Сахара не надо

— Ой! А что это у тебя? Андрей немного смутился, заметив, как Женька пристально смотрит на его бровь. А это всё Коленька... Перед высадкой из авто очкарик продемонстрировал один из кунг-фу приемов и отключился спатки. А Палыч на нервах даже забыл о том, что его ударили и в сводке новостей он — главный пострадавший. Зато малютка всё заметила. Она быстренько подошла еще ближе и, не дождавшись ответа, бесстрашно потянулась к незнакомцу. — Кровь! Это кровь у тебя! — воскликнула Женька с решимостью, как будто была настоящим врачом. — Надо скорее водичкой ее и липучку… Липучку приклеить надо! Пойдем! Жданов, удивленный детской непосредственностью, никуда не торопясь, стал рассмотреть дюймовочку в деталях. Она была похожа на хорошенького домовенка. Правда, футболка в модном цвете и коротенькие леггинсы в клетку все-таки намекали на то, что девушка эта имеет достаточное представление о стиле. А в остальном… Выразительные катины глазки, как ночные огоньки, смотрели по-умному, внимательно, тихо. Женька почти не моргала. Две грустные косички темных волос пушились в разные стороны. Щечки зардели здоровьем, а аккуратненький носик был чуть-чуть вздернут. Кажется, девочка негодовала в душе и уже сочиняла отповедь для одного неповоротливого дяденьки. А он? Заметил на ее шейке особенное украшение — ожерелье из цветных спиралек-макарон. Дизайнерское? Не иначе! И стоит, наверное, ого-го... — Ну сколько ждать-то можно? Я уже устала! Пойдем! — Это просто небольшая царапинка. Ничего страшного. — Нет! Я хочу тебя полечить! Я умею! — всё не унималась малышка и настойчиво тянулась к руке Жданова, веруя, что без особых усилий сможет утянуть дяденьку куда душе угодно. — Слушай, Жень… Ты очень добрая девочка, но не надо ничего. Лучше подскажи мне, как… — Жданов хотел было спросить, как же открыть чертову дверь, но план побега с треском провалился. Услышав очередной отказ от помощи, девочка больно толкнула незнакомца в плечо. — А я сказала: «Пойдем!» Понятно че говорю, или нету? В прихожей вмиг стало тихо. Андрей опешил от такой реакции миловидного ребенка, но делать было нечего — он заперт в чужом доме и только хрен знает, сколько еще куковать ему в этих хоромах. Пришлось согласиться на жесткие условия и послушно взять малышку за протянутую ручку. На фоне ждановской ладошка девочки казалась совсем крошечной. Андрей только дотронулся до прозрачной кожи ребенка и уже забоялся сжать ее слишком больно. Как именно держать детей за руки, Жданов, конечно, не знал. В итоге легонько ухватился за пальчики, а Женька весело подпрыгнула рядом, осознав, что жертва наконец-то оказалась в клетке маленькой тигры. — А ты друг Кольки, да? — спросила малышка после паузы. — Ну, можно сказать и так… Друг. — А я знаю, зачем ты пришел… — И зачем же? — Смешной какой, — Женька улыбнулась ртом, не полным зубов, и закинула головку на бочок, лукаво посматривая на Андрея. — Ты пришел, чтобы показать мне стекло… Какое стекло Жданов, конечно, не понял. Но продолжил послушно следовать за авторитарным ребенком. Парочка почти добралась до детской, как вдруг тишину квартиры нарушил дикий рев. — Не бойся. Это Коля просто зевнул, — заметив, как девочка чуть вздрогнула, Андрей свободной рукой успокаивающе погладил малышку по плечику. Женька же тотчас обернулась. Выпучив большие глазки, она пыталась смотреть открыто, как взрослая… Но во взгляде скрыть испуг у малышки так и не получилось. — А я и не боюсь вообще-то… — Ну, я так и понял, — усмехнулся Андрей. — Слушай, он у вас живет что ли? Ну, Коля. — Нет. Он у нас только ест и пьет. Дедушка Валерик говорит, что Коля… Он… В общем, жирует Зорькин! А еще Коля работку не работает. Мама моя пашет. Ну, пойдем уже! — Жень, погоди… А ты откуда так хорошо разговариваешь? — От мамы. Ну, пошли уже, а то я… Я устала вообще уже тут с тобой! — Постой. Я сказать хотел… — Чего? — Коля же вон там спит. Ну, в комнатке той. Ничего? Женька без удовольствия посмотрела в сторону указательного пальца Жданова и продолжила упрямо тянуть нового знакомого (уже не только за руку, но и за рукав куртки). К сожалению, Андрей Палыч встать перед детским нападением не успел, и сейчас ему приходилось передвигаться исключительно на коленках. — Ну и пусть дрыхнет! Меня одну оставил, представляешь?! — Да ты что? Тебе, наверное, страшно было? — Нет! Вот ни капельки… Ни капелюсеньки. Я же взрослая, понимаешь? — остановилась Женька, начав изображать руками какие-то странные движения вроде бунта против несвободы. — Это только мама говорит, что я маленькая! А я большая уже! Полинка вон сама в магазин ходит, а мне нельзя... На горках нельзя! На мотике нельзя! То нельзя, это нельзя... Мороженое даже нельзя! — Мне мама тоже в детстве не разрешала много мороженого, — вдруг отметил Жданов. — Вот! Ты меня понимаешь, — опять схватив Андрея за руку, Женька продолжила тянуть его в комнатку. — Но я вообще-то не обижаюсь. Колька он… Он хороший вообще-то. Он мне помочь обещал. — А с чем помочь-то? — Только маме не говори. Жданов осторожно кивнул, надеясь, что тайна не какая-то страшная и Катя, будучи матерью, вполне может не знать чего-то о своем ребенке. А может, она всё на самом деле знает и девочке только кажется, что мама не в курсе? — В общем… Колька обещал тебя привести, — шепнула Женька, наконец затащив в спаленку неповоротливого гостя. А тот, высвободив вспотевшую ладонь, встал с колен и подумал, что, выпив столько, сколько употребил мсье Зорькин, не такое пообещаешь доверчивому ребенку. — Ой, не работает что-то, — бесстрашно шмыгнув в темноту комнатки, малышка нашла светильничек на комоде, попыталась его включить, но кнопочка перестала работать. Вероятно, издох. — Включи, пожа-а-луйста, лампочку. Включи скорее! По наводке Андрей нащупал выключатель за дверью, и детскую наконец озарил яркий свет. От многообразия вещиц у Жданова голова закружилась махом… Здесь было всякого: яркие наклейки-звездочки на стене и на потолке, плюшевый медведь-гигант с абсолютно бандитской мордой, куколки из фарфора, одна из которых показалась Андрею невероятно знакомой. Жданов тряхнул головой, надеясь прийти в себя. Не помогло. И мордашка потерялась из вида. Показалось ему, что ли? И где теперь ее найти? И пока Андрей рыскал глазами, куча мягких игрушек разом задержала дыхание при виде ночного гостя. Детское домино с опаской толкнуло в бок коробку с «Монополией». Тихо зашелестели в шкафу книжки — от самой маленькой до самой большой (про Египет и котиков). На двери Жданов заметил плакатик с Рапунцель, которая держала наготове сковородку и нежно улыбалась всякому вхожему в этот детский мирок… В уголке комнатки ждал Евгению небольшой розовый столик, на котором мирно дремал черно-белый Мушкет. Он уже успел познакомиться с ночным гостем и, надо сказать, ничего особенного от него не ожидал. «Ну влюбится в мать нашу, дай бог ей здоровья, в хозяюшку, Екатерину Валерьевну… Или, может, уже любит ее. Нам это на руку! Что там говорят карты? Итак, король жезлов, королева пентаклей, шестерка кубков... Какая-то старая любовная история», — тихо мурлыкая, Мушкет уже мысленно представлял себе беспроигрышный расклад. Сквозь дрему виделось хвостатому, как он совсем скоро переедет в более пристойные условия. Что же тогда? Конечно, он тотчас попросит своего нового папуленьку выделить небольшой такой домик. Трех… Нет! Двухэтажный. Деньги у Жданова есть — эту простую истину кот понял сразу (по стойкости парфюма дорогого гостя и по качеству его ботинок, сделанных, кажется, из кожи дикого кабана). Конечно, поначалу придется быть скромнее, чтобы Андрей Палыч лишнего не подумал и не посадил на сухой паек. Но потом-то… Мушкет возьмет свое! Двухэтажный домик с небольшим лифтом… и швейцаром. На первое время этого будет вполне достаточно. Швейцар ему: «Здравствуйте», а Мушкет в ответ: «До свидания». И аквариум литров на пятнадцать! А может, камин? В рекламе у кота Бориса шерстяной Мушкет видел эти манящие языки пламени, эти танцующие духи огня... Камин для снятия стресса — вещь крайне необходимая. Особенно если хозяева захотят двойню. Тогда коту дополнительно понадобится профессиональный тайский массаж и каждодневная аромаванна с запахом фуа-гра. В остальном же мужик мужика поймет. А пока прекрасное было где-то далеко, Мушкет все-таки открыл левый глаз и увидел, как заведенная Женька показывает Андрею всё, что есть в комнатке. Вот тебе еще один десяток игрушек, которых она знает по именам: Коля, Пятнашка, Гаврюша, Лео, Мышка, Перчик… Вот тебе и таблица сотен для счета, которая висела рядом с кроваткой (девочка, похоже, и засыпала, и просыпалась вместе с цифрами). На стене также располагались покосившиеся буквы алфавита (и русского, и английского). Малышка уперто пыталась прочитать их как слова, но ничего, кроме абракадабры, не получалось. В итоге девочка смеялась, хватаясь за животик. А Андрей мягко улыбался, чуть отводя взгляд в сторону шкафчика, где аккуратно стояли куклы. Первая часть экскурсии должна была завершиться рассказом про экспонат «детский трехколесный мотоцикл». Но Женька останавливаться не собиралась — она лихо забралась на мотоцикл и начала жать на единственную педальку, но транспорт никак не хотел слушаться, а девочка никак не хотела уступать обессиленному мотику. — Это тебе папа купил, да? — как бы между прочим поинтересовался Жданов, разглядывая изогнутые фары дорогой игрушки. Он не сразу заметил, как Женька изменилась в лице. Закусив нижнюю губу, девочка недовольно посмотрела на своего нового знакомого. Взгляд ребенка был не быстрым. Наоборот. Женя смотрела обиженно-пристально, остро, ожидая чего-то. — Папа… — тихо шепнула, легонько покачав головой, и наконец отвела глазки в сторону. Малышка что-то вспомнила и, быть может, хотела сказать, но не могла. По нервно сжимающим руль кулачкам Жданов понял — вопрос был неуместным. И дарил не папа. Андрей почувствовал легкое смущение. Он не хотел задеть чувства маленькой девочки. Спросил ведь почти искренне. Внутри возникла небольшая паника: он не знал, как правильно реагировать на такие моменты с детьми. Женька, пять минут назад без устали разговорчивая и веселая, прыткая, маленькая тигра, вдруг притихла, погасла, закрылась, как цветочек, продолжая безрезультатно выжимать педальку газа. — Слушай, а что это там на стене висит? Рисунки твои? — стараясь сгладить неловкость, Андрей решил сменить тему разговора, и легонько коснулся головы девочки. Волосики у нее были мягкие, как облачко. Он не удержался и чуть погладил, надеясь, что это не обидит малышку. — Рыбки какие-то, лягушки там у тебя… Покажешь мне? Жданов мягко улыбался, пытаясь поймать взгляд девочки. Но она не смотрела. Только угукгула, отбросила за спинку правую косичку, которая мешалась разбираться с мотиком, и продолжила поворачивать ключ в замке зажигания. — Это деда мне мотик дарил, — еще немного попрыгав на сиденье, девочка наконец сняла ножку с педальки и грустно посмотрела на Андрея. — Что-то он не едет никак… Сломался, наверное, совсем. — Давай я посмотрю, что там у него внутри? Может, его починить можно… Малышка, услышав предложение, чуть оживилась. В глазах заблестели искорки. Она сразу же спрыгнула с мотоцикла, уступив место Жданову. — Ты правда посмотришь? — Ну да… — Андрей, пожав плечами, почувствовал, как легкое волнение накатывает изнутри. Из детских вещей он, конечно, что-то чинил. Кажется, это был радиоуправляемый самолетик. И, может быть, фотоаппарат в далеком седьмом классе. А потом нужды чинить не было — можно было купить новое или, на худой конец, отвезти в сервис. Но сейчас, глядя на Женьку, которая робко застыла возле мотика, ожидая чуда, Жданов уже не мог позволить себе отступить. Он уже не мог почему-то разочаровать именно этого, крайне доверчивого ребенка. Поэтому дело начинало бояться новоиспеченного мастера, а тот, засучив рукава, принялся за работу. — Ну, давай посмотрим, что у нас тут, — сказал Андрей, наклонившись к мотоциклу. Женька с любопытством смотрела на Жданова, присев рядом. А он сначала аккуратно покрутил колеса, послушал, как они вращаются, и заглянул под сиденье. — Смотри-ка… Здесь есть отсек для батареек, — показал на маленькую крышечку. — Давай откроем и посмотрим, что там. Женька деловито осмотрела внутренности мотика, кивнула своему подельнику и помогла ему же потянуть за крышку. Та открылась с легким щелчком, и внутри действительно оказались батарейки (не простые, а большие и со специальным индикатором заряда). — О, смотри-ка! — сказал Андрей, вынимая одну из батареек. — Она совсем разряжена. Вот поэтому твой конь и не едет. — А где новые бабатейки взять надо? — поинтересовалась Женька, оглядываясь по сторонам, как будто они могли появиться из ниоткуда. — Может, из пультика? В пультике есть! — Нет, Жень, здесь нужны большие… Может, у тебя есть запасные где-то в комнатке? Девочка задумалась, прикусив губу. — Может, в ящичке? Мама что-то туда девала… Пойдем скорее посмотрим! Мушкет при виде надвигающегося торнадо быстренько свалил в более безопасное пространство. А Андрей открыл ящичек розового стола, желая поскорее найти батарейки. Взглядом он зацепился за ходики. Два часа сорок пять минут — именно столько времени Жданов находился в квартире Пушкаревой. Когда она придет — неизвестно. И на какой из семи дорог задерживается Эр Дэ Малиновский — тоже непонятно. Точно ясно было одно: по всем расчетам Роман уже должен присутствовать на месте. Но оного не было. Час назад в телефонном разговоре дармоед-психолог цитировал что-то из Юнга: «Как зашел, так и выйдешь или войдешь». Профессор романтического консалтинга сообщал также, что находится в супермаркете, в мясном отделе. Наверное, хорошую курочку зацепил и забыл об иных обстоятельствах, философ периода Маркса. — Женек, слушай, а мама же сейчас придет? — Не-е-е-т! — Как нет? Время-то уже много… Почти десятый час. — Она долго еще. Она на работке долго-долго сидит, — протянула Женька, с любопытством заглядывая в собственный ящик. А Жданов почувствовал, как в груди взорвалась вторая мина. Быстро оправившись, Андрей задумался о том, где же носит родителей маленькой Пушкаревой… То есть Борщовой! Вечер к ночи близится, черт возьми, а дите без матери и мать без ребенка. Где вообще это видано? Вот Жданова мама, например, в детстве если оставляла, то с бабушкой или с няней (нормальной). Да что там! Андрюша с самого малолетства был окружен вниманием женщин — самых добрых, теплых, защищающих... И уж точно его никто не оставлял совсем одного. А Женька? Она же девочка! Маленькая! И, наверняка, есть хочет. — А ты кушать не хочешь, Женек? — Немножко так животик хочет. Ну вот! Что он и говорил! — А чего хочет животик? — продолжил Андрей, подыгрывая настроению малышки. — Ну-у-у… Масенький путеродик с колбасюшкой, — ответила Женька, мечтательно вздыхая и представляя себе вкусный бутерброд с какавой. Андрей, понимая, что нужно действовать быстрее, улыбнулся и поспешил пообещать: — Сейчас быстренько батарейки найдем, и я тебе сделаю бутерброды и чай. Хорошо? Женька довольно кивнула головкой, но вся радость как-то быстро потускнела, когда девочка вдруг вспомнила о содержимом холодильника. — А у нас колбаски-то нету… И какава закончилась, — сообщила малышка с легким разочарованием. — Придется в магазинчик топать. — Как колбаски нету? — Ну, Колька всё съел, — объяснила девочка, покачивая головой, как будто это было совершенно очевидное невероятное. — Остались только молочко и огурчики. Но я не люблю их. Они колются больно. Тут уж Жданова прошиб нервный пот. Оказалось, что и кормить ребенка в этом доме нечем. И еще этот Зорькин… Просто в хлам! А сейчас спит сладким сном, предварительно обожрав маленькую девчонку. Что ей нужно-то? Две крошки всего! Но и те не оставил! Жмотяра. Да, Катенька, хороший нянь у вас, с рюмкой водки и под столом. А может, Коленька так каждый день нажирается, как когда-то Жданов с Малиновским, до первого хрюка? А счастливые голубки Борщовы даже не замечают, кого они оставляют с девчонкой. Куда уж им! Такие мелочи! «Ребенок не спит, места себе не находит, переживает из-за мотика, от голода пухнет, а родители где-то тусуются. Просто прекрасно! Замечательно», — уже завывал про себя Жданов, глядя на абсолютно довольную Женьку, танцующую в обнимку с котом. «Спасите» — единственное, что читалось в глазах шерстяного. Но никто на клич о помощи внимание не обратил. Андрей опять нырнул в ящик, а потом и в омут собственных мыслей… Судя по семейной идиллии, о которой упоминала Катерина, это Жданов всё понимает превратно. Ну конечно! Куда уж ему… У нее с мужем всё ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, видите ли! Всё хорошо! Всё просто отлично! Дальше своего носа они не видят. — Смотри сюда! — из тягостных дум, чем же накормить ребенка и где эти чертовы батарейки, Жданова вытащил голос Женьки. Та уже успела с десяток раз обежать опечаленного гостя и сейчас стояла за его спиной, вынуждая повернуться. Что Андрей и сделал, поймав взгляд девчушки, которая указывала глазками на дверной косяк. На нем висело что-то вроде линейки, где отмечали рост и возраст ребенка. Жданов успел разглядеть отметки три года и три месяца, три и шесть... — Это я вчера мерилась. Видишь? — ткнула пальчиком малышка в крайнюю метку «три года и десять месяцев». — Я большая девочка. Взро-о-о-слая… Андрей по-доброму улыбнулся малышке и вернулся к тщетному поиску батареек. Не долго думая, Жданов вытащил ящик из столика и направился в сторону кроватки девочки. Может, так разобрать всё богатство ребенка получится быстрее? Женька последовала за гостем вприпрыжку, пока не столкнулась с ним, вдруг застывшим на месте. — Давай я тебе тогда молочка… Ну не знаю… Разогрею что ли? Ты любишь молоко? — Не-е-ет! Фу! Не хочу! — Как нет? Ты же есть хочешь, Женя! — У нас рыбок нету. А я без них не буду! — грозно крикнула девочка, продолжая указывать пальчиком на обитую яркими подушками постельку. — Сюда! Садись скорее, говорю! Андрей выдохнул, с тяжелым сердцем поставил розовый ящик на кровать, продолжая думать, что же можно сделать из молока и… молока, чтобы это было съедобно для ребенка. А как сам коснулся мягкой поверхности кроватки, тут же вскочил, почувствовав под собой нечто странное, обернулся и откинул крохотное одеяльце. — Это маленькие штучки с лавандой! Чтобы спать хорошо, — Женя, наблюдая за тем, как ее новый знакомый растерялся, рассматривая пахучие саше, расхохоталась. — Ты зачем на них сел, а? Аккуратнее надо! Жданов усмехнулся, чуть сдвинул подушечки в сторону, сел спокойно и продолжил поиски многострадальных батареек. Но в ящике было, как в дамской сумочке, все и ничего одновременно... Цветные карандашики, маленькие блокноты с рисунками, бусы из сушеной рябины, несколько игрушек из Киндера, семь пар сломанных детских серёжек, лаки для ногтей (розового, пыльно-розового, светло-розового и оранжевого цвета), четыре помадки. «Почти четыре года Женьке», — удивлённо хмыкнул Андрей Палыч, задаваясь наивным вопросом, как Катя так быстро успела сообразить от повара одну славную малышку. А Женька действительно была славной и очень ласковой. — Устала уже, да? И есть хочешь… — змейкой, стараясь быть совсем незаметной, Женька пробралась на коленки к Андрею и устроилась удобненько. А он только наблюдал за ней внимательно, еле сдерживая смешок. Даже не спросила ведь, хочет ли этот дядя вот так вот сидеть с ней. А если бы спросила, Жданов что, отказал бы? Посмотрел бы как-то грозно? Мол, мешаешь мне, уйди-ка с дороги, девчонка… Ничего бы из этого не было. Почему-то Андрей уже не знал «нет» для Женьки. И это странное чувство немного пугало его и одновременно радовало. Жданов никогда не думал о том, каким будет отцом или каким отцом захочет стать, захочет ли стать им вообще. Он не планировал детей. Не задумывался об этом. Но сейчас почему-то ему очень захотелось, чтобы у него тоже была такая девочка. И желательно, чтобы она всегда была маленькой... — Ты такой большой и теплый, — прошептала Женька, прижимаясь к Жданову, как к уютному диванчику. — Как мой миша… Ну, только лучше, конечно. Конечно, он лучше Миши. Он даже лучше Коленьки. Конечно! Чуть улыбнувшись, Жданов поправил прядку, выбившуюся из косички девочки, и аккуратно прижал малышку к себе (естественно, стараясь не переусердствовать). А она никуда не торопилась, не отнекивалась от прикосновений. Наоборот, Женька жалась к Жданову как-то ближе, еще ближе, елозила ножками, стараясь сесть удобнее. Ей было тепло с ним и хорошо. Она уже почему-то верила этому дяде и хотела сказать кое-что. Но тикающие стрелки детских часиков стали бежать еще быстрее, отвлекая Андрея от милого момента. — А мама с работы всегда приходит вот так поздно? Женька утвердительно покачала головкой и, скатившись с колен, как с горки, помчалась куда-то вглубь комнатки, оставляя Андрея наедине с нехорошими мыслями... Он же ясно просил старого пня, то есть начальника Катерины, не задерживать ее. А тут что? Что вообще происходит? Эксплуатировать Пушкареву всегда было ждановской привилегией! А тут что? Ну что это такое? А она-то, самое главное, что молчит? Что она там сидит, на этой работе? Больше делать чтоли нечего? Руки Жданова сами потянулись к телефону. Позвонить бы, но кому? Малиновскому? Чтобы услышать очередное: «Ты еще на Красную площадь с плакатом выйди: «Ищу Катеньку». Или, может, позвонить Пушкаревой? Андрей злобно усмехнулся, представляя, как это будет звучать: «Здравствуй, Катя. Я тут у тебя дома, с твоим ребенком, занимаюсь поиском батареек. Не подскажешь, где они?». После такого Катенька точно прибежит, прихватив с собой муженька-повара. И пока Жданов думал, как быть, Женька тихо подошла к нему и, не говоря ни слова, протянула небольшую фотографию, аккуратно сложенную вдвое. Девочка смотрела с гордостью, как будто предлагала нечто очень ценное. Андрей же опять отложил бесплодные поиски, посмотрел на девочку прищурившись и осторожно развернул фото. У новогодней елки, украшенной огоньками и разными игрушками, Катерина стояла в кроваво-красном платье, игриво прикусив нижнюю губу. Она была довольна собой и чертовски хороша. Она была не той Катей, которая сегодня мечтала выдворить Жданова из кабинета. Она была не той Катей, которая открыто смеялась в лицо, в обмен на все признания и заверения. Она была не той независимой Катей, которая врала про счастливую семейную историю. Оказывается, она была другой для кого-то. — День рождения мамы, да? — Да! — вспыхнув от неожиданности, Женька довольно замотала головкой. — Ты и мамин друг, что ли? Значит, ты точно проводишь меня в стекло! — Нет, Жень. Я не друг мамы… — Ну и ладно! Зато ты Коли друг. Ты поможешь мне найти Татапыча. — Женечка, послушай, — Андрей немного смутился, не зная, как же быть сейчас. Он протянул малышке фото, слегка отвел взгляд в сторону, чтобы скрыть свою неловкость. Не хотелось ему обманывать эту славную девочку. Но было уже поздно. Он уже обманул ее… Оставалось только признаться в содеянном. — Я, дело в том, что… В общем, я соврал тебе. Понимаешь? На мгновение Женька замерла. Ее пытливые глазки расширились от удивления. Она, не понимая, что происходит, слегка нахмурила лобик и наклонила голову вбок, как будто пыталась уловить смысл сказанного. — Ты не найдешь бабатейки, что ли? — спросила она с ноткой разочарования. Но тут же, отогнав печаль, улыбнулась. — Ну и ладно! Мама придет и найдет всё! Переключив внимание на что-то более радостное, Женя тут же сделала шаг вперед, расправив плечики. — Пойдем скорее, я тебе покажу мои рисунки! Ты же хотел глянуть, — с энтузиазмом произнесла малышка, уже потянув за собой Жданова. А тому очень хотелось объяснить девочке кое-что другое, тоже очень важное, но сейчас останавливать Женьку он все-таки не решился и безмолвно побрел за ней. Кроме звездочек на стенах действительно красовались художества, которые сама Евгения исполняла, похоже, фломастерами, красками, пальчиками и хвостом Мушкета. На выставке были представлены не только многочисленные изображения животных, автопортреты, анфасы папы и мамы. В работах художницы также узнавалось перекошенное лицо Зорькина, что-то похожее на Валерия Сергеевича при орденах и сосновой наливке. Рядом с супругом обнаружилась Елена Александровна (с короной из маленьких «пельменят»). По ходу выставки Женька успевала рассказать о том, что к деду и бабе она ездит на колькиной машинке или на сереньком поезде. И на поезде лучше, интереснее и никто не бубнит. Среди знакомых и незнакомых портретов располагался анфас одной элегантной девушки в шляпке и с зонтиком. — Женьк, а это кто? — Это тетя. Моя тетя. Юля, — подушечками пальчиков малышка дотронулась до рисунка. В этом небольшом жесте было столько любви… Жданов даже вспомнил, как обозленная Виноградова приложила его зонтом в далеком марте 2006-го года. Тогда Андрею нужно было всего ничего — узнать, где же Катерина Валерьевна пропадает. А она, оказывается, уже пропадала с Борщовым (на берегах Невы неторопливой, неважной). Это было так давно. И, возможно, тот удар Юлианы имел очень важное значение. Только Андрей ничего не понял. Возможно, тогда ему нужно было как можно скорее собраться и действовать. Идти на опережение. Не телефон мучить, а ехать, искать, колесить, во все двери стучать… А он что? Упал на дно, извалялся в кроваво-снежной каше и только потом встал, немного соображая. И сейчас, глядя в темные женькины глазки, он тоже что-то начинал понимать. Потихоньку. — Жень, мне тебе кое-что сказать надо… — в который раз начал Жданов, опускаясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с девочкой. Но Женя, не обращая внимания на его серьезность, шла дальше. С восторгом она показывала пальчиком на рисунок. — Смотри, это тетя Виталеточка. Она очень добрая. Маму лечит… — А мама что, чем-то болеет? — понизив голос, спросил Андрей, припоминая бледность Катерины и то, как она заметно нервничала в утреннем разговоре. Женька же, нахмурив лобик, задумалась, пытаясь найти правильные слова, и наконец произнесла: — У мамы головка болеет сильно... Мама даже упасть может. Представляешь? Она один разик упала. Я испугалась и заплакала. — Ну, мама же лечится? В больничку ходит? Женька, покачивая головой, произнесла с легкой грустью: — Нет… Некогда. А тетя Виталета ее ругает. Андрей едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Час от часу не легче! И где ее, больную, носит в половину одиннадцатого вечера, а? Да, в этом и была вся Пушкарева! Наплевательское отношение к себе все еще в цене у Екатерины Валерьевны. Несмотря на тряпки, внешний лоск… Как была Катей, так и осталась. Котенок с перебитой лапкой. Кого она обманывает? Даже Жданов понимает, что это не то, что должно происходить с матерью маленькой девочки. Как можно оставлять ребенка одного, когда у тебя такие серьезные проблемы со здоровьем? — И правильно делает, что ругает… Я бы тоже очень сильно отругал твою маму, — произнес Андрей, стараясь не звучать слишком резко. — Слушай, а что же папа? Ему что, все равно, что мама болеет? Девочка вдруг замялась, как будто боялась сказать что-то не то. Опустив глазки в пол, обеими ручками она схватилась за свои косички, а потом шепотом добавила: — А папа… Папа… Он дале-е-е-ко… Далеко он. И, чуть прикусив губу, малышка еще тише шепнула: — Ты же знаешь… Он в стекле живет. Опустившись на пол, Женька начала рассказывать о том, как они уехали от папы. Жданов слушал пытливо, не останавливал ее, ничего не спрашивал. А девочка всё рассказывала и рассказывала… Сначала малышка думала, что папа обязательно придет, но он не приехал ни через день, ни через недельку не пришел… Она давно его не видала. А когда она пошла в новый садик, дети стали над ней смеяться. Потому что у нее нет папы. А она всем говорила, что он есть, но далеко… И только Полинка, которая тоже искала папу, поддерживала Женьку и говорила, что папа обязательно придет. Но он не приходил. И даже на именины Женьки не пришел. И по телефончику не звонил. Ни через месяц, ни через другой… Правда, мама сказала, что папа просил передать ей того самого зайку. Значит, папа о Жене помнит, и это очень хорошо. А потом Женя узнала, что папа живет в стекле. Оно около речки, масенькой-масенькой. Но Жене туда не дойти одной. А надо бы… От кого Женька узнала о стекле, она так и не рассказала. Но точно не от мамы. И с мамой девочка почему-то не хотела говорить про стекло. А вот с Колей... Зорькину по секрету малышка всё рассказала, и он сначала посмеялся, а потом покачал головой и сказал, что, конечно, поможет крестнице, другу своему скажет, и уж они-то найдут всё, что надо. Но Коля обещал это маленькой уже очень давно. И Женька никогда не слышала про друзей Зорькина. Но когда Андрей пришел, девочка подумала, что Коля всё-таки помог. Он сдержал обещание и привел своего друга! Деталей было много, и Жданов только успевал запоминать... Оказалось, что у стекла две части: одна светлая, большая, там часто играет музыка. Дядя там есть, на петушка похожий, туда-сюда бегает и листочки раскидывает. А другая часть стеклышка темненькая, там много гномиков работку работают. Каждый день гномы в синеньких штанишках ходят на работку, потому что папа Жени их заставляет. А если что не так, то папа, как дракон, огнем кричит… Папа сначала был очень добрый, хороший! Но потом стал злой. А еще в стекле есть тетя-камень, которая всеми тропинками управляет. И у тети этой есть дядя. Но он не любит мишек — он их ест на обед и на завтрак. Вот такой вот! А ещё у этого дяди есть конек-горбунок, и мама Катя на нем каталась однажды, когда папу спасала… И еще папу Жени сторожат давным-давно. У него есть дядя. Он, как индеец, ходит с белым пером. И еще у папы есть принцесса, очень красивая. Чтобы показать ее, малышка вскочила с места, быстро добежала до своего комодика и вытащила музыкальную шкатулочку, открыла ее… Андрей увидел небольшую фигурку балерины, которая крутилась на одной ножке. Что еще? Да! Вход в стекло знает Татапыч. Он, кстати, у мамы был на празднике, мишку играл и спал в ванной. И было это давным-давно. Еще до того момента, когда Женька свою маму впервые увидала. — А как ты так маму увидела? И Женька продолжила рассказывать что-то странное. Она говорила о том, что до встречи с мамой была маленьким котенком и жила у одной тетеньки. А тетенька на работку ходила в домик красивый, сторожила его и Женю-котенка брала с собой, но всегда прятала, чтобы кто не заругался… Однажды было уже совсем темно, хозяйка сидела тихо-тихо и охраняла домик, смотрела по телевизору про няню Вику кино и что-то вязала. А Женька-котенок пряталась в ногах у хозяйки и игралась с клубком, иногда осторожно любопытничая, кто же пришел. Люди разные ходили туда-сюда и не видели Женечки. Но совсем поздно дверка вдруг открылась и на порожке подъезда показалась мама. Девочка вспоминала, что увидела мать странной, в круглых очках, в бежевом пальто, и еще мама была очень расстроена. У нее сердечко колотилось, и она всё за шарфик держалась, не зная, куда спрятать холодные ладошки. Женька-котенок аккуратно вылезла из-за стола, пока хозяйка что-то кому-то рассказывала и ключи выдавала. Мама увидела ее! Она увидела! Грустно посмотрев на котенка, мама Катя прошла вперед с каким-то дядей. Тот, кстати, протягивал большую ладошку маме, но она почему-то не хотела за нее держаться. Женя говорила, что дядя был высокий, в черном, но сильно много она не разглядела его. Не успела… Он встал с мамой перед серой штучкой, которая отправляла людей вверх-вниз. Да! Это лифт называется. Дядя прижал маму к себе крепко-накрепко, а мама уткнулась дяде в плечо, и незаметная слезинка медленно покатилась по ее личику. Женьке все казалось, что мама еще продолжает смотреть на нее… А потом мама и дядя куда-то девались. И девочка вдруг услышала странный голос. Он просил выбрать. И малышка сказала голосу: «Да, это моя мама». А потом все разом закрутилось-завертелось… Запутавшись в нитках, котенок ринулся вперед, в чуть приоткрытую дверь, на холодную улицу и опять вперед. Женька слышала, как кричала ее хозяйка. Но котенок испуганный не останавливался, не оборачивался. И она бы продолжала бежать вот так еще и еще, но на одной из улочек что-то большое мигнуло перед глазками, резко скрипнуло колесо и потом стало темно и совсем не страшно. — А потом я к маме в животик попала... А потом родилась, - закончив свой рассказ, Женечка вздохнула и посмотрела смущенно на Андрея Палыча. Жданов тоже вздохнул глубоко, пытаясь подобрать подходящие слова. Но он не знал, что сказать. Думал-думал. Всё было так непонятно… И так было жалко эту маленькую девчонку, которая хотела найти своего папу. Которая сейчас была с ним, а не с любимой мамой. Так жалко стало эту славную девчонку, которая, может быть, что-то помнила или что-то придумала, чтобы о более страшном не помнить, не плакать. И только потянулся Жданов, желая обнять Женьку крепко-накрепко, робкий голос раздался сзади: — Андрей Палыч…