Ромео не умрет

Чонгук потер ушибленный живот и поморщился, с неприязнью осмотрев неоновую вывеску. Ну и вкус у Намджуна, если тот предпочитал бордели нормальным встречам с омегами. И этот урод пытался подобраться к Тэхёну! Чонгук скрипнул зубами, заводясь от злости. — Неудачная локация, — хмуро озвучил его подозрения Масару. — Здесь охраной каждый этаж кишит, не говоря о личной охране объекта. — Я рекомендую дождаться другого удобного момента, господин Чон. — Нужно закончить дело сегодня, — бросил Чонгук. — У злачного заведения есть определенные плюсы. Как бы ни орали клиент с проститутом, никто не зайдет в комнаты. — Если клиент не успеет нажать на кнопку тревоги, — заметил Масару, хмурясь сильнее. — Мне не нравится расклад. К тому же камерами утыкано все заведение. Вы буквально засветитесь всюду, господин Чон. — Меня это не остановит, — легкомысленно отбрил Чонгук. Ему было безразлично, что будет после завершения миссии. Он не собирался убегать или прятаться. Пусть приходят и забирают. Мертвым все равно, что с ними происходит. — Как скажете, — Масару осторожно потрогал накладной нос. — Предпочел бы, чтобы вы поручили выполнение задачи мне. Я бы исполнил тонко, искусно и без последствий. — Исключено, — Чонгук хмыкнул. Чтобы Намджуна замочил не он, чтобы Намджун ушел в иной мир, даже не понимая, за что он платит. Да ни за что. — Еще возражения? — Скорее предложение, — Масару вежливо склонился, всем видом демонстрируя, как ему неудобно озвучивать клиенту неприятное. — Моя профессия предполагает полную невидимость. А в вашем кейсе приходится выйти из тени, что влечет за собой возможные риски. Даже при хорошем гриме, а я умею гримироваться, костную структуру и телосложение не спрячешь. Я бы хотел, чтобы вы увеличили на тридцать процентов оплату моих услуг. Чонгук задумался. Предложение звучало логичным и резонным. Это ему было начхать, что с ним будет после. А Масару предстояла долгая и успешная карьера, которой тот не хотел манкировать. Масару выжидательно застыл, явно готовясь к отрицательному ответу и последующему за ним отказу участвовать в рискованном деле. — Согласен, — Чонгук кивнул. Он выплатил обоим наемникам астрономическую сумму, на которую они бы втроем могли безбедно прожить в Австралии года полтора. Но почему бы не заплатить еще, если в долгосрочной перспективе его ожидают казенные нары. Так ли важны деньги по сравнению с целью? — Благодарю, господин Чон, — чопорно сказал Масару, вытащив пудреницу и начиная аккуратно наносить ярко-красную помаду. Чонгук с интересом следил за тем, как увеличивается контур губ, как те становятся соблазнительнее и пухлее. Особый нюанс, изумивший его при первой встрече, сейчас был как нельзя кстати. Масару оказался омегой, представителем того самого пола, который обычно шарахается от всего кровавого и страшного. Однако послужной список его профиля в даркнете доказывал, что и омеги умеют безжалостно и умело убивать. На мир Масару смотрел непреклонно прямо, пожатие было по-альфьи сильным, а арсенал оружия впечатлял. Тот залихватски орудовал и традиционными японскими сюрикэнами, нунчаку и огнестрельным оружием. Где он в своем пошлом наряде рассовал необходимые вещи, Чонгук не понимал: на Масару были надеты лишь крохотные кожаные шортики, пояс из пайеток, обтягивающий топ и ковбойская кожаная курточка в бляхах. — Как вы обойдете детекторы на входе? — Чонгук заставил себя отвести взгляд, когда Масару деловито подтянул резинки чулок. Альфья сущность не всколыхнулась жаром, но почему-то сработали правила приличия. — Мой ассистент сидит наизготовку, я выслал ему настройки, — Масару повесил на руку сумочку. — Напоминаю: вы не запрещали пользоваться услугами ассистентов. Чонгук вяло усмехнулся, выбираясь из его машины. Пусть Масару вел себя, как альфа, и занимался сугубо альфьей профессией, но в общении с ним проскальзывали те же особенности поведения, что и у большинства омег: важная информация всплывала на поверхность позднее несущественной. — Я не против, — уже шагнув в сторону борделя, равнодушно отвесил. — Главное, чтобы не засекли. Остальное не имеет значения. — Отлично, — Масару вцепился в локоть, прижался к плечу, вживаясь в образ. — Идите расхлябанно и улыбайтесь, господин Чон. Вы пьяны и довольны жизнью. Мрачная физиономия не вяжется с присутствием хорошенького спутника. Чонгук послушно развел губы в улыбке, пошел враскачку, утягивая за собой тоненького, хрупкого Масару, выламывающего ноги на высоченных каблуках. Масару, вживаясь в образ, жеманно захихикал. Охрана на входе внимательно их осмотрела, старший настороженно сообщил: — Здравствуйте, господин. В заведение можно входить со своим спутником, если вы намереваетесь воспользоваться услугами заведения. — Здрсте, — бормотнул Чонгук, подавшись к тому корпусом. Охранник затрепетал ноздрями — Чонгук хорошенько обрызгался вискарем, чтоб сойти за пьяного. — Возьму еще троих! Одного мне мало! — Проходите, — охрана расступилась, неохотно пропуская. Старший что-то зашептал в рацию: видимо, предупреждал, что от клиента могут быть проблемы. Переиграл, похоже. Надо вести себя пристойнее, чтобы не выгребли наружу. Прошли металлодетекторы, затаив дыхание. Но невидимый ассистент не подвел: те не мигнули и не пикнули. Чонгук встряхнулся, приказал выросшему перед ним администратору, помахав кредиткой: — В лучшую комнату, в люкс! Шампанского! Привести самых красивых омег! И Хену! — Будет выполнено, господин, — администратор жадно сверкнул глазами при виде платиновой кредитки, но, услышав последнее требование, заюлил. — Хену занят, господин. Если изволите подождать, то… — Тогда и остальных не надо! — возмутился Чонгук, прижав к себе пискнувшего Масару. — Остальные только бусины в ожерелье, в котором кулоном должен быть Хену! У меня особые требования, — Чонгук плотоядно облизнулся, приподняв руку Масару. Администратор понимающе кивнул, оценив демонстрацию: два прижатых к ладони пальца были залеплены восковым гримом и выглядели изуродованными давним огнем. — За деньгами не постою! Двойной тариф! — Как только Хену освободится, я его к вам сопровожу, — администратор низко поклонился. — Не изволите ли пока подать шампанского и закусок? — Маринованных устриц, — бормотнул Чонгук, расслабляясь. — Но у нас их нет, господин, зато есть свежие, — растерявшийся администратор снова поклонился. — Тогда маринуйте, — хохотнул Чонгук, двинувшись по коридору. — Имею в виду, сгоняйте в магазин и достаньте мне маринованных. Я вам что, француз, свежие жрать? В люксе Чонгук преобразился, скинув образ разгулявшегося золотого мальчика, обошел по периметру комнату, внимательно рассматривая углы. Камер не было видно, однако их могли искусно спрятать. Не хотелось бы, чтобы его скрутили еще до нападения. Вытащил из-под оверсайз футболки два пистолета, приклеенных к телу скотчем, взглянул на стену с огромной плазмой. — Здесь? — Да, через эту стену, — Масару деловито обходил комнату, ища крохотным металлоискателем камеры, выдергивал одну за другой, аккуратно сворачивая проводки. — Лучше перелезть через балкон, но сначала дождемся подачи напитков и закусок. Зря вы попросили маринованные устрицы, теперь они к нам наведаются минимум в три захода: с шампанским, с закусками и с этим Хену. — Вы останетесь на балконе и примете заказ, — возразил Чонгук, открыв балконную дверь и выглянув наружу. Балкончик примыкал к другому, но был разделен толстенным блоком. Щибаль. На улице разлилась бархатная темень, из-за смога не было видно и зги, только приглушенный красный свет через портьеры слегка разбавлял мрак. Как бы не оступиться и не слететь сглупу вниз. — Примем шампанское и вы начнете активацию, — отрезал Масару. — Спешка в подобных делах чревата срывом. — Хорошо, — нехотя согласился Чонгук, хотя взбудораженное близостью к врагу нутро требовало ринуться в бой незамедлительно. Мышцы вибрировали напряжением. Внезапно зазвонивший телефон заставил дернуться. Черт, нервы на пределе. — Да! — рявкнул Чонгук. — Омега надежно спрятан, выбраться без посторонней помощи не сможет, — спокойно, неторопливо начал Рюдзи. — Я присоединился ко второй активации, но должен доложить, что следивших за вами людей стало на порядок больше и число увеличивается с каждой минутой. Они окружили бордель и, как мне кажется, готовы ворваться внутрь. Чонгук бахнул кулаком по ударопрочному стеклу — сволочной Хосок! Решил-таки вмешаться и проучить младшего братца за своеволие. Больше медлить было нельзя. — Ничего не предпринимайте, господин Рюдзи. Следите за обстановкой и, если что, уезжайте в квартиру и освободите омегу, — отключил телефон и процедил замершему Масару. — Примете заказы в одиночку. Это приказ. — Но я должен был по плану пробраться вместе с вами к объекту и устранить проститутов… Как скажете, — вздохнул Масару, включая свой телефон. Комнату вмиг заполонили громкие пошлые звуки совокупления. Чонгук снял мешающую футболку, продел оба пистолета в шлевки сделанного на заказ пояса, проверил наличие ампул в третьем, стреляющим снотворным. Резко выдохнул, зажмурился до алых разводов под веками, приучая глаза к темноте, постоял пару минут. И решительно забрался на балконную балку. Полз осторожно, ногой нащупывая выступы и цепляясь руками. По спине поползла капля пота, в висках застучал ускорившийся перед битвой кровоток. На последнем шаге нога соскользнула, тело прошила судорога адреналина, но Чонгук успел схватиться за балконную перекладину. Бесшумно спрыгнул на балконе соседнего люкса. Прислушался: комната словно вымерла, не было слышно ничего. Достал отмычку, ввел в балконный замок, молясь, чтобы сработала — не так уж много времени у него было на тренировку. Замок тихо щелкнул и Чонгук довольно улыбнулся: удача была на его стороне. Намджуну предстояло умирать долго и болезненно. Чонгук приоткрыл балконную дверь на толщину его тела, ловко втиснулся и застыл за тяжелыми портьерами. Через щелку всмотрелся в происходящее и брезгливо скривился: стоявший на коленях обнаженный Намджун смачно вылизывал культю броско красивого омеги, а тот, изогнувшись в три погибели, ему отсасывал. Отвратительно. Чонгук стоял, цепенея от ненависти и отвращения. Вот что хотел от Тэхёна Намджун — удовлетворения самых низменных потребностей, не имеющих ничего общего с любовью. Извращенец, которому плевать на чувства Тэхёна, на его драгоценную душу. Медлил, рассматривая чмокающего, задыхающегося в похоти Намджуна. Он или не он? Намджун мог прикрывать убийство якобы поисками тел, чтобы отвести от себя подозрение. А мог и по-настоящему искать — в этом случае убийца не он. Решившись, шагнул в комнату, наставил на увлеченных процессом пистолеты: на Намджуна боевой, на омегу — заряженный снотворным. Выстрелил в Хену, тот удивленно всхрапнул, дернулся и, похоже, прикусил самую чувствительную часть любого альфы. Намджун взревел, врезал тому по колену. И Чонгук порадовался, что бедный Хену вырубился: такой удар мог сломать кость. — Ты не охренел?! — Намджун взвился и запоздало осекся, увидев, как безжизненно распластался омега. Быстро оглядел его, заметил торчащую в бедре крохотную ампулу с иглой и развернулся рывком. Ухмыльнулся. — О, Чонгук. Явился не запылился. Что ж ты меня на честный поединок не вызвал, трус? — Ты убил Кима Тэхёна? — проигнорировав манипуляцию, спросил Чонгук и выстрелил. Глушитель издал лишь легкий щелчок, а Намджун зарычал, схватившись за предплечье. — Будешь орать, выстрелю в пах. Мне твой ублюдочный отец подал идею. Ну, так что, ответишь на вопрос? — Убил его? — догадался Намджун, продолжая бесстрашно ухмыляться. То ли обдолбался по уши, то ли действительно был храбрецом, каких мало. — Спасибо, Чонгук, сделал мне одолжение. Думаю, ты своего отца тоже на дух не выносишь? — Не заговаривай мне зубы! — прорычал Чонгук, снова выстрелив, теперь в икру. Намджун скривился от боли, по икре побежала струйкой кровь. — Ты убил Кима Тэхёна? — Зачем мне убивать Тэ? — Намджун скользнул навстречу, искоса взглянув на кнопку тревоги в метре от себя. — Мы с ним были в очень, очень тесных отношениях. Наверное, он тебе постеснялся рассказать. Айщ, и горячая же он штучка! Как он стонет, когда его жестко трахают! — Намджун прыгнул к кнопке, а остервеневший от его слов Чонгук нажал на гашетку. Намджун сломался в полете, рухнул на пол с протяжным стоном. Из-под сильного мускулистого торса заструилась маслянисто блестевшая темная жидкость. Чонгук похолодел: кровь чрезмерно быстро наливалась в большую лужицу. Намеченное сорвалось по собственной глупости, точнее, яростной несдержанности. Рванулся к тому, лежащему ничком без движения, перевернул на спину и задохнулся: Намджун жестким ударом в гортань выбил дух, показалось, что шея сломалась с жутким хрустом. Намджун перевалился на него, сжав пальцы на горле и надавив коленями на руки с оружием. — Как же я хотел тебя убить! — зашипел змеей Намджун. — Ты, ты добрался до Тэ, осквернил его невинность, присвоил его себе, когда как я терпеливо ожидал своего часа! Дышать на него боялся! Уничтожу тебя, ублюдок! Чонгук извивался, силясь освободиться, но было бесполезно: массивный тяжелый боров Намджун надежно зафиксировал к полу. Легкие разрывались в жажде вдохнуть благословенный кислород. Зрение расплывалось. Голова звенела в напряжении, кровоток глушил слух. Сжимаемая жесткими пальцами шея похрустывала позвонками. Ему конец, конец, а он даже не успел наказать убийцу. От этого было физически больно. — Жаль, что нет возможности убивать тебя всласть и по минутам, — Намджун нагнулся к лицу, прошептал почти в губы. — Не смогу тебя вытащить отсюда незамеченным. Придется мочить здесь и сейчас. Ты идиот, если подумал, что я могу убить Тэхёна. Я его любил, по-настоящему любил, а не относился как к вот этому, — Намджун мотнул головой на мирно похрапывающего Хену. — Хотел на нем жениться, что ты никогда бы не смог сделать. Ты, ты отнял у него жизнь, не я! Умри с этим осознанием, дебил! Чонгук сомкнул веки, тоскуя, что в этой жизни не сможет наказать заказчика. И тут ошибся, и тут… Вдруг Намджун всхрипнул, пошатнулся. Хватка на горле ослабла, в легкие хлынул воздух. Чонгук закашлялся, выгнулся, с жадностью вдыхая кислород. — Живее, господин Чон! — в полный голос крикнул Масару с балкона. Звонкий голос ударил по звенящей голове, ввинтился в виски болью. — На бордель напали! Думаю, пришли по вашу душу! Чонгук с трудом присел, забрал пистолеты, поднялся, пнул несомненно мертвого Намджуна. Тот, страшно раззявив рот, смотрел пусто в потолок, во лбу торчала звездочка сюрикэна — Чонгук хмыкнул, вспомнив, что на кожаной куртке Масару были такие. Вот как Масару спрятал оружие: он им попросту украсил наряд. На балконе Чонгук расправил плечи, подставил горящее лицо свежему ветерку и после небрежного толчка взялся за привязанную веревку. — Вниз. Вправо к ограде. Через нее. К машине, — отрывисто повелел Масару, и Чонгук молча соскользнул вниз, как повелели. С каждым движением рассудок светлел, мысли тикали швейцарскими часами. Тик-так, тик-так. Три объекта выведены из плана, появился четвертый. — Я отбываю сейчас же, — хмуро заявил Масару у машины. — Свою миссию я считаю выполненной, хотя не удалось убрать следы. Первая в моем опыте факапная активация и во многом благодаря вам, господин Чон. — Простите, — Чонгук пожал плечами, садясь в машину. — Увеличу ваш гонорар в качестве моральной компенсации. Прощайте. — Куда вы сейчас? — смягчился Масару в гибком развороте в темноту, всматриваясь в охваченный паникой трехэтажный бордель. Слышались отдаленная перестрелка, испуганные вопли. — Домой, к брату, — твердо сказал Чонгук, заводя мотор. — К любимому старшему брату. На входе в пентхауз Чонгук неспешно разулся, вдел ступни в кожаные домашние туфли, как и полагается воспитанному мальчику. Потек плавно и хищно к кабинету Хосока. Он уже знал правду. Она сквозила во взволнованных лицах охраны, в их предупреждениях, что Хосок вне себя от бешенства от его произвола, в том, с каким тщанием его обыскали, отбирая оружие. Хосок на кого-то орал, стуча кулаком по столу. Смысл ора Чонгук не разбирал — было не до того. Подошел вплотную к столу, вальяжно присел на кресло, глядя на старшего брата так, словно впервые его увидел. Резкие черты лица, злые узкие глаза, искривленный в крике рот, напряженная линия плеч — Зверь готов рвать на куски. Провел ладонью под столешницей, нащупал искомое и осторожно отлепил. — Веди его сюда! — Хосок кинул телефон на стол, набычился, уперевшись кулаками в поверхность совсем по-обезьянньи. Не хватало еще в грудь побить и гортанно взвыть. — Ну! Объяснишься, братец? Я думал, ты снулая рыба, а ты, оказывается, наглая голодная пиранья. Трех Кимов на один присест сожрал и не подавился. — Не подавился, — согласно кивнул Чонгук и без предупреждения выстрелил. Хосок пошатнулся, недоверчиво дотронулся до предплечья: на бежевой хлопковой ткани расплывалось неровное темное пятно. И нырнул под стол до того, как Чонгук выстрелил во второй раз. Никаких вопросов Чонгук не задавал: не было смысла, он уже знал, кто был заказчиком. Неверные фигуры сброшены с шахматной доски, остался только король. Хосок сдернул с кресла за ноги, влепил жестко локтем в пах. Чонгук согнулся пополам, цепенея от судорожной боли, наугад нажал гашетку, но Хосок успел выбить пистолет из ослабевшей руки. Чонгук, преодолевая сильнейшую физическую слабость, врезал в челюсть, в скулу. Он должен выдержать и справиться, должен прикончить урода, должен… Из горла вырвался жалкий всхлип — руку обожгло огнем. Тяжело дышавший Хосок выпрямился, отпнув пистолет подальше, взмахнул окровавленным кинжалом, пока сжимающий правую руку, лишившуюся пальца, Чонгук пытался найти другое оружие. — Все, хватит, Гуки, — неожиданно мягко попросил Хосок. — Вендетта окончена. Понимаю, ты хочешь со мной расплатиться. Я бы на твоем месте тоже хотел. Но не за что, дорогой. Да, я стоял за нападением на Тэхёна и Лиана, но не по той причине, что ты подумал. Я хотел их убрать подальше от тебя, чтобы ты сфокусировался на важном, и стравить Намджуна с Дуком. Ситуация вышла из-под контроля, признаю. Я не учел важный фактор. — Какой же? — с ненавистью процедил Чонгук, понимая, что проиграл. — Что это не легкая влюбленность, а настоящая любовь. Я был слеп и глуп, полагая, что пережил подобное. Теперь осознаю, что наши чувства несравнимы, — Хосок грустно улыбнулся. — Ты заслужил награду, Гуки. Но, увы, тебе придется умереть. — Ну и плевать, — Чонгук распростерся по полу, уставившись в потолок точно так же, как слепо пялился Намджун. — Заканчивай уже, не тяни. — Ты не понял, — Хосок поднял его мизинец. — Ты умрешь для общества, Гуки, но возродишься в другой стране вместе с твоей наградой. Твой палец наряду с обгорелыми частями тела найдут в полусгоревшей квартире и по нему опознают тебя. Придется сжечь куски чужого тела, что поделать — но в крематории трупаков полно. Констатируют смерть. Иначе никак, Гуки: иначе отец или соратники Кимов будут идти по твоему следу до конца дней. — На хрена мне… — начал Чонгук и застыл. Любимый хрипловатый голос в ужасе выпалил: — Гуки, ты ранен? Чонгук поворачивался вечность, как в замедленном кадре, разрываясь в торжествующе неверящем и одновременно ликующем «Неужели…». И Тэхён, живой и здоровый, бросив трость с грохотом, летел в его объятия так же неспешно, будто кто-то сверху растянул временную скорость. Его мир, его вселенная, падал на него, рыдая и говоря что-то. Слова не имели значения, только он имел. Вернувшийся из небытия, вдохнувший в него новую жизнь. Чонгук поверил в чудо, только когда рыдающий Тэхён сдавил тикающую жаром руку. Физические ощущения заставили осознать: это случилось. Павшая королева встала на шахматную доску. — Тэ, Тэ, — Чонгук замычал в муке, вжимаясь в его шею и вдыхая обожаемую медовую корицу. — Мой Тэ, как же я по тебе скучал! В кабинет деловито забежали телохранители. Промаячил за их широкими спинами бледный Лиан. Их с Тэхёном крутили, дергали, его руку обрабатывали, но разлучить не могли: Чонгук вцепился в Тэхёна намертво. Теперь не отпустит никогда, ни за что, нигде. Тэхён шептал, что любит, что с ума сходил в заточении, представляя, как он страдает. Что старший брат у него маньяк и псих, но, похоже, о нем заботится. Они исчезнут, растворятся в воздухе. И все потому, что Чонгук доказал брату, что они заслужили право быть вместе. Чонгук млел, таял, дышал волшебным ароматом. Жажда мести оставила, сменившись жаждой жизни. Черт с ним, хитроумным подонком Хосоком, пусть получит власть, как хотел. Им будет все равно, что творится в Корее, они улетят далеко-далеко и будут счастливы. Ромео не умрет, пока жива Джульетта…