Ромео не умрет

Чонгук торжествующе выкинул кулак в воздух и обвел радостным взглядом бушующую толпу, позволив лишь в конце остановиться на искомом. Та визжала, гудела, размахивая транспарантами и поздравляя победителей. Игроки поворачивались вокруг оси, принимая поздравления. Ликовали абсолютно все, но Чонгука интересовал только один зритель, скромно сидевший на крайней левой трибуне. Его расположение не было случайным: Чонгук специально поместил его за группкой омег их компании, а точнее — за Чхве Лином. Поэтому толпа воспринимала махания рукой и воздушные поцелуи в том направлении адресованными Лину и оживленно обсуждала непонятные отношения пары Чон-Чхве. Было известно, что они после двух с лишним месяцев расстались, но при этом продолжали общаться по-дружески, хотя Лин всячески намекал, что хочет возобновления прежнего статуса. Так что сегодняшнее пламенное поведение Чонгука толпа считывала как желание пойти навстречу Лину. Чонгук чувствовал себя успешным агентом 007, открыто при всех адресуя жаркие взгляды Тэхёну. Слегка коробило, что он не может без дурацких ухищрений делать то же самое, а еще лучше: ежедневно ходить с Тэхёном под руку, обнимать и целовать его, не заботясь о последствиях. Однако обстоятельства рулили балом, до даты освобождения был еще целый год, который требовалось перетерпеть. Тэхён неуверенно помахал в ответ, улыбнулся, и сердце Чонгука забилось еще быстрее. Ничего, дотянут этот год как-нибудь, продолжат встречаться украдкой, лишь бы его корично-медовое счастье было в безопасности. А потом, когда они улизнут ото всех, Чонгук с удовольствием пометит нежную стройную шею, на безымянный пальчик наденет кольцо. — Сегодня не отвертишься, Гуки, — с обоих сторон повисли разгоряченные Юнги и Сокджин. — Последняя игра в учебном году и охрененная победа! Едем отмечать! Чудесное лицо Тэхёна скрылось за спиной подскочившего Лина, и Чонгук с трудом сдержал досаду, увидев, что тот помчался к нему. Только этого и не хватало: чтоб одновременно насели приятели и надоевший Лин. Лин мчался в окружении неизменной стайки омег, те с щебетом набросились на своих бойфрендов, расцеловывая и визгливо смеясь. А Лин распахнул объятия, которые Чонгук вытерпел ровно пару секунд и отстранился. — Поздравляю, Гуки. Ты настоящая звезда бейсбола, — жеманно пропел Лин, накручивая на палец локон. Чонгук помнил, какими жесткими и безжизненными были эти гладкими на вид волосы — не сравнить с мягким шелком Тэхёновских. — Ребята сказали, что забронировали ВИП-зал в «Сохо». Мы поедем первыми. — Спасибо, я пас, — Чонгук напоследок потрепал его по плечу, чтобы удовлетворить ожидание наблюдавшей толпы. И быстро добавил: — Точнее, присоединюсь позднее. Сейчас мне надо смотаться домой. Я же приступил к работе, у меня теперь дел завались. — Врешь ты все, Чонгук! — хохотнул Миндже, вытирая обильный пот. — Нашел себе какого-то женатика и тихонько наставляешь его мужу рога. Колись уже. В глазах Лина промелькнула искренняя боль, оттенившая кривую улыбку. Чонгук раздраженно вздохнул, не понимая, о чем он думал, приближая к себе тупого как пробка Миндже. Ни такта, ни глубины, ни мозгов — такие в свите точно не нужны. Но отрицать ничего не стал: начнешь оправдываться и обязательно на чем-нибудь проколешься. — Не лезь в чужую койку, Миндже, займись собственной, — сухо посоветовал он, обходя Лина. Мгновенно охватил взглядом редеющие трибуны и похолодел: Тэхёна на них не было, как и его друга Чимина. Расстроился, увидев его вместе с Лином, и ушел? Тэхён так уже поступал, когда ему казалось, что он лишний на празднике жизни. Фак, фак, фак! Рванулся вперед, стряхивая опять навалившихся Юнги и Сокджина, не слушая их уговоры. Срочно бежать в раздевалку, сполоснуть едкий конский пот, одеться и вызвонить Тэ. А лучше начать с последнего: сначала вызвонить и успокоиться, а потом приготовиться ко встрече. — Гук, ну, поехали! Это нечестно — оставлять команду без капитана на гулянке! — возмущенно гундел Юнги. — Играли и победили в полном составе, значит, и гулять будем в полном! Ты нас целую вечность игноришь! — Что ты знаешь о вечности, — рассеянно прошептал Чонгук, продолжая искать Тэхёна. Для него несколько часов без коричного меда были бесконечной адской пыткой, сводящей с ума. Да Юнги понятия не имел, каково это — ждать одного конкретного человека. — Чонгук, сегодня ты обязан с нами отпраздновать! — Сокджин облапил, заставив поморщиться. — Мы заранее клуб забронировали, самых крутых омег вуза собрали. Будет тусня века! — Приду позже, — отмахнулся Чонгук, зная, что не придет. Иногда он заглядывал на огонек, чтобы подозрения не бурлили сильнее, при этом выбирая те места, где больше щелкались селфи, а он привечал то одного, то другого омегу. В Какао и Инстаграме студенческая масса вовсю обсуждала его бурную личную жизнь, сводя с разными кандидатами, обрисовавшимися на фото вечеринок. Образ независимого и одновременно всеядного повесы сложился. Ничего необычного: какой молодой красавец захочет остепениться настолько рано, когда вокруг полно соблазнов всех мастей? Стоит надкусить каждый спелый плод, охотно падающий в руки, пока есть возможность. Ему завидовали, им восхищались, с него брали пример. Иного быть не могло, на то он и Чон. А он исподволь следил за другим Чоном. Хосок к теме, стоившей двух трещин в ребрах, не возвращался. Смотрел благосклонно, щурил до бритвенной узости хитрые глаза: очевидно, благословлял положение вещей. Безусловно знал, с кем втайне Чонгук встречается, но не вмешивался: его устраивала скрытность отношений с убогим. И эта поблажка сильного слабому раздражала, подбрасывала дров в тлеющий очаг ненависти, грозя вспыхнуть до небес, если тот пойдет против Тэхёна. — Обещаешь? — Сокджин встряхнул, Юнги преградил путь, остальные сгрудились, не давая прохода. Чонгук, уже закипая, стиснул зубы. Сам виноват, сколачивая будущих соратников вокруг себя, сделав себя эпицентром компании. Процедил: — Обещаю, — ну что поделать, придет на часик, потусуется, засветится на двойных селфи с симпатягами. Дань свету, можно сказать. Пусть Хосок любуется и верит, что победил. Ватага радостно взвыла, надавила со всех сторон и потащила в раздевалку. Чонгук мрачно позволял себя тащить, остро осматривая периметр в поисках одного осторожного человечка. Но того нигде не было видно, и Чонгук чувствовал, как беспокойство разрывает на части. Неужели обиделся? Тэхён обидчивостью не отличался, но сегодня его чаша терпения могла переполниться при виде липнущего к Чонгуку Лина. Чонгук давно боялся, что этот день наступит: сам бы он взорвался бы еще в первые недели, пожалуй. Одна надежда была: что Тэхён не будет долго огорчаться, надумывать себе лишнего, и вечер они проведут как обычно. Если бы полгода назад Чонгуку сказали, что он будет безмерно счастлив, коротая вечера с одним омегой за болтовней или просмотром фильмов, он бы расхохотался. Довольствоваться скучным соседством омеги и тем более пялиться на романтическую хрень, словно им лет по пятьдесят — да ни за что! Жизнь слишком интересна и коротка, чтобы ее так бездарно расходовать. Но с Тэхёном Чонгук был готов и крестиком вышивать, лишь бы он согревал нежным теплом, доверчиво заглядывал в глаза. Предпочел бы, конечно, проводить крохи драгоценного времени только в постели, однако понимал, что Тэхён рано или поздно устанет от подобного отношения. Тот до сих пор полагал, что им руководствуют гормоны, и ждал, когда те перестанут бушевать. Верил ли в чувства — Чонгук не знал, но очень надеялся, что да. Несмотря на нежность и страсть между ними, с ним по-прежнему осторожничали. Не знакомили с папой и верным другом Чимином, оставляли невидимкой, хотя, с точки зрения Чонгука, особой опасности в знакомстве не было. Хотелось заручиться поддержкой окружения Тэхёна, чтобы оно рассмотрело в нем очевидные плюсы и влияло на неуверенного омегу. У раздевалки Чонгук встрепенулся. Ноздри защекотал тончайший флер корицы и меда — настолько эфемерно легкий, что уловить его мог только безнадежно влюбленный человек, настроивший радары. Тэхён был рядом, только вот где? Чонгук лихорадочно забегал глазами по гулкому резонирующими возбужденными криками коридору и выдохнул: в крохотном закутке, где складывали спортивный инвентарь. — Я в туалет, — коротко бросил, освобождаясь от множества рук. — Айщ, Гук, в раздевалке тоже есть туалет, — удивился Юнги. — Хочу королевского уединения, — весело хохотнул Чонгук, и компания взорвалась понимающим смехом. Чонгук завернул за угол, выждал, когда радостный гул стихнет, дверь хлопнет, и ломанулся в заветный закуток. Застонал, когда темнота окутала любимым запахом, и нежные теплые руки обвили шею. Вслепую впился поцелуем сначала в нос, потом в губы, вжал в мокрый потный торс затрепыхавшегося Тэхёна и потек с ним вниз — к приятной горизонтали. — Гуки, ты что… не здесь. Я не… Не рви! Ай! — темнота журчала Тэхёновским голосом и ласково посмеивалась. — Сумасшедший. — Сумасшедший, — подтвердил Чонгук, разворачивая его на бок и прощупывая пыльный пол: нет ли там острых предметов, о которых Тэхён может удариться. Расстегивая, стягивая, обнажая, пододвигая к себе, Чонгук не забывался полностью. Помнил о том, что спастические мышцы левого бедра Тэхёна могут ужалить болью, если их потянуть. В их первый раз Тэхён не жаловался, хотя вперемешку с удовольствием испытывал и дискомфорт, однако ночью растревоженные мышцы отомстили судорогами. Тогда Чонгук проснулся от жалобного вскрика и долго растирал дрожащими руками каменное бедро, едва не плача в сочувствии. Больше подобной глупости Чонгук себе не разрешал: брал Тэхёна только в комфортных, удобных позах и мотал головой на робкое «давай попробуем так». Вдавившись на полдлины, Чонгук припал губами к бьющейся венке на благоуханной шее, где когда-то появится его метка, и застыл, переживая волшебный момент обладания. Поглаживал влажный член, проходясь пальцем по уздечке — так, как нравилось самому. И, когда Тэхён нетерпеливо дернулся, насаживаясь глубже, начал двигаться. Под зажмуренными веками вспыхивали алые разводы, во рту пересохло, клыки, как всегда, начали заостряться в жажде вонзиться. Член туго ходил в жаркой тесноте, рассылая волны наслаждения. В руках подрагивала и тихонько постанывала в кулак драгоценность. Момент хотелось запечатлить навеки и замереть в нем. И с этой мыслью Чонгук бурно кончил. Тэхён шумно дышал: он пришел к финалу первым. — Салфетки и нейтрализатор в рюкзаке, — шепнул Тэхён, неуклюже разворачиваясь. — Мм… — Больно? Где? — встревожился Чонгук, подхватив его на руки. Озабоченный дебил! Разложил любимого на твердом полу, о чем думал, спрашивается? — Ничего страшного, просто что-то в бок воткнулось. Сначала не заметил, а сейчас стало неприятно, — Тэхён завозился. — Отпусти уже. Тебя вот-вот хватятся. Чонгук прижался лбом к его лбу. Как найти в себе силы оторваться от него и присоединиться к надоедливой компании? Как?! С трудом отстранился, нащупал рюкзак, выудил из него салфетки с нейтрализатором. Аккуратно вытер Тэхёна, тяп-ляп — себя, щедро опрыскал обоих нейтрализатором: их обычная мера предосторожности. — Мне надо пойти со всеми в клуб на часик, — признался виновато. — Не обидишься? — Все нормально, я понимаю. Буду ждать тебя в квартире. Мне надо сделать макеты, потом приготовлю ужин, — ласковые пальцы погладили по щеке, приободрив. — Не задерживайся. — Не буду, — Чонгук поймал пальцы губами, не удержавшись, прикусил один клыком. Тэхён серебристо рассмеялся и легонько оттолкнул. Ребята уже приняли душ и бодренько одевались. Встретили его громкими шутками. — Айщ, Чонгук, ты что, дрочил на победу в королевском уединении? — крикнул Сокджин под одобрительное хихиканье. — Теперь понимаю, почему ты не захотел пойти в этот туалет. Чонгук улыбнулся. Видимо, его лицо было очень удовлетворенным и сытым. Самцы вмиг распознали знакомое выражение. Кто ж не смотрелся на себя в зеркало после дрочки в ванной? — А что, ты хотел помочь? Прости, Джин, ты не в моем вкусе, — отбрил в тон, и все зашлись в гомерическом смехе. Сокджин вспыхнул, нервно повел плечами: шутка попала в цель. Поговаривали, что Сокджин играет на оба фронта, к тому же Чонгук замечал, как тот на него залипает. Ничего раздражающего, все в пределах нормы. — Джин, можешь подержаться за мой! — Миндже сделал пару выпадов бедрами вперед, взявшись за пах жестом американских рэперов, и разозлившийся Сокджин ринулся на него. Чонгук закатил глаза: ох уж этот Миндже! Нарвался наконец. Разделся, слыша звуки ожесточенной борьбы и улыбаясь: цель достигнута, внимание сместилось с него на других. И, насвистывая веселый мотивчик, двинулся к душевой. Перед тем, как включить воду, трепетно поцеловал крохотный кулончик в виде знака бесконечности. У Тэхёна был такой же. Они случайно заметили в маленькой лавке бижутерии эти кулоны, и Чонгук мгновенно купил. Пока еще не кольца, но уже знак принадлежности друг другу. Их маленький вызов враждебному обществу. Входя в клуб, Чонгук недовольно поморщился. Чрезмерно громкие музыкальные биты неприятно прошили барабанные перепонки. Резкие огни стробоскопа ударили по утомленной сетчатке. Настроившаяся на покой нервная система натянулась. Еще недавно Чонгук вибрировал в предвкушении, попадая в клубную атмосферу, а сейчас все, чего хотел: отбыть часок и свалить под шумок к Тэхёну. Компания не разделяла его настроение: ликующе взвыла на входе в ВИП-зону. Омеги постарались на славу, признал Чонгук, осматривая украшенный цветами их команды и воздушными шарами зал. Одетый в белое, выделяющийся на фоне остальных Лин поднес бокал шампанского и призывно облизнул губы. — С победой, капитан! — Спасибо, Лин, — Чонгук вздернул бокал наверх, дождался, когда хихикающие омеги разольют остальным и крикнул. — За нашу победу, друзья! Пузырьки грохнули по пустому желудку, всосались в кровь, закружили голову. Начала расти эйфория. Чонгук удивленно встряхнулся, глядя, как Лин вновь наполняет бокал: что-то быстро торкнуло. Надо б притормозить, иначе доберется до Тэхёна в состоянии нестояния. Это была последняя трезвая мысль: эйфория внезапно выросла до потолка и обрушилась каменной скалой. Его крутило, бросало в радостном тайфуне. Мелькали такие же отупело счастливые лица. Музыка дрожала в каждой клеточке, заставляя в себе раствориться. И только на задворках сознания билась подспудная тревога. Утренний свет противно ожег воспаленные глаза. Чонгук замычал, зарываясь под подушку. Сильно сдавливало болезненные виски, в пересохшем рту стоял кислый привкус, по пищеводу поднималась тошнота. Типичное похмелье. Сзади прижались обнаженным нежным телом, по напряженным плечам прошлись ловкие пальцы, массируя и расслабляя. Чонгук вздохнул, подставляясь под приятные прикосновения, начиная восстанавливать вчерашние события. В упор не мог вспомнить, как он добрался до Тэхена, и что они делали. Стало стыдно, что приехал на бровях. Но судя по легким поцелуям, сыпавшимся на плечи, Тэхён не злился — уже хорошо. — Извини, напился как свинья, — пробормотал Чонгук. — после кофе, душа и аспирина ущерб возмещу. — Все напились, — промурлыкал не тот голос, что он ожидал. Чонгук окаменел, распахнув глаза в ужасе. — Аспирин на тумбочке, милый. — Лин?! — Чонгук подскочил на постели, сбросив его с себя. — Что за… Фак! Где мы? — Ты ожидал увидеть кого-то другого? — в больших темных глазах Лина разлилось отчетливое злорадство и исчезло, сменившись напускной обидой. — Ты сам меня сюда притащил, Гуки. Сказал, что хочешь меня вернуть. Мы в одной из спален клуба. — Щибаль, — Чонгук рванулся к телефону. Похмельные пальцы дрожали так сильно, что отпечаток сработал не сразу. Увидел пропущенные звонки и сообщения от контакта Т, в тоске прикусил губу. Последнее сообщение оглушило: «Я все понял, Чон. Ты дерьмо». — Нет, нет, нет! Автоматически нажал на оповещения Инстаграма, увидел фото вечеринки и, все поняв, бессильно понурился. Фото-доказательства продемонстрировали Тэхёну весь его разудалый вечер, и везде Чонгук фигурировал в обнимку с довольным Лином. Вишенкой на торте стала тонкая рука, на запястье которой красовался всем известный браслет Лина с буквой Ч, лежащая на обнаженной смуглой груди и играющая с кулоном. Бесконечность прервалась на предательстве. — Я ничего не помню, — прошипел Чонгук, собирая разбросанную одежду. — Так что, Лин, извини, но мы не вместе. — Не торопись, Гуки, — Лин распростерся по постели в соблазнительной позе. — Нам было хорошо, может стать еще лучше. Понимаю, ты кем-то увлекся, но это временно. А я буду ждать тебя всегда. — Нет смысла, Лин, — Чонгук остервенело натянул на себя одежду и дернул дверь. За спиной раздался всхлип, но Чонгуку было плевать: все мысли унеслись к другому, к тому, кто сейчас считает, что над ним посмеялись.