Пентхаус

… У Йорна подкосились колени. Доселе неведомое чувство, что он сейчас грохнется в обморок, не совладав с эмоциями, охватило его, в голову по спине ударил поток то ли кипящей крови, то ли поток электронов, превышающий пропускную способность нейронной сети. — Дженет, вы не беспокойтесь. Я понимаю, что вы сталкиваетесь с таким клиентом в первый раз, но вам совершенно нечего бояться, — Джордж, как ни удивительно, лично проводил новую маникюршу в большую ванную комнату, где причесанный Йорн добривал нижнюю половину лица — единственное место на теле, где не было искусственного эпидермиса. Щетина у него росла русая с легкой рыжиной. — Йорн! Руки! — Джордж, не замечая странное остолбенение химеры и продолжая кокетничать с девушкой, привычно защелкнул наручники. — Ему нужно на инструменте играть, он объяснит, какой там что формы или длины требуется. Вы, главное, построже со змеем. Спасибо еще раз за работу. Йорн! — Джордж фамильярно, явно для развлечения девушки, пощелкал пальцами у химеры перед лицом. — А? — Ты ничего не забыл? Поздороваться, представиться? — Прошу прощения, операционка зависла… Добрый день, очень приятно, — голос его перестал слушаться, поэтому Йорн взял громкостью. — Добрый день, Йорн. Сядете? — «Ся-дешь», обращайтесь к нему на «ты», пожалуйста, — поправил Джордж и не понял, почему девушка взглянула на него в ответ столь холодно. — Да… конечно… — В общем, мы все здесь, — многозначительно повел бровью Джордж. — Камеры тоже. Ты веди себя прилично, знаешь, о чем я, — пригрозил Джордж и ушел. Йорн сел за маникюрный стол, понимая, что его трясет, как в лихорадке. Девушка тоже была каменно молчалива, лицо ее застыло в одном выражении, словно она боялась шевельнуть мускулом. — Начнем, наверное… — произнесла она, наконец. Принялась раскладывать инструменты, неестественно низко опуская голову. Йорн вытянул перед собой нещадно дрожащие руки. Девушка, не спрашивая разрешения, не поднимая на него глаз, аккуратно засучила ему рукава, слегка прикоснулась к одному из длинных шрамов-швов, тянувшихся от локтя до большого пальца. Йорн испытал, наверное, впервые в жизни чувство адского, жгучего, кислотного стыда — за художественный ансамбль шрамов, за жесткие наручники, в которых он не мог сам поправить рукава, за кольца в носу и губе, за обтягивающие кожаные брюки и сжимающий горло ошейник раба. Она взяла его пальцы, стала как будто рассматривать, но почему-то часто моргая и прячась за челкой. «…Только не плачь, я тебя умоляю…» — у самого Йорна, как у любого рапакса, слезы появлялись только как реакция на раздражение слизистой. — Как тебе надо сделать? — почти шепотом произнесла девушка. — На левой стандартно…может быть, чуть покороче. На правой, наоборот, оставить, чтобы на пару миллиметров выходили за подушечки…чтобы струны защипывать…округлой формы, — Йорн тоже с трудом мог говорить. Ему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы она его не видела, и хотелось сжать ее руку, чтобы никогда ее не выпускать, хотелось пропустить пальцы между ее ледяных от нервов пальцев, согреть их. Девушка занялась его кутикулами, держа руку химеры несколько более расслабленно, чем должен был бы мастер маникюра, встретившись в первый раз с осужденным убийцей. Йорн едва заметно поглаживал тыльную сторону ее кисти большим пальцем. 79/297 — Вы к нам на замену или постоянно? — спросил он, чтобы узнать, будет ли в его жизни смысл в ближайшую неделю. — Да, Йорн, меня взяли постоянно, — ответила та. «Господи…зачем ты это делаешь?..Что ты вообще такое делаешь?..» — Вы, кажется, понравились господину Бейли. — Это очень хорошо, — произнесла она с каким-то особенным смыслом. — Вас не смущает…то, с кем придется работать? — Нет, я боялась, что будет хуже. — То есть, генетический сплайс и несколько убийств в анамнезе вас не смущают? — Смущают, — коротко ответила девушка, поднимая на Йорна глаза. — Весьма смущают. — Может, тогда лучше не связываться? — Йорн дернул левой половиной лица. — Отговариваешь меня от хорошо оплачиваемой работы? — Душу бы не пришлось дьяволу заложить на этой работе, — произнес он. Йорн боялся того, что она задумала. И боялся, что она отступится от того, что задумала. Чертова надежда. Происходящее было как сон, в котором любимый покойник снова предстает живым. — Боюсь, что уже нечего закладывать, — процедила она в ответ. — Вы остры, мадам. — Вам придется постонать, прежде чем затупится моя острота, — произнесла Лизбет ровно с той же интонацией, с которой Йорн произносил в постели эту гамлетовскую фразу. — Как бы нам вдвоем не пришлось… — едва слышно процедил Йорн. Потекли минуты в молчании. Лизбет работала тщательно, точнее сказать, медленно. Нервная дрожь никак не отпускала Йорна. Она держала его обсидиановые изрезанные лазерным шрамированием пальцы, он боялся сделать лишнее движение, чтобы не заметили. Ему мало было ее осторожных, но все более спокойных и уверенных прикосновений. Йорн хотел броситься через стол и прижать ее к себе, обнять, не выпускать, словно их обоих бросало вихрем в свободном падении, и только у нее был парашют… который вряд ли раскроется. «Скажи мне, что ты творишь такое?..» — Йорн прикрыл глаза и замер не то в болезненном ступоре, не то в смертельно напуганном блаженстве. — На каком инструменте играешь? — спросила Лизбет отчасти для камеры. — Пока ни на каком. Как раз сегодня должны привести теорбу, если у меня руки не испорчены вот этим, — Йорн показал ей кисти и пошевелил красивыми длинными пальцами. — Попробую восстановиться. Лиз болезненно закусила губу, посмотрела на его лицо. Йорн сделал вид, что отвернулся к окну, хотя сам показал ей «роботические» борозды на щеке. — Было бы интересно послушать. — Мне самому интересно. Боюсь, что сначала будет только литься ржавая вода. Лиз невольно усмехнулась. — Придумал уже, что первое сыграешь? — У меня почему-то уже пару дней в голове крутится «Wir danken dir, Gott, wir danken dir», но боюсь, что невыполнимая на данный момент амбиция. Ее и в нормальной форме-то играть — полная задница, pardon moi, поэтому пока пойдет «Right where it belongs». Тоже хорошо на лютню ложится. Лиз прищурилась на Йорна в столь знакомом выражении, вспоминая песню. — See the animal in his cage that you’ve built… Are you sure what side you're on?.. — негромко напел Йорн. — «Инчи». Лизбет опять опустила лицо, кусая губы, покивала. — Да, знаю…знаю… «…Держи себя в руках, девочка… Иначе это будет твой первый и последний рабочий день здесь…» — Лиз неплохо умела управлять эмоциями, но все же не 80/297 как агент внешней разведки. Йорн видел прекрасно, что ей безумно страшно оказаться раскрытой — не потому, что ей грозило наказание… Хотя подделка документов и, очевидно, весьма качественная, раз ее не засекла служба безопасности, довольно серьезное правонарушение. Вот уж, маленькая разведчица МИ-6… Впрочем, на самом деле в ужас ее приводила та же мысль, что терзала Йорна — проснуться без надежды на то, что сон повторится. — Я думаю, мы закончили, — сказала Лиз. Йорн посмотрел на часы, висевшие на стене — сорок минут она полировала ему ногти. Сорок минут жизни она ему подарила. — Буду тужиться, чтобы подбросить вам побольше хорошо оплачиваемой работы, — Йорн постарался спародировать свою же собственную язвительность, чтобы выглядеть естественно. — Кушайте морковку, — повела бровкой Лиз. — Я где-то видел, что устрицы хороши для ногтей и волос. — Нет, устрицы — это для другого, — она не удержала кокетливую улыбку, которую, Йорн думал, никогда уже в жизни не увидит. — Особенно с шампанским. — Кое-кто в детстве, по всему видать, как Обеликс, свалился в чан с устрицами и шампанским… — процедил Йорн и указал глазами на открывшуюся дверь, в которую просунулась голова господина Бейли старшего. — Ну, чего у вас там? — спросил он. — Он вас не покусал? — Джордж подошел к все еще сидящему в кресле Йорну и сделал то, чего Йорн боялся — встав к нему вплотную, стал гладить шею. Лиз опять изменилась в лице, Йорн отвел потемневший злостью взгляд. Джордж гладил химеру все время, пока Лизбет собирала инструмент. Кажется, еще ни разу прикосновения Бейли не вызывали в химере настолько яростное, животное раздражение, он с трудом сдерживался, чтобы не вскочить. Лиз подмечала все детали. Она должна была знать многое о ситуации Йорна, раз зашла настолько далеко. Но знать в теории — это одно, видеть же, как твоего парня хозяйским жестом слегка ласкает владелец, акцентируя внимание на ошейнике — несколько иное. Да, Джордж показывал Лизбет ошейник красивого и жуткого существа, которое мог себе позволить приобрести для интеллектуального и телесного развлечения. Йорн не знал, что для Лиз было большим ударом: узнать, что он убийца, или увидеть его в положении сексуального раба. Чувство чудовищной неловкости, которое безысходность выдавила из Йорна довольно быстро после его перевода в пентхаус Бейли, снова сжимало ему горло под ошейником. — Что ж, давайте я вас провожу, Дженет, — сказал Джордж, оставив, наконец, Йорна в покое. — Не откажусь, у вас тут можно запутаться, — улыбнулась та. — Йорн, до следующего раза. — Всего доброго… Спасибо! — крикнул он ей в след. В таком режиме продолжалось два месяца. Она приходила каждую неделю, делала маникюр господину Бейли и его чудовищу. Первые два дня после каждой встречи Йорн не находил себе места, потому что жил воспоминанием о маникюрше, потом чуть отходил на пару дней, и Джордж снова мог с ним более- менее сносно общаться. Потом Йорн начинал с нетерпением ждать грядущей субботы, огрызаться на хозяина злее обычного и, сколько получалось, избегал Бейли. Один раз ему пришлось предстать перед Лиз с челюстным фиксатором: Джордж наказал Йорна за то, что тот встал и ушел из гостиной, когда владелец в пятницу вечером хотел немного расслабиться и заняться легким петтингом с химерой. Лизбет побледнела, когда Йорн оскалился и показал металлические скобы, жестко закрепленные на зубах и деснах, из-за которых он не мог 81/297 говорить. Джорджу правда хватило совести не ставить фиксатор с трензелем и внешним креплением. Впрочем, разговор у Йорна и Лизбет вполне получился, Лиз дала ему понять, что не презирает его за то, что с ним делают. Когда прощались, Йорн сложил скованные руки в знаке «намасте» и кратко чмокнул маникюршу в щеку. Джордж вел себя с Лизбет весьма обходительно. Лиз, как видел Йорн, применяла к нему спокойный, приятный деловой флирт, которым прекрасно владела. Также после нескольких сессий Йорн заметил, что она стала всегда приходить в кожаной одежде. То ли она, немного разведав обстановку, просто перешла на свой обычный стиль… то ли она перешла на свой обычный стиль для господина Бейли. На вопрос о том, что Лиз задумала, который Йорн настойчиво задавал в малюсеньких записках микроскопическим почерком, которыми они обменивались, Лизбет столь же настойчиво отказывалась отвечать. Йорна это беспокоило, потому что, по всей видимости, конкретного плана у Лиз не было и она импровизировала. Сама же Лиз, приезжая в свою маленькую съемную студию, рыдала почти каждый раз после встречи с Йорном. Рыдала на крик, до хрипоты, иногда швыряла и била вещи. Ее душевное состояние было не таким жутким, как в начале закрытого судебного процесса, когда ей по каким-то левым каналам удалось узнать, что для Йорна прокурор требует высшей меры, и даже не такое, когда сказали (вернее, бросили через плечо), что вынесено пожизненное, после чего он просто исчез. Но расставаться каждый раз после получасового скрытного обмена взглядами, цитатами-шифрами, записочками, как тайные любовники при японском императорском дворе пятнадцатого века, было труднопереносимой пыткой. Тем более, что Бейли всегда мог передумать и отказаться от ее услуг. Или отказать Йорну в ее услугах. Впрочем, пока процесс еженедельной косметической рутины шел довольно гладко. Один раз Джордж задал Йорну вопрос, что он думает об этой Дженет. Йорн ответил, что ему жаловаться не на что. — Ну, а сама она как тебе? — почему-то продолжал настаивать Бейли. — Она весьма приятна в общении и весьма симпатична внешне, — сдержанно ответил Йорн. — Да, пожалуй… У меня такое впечатление, что она в свое время получила хорошее образование, а потом обнаружила, что делать маникюр элитным клиентам гораздо выгоднее по деньгам. Качественную работу такого рода много людей может сделать, а вот интересно поговорить во время маникюра — далеко не всегда. «…Она научный художник-иллюстратор, дебил…» — рыкнул про себя Йорн. Йорн стал сам себя в последнее время бояться, потому что вполне мог испортить то, что Лиз своими отчаянными маленькими силами, как муравей, поднимающий груз в двадцать раз больше собственного веса, пыталась сделать. Потому что он, Йорн, облажался один раз и утонул в чане с устрицами, шампанским и дерьмом. — И похоже, у нее такое же пристрастие к блестящим брюкам, как у тебя, — хмыкнул Джордж, обнимая химеру за талию. — У меня? — мрачно усмехнулся Йорн. — А чего же ты в сексуальных кожаных брюках к ней регулярно по субботам приходишь? — издевался Джордж. — Вовсе нет, надеваю, что первое под руку попадется. Попадается только все время одно и то же. — А еще ты однообразно красив и до оскомины пластичен. — Моя самооценка вот-вот выйдет на околоземную орбиту, сэр. Переходит уже на вторую космическую. 82/297 Потом случилось страшное: Лиз не появилась. Пришла какая-то другая девчонка — у Йорна настолько затуманилось сознание из-за отсутствия Лизбет, что он даже не помнил, кто и что с ним делал. Несколько дней он не находил себе места и не мог ночью заснуть. Джордж, похоже, боялся к нему подходить и злился из-за того, что с химерой происходит не пойми что. Интересоваться у Бейли, куда подевалась маникюрша, Йорн опасался: если она заболела, то скоро появится сама, а если ее поймали и вышвырнули из дома Бейли, то Джордж злонамеренно не сказал бы. Она бы просто исчезла из его жизни опять, и в конце концов Йорну бы стало казаться, что ему все привиделось. В своем психическом здоровье он сомневался довольно часто. В середине недели, когда лихорадочное беспокойство у химеры немного спало, уступив место черной свинцовой тоске, Йорн вечером сидел в малой гостиной перед телевизором с выключенным звуком, играл гаммы и кое-какие отрывки на теорбе. Джордж оказался прав — за два месяца регулярных упражнений Йорну удалось довольно неплохо восстановиться. Он все еще ни разу не почувствовал летящей легкости звукоизвлечения, которую испытывал в лучшие свои исполнительские моменты, но уже мог получать некоторое удовольствие от игры, несмотря на свое остро критическое внимание к нюансам. Сегодня вечером руки работали нормально, а башка — очень посредственно. Йорн понимал, что вот-вот вернется то, что его мучило три года после инцидента в подростковом возрасте, когда его едва не убили. Только в текущих условиях он новой депрессии не выдержит. Мысли о самоубийстве и без того становились все более навязчивыми, они лишь немного притихли с появлением Лизбет. Кто-то прошел за стеклянной стеной по коридору. Йорн был без очков и не смог разглядеть. Какая-то невысокая фигура вместе с ассистенткой братьев Бейли. Впрочем, мало ли… Йорн открыл нотный сборник и заиграл «Canarios», которая напоминала ему скачущий по камням ручей. Прошло часа полтора. Йорн порядком подустал, что в случае музыкальных упражнений случалось с ним обыкновенно лишь через пять-шесть часов любимого занятия. Еще один признак того, что надвигалось нечто очень опасное. — Что ж… — послышался в коридоре голос Джорджа. — Сейчас, пока мы еще не пришли, я еще раз настоятельно хочу предупредить, что это не игра. Вы меня услышали? За проколы вы будете не изгнаны, а серьезно наказаны. Выйдете отсюда только через три месяца. Все? Ставим? Окей. На ближайшее время у вас нет имени, прав и ваше мнение никому не интересно. Делать будете то, что вам прикажут. «…Что это еще за неведомая хуйня, прости, господи?..» — Йорн, не поворачивая головы, прислушивался все с большим напряжением и настороженным любопытством. — Проходи. Сейчас ты должна будешь кое с кем познакомиться. В принципе вы знакомы уже, но не так, как мне нужно. Йорн обернулся и обомлел. Джордж держал под руку полностью одетую в черный латекс тоненькую девушку. Мягкий резиновый корсаж, сбруя, подчеркивающая небольшие округлые груди, латексный ошейник, блестящие сапожки до колена, резиновая маска с ушками. Лизбет… — Я не хочу слишком торопить события, но поскольку тебе скоро придется заниматься сексом с Йорном, я хочу, чтобы ты мне сейчас кое-что показала. Йорн, поди сюда, будь любезен, — голос Джорджа был холодным, напряженным, но в то же время чувствовалось в нем какое-то томительное предвкушение и опаска перед неизвестным. Сказать, что у Йорна сердце колотилось так, словно вот-вот разорвется, — ничего не сказать. Он не понимал, что происходит и как ему себя вести, чтобы не обрушить непонятное строение к чертям собачьим. Он не понимал, что натворила Лизбет. — Йорн, встань, тебе сказано было, — 83/297 прикрикнул Джордж. — Теперь, девочка, подойди к химере. Йорн, а ты убери руки, — Лизбет в молчании подошла к Йорну. У Джорджа в руках был стек, он обошел их и внимательно осмотрел. — Ближе, я хочу, чтобы ты прикасалась к нему бедрами, тебе придется привыкнуть к его близости. Положи руки пока ему на талию, — Джордж подошел к Йорну сзади и вставил мини-карту в замок на сбруе. — Йорн, сними сбрую и рубашку. Руки Лизбет опять были ледяные под резиновыми перчатками. Она не выглядела такой напуганной, даже когда у них был первый секс. Теперь казалось, что она одновременно боится химеры и ищет у него защиты. Если бы Йорн сам понимал, что творится в голове у Бейли… Он молча снял кожаные ремни, кинул на диван, потом расстегнул и стянул с себя рубашку. Лиз уже видела некоторые элементы скарификационного дизайна на его руках, но теперь те же мотивы на его торсе предстали в еще более затейливой, многоступенчатой, переплетенной и перевитой форме. — Джордж… — Заткнулся! — рявкнул в ответ старший Бейли довольно-таки неожиданно гневным голосом. — Теперь, девочка, я хочу, чтобы ты ласкала его тело. Постепенно переходи с поясницы на живот, — Джордж медленно обходил их снова. — Видишь узоры? Здесь кожа очень чувствительна, не трогай тут слишком часто, лишь иногда. Расстегни ему ремень… У Йорна волосы на затылке встали дыбом. Он чувствовал Лиз, даже запах ее духов и кожи, забиваемый запахом нового латексного костюма. Вынужденная следовать инструкциям Бейли, она прикасалась к нему с непривычной отчужденностью, механически, но Йорну казалось, что в него вливается поток новой жизни. Он ощущал себя эгоистичным ублюдком: на время ему стало все равно, каким путем Лиз попала в малую гостиную Бейли, ему было все равно, что его тюремщик ходит вокруг них и учит Лиз правильно возбуждать химеру, ему было все равно, что их близость выставлена на обозрение этому человеку, ему даже стало все равно, что Лиз подвергается тому же, от чего он постепенно сходит с ума два года. Если она будет рядом, он найдет способ оградить ее от происходящего, и силы, чтобы выбраться отсюда, когда убьет Джорджа. «…Какая эгоцентрическая самонадеянность… Если ты по сию пору ни на йоту не продвинулся, почему ты считаешь, что, затащив Лиз в эту пучину нечеловеческого унижения, ты точно разнесешь здание, охрану и систему, которая тебе матюгнуться погромче не позволяет?.. И уж если рассуждать об этике, ты сейчас второй Джордж… Как вся его тусовка…. Ты спрашивал себя, как можно принимать саму возможность сексуального рабства? А ты пойди и откажись для начала от Нее, для ее же блага… Не можешь? Так и Джордж не может, раз само в руки валится…» — Теперь помассируй его член, — голос Джорджа никогда еще не казался Йорну настолько отталкивающим, как будто что-то случалось с его тембром, когда он разговаривал с девушкой. — Скоро ты с ним тоже познакомишься поближе, надеюсь, что ощущения тебе понравятся. Держи его и поцелуй Йорна в губы… Когда губы Лиз прикоснулись к нему, Йорн не выдержал, подхватил ее и посадил к себе на талию. Лиз точно исхудала, а он, похоже, привык в качалке с сержантом таскать по центнеру блинов, чему мало уделял внимания в своих прошлых спортивных занятиях. Веса Лиз он вообще не чувствовал. Идиотское кольцо в губе и штанга в языке мешали Йорну, что-то изменилось в их поцелуях, но оба не могли остановиться. — …Мне все равно…- едва слышно прошептала Лиз, на секунду отрываясь от химеры. — Однако мне это нравится, ребята, — прокомментировал Джордж. — Начало многообещающее. Но сейчас брейк! Раунд завершен. Теперь мое «пожелание», — он изобразил пальцами кавычки, — следующее: я в ближайшее 84/297 время хочу видеть, как вы занимаетесь сексом. Настолько часто, насколько возможно. Йорну явно требуется выпускать пар, потому что он очень трудный стал в последнее время, а я совершенно не против, если его секс будет фоном для моего вечернего отдыха. То есть, для примера, я смотрю телевизор здесь на диване, вы на полу неторопливо ласкаетесь. Только чтобы тихо и эстетично, — строго уточнил Джордж. — Но я ожидаю настоящий секс, а не имитацию. Поскольку все должно быть естественно, он будет решать, нравится ему с тобой совокупляться или нет. Если ты ему через пару недель надоешь, извини. Если вы не достанете друг друга за три месяца, а также мне за вами будет приятно наблюдать, посмотрим, как будем поступать. И не бойся, девочка, чтобы меня заинтересовать, никакой особой эквилибристики не нужно. А вот с ним, — Джордж указал на Йорна, выслушивавшего все это с мрачной миной, нервно выворачивая рукава рубашки, — сама думай. Характер у него еще тот. То, что я хочу наблюдать за тобой, Йорн, — это приказ и не обсуждается. Не понравится эта, найдем еще чего-нибудь. Я ей заниматься не буду, заниматься будешь ты, у тебя есть свободное время. Если что-то нужно, подходи к моей ассистентке. Мои требования такие: всегда полный латекс, три часа отдыха, пока у тебя тренировка, и поменьше разговоров. — Спать она где будет… сэр? — спросил Йорн ледяным тоном. — С тобой. — Занятно… — Совершенно не занятно. Вот то, как ты на все стал реагировать, — это довольно занятно. — Что сейчас делать, сэр? — Сам решай. Я отдохнуть хочу, — Джордж улегся на диване. — Пошли, — Йорн взял Лизбет под локоть и потянул за собой. Первая вспышка животной радости, которую он испытал, целуя ее, сменилась постепенно наступившим осознанием того, что им теперь предстояло пережить вместе. Как можно в этом извозиться и не возненавидеть друг друга? Йорн молча привел Лиз в маленькую кухню, ту, которая находилась рядом с зимним садом и большой гостиной. — Ты чего-нибудь ела? — спросил он, и ему без особого труда давалась роль холодного, разозленного до крайности, находящегося в раздраженном замешательстве чудовища. — Нет, спасибо, я не хочу, — Лиз тоже была сама не своя. — Йогурт хотя бы ты съешь. Садись! — резко ответила химера. Йорн открыл холодильник, нашел тот который она любила, персиковый, перелил его в розетку из богемского стекла (Джордж запрещал есть из пластиковых упаковок) и поставил его на барную стойку вместе с длинной ложкой. Лизбет села, но Йорн положил тяжелую руку ей на шею. — Подожди, — он осмотрел ее ошейник. В нем не было предусмотрено никаких замков, он просто затягивался корсетной шнуровкой, которую Йорн быстро ослабил. — Наклони голову, я сниму. Затем он проделал то же самое со шнуровкой на маске и помог Лиз ее стянуть. На лице у нее отпечаталось несколько полос от латексных швов. Йорн опять положил горячую ладонь на ее исхудавшую от нервов шею и неожиданно провел губами в довольно агрессивном жесте по ее коротко подстриженным волосам. — Здесь везде камеры слежения, — прошелестел он у нее над ухом. Лиз едва заметно кивнула. Сказав это, он по-прежнему с какой-то непонятной, с трудом усмиряемой агрессией провел пальцами по ее спине, потом отпустил, обошел бар и сел напротив. После некоторого молчания опять спросил: — Чай? Я заварю. — Да, хорошо. Не откажусь, — Лиз боролась с ощущением, что она вдруг стала бояться Йорна, в таком расположении духа Лиз его видела лишь один раз, и повод к ссоре был очень серьезным. Йорн опять молча отошел. Он открывал у Лиз за спиной кухонные шкафчики, 85/297 через пару минут закипела вода. Йорн поставил на стойку прозрачный чайник, в стеклянном чреве которого умиротворяюще колыхались чаинки, забрал опустевшую розетку и отправил в посудомоечную машину — Бейли требовал идеальной чистоты, аккуратности и гигиены. Потом он ушел куда-то на несколько минут и вернулся с зажженной сигаретой в зубах. — Не против, если я покурю? — Лиз отрицательно покачала головой. — Вляпалась ты, девочка, — произнес Йорн ледяным тоном, садясь против нее на высокий барный стул, и принялся разливать чай. — Вопрос только на черта? — он зло приосклабил клыки. — А что, если я только о тебе и думаю? — процедила Лиз. — Влюбилась, что ли? — бросил Йорн с очень натуральным высокомерием. — А что, если ты меня совсем не знаешь? Тот, кого ты себе воображаешь — это одно, то, кем я являюсь здесь — совсем другое. И ты решила спуститься в ад? Поселиться в сумасшедшем доме? У Сартра рассказ есть, «Комната» называется, глянь на досуге. — Я знаю этот рассказ. — Знаешь? — усмехнулся Йорн. — И ты думаешь, что тебе это нужно? Или у тебя уже через неделю от одного моего вида будет с-срабатывать рвотный рефлекс, девочка? Потому что слова Джорджа Бейли — это не просто грязные разговоры на сон грядущий. Мы будем трахаться каждый день у него на глазах, причем подолгу и со вкусом. Ты мне нравишься, но извини, при тех условиях, в которые я помещен, не в моих силах тебя по-джентльменски оградить. Через неделю ты будешь рыдать и просить, чтобы бумажку, которую ты подписала, аннулировали, а через три месяца вылетишь отсюда пушечным ядром и постараешься забыть меня, как с-страшный сон. Лизбет молча размахнулась и залепила ему по лицу. Йорн замер. Та глянула на него полыхающими адовым огнем ведьмиными глазами. — Это что сейчас было? — процедила химера, потирая скулу, которую словно обожгло щупальцем медузы. — Рассуждаешь много. Джордж Бейли сказал, чтобы было поменьше разговоров. — А ты резка. — Не надо меня недооценивать, Йорн. Лиз спрыгнула со стула, подошла к чудовищу и обхватила его за шею. Йорн, оставаясь на своем месте, чуть сдавил ее бедра ногами и притянул к себе. Обоим хотелось просто обнять друг друга и помолчать, но останавливаться было нельзя, даже целоваться спокойно и нежно было бы подозрительно. — Я представляю, что тут… — Лиз едва слышно шелестела, иногда отрываясь от губ чудовища. — Я даже теперь… лично знаю Джованни… — Йорн слушал и не слушал. Он наслаждался тем, что Лиз не норовила поиграть платиновой штангой в его языке, как делали все, с кем ему пришлось целоваться в этом жутком месте. — …Я понимаю, что с тобой делают…я не могу…- она поцеловала его щеку, скулу, -…просто уйти… даже если кажется, что все безнадежно… — Я сдохну без тебя, — шептал Йорн. — Но я не знаю, как ты сможешь… и какой в этом смысл… — С ненавистью в сердце я это смогу… — А вы схватываете на лету, дети мои! — раздался позади покровительственный смешок Джорджа. Лиз вздрогнула, хотела обернуться, но Йорн, видевший довольную впервые за вечер физиономию хозяина, шлепнул ее по попе и продолжил лобзания. — Это и есть естественность, которую я хочу видеть — живые картины страсти между занятными зверьками, которые украшают мой дом, — он достал бутылку воды из холодильника, налил в стакан, понаблюдал с полминуты, прислонившись к стене, за текучими движениями двух странных блестяще черных демонов, ласкающих друг друга. — Через полчаса отбой. А все- таки тебе и впрямь не хватало мягких игрушек все это время, Йорн. 86/297 «Ледоруба мне все это время не хватало…» — подумал в ответ Йорн. Йорн, уже хорошо зная пристрастия Джорджа, понимал, что тот хочет видеть между чудовищем и «мягкой игрушкой» примерно такую же динамику периодических вспышек ненасытной телесной страсти на фоне холодности и отчужденности, которая заводила Джорджа в его «отношениях» с красивым и опасным рабом. Йорну оказалось нетрудно себя вести холодно и даже несколько резковато с Лизбет, потому что при каждом новом шаге, вынужденно открывая перед ней детали быта в пентхаусе Бейли, он ощущал ядовитую неловкость и невольно сам покрывался иглами и защитным панцирем. Лиз старалась не показывать своих чувств ни Йорну, ни, тем более, его владельцу, и от непроницаемости ее поведения Йорну становилось только хуже. Они, конечно, многое успели уже друг другу наобещать, только откуда им ведомо, что они в состоянии обещанное выполнить? — Ляжешь с ним, — бросил Джордж, уходя в ванную. — Маска на тумбочке. Йорн мельком посмотрел на маску с креплениями для повязки на глаза и кляпа. — Сэр, — хрипло крикнул Джорджу вдогонку Йорн. — Чего опять тебе не нравится? — Вы уверены, что кляп прямо сразу — это хорошая идея? Я вообще поспать хотел. — Так это ж не для тебя кляп, в чем проблема-то? — поднял брови Джордж. — А вам хорошо спалось, когда я был первый раз… — Ну, это детские игры по сравнению с твоим бондажом. — Я и сам немного покрепче девчонки буду. Если мне позволено это сказать, я не настроен кувыркаться всю ночь ни в одном из смыслов этого слова. В любом случае, если я спать не буду, вы не будете тоже. Джордж пожевал губами. Последняя неделя с чудовищем и его бессонницей действительно выдалась довольно утомительной. — Ладно. Сразу не будем. Но маску чтобы надела. Ты сегодня без наручников, если захочешь кого-то придушить, у тебя есть объект, — он неприятно посмеялся. — Но цепь сделаю короткую, — Джордж имел в виду цепь на ошейнике, которой Йорна приковывали к стене. — Хорошо, сэр. После того, как господин Бейли совершил вечернее омовение, Йорн выдал Лизбет зубную щетку и полотенце, помог ей снять резиновый корсаж и обувь, после чего она смогла забраться в ванную в латексе и смыть с костюма мелкие частички домашней пыли, которые на него за вечер успели налипнуть. Далее Йорн намекнул Лиз, чтобы она побыла с ним в ванной, пока он сам переодевается и моется. Она, конечно, заметила, что Йорн старается не показывать ей то, что у него под брюками и на спине. Он и раньше не очень любил демонстрировать себя полностью обнаженным, по крайней мере, никогда не расхаживал так по дому, хотя стесняться ему было нечего кроме, если только красивой, но крайне необычной искусственной обсидиановой кожи. Сейчас он определенно не хотел показывать изрезанные лазером ноги и задницу с «роботическими» швами. Помывшись, Йорн опять испытал неловкость оттого, что ему сегодня была, очевидно, позволена максимальная свобода и от железа, и от латекса, в то время, как Лиз придется носить резину большую часть времени. Подготовка у нее определенная, конечно, имелась, не поспоришь. Однако, одно дело, когда ты залезаешь в латекс по собственной воле, а другое, когда тебя в него запихивают насильственно. Йорн как всегда кошачьим движением вскочил на середину кровати, хлопнул по матрацу, ничего не говоря, указывая, где место Лиз — подальше от Джорджа. Она присела на краешек. 87/297 — Чего ты замялась-то? — Джордж вставил в аппарат СИПАП кассету с водой, потом поднял с пола цепь и придвинулся к сидящему в нервном ожидании Йорну. Он неторопливо запер небольшой, но крепкий замок на ошейнике, помассировал ему плечи и погладил большим пальцем угол челюсти, игнорируя мелкое дрожание кожи у крыльев его носа, говорившее о с трудом сдерживаемом желании зарычать и ощерить на Бейли клыки. — Ты тоже ложись, аспид. Я же так не вижу, какую длину сделать. Если хочешь, могу три звена оставить, и будешь всю ночь радоваться жизни. Йорн в молчании опустился на подушку, Джордж отмерил столько, сколько было минимально нужно, чтобы цепь не слишком натягивалась, и закрепил ее в специально встроенном механизме в стене, запер второй замок. — Спокойной ночи, мальчики и девочки, — проворковал Джордж, снова гладя щеку и губы химеры тыльной стороной пальцев, провел по его кольцу в губе, которое Джорджу всегда сладостно напоминало о бесправности красивого монстра и о том, как он мог играть и манипулировать их взаимоотношениями, часто позволяя Йорну непозволительное, а потом огорошивая радикальным вторжением в его личное пространство. С тех пор, как маникюрша призналась Бейли в чувствах к химере и выразила готовность стать домашним питомцем и сексуальной игрушкой для чудовища, у Джорджа в голове крутился целый план видеоинсталляций, которые он хотел на досуге записать и смонтировать вместе с ребятами из студии. К тому же, его весьма заинтересовала динамика, которую можно было ожидать от влюбленной, на все готовой девушки и холодного, раздражительного ракшаса, который, тем не менее, заинтересовался перспективой иметь под рукой свою собственную невольницу. Джорджа занимал вопрос, до какой степени Йорн станет копировать поведение хозяина. К тому же, Бейли нешуточно заводила фантазия о двух рабах, совокупляющихся у него в ногах, отказавшись от стыда и скромности. Джордж всегда с удовольствием смотрел, как Йорн совершает половой акт. В нем прорывалось что-то неприкрыто звериное, когда он дрался и когда трахался. Нет, он не был почти никогда груб с воспитанницами на сессиях, более того, большинство с ним в конечном итоге испытывали удовольствие, от умеренного до оргазмического, несмотря на свое незавидное положение. И все равно Джорджу каждый раз казалось, что с химерой наедине девушке должно быть крайне неуютно. Вот интересно, справятся ли эти двое со сложной художественной задачей стать эротическим украшением пентхауса? Угодят ли они друг другу? Смогут ли они заниматься сексом достаточно часто, чтобы оправдать затею? Самое главное, получится ли у них удовлетворить вкус Джорджа, который желал непринужденности, некой демонической энергии, спокойствия и страсти, взаимопонимания между половыми партнерами без любви и нежности? Йорн лег на спину, сложив руки на груди, и вперил взгляд в белый потолок. Лизбет пристроилась рядом, повернувшись к химере спиной, начиная постепенно вникать в природу игры, которая от нее и Йорна требовалась. Йорн незаметно положил горячую тяжелую руку на ее бедро, успокоительно погладил. Он слушал шипение машины Джорджа, иногда чуть проводил пальцами по резиновой оболочке, под которой пряталась его любимая женщина, и пытался соображать, в каком направлении двигаться дальше. Голова шла кругом от того, что туманное видение из безвозвратно потерянного прошлого грело его бок и беззвучно плакало в подушку. Пролежав так без сна до середины ночи, Йорн сам себе диагностировал состояние гипермотивации и решил, что в нем он никаких идей не сгенерирует. Он до какого-то почти отключения головы боялся, что Лизбет снова исчезнет. Он чувствовал себя Орфеем наоборот, получившим единственный на все человечество шанс вернуть себя и Эвридику оттуда, откуда никто не возвращается. Один его неловкий поворот головы — и тьма снова ее поглотит. А путь из Аида долог и тернист. Йорн осторожно повернулся набок и обнял Лиз, с трудом засыпавшую и снова пробуждавшуюся из-за латексной маски, давившей на голову и лицо. Едва заметными почти бесшумными движениями он ослабил шнуровку сзади и постепенно, чтобы не разбудить Бейли, стянул резину. Йорн знал, что Лиз скорее всего больно и душно из-за того, что он стаскивает маску так медленно, но его девочка перетерпела. — Все в порядке? — еле слышно шепнул он, зарываясь лицом в ее чуть влажные волосы. Она кивнула и, кажется, снова заплакала. — Я скажу, что я тебя заставил, — прошелестела химера. — Поспи хоть нормально…я знаю, что это такое… — он крепко прижал ее к себе и потихоньку поцеловал в шею. — Прорвемся… бывают пытки страшнее этой… Лиз проснулась оттого, что сонно обнимавшая ее химера сильно вздрогнула. Лиз открыла глаза и никак не могла понять, где находится. — Это что за самоуправство, я не понял? — Мне надоело… — хриплый со сна голос Йорна, потом звон цепи. Йорн отнял от Лизбет руку и сел. Ей сразу стало холодно и неуютно. — Что тебе надоело? — резко гаркнул Бейли. — Просыпаться каждые пятнадцать минут, сэр, — отвечал Йорн. — Перелечь ко мне тебе никто не воспрещает, — с ехидством заметил Бейли. Йорн на это ничего не ответил. Джордж освободил тем временем химеру от цепи, после чего порылся в шкафу, извлек оттуда какую-то длинную серую посыпанную белым порошком тряпку и кинул Йорну. По выражению лица химеры Лиз поняла, что это был недобрый знак. — Быстро чтобы привели себя в порядок сейчас. Ты наденешь это, а ты ему силиконом натрешь. А потом вместе перед завтраком прогуляемся. — Ч-черт…- так, чтобы Бейли не слышал, прорычал Йорн. — Что-то происходит? — шепнула Лиз, пока они оба чистили дорогим угольным порошком зубы. Серая тряпка оказалась на поверку черными латексными легинсами, и Джордж, пока умывался сам, с интересом наблюдал, как Лиз растирает полироль по хлорированной резине, наглаживая чудовищу ноги, бедра и прочие интимные места (Лизбет в процессе заметила, что сквозь латекс у ее химеры проступает пирсинг в головке члена). Йорну Бейли приказал при этом стоять, уперевшись руками в стену. — Очередная мелкая неприятность, — ответил Йорн, сплевывая черную жижу. — Надеюсь, что только у меня. -Ну-с, пошли, голуби мои, — Бейли сковал Йорну руки за спиной, защелкнул поводок на ошейнике, взялся за цепь почти у самого кольца и повлек его за собой. Лиз оставалось только следовать за возлюбленным, куда бы его ни волокли. Йорн в принципе был достаточно спокоен, что вселяло ей надежду, но при этом несколько неуверенно то и дело поглядывал на Лиз. Бейли, казалось, был собой доволен и находился в веселом предвкушении чего-то. Прогуляться им пришлось на три этажа ниже. Пока ехали в лифте, Джордж опять молча с таинственной улыбочкой гладил чудовищу затылок, вплетая пальцы в его вороные волосы, наскоро завязанные в конский хвост. Лиз видела Йорна с длинными волосами только на нескольких старых фотографиях времен старшей школы и первого курса в университете. Когда они познакомились, Йорн уже давно носил короткую прическу. Джордж, однако, посчитал, что идеальная длина для чудовища — до нижнего края лопаток — ему хотелось намека на что- то усмиренно-дикое, мужественное, и в то же время смутно женское. Йорн стоял с каменным лицом и старался даже в зеркале на дверях лифта не встречаться 89/297 взглядом ни с Лизбет, ни с Бейли. Следуя за Джорджем Бейли и Йорном, Лиз в конце концов оказалась в большом помещении с довольно низкими потолками, серыми некрашеными бетонными стенами, множеством каких-то отделений и перегородок, и живописным ансамблем сверкающего сталью и блестевшего кожей оборудования вполне понятного назначения. Лиз становилось все более не по себе, Йорн принимал происходящее с понимающей недоброй полуулыбкой на губах и ледяным огнем злости в красивых серых глазах. Джордж завел его в один из мини-павильонов, указал встать на определенном месте, как раз там, где с потолка свешивалась цепь. Быстрым движением он нырнул вниз и защелкнул на лодыжках парня кандалы, после чего расстегнул браслет наручников на левой руке. — Сними футболку и завяжи волосы повыше, чтобы на спину не попадали, — приказал Джордж почти даже заботливым тоном, как будто готовил Йорна к оздоровительной процедуре. Йорн молча подчинился, стянул с себя ночную белую футболку, остался в одних латексных легинсах. Лиз невольно залюбовалась его идеально грациозным, как у молодой пантеры, сложением. Йорн удивительно равнодушно относился к своей своеобразной, но бесспорной привлекательности, чем Лизбет весьма подкупил при знакомстве. Он словно бы не замечал, насколько красив и элегантен, или совершенно не рассчитывал на то, что его внешность может оказывать положительные эффекты на хомо сапиенсов. У него было слишком много внутренних проблем, чтобы заниматься самолюбованием. — Девочка, забери, — приказал Джордж и бросил Лизбет в руки одежду. Затем он безбоязненно взял химеру за запястье и снова защелкнул наручники, заставил парня поднять руки, зацепил за кольцо на свисавшей цепи, также пристегнул к нему цепь поводка и завинтил. — Я думаю, ты все понимаешь, Йорн? — сказал Джордж, сладостно обнимая Йорна за талию, прижимая к себе его бедра, лаская и сжимая его ягодицы под латексом. — Я думаю, что да, сэр, — Лиз удивилась спокойствию его голоса. — Я понадеялся, что успею все вернуть на место прежде, чем вы увидите, честно говоря. — То, что ты эгоистичный аспид, я знаю. Чем ты гордишься — непонятно… — Джордж со страстью исследовал тело Йорна, трогал его железные бока, грудь, прикасался к скрытыми под тонким латексом гениталиям, и в его жестах просматривалось какое-то неизбывное, невыполнимое, невозможное желание — не просто заняться сексом с генетической химерой, а стать ею, проникнуть в его странную шкуру, любоваться собою так, как он мог любоваться только ракшасом. — Тогда приступим. Обещаю, что будет безопасно, но крайне неприятно. Джордж отошел к стене, где на решетчатой полке лежало множество инструментов наказания, взял свой любимый лошадиный стек, согнул его несколько раз. Лиз не выдержала: — Мистер Бейли! Сэр… — Заткнись! Сгинь отсюда! — Лиз в первый момент подумала, что это Джордж, даже зажмурилась от неожиданности, но тут же поняла, что рявкнул на нее каким-то не своим голосом Йорн. — Чего ты орешь-то на нее? — интеллигентно сделал замечание Джордж. — Нервишки? Нет, она побудет и посмотрит. Это все пакостно, но не смертельно, девочка. Как… гастроскопия. Но вмешиваться и разговаривать действительно не рекомендую. Джордж подошел к химере сзади, повесил стек на руку и принялся мять энергичными движениями кожу у него на спине, плечах, прихватил бедра несколько раз. Потом постучал по лопаткам кончиком стека, с каждым разом 90/297 увеличивая размах, затем снова растер в нескольких местах спину, опять размахнулся, и стек, разрезав воздух с коротким присвистом, стегнул химеру по лопатке. Йорн молча дернулся, Джордж промассировал ужаленное место. Далее процедура стала повторяться снова и снова, только промежутки между ударами сокращались, а Бейли почти перестал растирать места, куда попадала лопатка стека — кожа и мышцы химеры уже разогрелись, поэтому его можно было активно лупить гибким прутом. Лиз не знала, сколько раз Бейли ударил Йорна, но тот начал тихо шипеть от боли, когда попадало снова и снова по одним и тем же местам. Джордж периодически останавливался, обходил вокруг, любуясь прикованной химерой, гладил Йорна и каждый раз пытался поцеловать его в губы. Йорн, сколько мог, отстранялся, довольно спокойно, со сдержанным раздражением. Наконец Джордж не выдержал: — Йорн, я тебя буду охаживать до тех пор, пока ты не ответишь нормально, — он положил руку ему на щеку и мягко гладил агатовую чуть иридирующую кожу. Йорн смотрел на него в упор и несколько презрительно. — Я же знаю, что ты не только хорошо умеешь, но и любишь целоваться. У меня даже есть теория, что это, возможно, единственная естественная человеческая черта в твоем поведении, когда все остальное — это подражание и научение. И ты знаешь, что со мной проще трахнуться, чем объяснить, почему тебе не хочется. — Ладно, Джордж. — Другой разговор, — заулыбался Бейли. — Только глупостей не вздумай никаких делать, — он легонько постучал Йорну по губам стеком, вслед за тем взял его осторожно под челюсть и с удовольствием почувствовал ответное движение, когда прильнул к чудовищу. С минуту Джорджу удалось удерживать Йорна, прикоснуться к его острым клыкам, ощущать его теплое дыхание и даже почувствовать драгоценный металл в языке, который его безумно заводил не столько физически, сколько мыслью о том, что Йорн постоянно ощущает насильственно установленную штангу и не может от нее избавиться. Йорн отстранился. Джордж снова взял в руку стек, отошел и ударил еще раз семь с силой, так что последние два раза Йорн не сдержал стона-рыка. — Ну вот, — Джордж заправил Йорну за ухо выбившийся локон. — Ты в порядке? Ничего? — у Лиз в голове не укладывались эти перемены тона и жестов Джорджа. Но по глазам Йорна она поняла, что Джордж играет: Бейли прекрасно понимал, что издевается над Йорном по-настоящему, но настойчиво вел себя, как если бы все происходило из лучших побуждений и по обоюдному согласию. — Вообще отлично, сэр. Прямо взбодрился с утра, — процедил Йорн. — Бодрить тебя — это работа сержанта. Моя задача — чтобы ты соблюдал приказы и знал свое место, — ответил Джордж, отстегивая наручники и освобождая руки чудовища. Он снял карабин с кольца в ошейнике, разомкнул стальные браслеты на его ногах. Йорн морщился и поводил плечами, хотел забрать у Лизбет футболку, но Бейли старший его остановил: — Погоди. Во- первых, дай коже прийти в себя, а во-вторых, мы еще не закончили. Девочка ведь все это спровоцировала, поэтому будь любезен, займись ей. Естественно, понежнее — не вздумай на ней срывать злость. — А если я не горю желанием? — сухо спросил Йорн, искоса смотря на Джорджа. — Ну, кто-то из ребят к восьми уже подойдет, займется… — ответил Джордж, сдерживая зевоту, и прибавил хитро: — Но ты же не любишь игрушками делиться? — Не люблю, — ответил Йорн и решительно подошел к Лиз, взял ее под локоть. — Спокойно, не бойся, — тихо сказал он ей. Лиз оставалось только ему подчиниться. Йорн подвел ее к тому же месту, где только что стоял сам. Наручники по- прежнему болтались на цепи, и когда он надел их на запястья Лизбет, той показалось, что браслеты все еще теплые от рук чудовища. Сердце у Лиз 91/297 заходилось от не вполне рационального страха. Джордж, вставший в нескольких шагах от них и приготовившийся к приятному зрелищу, вежливо протянул Йорну стек, но тот его отклонил и отошел, чтобы снять с крючка на стене скрученный длинный кнут. Выглядел он гораздо более внушительно, чем орудие Джорджа. Вернувшись к девушке, Йорн повесил кнут ей на шею, обнял за талию, прижал к себе. — Все хорошо, — еще раз повторил он, смотря в ее огромные от испуга глаза. — Я тебе сказал: не бойся. Лиз почувствовала, как его правая рука спускается ниже, аккуратно мнет ее попу под латексом. Лизбет прижалась к груди Йорна, пытаясь спрятаться от него же самого, отметила, что на сосках у Йорна установлены щитки из черного металла со штангами крест-накрест, и потому они были неприметны на фоне его кожи. Рука химеры на мгновение отпустила мягкое место, после чего раздался звонкий крепкий шлепок. Лиз вскрикнула больше от неожиданности, нежели от боли. Йорн снова принялся ее гладить. Потом опять шлепок с другой стороны. Процедура повторилась не один раз, Лизбет осознала, что вопреки всему возбуждается от действий Йорна. Йорн снял кнут с ее шеи и, еще раз шепнув на ухо «Доверься мне», отпустил и встал позади на довольно приличном расстоянии. Джордж вынул из кармана жвачку, хитро посматривая на своего красивого монстра. Тот сделал движение, примериваясь, и Лиз почувствовала, как конец кнута дотронулся до нее, словно бы обещая сделать больно, но пока лишь играя. Последовала целая серия таких прикосновений, а потом Йорн все-таки стегнул. Лизбет вскрикнула, и сама испугалась своего голоса: крик прозвучал гораздо более жалобно, чем заслуживал удар. Йорн вернулся, под пристальным взглядом Бейли ощупал латекс на том месте, куда попал кнутом, потом снова отошел. Пять ударов обожгло ягодицы Лиз в разных местах, после чего Йорн вынырнул перед ней, привлек к себе и стал целовать. Лизбет сразу поняла, что он тоже возбужден, и не столько по тому, что она почувствовала, прижимаясь к химере бедрами, сколько по его как будто заострившимся движениям и загоревшимся диковатым огнем глазам. Минут пятнадцать назад она вообразить не могла, что сможет целоваться с такой самоотдачей под наблюдением хозяина, и желать новых ударов кнута от любимого чудовища. Йорн, придерживая ее одной рукой, положил вторую Лизбет между ног и раздвинул складки латекса, специально сконструированные, чтобы сделать половые органы легко доступными — в кэтсьюте рабыни не было молний. Почти забытое прикосновение пальцев Йорна к ее клитору — настойчивое, уверенное, но при этом осторожное и внимательное. Йорн как-то давно сравнил это с «любимой лошадкой» — если бояться и жевать сопли — она тебя сбросит, если грубить и не заботиться — захиреет. Йорн довольно долго доставлял ей удовольствие таким образом, почти не отрываясь от губ Лизбет. Потом вдруг оставил ее, помассировал попу, но уже не сексуально, а как тренер массирует боксеру плечи перед боем, отошел, и снова посыпались хорошо рассчитанные довольно болезненные удары. Лиз вскрикивала и стонала, и к своему пущему недоумению обнаруживала, что внимательное наблюдение человека, который считал ее возлюбленного своей собственностью, ее заводит еще больше. Потому что она и Йорн плели молчаливый заговор, а Бейли созерцал их секс со смесью зависти и натужного высокомерия, обнаруживая, что его экзотический зверь более готов доставить удовольствие «первой встречной», нежели своему законному хозяину. Вдруг Джордж отделился от стены и подошел к Лиз. — Вот здесь стегни, — он похлопал девушку по лопаткам. Йорн, недовольный этим непонятным вмешательством, размахнулся и попал по ладони Джорджа, которую тот вдруг в самый последний момент подставил. Бейли скривился, чтобы не дернуться и не вскрикнуть. — Ладно, либо у тебя реакция еще круче, чем мы думали, либо ты ее действительно лупишь. А то я, грешным делом, решил, что вы слишком хорошо проводите время. Продолжайте, детишки, мне определенно нравятся игры в вашей песочнице. Заметив, что вброс Бейли несколько понизил градус возбуждения, Йорн вернулся к Лизбет и снова ласкал ее между ног, уже вводя пальцы внутрь тела. — Последний раз, — шепнул он, выпуская ее из рук, зашел сзади и нанес заключительные пять ударов кнутом. Сразу же вслед за тем, не давая Лизбет опомниться, он раскрутил кольцо на цепи, снял с кольца наручники и подтолкнул Лиз к одному из стоявших у стены кресел. Подсадил, опять закрепил наручники на крючке у нее над головой, сам встал на специально установленную подставку между широко разведенных ног девушки, расстегнул молнию на леггинсах. Лиз на пару секунд увидела его модифицированный искусством Джованни эрегированный член, испещренный сетью бороздок и рельефных роботических узоров, а потом чудовище было уже на ней, вводя член в ее тело и одновременно лаская языком ее язык. Джордж в задумчивости рассматривал, как совокупляются его зверьки, и решил, что они все-таки слишком хорошо провели время, предназначенное для наказания. Его идеальный раб текуче и плавно ласкал свою латексную кошечку, сжимал сильными руками ее побитую попу, и благородство, достоинство, скульптурная выточенность его линий, его странно красивое демоническое лицо почти не искажались из-за того, что он, говоря без обиняков, как животное на глазах у хозяина трахался. Похоже, никуда не подевалась кембриджская докторантура, барочная классическая музыка, четыре с половиной иностранных языка и произношение диктора Би-Би-Си старого образца. И все же, перед лицом боли, экзотических сексуальных пыток, полного бесправия и намеренно волатильного, непредсказуемого настроения хозяина даже такое существо, как Йорн, соглашалось выполнять прихоти Бейли — начиная от мелко бытовых, вроде не оставлять никакую использованную посуду на виду под угрозой скандала, и заканчивая вот этим. А еще был бесконечный список правил в промежутке, о которых Йорнова игрушка постепенно тоже должна узнать. Интересно, насколько хорошо он сможет ею руководить? Раздался напряженный взрык — Йорн кончал, вздрагивая и вдавливая пальцы в бока куколки. — Так, все, ребята! Время! — намеренно не давая никому прийти в себя, громко объявил Джордж. — Быстро кончаем, собираем вещи и домой, а то один знакомый мне сексапильный парень опоздает на мероприятие, и тогда уже его будет иметь сержант Дэн. А мне пора в офис, поэтому к вам подойдет ассистент, скажет, как одеться.