Ничего святого

      Сонхва забегает за угол, тут же запираясь в душной кладовке. Не моргая, он вслушивается в каждый шорох, доносящийся с той стороны. В спину упирается полка с какими-то дешёвыми моющими средствами, а сбоку стоят несколько швабер, наровящих упасть от малейшего неловкого движения.       Он почти перестаёт дышать и крепче сжимает дверную ручку, когда напротив кладовой останавливаются шаги. Где-то дальше, на подходе к лестнице на второй этаж, один из учеников зовёт его по имени, добавляя противное ”кис-кис".       Сонхва не уверен, что у него получилось легко отделаться в этот раз, как в подтверждение худших догадок, воздух разрезает оглушительно громкая трель телефонного звонка. Его всего прошибает дрожь, он застывает, как вкопанный, пространство вокруг пульсирует в такт подскочившему пульсу.       Он даже не пытается заглушить мелодию вызова, побыстрее сбросить, потому что знает — стоящий за дверью Юнхо только этого и ждёт.       Он наверняка улыбается, довольный очередному выигрышу. Намеренно не прерывает звонок, питаясь тем, как сильно Сонхва ненавидит себя за такую глупую оплошность. Никто из них не нуждается в озвучивании, и так понятно, что Юнхо не оставит его в покое.       Поэтому Сонхва выключает телефон и отпускает дверную ручку.       До уставшего мозга не сразу доходит, почему вместо душной кладовой и неудобной полки, впивающейся в спину, теперь Сонхва окружают мягкая кровать и едва пробивающиеся через жалюзи солнечные лучи.       Он сонно шарит по одеялу в поисках звонящего телефона, всё ещё не до конца пришедший в себя, а когда находит, испытывает облегчение, ни с чем не сравнимое. Как будто Юнхо и правда смог бы добраться до него через сон.       — Да?       Первое слово, произнесённое в пределах комнаты за последнее время. Среди тихого шуршания настольного вентилятора и далёкого шума проезжающих мимо машин оно звучит инородно, слишком непривычно и странно.       Сонхва не нравится слышать реальность. Хочется натянуть обратно наушники поверх капюшона, включить первый попавшийся плейлист и оказаться где-нибудь далеко, в горах или на берегу океана, не важно. Только бы не здесь.       — В течение часа за тобой заедут. Потом зайдёшь к директору Киму, тебе нужно будет подписать некоторые документы, — начинает сухо Пак-старший. Он говорит быстро, слышно, что параллельно жестами перекидывается со своим личным помощником. Неудивительно, он никогда не уделяет младшему сыну и половины внимания. Всегда есть кто-то, на кого распространяется вся сотня процентов. — Не опозорься на этот раз, понял? Забудь уже обо всех своих заморочках и начни жить, как надо. Это твой последний шанс.       Сонхва приходится принять сидячее положение, потому что так ему привычнее. Отец всегда требует от него выдержанности, идеальной осанки, соблюдения формальностей и манер, поэтому он выполняет всё машинально.       Он не отвечает. Даже не пытается прислушаться к себе, чтобы понять, чувствует ли хоть что-то, кроме пустоты. Превыше всего желание остаться в тишине, покое и одиночестве. Кто знает, когда в следующий раз ему это удастся.       — И да. Я сдержу обещание, если ты сдержишь своё, — продолжает господин Пак, так и не дождавшись никакой реакции. — Как приедешь, поднимайся на последний этаж и иди до конца коридора. Там будет нужный кабинет. Не задерживайся.       Звонок обрывается резко, по всей видимости его отец и правда слишком сильно занят. Сонхва откладывает телефон на прикроватную тумбу, случайно скинув пустую бутылку из-под воды, и цепляется взглядом за форму, висящую на дверце шкафа. Среди неубранного мусора, разбросанных вещей и ещё какого-то хлама она выделяется ярким пятном, чужим, словно клякса на идеально ровном полотне.       Если бы он был младше, сентиментальнее, наивнее, то расценил бы эту деталь как знак от Вселенной, что вот он, долгожданный свет в конце тоннеля. Символ его новой жизни, завершение прошлого и выход в мерцающее будущее, но…       Ему это не нужно. Больше нет. Он не верит, что с ним может произойти что-то хорошее. Что люди могут просто помочь, потому что они добрые, а вновь сталкиваться с человеческой натурой, постоянно жаждущей выгоды для себя, он не хочет.       Сонхва вяло сползает с кровати, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Как бы сильно ему ни хотелось остаться здесь, в привычной обстановке, он не может упустить свой шанс. Отец редко идёт на компромисс, обычно сразу пресекает, но не в этот раз. Он сам предложил альтернативу, пошёл на уступки — на памяти Сонхва, это впервые.       Комната так и остаётся неубранной, как и вся квартира. Если бы это увидела мать, то упала бы в обморок. Сонхва немного забавляет эта мысль, но он не позволяет себе эмоций, даже находясь в полном одиночестве.       Форма, сшитая по его меркам, сидит идеально и удобно. Сонхва осторожно проводит пальцами по гладким пуговицам, поправляет воротник, избегая отражения в зеркале, на которое небрежно накинута футболка. Наспех расчёсывает волосы, мягкие после недавнего вынужденного похода к парикмахеру.       Сонхва чувствует себя не в своей тарелке. Хочется скрыться, позвонить отцу и сказать, что передумал, что ему всё это не нужно, что тот лишь зря тратит время и деньги на того, кто этого не заслуживает. Но вместо этого он выдыхает, проверяет время на телефоне и садится на незаправленную кровать. Он нервничает, ковыряет пальцы и грызёт губы, едва сдерживаясь, чтобы не начать нарезать круги по комнате. Глаза неприятно режет, как будто в них попал песок, воздух кажется слишком тяжёлым и густым.       Он сам себя загнал в такое состояние.       Пока он ждёт водителя, у него есть немного времени, чтобы проверить, ничего ли он не забыл. Впервые за такой долгий срок он чувствует что-то похожее на предвкушение, приятное и волнительное. Он ловит себя на подобных мыслях слишком поздно и ругает за наивность. Ему не стоит ждать ничего хорошего.       Сонхва тяжело сглатывает, когда в дверь негромко стучат, давая понять, что пора выходить. Глубоко вдыхает, медленно выдыхает и встаёт. Подхватывает небольшую дорожную сумку и несмело делает шаг в сторону двери. Напоминает самому себе, что он выходил на улицу совсем недавно и ничего страшного не случилось. Ему всего лишь нужно пройти до машины, сесть в неё и расслабиться на ближайшие несколько часов. И плевать, что напряжение будет только расти.       Поэтапное выстраивание каждого своего шага, превращение простейших действий в алгоритмы помогает ему справиться с тревогой. Сонхва продумывает всё на несколько этапов вперёд, планирует, как он будет вести себя в той или иной ситуации, представляет диалоги и различные исходы событий. Поэтому не впадает в панику, когда открывает дверь. Сам себе запрещает думать о побеге.       Это и правда спасает. Мир, не ограниченный четырьмя стенами, больше не ощущается так остро, пусть он и ждёт угрозы. Он нигде не в безопасности — просто напоминание самому себе, не более.       — Господин Пак. — Сонхва поднимает взгляд на высокого мужчину в очках и строгом костюме, который протягивает ему руку, чтобы взять вещи. — Позвольте мне.       Сонхва уже и забыл, каково это, когда нанятые люди делают за него все бытовые вещи, как будто он немощный. Он отвечает, едва слышно, что всё нормально, и первый уходит в сторону машины. Дверь перед ним услужливо открывают.       В машине ничем не пахнет, нет никаких раздражителей, поэтому Сонхва позволяет себе немного расслабиться. Водитель больше не контактирует с ним, а мужчина, всё ещё стоящий у порога, кому-то звонит. Он отдаляется всё сильнее по мере того, как они отъезжают от дома.       Сонхва надевает наушники, включает свой самый рандомный плейлист и утыкается взглядом в окно. Как же давно он никуда не выбирался дольше, чем на один день. Осознания, что он уезжает и, возможно, никогда не вернётся, нет. Всё кажется нереальным, словно длинный яркий сон. Он вот-вот откроет глаза, находясь в своей мягкой кровати, и с облегчением поймёт, что всё закончилось.       Но этого не происходит.       Когда он открывает глаза в следующий раз и чувствует, что его слегка трясут за плечо, вокруг не привычная обстановка запущенной комнаты, а совершенно незнакомая местность. Водитель отходит на пару шагов назад, кланяется и возвращается за руль. Сонхва оглядывается по сторонам, стягивает наушники на шею и осторожно, чтобы не запачкать случайно форму, вылезает из машины. Дорожной сумки на соседнем сиденье он не обнаруживает.       Сонхва выдыхает, когда впервые в жизни видит ту самую академию, владельцем которой является его отец. До этого он не был заинтересован, поэтому не проявлял никакой инициативы, чтобы узнать, чем занимается Пак-старший. Он даже не допускал мыслей о том, чтобы когда-то учиться здесь, а сейчас, по иронии судьбы, шагает в сторону главного входа.       Вокруг совсем никого нет, ни одного студента, преподавателя или другого персонала. Это неудивительно, ведь каждый, кто учится в академии, зубами держится за своё место. Одно Сонхва знает точно — вылететь с обучения гораздо проще, чем на него попасть. Поэтому собирается с духом, ещё раз прогоняет по кругу мысли, для чего он здесь, и заходит внутрь.       Тишина, обрушившаяся на него, совсем чужая, не такая, к которой он привык. Она заставляет рефлекторно повести плечами, оглянуться и пойти дальше. Сонхва старается шагать как можно тише, будто его отчитают за то, что он слишком шумный. Он не знает здешний устав, поэтому опасается даже выдохнуть лишний раз.       Кабинет директора Кима он находит без проблем. Стучит три раза костяшками по двери и заходит только после одобрения с той стороны.       — Добро пожаловать. Нормально добрался? — спрашивает мужчина, пока вытаскивает из толстой папки несколько стопок бумаг. Он звучит доброжелательно, не натянуто, но Сонхва не спешит делать хороших выводов точно так же, как и поддерживать диалог.       Он кивает, садится напротив внушительного директорского стола и позволяет себе в открытую пялиться по сторонам. Пока господин Ким подготавливает документы, он разглядывает награды, дипломы и благодарности, подмечает мелкие детали, свойственные человеку, сидящему напротив, и отвлекается, когда тот привлекает его внимание коротким кашлем.       — Господин Пак сказал, что ты пережил непростой опыт в средней школе. — Сонхва не реагирует, смотрит на директора Кима с выученным безразличием, на что тот лишь кивает самому себе и продолжает в том же тоне, спокойном и размеренном: — А программу старшей школы ты закончил на дому. У тебя хорошие оценки, это похвально.       — Спасибо, — бурчит Сонхва из вежливости. Он не отслеживает, что смотрит на мужчину исподлобья, словно обиженный мальчишка, не замечает рефлекторно приподнятых сжатых плеч и втянутой шеи. Прямая противоположность образу, который он должен демонстрировать вне дома, как младший сын семьи Пак.       — То, что я тебе сейчас скажу, очень важно. Прислушайся, пожалуйста, — директор Ким сцепляет пальцы в замок поверх бумаг, но Сонхва всё равно не ощущает никакого давления. Мужчина явно умеет расположить к себе. — Здесь тебе ничего не угрожает. Если почувствуешь хоть малейший дискомфорт, сразу обращайся ко мне.       Сонхва уже слышал подобное многократно. И каждый раз все эти обещания, шаблонные фразы, брошенные просто так, гарантия защиты оказывались не чем иным, как фикцией. Его пичкали пустыми словами слишком долго, чтобы в нём осталась хоть капля доверия.       Директор Ким не настаивает на ответе. Ему это и не нужно, он сказал всё, что должен был. Теперь он может поставить галочку напротив списка задач, довольный собой, чтобы потом развести руками, когда что-нибудь непоправимое действительно произойдёт.       Он без лишних слов кладёт перед Сонхва документы, которые нужно подписать, и, пока тот занят, звонит одному из преподавателей.       — Сейчас сюда придёт один из студентов, он староста в твоей группе. По любым вопросам можешь обращаться к нему. Он расскажет тебе, как тут всё устроено, покажет комнату и поможет заселиться. Не стесняйся просить у него помощи, он всегда ответит.       Сонхва незаинтересованно гудит и подпирает щёку рукой. Принимает неохотно, что помощь старосты не помешает, так он быстрее освоится и допустит меньше ошибок. С ним точно не стоит портить отношения, но и сближаться с кем-то он не планирует тоже. Всегда можно придерживаться нейтралитета.       Дверь позади открывается с мягким щелчком, директор Ким молча приглашает старосту пройти. Сонхва отмечает, что тот не постучался, но не придаёт этому большое значение. Может, просто невоспитанный или, в худшем случае, высокомерный. Тогда им точно не по пути, но ему не впервые справляться в одиночку.       — Сонхва, познакомься, это Хонджун. Хонджун, это наш новый студент. Не буду читать нотации, ты и сам всё знаешь.       Сонхва на мгновение зависает, когда среди тёмно-бежевых, коричневых и серых оттенков он натыкается на ярко-синие волосы Хонджуна. Он бы ни за что не подумал, что парень, стоящий перед ним, это староста в элитной академии. Всё, начиная с небрежно расслабленного галстука и закатанных рукавов белоснежной рубашки с гербом учебного заведения на нагрудном кармане, и заканчивая цветом волос, диаметрально отличается от образа, который Сонхва уже успел составить в голове.       — Будем знакомы, — кланяется Хонджун и улыбается уголками губ. — Если ты закончил, то предлагаю ускориться и побыстрее разобраться со всеми делами. Тебе нужно отдохнуть после дороги, а мне вернуться к работе.       Сонхва, отошедший от шока первого впечатления, поспешно заканчивает подписывать документы и так же в спешке встаёт, неловко задевая стул. Ни директор Ким, ни Хонджун, внезапно ставший причиной его потери контроля, никак на это не реагируют.       Честно говоря, Сонхва сам не знает, почему так удивился. Может, потому, что успел накрутить себя, сочинить картинку в голове, от образа которой ни разу не отошёл? Настроить себя на серость и обыденность? Его не привлекала такая перспектива, но отец пошёл на все его условия, только бы Сонхва уже начал снова социализироваться, поэтому привередничать было бы просто глупо.       — Разве здесь нет устава? — вопрос слетает с губ быстрее, чем Сонхва успевает остановить себя. Он не тушуется, сохраняет непроницаемое выражение лица, когда Хонджун кидает на него взгляд через плечо. Его походка, как и жесты с мимикой, расслаблены, он точно не из тех, кто следит за каждым своим вздохом. Неужели на пост старосты не могли подыскать более серьёзного человека?       — Конечно, есть, — беззлобно фыркает Хонджун и останавливается, чтобы Сонхва поравнялся с ним. Наверное, он привык к быстрому темпу, но всё равно подстраивается. Пытается ли он подлизаться? Показаться лучше, чем есть на самом деле? — Но с директором всегда можно договориться. Главное — соблюдать дисциплину и хорошо учиться.       Больше вопросов Сонхва не задаёт. Плетётся рядом под негромкий дежурный эскурс Хонджуна об истории академии и установленный в ней порядок, пока тот, заскучав, не начинает разбавлять свою слишком официальную формальную речь забавными комментариями и отклонениями.       До комнаты они доходят под рассказ Хонджуна о каком-то студенте, решившем поставить эксперименты в кабинете химии. И только тогда Сонхва осознаёт, насколько сильно его расслабил этот ненавязчивый монолог, ведь сам он ни разу ничего не ответил и не добавил.       — Мы пришли, — кивает Хонджун и кладёт руки на бока. — Так получилось, что я твой сосед. Мой сводный брат решил построить свою личную жизнь, поэтому, чтобы избавить нас обоих от неловкости, мы поменялись. Уён, если тебе интересно, теперь живёт в комнате в конце коридора, за поворотом. Он тоже в старостате, позже вас познакомлю. Так вот! Не шуми, не разводи бардак и предупреждай, если захочешь кого-нибудь привести. Надеюсь, мы приживёмся.       Хонджун уходит, даже не дождавшись от Сонхва какой-то ответной реакции. И так знает, что новичок не станет перечить и дерзить, это явно не то место, да и смысла нет. Они давно не дети, чтобы уходить в глупые протесты.       Пока Сонхва разбирает вещи, уже принесённые до его прихода, он раз за разом возвращается к мысли о том, насколько сильно его представление об академии разнится с реальностью. Он ожидал увидеть, по всем канонам и клише, надменных богатых студентов, гонящихся за успеваемостью, в идеально выглаженных рубашках и пиджаках, с затянутыми под подбородками галстуками, безэмоциональных и слишком серьёзных. Но Хонджун…       Сонхва, пока у него появляется такая возможность, решает оглядеться. Комната выглядит опрятной и аккуратной. Видно, что Хонджун тщательно следит за порядком. Даже пыли на полках нет, зато есть высокие стопки с иностранной литературой и справочниками.       На стене над кроватью Хонджуна Сонхва замечает несколько снимков, закреплённых цветным декоративным скотчем. Ничего особенного, это обычные фотографии, сделанные во время какой-то поездки. Но что-то заставляет его присмотреться получше. Одно из лиц точно кажется ему знакомым, но он ссылается на то, что это просто случайность.       — Красивые фото, да? — Сонхва отшатывается от стены и в один широкий шаг оказывается возле своей кровати. Хонджун смотрит на него изучающе, без какого-либо осуждения. — Это Флорида. Там такой странный климат…       Вот так просто, без каких-либо обвинений, придирок и критики Хонджун снова разбавляет атмосферу очередным рассказом из жизни. И на этот раз Сонхва вслушивается и даже увлекается, пока сортирует вещи по стопкам.       Он не может оторвать глаз от синих, немного растрёпанных волос.