Ничего святого

      Следующую неделю Сонхва проходит через персональный ад. Как будто вся преисподняя собралась, чтобы придумать ему стоящее наказание. А наказывать его явно есть за что.       Сонхва никогда не был глупым, поэтому поведение Хонджуна он понимает сразу. Первичная неприязнь, собственные додумки и убеждения постепенно перемешиваются со стыдом и чувством вины, ведь если бы он себя так не вёл, то его всемогущий сосед не стал бы вот так пропадать.       Хонджун, будучи тоже далеко не безрассудным, принимает сторону наименьшего сопротивления. Он не начинает ни спорить, ни ругаться, а выбирает молча ограничить своё пространство от Сонхва. И хотя он ни разу не повышает голос, его отсутствие вовсе громче любого крика обозначает, что он думает по поводу всего происходящего.       Сонхва же понимает, что надо извиниться, потому что их с Хонджуном отношения сказываются на обоих. Ему тревожно из-за своего грубого и надменного поведения, а Хонджун делает всё, чтобы ему угодить. Эту ситуацию можно вывернуть в нужное для себя русло, воспользоваться человеком с синдромом отличника, но Сонхва не собирается так поступать. Он ещё не настолько низко пал.       И всё же, несмотря на все доводы, на признание собственных ошибок и миллионы мысленных диалогов с извинениями, Сонхва не может через себя переступить. Ему мешает излишняя горделивость, которую он выпячивает дальше, чем видит, и этим же себя уязвляет.       Оправдываться тем, что обстоятельства не играют на руку, глупо, ведь они с Хонджуном в одной группе, и тот редко, но приходит в комнату, но ведёт себя настолько тихо, что иногда складывается ощущение, что он не более, чем призрак. Даже мурашки бегут по спине.       И ладно бы всё заканчивалось только на его неудачном начале с Хонджуном, но нет же. Грёбанный Чон Юнхо, похоже, не собирается покидать поле его зрения. А если учесть, что он состоит в старостате вместе с Хонджуном, то Сонхва пересекается с ним слишком уж часто. И ничего ему не хочется так сильно в эти моменты, как спрятаться, исчезнуть, раствориться, да что угодно.       Появление Юнхо не остаётся проигнорированным его психикой. Если раньше плохие сны вперемешку с воспоминаниями нагоняли его только из-за стресса или эмоциональных бурь, то теперь они преследуют его регулярно. Сонхва старается даже не дремать, потому что знает — по ту сторону его будет ждать тот, кому он никогда не даст отпор.       Сонхва не старается избегать встреч с Юнхо, потому что это бесполезно и трусливо. Если случается такое, что они где-то пересекаются, он просто проходит мимо. Лицо остаётся беспристрастным, язык тела никак не выдаёт его нервозности. Зато после потяжелевший взгляд тёмных глаз ощущается на коже обжигающим отпечатком. У Юнхо всегда был особенный взгляд для него.       Неплохо было бы с кем-нибудь поговорить, завуалировано спросить совет или поинтересоваться точкой зрения другого человека, но Сонхва осознаёт — только сейчас — он остался совершенно один. По своей же воле. Он этого хотел и это получил. Не выйдет теперь обвинить Хонджуна или кого бы то ни было, потому что сам виноват.       Сонхва усиленно размышляет над тем, как и где ему следует извиниться перед Хонджуном, когда сквозь поток мыслей слышит навязчивый непрекращающийся стук в дверь. Наверное, снова кто-то пришёл из старостата. До мероприятия осталось две недели, работы много, а рук не хватает, вот и обходят постоянно в попытках найти помощников.       Сонхва со скучающим видом открывает дверь, но не успевает проконтролировать мимику. Брови сводятся к переносице, а рот приоткрывается в вопросе, который он так и не озвучивает. Уён бесцеремонно проскальзывает внутрь комнаты и валится на кровать Хонджуна, жестом показывая Сонхва, чтобы тот закрыл дверь и зашёл уже обратно.       — Пак Сонхва, — лисий взгляд Уёна заставляет Сонхва тяжело опуститься на свою кровать, словно он резко стал деревянным, — что происходит?       — А что-то происходит? — Сонхва невинно хлопает глазами и кладёт подушку на скрещенные ноги. Так ему спокойнее. — Не понимаю, о чём ты. Разве ты не пришёл поговорить о мероприятии?       — До меня прекрасно доходит и с первого раза, — растягивает фальшивую улыбку Уён и укладывается поудобнее. Сонхва он кого-то очень сильно напоминает, но вот кого… Надо взять его фотографию со стены почёта в холле и поискать по картинкам в браузере. Вообще не относящаяся к теме мысль парадоксально помогает Сонхва сосредоточиться и отодвинуть размышления о Хонджуне.       Если Уён и хочет сказать что-то колкое и едкое, то Сонхва должен признать — с эмоциями он справляется отлично. Всё, что подкрепляет его догадки, это неискренняя улыбка и острый, нацеленный взгляд, слегка прищуренный.       — У меня нет желания ходить вокруг да около, поэтому спрашиваю прямо, в первый и последний раз, — Уён и правда выглядит так, что Сонхва неосознанно готов выложить ему любую информацию. Он его не боится, но не отпускает ощущение, что парень, растянувшийся перед ним, далеко не так прост, как кажется, хотя Уён порой складывает о себе впечатление не совсем умного человека. Оценки не в счёт. — Что у вас произошло с Хонджуном?       Сонхва хмурится и складывает руки на груди. Этого ещё не хватало. Чтобы в их с Хонджуном разборки влезал кто-то по типу Уёна… Это уже перебор.       — Тебе не кажется, что это не твоего ума дело? Разве у тебя нет чего-то более срочного? У вас вроде мероприятие скоро, так почему бы тебе не быть там?       — Потому что сейчас я сижу здесь и общаюсь с тобой. Вот мои дела, — тону Уёна перечить не получается. Теперь-то Сонхва на своей шкуре ощущает, что значит говорить с правой рукой Ким Хонджуна, главой старостата. Туда кто попало не попадает, даже если недобор, поэтому не стоит с ним ссориться.       Сонхва тяжело вздыхает и опускает плечи, когда понимает, что Уён не собирается ни уходить, ни сбавлять обороты. Поэтому, пусть и нехотя, отвечает почти честно:       — Произошло недопонимание. Мы кое-что не поделили, я сорвался, а теперь он бегает от меня. Я обязательно извинюсь, когда он вернётся, а сейчас, если ты не против, я закрою эту тему.       — Против! Против, конечно! — Уён подскакивает на кровати и тычет в Сонхва пальцем, обмотанным пластырем с Хеллоу Китти. Весь его серьёзный образ разрушается слишком быстро, рассеивается, словно мираж. Поспевать за сменой его эмоций точно не самое простое занятие. — Хонджун — он… Он ранимый, понимаешь? Ты не можешь отделаться простыми извинениями!       — Что, прости? — Сонхва даже не пытается скрыть недоумение и саркастичный тон, которым пропитывается каждое слово. — Я не настолько сильно провинился, чтобы нянчиться с ним! Что за бред вообще?!       — Да я не об этом! Вот вечно ты всё принимаешь в штыки! — дует губы Уён. — Я к тому, что вам ещё предстоит жить вместе, и чем раньше вы привыкнете друг к другу, тем проще вам будет! Это же база, тебя родители не научили? — тараторит он с такой скоростью, что Сонхва сложно уловить суть и разобрать некоторые слова.       — И что ты предлагаешь? — сдаётся Сонхва. Под напором Уёна невозможно устоять, хоть как свалишься. Вот и он потерял всякое равновесие.       — Поговорить. Ты выскажешь свою точку зрения, а он свою. И вы придёте к компромиссу.       — Было бы всё так просто… — ухмыляется Сонхва. Уён же поднимает бровь и молча ждёт продолжения. — Хонджун избалованный парень, который постоянно лезет не в своё дело. Думаешь, он делает это по доброте душевной? Или потому, что весь такой милосердный? Нет. Он просто таким способом повышает свою самооценку. Ему же так важно быть на пьедестале.       Уён, внимательно слушающий его до этого, невесело фыркает и подпирает щёку кулаком. Сонхва пытается считать его реакцию, ведь Хонджун вроде как его друг или приятель, но не может. Слишком много неоднозначных людей его окружает в последнее время.       — Вот поэтому ты с ним и не поладил, — подытоживает Уён, а Сонхва весь превращается в слух. Ему очень хочется понять, какой же Хонджун на самом деле. — Хонджун далеко не избалованный. То, что у него на первый взгляд всё получается идеально, совсем не значит, что это даётся ему просто так.       — И какой же он? У меня ощущение, что я живу в одной комнате с роботом, у которого в прошивке забиты только учёба и всякие старостатские дела. Он хоть чем-нибудь кроме этого интересуется? И почему он вечно про всех всё разнюхивает? Своя жизнь настолько скучная? — Сонхва старается звучать не так резко, но слова вылетают быстрее, чем он успевает их смягчить. Ну и пусть, так даже лучше.       Если Уёну что-то не нравится, то он предпочитает это не показывать. Вместо этого возвращается к своему игривому, немного задиристому тону и отвечает:       — Хонджун мягкий, чуткий и осторожный. Строгий тоже. Понимаю, что его манера поведения может раздражать поначалу, но поверь, это не навсегда. Когда он привыкнет к тебе, то станет, ну… нормальным. Просто дай ему шанс! А по поводу того, что он «разнюхивает», — Уён делает кавычки пальцами, — сам посуди. Он ответственен за других студентов. Тем более за тебя, ведь за тобой сказал наблюдать сам директор. А ещё он староста твоей группы. Как бы ты поступил на его месте, если бы одному из твоих подопечных поплохело? Конечно, ты бы не оставил его одного и помог бы, разве нет? Хонджун сделал так же. Да и он просто человек такой. Безотказный.       — Так ты тоже заметил? — хмурится Сонхва и облокачивается спиной о стену позади. Ему хочется верить, что немного отросшая чёлка хоть как-то скрывает его взгляд.       Уён не уточняет, не переспрашивает, не строит из себя дурачка. Он всё понял с первого раза, а притворяться не в его стиле, поэтому и не делает вид, что Сонхва озадачил его. Он мог бы попытаться избежать этой темы, но снова принимает удар.       — Знаешь, сложно было не заметить. Да и Юнхо начал вести себя крайне странно. Вы с ним знакомы?       — Да. Очень хорошо знакомы. А что насчёт тебя и Хонджуна? Вы с ним настолько дружите? — Сонхва всеми силами пытается отвести фокус со своих отношений с Юнхо, пока не стало слишком поздно, и Уён без труда это считывает. Вопросов больше не задаёт, как и не пытается возобновить тему.       — Мы с ним…       Их прерывает зашедший Хонджун. Отрешённое выражение лица забавно сменяется на удивлённое, из-за чего Уён тут же взрывается смехом и с грохотом валится обратно на кровать, крича что-то о физиономии с субтитрами. Сонхва не помнит, чтобы в их комнате когда-нибудь было так шумно.       — Что-то случилось? Почему ты здесь?       Хонджун кидает на Сонхва один короткий взгляд, но этого хватает, чтобы вина вновь накрыла с головой. Из-за его вспыльчивости и несдержанности между ними теперь огромная пропасть, и если сначала Сонхва был более чем доволен, то теперь его это гложет. Не этого он хотел.       — Нет, всё нормально. Просто рассказал нашему хёну, что к чему. Уже ухожу.       — Подожди, — Хонджун наконец отмирает и проходит внутрь, чтобы взять со стола какую-то тетрадь. — С тобой пойду. Надо закончить сегодня до восьми.       — Я сам. Юнхо сегодня снова уехал, поэтому мы больше половины дел сделали. Нас с пар отпустили.       — Но…       — Просто отдохни. Давай, вдохни, выдохни, попей воды, сделай маску для лица и посмотри с Сонхва какой-нибудь фильм. Ничего плохого не случится. А ещё, — Уён кладёт обе руки на его плечи и смотрит в глаза, — сегодня ты ночуешь здесь. Директор объявил, что будет проверять.       Сонхва не поднимает глаз от пола, но прекрасно знает, что Уён кинул на него пристальный взгляд перед уходом. Когда дверь закрывается, он решается.       — Хонджун…       — Уже ухожу, — летит ему тут же. Хонджун и секунды не колебался перед ответом. Настолько успел отточить все реакции, лишь бы не быть раздражителем, что, по иронии, бесит только сильнее.       — Нет, постой. Выслушай меня, — Сонхва прикладывает много сил, чтобы поднять взгляд на напряжённого Хонджуна, который так и остаётся стоять посреди комнаты. — Я был неправ. Извини за мою грубость и дерзость. Этого больше не повторится. Пожалуйста, перестань сбегать от меня, словно я прокажённый.       — Надоело быть одному? Скучно стало?       Глаза Сонхва округляются, ведь не такого ответа он ждал и не такой реакции. Он привык, что Хонджун не позволяет себе ни резких высказываний, ни грубости, ни агрессии. То, что Уён назвал его строгим, он просто пропустил мимо, свалив на субъективность.       Он не хочет закапывать их отношения ещё глубже, поэтому сам себя настраивает не на токсичную ответку, а на спокойное рассуждение. Хонджун имеет полное право обижаться и негодовать, Сонхва ещё легко отделался.       — Дело не в этом, — он качает головой и ловит каждую эмоцию на лице Хонджуна. Тот выглядит всё таким же натянутым, ожидающим подвоха или очередного колкого замечания. Ему нужно научиться давать отпор другим. — Я вёл себя крайне неуважительно. И мне стыдно. Правда. Очень.       Взгляд Хонджуна отличается. Он вообще в принципе отличается от всех людей, которых Сонхва когда-либо знал. И дело не во внешности, а в энергетике, которой заполняется пространство в его присутствии.       Хонджун вздыхает и садится на свою кровать, никак не реагируя на бардак, который оставил после себя Уён. Сейчас он выглядит более расслабленным, даже уставшим. Пальцы испачканы в краске, которая уже не оттирается, на щеке пластырь из той же серии, что и Уёна. Кто эти двое друг другу?       — Тебе было настолько некомфортно со мной? Или в принципе что-то изначально пошло не так?       Сонхва не пытается уйти от вопросов. Ему самому уже хочется с кем-нибудь поговорить, зарыть топор войны, влиться в жизнь, от которой он так долго сбегал. Сам понимает, что тот образ, который он сложил у себя в голове — не он. Он не суровый, не хмурый и не замкнутый. Это просто этап, в котором он погряз, в котором ему было комфортно и хорошо.       Он знал, что запершись не только в четырёх стенах, но и внутри себя, он останется нетронутым. Там его никто не оскорбит, не изобьёт и не унизит. Никто не втопчет в грязь его мечты и взгляды на жизнь. Никто не станет угрожать за отличное от устоявшегося мировоззрение. Там он будет в безопасности.       Или так только кажется? Сейчас, по прошествии нескольких лет того образа жизни, который его тяготил, который сделал его несчастным, он это понимает. Под куполом нет кислорода, а ему нужно гореть, он хочет согревать других людей, как это делает сосед с синими волосами. Но ему очень страшно подступиться, а подпустить к себе и вовсе сравнимо с самоуничтожением.       — Дело не в тебе. Вовсе нет. Ты же всегда старался помочь мне, даже когда я не просил. Ты подбирал нужные слова, не давил и не требовал, но… — он запинается, так и не найдя больше слов.       — Тебе сложно принимать помощь?       Сонхва кивает и решается посмотреть на Хонджуна не закрыто, не исподлобья. Он серьёзно рискует открыться не тому, но делает ставки на то, что в этот раз точно пронесёт. Не может же ему всё время не везти?       Хонджун коротко смеётся, окончательно разбивая неуверенность и смущение. Он видит, что Сонхва не нацелен поругаться, поэтому расслабляется. Ясно, что привык решать дела словами, без ненужных эмоций и личного мнения. Поэтому ему так легко придать их разговору, который должен был состояться уже давно, другое настроение. Сонхва так больше нравится.       — А я не могу не помогать, ты уж прости. Я был слишком навязчивым? Признаю, да. Извини ещё раз.       Становится легче. Вот о чём думает Сонхва, когда они оба замолкают. Он пытается понять самого себя, не обмануться ещё раз, не проявить наивность.       Что, если Хонджун ранит его? Сможет ли он это пережить? Как на него это повлияет, не станет ли хуже? Он так долго карабкается из бездны, что уже нет сил ни на что. Но он позволяет себе допустить мысль, что он достаточно сильный, чтобы начать всё с чистого листа.       — Мне было очень сложно решиться поступить сюда, — начинает Сонхва, и по мере того, как между ним и Хонджуном выстраивается пока еле прощупываемый мостик, его несёт всё больше. Слишком долго он запрещал себе открыться другому человеку, в нём кипит желание выговориться, ему почти физически больно от одиночества, которое он ненавидит, хоть и пытался убедить себя в обратном. — Но мой отец предложил неплохой вариант, поэтому я здесь.       — Что-то случилось? — спрашивает негромко Хонджун. Сонхва чувствует, как осторожно тот подбирает слова, чтобы не нарваться самому и не спровоцировать новый приступ тревоги у Сонхва. А Сонхва не хочет его разубеждать, потому что сам не знает, как отреагирует на тот или иной вопрос.       — Ты знаком с Чон Юнхо, так? — Хонджун кивает, хотя вопрос был скорее риторическим. — Давно? Какой он человек? Он вроде хорошо ладит с Уёном?       Наверное, он выглядит странно. Сам не знает, откуда в нём столько желания разведать, как там и что сейчас с Юнхо, ведь совсем недавно пытался себя уговорить, что ему на него плевать. Но это самообман, пришло время осознать и принять, что ему не всё равно.       Он хочет заранее прощупать почву, потому что в нём нет уверенности, что их с Юнхо опыт не повторится. Да, они оба выросли, повзрослели, но Сонхва каждый день вспоминает о пережитом и никак не может отпустить. В таком случае их встреча ему на руку. Может, так у него получится закрыть все гештальты?       — Юнхо вступил в старостат сразу же, как поступил. Он часто отсутствует из-за болезни кого-то из родственников, но у него хорошая успеваемость. Мне кажется, он неплохой человек. Но ты ведь считаешь по-другому?       Хонджун единственный, кроме Уёна, кто заметил его состояние, так что нет ничего удивительного, что он сделал такие выводы. Проходил ли он через то же самое или у него есть друзья с такими же проблемами? Сонхва не знает, но благодарен, что тот оказался рядом. Сейчас он признаёт это без какого-либо стыда.       — Как бы сказать… Я знаю Юнхо как жестокого, мелочного и язвительного идиота. Он издевался надо мной всю среднюю школу, каждый день. А потом, когда я перевёлся на домашнее обучение из-за него, он продолжил травить меня в сети вместе со своими друзьями.       Хонджун не выглядит потрясённым, скорее, задумчивым. Верит ли он Сонхва? Воспринимает ли его слова всерьёз? Если подумать, у него нет никакой причины для этого, точно так же, как и нет причин не доверять. Что он ответит? Ответит или сменит тему? Обвинит жертву в буллинге или предпочтёт занять сторону того, кого лучше знает?       Сонхва не думает о том, что он слишком откровенен с малознакомым человеком. Так даже проще. Их с Хонджуном ничего не связывает, нет никакой предвзятости. Они могут перестать общаться в любой момент без чувства вины и сожалений.       Даже если Хонджун передаст их разговор Юнхо, что тот сделает? Сонхва не обманывает, у него есть все доказательства и люди, которые могут подтвердить его слова. Не получится оправдаться и обвинить в обмане, все факты на лицо. А если снова начнёт травлю, то Сонхва быстро примет меры.       — Что ты имеешь в виду под травлей в сети? — Хонджун резко выглядит собранным, серьёзным. Он готов внимательно выслушать всё, что ему сейчас скажут, и у Сонхва окончательно развязывается язык.       — В средней школе я активно вёл блог, снимал видео на разные темы. У меня было много подписчиков. Юнхо и до этого ко мне цеплялся, потому что я привлекал внимание. Не знаю, что переклинило в его тупой башке, но обычные словесные оскорбления и придирки переросли в избиения. И кое-что похуже…       Сонхва рассказывает об этом спокойно, прислушивается к тому, что творится у него внутри. Хонджун же не перебивает, но и не выглядит так, будто прямо сейчас кинется его жалеть.       — Я говорил отцу, но каждый раз он договаривался с родителями Юнхо, поэтому до полиции дело не доходило. На какое-то время это помогало, а потом всё начиналось по новой, иногда даже хуже. Моей отдушиной были социальные сети, где я мог скрыться за образом, где никто не знал, кто я, через что я прохожу. На видео я всегда скрывал лицо, но это меня не спасло.       — Только не говори, что Юнхо узнал и… — Хонджун прикрывает глаза и откидывает голову назад, тихо ругаясь, когда Сонхва многозначительно кивает.       — У меня всегда были недоброжелатели, так как я продвигал не совсем одобряемые в Корее тезисы. Я с детства мечтал разрушить все эти стереотипы, найти единомышленников. И вот, когда у меня почти получилось, когда до цели осталось совсем чуть-чуть, появился Юнхо и всё разрушил. Он втоптал все мои труды в грязь. Всё, к чему я шёл годами, было уничтожено. Ты не представляешь, какие ужасные вещи мне писали, сколько людей мне угрожало. Это очень страшно.       — Ты удалил блог? И остальные соцсети? — Сонхва кажется, или он слышит в словах Хонджуна толику надежды получить отрицательный ответ?       — Да. Всё удалил. Наверное, это был лучший день в жизни Юнхо. Его мечта исполнилась, а цель была достигнута, чего ещё можно желать? — Тон Сонхва полон иронии, но он не может по-другому. Горечь и обида до сих пор наполняют его в гораздо большем объёме, чем что-то светлое и доброе. — Уговаривать отца перевести меня на домашнее обучение не пришлось. Я в буквальном смысле слёг из-за депрессии и ничего не мог делать. С тех пор я не видел Юнхо и не думал, что когда-нибудь увижу.       — Разве твой отец не был в курсе, что человек, из-за которого ты был в таком состоянии, учится в том же месте, куда в итоге поступил и ты?       Было опрометчиво думать, что Хонджун не узнает, чей Сонхва сын. Хочется верить в то, что это ни на что не повлияет. Что его не станут использовать и как-то шантажировать.       — Не знаю, — признаётся Сонхва, — я об этом не задумывался. Мой отец не из тех людей, кто вообще заморачиваются. Он хотел, чтобы я пошёл учиться дальше, и создал для этого все условия. Поэтому я в кровь расшибусь, но не сойду с пути. Слишком многое стоит на кону.       Хонджун задумчиво отводит взгляд. Он выглядит подавленным, Сонхва может его понять. Не каждый день узнаёшь, что общаешься с отбросом, подобному Юнхо. А может, дело в другом?       Ощущения, что произошедший разговор, наполненный признаниями и неподдельными эмоциями, был ошибкой, нет. Сонхва становится легче после того, как его выслушивает такой же человек, как и он, а не психолог или полицейский. Ему просто необходимо было получить хоть немного искреннего сочувствия и понимания.       Но больше Сонхва не собирается торопиться. Вся нужная ему информация сама придёт к нему в руки, если он продолжит сближаться с Хонджуном, сомнений в этом не остаётся.       Он не говорит о том, что теперь им руководит совсем другая цель.