Spider-Man:The Secret of Alley Cat

      Как только все жители начинают верить в настоящее наступление осени, привыкают к ливням и ветру, подбирая одежду поуютнее и теплее, в Нью-Йорке снова начинает пригревать солнце. Кажется, погода напрямую влияет на настроение в городе — под теплыми лучами даже демонстрации притихают и человека-паука проклинают на улице не так громко. Но если вы решите войти в толпу болтающих людей в очереди магазина, или еще проще, включите новости от «The Daily Bugle», там точно не обойдется без оскорблений в сторону «летающего красного мутанта». Богема Нью-Йорка вообще сходит с ума, параноидально представляя, как в галереях не останется ни одного великого шедевра. Студенты в цветастых бомберах бродят по паркам, рыжие листья заполняют улочки с причудливыми граффити — вот такой он разный, яркий и жутко взволнованный Нью-Йорк. Еще никогда он не был таким чужим для паучка.       Намджун стоит у высокого серого забора в черной шапке-бини и пытается починить игрушку какого-то мальчишки лет восьми. Вокруг тишина, даже нет детской площадки, но эти двое все же встретились. Ким измученно крутит в руках зеленого супергероя, пока ребенок безжалостно сверлит его недовольным и удрученным взглядом. Глаза мелкого закатываются, руки стойко держатся во вредном замке на груди, а его космический путешественник напоминает человека в самодельной маске из чулка.       — Вот твой человек-авокадо. Что за дрянь для вас только не придумают… А человек-паук, между прочим, спасает людей на земле, в твоем городе, — продолжает доказывать Ким.       — Да твой человек-паук гребаный предатель! — парнишка кричит, так что видно щель меж его передних зубов и вырывает свою игрушку с уже прикрученной назад головой, — А человек-авокадо борется с монстрами-начос на планете «Гуакомолле».       Услышав последнее предложение, Намджун устало втягивает воздух через нос и жмурит глаза. Человечество достигает научного прогресса, а сценаристы и медиадизайнеры утверждают свою чертову работу, чтобы дети, да даже он сам, сейчас, стоя на этой улице — получали это. Живот парня предательски урчит, безумно хочется, конечно, на эту съедобную планету.       — Я же объяснил тебе на счет предателя. Это был не он. А другой злодей в черном! — рычит парень, ломая брови и надувая губы. Они с этим упрямцем стоят тут больше десяти минут, и старшему никак не удается разуверить ребенка в неправильных суждениях.       — Да это п-о-о-лная чушь, чувак!       На мальчике синий спортивный костюм и кепка. Ким не сдерживает себя и давит на козырек, чтобы грубое дите лишилось обзора. Будь его воля, он бы вообще не разговаривал с этим невоспитанным созданием. Но стоять тут и ждать супергеройскую задницу своего друга — его важная, навигаторская задача.       — Да откуда ты вообще это знаешь! — продолжает выть синяя кепочка.       — Я его напарник. И тебе говорю сверхсекретную информацию. Видишь эти часы, — мальчик сначала вертит носом, но потом, все же выражает интерес, когда замечает самодельный гаджет очкастого.       На деле это обычные часы, просто кастомизированные и переделанные немного в стиле Кима — с четырьмя циферблатами и смешным брелком в виде гикона. Они такие яркие и причудливые — неудивительно, что с их помощью получается завлечь даже такого упрямого ребенка.       — Это часы, чтобы помогать ему.       — Правда? — синяя кепочка хлопает глазками.       — Да. Вот смотри даже местоположение показывают.       Парень разок прикасается к сенсорному дисплею, и он являет онлайн-карту города. Видно, как по голубым схемам дорог движутся автобусы, полицейские патрули, а красная галочка отмечает собственное местоположение. Рот парнишки распахивается и Намджун самодовольно и гордо поправляет черные очки.       — Теперь понял, кто настоящий герой Нью-Йорка? — кажется, будто Ким не выражал такую надежду, когда подавал документы в «Эмпаир Стейт».       Тыкая в щель языком, мальчик глуповато молчит, а потом вдруг с огромными глазами и выпяченным вперед указательным пальцем выкрикивает:       — Человек-авокадо!       — Да что?! Ты серьезн…       Чонгук в самодельной маске из зеленого рождественского носка перебрасывает рюкзак через забор и спрыгивает сам. Все это время Намджун был на подстраховке и ждал его возле ограды в «Музей естествознания», а со своими нравоучениями молодому поколению чуть не забыл об этом.       — Забрал?       — Да!       Мальчик застывает, распахнув рот, и его игрушечный зеленый супергерой с нелепым «кукурузным» плащом сталкивается с асфальтом. Ким суетливо поправляет спадающие из-за бега очки и приближается другу, подхватившему черный рюкзак с земли. Парни, тут же не жалея ног рвутся подальше от серого забора, оставляя бедного ребенка в самых непонятных чувствах. Намджун лишь кричит ему напоследок, еле удерживая на себе шапку и серую клетчатую рубашку:       — Это человек паук! Вот увидишь, он спасет Нью-Йорк!

      

***

      В специально оборудованной аудитории всегда хорошо проветривают перед занятиями по инженерии, так что опоздавшие парни, ежась от легкого сквозняка, усаживаются на самую последнюю парту. Тут в отличие от других классов, по-лабораторному светло, а стены и столы окрашены в приятный белый цвет — отличное полотно для практических экспериментов и исследований. У интерактивной доски стоит новейший 3д- принтер, на всех рабочих местах разложены инструменты, специальные планшеты для программирования механизмов и методички с заданиями на пару. Мисс Харри заряженным и низким голосом подгоняет студентов — на высокой женщине, с экстремально короткой темной стрижкой, белый халат и блестящие квадратные очки.       — Я совсем забыл, что у нас сегодня инженерия, Чон, — шепчет сокрушенно Намджун, надевая второпях белый халат. Рукав никак не поддается, и парень беспомощно дергается, чтобы наконец натянуть форму на себя.       — Я тоже. Не знаю, как мы будем, — Чонгук героически вызволяет друга, тут же хватая со стола желтые защитные очки и закидывая их на лоб, — рассматривать эти архивы…       — Вот же дерьмо, — фыркает еле слышно очкастый, сваливая свою набитую зеленую сумку на крючок. И этот раз в ней кое-что поинтереснее ретро-изданий комиксов, — кто вообще пользуется бумагой для этого…       Преподавательница призывает к тишине, и парни мертвыми грузами сваливаются за свою крайнюю парту. Возможно, это не очень удобное место — на доске уже вертятся модели деталей, которые нужно собрать и запрограммировать, до мельчайших деталей там прописаны и прорисованы пазы и крепления. Чонгук чешет затылок, усиленно, до пара от макушки, планируя, как он выполнит работу и отыщет в украденной стопке архивов, точно со стола директора музея, нужную и как никогда важную для всего Нью-Йорка информацию. Да, все верно — Чонгук, в маске из рождественского носка выкрал со стола Дональда Купера кипу бумаг о посещениях, устройствах и даже уборках музея.       — Все вы помните, что к концу полугодия должны представить полную модель робота-спасателя. Иначе никто не сможет спасти ваши финальные результаты на экзамене! На доске наглядно изображены детали, которые нужно собрать и запрограммировать на сегодняшней паре. И кстати, думаю многие заметили, что у разных пар, разные детали. Об этом позже, не торопим события! Как только получите все необходимое, возьмите планшеты со столов и начните с вот этой команды… — голос мисс Харри раздается очень быстро вдохновенно, так что некоторые студенты заплывают по партам недоумением от количества информации.       — План такой, человек-авокадо, я разбираю этот бумажный хлам, а ты мутишь мозги нашему роботу, — Ким аккуратно подсовывает журнал и другие документы под свою толстенную и смятую на углах тетрадь по инженерии, — тебе нужна практика, перед тем как закончить свой проект.       — Как ты меня назвал? — протестующе шепчет Чон, секунду ранее немного зависая на Пак Чимине, сидящем на самой первой парте. Конечно же на его шикарном затылке. Черт он ведь действительно должен думать о своем проекте и о паре инженерии!       — И специально для болтающих Чона и Кима я выдам дефектную деталь. Задание с усложнением! — они одновременно дергаются от голоса улыбающейся женщины.       А потом бесшумно вздыхают — только этого не хватало для их секретной детективной операции.       — Нужно быть еще тише, Джун, — почти губами заключает Чонгук, краснея от взглядов одногруппников, в том числе и Чимина. Последний смотрит на них даже меньше наносекунды — щеки влюбленного Чонгука принимают индикатор красного.       — Я уже понял, гений… — ворчит Намджун, аккуратно принимаясь за документы.       Мисс Харри и еще несколько студентов снабжают группу деталями, и все начинают работу. Чонгук разбирает выданные ресурсы с лимонными очками на носу, а потом сцепляет два куска стали чтобы получилось крепкое предплечье робота. Джун в это время, изучает фамилии работников Музея естествознания. В аудитории стоит легкий гул, и ученики погружены в некий инженерный хаос, где все с азартом ищут правильные подходы к своим механизмам. Это идет парням на руку — мисс Харри совсем не замечает, что в их паре только один трудится над изготовлением робота.       У Чона получается справиться с первым этапом быстрее всех, но на втором он застревает. Их деталь с дефектом, поэтому просто запрограммировать ее мало — нужно выявить ошибки, чтобы плечо спасателя не нагревалось. Парень беспощадно грызет нижнюю губу и сосредоточенно клацает по планшету.       — Как оно? — сдавленно и немного бездумно интересуется Ким. Кажется его разум все еще в античных залах…       — Ага, — мычит каменно Чонгук. Он уже почти разобрался в своем прототипе.       И спустя еще несколько минут ботанского пыхтения — датчик температуры на экране, наконец-то, горит положительным зеленым цветом, и внутри распалившегося инженерией парня расходится ликующая дрожь.       — Да! — Чон несдержанно радуется и не останавливаясь начинает печатать дальше, — Еще много документов? — его милосердие к другу тоже оживает.       — Ага, — глухо звучит в этот раз со стороны Кима.       Чонгуку не остается ничего как вздохнуть и продолжить трудиться над их общей работой, иногда закусывая щеки и высовывая кончик языка. Но в процессе он все же иногда отвлекается, чтобы про себя с восхищением заметить, с каким же умным и безобидным видом Намджун разбирает эти непонятные бумажки, периодически пользуясь гуглом на телефоне.       — У половины группы детали движения, предплечья робота с креплением для ладони. У другой же — детали захвата. Сейчас я предлагаю объединиться, чтобы собрать руку робота. Запрограммируйте, чтобы «захват» мог хватать!       Чонгук находчиво кивает — это будет легче простого, если им попадутся напарники с исправным прототипом! Он тут же начинает разглядывать ряды их лабораторного зала, чтобы найти кого-нибудь подходящего. На первой парте все еще сидит Пак Чимин, в таком же белом халате, и как бы глупо это не звучало, ведь весь курс сидит в таких, блондину это жутко идет. Он мог бы запросто работать в «Оскорп» только за этот чистый, гениальный вид. Интересно насколько быстро Пак уничтожил эту работу? Еще интереснее чем пахнут его нежные волосы в этот солнечный осенний денек. Разглядывая стол одногруппника, Чон с каким-то победным чувством внутри обнаруживает у Пака на столе цепкую серебряную робо-ладонь. В черных толстых очках Пака отражаются и мигают красные диоды, и он сосредоточенно записывает в свою работу отчет о готовой детали. Черт возьми, он что сделал ее в одиночку?       — Эй, давай позовем Чимина, — не отрываясь от бумажек предлагает Ким. Если бы он знал, насколько их предпочтения совпадают.       — Он, кажется, вообще один сидит, я… — теряется парень, кусая заусенец на большом пальце. Согласится ли Чимин на совместную работу, или он предпочтёт общаться только с цифрами в своем планшете?       — Чонгук. Вспомни того придурка из музея. Чимин точно не страшнее его.       Точно. Парень выдыхает, выпрямляется в спине, чешет зудящий нос и хоть пролетает, наверное, пару секунд в его теле тоже происходят тысячи эмоциональных приготовлений. Кровь пригоняет красноту к ушам. У них раньше были групповые работы, но с Паком — никогда…       — Эй, Ч-Чимин, давай к нам! — сердце, черт возьми, стучит так быстро.       Сквозь голос Мисс Харри, которая, бегая меж рядов, помогает студентам, застрявшим на этапе сборки, через головы этих же студентов, Чимин слышит Чонгука — он поворачивается на звук молодого голоса и одаривает их отдаленную ото всех парту немного удивленным и смущенным взглядом. Но все же медленно, столкнув милые брови и поправив очки, кивает. Чон еле удерживает счастливейшую улыбку, приходится нещадно прикусить ее зубами. Видно, как Пак разочарованно берет свой прототип, с досадой осознавая, что целого робота нельзя сделать в одиночку. Хотя он бы мог, Чонгук знает. И даже если пока Пак молчит и внутренне выражает ненависть к командной работе, лицо Гука чуть ли не готово треснуть от триумфа.       — Победа, — шепчет он другу, поправляя воротник халата.       — Ну почти… — сдвинув брови и не отрываясь от документов, лишь изредка бросая взгляд на преподавательницу, выдает Ким.       Чонгук не понимает. Он вопросительно мычит, придвигаясь ближе к очкастому.       — Джонсон, — устало и будто совсем очевидно уточняет Намджун, — тоже здесь, — только в эту секунду друг поднимает глаза.       — Джонс… — по ступенькам вверх скачет Нора, Нора Джонсон, и так как остальные из задних парт не заняты, это она очевидно к ним, — Забыл, что она Джонсон…       — Не один ты сегодня на охоте, Гук-и, — усмехается Ким, через пару секунд улавливая боковым зрением, как девушка оказывается возле их парты.       — Привет! — волны каштановых волос в низком хвостике, под халатом пушистый коричневый свитер, на лице милый румянец и доброжелательная улыбка.       Нора стоит у их парты, лишь положив ладонь на уголок, так, будто ей действительно нужно специальное разрешение, чтобы сесть рядом с Чонгуком.       — Привет, а мы позвали Чимина и… — парень прочищает горло в опасной близости задеть Джонсон и дать ей странные сведения о заинтересованности в Паке, — …Получается у тебя тоже нет пары?       Девушка сначала действительно конфузится, но потом на ее милом лице вновь появляется расслабленная улыбка.       — Да нет. Мы делали ладонь с Даниелем, но у него аллергия на никель. Так что ему пришлось уйти, недоделав нашу деталь, — она показывает большим пальцем в сторону двери и сочувствующе пожимает плечами, мол «очень жаль, что Даниель покинул нас, но такова судьба» — Закон Мерфи. Хорошо, что вы позвали Чимина, он отлично разбирается в инженерии.       Чонгук думает о точности сказанного про закон Мерфи (подлости), а еще о том, что Чимин вообще-то разбирается хорошо во всех их предметах.       — Давайте я помогу вам, чтобы тоже получить хоть какие-то баллы?       — Да… — мямлит Чонгук, выглядывая, как Пак тоже поднимается к их парте, будто отсчитывая каждую ступеньку.       — Да, Нора, садись, — прикрывает заторможенность друга Намджун и улыбается одногруппнице.       — Супер, спасибо ребята! — девушка оказывается рядом с Чонгуком и по-хозяйски кладет на парту свой планшет с недописанным кодом, а возле себя свой шоппер, — Ой, Намджун, а ты что делаешь?       — Да так, домашка по истории, — беззаботно отвечает Ким, и девушку это вполне удовлетворяет, она тут же переключается на Чонгука и его прототип.       Очкастый продолжает поиск и с тяжелым вздохом поднимает из стопки новый отчет. Под ним видит что-то неординарно ярко фиолетовое для кипы скучных бумаг. Конверт. Похоже человек-авокадо захватил его случайно с остальными документами. Парень промаргивается, чтобы дать передышку уставшим глазам и, воровато оглянувшись, разворачивает находку — там послание. Ким бесшумно вздыхает ведь надеялся на зеленых франклинов. После беглого прочтения его губы удивленно распахиваются — «Приглашение на закрытый аукцион». Он ищет круглыми глазами взгляд Чонгука, и спустя пару секунд тот обращает на него внимание, непонимающе сталкивая брови. Лишь спустя мгновение Чон осознает, что они нашли «что-то». «Что-то», что может приблизить их к «чему-то».       Ким неуклюже прячет этот конверт и все остальные бумажки, чтобы избежать вероятность привлечения чужого внимания. Все-таки, нужно приберечь эту информацию для более приватной обстановки.        В этот момент к ним присоединяется Чимин. Блондин тихо приветствует всех и намеревается сесть возле Норы, как вдруг Ким, копаясь в сумке, освобождает место рядом с Чоном под предлогом лучшего обзора на деталь. Чонгук, помимо «разобраться с конвертом», отмечает галочкой «расцеловать Джуна после пары» и одаривает тихого парня в белоснежном халате располагающей улыбкой.       — Ура, теперь у нас супер-команда, — выдает Нора, разглядывая ладонь, которую принес блондин.       А Чонгуку как-то резко плевать становится на захват и робототехнику в целом. Он тут немного в сантиметре от краша (и девочки, которая вроде от него без ума, это тоже нагоняет стресса). Буквально любовь всего его студенчества в белом халате и синем свитере, сидящий рядом, плюс находка Кима. Результат такого смешения — взрывная реакция внутри парня. Он правда способен держаться. Из всех своих паучьих сил.       — Ты что в одиночку собрал это? — тихо и восхищенно спрашивает Чон.       — А…Ну да… Просто не нашел себе пару, — блондин отвечает, заправляя выбившиеся молочные пряди за ухо.       Вот так вот просто. Чонгук уверен, этот парень соткан ангелами, авторами лучших работ по инженерии человека. И волосы его на вид такие мягкие, сегодня немного пушистые из-за ветерка на улице и блестящие, цвета пенки у теплого латте.       — В следующий раз садись с нами, — лыбится Ким, но Чонгук только рад его участию.       — Давайте попробуем состыковать наши детали, — голос Норы раздается громче пакового раз в десять, она хватает Чона за запястье и того окутывают колючие мурашки, — Чонгук возьми вот это, а я присоединю захват, — она сама укладывает деталь в руку парня и, накидывая очки на глаза, принимается за работу. Забавно то, как неисправившаяся в одиночку Джонсон ловко выполняет непростой процесс скрепления прототипов.       Чонгук в этот момент послушно удерживает металлическое предплечье, лишь изредка подсказывая что-то девушке, как какая-то подставка (хотя у них есть специальная подставка, черт возьми). Чимин внимательно наблюдает за ними и Чон внутренне вопит — он так хочет показать свои способности, а приходится лишь подгонять увлеченную Нору.       — Отлично, Нора, офигенно получилось! — оценивает готовую работу Ким и ловит благодарный кивок от одногруппницы.       — Рада быть полезной! — теперь уже скрепленная, но «неживая» рука оказывается у группы.       Как бы не нервничал Чон Чонгук — Нора действительно оказывается полезной и послушно передает им чистый холст для программирования. Деталь и правда выглядит достаточно надежно, только вот если ее настроить неправильно, она рискует стать той самой подставной клешней из автомата с игрушками.       Пак молча присоединяется к рабочему процессу, под деликатные подсказки Кима. Чонгук не может сдержать липучих взглядов, то и дело пробегаясь по душке очков от уха до глаз, оттуда к пакову носу и вниз к пухлым губам. Это путешествие по чужому лицу закручивает теплые узлы в животе. Вот их первая совместная работа, а все было так просто — Чонгук позвал его, решаясь произнести чужое имя из пяти букв. Из пяти самых чудесных и милых букв.       Чимин начинает вводить нужный код в планшете, нажимает на пуск, чтобы проверить тандем их прототипов. То, как удобно и быстро получается выполнять задание радует и заряжает Чона еще больше. Пару комбинаций и можно заставлять руку хватать. Чонгук чуть придвигается, чтобы теперь самостоятельно сделать это, и его нос сразу чувствует приятный запах хлопка и мыла. Тепло от чужой щеки жжет ему лицо, но Чон игнорирует, нажимает на «Захват один», пока блондин рядом хлопает ресницами. Его паучье чутье, какого-то черта, просто вопит.       — У нас получилось, — довольно и спокойно заключает Пак, наблюдая, как железная рука, направленная вверх, сжимает пальцы.       — Боже, парни, вы лучшие, — группа поддержки в виде Норы и Кима восхищаются результатом ребят, но для Чона, если честно, они на мгновение испаряются.       Он закусывает губу, чтобы не улыбнуться слишком счастливо для обычной лабораторной работы. Они с Чимином вместе тестируют оставшиеся действия, скучнейшие шевеления пальцами и записывают все в сведения о будущем роботе. Каждая секунда их общей работы, теперь конечно и с Намджуном, его глупыми шутками, Норой и ее любознательными вопросами, отпечатывается в чоновом сознании, отмечается сердечками и красивыми закладочками. Любое слово от блондина, даже самое незначительное. Поднятые вверх уголки бледно-розовых губ. Жест сдувания непослушной пряди с носа.        Когда этот парень рядом — всего Чонгука будто переполняет вдохновение. И пока Пак, Нора и Намджун продолжают дописывать свою работу, он с азартом начинает пробовать различные комбинации программирования. Чуть ли не высовывает язык от сосредоточенности — его пальцы быстро и ловко набирают код, а сердце продолжает загнанно стучать. Что если он попробует слегка изменить действие и…?       — Вау, Чонгук! — Намджун первым видит, как железные пальцы складываются в символ мира. Железная рука демонстрирует забавное «пис».       — Эй, как ты это сделал? — громче чем обычно удивляется Чимин. Чонгук думает, что готов попробовать взломать пентагон, чтобы вновь увидеть эти бледные искры в глазах, — Круто, Чонгук.       — Чонгук, очень классно! Ты молодец! — присоединяется к ним Джонсон.       — Хах, спасибо, — улыбается Чон с ярким румянцем на редких веснушках, — Просто поменял пару переменных и…       Пак поощряет парня вскинутыми бровями и молча возвращается к лабораторной работе, зачеркивает и выделяет что-то, пальцем подхватывая съезжающие на нос очки. Так блондин прячется в исписанных листах — среди формул и схем. Чонгук совсем не знает, как его оттуда вытащить, когда рядом трепетают бабочки от ауры Норы. Мало этой защитной ледяной корки вокруг блондина, всякий раз как Чон пытается — девушка отвлекает и приходится беседовать с ней.       — Да, спасибо за тот конспект, ты меня очень выручила, — все же благодарно и искренне выдает Чонгук.       — Не за что. Опять же, я рада быть полезной. Если пропускаешь тему, тяжело потом ориентироваться.       И тут Чонгук решается на кое-что:       — Чимин, а помнишь, я просил тебя помочь мне с химией? — голос Чонгука неожиданно уверенный и легкий. Будто он намерено хочет загнать Чимина в тупик, где он не сможет от него скрыться.       Пак только беззвучно шевелит губами и тушуется, бегая глазами от Чона к своему листку. Сам Чонгук чувствует жар на щеках, но продолжает сверлить смущенного парня глазами, будто это какой-то квест или испытание. Все за их столом замолкают, Нора недоуменно разглядывает парней, Намджун рисует бесконечные каракули в углу листа.       — Я… — Чимин правда пытается что-то выдать и Чонгук ждет с замиранием сердца.       Потому что правда не понимает этого парня. Жутко влюблен, знает какие-то мелочи, но на этом все — образ Пака такой размытый, такой скомканный, что иногда Чон дико переживает. Может дело в социализации, может в Чоне, а может и в самом Паке. Неужели он совсем не такой чувственный и глубокий, как видится Чонгуку? Или Чон настолько пугающий и чужой, что Чимин никогда сам не заговорит с ним?       — И правда неплохо! — мисс Харри внезапно для всех оказывается у последней парты и разбивает эту неловкую натянутость — Вы даже перевыполнили задание, похвально. Мне нравится ваш творческий подход, — она улыбается и ловко повторяет жест железной руки, затем переводя взгляд на уткнувшегося в лист блондина — А вы, Пак Чимин, учитесь работать в команде. Это почти также как и научный квиз, у вас уже неплохо получается.       Пак поднимает голову, прячет свои плечи и соглашено кивает. Многие преподаватели отмечают успешность Чимина в научной сфере, но подгоняют в командной работе, ведь парень чаще всего закрытый и тихий. Все ставят на то, что это из-за сложной ситуации в семье. По университету редко пробегают слухи, что Чимину приходится где-то подрабатывать и ухаживать за больным братом. Чонгук не сводит с него глаз до того самого момента, как мисс Харри записывает их, и Пак сам встает, чтобы молча уйти. Трепетный, обиженный и преданный взгляд провожает Чимина до его парты — Чон мечтает увидеть на этом бледном лице по-настоящему счастливую улыбку. Нет, он хочет помочь Чимину, хочет помочь этой улыбке украсить истерзанные губы блондинистого парня. Но пока что даже не знает как.       — Эй, Чимин, спаси… — пытается Чон. Но показав лишь щелку своего существа, Пак вновь запирается в себе, скомкано исчезая.       — Пора привыкнуть к Чимину. Наладить с ним коммуникацию — бесполезно, — буднично усмехается Нора, добрыми глазами рассматривая смущенного и слегка расстроенного Чонгука, — Если что я могу помочь с химией. Ну если правда будет нужно, — добавляет негромко она, и, улыбаясь, поджимая свои розовые губы, собирает вещи с парты. Ее пальцы незаметно дрожат.       — Да, хорошо, спасибо тебе, Нора, — устало, но мягко выдает парень, обиженно морща нос от своих мыслей. На душе отягощающее, хрупкое и жалостливое чувство от общения с этой девушкой.       Она собирается уходить, закидывая на плечо шоппер с очередной надписью в защиту экологии, но лямка спадает, не схваченная нервными руками. На пол высыпается куча агитационных черно-красных листовок: «Человек-паук — угроза Нью-Йорка!», «Верните искусство Нью-Йорку!».       Джонсон, разочарованно цокнув, торопливо начинает собирать их с пола. Чонгук даже слегка зависает, сглатывая ком в горле и получая порцию мурашек от очередной встречи с порицанием его геройской личности, но после опускается вниз, чтобы помочь Норе. Та неловко отшучивается, иронизируя над собственной неуклюжестью.       — Все расклеивают их по районам… Только разве что Чимина и Тэхена я с ними не видел, — с хриплым сочувствием в голосе объясняет Ким, когда девушка, собрав листовки, уходит, — Чонгук, нам нужно сейчас же прочитать это письмо. У меня, конечно, нет паучьей чуйки, но что-то мне подсказывает, что это не просто вечеринка старых друзей, — тихо сквозь зубы говорит Намджун, все еще помахивая ладошкой девушке.       — Да, пойдем, — Чон закусывает щеки и кивает, в последний раз бросая взгляд на самую первую парту.       

***

             — Значит, наш так глубоко почитаемый городом Дональд Купер любит закрытые аукционы. Частенько посещает их, даже иногда пополняя коллекцию музея. Но контингент таких вечеринок — почти всегда криминальная элита. Почему он крутится среди них?       — Как же это все ужасно… Во время того, что происходит в городе… Продавать реликвии сейчас? — Чонгук разглядывает стол друга, заваленный деталями, светодиодами, динамиками и дисплеями. Они отправляются к Намджуну домой сразу после пары, чтобы продумать план действий.       В комнате приятный дневной свет и пахнет жженым пластиком. Лава-лампа, среди прочего хлама на столе Намджуна, горит ярко красным. Чон стоит и глупо пялится на то, как преобразовывается жидкость внутри нее, а Ким, покормив любимого Тони, усаживается в кресло-мешок.       — Кроме главного лота, еще полно всего. Почти весь их каталог в международном розыске. Крест «Аталлы» вообще считается утерянным.       — Теперь я точно уверен, что это просто закрытая встреча старых друзей, ничего криминального — саркастично протягивает очкастый, начиная вертеть в руках Кубик Рубика.       — Еще больше дорогущих реликвий в одном месте. Значит есть шанс, что этот… В общем он тоже может быть там, — пророчески произносит Чонгук, глядя куда-то в окно, будто среди серых небоскребов затесался ответ на все его вопросы.       — Если ты о любителе портить супергероям репутации, то да. Я тоже так думаю. Ты должен быть готов, — парень заканчивает желтую сторону и смотрит на Чона, — И обидно, что тебе будет почти невозможно проверить информацию, которую я нарыл. Маскарад, они же все продумали — все спрятаны за масками…       — Если понадобится, я сделаю все чтобы узнать чью-то личность. Анонимность, костюмы — они действительно думают, что это надежная защита?       — Мне нравится твой настрой. Пора показать этим придуркам, кто папочка Нью-Йорка.       За эту, и последующую ночь, парням предстоит очень много приготовлений. Придется клепать снаряжение, продумывать конспирацию и продолжать думать над личностью неизвестного наглого расхитителя музеев. Его имя отмечено жирным вопросом на белой маркерной доске в комнате Кима, а вокруг тысячи догадок и приложенных цветными магнитами фотографий: наемные убийцы, мутанты, воры-циркачи, злодеи, сбежавшие из тюрьмы «Плот». Такой шанс выпадает парням буквально волей случая — неработающий компьютер в кабинете Купера и куча отчетов на столе, среди них билет на настоящий бал преступности и беззакония.       — Крест «Аталлы»…Если на меня повесят и его исчезновение, то мой образ точно не сможет оклематься в глазах ньюйоркцев. И никакого папочки не получится. Я проберусь туда и закончу эту вечеринку, — уверенно произносит Чон, поджимая губы. Пришло время вернуть себе честное имя.       — А что на счет твоего образа? Маскарад. Подбирайте свои костюмы. И пусть удача, всегда будет с вами, — хихикает Намджун, уже включая ноутбук с характерным гудением. Он собирается сделать новое приложение для паучьего костюма.       — Похоже мне совсем нечего надеть. Придется по-старому, — похрустев пальцами, выдыхает Чонгук.       — Какой же ты скучный.       — Расхаживать в моем костюме сейчас — совсем не скучная затея.       — Но, чтобы было по-праздничному, я его усовершенствую. Доверься мне, бро, — улыбается парень, сверкая ямочками и поправляя очки.       — Всегда, — улыбается Чонгук, внутри чувствуя острую смесь предвкушения и страха. С каждым разом на его паучьи плечи наваливается все больше и больше ответственности.              

***

      

      Пафосные нотки старого джаза обволакивают стены белого зала своим изысканным и мягким звучанием. Высокие потолки украшает люстра из стекла в современном стиле — длинная, хрустальная, она тянется вниз, к лабиринту из стендов и столов с щедрым фуршетом. Сегодня номера этого дорогого манхэттенского отеля пустуют — все отведено на проведение масштабного, приватного мероприятия. Черные ковровые дорожки помогают нарядным гостям не потеряться — они окружают стеклянные стенды с выставленными сегодня лотами и столы, набитые фужерами с вином и проссеко. Работают несколько баров с дорогостоящим ассортиментом. Воздух искрит чистыми напряжением, фальшью и терпкими резкими ароматами дорогих парфюмов.       Любой сегодня ищет его глазами. Главное украшение вечера, возле подиума для продаж, самый желанный и аппетитно сверкающий в броне из пуленепробиваемого стекла — крест «Аталлы», расположен на подиуме в центре комнаты. Стеклянный купол вокруг кажется даже слишком огромным. Возле него, как ни странно, ошивается больше всего людей — точнее ярких масок.       Некто в костюме средневекового принца, с бутафорской шпагой и белой маской рассматривает его через призму крепкой витрины.       — Интересуетесь этим лотом? Нравятся кресты? — беззаботно спрашивает внезапно возникший рядом с ним незнакомец в черном одеянии.       — А вам?       — Да так, балуюсь.       — А я не балуюсь. Моя семья положила все состояние на реликвии королевской семьи. У вас любопытный образ. Это костюм от Питера До?       Только сегодня, в этот особенный эксклюзивный вечер — каждый гость особо изощренно подошел к своему образу. Девушки в ажурных, блестящих золотом платьях, карнавальных одеяниях с перьями и нитями сверкающих камней, изображают павлинов, змей и даже бабочек. Мужчины также не отстают в роскошности своих нарядов — на пару со звериными масками, на их плечах расписанные узорами и вышивкой костюмы.       Аукцион больше похож на показ знаменитых высокопоставленных дизайнеров, а лицо каждого гостя скрыто образом животного или иного драматического героя — нет ничего лучше анонимности, на таком противоречивом мероприятии. Их осанка и походка отточена и невербально выражает презрение, соперничество, жадность. Лицемерные разговоры заполняют светлый зал. Этот вечер обещает быть очень долгим.       И, конечно, еще один гость — в костюме красного паука, ползет над прозрачным потолком, с охотничьим интересом вглядываясь в одеяния неизвестных гостей.             Фиолетовый конверт — чудесный шанс, счастливый билет к разгадке, к возможности предотвратить преступление и Чон не собирается потратить его в пустую. Такое грязное мероприятие просто идеальное место для поимки похитителя без имени, и Чонгук с холодной дрожью по спине надеется, что он тоже приглашен. И как бы герой не желал справедливости, он вновь нервничает, в этот раз, наверное, в тысячу раз больше из-за своего прошлого провала. Кожа то и дело становится гусиной, когда в голове всплывает этот мутный образ — безликие белесые глаза, чернота скрывающая личность. Лишь Ким на связи внутри его костюма придает сил и хоть какой-то уверенности.       — Скоро начнется, как ты там? Сейчас увижу то же, что и ты, пару секунд, — друг на связи с тестированием приложения в костюме паучка, на которое он убил две ночи. Благодаря ему у них с Чоном есть камера, транслирующая все на компьютер Кима и нормальная связь.       — Да тут пока не на что смотреть, разве что на этот зоопарк, — сквозь янтарное стекло потолка видно, как внизу перемещаются яркие и выряженные фигуры гостей, — Нужно подобраться ближе.       — Должны быть потолочные рейки или что-то типа того, — бодро координирует Ким, — ого. У вас там точно голодные игры. Как же быстро… Тебя не тошнит, когда ты в этом летаешь?       — Рад, что все работает. И да, не тошнит. Уже давно нет, — догадывается со вздохом Чонгук и аккуратно выбирается под потолок, туда, где на него бьют свет и огни люстр, — у меня глаза разбегаются. Как их много…       Оказывается, найти подозрительную личность во время пышного маскарада ощущается вообще нереально. Если в обычное время злодей выделяется среди толпы из-за костюма или особенного снаряжения, то здесь все выглядят как потенциальные серийные похитители. Чонгук сканирует почти каждого, перемещаясь по потолочным балкам с подвешенным на них светом.       — Пока ты там ползал букашка, я узнал, кто якобы выкупил все номера для этого мероприятия. Все счета записаны на Барри Чемберса.       — Кто он такой?       — Не нужно далеко ходить, смотритель музея естествознания. Правая рука Купера…       — Теперь ясно почему конверт лежал на столе среди отчетов, — паук кивает сам себе, скрываясь за бетонной колонной, — Какова вероятность что он — тот, кого мы ищем?       — Пока не знаю… Ну он не толстяк, в спандекс влезет, — под клацанье клавиатуры мычит Намджун, — сейчас проверю, где он был в день ограбления.       — А я пока буду следить… За всеми получается?       Перед началом аукциона броуновское движение гостей перемещается от одного лота к следующему. Чонгук пораженно наблюдает за представленными за стеклом реликвиями — город в эти минуты негодует и дрожит от того, что пропадают великие шедевры искусства. Эти же, с зелеными бумажками вместо мозгов, устраивают танцы и милые разговоры, самодовольно делят ворованное. Подумать только, тут есть даже «Тюльпаны» Ван Гога, которые мир ищет десятилетиями. Все это время, у каких-то подлецов, а теперь здесь в Нью-Йорке. Над покупкой раздумывают говорящие павлины и золотогривые львы. К счастью, он здесь чтобы закончить их бал.       — Твой запрос из будки охраны пришел, теперь все как на ладони, — перед тем как пролезть под потолок Чонгук связал паутиной худого паренька смотрителя камер, — на счет Барри… Он взял выходной в тот день. По крайней мере тут так написано.       Чон продолжает цепочку мыслей, но его перебивает голос, раздающийся в микрофон.       — На нашем аукционе представлены самые изысканные и утонченные лоты. Чудесные и эксклюзивные работы итальянских и нидерландских художников, могут стать эффектными украшениями вашей коллекции… — серебряный, сверкающий снежный барс стоит на подиуме возле выставленного украшения принцессы Дианы и звонко, обольстительно объявляет цены и названия. Все труды художников и скульпторов поочередно появляются на большом экране.       — Он хотел сказать ворованные работы? — остро замечает Ким на другом конце.       Паук пробирается по рейкам ближе, и впивается в светлую фигуру исследующим взглядом. Высокий мужчина с красивой фигурой, в свободном сверкающем костюме под стать, на голове маска с белоглазым снежным тигром. Его голос льется так сладко, что у Чона мгновенно закипает кровь. Все выряженные гости, наверняка уважаемые и высокопоставленные люди… Они наряжаются в зверей сливая миллионы на краденое искусство.       — Как думаешь, этот кот опасен? — мычит Чон, сидя над экспозицией креста «Аталлы».       Барс заканчивает представление и желает всем хорошего и приятного вчера. Паук усмехается, продолжая следить за каждым его мелким движением. Он, кажется, совсем безобидно и приветливо машет столику неподалеку — за ним женщина в костюме пышного мехового зайца, наверняка из натурального серого меха и шелка, большая и медлительная в своих движениях, рядом — что-то напоминающее черную пантеру, кожаный пиджак с подчеркнутой свисающим ремнем талией, главная изюминка отсутствие ткани сзади, открывающая красивую спину, последний — в старинной маске с золотыми узорами и колпаком шута, с ярким фиолетово-серебристым костюмом и игрушечными пушками на поясе. После приветствия барса — последний исчезает, покидает стол и быстро движется за официантами.       — Это был маячок, Чон, я только что видел, как подобные клоуны и призраки оперы двинулись на кухню.       В эту же секунду тот самый снежный кот объявляет скорое начало аукциона. Его маска и костюм цвета снега завораживающе блестят под светом стеклянной люстры, будто он сам — дорогая скульптура ручной работы. Это так заводит толпу — они сдерживают вожделение к лотам внутри, аплодируя и стремясь занять места у подиума. Удивительно наблюдать, как возрастает их интерес, азарт, адреналин. Возможно, это даже чем-то похоже на чувства человека паука, во время охоты на преступника. Исход неизвестен, а ставки необычайно высоки.       — Что видишь по камерам? — Чонгук сразу же перемещается по потолку, унимая свое внезапно зазвеневшее чутье, предчувствие чего-то опасного, внезапного колючими импульсами охватывает каждую клеточку паучьего тела, — Черт, мое чутье оно… — парень хмурится под красной маской. Сейчас на этом аукционе происходит что-то еще более незаконное, чем продажа картин из международного розыска. И он здесь. Неужели под маской снежного барса?       — Оно говорит тебе, что толпа театрально выряженных ублюдков собирается на кухне. Только что они повернули камеры, я без обзора. Видимо тот охранник в будке тоже был с ними.       Такие мероприятия заставляют быстрее покупать произведения искусства — так как у участников есть всего несколько секунд на принятие решения.       — Ну что ж, теперь можем начинать. Первый лот — «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» Караваджо. Начальная цена двести тысяч долларов. Кто даст больше?       Так же и у Чона есть всего пару мгновений. С началом аукциона в силу вошел чей-то план, не лишенный коварства и алчности. Добравшись до вентиляционного люка в стене, человек-паук выламывает его и оказывается внутри.       — Пятьсот тысяч раз… Пятьсот тысяч два… Продано господину в последнем ряду, большое спасибо! — глухо слышится внутри темного прохода. Звуки молотка отмечают чужую ставку.       — Охранник в моей уютной паутине, этих тоже такое ожидает, — быстро продвинувшись в тесном тоннеле, Чонгук наблюдает за сборищем через решетку очередного вентиляционного люка.       На кухне, в последнем отсеке, забитом клубами пара и шумом — несколько клоунов, чумных докторов и шутов. Некоторые официанты так же собираются с ними и, очевидно, обсуждают план. Среди тарталеток и остывающих угощений, подносов с готовой едой находится нечто особенное. Точнее так должно казаться на первый взгляд — один из масок готовит к выносу гениально выделанную подделку главного лота и укрывает специальной крышкой. Ненастоящий крест «Аталлы» блестит на серебре пару секунд, пока человек-паук успевает его разглядеть.       — У них подделка, — протягивает Чон, наконец осознавая всю суть бандитского плана.       Наемники продолжают договариваться. Из их грубой напряженной речи Чонгук разбирает, что свет должны выключить прямо перед продажей последнего лота. Того самого креста. План оказывается слишком простым и намекающим на покупку кем-то организаторов аукциона. Вполне возможна такая сделка — подделать главный лот и разделить все деньги. Гениально для таких придурков, черт возьми.       — Несколько картин уже ушло, — включается Намджун.       — Они хотят подменить крест. Следи за аукционом. Я позову тебя, когда понадобится.       — Хорошо, кэп.       Разъяснив ситуацию, Чон понимает — нужно ликвидировать подставных официантов и остальных, чтобы провернуть трюк с подделкой не получилось. Но сделать это нужно максимально тихо и скрытно, так чтобы оставшиеся повара и официанты в соседнем зале не смекнули, что вместо приготовления закусок, кто-то решил устроить драку. Пара пушек на поясе шута угрожающе отблескивают в ответ на внимательный взгляд человека-паука — он почти уверен, что они настоящие.       — Над меню надо поработать… Благородные металлы плохо усваиваются, — мычит паук себе под нос с азартной улыбкой. Кое-что приходит ему в голову.       Оглядев через решетку кухню, длинные серые столы, холодильники и склады с посудой, паук через вентиляцию движется в ее второе отделение. Там он практически бесшумно вылазит из трубы — нужно пробраться к цели незаметно, смастерить незамысловатую ловушку, чтобы сразу поймать всех в липкую паутину. С привычной ловкостью парень в красном костюме прячется от глаз лениво болтающих работников в черных поварских фартуках. Они нарезают экзотические фрукты и разделывают рыбу, утомленно зевая. Парень в жутко опасной близости от них — но у Чонгука отлично получается маскироваться. Доходит лишь до неуверенного: «Эй, ты что-то слышал?». Но трудягам быстро становится все равно. Так паук оказывается в комнате, где как раз собрались подкупные официанты.       — Не верю я, что нам вообще заплатят, — за своей пренебрежительной болтовней и неохотным выкладыванием фруктов, они не замечают, как кастрюли, ножи, миски, шкафы, оплетаются нитями паучьего правосудия.       Те, в чьих руках крест и остальные фрики в масках оказываются в центре этой хитрой паутины. Один из них с опаской закрывает дверь, и паучок злорадно улыбается — они сами загнали себя в ловушку. Чонгук делает один точный рывок и эта часть кухни мгновенно выходит из строя — сковородки бьются о головы, вырубая наемников, кастрюли успокаивают помощников официантов. В одну секунду угроза мероприятия оказывается «усыпленной» и связанной в липкую паутину.       — Извините, что так долго делали ваш заказ. Запара на кухне! — усмехается парень и запирает этот отсек, чтобы остальные, наверняка ничего не осознающие повара вовсе ничего не заподозрили.       Покалывание на кончиках пальцев и воодушевление от легко пойманных предателей уменьшают тревогу паучка. Комок из них, таких склеенных и поверженных выглядит унизительно и вяло. Паук оказывается внизу, укладывая руки на бока.       — Ну что ребята, есть кто полуживой? — усмехается он, тыкая какого-то официанта.       Один из них вяло мычит, с другой стороны и Чон быстро обходит, все еще хихикая над их плачевным положением.       — Стандартное собеседование. На кого работаешь? — побитый официант с ровной темной стрижкой открывает один глаз, — Джун, ты только посмотри на это, — улыбается довольно Чонгук. Ким же наверняка видит все в трансляции, — А точно, прости! — рот, залепленный паутиной, мешает мужчине говорить, и человек-паук торопливо исправляет это.       Официант жмурится от звона в висках. Но завидев ожидающего парня в красном трико, заметно нервничает и трусливо выдает:       — Барри сказал нам доставить крест! Больше мы ничего не знаем…       — Барри, который организатор этого аукциона? — догадывается Чон.       Снова этот смотритель музея. Теперь точно ясно — его невинная личность пропитана чем-то очень незаконным. Чонгук кивает напуганному бандиту и прилипает к потолку.       — Забыл, — новый заряд вновь затыкает рот официанту, и довольный паучок выдирает решетчатый люк в потолке.       Он заканчивает на кухне и вновь ползет по вентиляции назад, чтобы продолжить наблюдать за аукционом, который, ко всему прочему, уже разгоряченно проходил в главном зале.       — Веселишься? Они уже продали большую часть лотов, — наконец-то возвращается Намджун, — Постороннего движения пока что не видел. Слышал про Барри. Я продолжаю рыть на него информацию.       Оказавшись в этом белом, выряженном зале вновь, Чонгук тихо вздыхает, внутренне подготавливая себя ко всему, что может здесь произойти. Он благодарит Кима и пробирается ближе к сцене, к выставленному возле нее кресту принцессы Дианы. Классическая музыка почему-то особенно бьет по мозгам в таком напряжении, паук оказывается прямо над нервничающими масками со специальными табличками в руках, возле той самой экстремально длинной стеклянной люстры. Пока что просто наблюдает. Лоты улетают с молотка так стремительно, ставками покупатели-инкогнито просто рвут их на части. Такие мероприятия с легкостью будят внутри даже самых жадных психологические механизмы, побуждающие тратить огромные суммы. Особенно когда они чувствуют, что вот-вот станут владельцами произведения искусства.       — И продано за пятьсот тысяч долларов прелестной даме в одеянии белого лебедя! «Мост Чаринг-Кросс, Лондон». Клод Моне.       Завистливые аплодисменты обнимают вниманием эту персону. Картина, украденная кажется совсем недавно, в две тысячи двенадцатом, оказывается у этой богатой любительницы раритетов. Ее доставят позже. Прямо в ее номер. Настоящую ворованную диковинку.       — Чон, чего мы ждем. Нам нужно вызвать копов, — переживает навигатор на другом конце.       — Еще не время. Нужно кое-что проверить, — как бы не хотелось словить всех нарушителей закона сразу, это действительно необходимо.       Из слов обезвреженных им поддельных работников — свет должны вот-вот отключить. Только подделку, благодаря стараниям человека-паука доставить никак не получится. Правильно будет взять преступников и организаторов аукциона до того, как гости покинут отель с купленными нелегальными лотами, но и не позволить показаться главным похитителям, тоже нельзя.        Чутье Чона — звенит, обжигает каждый сантиметр кожи и дает яркие сигналы опасности. Будто подсказывая чье-то присутствие. Парень мечется от покупателей к барсу на подиуме — таким странным кажется его образ. Это же он? Паук жмурится, пытаясь организовать расшумевшиеся и спутанные размышления в голове. Похититель точно был здесь. Он и сейчас здесь.       — Перейдем к главному лоту сегодняшнего вечера…       Где-то среди толпы? Сердце Чонгука загнанно стучит, глаза сужаются и бегают так потерянно. Его нет, но он одновременно везде. Черные острые когти, самодовольный вид. Ощущение, что человек-паук буквально видел его сегодня.       — Настоящий шедевр ювелирного искусства. Сложная подвеска из золота, серебра, аметистов и бриллиантов.       Вдруг упустил. Чонгук, чувствуя, как нагреваются его мышцы и кипит голова, думает, что все же мог дать ему уйти.       — Названный в честь своего первого знаменитого владельца…       Скрытый под маской снежного тигра смакует каждое слово. Наверняка он незаметно высматривает поддельного официанта. Паук с яростью и нетерпением втягивает воздух. Его пальцы, ноги, прилипшие к стене напряжены до предела.       — Палестинского бизнесмена Наима Аталлы…       Или тот самый похититель на сцене прямо сейчас — объявляет самый яркий лот, предвещая преступление? Он, верно, собирается украсть его в эту же минуту.       — Редкое, драгоценное и совершенно эксцентричное украшение: легендарный аметистовый крест «Атталлы»!       — Чон! Не молчи! Уже скоро, — голос навигатора теряется в стуках сердца в ушах, неуместном джазе и голосе ведущего.       Паучье предчувствие — неизвестна природа его работы, будто животный инстинкт и рефлекс. От тревоги все вокруг замедляется и застывает, на фоне крови паука, бегущей по жилам с невероятно высокой скоростью, окружение: алчные маски, их таблички с множеством нолей, довольный смех, запах слишком резких духов, перья и блестки на волосах, чертов барс, улыбающийся фальшивой улыбкой — все это замедляется. Будто дает Чону последний шанс, чтобы что-то понять. Что-то уловить. Или предотвратить.       — Начальная цена…       Секунда и зал обнимает кромешная темнота. Скрипящий звук вышедшего из строя электричества неприятно проходится по ушам. Неосведомленные гости паникуют, кричат, слышно, как падают на пол их лотные карточки. Все существо паука застывает в ожидании, пока Ким неразборчиво кричит ему какие-то побуждения к действиям. Видимо что-то блокирует сигнал. Слишком большой всплеск энергии. Шум в зале начинает возрастать.       — Я не упущу его Джун, — лишь трезво отрезает Чон на фоне всеобщей тревоги.       Но паук даже не успевает договорить это, как в зал неожиданно возвращается свет. Потерянные гости стоят в разнобой, хотя большинство даже не успело сдвинуться с места. Их лица сражает ужас от увиденного. Голоса и изумления становятся громче.       Да что там, даже человек-паук расширяет свои глаза до размера галактики.       — Какого… — выдыхает он, глядя вниз.       Витрина из пуленепробиваемого стекла беспощадно расплавлена сверху. От выжженного отверстия все еще можно заметить бледный дым, а запах горелого материала врезается в рецепторы. Настоящий хаос зарождается среди напуганных гостей — внутри кейса устроился некто в черной маске. Его тело выражает полный триумф над обомлевшей толпой, когда он сидит на специальном подиуме внутри. Прямая осанка, нога, лежащая на другой, руки, будто играючи заброшенные сверху, те самые белесые глаза, образ черной кошки, скрывающий личность в этот раз в виде угольной карнавальной маски на все лицо, сверкающий кожаный костюм на плечах и соблазнительно открытая спина.       Чон, черт возьми, видел его сегодня — среди гостей. Он невинно блуждал в хаосе масок, дразнил и испытывал паучка своим присутствием. Был призраком, которого невозможно поймать, а теперь на его шее весело покачивается, сверкая цветом чарующего лилового аметиста, главная цель любого, даже самого паука — драгоценный крест «Аталлы». Неизвестный подцепляет его когтями и оценивающе разглядывает, после с легкостью отпуская, заставляя вилять у него над грудью и искрами золота, и серебра смеяться над обманутыми. Весь этот проклятый вечер чутье сходило с ума от его скрытого неуловимого присутствия.       — Нарушитель! — микрофон в руках кричащего барса фонит, а его голос распаляет неразбериху еще сильнее, — Остановите его черт возьми! — он тут же пытается найти оружие у себя под белоснежным одеянием.       — Твою мать, — голос Кима все еще доходит до Чонгука сквозь пелену.       Паук ошарашенно дергается, в намерении наброситься на злодея, но с усилием останавливает себя. Его тело обжигает нужда в правосудии и справедливости, а боль, за все дни порицания своим родным городом и бессилия в поисках зацепок, наполняет тело энергией, быстрой, раскаленной до предела. Но ему еще нельзя вмешиваться. Однажды он уже бросился вперед, не продумав план и попался в ловушку. Сейчас необходимо было размыслить холодной головой… Насколько это было возможно.       — Приятный вечер не так ли? — начинает заключенный в витрине и слова расходятся пугающим громким эхом, с хитрыми терпким нотками. Его голос изгибается подобно змею и мгновенно злит слушателей, — Хотя, если честно, я так утомился на вашем аукционе… К тому же вино было не самое лучшее.       Некоторые из выряженной в карнавальные одеяния толпы сразу достают настоящее оружие и направляют его на экспозицию креста с вором внутри. Все происходит безумно быстро, еще пол секунды, и они остервенело жмут на курок своих пушек.       — За «Маджию»! — раздаются беспощадные выстрелы, и бандиты чуть ли не рычат от разочарования. Кажется, этот подлец не только перешел черту закона, он так же прошелся по границе взаимоотношений с мафией, разрушая их замысел преступления.       — У тебя же есть план, человек-паук? — Ким потерянно наблюдает за происходящим и его дрожащий голос гудит у последнего в висках.       — Джун, тут псы Кувалды, нужно… — Чон не успевает дать указание другу, как отряд полиции и вваливается в отель, — Окей… Они уже здесь.       Вошедший патруль приумножает хаос. Яростная стрельба не прекращается, а паук все еще терпеливо выжидает.       — Ауч. Как больно, — протягивает ушастый, чуть ли не мурча и поднимается, смело выпрямляясь ударам на встречу, — Что ж, я снова оказался на шаг впереди. Ведь это я выкрал все шедевры из музеев. И даже в этот раз у вас не получилось опередить меня. Свои преступления я посвящаю человеку-пауку. Он милашка, — злодей разглядывает свои когти и сбивает с них невидимую пылинку, — и совсем ни в чем не виноват.       Каждое слово становится сильнейшим катализатором, но ни одному не удается зацепить его или ранить. Пули с громким скрежетом и ослепляющими искрами рикошетят от защитного стекла, пока похититель украшения Дианы показательно, с уверенностью в каждом движении достает из пояса крюк-кошку. Бандиты яростно палят по пуленепробиваемой защите, пока на них не начинает наступать полиция. Остальные гости, спотыкаясь о длинные подолы платьев и плащей, теряя по дороге короны из перьев и срывая неудобные маски — торопятся к выходу. В них врезаются команды бесстрашных журналистов с громоздкими камерами. Невыносимый, чрезвычайный шум заполняет собой все.       Люди в форме и с щитами открывают огонь на подчиненных мафии. Неизвестный с драгоценным крестом на шее делает точный выстрел, цепляясь за потолочную балку, и на тросе взмывает вверх.       — Поймайте меня, если сможете, — последние слова вора, сказанные в стеклянной броне.       Видно, как он готовился к этому выступлению — костюм действительно выглядит идеально и чарующее, будто наглая ирония над маскарадом и продажей искусства в виде классического пиджака и рубашки, но с вырезанной тканью на спине. Там вновь татуировка, в этот раз на всю плоскость открытой мраморной кожи, но разглядеть с такого расстояния трудно. В брюках так же откровенные длинные вырезы по бокам, открывающие вид на сильные ноги. Он думает слинять прямо в разгар веселья, уверенно стремясь к потолку, и, похоже, жутко доволен собой.       Но случается забавное совпадение — крюк, зацепившийся за балку с сидящим на ней пауком, успешно доставляет котенка прямо к нему. Чонгук не может не похвалить свою выдержку — в этот раз терпение и сдерживание ярости сыграло ему на руку.       — Приветик, давно жду тебя, — бросает он сверху, как только они встречаются «взглядами» с тем, кого он ненавидел, боялся и искал все эти недели. Времени на страх попросту нет. Паук сделает все, чтобы в этот раз не позволить вору уйти.