"Давай дадим друг другу второй шанс?"

Спустя несколько месяцев общения, отношения между Лореттой и Стенфордом стали заметно теплее. Благодаря выстроенному между ними доверию, Стенфорд смог открыться и рассказать о своих увлечениях без страха и смущения. Он делился своими мыслями о настольных играх, особенно о «ППиП», где взял на себя смелость предложить несколько женских персонажей. Начиная от Чародейки с её магическими способностями, заканчивая простой воровкой-плутом, он наслаждался откровениями о мире, который всегда был ему близок. Мир фантазии, где воображение и удача имеют такой же вес, как и логика с математикой. Известно, что первые партии настольных игр с Лореттой оказались настоящим испытанием для него. Каждый ход казался математическим наказанием, которое он терпел дольше, чем следовало бы, в угоду её актерскому мастерству. А сами отыгрыши вводили его в ступор, который иногда требовал отдельного перерыва. Но, постепенно, после третьей партии, Долорес начала проводить индивидуальные сессии специально для Стенфорда. Её терпение и искренний интерес помогали ему более уверенно ощущать себя за игровым столом. Хотя вторая их партия с ваншотом навсегда запомнилась юноше. И эта неловкость стала поводом для подшучивания над друг другом.

***

- Лоретта, ты не можешь просто сделать им… «заговор на понос»! Этого заклинания нет в книге! -Форд устало тёр свое лицо шестипалой ладонью, постоянно безнадежно вздыхая от каждой глупой идеи произнесённой Лорес вслух. -Если этого нет в книге, не факт, что этого нет в жизни. К тому же ты сказал, что я как чародейка рождена с магией. Неужели я не могу делать им подлянки? - Ты и в домовых веришь, но это не значит, что ты заставишь меня соблюдать твои глупые ритуалы. Так что выбери что-то из готового, что ты знаешь исходя из уровня. - Форд, ты будешь следующим в очереди на понос, ты же знаешь? -И ты первая же об этом пожалеешь, потому что я займу общий туалет на этаже. И тебе придется бегать на другие. - Тогда на запор. Сопровождая друг друга взглядами с прищуром в течение минуты безотрывно, вдвоем они смирились и одновременно тяжело выдохнули. Такая синхронность смутила молодых людей, а затем напряжение полностью ушло, когда они рассмеялись. - Ладно, давай тогда что-нибудь другое…Может быть ты мне посоветуешь? -Прояви немного воображения. Ты вкачала все в харизму, почему бы её и не использовать?

***

- Итак! – голос девушки меняется, когда она залезает на стол половиной своего туловища и поджимает грудью фигурки, заставляя их падать на бок, - Вам, наверное, так тяжело работать в этих латах. Работа стражником полна опасности, и вы очень храбро сражаетесь с монстрами на границе. Но мне нужна информация об одном беглом преступнике. И быть может вы… -Так… - Голос Форда немного ломается, когда он листает свою книгу мастера, а его взгляд бегает между страницами и хитрым лисьим выражением лица Ло, - бросай кубик на проверку харизмы на?.. -Соблазнение. – Говорит девушка, прикусывая пухлую нижнюю губу. Её руки трясут кубик D20, когда на нем выпадает результат. -Чистая критическая 20! Кажется у него нет шансов. Трен продвигается ближе к Форду, который отыгрывал стражника. Её искрящийся взгляд выражал весь бурлящей энтузиазм. Как маленькими ножками человека, Лорес перебирала указательным и средним пальцем, по плечу Стенфорда вгоняя его в краску и заставляя потерять дар речи. -Так что…я смогу получить свою информацию, а взамен я могла бы разрешить угостить меня элем в таверне. Что скажете? -П-п-п- пожалуй чертовски в-выгодное п-предложение…- Юноша поправлял очки и спрятался за ширмой, чтобы прочитать то, что мог выдать ему стражник, когда услышал женский гогот. Стоило ему собраться и взглянуть на девушку, как все смущение уступило место раздражению. – Лоретта! -Боже, тебе стоило видеть свое лицо! – Трен держалась рукой за живот лежа на ковре их комнаты и заливалась таким громким смехом, что скоро им постучали в стену соседи, с другой стороны, их явно не вдохновлял такой громкий галдеж. Ло еле слышно пропищала, закрывая свой рот рукой -Извините!

***

Совместные походы в кино наполнялись смехом и обсуждением любимых сцен, а помощь по домашним заданиям порой переходила в игривые перепалки. Они также дружно отстаивали очередь в библиотеку за нужной литературой, а завершали свои встречи генеральной уборкой комнаты. Лоретта всегда умела превращать рутинные задания в весёлые шалости — легкие драки тряпками и смех заполняли их маленькое пространство. Стенфорд ощущал, как с каждым днем его смущение рядом с Лореттой уходит всё дальше. Он стал более открытым — шутил, смеялся и поддерживал её во всём. Но когда дело доходило до моментов, где он был действительно уязвим, когда они делились личными переживаниями или страхами, волнение вновь охватывало его. Это смешение чувств, страх потерять её и желания быть рядом, только делало их связь ещё глубже. И 23 ноября, Суббота. Этот день готовился стать знаковым для Стенфорда Филбрика Пайнса. В глубине души зреющее чувство неизменно терзало его — он наконец собирался ответить на вопрос, который давно мучил его: что же он на самом деле чувствует к Лоретте. Это было не просто дружеское влечение; он мечтал предложить ей стать парой. Но как чудесна была бы жизнь Форда, если бы все шло как запланировано. Вероятно, он смог бы и поступить в тот колледж с высокой стипендией, получить Нобелевскую премию за 5 лет и быть настоящей гордостью для своей семьи. Но все никогда не идет так, как бы ему хотелось. В этот ноябрьский день сидя в комнате в общежитии Пайнс и Трен читали учебники, отвечая на вопросы экзаменационных билетов, что удалось раздобыть. Ощущение приближающихся экзаменов омрачало сознание сильнее, чем могла бы поднять настроение предновогодняя суета. Это было сильно заметно по Лоре. Обычно постоянно хихикающая девушка с тупым выражением лица перечитывала пару абзацев, пытаясь собрать волю в кулак и написать шпаргалку в три предложения. В итоге только мучительно вздыхала и сбивала уже Форда с мысли. -Лора, может нам стоит сделать небольшой перерыв? - Стенфорд с обеспокоенный выражением лица закрыл свою книгу и положил её в ящик стола с бумагой. -Боже, мои мозги напоминают мне овсянку, которую я терпеть не могу. Мне точно нужен отдых. - Ло мучительно стонет, закрывая свою голову двумя руками, а затем бьётся с глухим звуком о столешницу своим лбом, — это слишком утомительно. Первые экзамены и преподаватели... Какими они будут? Будут валить, а может, наоборот, перед новым годом и рождеством пожелают нам хорошего праздника и отпустят, не спрашивая? -Я не знаю. Но точно знаю, что ты нуждаешься в отдыхе. И у меня даже есть идея. -Идея?.. И куда же ты собрался меня пригласить, мистер? Форд пропустил её саркастический тон мимо ушей и встал со своего места. Поверх своей голубой рубашки он натянул жёлтый свитер и поправил очки. -Собирайся. Ты увидишь это место и тебе станет намного лучше. -Мистер загадка. - Лёгкий смешок сорвался с её уст. И рыжеволосая соседка по комнате не заставила себя долго ждать, натянув толстовку поверх футболки, вышла из комнаты вместе с Паинсом.

***

Спустя полчаса они с Лореттой достигли городского парка, где воздух был наполнен свежестью конца ноября. Вода на озере уже покрылась тонкой коркой льда у самого берега, а в центре на водной глади плавали утки, беззаботно ныряя и выплывая на поверхность. Людей было совсем немного, и это создавало ощущение уединения, позволяя им насладиться обществом друг друга вдали от городской суеты. Стенфорд с улыбкой направился к одной из свободных лавочек, его сердце наполнилось нетерпением. Он достал из рюкзака свой блокнот и ручку, готовясь запечатлеть этот прекрасный вид. Лоретта, заметив его действия, с ухмылкой достала свой альбом для рисования и набор мягких карандашей. — Ты планировал это с самого начала, да? — произнесла она с игривой усмешкой, чувствуя, как её настроение постепенно улучшается на фоне звуков природы. Стенфорд развёл руками, стараясь при этом сохранить серьёзный вид, но улыбка всё равно играла на его лице. Он поправил очки на переносице, что всегда делало его похожим на настоящего учёного. — Настоящий мастер не раскрывает своих секретов, — ответил он подмигнув. — А пока давай просто порисуем и отдохнём, хорошо? Проведя под звуки озера около получаса, Стенфорд и Лоретта наконец заговорили. Неугомонная рыжеволосая, сидя рядом, первой нарушила тишину. — Покажешь, что получилось? — спросила она с живым интересом и искрящимися глазами, при этом замерев в ожидании. В ответ Стенфорд чуть сильнее сжал свой блокнот, ощущая прилив смущения и волнения. Но вскоре, собравшись с духом, он повернул блокнот к ней и показал готовую работу. Лоретта, как будто зажглась, взглянула на его рисунок, и мягкая улыбка расплылась на её лице, когда её глаза заблестели от восхищения. — А не дурно вышло, — сказала девушка, проводя пальцем по краю страницы, словно пытаясь запомнить каждую деталь его работы. — Это немного напоминает мне о доме. Особенно детство, когда почти все время я мог проводить на пляже в Нью-Джерси, — произнёс он, ностальгируя, и в его голосе послышалась грусть. Он забрал блокнот обратно, погружаясь в сладкие воспоминания о прошлом. — А что насчёт тебя? — Не знаю, насколько ты оценишь. Я плохо рисую фоны и природу, мне это не дано. Зато дано другое... С этими словами она развернула альбом к юноше и показала ему портрет. Лицо Стенфорда на рисунке выглядело сосредоточенным. Все время он сидел с нахмуренными бровями и крепко сжимал карандаш в руке. Взглянув на изображение, Форд почувствовал, как удивление и радость переполняют его. Весь свет словно сошёл к ней, когда она показала контуры его лица, обрисованные с такой заботой и вниманием к деталям. Но особенно впечатляла грация, с которой был изображён Стенфорд: учёный с характерным выражением, даже с небольшим намёком на интерес, наблюдающий за утками на озере. Он выглядел не просто как обычный парень — в её интерпретации он был настоящим интеллигентом, погружённым в свои мысли. — Вау! Это так…красиво, — произнёс он, его голос был полон искреннего восхищения. — Я даже не знал, что выгляжу так серьезно. И я даже не знал, что ты решила нарисовать меня. Щеки и кончики ушей юноши покрылись пунцовым румянцем. Он поправил очки, продолжая улыбаться шире. Лорес расплылась в улыбке, и её глаза снова заблестели, когда она начала смущенно комментировать свой рисунок. — Спасибо! Я просто стараюсь... Я вижу в тебе больше, чем ты сам осознаёшь. Сердце Форда пропускает удар и инструмент для рисования падает из его рук, попадая ровно между перекладинами скамейки. Издавая нервный смешок, юноша краснеет сильнее и нервно пытается достать ручку. Его большие пальцы пытаются её поддеть, но безуспешно. Рой мыслей в его голове настолько громкий, что оставляет после себя помехи. И Форд совершенно не знает, что ему сказать, пока над ним игриво смеется Лоретта. — Само очарование, — легкий смешок вырывается из женских уст, когда Ло поддевает инструмент в изящном движении, зажимая ручку между пальцев, и возвращает его Пайнсу. — Можешь не благодарить. Я нарисовала то, что хотелось. В парке и правда замечательно, просто отдаю предпочтение не озеру с утками. — М-может быть, тогда и ты будешь моей м-музой? — Слегка дрожащий голос – это максимум, который мог позволить себе юноша в тот момент. — То есть, я бы хотел нарисовать тебя в ответ! Взаимность, все такое, а ты как моя муза и … — Музой?! Вау, вот это конечно… Вау. Ну давай! А почему нет? Почему, собственно, и нет? — Девушка пересаживается на скамейке, тараторя и украдкой наблюдая за Фордом. — Теперь я чертовски заинтересована. У тебя хороший навык передавать все через рисунок. — Мне теперь неловко, — его голос становился хриплым, пока глаза бегали из стороны в сторону: то на девушку, то куда-угодно, лишь бы не ей в глаза. — Ты ставишь слишком большую планку. Теперь я не могу сделать никак иначе, кроме как… Идеально. — Стенфорд. — Её тон изменился так, что мужское имя звучало как упавший тяжелый камень. — Я здесь благодаря тебе. Иначе, сейчас, я бы билась своей головой о стол и сходила с ума в общежитии. Но вот мы в парке, на природе, на свежем воздухе, отдыхаем. И со мной главный зануда всего факультета, что ради меня и моего отдыха прервал свои занятия. Просто, чтобы я отдохнула! Тебе не кажется, что ты уже прыгаешь выше головы? Форд, не в силах что-то сказать, уставился на Лоретту. Только его очки начали скатываться по переносице вниз, как он тут же их поправляет, а Ло продолжает свой монолог: — В моих глазах ты исполнил сальто, и тебе должны дать спортивную стипендию. Теперь ты называешь меня своей музой и хочешь сделать мой портрет. А я видела на что ты способен, Форд. Ты способен на все эти великие вещи. — С каждым предложением её голос становился мягче. Но вместе с тем, она бодро похлопала его по плечу. — Просто сделай так, как хочется, ладно? Мне не нужно совершенства, потому что мне уже приятно знать, что ради меня потратили время. Назови это низкими стандартами или моей глупостью с легкомысленностью, но я сохраню этот портрет, даже если это будет палка-палка-человечек. — Ты не думала сменить факультет? — сказал Форд, покрываясь еще большим румянцем, хотя он даже не знал, что возможно покрыться им ещё сильнее и не скрывая широкой улыбки стал рисовать её портрет, начиная с сияющих глаз. — В тебе есть удивительная сила поддерживать людей в своем окружении. — Не дождешься. Я не упущу возможности тебя мучить, сосед. А уже потом, может быть, получу и второе образование. — И с ехидным смешком Лора приняла позу, чтобы юноше было удобнее рисовать её портрет.

***

Выводя с трепетом каждую линию, Стенфорд понимал, что влюбляется все сильнее. Это и правда можно было назвать "крашем", ведь всё внутри него рушилось. На мгновение он забыл о своих привычных страхах и комплексах, когда смотрел на Лоретту. Он сидел, погружённый в своё занятие, и мог быть уверенным — каким бы ни получился рисунок, он обязательно понравится девушке. Но стараться меньше из-за этого не хотелось. Каждый штрих для него был важен, каждая деталь имела значение. Аккуратные плавные линии очерчивали контур её волос, создавая ощущение лёгкости и нежности. Резкие взмахи придавали выразительность её пышным ресницам, а мелкая штриховка создавала тени у губ, заставляя портрет оживать. Солнце медленно садилось, растягивая столь желанный момент. Он смотрел на свою работу, полную эмоций, и внезапно осознал — это не просто рисунок. Этот портрет отражал всё, что он чувствовал к Лоретте — её красоту, её силу, даже её капризность. Когда композиция была завершена, Стенфорд протянул блокнот Лорес, не в силах сдержать нервную дрожь в пальцах. Каждый жест юноши был полон надежды и ожидания. Он не мог избавиться от чувства тревоги в груди, ведь теперь, после того как открыл свою душу, оставалось только надеяться, что девушка поймёт и оценит все те чувства, вложенные в это творчество. Его сердце колотилось в унисон с волнением, а ожидание нагнетало атмосферу. Не в силах отвести взгляд от её лица, он ждал, когда внимание Лорес будет сосредоточено на портрете, и девушка сможет увидеть тот свет, который она приносит в его жизнь. —Я беру свои слова обратно, Стенфорд Пайнс. Ты не просто сделал сальто. Ты послал к черту гравитацию! — Не успел юноша опомниться, как две руки обхватили его за шею в благодарственных объятиях. — Я обязательно сохраню это, если ты мне вырвешь страницу. Будет на память вместе с фотографиями еще и портрет. А пока идем обратно, становиться прохладно.

***

К девяти часам Трен и Пайнс вернулись в свою комнату в общежитии. Внутри было тихо, и на улице слышался лишь лёгкий ветер через щель в раме окна. Развешивая верхнюю одежду и бережно укладывая грязные ботинки в угол, они начали разбирать вещи из сумки за рабочим столом. Стенфорд бережно достал блокнот с портретом рыжеволосой девушки, который он хранил как секрет. А альбом, где была запечатлена задумчивая и интеллигентная версия Пайнса, оказался на другой половине комнаты в женский руках. Стенфорд почувствовал прилив волнения и гордости, когда он достал из выдвижного ящика скальпель и аккуратно отрезал целую страницу, тщательно маскируя стык. Лоретта, в свою очередь, с лёгкостью оторвала край от пружины своего альбома, обрезая неровный край ножницами. — Оставь в углу автограф. Так я никогда не забуду, кто мне его нарисовал, — сказала она, её голос был полон игривости. — А я и не думал, что ты планируешь получить Альцгеймера так скоро. Или у тебя много кто в окружении рисует? — невольно подколол её Стенфорд. Его слова вырвались быстрее, чем он успел осознать, и накатившая ревность сжала ему грудь. Его смущение усилилось, ведь это был первый раз, когда он делал что-то подобное для кого-то. Лоретта заметила его реакцию и слегка прищурилась. — Так, следи за языком, Форд. Это память, так что тебя не должно волновать, почему. Просто хочу, и всё! — она слегка нахмурила брови. — Или ты считаешь это вульгарным? Тогда я оставлю тебя без этой возможности. Тебе придётся запомнить, кто сделал это для тебя! С этими словами она сжала листок и аккуратно сунула его в руки Стенфорда, а затем забрала свой рисунок. После обмена Лоретта спрятала свой листок в ящик стола с удовлетворённой улыбкой. Между ними вновь воцарилось молчание. И каждый занялся своим делом: Пайнс убрал лишнее со стола и принялся читать очередной учебник, а Лорес отправилась в душ. Но голова Форда работала не переставая. Он уже в сотый раз перечитывал одну и ту же строчку, не в силах уловить её смысл. Все его мысли сосредоточенны на одном: как же красиво признаться Трен в том, как она ему не безразлична. Знаки внимания с её стороны были, и от этого его сердце порой пропускало несколько ударов. Однако он понимал, что это ещё не стопроцентная гарантия. Рыжеволосая могла воспринимать его лишь как друга, хорошего соседа по комнате, понимающего человека, и это невыносимо давило на него. С каждым новым кругом мыслей его тревога усиливалась, и, в отчаянии, он начал грызть ручку, уставившись в одну точку. В какой-то момент чернила оказались у него во рту, и он резко выплюнул её, подавившись от неожиданности. Стенфорд попытался вытереть рот, оставляя на лице следы от чернил, но горький вкус синей жидкости не собирался покидать его. И вот, вместо идеальной возможности для признания, в спокойный вечер после свидания у озера, Лоретта, выходя из ванной, увидела Пайнса с измазанным ртом и недовольным, скрюченным лицом. — Зачем ты так испачкался чернилами? Ты что, решил стать осьминогом? — Лоретта, стоя в центре комнаты в своей мягкой синей пижаме с объёмными вышитыми звёздами, закрывала рот ладонями, стараясь сдержать приступ смеха. В её глазах вместе с весельем читалось сочувствие, когда она смотрела на Форда, пытавшегося выглядеть хоть чуть-чуть серьезно в этой неловкой ситуации. Но он провалился. В такой ситуации нельзя выглядеть серьезным. И как бы сам Форд мог бы сказать на партии в «ППиП»: «вам не хватило очков харизмы на эту проверку. У вас критическая единица.» Поэтому парень и несмог сказать чего-то смешного, что бы изменило ситуацию. И он поспешил удалиться из комнаты в ванную, чтобы окончательно не измазать лицо и рубашку. —Теперь ты как магнит! Красный и синий! — в конце добавляет Лорес, прежде чем слышит, как захлопывается дверь. — Смешной такой…

***

Комнату освещал тусклый свет настольной лампы, создавая уютную атмосферу, в которой время текло медленно. Лоретта лежала на своей кровати, пальцем рисуя узоры по мягкой вышитой звезде на пижаме. Это невидимое действие успокаивало её, позволяя сосредоточиться на тексте книги, которую она читала, и, судя по обложке, это была история о любви. Вдруг в тишине Стенфорд громко набрал носом воздух, а затем захлопнул свою собственную книгу, привлекая её внимание. — Лоретта, мы можем поговорить? — произнёс он с неожиданной осторожностью. — Конечно, в чём дело? — отозвалась она, слегка приподнявшись и отложив книгу в сторону. Её интерес был мгновенно пробужден, и Ло готова была выслушать друга. — Я хочу сказать тебе кое-что, но ты должна пообещать, что не будешь смеяться. У Лоретты всегда было предчувствие, что Стенфорд порой слишком много думает о своих словах. Кивнув, она ответила: — Обещаю, Форд. Я не буду смеяться. Он делает еще один глубокий вдох, пытаясь собраться с духом. — Я сделал что-нибудь, что причинило тебе боль или поставило тебя в неловкое положение? Потому что я действительно ценю нашу дружбу и не хочу ее терять. Но иногда я беспокоюсь, что говорю глупости. И хочу убедиться, не считаешь ли ты меня плохими, из-за того, что где-то я бываю резок или саркастичен. Что-то во взгляде юноши убедило Лоретту не смеяться и не задавать лишних вопросов. Ей потребовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями, прежде чем она произнести, более мягким голосом: — Мы с тобой часто спорим по пустякам, Форд. Иногда ты подкалываешь меня так обидно, что это задевает больше, чем хотелось бы. Но, с другой стороны, мы также прекрасно проводим время вместе. Сегодня у нас был замечательный пикник, до этого — выходные с настольными играми. А в прошлое воскресенье ты сходил за кофе, а я купила нам печенье. Я это к чему... Девушка глубоко вздохнула и села так, чтобы смотреть в его глаза, не отвлекаясь ни на что другое, и сказала четко и мягко: — Ты не сделал ничего смертельного, из-за чего бы я подумала, что ты плохой человек. Да, ты упрямый и с характером, но ты также смешной и милый. И этого мне достаточно. Я ценю тебя и признаю все твои достоинства и недостатки. И готова жить и мириться даже с твоими глупостями. Потому что и ты стараешься для меня. Принимаешь и живешь в гармонии с моими глупостями. Так что я дорожу тобой, Стенфорд Пайнс. И надеюсь, что это взаимно. Форд снова чувствовал, как его щеки заливаются краской, а в груди стало непривычно тепло. — Я... — он замер, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы выразить свои чувства. Стенфорд всегда испытывал сложности с формулировкой мыслей, но сейчас это было особенно важно. — Я действительно дорожу тобой. Ты... очень важна для меня. Больше, чем ты думаешь. Поэтому я хочу задать тебе еще один вопрос. Он…очень личный, но я очень хочу знать ответ. — У нас сегодня вечер настоящих откровений, — сказала девушка, и на её губах заиграла мягкая улыбка, способная растопить даже наиболее прочные преграды. — Постараюсь не разочаровать, Форд. Задавай все свои вопросы, не сдерживай себя. Собравшись с духом, Форд поднялся со своего места и сел рядом с ней на кровать. Внутри него бушевали эмоции, но он смог сосредоточиться. Внимательно смотря ей в глаза, он старался поймать хоть какой-то намёк на подвох. — Ты... — он снова глубоко вдохнул, чувствуя, как каждый шаг приближает его к важному моменту. — Я нравлюсь тебе больше, чем просто друг? Девушка смяла руками одеяло под собой, а губы поджались, образуя тонкую линию. Её глаза неотрывно смотрели на него, полные эмоций, которые он не мог прочитать. С каждой секундой Лора становилась всё более напряжённой, а её лицо начало краснеть от стыда и нервозности. Форд, заметив реакцию Лоретты на свой вопрос занервничал в несколько раз сильнее. Его собственное лицо стало белеть из-за внезапного потока адреналина. Он сглотнул слюну, и в оглушающей тишине этот звук отразился, казалось, до самого потолка. — Чтож, Форд, раз ты просил быть честным, я скажу откровенно, — её голос звучал тихо и мягко. Она опустила взгляд, словно стыдясь своих слов, и начала нервно щелкать ногтями и легонько себя щипать , чтобы убедиться в реальности происходящего. — Ты мне понравился ещё с первого дня. Когда мне было ужасно плохо, и я вела себя соответственно... Когда я с перегаром и похмельем лежала в кровати, ты помог мне восстановиться. Сделал чай, убрал всё, даже мою рвоту, и принёс лекарства. Ты явно симпатизировал мне тогда. Ведь все могло быть иначе, Форд. Ты мог заставить меня сделать все это самой, но выбрал позаботится обо мне. А затем... Лоретта сделала паузу, тихо хихикая, поджимая колени и обнимая саму себя. В этот момент Форд почувствовал, как замирает всё вокруг, внимание вновь сосредоточилось только на ней. — А потом ты сказал, что хочешь дать нам новый шанс попробовать быть хорошими друзьями. То свидание на башне или вечеринка, где мы отлично провели время вдвоем. Я видела все твои попытки понять меня, узнать меня лучше и позаботиться обо мне... И не могла остаться равнодушной. Раньше я не могла говорить о своих чувствах так откровенно, опасаясь твоей реакции — боялась, что ты отругаешь меня, назовёшь глупым ребенком, который всё усложняет. Я переживала, что это испортит наши дружеские отношения и мы окажемся вынуждены разъехаться. Но сейчас мне важно сказать тебе всё, что у меня на сердце. Лоретта подняла глаза и посмотрела ему в лицо. — Я люблю тебя, Стенфорд Пайнс.