Ничего святого

      Сонхва просыпается посреди ночи, внезапно чувствуя сильнейший приступ тревоги. Оглядываясь по сторонам, он всё ещё слышит шипящее «Покайся» и сжимает голову в руках. Главное не забывать дышать, он не умирает, всё хорошо.       Хонджун, на которого он не сразу обращает внимание, уже привычно кладёт ему на колени бутылку воды. Он молчит, не пытается успокоить. Просто наблюдает, чтобы не стало хуже. Спрашивает вымотанно, когда убеждается, что Сонхва в норме:       — Снова плохой сон?       — Да, — Сонхва делает три больших глотка, чудом не проливая на себя из-за дрожащих рук, и тянется к своей настольной лампе. Со светом ему не так жутко. — В последнее время участились.       — Во сне ты раз за разом повторял имя Юнхо. Может, хочешь рассказать?       Сонхва очень хочет. Желание поделиться с кем-то о наболевшем не отпускает его уже давно. Чтобы его просто выслушали, без советов и упрёков. Поэтому предложение Хонджуна не воспринимается враждебно, да и не должно, теперь-то они хорошо ладят.       — Этот придурок обожает подменять понятия и прикрываться религией. Когда он избивал меня, то всё время говорил, что вместе с кровью моё тело покидает злой дух. Что я одержим, а моя душа давно сгнила. Благодаря ему я даже выучил пару молитв. Пока его дружки держали меня за руки и ноги, он стоял надо мной и читал их. А мои просьбы остановиться и отпустить принимал за уловки дьявола. — Сонхва поворачивает голову к поникшему Хонджуну и немного смягчает тон. — Он ненормальный. Поэтому чем раньше мы обезопасим Уёна, тем лучше.       — Это всё очень странно. — Руки Хонджуна сложены на груди, а у Сонхва складывается впечатление, будто он обнимает себя в попытке успокоиться. Страшно вообразить, что сейчас творится у него внутри. Очищаясь сам, Сонхва будто заражает другого. Но он готов пойти на жертвы, если это поможет ему прийти к гармонии с самим собой. — Как человек, поступающий так, может встречаться с кем-то своего пола?       — Вот именно. Меня это тоже удивило, помнишь? И всё же поведение Юнхо сильно отличается от того, что было в школе. Видимо, после смерти родителей он стал немного обживаться в нормальном мире.       Он не поясняет. Уверен, что Хонджун и сам догадывается о том, что происходит за закрытыми дверями у религиозных фанатиков. Но он не собирается оправдывать этим Юнхо. Тот сам выбрал быть жестоким и агрессивным, свято веря, что молитвами он сможет добиться снисхождения от кого бы то ни было.       Одно дело, если бы Сонхва или кто-либо ещё сам попросил у Юнхо помощи, пришёл бы к нему за прощением Всевышнего. Но никто из них не сделал это добровольно, и в этом заключается основная проблема, корень всех обид и ненависти.       Понимает ли Юнхо, что делает что-то не так? Кто вдолбил ему весь этот бред? И даже так — какого чёрта он возомнил, что имеет право решать, как должен жить Сонхва? Разве он не такой же, как Юнхо или Уён?       Они все грешны, но почему Юнхо уничтожает только его?       — Я до сих пор не знаю, чего он добивался, — говорит тише Сонхва. Перебирает нервно краешек одеяла и слегка наклоняет голову к плечу. — Как далеко Юнхо мог зайти? Что собирался делать? Все думали, что я ушёл из-за травли, и в этом тоже есть доля правды, но основная причина в том, что я его боялся. И сейчас я готов это признать.       — Он тебя не тронет. Знаю, что ты не нуждаешься в моей защите, что сам справишься, но я всё равно должен был это сказать.       Желание Хонджуна защитить, помочь, сделать хоть что-нибудь, чтобы угомонить внутреннего альтруиста, одновременно и раздражает, и вызывает чувство не вынужденной, а истинной благодарности. Без его поддержки пришлось бы очень сложно.       Сонхва долго привыкал к характеру Хонджуна, ждал подвоха, даже устраивал какие-то проверки, чтобы понять, искренен ли он в своих намерениях или просто тешит эго и носит маску не снимая, но вскоре принял, что так бывает. Хонджун просто излишне добрый. Разве не такого человека Сонхва хотел видеть рядом с собой ещё некоторое время назад, в той машине, что привезла его сюда?       Он улыбается уголками губ и прикрывает глаза, когда вспоминает, как смешно Уён вопил от щекотки. Осадок от плохого сна отпускает окончательно, спать больше не хочется.       — Сонхва, — Хонджун прижимает к себе подушку двумя руками, словно готов защищаться, и это тревожный звоночек. Почему ему некомфортно? — Могу я задать вопрос, связанный с твоим прошлым?       — Давай. А потом ты ответишь на мои.       Хонджун заметно тушуется, а Сонхва ликует, потому что попал прямо в цель. Из них всех он самый закрытый и зажатый, хотя постоянно находится со всеми в контакте. Выстраивает отношения, в которых его собеседники на ладони, в то время как сам остаётся в стороне. Если подумать, Сонхва ничего о нём не знает. Те крупицы, что он успел подобрать, ему дал Уён.       Должна быть причина такой модели поведения, тем более Хонджун знает обо всех этих психологических приёмах и манипуляциях. Сонхва просёк это практически сразу, а позже неоднократно подтверждал в голове. Он что-то скрывает? Боится кого-то? А если Юнхо и его прессует, а тот молчит из-за Уёна?       — Это касается твоего блога. — Хонджун затихает, впивается пытливым взглядом в Сонхва, наблюдает за реакцией. Не встретив протеста или тревоги, он продолжает: — О чём он был?       — Я старался поднимать остросоциальные темы, такие как гомофобия, буллинг, дискриминация по разным признакам. Иногда снимал разговорные видео, мне нравилось общаться с аудиторией. И хоть моё мнение было незрелым, мне удалось найти единомышленников.       — Тебе бы хотелось снова этим заниматься? Покрасить волосы? Стать свободнее? Повести за собой людей?       Сонхва замирает, как будто в него выстрелили. По ощущениям, так и есть, Хонджун попал прямо в сердце. Ни на миллиметр не промахнулся. Соврать ли? Достаточно ли они близки?       — Больше всего на свете, — абсолютно искренний ответ. Ни грамма фальши, лишь горечь и едва заметная надежда, что ещё не всё потеряно. Сонхва надоело бегать от самого себя и намеренно держать людей на расстоянии. Он рискует, но продолжает верить, что риск этот оправдан.       Никто не понял его, кроме Хонджуна. Ещё тогда, в кабинете директора, Сонхва почувствовал, что они с ним похожи. Поэтому ссора с ним далась ему так тяжело, ведь обычно он не переживает из-за подобного.       Хонджун для него особенный, поэтому он даёт ему шанс.       — Тогда как насчёт попробовать ещё раз? Моё предложение, конечно, не такое перспективное и крутое, как хотелось бы, но… В общем, я предлагаю тебе стать лицом старостата.       Сонхва непонимающе моргает и выжидающе смотрит на Хонджуна.       — Это значит, — Сонхва улавливает осторожные нотки в тоне Хонджуна, который тот использует, чтобы звучать мягче, — что ты будешь представлять нашу академию, вести сайт, академический блог, общаться со студентами из других заведений и участвовать в мероприятиях. У тебя будет шанс снова доносить своё мнение до других людей.       Хочет ли он этого? Стоит ли пробовать? Сонхва мечтал вернуться к прежнему образу жизни, но боялся, поэтому ничего не делал. Зачем, если всё повторится вновь? Его снова будут ненавидеть, а он не справится с давлением и опозорится.       Некоторые мечты должны и дальше оставаться мечтами.       — Я вижу, что ты мечешься. Хочешь это обсудить?       Хонджун явно умеет расположить к себе. Ему хочется рассказывать и делиться переживаниями, услышать совет именно от него, получить поддержку. Он самый безопасный человек, с которым Сонхва имел дело за последнее время. Поэтому он без зазрения совести отвечает:       — Всё повторится. Весь этот поток ненависти и оскорблений. Я к этому не готов. Пойми, что я только-только начал снова осваиваться, мне наконец-то полегчало, а тут этот…       Сонхва сдерживается от ругательств. Да, он зол на Юнхо, хочет отомстить, даже придумал, как. Но он должен перерасти этап глупых оскорблений. Он мудрее, поэтому больше не поведётся на провокации и попытки вывести из себя. Или хотя бы попытается для начала.       — Допустим, тебя действительно невзлюбят. И что тогда? Так и будешь бегать от самого себя только из-за чужого осуждения? Если ты озвучиваешь своё мнение, освещаешь важные темы, то, конечно, у тебя будут ненавистники. Но вместо того, чтобы избегать, попробуй поменять своё отношение к ним.       — На словах это легче лёгкого, — улыбается Сонхва, а Хонджун пожимает плечами.       — Я просто предложил. Если откажешься, ничего страшного не будет. Но знай, что ты всегда можешь на меня положиться.       Сонхва знает. Хонджун слов на ветер не бросает, а сказанное ранее заставляет завертеться те шестерёнки, которые неприятно скребут черепную коробку. Самые неудобные механизмы, самые шумные и раздражающие. Механизмы осознания, что пора брать дело в свои руки. Никто не спасёт его, кроме него самого.       Ему комфортно в своей депрессии, он давно это осознал и принял, но пора что-то менять.       — Хорошо, я попробую.       Увидеть широко улыбающегося Хонджуна не так просто, поэтому Сонхва не может не улыбнуться в ответ. От принятого решения у него словно вырастают крылья за спиной, даже дышать становится легче. Наконец-то он вынес достаточно мучений, чтобы окунуться в самую настоящую эйфорию.       Но Хонджуна что-то тревожит, Сонхва видит это даже в потёмках комнаты. Чувствует на каком-то другом уровне, сам себе не может объяснить, но успевает зацепиться в последний момент.       — Раз у нас сегодня бессонная ночь, могу я задать вопрос? Что-то не так? Тебя что-то беспокоит?       В очередной раз Сонхва понимает, что ничего не знает о Хонджуне, а вот тот знает половину его биографии. Давить не хочется, но, если понадобится, он это сделает. Через Уёна, через Юнхо или священный старостат — без разницы. Он надеется, что парень напротив всё же откроется ему сам, хотя бы немного, не станет оставлять его у порога.       Брови Хонджуна удивлённо приподнимаются, сам он тут же словно сжимается, хотя поза всё ещё открыта, несмотря на подушку. В этом весь он — кажется, что он легко читаемый, такой предсказуемый и пустой, но чем глубже смотришь, тем сильнее утопаешь. Самый страшный тип людей.       — Я слышал, что ты с кем-то разговаривал? Кто-то приходил? — уточняет Сонхва. Он не осторожничает, но внимательно следит за реакцией. И она кажется ему неоднозначной.       Ему не хотят рассказывать. Сонхва не обижается, а только больше заводится. Это как азартная игра. Ему нравится по крупицам складывать картинку в голове, узнавать детали, видеть, как маски окружающих его людей крошатся, обнажая истинные натуры. Он плохой манипулятор, но это компенсируется хорошей стратегией.       — Я не буду врать, ты же понимаешь? Услышанное может тебе не понравиться.       — Так это касается меня? — теперь очередь Сонхва удивляться. Он не говорит, что и не ждёт от Хонджуна ничего, кроме правды, они оба это знают. В животе заворачивается неприятная тревога. — И что там?       — Юнхо. Он очень странно себя ведёт с тех пор, как узнал, что ты тоже здесь учишься. Не хочу как-то его оскорбить, но он пугает.       Интересно, это из-за рассказа Сонхва, в который Хонджун поверил, или между ними что-то произошло, а он не в курсе? Юнхо опасен для общества. И если до этого всё ограничивалось тем, что он в близких отношениях с Уёном, теперь Сонхва серьёзно озабочен, что угроза висит именно над Хонджуном.       Зная отвращение Юнхо к подобному типажу людей, Сонхва каждый раз удивляется, почему Хонджун всё ещё не тронут. Вряд ли дело в том, что он главный в старостате и имеет хорошую репутацию, ведь все в школе знали, чей Сонхва сын. И никого это не остановило. Свои взгляды Юнхо тоже не поменял, живёт по каким-то устоям и дальше. В чём же тогда дело?       Мысль о том, что Хонджун мог как-то запугать Юнхо или начать его шантажировать, отпадает сама собой. Он бы не стал делать ничего подобного. Это огромный риск для их с Уёном отношений. Он бы на такое точно не пошёл.       Сонхва начинает подозревать, что ненависть Юнхо, направленная на него, возникла далеко не из-за внешнего вида. Это лишь следствие. Но какова истинная причина? В чём он провинился? Чем успел спровоцировать?       — Разве вы не дружите? Ну, или просто приятели? — Сонхва старается, чтобы голос оставался уверенным. — Не замечал, чтобы ты был неприязненно настроен по отношению к нему.       — Не был. И проблема в том, что теперь я не знаю, как мне вести себя с ним. Я сделаю всё возможное, чтобы вы не пересекались, но и игнорировать его прошлое не могу. А если он навредит Уёну?       — Почему ты думаешь, что он может ему навредить?       Хонджун поднимает на него обеспокоенный взгляд, тут же отводя в сторону, и кусает губу с внутренней стороны. Сонхва в очередной раз убеждается в его прекрасном умении скрывать настоящие эмоции. И он рад, что Хонджун сейчас демонстрирует то, что чувствует, а не то, чем обычно прикрывается.       — Он уверен, что внутри тебя сидит дьявол или кто, я не разбираюсь. Когда я вернулся, он стоял над тобой и читал молитву. Он даже не отреагировал, понимаешь? А когда я отвёл его на стадион, чтобы поговорить, он признался, что в школе не издевался над тобой, а пытался помочь. Он искренне верит, что ты одержим.       — Нет, Хонджун. Он просто больной ублюдок, который прикрывается религией. Не знаю, что там творилось у него в семье, в какой секте они состояли, но сейчас он пудрит тебе мозги и пытается подменить понятия.       Альтруизм Хонджуна путает его, вот о чём Сонхва думает, когда видит тень сомнения в лице напротив. Он не знает, на чью сторону встать, кому верить и верить ли. Его тоже можно понять.       — Давай просто проясним, — Хонджун хлопает себя по коленям и упирается взглядом в Сонхва. — На всякий случай. Ты не имеешь к бесам, демонам и прочему подобному никакого отношения, так?       — Абсолютно никакого.       — Может, ты что-то говорил Юнхо о его религии? Как-то нечаянно оскорбил? Сказал что-нибудь на эмоциях?       — Тоже нет.       — Тогда не знаю, — сдаётся Хонджун. — Весь его нездоровый интерес к тебе строится на его уверенности, что ты одержим. Или проклят. Или всё и сразу. Но не могу понять, с чего он это взял.       Сонхва не может скрыть усмешку, переходящую в нервный смех. Теперь всё становится понятнее. Нет, он и сам догадывался, но теперь, когда Хонджун озвучил его мысли вслух, он полностью уверен в невменяемости Юнхо. Только от ответственности его это не спасёт. За всё нужно платить.       — Давай пока будем наблюдать. Хоть один выпад в твою сторону, и я приму меры. Можешь на меня рассчитывать. А я рассчитываю на тебя в старостате.       Сонхва не остаётся ничего, кроме как согласиться. Научиться наблюдать так же, как и Хонджун. Выверенно, не подавая виду, не показывая ни беспокойства, ни страха. Только так он обретёт выдержу и значительное преимущество перед теми, кого неизменно считает врагами.       Но вопреки всему он верит Хонджуну. Его слова всегда имеют вес, поэтому, если он сказал, что защитит, можно не сомневаться — он не подведёт. Так что Сонхва позволяет себе немного расслабиться и идти всему своим чередом.       Где-то в глубине души он до последнего надеется, что всё решится само по себе. Что его самооценка сама придёт в норму. Что новая должность, которую предложил ему Хонджун, освоится и без его участия, а он придёт на всё готовое. Что разборки с Юнхо прекратятся и без его прямого вмешательства.       Но Хонджун решает иначе.       Весь следующий месяц посвящён упорной работе. Хонджун не заставляет Сонхва что-то делать, сразу выстраивает границы и обозначает условия, но и этого оказывается достаточно, чтобы его новый подопечный старался больше с каждым днём. А когда появляются первые результаты, Сонхва загорается сам. Ему больше не нужен мотиватор.       Он не знает, заслуга ли это Хонджуна, но с Юнхо они теперь пересекаются до смешного мало, только на каких-то общих собраниях. Оба делают вид, что незнакомы, как будто того инцидента в спортзале никогда не было, но Сонхва не собирается так просто спускать всё ему с рук. Он ждёт подходящего момента, потому что уверен — рано или поздно Юнхо сам себя выдаст.       Уён же ни капли не меняется. Сонхва привыкает каждый день видеть его широкую улыбку, когда приходит в кабинет старостата, но это не избавляет его от желания серьёзно поговорить. Его грызут сомнения, опаска быть непонятым, ведь очевидно, что между Юнхо и Сонхва Уён выберет первого.       Он не хочет подлизываться, создавать о себе впечатление чрезмерно заботливого и участливого человека, потому что это будет ложью. Им движет только одно — желание вывести Юнхо на чистую воду. И если Уён на стороне этого религиозного придурка, то им не по пути.       Неужели Юнхо никак не даёт понять, что он за человек? Или Уён знает, но ничего с этим не делает? Всё очень запутанно, и Сонхва хочет распутать этот клубок, пока не стало слишком поздно. Он не может держать рядом с собой потенциальных предателей.       Ему не хочется ссориться с Уёном. Он лёгкий на подъём, смешной и при этом чертовски мозговитый. Сонхва давно не было так просто найти общий язык с кем-то. Уён всегда понимает его с полуслова, поэтому остаётся надеяться, что и сейчас сделает то же самое.       Застать Уёна без компании Хонджуна или Юнхо оказывается трудно, но Сонхва достаточно терпелив, чтобы выждать нужный момент. Если поторопится, то обязательно сделает ошибку. В предстоящем разговоре важно всё: тон, интонации, подобранные слова, не сболтнуть лишнего. Уён, может, и добрый, но точно не потерпит нарушения личных границ. А Сонхва собирается нагло втиснуться к нему в доверие — рискованный процесс.       — Уён, — Сонхва сохраняет документ с почти законченной статьёй для академического блога, который, на удивление, пользуется большой популярностью, и закрывает ноутбук. — Ты сильно занят?       — Да нет. — Сонхва наблюдает за тем, как лениво Уён красит букву на огромном плакате, и берёт кисточку, чтобы помочь. — Хочешь о чём-то поговорить?       — Как узнал?       — Ты в последнее время слишком задумчивый. На тебя не похоже.       — Эй!       Уён хихикает и подпирает щёку свободной рукой. Он работает аккуратно, что может показаться несвойственным для его характера, если плохо его знаешь. Сонхва же уже в курсе, что его ребячество — не что иное, как защитная реакция. Только вот от кого он постоянно защищается — большой вопрос.       — Это касается Юнхо. Ты не против поговорить о нём?       — Юнхо стал популярным, а я всё проспал? — Уён хмыкает и ведёт плечами. То ли от раздражения, то ли потому, что устал сидеть в одном положении. — Сначала Хонджун завалил меня странными вопросами, теперь ты. Ну, давай.       — Ты же понимаешь, что произошедшее в спортзале выглядело странно? Извини, но я не мог не рассказать Хонджуну. — Сонхва бесит, что он звучит, как человек, отчаянно пытающийся оправдаться, но плюёт на это практически сразу. Какая разница, даже если так?       — Я всё понимаю. Но Юнхо не хотел причинить мне зла. Он просто вспылил, вот и всё.       — И часто он так заводится? Ты замечал в его поведении что-нибудь странное в последнее время? Знаком с его родственниками? А с друзьями? Он что-нибудь рассказывал о своём прошлом?       Уён перестаёт водить кистью и поднимает на Сонхва такой тяжёлый взгляд, что его словно прибивает гвоздями к стулу. Вот и происходит то, чего он боялся. Когда речь заходит о Юнхо, он становится слишком эмоциональным. И если с Хонджуном ему сошло это с рук, то с Уёном совсем другая ситуация.       — Если ты имеешь что-то против Юнхо, то пожалуйста, это твоё дело. Но не надо втягивать меня. Уверен, Хонджун уже сказал, что мы в отношениях. Юнхо заботливый, милый и чувственный парень. Я не в опасности, ясно? Хватит считать его маньяком. Это раздражает.       — Нет, я не это имел в виду, — Сонхва как никогда хочется рассказать Уёну обо всём, но, видя его реакцию, он тут же отступает. Ещё не время, и вряд ли это время когда-нибудь наступит. — Извини. Просто он напугал меня тогда. Не хочу, чтобы ты пострадал.       Уён мгновенно смягчается. Суровый взгляд перестаёт быть таким колким, линия губ расслабляется, как и плечи. Теперь он снова становится их прежним Уёни, забавным и очаровательным, совершенно не пугающим.       — Ты тоже извини. Просто в последнее время Юнхо и правда мрачноватый. Боюсь, что что-то случилось, но пока не знаю точно. Надеюсь, он мне расскажет.       — Он никогда не вёл себя так прежде?       Уён качает отрицательно головой и оставляет кисточку в стакане. Он переживает, это невозможно скрыть. Сонхва вздыхает и отклоняется на спинку стула. Будь, что будет.       — Я случился, Уён. Проблема во мне. Мы с ним не ладили в средней школе, вот он и бесится до сих пор. И в старостате реже появляется, и молится, наверное, в два раза чаще.       Уён выглядит потрясённым. Сонхва понимает. А ещё понимает, что, возможно, прямо сейчас разрушил их начинающуюся дружбу. Он не чувствует сожалений, лучше он расставит все точки сразу, чем потом будет тайком выпытывать информацию и бояться сказать что-то не так.       — Ты можешь спросить об этом у Юнхо сам, если посчитаешь нужным. А мне пора.       Сонхва убирает ноутбук в рюкзак и неспешно выходит из кабинета. Намеренно даёт Уёну шанс его остановить. Если тот задаст ему вопросы, он ответит с максимальной честностью.       Но Уён ничего не делает. Поэтому Сонхва остаётся ждать, какие последствия будут у этого небольшого разговора.