Неплен

Запах ягодного чая с мятой, проник в маленькую комнатку, с низким потолком. Проплыв по деревянному полу, и обогнув ножки стула у окна, он взобрался на невысокую кровать. Аромат чая впитывался в простыни в цветочек. Добравшись до подушки, которая горела огнем рыжих волос, запах потрогал веснушки на щеках и защекотал нос. Пушистые ресницы дрогнули, и девушка открыла глаза. Яркие лучи солнца окрашивали комнату в теплые мягкие цвета. Через открытое окно лилось пение птиц и свежесть летнего утра. Откинув легкую простынь, девушка села и сладко потянулась. Страхи прошлой ночи казались просто кошмарным сном. Теперь Мила сомневалась, а был ли этот страшный дом или им все привиделось? Нужно срочно спросить Сережу. Спрыгнув с кровати, рыжеволосая переоделась в короткие шорты цвета бирюзы и белую футболку. Собрав пламя в высокий хвост, Мила вышла из спаленки, зная, что за дверью ее ждет комната в таких же теплых тонах, с разноцветными полосами ковра от двери, с массивным деревянным столом, к которому примыкали две такие же по роду скамьи. Печь – камин с железной решеткой в углу комнаты давно покрылась желтым налетом, но детские смешные рисунки не утратили яркости. Девушка помнила, как Сережа приглашал ее с братом в гости, как они пили ледяной кислый квас, как мелками украшали «скучную» печку. Переступив порог комнаты, Мила ярче ощутила запах ягод, оставлявший сладкий вкус на языке. Кроме того, комната наполнилась молочным и хлебным ароматами, проникая в самый желудок, вызывая приступы голодного спазма. Все было так же, как и в последний ее приезд сюда: печь, стол со скамьями, ковер. Прозрачная занавеска скромно закрывала хозяев дома от любопытных глаз белесой завесой. Герань в горшке на узком подоконнике горела красными звездами. Старенький продавленный диван в углу, накрытый пледом, сшитым вручную из разноцветных кусков ткани. Широкий комод под овальным зеркалом, в бордовом обрамлении завитков, разделочный стол, на тонких длинных ножках у металлической раковины. Единственное, что выделялось на фоне прошлых воспоминаний, это высокий белоснежный холодильник и электроплита на самодельной подставке у раковины. - Доброе утро, Милочка, - мягкий, уютный голос. Женщина с выцветшими глазам, жесткими короткими волосами серой ночи. Поставив на стол большую кастрюлю, от которой шел пар и запах далекого детства, она подняла голову и улыбнулась. Тот же нос, тот же подбородок. Однотонное светлое бежевое платье с пуговицами посередине. - Присаживайся завтракать, - в уголках губ залегли глубокие морщинки, кожа иссохла под палящими лучами летнего солнца. - Доброе утро, - искренняя улыбка. Хотя Мила была родом из города, и первая, и последняя, поездка сюда заполнялась, уже, расплывчатыми воспоминаниями, почему-то ощущение дома захватило ее сейчас с головой. - А Сережа где? – подошла к скамье девушка. Живот начал урчать, намекая, что пора бы и перекусить, так как с вечера во рту и маковой росинки не было. Мила с Сергеем были потрясены ночным наваждением. Как в мареве, добрались до деревни. Понимая, что нет смысла идти в дом бабки Марфы и искать ключ в тайнике под крыльцом, парень повел рыжеволосую к себе. Тетка не спала, ожидая племянника, согревая чай и воду в ванной. Цивилизация не была чужда, имелись все блага в виде газа, водопровода и канализации, которые не вытесняли во многих домах дровяные печи и колодец на главной улице. Тетка Сергея, заменившая ему, по сути мать, да и отца тоже, приняла все способы облегчения себе жизни на старость, кромке газа. - Ай! – воскликнула Мила и тут же подскочила на скамейке, услышав злобное шипение. Шерстяной сгусток темноты, с большими желтыми глазами, смотрел на девушку снизу вверх, прижав маленькие треугольники ушей. Еще одно подтверждение того, что дом не приснился. - Что такое? – подошла женщина. – А, Тьма. Чего ты пугаешь нашу Милу? Если бы не она, ты бы так и сидела в том странном месте, - тетка парня взяла кошку на руки. Та вытянулась гибкой дугой, цепляясь коготками передних лапок за плечо человека и косясь на рыжеволосую. - Странном месте? – позабыв про гнев кошки и не обращая внимания на странную кличку, внезапно возникшую у подобранной кошки, изумруды заинтересованно уставились на хозяйку дома. – Так значит, там, и вправду, не было никакого дома? Женщина погладила черную лоснящуюся спинку животного, кошка явно не страдала голодом в том доме, и хмуро посмотрела на зеркало, сверкающей поверхностью блестевшее в теплой комнате. - Я не знаю, что именно вы вчера видели, но это не мог быть дом, - голос хранил спокойствие, под которым бушевал огонь страха. – Местные давно перестали пользоваться той тропой, еще двадцать лет тому назад. Я Сергею много раз говорила, чтобы шел в обход, но он не верит во все эти россказни про ведьм и колдунов. Не верит, а вчера сам стал свидетелем их проклятия. - Колдуны? Проклятие? – девушка затаила дыхание. Она тоже была рационалистом, имея опыт веры в страшилки, которые просто оживали благодаря детской фантазии. Но, с годами, Мила поняла, что волшебства не бывает, иначе она бы нашла колдуна и попросила его, чтобы мама с папой никогда не ссорились. Тетка Сережи перевела пристальный взгляд на гостью. Казалось, эти бесцветные глаза что-то видят на веснушчатом лице напротив, вот только рот запечатан кем-то навеки, не давая открыть тайну. - Зачем ты сюда приехала? – взгляд суровый, колкий. Кошка, почувствовав, как руки человека огрубели к ласке, вывернулась и спрыгнула тенью на пол, бесшумно скользнув под стол. - Помогать Ване с домом, - растеряно ответила Мила, не ожидая такой смены настроения. Эта женщина, вроде бы, всегда была приветлива с ними, но мимолетные куски встреч не давали полного описания. - А где сам Иван? – тон стал жестче, напряжённым. Интересно, о чем Сергей успел рассказать своей «родительнице», пока Мила купалась и готовилась ко сну. - У него возникли дела, он не смог приехать, - ложь острым лезвием полоснула язык. В бесцветных глазах колыхнулась злость. Но эта злость была обращена не на девушку, а на кого-то другого. Наклонившись ближе, тетка перешла на вкрадчивый шепот, будто боялась, что кто-то может их услышать. - Ему говорили, что за грехи отцов будут расплачиваться дети, а он не послушал. Этот дом мог бы стать спасением, пристанищем, где можно укрыться, так как для них свято место гибели своих. - Для кого – них? – тоже подалась вперед Мила. - Колдунов, - глаза широкие, в глубине блестят слезы времени, не высыхающие по прошедшему. Девушка нахмурилась. Она серьезно хочет узнать, что здесь произошло, почему этот странный иностранец отправил ее сюда искать ответы на все вопросы, возникшие после обнаружения фотографий… Фото! - Я сейчас, - Мила вскочила на ноги, задевая бедрами стол. Шипя от боли и поглаживая ладонью место удара, она все же кинулась обратно в комнату. Куском темного камня ее сумка лежала у окна. Молния расстёгнута и, как язык у уставшей собаки, наружу свисали части какой-то одежды. На самом дне, как страшные тела убитой памяти, покоилась тетрадь. Меж белых невинных страниц черным углем копоти были вставлены свидетельства чего-то существующего в запутанном прошлом. Отец не хватился этих фото очень давно. Возможно, они ничего не значат, но почему-то в перламутровых далеких глазах они отзывались болью. - Вот, - Мила плюхнулась рядом с хозяйкой дома и веером разложила три фото. Как три мгновения: прошлое – настоящее – будущее. Вот только они застряли на исходе первой и второй ступени чей-то жизни. - Здесь изображены мой отец и дядя, - рыжеволосая ткнула в «прошлое», размазанное черно-желтыми пятнами на счастливых лицах четырёх молодых людей. Мода города резко отличала моду деревни тех лет. Вячеслав уже тогда угадывался пшеничной бородой и задорным светом небесно-голубых глаз, которые со временем омертвели. Рядом с ним золотоволосая девушка, нежно обнимающая его, с любовью ласкающая глазами. В ее чертах лица было многое знакомо Миле, она видела их отражение в своем сводном брате, поэтому не сомневалась, что здесь запечатлена мама Ивана. Вторая пара менее яркая, так как девушка, слегка смуглая и темноволосая, смотрит робко в камеру, будто стесняется. Худенькие плечи подняты, на них виднеется рука Алексея. Глаза дяди горят огнем счастья, широкая улыбка, длинные до плеч кудри. Все молоды, любят и любимы. Вторая фотография отражал старый ветхий дом с покосившейся дверью и полусгнившим крыльцом, на котором сидел такой же худенький и смуглый мальчишка, как и девушка с первого фото. Чистая белая майка открывала костлявые плечи и тонкие ручки. На вид мальчишке было лет тринадцать – четырнадцать. Ясная искренняя улыбка, растрепанные волосы цвета вороньего пера. Фотография светилась радостью и счастьем, как и первая, но отдавалась еще детской легкостью. А вот третья, переходила в мир теней и страха. Страшное фото никак не могло храниться в архивах отца, думала Мила. Все это сон, не более. Но фото, изображавшее ту самую темноволосую девушку, с широко раскрытыми глазами на обезображенном лице и с удавкой на шее, гвоздем вколачивалось в растрескавшуюся реальность. Странно, страшно. Мила помнила, как дрожали ее руки, когда она судорожно клала фото обратно в стол, где раньше пыталась найти пароль от своей новой карты, которую отец хоть и выписал, но никак не хотел активировать. Накрыв труп девушки, будто стараясь ее похоронить, "огненная" думала, что если вычеркнуть это из памяти, то оно перестанет существовать. Речи о том, чтобы спросить напрямую, не могло быть и в помине. Слишком неожиданная находка, слишком ужасная, чтобы думать про нее. Но Мила думала. Ей во сне приходило это лицо, лицо того мальчишки на сгнившем крыльце. Кто эти люди, и какое они имеют отношение к ее отцу? Бессонные ночи начинали сводить ее с ума, и тогда, девушка решилась довериться дяде, зайдя издалека. - Девушка? – задумчиво проговорил Алексей, когда племянница спросила, встречался ли он с деревенскими и чем они отличаются от городских. – Да, были девчонки в деревне тогда. Там, кстати, Слава встретил Ванину маму. - А ты? – изумруды смотрели внимательно, ловя каждое изменение в лице. - А я женат на своей свободе, - улыбнулся мужчина, распахивая руки. И все. Ступор. Что делать дальше, одному богу известно. А потом пришли они… слухи. Бизнесмен и владелец преуспевающей фирмы, вместе с братом – бывшие преступники. Якобы, в молодые годы, они изнасиловали и убили деревенскую девушку. - Не верьте, ничему не верьте, - как мантру твердил племянникам Алексей. В васильковых глазах брата Мила видела возвышение дяди и наивность. - Если в чем-то сомневаетесь, спросите меня. Я вас никогда не обману, - тут же добавлял мужчина. И племянница знала, что не обманет, а просто не станет говорить правду, уводя разговор в другое русло. Девушка видела, как на глазах отца рушится та империя, которую он создавал все это время. Отчаянье криком голосило во всем облике Вячеслава, готовое перекинуться на остальных. Домыслы домыслами, а быть втянутыми в сомнительную историю, партнеры «Русь» не хотели, поэтому отстранялись, помогая копить долги Вячеславу и Алексею, ведя их в пропасть. И тут возник он, серьезный, с перламутром в глазах, в величестве каждого движения. Мила увидела иностранного инвестора в кабинете у отца, когда привезла ему теплый свитер, забытый в недрах шкафа. Взгляд незнакомца тогда прибил рыжеволосую к земле, разбирая на косточки под изучающими стеклами. - А, это моя дочь, Константин, - встал из-за стола бизнесмен. – Мила, познакомься с этим замечательным человеком. - Здравствуйте, - смущенно прикрыв изумруды, ответила девушка. Незнакомец улыбнулся как-то слишком сладко, но Мила не придала тому значения. - Оставь пакет Ирине, я потом заберу, - голос отца светился облегчением. – Нам с господином Кощеевым надо поговорить наедине, - давая понять, что ее присутствие здесь не желательно, склонил голов на бок Вячеслав. Рыжеволосая не стала спорить. Выйдя из кабинета, она оставила свитер в пакете секретарю и спустилась в холл. Эти слухи, возникшие вокруг отца и дяди, все больше заставляли возвращаться к тем фото, а особенно к последней, самой страшной. Быть может, если деловые партнеры разрывают контакты, в этой истории есть доля правды? - А Вы как думаете? – бархатный голос чуть не выбил картонный стаканчик кофе из рук девушки. Она обернулась, полыхнув пламенем волос. Константин, сверкая перламутром, продолжал расчленять ее под своим взглядом. Мила поежилась, пытаясь скрыть мерзкое ощущение. - Считаете ли Вы своего отца насильником и убийцей? – спокойствие, как на допросе у прокурора. - Он не способен, - нельзя так жать, можно смять картон и горячий напиток обожжет руки. - Так же как не способен отобрать детей у матери? Так же, как не способен хранить фото своей жертвы? На последнее предложение девушка дернулась и резко обернулась. Откуда? Откуда он знает про фотографии? Видимо, заметив нужные ему эмоции на веснушчатом лице, Кощеев удовлетворительно хмыкнул. Засунув руки в карманы черных, идеально выглаженных брюк, он проговорил более тихо, но четко: - Хочешь узнать правду, иди туда, откуда все началось. И, возможно, сможешь спасти себя и брата. Разворот. Стук каблуков. Изумруды смотрели в удаляющуюся прямую спину, а на пальцы выливался уже остывший кофе. Все три фото перекочевали к Миле в комнату. Она знала, что отец познакомился с матерью Ивана в деревне. Скорее всего, эти фотографии оттуда же, даже третья. Надо было попасть на место преступления, но как это сделать? Рассказывать брату о своих находках и разговорах со странным человеком рыжеволосая не хотела. Тем же вечером она узнала от отца, что этот Кощеев решил дать в долг огромную сумму денег, для покрытия убытков от всей этой шумихи. - Вот, зарубежные бизнесмены не верят всяким байкам, не то, что наши, - с легкостью в голосе вещал тогда Вячеслав. Но Мила не была уверена, вернее, она знала, что Константин верит этим самым байкам и, даже, знает правду. Она искала о нем данные в Интернете. Ничего. Такого человека, казалось, просто не существует. Тогда девушка решилась на то, что у нее лучше всего выходило. А именно, тайком пробраться в кабинет к отцу, и найти подписанный с Кощеевым договор. Вот он, номер телефона. - Хочешь знать правду? – без приветствия, будто он знал, кто ему звонит, бархат ввел Милу в ступор. – Я уже сказал, надо начать с самого начала. - Почему нельзя сразу сказать? – тоже решила обойтись без знаков вежливости девушка. - Я могу изложить свою версию, но, будет ли она правдива для тебя? – факт, снова сметающий все возражения. - Кто ты такой? – очередная попытка. - Это тоже можно узнать в самом начале. - Но отец… - Он меня знает, - жесткий тон, высыпавшийся стаей мурашек на кожу Милы. Тишина. Она думала, что Кощеев положит трубку, но тот ждал чего-то, молчá ватной тишиной. - Только брата в это не втягивай, - сжав тонкие пальцы в кулак, твердо ответила девушка. Раз за разом люди нарушают обещания. Но тогда Константин ничего не ответил, хотя рыжеволосая отчётливо видела его перламутры перед собой, будто тот прошел сквозь пространство и материализовался в просторной девчачей комнате. Вопрос поездки решился сам собой, когда Ваня захотел заняться домом, который достался ему в наследство. Мила была вне себя от радости и кинулась покупать билеты. Но, к тому времени, она уже поругалась с отцом, когда большие траты с ее карты встали ему поперек горла. Теперь же рыжеволосая видела во всем знаки, думая, что отец в чем-то ее подозревает, а траты – это предлог, чтобы не пустить ее в деревню. Но девушка не собиралась сдаваться. Она явилась в офис к Вячеславу, чтобы «прощупать» того на счет фотографий, которые были теперь заперты в ее верхнем ящике стола. Но тот, как чистый лист, делал упор на не экономность дочери. Поняв, что разговор бесполезен, лучше попросить Ваню о помощи, Мила вылетела из кабинета и наткнулась на того, кого меньше всего ожидала увидеть. Кощеев, все с тем же изучающим взглядом перламутра, навис над нею в приемной отца. Нельзя показать, что они общались. Не дождавшись реакции от мужчины, Мила поспешила скрыться, хотя понимала, вернее, чувствовала, что появление этого человек ничем хорошим не закончится. Нужно скорее забирать Ваню и валить в деревню, а там уже, возможно, придется все рассказать брату. Но девушку опередили. Она сама не знала кто, то ли отец с дядей, то ли Константин. Одно было понятно, без доказательств она в Москву не вернется, и разговор с Кощеевым по телефону, это подтвердил. И вот, три страшных груза она сейчас вывалила на тетку Сергея. Самого парня спрашивать бесполезно, он тогда был мал и вряд ли сможет что-то объяснить, а вот прибавить хлопот – запросто. Бесцветные глаза женщины стали темнеть, будто их накрыла вуаль скорби. - Кто тебе дал эти фото? – не отрываясь от разложенной картины, тихо спросила она. - Никто, - призналась Мила. – Я сама нашла их у отца. Резкий поворот. Пристальное изучение, будто женщина пытается разглядеть тайные помысли рыжеволосой. - Чего ты хочешь? - Знать правду. - Зачем? - От этого зависит жизнь брата. Страх дернул щёку хозяйки дома. - Что с Ваней? – она искренне испугалась за юношу. - Пока ничего, - пыталась унять волнение Мила. – Но, если я не узнаю правду, то я никогда его не увижу. Холод запер комнату, обращая в лед все эмоции. Тетка Сергея, как восковая фигура, сидела не моргая, смотря сквозь гостью. - Правда, похоронена двадцать лет тому назад. Её нельзя воскресить, для твоего же блага. - Но Ваня… - Это расплата, - резко, как пощечина. – Так же, как и вся деревня сейчас расплачивается за содеянное. - Что Вы… Тут лед треснул под давлением ворвавшегося потока тепла из открытой входной двери. - Мам! Там еще сливу надо обрезать. Она тоже погибает, - держа в руках небольшое ведерко с помидорами и огурцами, в доме появился Сергей. – О, Тьма, привет, - присел и погладил ластившуюся к нему кошку парень. Затем его взгляд обратился к сидящим за столом, и смущение проступило румянцем. - Доброе утро, Мила. Как спалось? - Хорошо, - охрипшим голосом откликнулась рыжеволосая, чувствуя, как рядом сидящая женщина пихает ей что-то в руки. Тонкие твердые пластинки. Фото?! Девушка не успела заметить, когда та их сгребла со стола и спустила на колени. Она обернулась к хозяйке дома. Бесцветные глаза одновременно умоляли и угрожали, давая понять, что Мила не имеет права втягивать в это Сергея. Изумруды опустились виновато вниз, сверля цветастую клеенку. Она не может обещать. Уже никому и ничего…