Сахара не надо

Катя устало вздохнула и плюхнулась на кушетку. Случайная беременность, необдуманный брак, мучительные роды — в последние годы всё шло не по плану. Уходящий день не стал исключением. Госпожу Борщову снова не взяли на работу. Десятый отказ за месяц.       — Может, со мной что-то не так?       — Да, ты любишь себя унижать, а потом возвеличивать, — не отрываясь от заполнения медицинских карточек, буркнула огненно-рыжая девушка.       — Как насмешка какая-то… Господи! Меня опять никуда не берут!       — Да успокойся ты! Тебе просто не везет. Это временные трудности. Но Пушкарева так не считала. В 2005 отличница с боем попала в «Зималетто». Она уже была неформат. С тех пор время ожесточилось. На дворе стоял аномально жаркий июль десятого. Устраиваться на работу стало сложнее. Декрет ворует карьеру у всех умненьких Кать. И эта Катя не стала исключением. Резко встав с места, Борщова подошла к окну. Обычно вид на лесной массив больничного комплекса успокаивал нервы. Но сегодня всё шло наперекосяк. Даже простой завтрак не удался. Разбилась любимая чашка. И маленькая Женька капризничала. С утра девочка отказалась от мультика и, отчаянно топая ножками, требовала «играться». А днем, когда Катя была поглощена звонками по работе, малышка нашла занятие поинтереснее. Вооружившись красками, она решила превратить свежие обои в полотно. Каждый мазок отражал бунтарский дух, а цвета смешивались в хаотичном танце. Услышав зловещую тишину, Катерина на цыпочках подошла к приоткрытой двери детской и остолбенела. Взгляд упал на шедевры, испачканную мебель, пол, а потом и на само чадо. Довольное, оно стояло посреди комнаты, в краске, как маленький воин после сражения. Но это было еще не все…       — Мам, смотли, мам! — гордо кричала Женька, показывая на кота. — Я Мукета в тила… в тигла покласила! Мам! Мушкет, несчастная радуга на четырех лапах, мчался из комнаты в панике, оставляя за собой разноцветные следы…       — Меня вообще никуда не берут, Виолетта, — простонала Борщова и отчаянно ударила по деревянной раме. — Кольку в «Ллойд» сразу взяли! А меня?!       — У жены Зорькина там любовник. Ты же все сама знаешь, ну… Возразить было нечего. Борщова присела на краешек подоконника и впала в привычный ступор. Знать о подготовке преступления против себя — неприятно. Но иллюзия контроля слишком сладкая штука, чтобы бояться. Катя знала о предательстве Жданова и действовала по закону круга, где бьешь ты — бьют тебя, и так до бесконечности. Но когда Пушкарева стала свидетелем преступления против Зорькина, стало жутко. Жена изменяла Николаю. Только слабый Коленька никогда не узнает то, что слышала Катерина Валерьевна. Ведь знать подслушанное и подслушивать одинаково разрушительно. Пушкарева это правило красным обвела, в рамочку похоронную поставила и бантиком завязала. Спасибо, кабинет Роман Дмитрича. Спасибо, последний день Помпеи Зималетто.       — Тебе надо мужа нормального. Чтобы помог.       — Нам с Женькой без всяких мужей хорошо. Я со всем прекрасно справляюсь. И помочь я сама себе в силах.       — А личная жизнь? — Виолетта протянула Борщовой зеленое наливное. — Ты же женщина…       — Тема закрыта. Так было всегда. За два года знакомства Виолетта не раз пыталась разузнать, от какого такого отчаяния ее пациентка Катенька убежала к бледному Борщову. Но за любой личный вопрос получала по рукам. Развивать тему было бессмысленно. Вилка замолчала, бросила на Катю холодный взгляд, встретила такой же и опять принялась за документы, но тишина продлилась недолго. Врач высшей категории, терапевт Ложкина безошибочно диагностировала состояние пациентов. Она видела, что Борщова нуждалась в отвлеченной беседе. Тема для разговора нашлась моментально.       — Давеча мадам Зорькина жаловалась на вас.       — Надо же! И чем же пополнился список претензий?       — Если коротко, то профессор Мариночка считает тебя симулянткой. А еще ты берешь их машину и скромный семейный бюджет топ-менеджеров банка подрываешь постоянно.       — Я все возвращаю до копейки. А обслуживание их машины почему-то происходит за мой счет. Виолетта беззвучно со всем согласилась. Она знала Катю честным человеком, без Никамоды, липовых отчетов и положения дуры-любовницы-ручной обезьянки.       — Колька помогает мне с Женей. Марину это бесит. Она жена. Я все понимаю, но…       — Ты еще повара своего не забудь понять, — хмыкнула Ложкина и, отложив в сторону заполненную карточку, задумалась о чем-то. С момента знакомства Борщов напоминал ей родного отца — такой же приторный, почетный заседатель дивана, живущий верой, что вот-вот его кто-то спасет. Спасала сердобольная труженица-мама, Вилка и Надька - непутевая младшенькая семейства Ткачук. Виолетта не скрывала своей нелюбви к Михаилу. Он отвечал высокомерием и считал лечащего врача супруги эксцентричной сплетницей, но запрещать что-либо Катерине не решался. От жены Борщов ожидал квалифицированной помощи, но…       — Вспомни, что с тобой было после родов? Сколько ты ко мне в отделение попадала? Раз пять точно… Все болезни мира собрала. А Борщов что? Сам ресторан профукал и сгинул. Мариночка такая же. Села на шею Коленьки и…       — Давай не будем об этом?       — Не будем. Но меня это бесит!       — А мне сейчас важнее всего найти работу.       — Так что у тебя там? Ты частников ведешь? Ты же хотела.       — Да, несколько. Налоговая, бухгалтерия, работа с контрагентами… Еще буду искать, раз не берут в компании.       — А аудиторская конторка? Эй-эс…       — Эй-би-си. На неделе обещали позвонить, — неохотно протянула Борщова. Уровень отчаяния круглой отличницы достигал критической отметки, но она старалась держаться. Ради дочки Катя на многое была готова. — Может, я в каком-то черном списке, а? Вот меня никто и не берет.       — Отставить разговорчики, — Виолетта пробасила голосом Валерия Сергеича и хихикнула, протянув Кате ведерочко для мусора. Огрызок полетел прямо туда. У вкусного яблока жизнь короткая. У напряженной обстановки в этом кабинете — тоже. — Кстати, как родители? Отпустили тебя во взрослую жизнь?       — Звонят постоянно. Тоскуют. Они ведь не хотели уезжать из Москвы.       — Но вы удачно квартирку с дачей продали. Родителям в Зелике уголок и тебе с Женьком неплохая халупка здесь. Катерина угукнула. Халупа? Каморка… Виолетта забыла упомянуть о продаже автомобиля и о многом, с чем пришлось попрощаться семейству Пушкаревых за последние годы. Где Катерина Валерьевна голову забыла, когда соглашалась на предлагаемое Михаилом? В спальне одного президента. А Борщов сыграл свою роль на отлично — помог скрыть факт беременности вне брака. Валерий Сергеич до сих пор доволен таким зятьком. Однако оплату за оказанные услуги повар сильно завысил.       — У нас место в бухгалтерии освобождается. Может, пойдешь? Но зарплата там…       — Если в аудите откажут, то я согласна. Мне деньги нужны. Женьке на осень вещи покупать и вообще.       — Прорвемся. Надо быть готовым к худшему, но верить в лучшее, — подмигнула Виолетта Борисовна, но Катя не ответила. Она давно не верила и ничего, кроме благополучия для себя и своей семьи, у Деда Мороза не заказывала.       — Спасибо тебе. Поеду за Женькой. А то она там, наверное, как всегда, промышляет мятежом…       — Ты вроде спокойная, а Борщов-то вообще амеба… В кого Женька такая? Катя начала было отвечать заученную фразу про сильные гены Валерия Сергеича, но резко замолчала. Побледнела. Присела на край стола. Кабинет танцевал канкан. Одной рукой Борщова схватилась за голову, а другой полезла в сумочку за таблетницей. Виолетта уже стояла со стаканом воды рядом. Такие приступы у Кати случались часто. После родов она постоянно чем-то болела. Осенью мучилась от обмороков. Зимой черти что творилось с нервами. Весну Борщова встречала в травмпункте. На дворе пекло лето — у Катерины разламывалась голова. В мозгах работала дрель. Нажим с каждой секундой становился сильнее. Горло терзала нервная рвота. В ушах гудела самая шумная ветка метро. В такие минуты управлять собой у Борщовой не получалось. С языка летела околесица или голая правда.       — Она удалась в папу. Эту породу не задушишь. Реформаторы производства.        — Борщов? Катюш, ты прости меня, конечно… — Виолетта продолжать не стала. Она все давно поняла насчет кареглазой малышки. Ложкина видела с каким обожанием Катерина отзывалось на каждый взгляд и жест своей Женечки. Михаил же напротив оставался равнодушным к любым радостям дочки. В прошлом году Виолетта пришла на день рождение Жени, но вместо радостной именинницы застала за кулинарными экспериментами воодушевленного Борщова. Он кружил по кухне, взмахивая ложкой, как дирижерской палочкой, а Женечка тихо сидела в углу, обнимая пухлые ножки. На вопрос «что случилось?» малышка печально покачала головой и прошептала, что мама ушла в мазазин, а папа: «Не хочет играться». После девочка поднялась и сама неторопливо пошла к отцу. Когда Женя потянула руку к папе, он обернулся, нахмурив брови, и холодно сказал: «Я занят». Невидимый лед между папой и дочкой рос с каждым днем...       — В деда Женька. Ты же знаешь, какой папа… Ему хозяйственной частью заниматься приходилось. Ну, реформировал там все.       — Катюш, я так и поняла. Но тебе надо сделать МРТ. Такие частые приступы головных болей…       — Я все знаю, — Пушкарева начала скорее собираться, чувствуя, что еще чуть-чуть и правда станет явью. А ей меньше всего хотелось возвращаться к призракам прошлого. — Я все обязательно проверю. Но пока я поеду. Женька ждет.       — Только аккуратнее. Это приказ.       — Так точно!

***

Катя послушно выполнила рекомендации своего терапевта. Головная боль отступила и дала возможность молодой матери вернуться к мыслям о разном. А что еще делать за рулем авто? В кого моя Женька? Да был один… Давно. Воинствующий президент. В него пошла моя доченька. А что вы хотели, Пушкарева? В ночь перед советом получили последнее удовольствие? Получили. Воспитывайте теперь, любите его. Удивительно! Как же так получается? История не повторяется, не возвращается к точке старта. А Женька, янтарный кристаллик прошлого будет всегда со мной. Спасибо вам, Андрей Палыч. И на этом спасибо, господин Жданов. За все. Радио мурлыкало что-то про мармеладного, которого забыла, не простила, не берегла. Катя двигалась спокойно. Кануло в лету время, когда она чуть не угробила женсовет, устроив экстремальный автопробег назло представителям ЗАО Зималетто. Теперь Борщовой не с кем соревноваться. Она мать и дисциплинированный водитель авто Зорькина. В нынешние времена за машину Коля был готов убивать. Оттого Катерина строго следила за чистотой в салоне, вела аккуратно и даже начинала разбираться в каких-то там пимпочках. Но сегодня, следуя известному маршруту, Катя не успела понять, что произошло. Все случилось быстро, взорвалось в клубах дыма. Она не смогла предотвратить это. Только зевакам и сотрудникам ГИБДД, проезжавшим мимо, было видно, как две машины, словно танцующие в смертельном танго, сцепились друг с другом и отлетели в разные стороны. Поздно уже, Андрей Палыч! Меня ждут… Мне идти пора. Брызги искр, разлетающиеся осколки стекла, карканье металла. У случайных прохожих возникла мысль: «Кто-то из водителей неопытный. Неосторожный». Правильно. Но это была не Катя. Ее покореженную машину занесло на обочину. Защитная привычка столбенеть спасла. Катя не могла двигаться. Царапины, ударилась больно, но осталась жива… Она слышала где-то крик маленькой Женьки, которая ждала ее, мармелад и фруктовый зефир, другие конфетки. А до дома было далеко. Женька, как же так? Ты ведь могла меня не дождаться… Катя вздрогнула, чуть осмотрелась. Все было окутано пыльным туманом. Звук милицейской мигалки и голоса людей сливались в неразбериху. Из ниоткуда появился инспектор. Спросил, все ли в порядке, предложил помощь, кивнул на неразборчивый отказ, взял документы и сказал, чтобы вышла, когда легче станет. Катя успела задать вопрос про другую машину. «Живы». Этого ей достаточно. Пушкаревой с живыми никого не крестить. Она ехала правильно! А они ее сшибли! И должны быть наказаны… В Египте, узнав о беременности, Катя поняла, что ей нужно движение. Она стала выбираться из кокона ради себя и ребенка. Колькина машина давала желанное чувство свободы. Но сейчас Пушкарева видела себя запертой в смятой коробке. Призраки прошлого нагнали и с силой притянули за кружевной воротничок… Выпрямившись, Борщова не спеша вышла из машины. Содрогаясь, поправила пояс голубого платья — оно очень нравилось Жене. На ватных ногах Катерина чуть отошла от авто, чтобы оценить масштаб бедствий. От увиденного защемило. Вроде не страшно, но Коленьку жалко до слез. После расставания с Викой он оторвался от жизни. Зорькина отпаивали успокоительными, проводили беседы, а потом зачем-то женили (глубоко беременная Катя не участвовала в этом цирковом представлении). Сейчас она боялась одного — Колька увидит любимое авто и начнет бег по кругу. Он расстроится, во всем обвинит ее… Проходили уже это. Но Катя не виновата. Как хорошо, что Зорькин еще неделю будет на учебе в Питере. Может, в сервисе успеют сделать ремонт? Да какое там! Выплатит ли все в срок страховая? Как бы ни было, о случившемся Колька узнает. Супруга Мариночка сдаст ненавистную Катьку, припишет то, чего не было. А Зорькин поверит, потому что любит жену. Она, а не Пушкарева, его к жизни вернула. Катя продолжала осматривать повреждения автомобиля. Все было, как в страшном сне, которые так часто снились Елене Александровне в последнее время. Борщова качала головой и глубоко вздыхала до тех пор пока сзади кто-то не подкрался змеей и не разбудил ее, наконец-то.       — Простите, — скомкано и очень нервно проговорил голос. — Мне жаль, что… Я, в общем-то, на самом деле… Я сам не понял, как все получилось. Он никогда не умел извиняться. Катя не помнила, был ли этот голос абсолютно спокойным. Но сейчас она узнала его. Ну, конечно… Кто еще мог сбить Пушкареву с истинного пути? Только Жданов. Спустя годы каждая нота его искреннего сожаления занимала свое место.       — Извините еще раз. Давайте обменяемся контактами? Я помогу вам решить вопрос со страховой и ремонтом в кратчайшие сроки. Кате хотелось прокричать на всю улицу: «Себе помоги!». Но она стояла спиной, как застывшая статуя. Почти не дышала. Ни слова не произносила. Ее всю распирало от злости. Это был он! Опять он! Он снова навредил ей. И она бы не шелохнулась, если бы не инспектор, который попросил расписаться. Так не вовремя, но надо! Катя резко повернулась, сразу уткнулась в листки. Тараканы в голове заголосили: «SOS! Это точно он!» Андрей Палыч стоял на расстоянии хочешь-бери. Но Катенька не хотела. Чего она там, скажите, не видела? Губы ее сжались в недовольную линию. Ноги чуть подкосились. Нет, она не упадет в обморок. Катерина бесшумно выдохнула, убористо расписалась Борщовой. Рядом с ее подписью уже красовалась размашистая ждановская. Сразу видно — Андрей Палыч забыл про аварию. Он вовсю раздавал автографы. Быстро закончив с документами, инспектор откланялся, оставляя двоих в непозволительной близости. Тараканы Пушкаревой заняли оборону. Она, недолго думая, ухватилась за ручку двери, открыла. Танк подбит, но еще мог ехать. Только дверцу кто-то резко закрыл. План «Побег» провалился.       — Кать, извини, что так получилось. Я действительно… Он узнал ее. Значит, не очень-то изменилась. А она старалась — постриглась, похудела, одеваться стала по-другому. Но он все равно узнал ее… Их момент обменяться немыми взглядами все-таки наступил. Катя медленно повернулась и спокойно посмотрела на своего Андрея Палыча. Удивительно! Перед ней стоял Жданов, как в день совета. Дерганый и уставший — он был таким и остался им. Бегал по ней диким взглядом. Его глаза злились, а Борщова в ответ молчала. Он злился сильнее и пытался спрятать себя за хлипкую ширму безразличия. Пусть в нем не осталось живого, но у него все хорошо! Иди, Катя. Он не ждал тебя. Не хотел смять в руках своих, как треклятый лист формата А4. Это правда. Он не искал тебя. Ему было не до этого. Он себя, дай бог, находил то в такси, то в снегу, то в будке какого-то Джима. Знай, Андрей Палыч ни минуты не был один. А ты? Где была ты? Жданов снова порядочный человек. Он богат еще больше. У него есть компания (да, опять президент). Кира, как всегда, рядом. И любовница появилась (просто умная женщина). Иди, Катя, иди. Он смог без тебя жить. Интересно, она что-нибудь спросит? Размечтался, дебил! И он тоже промолчит. У Жданова появилась гордость. Андрей Палыч, которого знала Катенька, за все сполна заплатил. Он теперь не просто бездарь-сын влиятельного папаши. Он сам Жданов, стоящий чего-то. Всем это стало понятно. Всем, кроме таких особенных…       — Как ты? — елейно спросил, натянув свою обаятельную улыбку мерзавца. Получилось плохо. Жданов только начал, а уже вовсю переигрывал. — У тебя другая фамилия.       — Я вышла замуж.       — Замуж? — казалось бы, он просто переспросил, но внутри себя будто в бездну прыгнул, а потом, не дождавшись ответа, вымучил: «Поздравляю. Как твои родители?»       — Все нормально.       — Здорово. А работа? Где ты работаешь?       — Я работаю, — глядя в сторону ответила холодная Катерина. Она сделала вид, что не слышала другой вопрос. Пушкарева выросла и уже жила взрослую жизнь. Ты врешь — тебе врут, недоговаривают. Тут такие правила, Андрей Палыч.       — Понятно. Что там еще спрашивают обычно? — он нервно усмехнулся. Понял, что вопросы закончились и она опять уйдет. Возможно, на всю жизнь. — А дети? «В ход пошла допросная лампа, господин Жданов?»       — Дочь. У меня дочь. Меня ждут. Мне надо ехать. Андрей застыл столбом. Катя воспользовалась моментом — потянула за ручку, дверца резво открылась. Она села в машину, пристегнулась, ключ, газ, зажигание… Жданов был уверен, что гордая Пушкарева никогда бы не решилась родить от нелюбимого. Значит, любит муженька своего. У нее все по любви. Не по дурацкому плану. Живет, видимо, счастливо. Ну, машину разбила. Или Андрей Палыч, по старой привычке, ей проблем подвалил? Подумаешь! Страховка все возместит. Или муж новую тачку купит. Если любит Катеньку, так как любит ее один циник, трус и просто кретин. Он бы мог попросить прощения прямо сейчас, но опять ничего не сделал.