уже не видело всего этого, но оно зажглось в сердцах тех, кто сейчас спасал друг друга в маленькой комнате большой общаги.