Ромео не умрет

Чонгук натянуто улыбнулся, обнимая кривляющихся Юнги и Сокджина для фото. Как только вспышка погасла, стер улыбку с лица и шагнул в сторону. Маячивший справа Лин мгновенно вырос перед ним, загораживая проход, нерешительно дотронулся до груди — Чонгук, сжав челюсти до желваков, отшатнулся. — Гуки, прости меня, пожалуйста. Ты не отвечал на звонки и сообщения, и я решил приехать сюда, — Лин понурился. Выглядел он жалким, несмотря на все потуги прихорошиться. Даже тщательно уложенные густые светлые локоны, казалось, безжизненно висели. Подведенные глаза лихорадочно блестели, накрашенные алой помадой губы выделялись на бледном лице неуместным жирным мазком. — Мне очень хотелось тебя вернуть, только поэтому я решился на крайние меры. Я же не знал, — губы задрожали, но Лин справился с порывом и продолжил: — не знал, что ты в серьезных отношениях. Думал, ты увлекся каким-то замужним омегой, с кем я еще могу побороться. Приношу свои соболезнования, Гуки. — Нет смысла копаться в прошлом, — Чонгук передернулся. На самом деле был смысл. Не случись этой грязной истории с Лином, у него было бы больше шансов убедить Лиана уехать втроем. Но виноват был он сам: нечего было опрометчиво пить непроверенное пойло. — Не хочу его обсуждать. — Прости, — Лин снова дотронулся. — Я искренне раскаиваюсь. Чонгук печально усмехнулся: ему не было ни малейшего дела до чужого раскаяния, чужих чувств. За индульгенцией грехов Лин может пойти к духовному наставнику, а от него ничего не получит. Зато отработает должок: в прошлый раз тот разыграл компанию, в этот раз разыграет Чонгук. Все должны думать, что он тусуется в клубе. Взглянул на смарт-часы и подобрался — пробил роковой час, час расплаты. Внимательно оценил настроение толпы и удовлетворенно вздохнул. Хорошо, что Сокджин додумался повести всех для разогрева в ресторан и подпоить соджу. Компания пребывала в весьма благодушном подпитом настроении, возвращение звездного Чонгука приняла с радостью и уже переключилась на собственные интересы: парочки страстно целовались, друзья весело гоготали, чокаясь стопками. Можно было и свалить. Рюдзи нетерпеливо бил копытом: кликал вибрирующими сообщениями. — Если действительно раскаиваешься, то сделаешь так, как скажу, — Чонгук нагнулся над задохнувшимся в волнении Лином, зашептал в губы. Окружающим должно было показаться, что они целуются. — Мы сейчас уединимся в той же комнате, в которую ты меня тогда притащил, но я оттуда незаметно уйду, а ты останешься до утра и подтвердишь всем, что мы провели жаркую ночь вместе. — Ты задумал что-то рискованное, — догадливый Лин в испуге вжал голову в плечи. — Гуки, пожалуйста, не надо… — Так ты хочешь извиниться или нет? — жестко оборвал Чонгук, в досаде выпрямляясь. — Хочу, — Лин после заминки обвил его шею руками, притянул к себе. — Пошли. Чонгук прижал к себе крепче, потянул в сторону лестницы, ведущей к комнатам, поверх его плеча остро взглянул на выжидающего Сокджина, тот кивнул и весело проорал, перекрывая музыку и гул толпы. — Вы только посмотрите на Гуки и Лина! Вечеринка только началась, а они уже готовы слиться! Гук, ты не обнаглел? Туса в твою честь, а ты сваливаешь! — Приоритезирую интересы, — громко ответил Чонгук, и компания одобрительно загудела. Сверженный нервным срывом король вернулся, демонстрирует уверенность в себе и опять готов покорять омег. Чонгук удостоверился, что их с Лином в обнимку щелкнули у лестниц, и, продолжая вжимать стройное тело, быстро пошел вверх по ступенькам. На репутацию было плевать, инсценировка создалась только для варианта, если объект номер три соскочит с крючка и придется организовать новую активацию. Не хотелось бы прошляпить месть по собственной глупости, оказавшись раньше времени за решеткой. В забронированной комнате двигавшийся безвольной куклой Лин вдруг ожил и порывисто снял с себя блестящий кроп-топ, встряхнув гривой волос. Открыв окно, Чонгук насторожился. — Это еще зачем? — Для достоверности, — Лин огладил торс длинным движением, подбираясь ближе. — На постели должны остаться следы нашей страсти, Гуки. — Можешь подрочить, если хочешь, — Чонгук перебросил ногу через подоконник, осторожно нащупывая выступ. — А потом скажешь, что у меня не встал из-за убойной смеси успокоительных и алкоголя. Можешь вообще сообщить, что я прорыдал на твоем плече всю ночь. — Гу-ки, — растерянно протянул Лин, потухая. — Пожалуйста. — Лин, если ты еще не понял: для меня существует только один омега, и это Тэхён, — Чонгук перемахнул полностью через подоконник и засеменил по выступу к пожарной лестнице. — Ты внес свою крошечную лепту в ситуацию, теперь расхлебывай. Лин сдавленно всхлипнул, прикрывая окно. Но Чонгук не испытал сочувствия. Все мысли утекли к предстоящей активации. Спрыгнув на заднем дворе клуба, надвинул капюшон пониже, воровато оглянулся и побежал к парковке. Там опять огляделся, прежде чем сесть в арендованную на фейковое имя машину. Быстро переоделся во все черное, положил на колени балаклаву и завел мотор. Сердце выстукивало в бешеном ритме, ладони в азартном предвкушении вспотели. Чонгук жадно сглатывал, мчась на позволенной скорости к театральным подмосткам, где режиссером и главным актером будет он. Рюдзи выразительным жестом потер левое запястье, намекая на позднее прибытие. Чонгук, не реагируя на упрек, натянул балаклаву, охлопал себя, проверяя необходимые припасы. — Статус? — Шестеро снаружи, трое внутри. Наиболее опасные циркулируют вокруг дома по саду, — тихо докладывал Рюдзи. — Из внешнего наблюдения за домом я насчитал четверых. Рекомендовал бы их вывести из строя, прежде чем приступать. — Пусть наблюдают, — не согласился Чонгук. — Уверен, что это люди моего брата. — А что, если нет? — Рюдзи опустил бинокль, сверкнув в темноте глазами. — Что, если это третья сторона? — Тогда поступаете по согласованному регламенту, — спокойно ответил Чонгук. — Сворачиваете активацию и отбываете первым же рейсом в Японию. Что дальше по статусу? — Объекты поужинали и разошлись по половинам дома, — Рюдзи ткнул вправо и влево, указывая на старинную корейскую усадьбу. — Объект номер один — справа в угловой комнате. Объект номер два — слева в комнате посередине с лиловыми шторами. Интересные у вас дома, господин Чон, до сих пор сохранилось деление на омежью и альфьи половины. — Анахронизм прошлого, — хмуро буркнул Чонгук. — Тут нечем восхищаться. Приступаем, господин Рюдзи. Рюдзи резко выдохнул, убрал бинокль в маленький спортивный рюкзак, проворно застучал по клавиатуре ноутбука, выводя на экраны камер снятые ранее кадры. Поднял ружье и прицелился. Чонгук вгляделся в темные фигуры, плавно скользящие в слабо освещенном саду. Охотничий азарт захлестнул с такой силой, что пальцы сжались в кулаки, и одновременно вспыхнуло неуместное чувство юмора. — Я думал, якудза предпочитают древние самурайские прибамбасы. Полые трубки с отравленными шипами и луки со стрелами. — Хотите японского колорита, сходите в театр Кабуки, господин Чон, — холодно прошипел Рюдзи, медленно водя дулом. — К тому же, духовые трубки для стрельбы использовали нинцзя, а не якудза. Большая разница. Для Чонгука разницы не было вовсе, но, чувствуя, что партнер напряжен, он промолчал. Не время шутить. Рюдзи, выгадав момент, когда одна из фигур вышла из-под обзора камер, выстрелил — она сломалась пополам и рухнула. Идущая в паре метров от упавшей вторая фигура обернулась на шум и тоже рухнула от выстрела. Рюдзи знал свое дело. Чонгук с облегчением выдохнул, наблюдая, как появляющиеся из-за угла дома телохранители падают, мгновенно засыпая от зарядов снотворного. Можно было, конечно, перестраховаться и убить всех. Чонгук выбрал снотворное не из жалости, а из необходимости убедиться, что исполнители Тэхёновского убийства не получат легкую смерть. Как только он вытащит из заказчика информацию, кто выполнял задачу, все получат по заслугам. Закончив с шестью телохранителями снаружи, Рюдзи закрыл ноутбук, положил ружье и выудил два пистолета. Чонгук достал еще два из предложенной сумки и, стараясь ступать след в след, как договорились, пошел за ним. Рюдзи, несмотря на низкий рост и короткие ноги, двигался ловко и грациозно, акробатически перепрыгивая через препятствия. Чонгук невольно завидовал его навыкам, чувствовался богатейший опыт. — В доме операция разворачивается, как обсудили. Я вырубаю телохранителей, дальше действуете сами, — Рюдзи помедлил, скосившись. — Уверены, что не хотите моей подстраховки с объектами? — Уверен, — спокойно сказал Чонгук. — Я разберусь. Оставшие три телохранителя оказались ленивыми остолопами: вместо того, чтобы рассредоточиться по большому дому, собрались в мониторной и распивали чай. Рюдзи расправился с ними молниеносно и технично. Убедившись, что те скованы снотворным и в ближайшие несколько часов будут мирно дрыхнуть, Чонгук решительно направился к правому крылу. Чонгук слышал свои разгоряченное дыхание, мягкую поступь, отдающиеся эхом в ушах, и чувствовал себя наконец живым. Он шел воздавать должное. За Тэхёна, за их любовь и даже за долбаного Лиана. Сгорбившийся над какими-то бумагами за письменным столом Ким Дук смотрелся неповоротливым упитанным стариком, во многом из-за полностью седой шевелюры и большой массы тела. Но Чонгук знал, что Ким Дук ежедневно тренируется, следит за питанием и только производит впечатление неповоротливого верзилы, а при необходимости двигается похлеще молодого охранника. Ким Дук зацепил его появление боковым зрением, но не насторожился. — Принес? — повернулся к нему и сузил глаза. — Что за… — Молчать, — Чонгук шагнул навстречу, наставив оба дула. — Говорить будешь, когда разрешу. Первый вопрос, Дук: это ты убил Кима Тэхёна? — Сопляк, — прорычал Ким Дук, откидываясь на спинку стула и группируясь. — Кем ты себя возомнил, чтобы посметь прийти ко мне с оружием? Думаешь, ты бессмертный? Да я тебя из-под земли достану! — Повторяю вопрос, — Чонгук прицелился и нажал на гашетку. Вскочивший Ким Дук с гневным рыком согнулся, схватившись за бедро, в которое прилетела пуля. По касательной — так же, как стреляли в Тэхёна. — Ты убил Кима Тэхёна? Ким Дук взревел раненым медведем, скакнул в сторону, уходя от следующей пули, нагнулся, готовясь сбить с ног. Чонгук хладнокровно выстрелил еще дважды, отпрыгнул назад, к стене. Слегка беспокоило, что тот орал на всю округу. Не хватало привлечь внимание соседей. Перезаряжая пистолет, намеренно выронил обойму, нагнулся, позволяя к себе приблизиться. Ким Дук воспользовался предоставленной оплошностью: выбил второй пистолет, прыгнул на спину, свалив на пол, и неуклюже из-за ран нанес несколько сильных ударов по животу и почкам. Чонгук с усилием выдохнул воздух, справляясь с болью, поморщился, когда Ким Дук сорвал с него балаклаву. Тот напоследок врезал в челюсть, разогнулся, наставив дуло. — Стоило догадаться, что только безумный младший Чон мог на идиотизм решиться, — Ким Дук озверело пнул несколько раз и застонал, схватившись за пустяковые раны, почти царапины. — Ты убил Кима Тэхёна? — жестко спросил Чонгук, будто не он валялся поверженным на полу. — Тупой, тупой ублюдок, — с веселым изумлением хохотнул Ким Дук. — Ты в моей власти сейчас, неужто не понимаешь? Я для начала измочалю тебя до потери сознания, а только потом предъявлю полиции и твоим родителям. Убивать не буду — не сегодня. Твой поступок поможет мне обелиться. Однако как только выправлю ситуацию, обязательно убью, медленно и с наслаждением. И ты будешь мечтать о смерти. — Ты убил Кима Тэхёна? — Чонгук осторожно нащупал прикленное на тонкий скотч лезвие. — Дебил, — Ким Дук навел дуло на его пах. — А знаешь, давай-ка поиграем. Скопцов в клане Чон еще не было, верно? Станешь первым. — Как хотите, Ким-ним, — внезапно перешел на вежливое обращение Чонгук, страшно улыбаясь. — Только ответьте: казнь Тэхёна на вашей совести? — Нет, придурок, — Ким Дук беззлобно усмехнулся. — А ты молодец, смелый… Чонгук молниеносно выбросил руку с бритвенно отточенным лезвием, то с мягким чпоком вонзилось Киму в живот. Ким рыкнул, надавил на гашетку и с ревом отбросил пистолет в сторону: один был уже без обоймы, а второй Чонгук принес незаряженным. Когда Ким Дук с жутким воплем кинулся на него, чтобы свалить, Чонгук в полете наверх жестко врезал кулаком по виску. Тот закачался с неверящим, изумленным выражением лица, словно не понимал, как вообще подобное возможно, и упал навзничь. Чонгук перевернул его, впихнул в рот приготовленный кляп, связал за спиной руки. Тяжело дыша — Ким Дук все же был весьма упитанным боровом — Чонгук встал, безжалостно пнул его в раненое предплечье. Тот застонал, задергался, приходя в себя, уставился расфокусированным взглядом, постепенно яснеющим и наливающимся злобой. Замычал в кляп ругательства, неловко присев, но, похоже, допер, что лучше сотрудничать. — Знаешь, кто убил Кима Тэхёна? — Чонгук прицелился в левую икру, на которую подтекала кровавая струйка. Промокшие домашние штаны из тонкого хлопка облепили мускулистые ноги. Ким Дук громко сопел, буравил злющими глазами и наконец отрицательно помотал головой. — Что ж, Ким Дук, допустим, поверю, — Чонгук хмыкнул, глядя на того, в надежде напрягшегося. — Но факт, что ты уничтожил его отца, довел Лиана до состояния, когда тот никому не верил и подверг сына смертельной опасности, принуждает меня приговорить тебя к смерти. Ким Дук побледнел, замычал в кляп громче, практически заорал, надеясь, что на помощь придет охрана. — Если бы у Тэхёна не было родовой травмы из-за преждевременных родов, вызванных в свою очередь исчезновением его отца, он был бы здоров. Он вырос бы в полноценной любящей семье, и у нас было бы больше шансов на счастье, потому что его родители смогли бы понять нас, — Чонгук перевел дуло на лоб. — Благодари меня, что не заставил бегать по комнате, истекая кровью, и вини себя за похотливость. Да воздастся каждому по делам его. Аминь, — Чонгук нажал на гашетку, на потном смуглом лбу распустился алый цветок. Узкие черные от ужаса глаза помутнели, медленно закатились. Ким Дук пошатнулся и сполз на пол — мощное тело неохотно расставалось с жизнью. Чонгук постоял над ним, прислушиваясь к себе. Ожидаемого внутреннего раздора из-за того, что он убил человека, не было. Было пусто и тихо, как после бушующего урагана. Что ж, с одним покончил, на очереди следующий. Ли Сянхэ лежал на большой мягкой даже с виду кровати, скучающе смотря на огромный экран. Судя по рыдающему речитативу, смотрел он очередную слезливую дораму, которую обожали омеги. Именно из-за громкости и эмоциональных криков он пропустил рев мужа. «Идеальные обстоятельства», — решил Чонгук, заходя в комнату. По гладкому красивому лицу Ли пробежала судорога страха. Он защитным жестом прикрыл руками живот и вжался в подушки. Чонгук представил себя со стороны: человек в черном с окровавленными разбитыми губами и стылым мертвым взглядом. Любой бы испугался. — Ли Сянхэ, — начал Чонгук, наводя на него заряженное оружие. Рука задрожала: было сложно заставить себя убить беззащитного омегу, пусть даже убившего любимого. — Ты убил Кима Тэхёна? — Н-нет, — Ли Сянхэ продолжал прикрывать живот, дергано отползая к другому краю кровати. — Пожалуйста, не трогай меня. Я ни в чем не виноват! Это все Дук или кто-то другой! Я ничего не делал! Давно уже не испытываю к Лиану ревности. Поверь мне, пожалуйста. Не может омега двадцать лет ждать возобновления былой любви и терпеть безответную страсть мужа к другому. Я перестал ждать и верить, я… — Ли Сянхэ подпнул к Чонгуку телефон. — Посмотри в галерее запароленную папку под названием «шоппинг». Код семьдесят два — тридцать восемь. — Что там? — Чонгук подобрал телефон, вбил код, поглядывая на крупно дрожащего Ли. И оторопел: открывшиеся фото показали счастливого Ли в объятиях незнакомого альфы. — Не понял… Это ваш любовник? — Да! — с вызовом выпалил Ли, прекратив отползать. — Когда Лиан приветил Дука, он оказал мне огромную услугу. Я надеялся, что Дук со мной разведется. Прежде бы он ни за что мне не дал развода, а моего любимого убил бы. А так у меня появилась надежда на собственное счастье, — Ли разжал ладони на животе. — Посмотри другие фото, пожалуйста. Тебя же зовут Чонгук, да? Чонгук, посмотри. Чонгук перелистнул фото и вздрогнул, остановившись на последнем — снимке УЗИ. — Я жду ребенка, Чонгук, — прошептал Ли Сянхэ, умоляюще потянувшись к нему. — Пожалуйста, пощади меня и мое дитя. Мы ни в чем не виноваты. — У вас есть десять минут, чтобы собрать ценные вещи и покинуть дом, чтобы не сгореть с его хозяином, — после долгого тягостного раздумья проронил Чонгук. — Вас мой человек отвезет в укромное место, где вы пересидите переполох. Вы должны будете покинуть Сеул и спрятаться на время, пока я воздаю должное. Потом вас выпустят и вы сможете говорить полиции, что хотите — мне все равно. — Хорошо, хорошо, — Ли Сянхэ сполз с постели, бочком двинулся к двери. — Мне ничего не нужно, только отдай телефон, с ним позднее я смогу оплатить себе жилье и пережить какое-то время. Там и банковские счета, и возможность связаться с моим любимым. Дук, он… — Ли сглотнул. — умер? — Сдох, — поправил Чонгук, отдав телефон. В душе разливалась тоска. И этот не заказчик. — Слава богу, — Ли взялся за дверную ручку и замер. — Ты ударишь по Намджуну? — Выбирайте дитя, Ли-ним, — холодно приказал Чонгук. — Или нерожденное, или выросшее в жестокое чудовище. Кто-то из них должен умереть. Дрожащий Ли Сянхэ закачался тонким деревцем на суровом ветру, бесслезно всхлипнул и выскользнул за дверь. Принял решение. Выбрал нерожденное дитя. Чонгук набрал Рюдзи и устало выдохнул: — Маленькая корректировка плана А. Переходим к плану Б. Омегу спрятать. — Принято, — мрачно процедил Рюдзи, чем-то прошуршав: похоже, надевал маску. План Б ему изначально не нравился. Якудза предпочитали не контактировать с близкими жертв. Однако выплаченная сумма и оговоренные условия переходов от одного плана к другому не разрешали крутить носом. Клиент всегда прав. Чонгук прошелся по гостиной, вдыхая запах разлитого Рюдзи бензина. В домике Тэхёна тоже зачинался пожар, только из-за внезапно лопнувшей трубы погас. Осечки случаются, но не с ним — Чонгук, выходя из дома, бросил зажженную зажигалку. Огонь весело затрещал, занимаясь, готовясь превратить старинную усадьбу в огромный погребальный костер для Кима Дука. Сложенные штабелем у дворовой калитки телохранители не должны были пострадать — максимум слегка надышаться газом. Дым очень скоро заметят соседи и вызовут полицейских. Объект номер один устранен. Объект номер два помилован. Объект номер три — на повестке. Чонгук позвонил Масару и, слушая его деловитую трескотню, завел мотор. Время показывало десять тридцать две. До полуночи успеет.