Неожиданные встречи и возрождение детства

      Кацуки не был до конца уверен, была ли идея пригласить Деку в поход лучшей или худшей в его жизни. Потому что Деку помог ему подняться на дурацкий грязевой холм, а потом, казалось, совсем забыл, что они держатся за руки. И Деку не отпускал его руку. Всё оставшееся время.       Ему хотелось кричать, ему хотелось поцеловать его, и ему очень нужна была подушка, в которую можно было бы зарыться лицом, прежде чем он взорвётся. К счастью, Деку больше не заводил разговоров во время прогулки, поэтому он мог обходиться односложными ответами на его восторженные комментарии о птицах, грибах и прочей чуши.       Почему его руки так чертовски сильно потели?       Деку, похоже, этого не заметил, или ему было всё равно. Рука Деку была не такой влажной, как у Кацуки. Ладонь была мозолистой, а шрамы слегка выступали. Кацуки с трудом удержался от того, чтобы не провести большим пальцем по тыльной стороне, чтобы нащупать один из шрамов, опасаясь, что Деку отпустит его. Возможно, ему следовало это сделать.       К тому времени, когда они добрались до смотровой площадки на полпути кругового маршрута, он немного расслабился, а его сердце уже не билось так сильно. Кацуки уже несколько раз ходил в этот поход, и вид всегда был прекрасным. А Деку только улучшал его. Он смотрел вдаль широко раскрытыми сверкающими зелёными глазами, его улыбка расплылась по лицу, а кудри цвета тёмного леса развевались на ветру.       Деку выдохнул негромкое «вау», и Кацуки пришлось прикусить язык, чтобы удержать себя от глупого и импульсивного поступка. Блядь. Деку было слишком много.       В конце концов они направились к машине, и тут Деку споткнулся о небольшой камень, и Кацуки подтянул его к себе. Глаза Деку широко раскрылись, и он отдёрнул руку, покраснев.       — О боже, Каччан! — пискнул он. — Мне так жаль! Я не знал, что так и не отпустил твою руку!       Кацуки проглотил свои дурацкие нервы и пожал плечами, зная, что чертовски краснеет, но надеясь, что это не слишком заметно.       — Всё в порядке.       Деку не выглядел убеждённым.       — Извини… Но это было очень странно с моей стороны, я не знаю, как я не заметил…       — Деку, — отрезал Кацуки, не дав тому начать нервный трёп, — я же сказал, что всё в порядке. Я бы оттолкнул тебя, если бы мне было не плевать.       А ему было не плевать, просто в противоположном направлении. Деку всё ещё выглядел нервным и покрасневшим, его взгляд метался по сторонам, но не встречался с глазами Кацуки. Уф. Кацуки весь день контролировал свои порывы, и теперь ему это надоело, так что только после того, как он снова схватил Деку за руку, он понял, что это было, наверное, самое идиотское, что он мог только сделать. Теперь уже было слишком поздно отступать.       — Видишь? — сказал он, подняв их руки вверх. — В порядке.       Да, в порядке. Всё было в порядке. Друзья держатся за руки. Мина постоянно держится за руки со своими друзьями. Ничего особенного.       Кацуки быстро отвёл взгляд от шокированного лица Деку и начал тащить его за собой до самой парковки. Он отпустил его, как только они подошли к машине, и сел в неё, не сказав ни слова, что, наверное, было чертовски странно, но он не доверял словам, которые могли бы вырваться из его рта в этот момент. Деку сел рядом с ним, и Кацуки заставил себя взглянуть на него, чтобы увидеть его реакцию.       Он улыбался, как идиот.       Ладно, это того стоило.       Деку повернулся и посмотрел на него, не переставая улыбаться, и Кацуки отвернулся, чтобы включить радио, пока он не сказал или не сделал какую-нибудь глупость. Как и в прошлый раз, Деку почти всё время напевал старые песни, которые любили их родители, и пел те слова, которые знал. Он был неплохим певцом, но, вероятно, в скором времени ему не суждено было выиграть ни одного шоу талантов. Но Кацуки всё равно нравилось слушать его.       К их возвращению в кампус начался ливень, и Деку устал достаточно, чтобы в полудрёме прижаться к дверце машины. Кацуки припарковался и потянулся, чтобы ткнуть его в плечо. Деку тут же вскочил и издал какой-то странный писк.       — Привет! — Деку моргнул, а затем потёр глаза. — О боже, кажется, я заснул.       — Я заметил, — сказал Кацуки, ткнув его в щёку. — Но мы уже приехали.       Деку медленно кивнул, затем зевнул и расправил плечи.       — Блин, я голоден. Наверное, мне стоит сходить за продуктами, у меня в комнате не так много еды.       — Мы могли бы пойти куда-нибудь прямо сейчас, — выпалил Кацуки.       — Конечно! Я уже соскучился по лапше миссис Киришимы, давай сходим туда, — Затем, к лёгкому удивлению и замешательству Кацуки, Деку отстегнул ремень безопасности и открыл дверь машины. — Кто последний, тот платит! — воскликнул он и выскочил из машины под дождь. Твою мать!       Кацуки в неловкой суматохе выбрался из машины и заблокировал её за собой прежде чем броситься за Деку, который уже успел слишком сильно разогнаться. Тупой читер. Кацуки промок насквозь, когда добрался до лапшичной, и ударил такого же мокрого Деку по плечу, когда тот рассмеялся.       — Да пошёл ты, — без особого гнева огрызнулся Кацуки, пристраиваясь рядом с Деку под небольшим навесом, чтобы отряхнуться, прежде чем войти внутрь.       — Я же говорил, что ты будешь платить следующим, — улыбнулся Деку и провёл пальцами по мокрым волосам, чтобы убрать их со лба. Чёрт, это было даже горячо. Кацуки отвёл взгляд, который, как он надеялся, длился всего секунду, сосредоточившись на выжимании воды из рукавов толстовки, а затем открыл дверь, потеснив за ней Деку. Деку издал обиженный звук и проскользнул следом за ним.       — Так скоро решили заскочить? — спросила миссис Киришима, отрываясь от протирания стойки и улыбаясь.       — Здравствуйте, миссис Киришима, — сказал Кацуки.       — Добрый день, миссис Киришима, — прощебетал Деку, поклонившись. — Похоже, я не мог долго не приходить!       — Оу, спасибо, сынок. Вы двое насквозь промокли!       — Этот болван решил, что бежать сюда — хорошая идея, — сказал Кацуки, указывая большим пальцем на Деку и занимая место.       — Ты побежал за мной, — сказал Деку, опускаясь на сиденье рядом с ним, — значит, ты такой же болван, как и я. — Кацуки бросил на него взгляд, но Деку лишь улыбнулся и невинно пожал плечами.       — Ну что ж, давайте я согрею вас двоих вкусной едой, что скажите? — сказала миссис Киришима, перекинув тряпку для уборки через плечо.       — Это было бы замечательно! — ответил Деку. Он, похоже, был в очень хорошем настроении для человека, который только что пробежал три квартала под проливным дождём. Но Кацуки мог его понять. Деку сохранял заряд бодрости на протяжении всего приёма пищи, и Кацуки каким-то образом оказался в центре их с миссис Киришимой перебрасываний глупых каламбуров. В какой-то момент Деку так смеялся над шуткой про камни, что чуть не подавился лапшой. Чёртов тупица.       — Спасибо, миссис Киришима, — сказал Кацуки, протягивая деньги и затем направляясь к двери.       — Да, большое спасибо за угощение! — сказал Деку, снова поклонившись.       — Не за что, мальчишки, — сказала она, помахав рукой. — До встречи.       — Итак, — сказал Кацуки, когда они вышли на улицу и оказались под навесом, — ты теперь заводишь дружбу с мамами?       Деку, мать его, ухмыльнулся ему — или, по крайней мере, так близко, как только мог ухмыльнуться такой человек, как Деку, — и сказал:       — Что, ревнуешь, что я нравлюсь ей больше, чем ты?       Кацуки открыл рот, чтобы возразить, но из него не вырвалось ни звука, потому что волосы Деку были по-прежнему убраны назад, несколько прядей выпали, и он ухмылялся, приподняв одну бровь. Иными словами, он выглядел намного горячее, чем обычно. Обычно он был просто симпатичным или милым. Это было что-то новенькое. Твою мать! Перестань, Кацуки!       — Отъебись, — в конце концов выдавил он из себя. Он чувствовал себя неисправным роботом, который при каждой перегрузке возвращается к нескольким фразам по умолчанию. Отъебись, иди на хер, заткнись.       Ухмылка Деку превратилась в улыбку, и он, как и в это утро, обнял Кацуки рукой за плечи.       — Не волнуйся, Каччан, я уверен, что ты ей по-прежнему нравишься.       Кацуки ударил его локтём в область талии, как в отместку за колкость, так и чтобы убрать руку. Дело было не в том, что Кацуки это не нравилось, а в том, что нравилось слишком сильно. А учитывая то, что Деку решил выглядеть так горячо прямо сейчас, он не представлял, что тот может сделать, если они и дальше будут стоять так близко друг к другу. Ничего, соответствующего его плану, это точно. И ничего, что он заслуживал бы сделать.       Деку рассмеялся из-за его удара, затем натянул капюшон и направился обратно к кампусу. Кацуки, недолго думая, сделал то же самое. К тому времени, как они добрались до здания общежития Деку, Кацуки снова был насквозь промокшим. Деку выглядел не намного лучше, но он всё равно лучезарно улыбался и, когда они подошли к входной двери, обратил всю силу своей радости на Кацуки.       — Спасибо, что пригласил меня, Каччан! Было весело!       — Ага, в следующий раз это может быть поход на рассвете, — сказал Кацуки, делая отчаянное, осознанное усилие, чтобы сосредоточиться на словах Деку, а не только на его лице.       Улыбка Деку померкла, после чего он сделал слишком драматичное решительное лицо и поднял кулак.       — Я сделаю это ради тебя, Каччан.       — Иногда ты бываешь таким тупым.       — Я рад, что ты у меня снова есть, чтобы напоминать мне об этом каждый день, — сказал Деку, снова улыбаясь и слегка наклоняясь вперёд.       На мгновение дождь, обрушивающийся на них, превратил все мысли Кацуки в белый шум, когда он встретился с взглядом и однобокой улыбкой Деку. Шум дождя сменился помехами телевизора, когда Деку наклонился к нему и поцеловал в мокрую от дождя щёку. И тут же повернулся и скрылся в здании общежития, оставив Кацуки стоять в замешательстве под ливнем с туманным беспорядком в голове.       Дождь начал усиливаться, и капля, попавшая в глаз Кацуки, наконец заставила его пошевелиться и вернуться в машину, насквозь промокшего и улыбающегося. Он оставил машину на стоянке перед зданием общежития, а затем так быстро, как только мог, добрался до своей комнаты, создав небольшую лужу на полу, когда вошёл в дверь. Боже, как он ненавидел дождь. Однако это того стоило.

Деку:/

≪ тебе лучше переодеться

в сухую одежду или заболеешь

≫ оу спасибо, каччан! не волнуйся, я уже достаточно согрелся ≫ смотри, у меня даже есть горячее какао :D       Следующим сообщением была фотография Деку — селфи в зеркале в его ванной комнате, одна нога на стойке раковины, чтобы похвастаться пижамными штанами в стиле Всемогущего. Его волосы были влажными и вьющимися, а локоть опирался о колено, и держал кружку в таком же стиле Всемогущего. Кацуки также был уверен, что на его футболке написано «носки». Он улыбнулся, глядя на фотографию.       Как кто-то может быть таким горячим, милым и чертовски глупым одновременно?

≪ вижу у тебя до сих пор всё

с тематикой Всемогущего,

чертов ботан

≫ ну конечно! хотя я почти ничего из этого не взял с собой в колледж :((

≪ то есть ты просто

оставил все у тетушки?

≫ ага

≪ бедная тетушка

≫ ты хочешь сказать, что у тебя не так много вещей с тематикой всемогущего? неужели я теперь больше фанат всемогущего, чем ты?

≪ ты блять не. как ты смеешь

такое говорить.

≫ не знаю каччан, я не вижу на тебе пижам со всемогущим. я думаю я сейчас побеждаю

≪ дай мне блядскую секунду

и я заставлю тебя съесть эти слова

      Кацуки бросил телефон на стол и пошёл рыться в шкафу, пока не нашёл то, что искал. Спортивные штаны и толстовка в стиле Всемогущего, которые он редко носил на людях. Он не сомневался, что у Деку было больше мерча, чем у него, но это не делало его более преданным фанатом (и да, ему на секунду показалось, что соревноваться из-за комиксов — это по-детски, но эй, это же Деку).       Он сфотографировал себя в зеркале в ванной, в той же позе, что и Деку, и отправил фотографию. ≫ вау так круто! думаю теперь мы квиты

≪ нет я выиграл

≫ кто сказал???

≪ я очевидно

≫ ахапхпхр каччан

≪ деку

≫ ты невыносим

≪ ты только заметил?

≫ перестань быть таким смешным. иначе я подавлюсь своим горячим какао       Кацуки не смог сдержать улыбку от того, что, похоже, заставил Деку так сильно смеяться. Неплохо.

≪ это твоя проблема, неудачник

≫ каччан, ты убиваешь меня. ты убиваешь своего лучшего друга. тебя хоть волнует это?

≪ ты еще не мертв очевидно

≫ если ты продолжишь в том же духе, то я скоро буду. и что тогда с тобой будет? а???       Кацуки уставился на телефон на секунду, а потом решил, что немного честности здесь не повредит. Это был шанс, в конце концов, даже если Деку шутил.

≪ это будет довольно грустно,

но я переживу

≪ будет целый год скорби,

а потом я буду в полном порядке

≫ оу так долго? это очень мило с твоей стороны, спасибо!

≪ тебе лучше блять сделать

то же самое, ботан.

≫ ох ну конечно

≪ договорились?

≫ договорились ≫ стой нет, пожалуйста не умирай

≪ деку никто из нас не умрёт

≫ о да, точно. я забыл что ты слишком упёртый, чтобы умереть

≪ да я такой

≫ хорошо :) окей я пойду вздремну (потому что кто-то заставил меня проснуться и ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ) увидимся позже каччан

≪ увидимся

      Кацуки слегка улыбнулся, затем отложил телефон и принялся за учёбу.       В конечном же счёте, по его мнению, этот день удался.

✧✧✧

      Следующим днём было то, что Мина любила называть «учебным сеансом Бакусквада», а Кацуки считал «идиоты заставляют меня помогать им в течение трёх часов». Его психотерапевтка называла это «временем социальной интеграции». Как бы это ни называлось, всё всегда заканчивалось тем, что его заваливали вопросами о том, на каких предметах его друзьям нужна помощь, а он медленно сходил с ума. Но сегодня, по какой-то причине, он чувствовал себя слегка щедрее. Если причиной был вчерашний день с Деку, то это должно было остаться только в его самых сокровенных мыслях.       — Туполицый, мы проходили это дерьмо на третьем году старшей школы, — сказал Кацуки, отбрасывая учебник обратно через стол. Каминари нахмурился, глядя на него, затем ссутулился и спрятал лицо в ладонях.       — Но я не помню, — простонал Каминари.       — Тогда перечитай ещё раз, тупица. Новые темы будут понятнее, если ты вспомнишь грёбаные основы, — сказал Кацуки гораздо мягче, чем мог бы, а затем вернулся к своей собственной работе.       — У тебя всё ещё остались задания, Бакуго? — спросил Киришима, сидящий рядом. — Обычно ты уже всё заканчиваешь к этому времени!       — Я был, блядь, занят вчера, — Кацуки злобно уставился на него.       Он пытался сделать больше работы, но постоянно отвлекался из-за внезапных мыслей о том, что провёл несколько часов, держа Деку за руку. Потом перед глазами всплывали образы Деку под дождём, затем Деку, пишущий ему о новом комиксе про героев, который только что вышел. Этот тупой Деку в таком темпе заставит его завалить все экзамены.       — Чем? — спросила Мина.       — Ага, чем? — повторил Серо. — Ты же обычно ничего не делаешь, если мы тебя не заставляем.       — Отъебитесь! — рявкнул Кацуки. — Я и без вас, идиотов, делаю дофига всего!       — Мы имеем в виду что-нибудь весёлое, Бласти, — сказала Мина, махнув ухоженной рукой с маникюром у лица и улыбнувшись. — А не часовые тренировки твоих грозных взглядов перед зеркалом или что ты там делал.       — Да иди ты, Жвачка, — прорычал Кацуки, уставившись на неё, а затем вернулся к своим заданиям. Минута молчания дала ему надежду, что тему больше не поднимут. Конечно, он ошибался.       — Погоди, — сказала Мина, слегка наклонившись через стол, — теперь мне даже очень интересно, что ты делал, потому что это звучало почти цивильно.       — Ага, ты как будто в хорошем настроении, — добавил Серо.       Окей, какого хера? Кацуки снова поднял голову, злобно смотря на них.       — Вам что, лучше, если я разнесу стол пополам, идиоты? — Он действительно был в хорошем настроении, но оно явно долго не продержится, если они продолжат эту чушь.       — Нет, просто расскажи, что ты вчера делал! — с улыбкой ответила Мина. Кацуки ещё больше уставился на неё, упёрто отказываясь раскрывать рот только из-за её поддразниваний. — Хорошо, — продолжила Мина спустя мгновение, — тогда мы сами угадаем!       — Он снова виделся с Мидорией, — тут же выпалил Каминари, заставляя Кацуки напрячься и сжать механический карандаш так сильно, что можно было услышать треск. — Думаю, это «да».       — Ребята, остановитесь, — вмешался Киришима, прежде чем Кацуки начал кричать, а его друзья — дразнить, — мы же обещали не лезть к нему с этим.       — Нет, мы обещали не играть в сватов и не вмешиваться! — поправила его Мина. — Не было запрета спрашивать его об этом.       — Теперь есть, — огрызнулся Кацуки, захлопнув ноутбук и закинув рюкзак на плечо. Он встал со своего места и ушёл, не говоря больше ни слова. Услышал, как несколько человек крикнули ему вслед, но, похоже, Киришима остановил их, потому что никто не пошёл за ним. Он вышел из здания, где они занимались, направился прямо к ближайшему дереву и сел под ним, отбросив свои вещи в сторону. Он прислонился затылком к стволу, чувствуя спиной шершавую кору и разглядывая редкие осенние листья.       Они с Деку часто так делали: уставали от бесконечной беготни за день и падали рядом друг с другом в тени деревьев местного парка. Деку начинал указывать на облака, выдумывая истории о том, на что они похожи, а Кацуки неизменно перехватывал инициативу, заявляя о том, что Деку не так уж и хорош в этом. Деку всегда рассказывал истории о спасении зайцев и гражданских, а Кацуки всегда больше сосредотачивался на борьбе с преступниками. Герой всегда победит и спасёт всех под угрозой, а Деку бы аплодировал и осыпал Кацуки цветами и листьями в знак празднования победы. Потому что, конечно же, Кацуки всегда представлял себя в качестве вышеупомянутого героя.       Потому что это всегда был он. Про него. Кацуки и его потребность быть героем. Кацуки и его потребность быть крутым. Кацуки и его потребность быть сильным. Кацуки и его потребность быть лучшим. И это чёртово извращённое понимание всех этих вещей. Быть героем означало побеждать, чего бы это ни стоило. Быть крутым значило, что тебя уважают и любят, а значит, ты не можешь общаться с неудачниками. Быть сильным значило не нуждаться ни в ком и ни в чём, особенно не в каком-то слабаке. Быть лучшим означало делать всё самостоятельно.       Поэтому он выстроил эти стены, чтобы никого не подпускать, чтобы оставаться верным тому, что считал правильным. Он оттолкнул Деку и возвёл эти стены кирпич за кирпичом, пытаясь вытеснить его из своей жизни. Или, по крайней мере, пытаясь это сделать. Потому что Деку не хотел позволять ему это сделать. Он стучал в эти стены, умолял его не уходить, и когда Кацуки наконец-то был готов задуматься о том, чтобы добавить для него дверь, Деку ушёл.       А теперь Кацуки хотел его впустить. Хотел построить дверь и отдать Деку единственный ключ. Хотел разделить с ним то, что так долго держал внутри. Он хотел этого так отчаянно, но не был уверен, заслуживает ли этого.       Он же делал Деку счастливым, не так ли? Это была его цель. Измениться, вырасти, развивать их отношения и доказать, что может быть лучше. Доказать, что он достоин. Он не считал, что имеет право решать, прощён ли он, потому что это решает Деку и лишь Деку. Но он мог решить, достоин ли он хотя бы просить прощения.       Кацуки хотел быть одной из тех вещей, которые заставляли Деку улыбаться, смеяться, радоваться. И он уже был такой вещью. Он знал это, потому что каждый раз, когда Деку улыбался ему, это был какой-то грандиозный момент для его сознания.       Когда поток его мыслей закончился, он понял, что единственное, что сдерживало его, — это страх. Страх, что ничего не получится. Страх, что его отвергнут.       Но это всё было полной чушью и отговорками.       Он любил Деку. Любил его. И потому он мог извиниться. Он мог сказать то, что Деку заслуживал услышать. Он не мог позволить Деку оставаться таким добрым, милым и удивительным, не зная, насколько сильно Кацуки сожалел. Он хотел, чтобы Деку улыбался ему, потому что он этого заслужил, без малейших сомнений у них обоих.       Кацуки глубоко вдохнул свежий осенний воздух, наблюдая, как лист отделился от ветки и медленно опустился на траву. Природа и тишина — две его самые любимые вещи. Они позволяли ему думать.       — Бакуго!       А вот это — не очень. Конечно, Киришима в итоге последовал за ним. Его друг медленно подошёл к дереву, сел в нескольких футах от Кацуки и пару секунд смотрел на него. Кацуки посмотрел в ответ, не чувствуя желания огрызаться и не зная, что ещё сказать.       — Эй, чувак… — начал Киришима, но потом остановился.       — Я в порядке, — сказал Кацуки.       — Хорошо, — Киришима продолжал смотреть на него, не выглядя полностью убеждённым.       — Я серьёзно, — сказал Кацуки, — я в порядке. Не надо жалеть меня или что-то в этом духе.       — Я не жалею! — быстро сказал Киришима, подняв руки вверх. — Я клянусь, это не так. Ты сказал, что справишься с этим, и я тебе верю. Просто я немного беспокоюсь, когда ты так уходишь.       Кацуки подавил первый инстинкт — накричать и защищаться, заставив себя вздохнуть. Киришима был прав, он ушёл без объяснений.       — Я не хотел иметь с ними дело.       Работа над контролем своих эмоций, как выяснил Кацуки, означала уйти, прежде чем его переполнят чувства и он выйдет из себя. Лучше обдумать всё и выпустить злость через какой-нибудь здоровый способ, чем наорать на людей, которые этого не заслуживают. Его друзья не хотели его обидеть, им просто было любопытно. Но его внезапный уход мог оставить плохое впечатление. Чёрт. Эти сложные люди с их сложными чёртовыми эмоциями.       — Ага, чувак, я знаю, — сказал Киришима. — Они все просят прощения.       — В этом нет необходимости, — ответил Кацуки. Поддразнивания — это то, чем его друзья всегда занимались. Он мог бы стерпеть их, если бы не все остальные дерьмовые обстоятельства. Если всё каким-то образом сложится хорошо, они снова смогут так шутить. Он хмыкнул, затем схватил свои вещи и поднялся, дожидаясь, пока Киришима сделает то же самое.       — Ты уходишь или ты возвращаешься?       Кацуки на мгновение задумался над этим, а потом пожал плечами.       — Вы завалите все свои экзамены без меня, — Киришима улыбнулся ему. Ух. Дружба.

✧✧✧

      — Каччан! — позвал Деку со своего места за обеденным столом, махая рукой над головой. — Иди сюда!       Кацуки остановился в пространстве между столами и посмотрел на него сверху вниз.       — Куда, по-твоему, я собирался идти?       Деку засмеялся и закатил глаза, затем повернулся, чтобы достать что-то из сумки за своей спиной.       — Та-да! — радостно произнёс он, подняв палец с повисшим на нём старым брелоком Всемогущего. Судя по всему, это был редкий экземпляр, часть коллекции, доступной только на фанатских фестивалях.       — Это новый? — сказал Кацуки, прищурившись.       — Нет, он уже несколько лет как вышел, но очень редкий! — сказал Деку, улыбаясь.       — Очевидно, я это заметил, умник.       Деку снова фыркнул, подняв бровь.       — Думаю, тебе стоит сказать это ещё раз, но медленнее.       — Пошёл на хер, — засмеялся Кацуки и щёлкнул Деку по лбу. — Почему ты вдруг показываешь свой старый мерч? Мы же вроде договорились, что я выиграл тот спор.       — Ладно, — ответил Деку, сжимая ладонь вокруг брелока и указывая на него пальцем, — мы ни о чём не договаривались. Ты сам себя назначил судьёй.       — Но, я бы сказал, что я хороший судья, — усмехнулся Кацуки.       — Ты был предвзят! — возмутился Деку, а затем закрыл глаза и протянул руку вперёд, всё ещё держа брелок на пальце. — Перестань заставлять меня хотеть подраться с тобой, когда я пытаюсь подарить тебе подарок!       — Ты что?       Деку открыл глаза, широко улыбаясь, и протянул брелок.       — Подарок! Ты угостил меня ан-паном, потом я украл твою толстовку, так что я хотел тоже тебе что-то подарить!       — Я не давал тебе это дерьмо в ожидании чего-то взамен, — уточнил Кацуки, стараясь не поддаться улыбке.       — Я знаю, Каччан! Это просто очередной дружеский подарок! На, держи. — Не успел Кацуки что-то сказать, как Деку схватил его руку, вложил брелок в его ладонь и сжал его кулак, снова глядя на него с улыбкой. — Без возвратов.       Кацуки фыркнул и, пытаясь скрыть улыбку, сел на своё место. Он знал Деку достаточно хорошо, чтобы доверять ему в том, что тот дарит брелок не из вежливости или из чувства долга, но это всё равно вызывало у него странные ощущения. Стоило начать называть это «Деку-чувство». Он также почувствовал, как в нём начинает формироваться нездоровая привязанность к подарку, так что быстро прицепил брелок к своей сумке и отложил её в сторону.

✧✧✧

      Во время сеанса терапии тем же днём Кацуки вертел брелок в руках, прокручивая его между пальцами и ощущая текстуру под ними.       Что-то в этом подарке укрепило решимость у него в груди. Он должен был это сделать.       — Как насчёт того, чтобы написать это? — спросила доктор Накамура.       — Это выглядит до ужаса фальшиво, — ответил Кацуки, нахмурившись.       — Не обязательно, — сказала доктор Накамура. — Изложение мыслей в письменном виде помогает их упорядочить. Ты не обязан зачитывать их или заучивать наизусть, хотя, если хочешь, можешь. Это просто полезный способ понять, что именно ты хочешь сказать и почему.       Кацуки задумался на мгновение. Деку всегда всё записывал. Сейчас у него, наверное, уже сотни тетрадей. Тетради, которые Кацуки иногда портил.       — Я могу попробовать, — сказал он.       — Хочешь сделать это прямо сейчас? — предложила доктор Накамура, протягивая ему тетрадь и ручку.       Кацуки взял их.       — Ладно.       — Просто напиши всё, что приходит в голову. Что ты чувствуешь.       Легко ей сказать.