Неплен

Солнце ласково касалось холодной поверхности пруда, бросая первые искры дня. В шелесте высоких камышей, покачивающих темными рогозами, гулял свежий, еще не утерявший прохладного дыхания ночи, ветерок. Стрекозы, как серебристые стрелы, уже во всю пировали, мелькая среди острых темных листьев. Поджав колени к груди и обхватив их, Мила сидела на берегу водоёма и смотрела на его гладь невидящим взглядом. Рыжие, распущенные волосы, как прирученное пламя, спокойно спадали с плеч, касаясь кончиками зеленой влажной травы. Просторная, синяя футболка, которую она взяла «на всякий случай», светло-синие джинсы, облегающие стройные бедра и икры, и сандалии на босу ногу. Девушку не беспокоило то, что останется след от сочной травы, ее мысли были далеко от этого места. За спиной Милы чернели окна дома бабки Марфы, но это уже не пугало. Сейчас, место, где раньше кипела жизнь, казалось грустным, покинутым. Еще немного и из глазниц-окон потекут горькие слезы потерь. Дом знал, что ни один из его обитателей никогда не вернется, никто больше не затопит печь, не пополнит потрескавшиеся стены теплом и мягким запахом выпечки, не будут человеческие голоса переливаться хрустальной мелодией по столу, по подоконникам. Дом умирал, остывал, так же, как сердце рыжеволосой. В ее зеленых глазах больше не осталось слез, она их выплакала за прошедшую ночь. Когда Мила с Сергеем вернулись домой, обнаружив за столом сидящих маму парня и Алексея, оба ощутили тягучее, тяжелое напряжение, окутавшее просторную комнату. - Сережа, пойдем, поможешь в огороде, - поднялась из-за стола женщина, намекая на то, что они не должны присутствовать при предстоящем разговоре. Серые глаза парня обеспокоенно метнулись в сторону подруги. Он не собирался оставлять ее один на один с потенциальным убийцей. И, хотя это и родственник, но никто не знает, что может быть в голове у человека, который согласился скрыть хоть и самоубийство, но связанное с ними. - Все хорошо, - не поворачиваясь к парню, тихо ответила Мила. Но тому в это мало верилось. Он видел, как напряжены плечи рыжеволосой, как сжимаются ее кулаки. Сергею было жалко Милу. Ему хотелось обнять ее, защитить, успокоить. Она слишком хрупкая для всего этого. - Сергей! – более строго окликнула мать, стоя уже на крыльце и не закрывая дверь. - Я буду рядом, - прошептал тот и протянул девушке руку. Он намеревался коснуться побледневших от страха конопушек на острых плечах, но не рискнул. В серебристой радужке сквозила тоска и отчаянье. Последний взгляд был адресован Алексею. Зрачки сузились, скулы заострились, придавая лицу волчьи черты. Мужчина уловил этот взгляд. Бледность коснулась его щек, но это на мгновение. Он снова посмотрел на племянницу, не собираясь брать во внимание «постороннего» человека. Как только входная дверь за Сережей притворилась, Алексей тяжело вздохнул и, опустив взгляд, покачал головой. Небольшой хвост пшеничных, как у старшего брата, волос мотнулся из стороны в сторону. Всегда моложавый, лучезарный он состарился в этот миг. Морщины по бокам губ, глубокая складка между бровей. Вся тяжесть ответственности разом придавила мужчину. Опустившись обратно на стул, Алексей отодвинул тканевую салфетку, которая все это время лежала по его правую руку. Россыпь фотографий, которые Мила прятала в глубине своей сумки, заставила волну гнева обжечь грудь. - Ты копался в моем белье? – острый, как лезвие ножа, голос рыжеволосой впился в тишину. - Ты первая залезла в документы своего отца, - серьезно глянул на племянницу мужчина. - Это мои личные дела с ним, - гордо вскинула подбородок Мила. Её злило такое проведение дяди. Он не должен быть таким, он всегда нес только тепло и радость. Это ошибка! Ошибка! - Это, - ткнул пальцем в картинки – свидетелей преступления Алексей. – Уже не твое и его дело. Это наше общее. Рыжеволосая нахмурилась, затем резко подалась к столу. Изумруды моментально выцепили фото, которое она нашла в доме у бабки Марфы. Схватив его, девушка завела руку с фотографией за спину и, выжидая что-то, посмотрела на дядю. Алексей хмыкнул. На мгновение в его глазах мелькнуло одобрение, но его тут же накрыла пелена усталости. - Я сам не сразу понял, кто он, - тихо проговорил мужчина. – Слава так воодушевленно рассказывал мне о человеке, который явился из ниоткуда и предложил свою помощь. Конечно, мне казалось, что это все не просто так, что этому незнакомцу что-то надо от нас, но брат уверял, что есть еще на свете добро, нужно его принимать и приумножать. - Добро? Вам? За то, что вы совершили? – каждое слово Милы вбивало гвоздь в израненную душу Алексея. - Ты не видела, слав Богу, Бориса. Не знала, каким он был человеком, - нахмурился дядя и осуждающе посмотрел на племянницу. – Но я не могу его винить. Та девушка сама виновата. Он ничего ей не обещал. Она сама окутала себя мечтами, сама поверила в них и жила иллюзиями. - Это не отменяет того, что вы скрыли преступление, - в изумрудах полыхал огонь злости. – И того, что вы заперли мальчишку в заброшенном укрытии. - Я не знал про него! – вскочил на ноги Алексей. – Не знал! Я очень хорошо относился к Косте и к Марине. Я пытался сказать ей, что Борис не тот человек, с которым ей надо связать свою жизнь, но она ни чего не хотела видеть и слышать. Люба с матерью привечали их, помогали. А после появления Вани у этой девушки вообще крыша поехала. Она стала бредить ребенком от Бориса. Но тот никогда бы не согласился на него. Дети порушили бы все его планы, уничтожили бы то, что он так долго возводил. - Что за бред? – фыркнула Мила и, скрестив руки на груди, отошла в сторону. – Моему отцу мы ничуть не помешали. - Да, потому что не он тащил все это, - хмыкнул мужчина. – Его имя было на «афишах», все документы оформлялись на него, потому что Борис не собирался делить прибыль с государством. И, если бы партнеры ему что-то и предъявили бы, то ничего бы не доказали. Борис нигде не фигурировал в делах фирмы. - Папа был козлом отпущения? – резко развернулась к дяде рыжеволосая. Её щеки горели румянцем, конопушки стали еще ярче. Алексей же провел ладонью по лицу и снова сел на стул. Его плечи устало опустились, а взгляд устремился на фото на столе. - Наедине я пытался его отговорить, но тот был предан старшему брату. Слава всю жизнь был наивным простаком. Если бы не помощь хороших юристов и мое покровительство, твоя мать отобрала бы всю фирму. Повисла тишина. Мила теребила в руках фото, где темноволосый подросток с робкой, но счастливой улыбкой, держал за руку солнечного, радостного малыша. Чем больше она смотрел на их изображение, тем четче перед изумрудными глазами проступал образ хмурого, надменного Кощеева. - Как… Как вы оба не узнали его? – голос рыжеволосой дрогнул. В голове вертелось столько вопросов. Они налезали друг на друга, копошились, как опарыши в куче трупного мяса, шелестели. Тошнота душила Милу, но она сдерживала себя, понимая, что не может упустить такой момент. - Я увидел его воочию только в аэропорту, - глухой голос Алексея был пропитан досадой. – Но, еще до этого, я пытался уговорить Славу послать этого козла куда подальше. Эти странные условия, это было ненормально. То, что этот человек больной на голову, я понял сразу, но я не признал в нем Костю. Я думал, что этот мальчик сгорел в том пожаре вместе с Борисом. - В пожаре? – Мила повернулась к дяде. Тот продолжал разглядывать фото, не смотря на племянницу. - Пятнадцать лет тому назад дом, на окраине деревни, где жили Марина с Костей, загорелся. Мы со Славой прочесывали в тот момент леса в поисках мальчишки, который, каким-то образом, сбежал из укрытия. Именно в день, а вернее, в ночь его побега, я вообще узнал, что его держали там. Я увидел те условия и…, - лицо мужчины стало бледным, кадык нервно дернулся, пытаясь подавить поднимающийся приступ дурноты. Он прикрыл рот ладонью и замолчал. Рыжеволосая видела, какой ужас отразился в глазах дяди. Она верила ему, или хотела верить в его и отца невиновность. Но, они, все же, позволили Кощееву забрать ее брата, и тут им не было оправдания. - Я не знаю, каким образом Борис оказался в том доме, - голос Алексея стал хриплым, каждое слово давалось с трудом. – После смерти Марины он обезумел. Мне, тогда, казалось, что это он от горя. Что, все же, у него были чувства к той девушке, но, после того, что он сделал с ее трупом, я понял, что кроме денег, его ничего не интересовало, - мужчина взял фото, где он был запечатлен с братом и его женой, а сбоку скромно улыбалась девушка с восточными чертами лица. В глазах застыли слезы, большой палец будто поглаживал щеку Вячеслава на фото. - Слава… Он много пил в те дни. Я его не останавливал, понимая, что у него на душе. В день смерти Марины он отослал Любу с Ваней домой. Он боялся за них, за тебя, - шмыгнув носом, совсем как ребенок, Алексей утер его рукавом дорогой бежевой рубашки. – Мы жили очень бедно. Отец много пил, матери приходилось все тащить на себе. Как самый старший, Борис тоже брал многое в свои руки. У него рано отобрали детство. Ему приходилось присматривать за нами. После того, как отец по-пьяне утонул в пруду, мама сильно сдала. Тогда все хозяйство мы стали вести сами. Вернее, Боря со Славой, а я так – на подхвате. Когда же по ночам мы забирались в сенник, Борис рассуждал, как он «поднимет бабла», как свалит из этого богом забытого места. Мы его поддерживали. Как ему удалось найти первый огромный вклад, я не знаю. Как он научился использовать деньги на прибыль – тоже. Мы со Славой просто выполняли его мелкие поручения и занимались хозяйством, когда Боря пропадал в городе. Потом он начал натаскивать Славу, чтобы тот смог стать его представителем. И пошло, поехало. Именно благодаря Борису мы сейчас имеем дома в центре Москвы и можем ни в чем себе не отказывать. - И благодаря ему Ваня у этого сумасшедшего, - довольно громко заметила Мила. Алексей поднял на нее взгляд полный грусти. - Как ты с ним связалась? – мольба, смешанная со страхом, питала весь образ мужчины. - Это уже не важно, - махнула головой рыжеволосая, рассыпая сноп искр. – Важно то, что он обещал вернуть Ваню, когда я докапаюсь до правды. Брови дяди поползли вверх, губы растянулись в жалостливой улыбке. - И ты ему поверила? - А кому я должны была верить? – злость полыхнула, обжигая Алексея. – Вам, кто хранил такие страшные тайны? Вам, кто готов родного сына и племянника отдать за долги? - Я не знаю, что этот колдун сделал со Славой, почему тот не признал его и повелся, - покачала головой мужчина. - А ты? – с укором смотрела на него племянница. – Зачем ты повез Ваню в аэропорт? Почему отдал? - Я думал, что у Славы есть план, и он есть до сих пор, - твердо ответил Алексей. – В телефоне, который я дал Ване, встроен чип, вернее…, - он снова отвернулся, уже уставившись в черные окна, за которыми расправила крылья ночь. – Был. Мила ощутила, как что-то оборвалось внутри нее. Пустота разинула пасть, поглощая сердце. Мысль, которая впилась в голову после встречи с лесником, поначалу отступила, делая вид, что ее здесь нет. Но, после слов дяди, она выпрыгнула, набирая свою силу из того ужаса, который начинал сдавливать горло девушки. - То есть? – шепот, больше похожий на хрип. - У нас не получается его засечь, - брови Алексея сдвинулись к переносице. – Сейчас мои люди наводят справки о том рейсе, которым летели Кощеев и Иван. Как только мы выясним, где они приземлились, направимся туда. - И что вы будете делать, если найдете их? – нервно сглотнула сухость в горле рыжеволосая, совершенно не веря, что такое может произойти. Константин не дурак, он просчитал все своим ходы на несколько шагов вперед. И, даже отправляя Милу на поиски «правды», он тоже на что-то рассчитывал. Вот только на что? - Заберем Ваню, - хмуро глянул на девушку мужчина. – Если понадобиться, силой. Минуту Мила стояла, пытаясь подавить ту истерику, которая рвалась наружу. Она сама уже не понимала, на чьей стороне эта самая «правда». - Силой? – хмыкнула девушка, будто повторяя за дядей. – То есть, во второй раз вы собираетесь причинить этому человеку физическую боль? - Этот человек обманов похитил твоего брата и неизвестно, что сейчас с ним делает! – с непониманием и злостью повысил голос Алексей. - Этого человека, этого ребенка вы держали в ужасе, а теперь вините во всех своих просчетах и ошибках?! – тоже перешла на повышенный тон рыжеволосая. - Он убил Бориса, он отомстил своему мучителю! – сплеснул руками мужчина. – То, что он творить сейчас, это настоящее зло. Ваня вообще не при чем, но он его втянул в это. - Так мальчик Костя тоже был не при чем! – изумруды горели еще сильнее, чувствуя свою правоту. – Он был ребенком, он был напуган, а вы с ним так! - Я не знал! Не знал! – схватился за голову Алексей. – А Слава боялся за вас, за своих родных детей! Ты бы тоже стала защищать тех, кто ближе. Ты же ринулась сюда за ответами, чтобы вытащить брата. - Ты меня плохо знаешь, - голос Милы стал ниже, глубже. Она уставилась на мужчину немигающим взглядом, сминая в руке фото. Алексей ошарашенно смотрел на племянницу и видел перед собой другого человека. В окаменевших чертах лица мелькнул образ Бориса, который не перед чем не остановится, ради достижения своей цели. - Мила…, - прошептал мужчина, сделав шаг навстречу, намереваясь прикоснуться к девушке, стереть это страшное наваждение. Но та, отшатнувшись назад, поджала губы и, резко повернувшись спиной, скрылась в комнате, отданной ей во временное пользование. Щёлкнул замок, показывая, что разговор на этом окончен. Алексей устало упал на стул и, откинувшись на его спинку, запрокинул голову, прикрывая глаза. Только сейчас он начал осознавать, что совершенно не знает своих племянников. Все это время он считал Милу довольно ветреной и капризной девушкой, привыкшей купаться в роскоши и внимании. Но сейчас перед ним предстала решительная, уверенная в себе женщина, способная перевернуть землю, ради своей цели. Это и радовало, и ужасало одновременно. Но рыжеволосая не видела уставших плеч и глаз дяди. Не слышала его подавляемого крика отчаянья и злости на себя, на братьев, на этого мальчишку, который смог выжить, и сейчас уничтожает их спокойную размеренную жизнь. Откинув скомканное фото в дальний угол, Мила рухнула на кровать и, уткнувшись в подушку, содрогнулась от беззвучных рыданий. Она не понимала, что ей делать, кто прав, и это пугало, вводило в животный ужас, будто ты в западне и нет выхода. То, что брата надо вытаскивать, это рыжеволосая осознавала четко, но она не видела вины Кощеева. Как можно бороться со злом, если это и не зло вовсе? Но больше всего Милу пугала та слепота, которая накрыла дядю и отца. Хоть и вся вина за прошлое легла на плечи погибшего Бориса, но оба его младших брата собирались снова наступать на те же грабли. Они сами отдали Ваню, теперь хотели наказать того, кто не виновен. Так до самого утра рыжеволосая не вышла из комнаты. Она слышала шаги, приглушенные голоса. Понимала, вернее, даже чувствовала, как Сергей молча стоял под ее дверью, а потом отошел. Всю ночь девушка то впадала в беспамятство, измученная мыслями, то на глаза накатывали слезы, горячими дорожками стекавшие по щекам. То, что отец наивен и доверчив, немного облегчало ее любовь к нему, но вина за брата никуда не девалась. В этой истории не было виноватых, но и не было выхода. Как только первые лепестки рассвета коснулись синего неба, Мила тихонько выскользнула из дома и направилась по оживающим улицам деревни. Она сама не знала, куда шла, просто ноги вели ее в нужное направление. В голове было пусто, а на душе тоскливо. Девушка начинала осознавать, что здесь она бессильна. Выступать за тех, кто творит такое зло, она не могла, не смотря на все отговорки дяди. Да, пусть не знал про то, что Костю держали в плену, но он так же участвовал в сокрытии тела его сестры, так же пытался выйти чистым из воды, боясь потерять все то, что они успели приобрести. С другой стороны, рыжеволосая слышала противный внутренний голос, который твердил, что она тоже не захотела бы лишаться свободы и всех благ из-за «глупого поступка» той девушки, которая сама придумала себе проблему и, не найдя из нее выхода, свела счеты с жизнью. И эта неясная одержимость иметь ребенка, похоже на Ваню. Судя по методу месте Кощеева, у всей их семейки не все в порядке с головой. Хотя, не известно, что им пришлось пережить, прежде чем они попали в деревню. Единственный, кто оказался втянут в эту историю, и был совершенно не виноват, это Иван. Но, именно на его плечи выпало быть решением сложившейся проблемы. Ни отец, ни дядя, ни сама Мила не в силах найти выход. Все слишком одержимы своей правотой и не видят то, что творится за пленой их убеждений. Все эти мысли пронзили разум девушки, когда та села на берегу пруда, позади дома бабки Марфы. Именно здесь все и началось, а для кого-то и закончилось. Здесь Марина, черноокая красавица, была принята и обласкана как родная. Здесь, наверняка, она познакомилась с тремя братьями, и здесь увидела свою золотую мечту. А сейчас ее хладный труп покоится на дне пруда, который спокойно взирает на багрянец рассвета. Рыжеволосая девушка больше не боялась призрака старухи, который с грустью в глазах смотрел на нее из пустых окон дома. Мила понимала, что Марфа хотела помочь, хотела обелить Константина и его сестру, на которых вся деревня повесила все свои проблемы. Шелест шагов за спиной совершенно не встревожил Милу. Она сразу узнала эту тяжелую, уверенную поступь. Рядом с девушкой на влажную траву опустился Сергей. Короткие волосы парня топорщились в разные стороны, с лица еще не сошел след сна. Казалось, Сережа вскочил с кровати и тут же кинулся сюда. Как он нашел рыжеволосую, было не понятно, но это сейчас никого не волновало. Посмотрев на тихую гладь воды, парень повернулся к Миле и протянул ей на раскрытой ладони сочное красное яблоко. Усталый взгляд изумрудов скользнул на плод, и в нем мелькнула искра жизни. - Ты ничего не ела со вчерашнего вечера, - тихий голос Сергея слился с шумом листвы, будто он всегда звучал среди шелеста осоки. Девушка молчком приняла угощение и в каждом ее движении сквозила благодарность. Снова тишина. Красный плод ярко горел в бледной тонкой ладони. Мила ощущала голод, но что-то мешало ей отвлечься на него. Глаза все не могли оторваться от резкого танца стрекоз над зеркалом пруда. - Ему моя мать рассказала, зачем мы сюда приехали, - снова низкий, теплый голос вплелся в музыку природы. - Я знаю, - шелест в ответ, ресницы прикрыли уставший взгляд. Молчание отсчитывалось мерным жужжанием насекомых и яркими ласками солнца, распахивающим свои объятия новому дню. - Может, стоит ему позвонить? – повернулся к Миле парень, скользя серыми глазам по огненным лепесткам лавы волос. - Он не вернется, - голос девушки дрогнул. Затем она посмотрела на своего друга. Не было слез, не было отчаянья и сожаления. И, хотя рыжеволосая считала, что проделанный путь ее был зря потраченным временем, но он все же принес, хоть и не те результаты, на которые была надежда. Тоска по брату затмевала блеск глаз девушки. Только сейчас она понимала, что кроме него, у нее никого нет. Никому она не была нужна все это время. Возможно, Мила это понимала с самого начала, поэтому и кинулась на поиски Вани, но теперь все было потеряно. Если он вернется, сможет ли быть таким, каким был до этого? Слова лесника все больше всплывали в голове, расковыривая и без того кровоточащую рану. Сергей видел все это, видел, как изумруды тонут в тоске, как мир этой хрупкой девушки рушится на ее глазах. Она лишилась единственного тепла, и ее сердце отчаянно молило о помощи. Рывок, и Сергей приник губами к губам Милы. Широкая ладонь парня нежно легла на ее щеку, чувствуя, как по ней стекают горячие дорожки слез. На этот раз рыжеволосая не оттолкнула. Она отвечала на поцелуй, прикрыв глаза, затаив дыхание. Всегда грубый, решительный и смелый Сережа сейчас дарил невесомую, робкую ласку, вдыхая запах утреннего солнца, которым пропиталась Мила. Ее дыхание легким шелком разжигало в парне огонь страсти и желания. Он понимал, что не правильно, что он, опять, воспользовался ее беспомощностью, но чувство отдать свое тепло, согреть девушку, чтобы ее сердце не превратилось в камень, было сильнее. Повалив Милу на траву, Сергей скользнул руками ниже, по нежной шее, по мягким плечам. Дыхание сбилось, хотелось большего, хотелось прижать рыжеволосую к себе сильнее, раствориться в ней. Он должен дать понять, что она не одна, что, даже, если брат покинул Милу, она всегда может положиться на Сережу. Легкий толчок в плечи. Губы девушки попытались что-то сказать. Сергей, приподнявшись на локтях, разорвал поцелуй и навис над Милой. Наконец-то в изумруды вернулась жизнь, но она была еще настолько мала, что неправильное движением могло все затушить. - Не сейчас, - сорвался шепот с влажных губ девушки. Она легонько скомкала футболку на груди парня. Он не стал настаивать и повалился на спину рядом с Милой. Где-то начала лаять собака, ее подхватили остальные. Протяжное мычание коров и крик петуха. Деревня проснулась и начинала свой новый день. Наверняка многие забыли о той череде трагедий, которая накрыла их всех пятнадцать лет тому назад. А те кто помнил, не ведали, что не все еще кончено. - Я позвоню, когда вернемся в Москву, - подала голос Мила. Сергей, повернув в ее сторону голову, удивленно уставился на четкий профиль с конопушками на щеках. - Ты хочешь в город? – пытался понять парень, не ослышался ли он. Мила глянула в ответ. Ее глаза внимательно изучали лицо Сергия, будто она пыталась прочесть ответ на тот вопрос, который еще не озвучила. Яблоко уже давно выпало из рук и укатилось в заросли камыша, потревожив толстых лягушек. - Можно я поживу у тебя? – впервые рыжеволосая обращалась так робко, со страхом услышать отказ. Обычно, ей ничего не надо было от этого парня, и сейчас она впервые переступила через себя. Сергею стало жутко и волнительно. Он не хотел, чтобы боль и отчаянье были теми, кто подтолкнул их на сближение. Но и отказать парень не смог, гася в груди разжигающийся огонь надежды на нечто большее. Нет, не физической близости он желал, хотя и она всегда была в его мечтах. Сейчас Сережа хотел стать опорой, той тихой гаванью для Милы, где она могла бы скрыться от своих проблем. - Д-да, конечно, - парень резко сел, ощущая, как по щекам разливается румянец стыда. Его глаза, невольно, скользнули по телу Милы, задерживаясь на округлых выступах груди, где под футболкой очерчивались темные ореолы сосков. Не об этом надо думать сейчас, но против природы было тяжело идти. - Спасибо, - тихий шепот и, впервые за это время, на нежных губах девушки появилась легкая улыбка.