Неожиданные встречи и возрождение детства

      Прошло уже три дня с момента терапии, а Кацуки всё ещё не разобрался, как лучше поступить в подобной ситуации. Он записал свои мысли, как велела доктор Накамура. Он миллион раз прокручивал всё в голове. Он знал, что хотел сказать. Оставалось только сказать. Он мог это сказать. Он мог, чёрт возьми, это сказать.       То, что он сожалел, не означало, что он был слабым. Признание своих ошибок делало его сильным и зрелым. Он знал это. Он мог быть таким. Он и был таковым.       По крайней мере, именно так он себе говорил.       Но каждый раз, когда Деку улыбался ему, говорил что-то глупо смешное или цитировал шутку из их детства, к чувству вины в его сердце вонзалось ещё одно лезвие. Он был эгоистом. Он хотел, чтобы Деку оставался рядом с ним, несмотря на то, что знал — он этого не заслуживает.       Кацуки понимал, что Деку замечал его отстранённость. Каждый обеспокоенный взгляд и попытка поддержать только сильнее загоняли Кацуки в этот водоворот чувств.       Вина боролась со страхом, страх — с гневом, гнев — с тревогой, и в какой-то момент это должно было привести к перегреванию. Так всегда происходило.

✧✧✧

      Деку открыл дверь своей комнаты, сонно щурясь. Его волосы были взъерошены, а на теле красовалась дурацкая пижама Всемогущего.       — Каччан?       Кацуки глядел на него с минуту, не ожидая, что Деку откроет ему дверь в такое время.       — Почему ты не спишь? — в конце концов спросил он.       Деку потёр глаза и ещё больше прищурился, выглядя растерянным.       — Ты разбудил меня.       Точно. Ведь на этот раз его способом перегревания было: пройтись через весь кампус в пижаме, чтобы постучать в дверь Деку.       Деку моргнул, вероятно, ожидая объяснений, но у Кацуки их не было.       — Качч…       — Мы можем поговорить? — наконец спросил Кацуки.       Деку нахмурился, проводя рукой по своим кудрям и, господи, какой он красивый.       И вдруг коридор показался ему очень тесным. Ему нужно было больше пространства для этого разговора. Расстояния от Деку. Достаточно, чтобы не взять больше, чем он заслуживал, и не зайти дальше, чем следовало.       — Эм… хорошо. Хочешь зайти?       — Давай выйдем.       Деку кивнул, и Кацуки мог видеть, как в его голове начинают вращаться маленькие шестерёнки. Скорее всего, он пытался понять, что хочет сказать Кацуки. Этого нельзя было допустить. Зная Деку, он обязательно зацепится за случайную мысль, которая приведёт к худшим сценариям.       — Перестань думать, просто иди за мной, — рявкнул Кацуки, отчего глаза Деку слегка округлились. Он снова кивнул и опустился на пол, чтобы надеть ботинки, а затем тихо закрыл за собой дверь, последовав за Кацуки в коридор. Кацуки вышел из здания общежития и направился к травянистой площадке у парковки, затем присел на бордюр. Деку сел рядом с ним, не настолько близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы дотянуться.              Кацуки уставился на асфальт под ногами, глубоко вдыхая вечерний воздух и пытаясь вспомнить, как ему удалось справиться с собой. Ближайший уличный фонарь и освещённые окна общежитий сверху мягко освещали землю вокруг них. Когда Кацуки посмотрел на Деку, свет отразился в его глазах и на коже, словно тот сиял.       В его взгляде не было ни того беспокойства, ни жалости, которые Кацуки так ненавидел. Вместо этого была спокойная решимость и та неугасимая забота, которую Кацуки только недавно начал осознавать. Дружеские чувства Деку никогда не ослабевали, его забота не прекращалась, даже когда должна была. Он не отступал перед Кацуки. Он не позволил их отношениям угаснуть.       После этого осознания слова дались ему легче.

✧✧✧

      Изуку не знал, чего именно он ожидал услышать от Каччана. В его голове было множество вариантов, но ни один не казался правдоподобным. Он знал только одно: что бы это ни было, оно беспокоило Каччана, и что бы это ни было, он не позволит этому снова их разлучить.       Наконец Каччан оторвал взгляд от асфальта и Изуку встретился с его напряжёнными красными глазами. И впервые Изуку не мог понять, о чём он думает. Это был тот же взгляд, что и в тот первый день, когда они остались наедине, и Изуку шутил над тем, что ему всё равно. Но в этом взгляде было что-то, что заставляло Изуку почувствовать тяжесть. Человек, за которого он так переживает, носит в себе что-то, что заставляет того так выглядеть.       — Извини.       На мгновение Изуку подумал: «За что я извиняюсь?» — пока не осознал, что он этого не делал.       Каччан смотрел на него с такой напряжённостью и тяжестью, что Изуку ничего не оставалось, кроме как ответить взглядом.       — Что? — едва слышно выдохнул он.       — Извини, — повторил Каччан, на этот раз более решительно. — Мне так жаль, Изуку.       То, что он использовал его настоящее имя, ударило прямо в грудь, почти выбив из него дыхание и вызвав слёзы на глазах. Каччан не называл его так с тех пор, как они научились читать.       — Что? — повторил он. Собирался ли Каччан сказать что-то ещё? Что-то плохое? Изуку слышал, как он произносил эти слова только один раз, и то только в адрес матери. Почему он…       — Я ужасно относился к тебе, — продолжил Каччан, позволяя ноткам эмоций прорваться сквозь его защитный фасад, — я был отвратителен, и я совершал ужасные вещи. — Изуку смотрел на него, чувствуя, как слёзы скатываются по щекам, а тревога и смятение постепенно растворяются. — Я… ты… ты пугал меня, поэтому я отталкивал тебя. И этому… нет оправдания, я это понимаю, — Каччан всхлипнул, и Изуку понял, что тот сдерживает слёзы. — Я не пытаюсь оправдаться. Я пытаюсь сказать, что мне жаль, и я пытаюсь исправиться.       — Я не хочу больше отталкивать тебя, Изуку. Прости меня.       Изуку не мог поверить в то, что слышал. Каччан извинялся. Если бы он уже не плакал, то непременно разрыдался бы.       — Каччан, — прошептал он. Он не знал, что ещё сказать в этот момент. — Каччан, ты… — он оборвал себя, вытирая слёзы, которые тут же заменялись новыми, пытаясь дышать и успокоить вихрь мыслей в голове. Было столько всего, что он хотел сказать, что ему нужно было сказать, но впервые он не мог найти ни единого слова. Поэтому он сделал первое, что пришло в голову, — схватил Каччана за кофту и резко притянул его к себе, заключив в крепкие объятия.       Каччан обнял его в ответ, превращая слёзы в рыдания.       — Прости меня, — снова прошептал Каччан, отчего Изуку отшатнулся назад и схватил его лицо ладонями.       — Нет, — задыхаясь, произнёс он гораздо грубее, чем собирался. — Нет… ты… Каччан, — рот Изуку остался открытым, но слова так и не слетели с губ, как будто вихрь мыслей в его голове начал замедляться. Он не хотел отвергать это извинение, даже если считал его ненужным. Каччан никогда не был таким откровенным. Оттолкнуть его чувства было бы жестоко и несправедливо.       — Это… — начал он, всё ещё удерживая лицо Каччана в своих ладонях, — то, что ты это сказал, значит для меня гораздо больше, чем я когда-либо мог подумать… или даже захотеть. Каччан… спасибо, но я хочу, чтобы ты знал, что я… я простил тебя давным-давно, — наконец произнёс Изуку, позволяя словам неуклюже сорваться с губ.       — Что? — спросил Каччан осипшим голосом.       — Я простил, — слабо пожал плечами Изуку, глотая очередные слёзы.       Внезапно Каччан поднял руки, чтобы оторвать руки Изуку от своего лица и оттолкнуть их, выглядя почти сердитым.       — Почему? Как?       — Потому что… — начал Изуку, пытаясь найти объяснение. — Да, это было больно, когда ты говорил или делал что-то, но я всё равно надеялся, что ты изменишься. Даже когда ты был жесток, ты оставался удивительным и особенным, тем, кем я хотел быть. Ты сказал, что мы справимся вместе, и я держался за эти слова.       Лицо Каччана выражало горечь, в его багровых глазах заблестели слёзы, но Изуку ещё не закончил.       — Я думал, что у твоих поступков были причины. Мы были детьми, и на тебя оказывали столько давления… на самом деле, все. Я знаю, что тебе было тяжело. Всё, что я действительно делал, — это надеялся. Надеялся, что ты не оставишь меня далеко позади. Поэтому я… я простил тебя, потому что…       Потому что я люблю тебя.       Изуку показалось, что земля исчезла у него из-под ног, а сердце упало в желудок: его охватил чистый ужас от того, как близко он был к тому, чтобы произнести эти слова вслух. Эта фраза была на кончике его языка, и она была на волоске от того, чтобы сорваться и, без сомнения, упасть на тротуар, как бомба, и разрушить всё вокруг. Он отбросил эту мысль, пытаясь найти что-то другое, какую-то замену, пока сердце бешено колотилось, а голова кружилась.       — Потому что ты — Каччан, — закончил он, с трудом осознавая свои собственные слова. Всё о чём он мог думать: «Я влюблён в Каччана». И он чуть было не сказал ему это, в ту же секунду осознав это. Он был влюблён в Каччана всё это время, просто был слишком ослеплён восхищением, чтобы понять, что это было. Это была не симпатия. Это не было чем-то меньшим. Именно поэтому он хотел оставаться рядом, потому что любил Каччана так сильно, что хотел заполучить любую его частичку.       — Ты идиот.       Дрожащие слова на секунду вывели его из задумчивости, и он, сморгнув слёзы, увидел, что Каччан смотрит на него глазами, полными какой-то боли.       — Ты — идиот, — повторил он. — Ты такой идиот, что оставался всё это время.       Изуку смотрел на него в ответ, его губы дрожали, и внезапно он осознал каждую маленькую точку контакта, каждую частичку тепла, каждую связь в каждом сказанном слове. Несмотря ни на что, несмотря на страх, на осознание и на целый вихрь в его голове, он улыбнулся, маленькой и шаткой улыбкой.       — Это ты идиот, раз думаешь, что я когда-нибудь уйду.       Он действительно не смог бы оставить Каччана, даже если бы попытался. Больше не сможет.       — Я… блядь… Деку, ты… — Каччан сделал глубокий, дрожащий вдох. Изуку не мог понять сотрясалась ли его грудь от слёз или смеха.       Изуку глубоко выдохнул, его улыбка становилась всё шире, когда он наклонился и положил голову на плечо Каччана.       — Я знаю.       Они оставались в таком положении некоторое время, наслаждаясь лёгким шумом вечера и своим медленным дыханием, которое в какой-то момент стало синхронным. Изуку толком и не знал, что думать. Он любит Каччана. Но ведь это не должно быть чем-то особенным, верно? Он любил Каччана всю свою жизнь. Он мог просто продолжать любить его, брать всё, что Каччан готов был предложить. Каждый кусочек, который он мог получить.       — Знаешь… — в конце концов сказал Каччан, нарушая тишину, — я хочу, чтобы ты знал, что я стараюсь. Я собираюсь стать лучше.       — Я знаю, Каччан, — сказал Изуку, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться только на его тепле. Ведь именно это Каччан и делал, не так ли? Подарки, телефонные звонки, время, проведённое вместе. Всё это было доказательством того, что он старался, трудился, пытался.       Боже, я так сильно люблю его.       — Может, ты бы хотел… начать всё сначала?       Изуку смахнул выступившие в уголках глаз слёзы. Начать всё сначала?       — Каччан… у нас сложное прошлое. Мы оба это знаем. Но я не думаю, что мы должны его забывать, потому что в нём было так много хорошего, переплетённого со всем остальным, — Изуку вздохнул, вспоминая события прошлого. Каждое воспоминание о том, как Каччан кричал на него, сбрасывал вещи со стола или отталкивал, было переплетено с добрыми обещаниями маленького мальчика на детской площадке, что он его защитит. Знакомые руки, сжимающие его щёки, когда он плакал, лоб, прижатый к его собственному, и слова «Прекрати плакать, глупый Деку. Я спас тебя, так что прекрати». Ощущение плеча, прижатого к его собственному в слишком естественной позе, близость без всякой причины, кроме как для того, чтобы быть рядом. Человек, за которым он хотел следовать, человек, которого он любил.       — Так что нет, я не хочу начинать всё сначала, — сказал он, — я хочу идти дальше. Всё, чего я когда-либо хотел, — это идти вперёд вместе с тобой, в какие бы удивительные места ты ни направлялся.       Каччан издал прерывистый вздох и прислонил свою голову к голове Изуку.       — Честно говоря, мне кажется, что сейчас я следую за тобой.       Изуку почувствовал, как по щекам потекли очередные слезы, а в уголках губ, растянувшихся в улыбку, собралась соль.       — Как насчёт бок о бок?       — Договорились, ботан.       Слёзы продолжали течь, но Изуку даже не пытался их вытереть или остановить. Бок о бок с Каччаном. Это было всё, чего он когда-либо хотел. Он думал, что это слишком много, чтобы надеяться. Может быть, именно поэтому он никогда не позволял себе осознать, что на самом деле чувствовал.       Но теперь это было не просто возможно, это стало реальностью. Контраст между радостью и болью, что тянула вниз, делал всё ещё тяжелее, но Изуку просто прижался ближе к Каччану. Он мог принять боль, если это означало быть здесь. С Каччаном, любым возможным способом. Даже если это означало оставить чувства в стороне, справляться с этим постоянным ноющим ощущением, которое нарастало в груди. Даже если это значило сидеть на бордюре посреди ночи в пижаме.       Изуку не знал, сколько прошло времени, прежде чем он, наконец, поднял голову с плеча Каччана и повернулся, чтобы посмотреть на него. Когда Каччан встретил его взгляд, Изуку не смог сдержать слабую улыбку и протянул руку в знак приглашения.       Каччан посмотрел на его протянутую руку, потом фыркнул и протянул свою, чтобы они могли сделать своё фирменное рукопожатие.       — Плюс Ультра! — взволнованно, но тихо произнёс Изуку.       — Плюс Ультра, — сказал Каччан в то же время мягко и гораздо менее раздражённо, чем обычно. — Нам пора спать.       — Удивительно, как ты до сих пор не заснул, — сказал Изуку, улыбаясь шире и неосознанно прислоняясь к Каччану, словно тот был магнитом, который притягивал его.       Каччан бросил на него взгляд.       — Заткнись.       Изуку коснулся носа Каччана, заставив того сморщиться и нахмуриться, а затем встал. Каччан поднялся следом за ним, и они молча направились к зданию общежития. Когда они дошли до входной двери, Изуку остановился и повернулся лицом к другу.       — Я… Спасибо, Каччан.       Каччан смотрел на него с новым, мягким выражением лица, от которого щекам становилось жарко, а сердцу — тепло.       — Спокойной ночи, — сказал он, наклонившись, чтобы поцеловать Каччана в щёку, а затем снова выпрямился. Однако на этот раз он не стал убегать. Каччан продолжал смотреть на него, слегка ошеломлённый, потом несколько раз моргнул и покачал головой.       — Ага, спокойной ночи.       Изуку пришлось первым разорвать зрительный контакт, заставив себя зайти внутрь, прежде чем всё стало слишком неловким. Вернувшись в свою комнату, он рухнул лицом в подушку, измотанный и переполненный чувствами.       Каччан извинился. По-настоящему извинился, сказав вещи, которые Изуку даже и представить не мог, что когда-нибудь услышит. Всё это казалось каким-то нереальным сном. Очень долгим, потому что начался он, наверное, с того самого дня, как Изуку снова увидел Каччана. Изуку надеялся, что этот сон продлится вечно, даже если с ним останется эта ноющая боль.       Он уснул с улыбкой на лице.

✧✧✧

      Звук будильника вырвал Изуку из какого-то смутного сна, заставив вскочить и прищуриться от солнца, которое проникало в комнату через окно. На секунду он задумался, почему чувствует себя гораздо более уставшим, чем обычно, а затем вновь вспомнил события прошлой ночи. Он чуть не расплакался, но заставил себя не делать этого.       У него снова был его лучший друг, на что он никогда не надеялся. Он, должно быть, самый счастливый человек на земле.       Эти мысли не покидали его весь день, а тёплое чувство только усилилось, когда он увидел Каччана за обеденными столами. Точнее, увидел его затылок — знакомый вид. Он бы последовал за ним куда угодно, но ему больше не нужно было этого делать. И он решил воспользоваться этим моментом, подкравшись сзади и обняв друга за шею, слегка толкнув его вбок бедром и сев рядом до того, как Каччан успел что-то сказать.       — Привет, Каччан! — весело сказал он, улыбаясь.       Каччан слегка напрягся под его рукой, его глаза расширились, и Изуку на мгновение испугался, что, возможно, зашёл слишком далеко. Но как только он собрался отодвинуться, Каччан расслабился и — как ему показалось — даже немного прижался к нему. Изуку почувствовал, как его сердце и щёки вспыхнули, и сдержался, чтобы не обнять Каччана ещё крепче.       — Привет, ботан, — произнёс Каччан, слегка улыбаясь.       Я бы мог поцеловать его прямо сейчас.       Изуку почувствовал, как его щёки стали ещё горячее, и быстро отвернулся от Каччана, чтобы не рассматривать возможность реализовать эту случайную мысль. Нет, он не мог поцеловать Каччана сейчас. Или вообще когда-либо. И это было нормально.       Чтобы отвлечь себя от подобных мыслей, он убрал руку с плеч Каччана и полез в сумку за своим обедом. Но даже когда Изуку перестал держать его, Каччан остался сидеть бок о бок и плечо к плечу. Тихая боль в груди умоляла, что нужно отодвинуться, но остальная часть его существа знала, что это никогда не будет вариантом.       Поэтому он просто ел свой обед, пытаясь вести себя как обычно и поддерживать разговор с Тодороки и Серо, которые сидели через стол. В какой-то момент это чувство близости стало фоновым шумом в его голове, естественным состоянием. Он наслаждался этим, иногда легонько толкая колено Каччана или касаясь его ноги, чтобы привлечь его внимание.       Он заметил, что щёки и уши Каччана слегка покраснели, и на секунду задумался, не его ли это вина, но тут же отогнал эту мысль прочь, потому что Каччан не краснел. Тем более из-за Изуку. Может, ему просто было холодно.       Вскоре Изуку заметил, что у Каччана вновь была пачка каки но тане, и тут же попытался её украсть. Каччан отбил его руку.       — Ты это серьёзно, Деку?       — Что? — сказал Изуку, медленно пододвигая руку по столу и улыбаясь. Каччан сузил глаза, схватил пачку и отодвинул её подальше.       — Не-а.       Изуку обиженно надул щёки.       — Ну же, Каччан! Поделись! — Каччан продолжал сверлить его взглядом. — Ты ведь даже не ешь такую нездоровую пищу!       — Я, в отличии от некоторых, сходил на пробежку сегодня утром, — сказал Каччан, приподнимая бровь, — так что они мои.       — Я бы тоже позанимался, — сказал Изуку, наклоняясь ближе, — но что-то не давало мне спать прошлой ночью, поэтому пришлось поспать подольше.       Каччан пару секунд смотрел на него, а затем фыркнул:       — Ладно. Решим всё армрестлингом.       — Что? — пискнул Изуку, посмотрев на мощные руки Каччана, а затем обратно на него. — Это нечестно!       Каччан ухмыльнулся, отодвинулся немного в сторону и упёрся локтём о стол.       — Струсил?       Изуку нахмурился, затем улыбнулся и схватил руку Каччана.       — Ни за что.       — Это что-то новенькое, — невозмутимо сказал Серо, дожевав свой рис.       — Давай, Изуку! — подбадривала его Очако. Изуку почти не слышал их, слишком сосредоточившись на том, как сильно его завораживали глаза Каччана, которые смотрели прямо в его собственные. Глаза Каччана были безумно красивыми. Несправедливо красивыми.       Каччан внезапно начал опускать его руку, и он дёрнулся, пытаясь оттолкнуть её обратно. Он был на мгновение впечатлён тем, что вообще мог сопротивляться. Каччан был куда более мускул—нет! Не отвлекайся на это! Он заставил себя не смотреть на руки Каччана, что означало, что его взгляд снова устремился на его глаза. Он прикусил нижнюю губу, его рука начала дрожать, а Каччан казался совершенно спокойным. Что было довольно горя—хватит!       Спустя неизвестно сколько времени его хватка ослабла, рука бессильно ударилась о стол, и он наконец вдохнул, не осознавая, что вообще задержал дыхание. Чёрт.       — Я выиграл, — сказал Каччан, и только когда Изуку почувствовал тёплое дыхание его слов на своих губах, он осознал, насколько близко их лица оказались друг к другу.       — Я почти победил тебя, — ответил он, по какой-то причине не отстраняясь.       — В твоих мечтах, Деку.       Ни один из них не двигался несколько долгих секунд, пока Изуку внезапно не понял, что всё ещё держит руку Каччана, и дёрнулся в сторону, заставляя Каччана сделать то же самое. Он убрал руки себе на колени, его щёки пылали, и он заметил, что их друзья пялились на них. Уф.       — Ты довольно сильный, — внезапно сказал Каччан, почти пробормотав. Изуку почувствовал, как по его спине пробежала дрожь от комплимента, смущение рассеялось, и он не мог сдержать улыбку и даже не пытался.       — Мне стоит попробовать поднять тебя, — предложил он. Каччан резко повернул голову в его сторону, его глаза расширились, а щёки по-прежнему оставались красными.       — Что?       — Ага, ты уже поднимал меня, теперь я тоже хочу попробовать, — Изуку улыбнулся шире и поднялся со своего места.       — Нет, — отпрянул Каччан.       — Нет, подожди, позволь ему, — сказала Мина, сложив руки перед собой, — Я хочу на это посмотреть.       — Нет! — Каччан бросил на неё злобный взгляд.       — Ну же, Каччан! — взмолился Изуку, хватая друга за руку, пытаясь стащить его со скамейки.       — Да, ну же, Каччан! — вторил Каминари, заставляя Каччана рычать на него.       — Ты уронишь меня к чертям! — огрызнулся Каччан, не встречая взгляд Изуку.       Изуку решил применить самый действенный способ заставить того согласиться.       — Ты просто боишься, что я намного сильнее тебя, не так ли?       — Чего? Да ты… Чёрт с тобой! Ладно! — Каччан стряхнул руку Изуку со своей, соскользнул со скамейки и встал перед ним. Он выглядел недовольным, но всё ещё покрасневшим.       Изуку отступил на шаг, оглядывая Каччана с ног до головы, пытаясь решить, как лучше это сделать. Честно говоря, он не был уверен, что вообще сможет поднять Каччана. Он, скорее всего, был тяжёлым из-за всей этой мускулатуры, но Изуку знал, что способен поднимать тяжёлые вещи. В первом классе старшей школы ему надоело быть слабым и тщедушным, быть не в форме и не в состоянии постоять за себя, и он начал тренироваться. Теперь он точно не был слабым. И Каччан, как всегда, пробуждал в нём соревновательный дух, поэтому он принял решение, не раздумывая.       — Чего ты там бормочешь, ботан? — сказал Каччан, заставив его поднять взгляд и улыбнуться. Не отвечая, не позволяя себе много думать, он шагнул к Каччану, слегка присел, и, одним плавным движением, подсунул руку под его колени и поднял его. Глаза Каччана распахнулись шире, и он издал нехарактерное «ой», когда начал падать назад, но Изуку поймал его за спину и выпрямился, подавив стон, держа Каччана на руках, как принцессу.       — Хоп! — победоносно выдохнул он. — Это сложнее, чем носить тебя как мешок картошки.       — О боже мой! — захохотала Мина, хлопнув Киришиму по плечу.       — Молодец, Изуку! — добавила Очако, улыбаясь так, что Изуку стало немного не по себе. Каминари и Серо снова начали смеяться по какой-то причине. Но, несмотря на реакцию друзей, Каччан всё ещё молчал. Изуку взглянул на него, и тот напоминал оленя в свете фар — с расширенными глазами и покрасневшим лицом. Изуку стало немного тревожно.       — Каччан?              — Э-э… ты… молодец, — растерянно произнёс тот.       Изуку нахмурился, крепче сжимая Каччана в своих руках. Это было странно.       — Сейчас я тебя отпущу, — предупредил он, прежде чем осторожно опустить его на землю. Как только Каччан встал, он покачнулся, будто собирался упасть. Не раздумывая, Изуку схватил его за лицо обеими руками. — Каччан, ты в порядке? — Он казался очень тёплым.       Каччан несколько раз моргнул, а затем посмотрел на него устрашающе, хотя злость на лице была несколько смягчена тем, что его щёки были сжаты, а нос сморщенным, как у рассерженного кролика.       — Я всё равно сильнее.       — Да ну? — усмехнулся Изуку и начал немного покачивать голову Каччана из стороны в сторону, заставляя его недовольно рычать. — Докажи! — С этими словами он вновь повалил Каччана на землю. В итоге они снова скатились наполовину вниз по холму, и Изуку оказался лицом в траве, прижатый щекой к грязи, а колено Каччана упиралось ему в спину.       — Ладно, ты победил! — признал он, голос был приглушён травой. Тяжесть на его спине исчезла, и, перевернувшись на спину, Изуку начал тяжело дышать. Через несколько секунд он поднялся на ноги и увидел, что Каччан смотрит на него. Изуку наклонил голову и улыбнулся. — Что?       Каччан на мгновение отвёл взгляд, посмотрел на землю рядом с собой, а затем прочистил горло и вновь встретился с его взглядом.       — Я… эм… думаю, мы довольно… равные соперники, вроде как. Хотя я всё равно уделал тебя.       В груди Изуку вновь вспыхнуло тёплое чувство, и он потянулся, чтобы обнять Каччана.       — На этот раз, — сказал он, затем отпустил его. Каччан оттолкнул его за плечо, заставив его рассмеяться, прежде чем вернуться на своё место. Изуку сел первым и мгновенно схватил упаковку каки но тане, бросив себе в рот парочку до того, как Каччан успел его остановить.       — ДЕКУ!

✧✧✧

      Позже в тот день Изуку учился с друзьями в общей зоне во время длинной перемены перед последним уроком. Наконец-то он закончил эссе, которое давило на него последние недели, и во время перерыва его мысли начали блуждать. Удар по плечу от Очаки вытащил его из грёз о глазах Каччана.       — Да? — пискнул он, выпрямляясь и встречая её взгляд.       — Опять мечтаешь о своей «не симпатии»? — с усмешкой спросила Очако.       Изуку почувствовал, как его щёки резко покраснели, и он втянул голову в плечи, глядя на стол перед собой.       — Эм… ну… он… может, я и правда… ну, ты понимаешь, — наконец пробормотал он.       Очако приподняла бровь, явно сдерживая смех.       — Ты пытаешься признаться, что у тебя всё-таки есть чувства к Бакуго?       — Что-то вроде того, — пробормотал Изуку, опуская покрасневшее лицо в ладони.       Очако издала какой-то пронзительный вздох, и он знал, что она улыбается.       — Поэтому ты флиртовал с ним во время обеда?       Изуку резко выпрямился, широко распахнув глаза.       — Я что?       — Флиртовал! — повторила Очако, как будто это не было самой нелепой идеей на свете. Он даже не знал, как флиртовать, и уж точно не делал этого с Каччаном! — Да ладно, ты хочешь сказать, что просто разговаривал с ним?       — Да? — ответил Изуку, его голос дрогнул.       Очако смотрела на него так, будто у него выросла вторая голова.       — О боже мой, — пробормотала она.       — Изуку, ты выглядел так, будто был близок к тому, чтобы поцеловать его, — сказала Тсую, показывая пальцами расстояние в сантиметр. Глаза Изуку стали ещё шире, и он почувствовал, как жар поднимается по шее.       — Я не собирался… Я не… Я не… — залепетал он.       — Я мало знаю о том, как работают ухаживания, — сказал Тодороки, с таким же скучающим лицом, как обычно, — но мне показалось, что то, что ты его поднял на руки — было успешной попыткой.       — Абсолютно точно, — захихикала Очако. Губы Тодороки слегка дёрнулись в улыбке от его, по-видимому, правильной оценки социального взаимодействия, но голова Изуку кружилась слишком быстро, чтобы сказать ему, насколько он ошибается. Поднять Каччана на руки — это был соревновательный момент, а не что-то связанное с ухаживанием!       — Мидория, ты выглядишь так, будто вот-вот упадёшь в обморок, — заметил Иида, нахмурившись.       — Я не флиртовал с Каччаном! — наконец пискнул он.       Очако продолжала смотреть на него, как на нечто странное или, возможно, безумное, а затем опустила голову и начала тереть виски.       — Это сведёт меня в могилу раньше времени, клянусь, — сказала она. Тсую похлопала свою девушку по спине, глядя на неё с сочувствием.       — Что бы ни происходило между Мидорией и Бакуго, это не наше дело, — сказал Иида, окинув друзей строгим взглядом, отчего у Изуку возникло ощущение, что он оказался в стороне от происходящего.       Очако опустила руки на стол, выглядя так, словно над чем-то сильно задумалась, а затем повернулась к Изуку.       — Кстати, Изуку, я давно хотела тебя кое о чём спросить.       Изуку на мгновение застыл от неожиданной смены темы, его мозг всё ещё не мог осознать разговор о «флирте с Каччаном».       — Эм… что?       — Ладно, вот что… Бакуго однажды сказал… ну, это всплыло, когда тебя не было, и он упомянул какое-то… «дерьмо, с которым нужно разобраться» между вами двумя, — сказала Очако с обеспокоенным и серьёзным видом, — и я знаю, что подробности не моё дело, но как твой друг, я просто хотела убедиться, что там ничего подозрительного не происходит. — Изуку понял, что она имела в виду: «мне не нужно использовать свои навыки боевых искусств, чтобы врезать Бакуго?».       — Нет, — быстро ответил он. «Дерьмо, с которым нужно разобраться»? — Когда он это сказал?       — Неделю или две назад.       Изуку улыбнулся, сердце вновь наполнилось теплом. Каччан так волновался из-за этого, так сожалел. Маленький Изуку был прав, он всё-таки изменится. В лучшую сторону, чем он мог надеяться.       — Да, с этим дерьмом разобрались.       — Серьёзно? — подозрительно спросила Очако.       — Ага, — заверил её Изуку. — Пожалуйста, не пытайся драться с Каччаном.       — Ничего не обещаю, — сказала Очако, снова улыбаясь, — но сейчас у меня совсем другая цель.       — Эм, Очако…? — с тревогой начал Изуку, но его проигнорировали. В глазах Очако сверкнула искорка озорства, а Тсую улыбалась, и у него появилось нехорошее предчувствие.       — Но сначала мне нужно написать Мине, чтобы всё точно узнать, — сказала Очако. — А потом, может, эта пытка наконец закончится.       — Пытка? — переспросил Изуку, всё больше запутываясь, поскольку разговор переходил на тему, которую он не понимал.       — Не переживай, Изуку, — Очако похлопала его по руке, улыбаясь. — Просто продолжай делать то, что делаешь. Ну, знаешь, не флиртуй с тем парнем, который тебе не нравится.       — У тебя это хорошо получается, — сказала Тсую, заставив его снова сильно покраснеть.       — Я не флиртую, — пробормотал он в свою защиту, снова закрывая лицо руками. Ему хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть. Он даже представить не мог, как можно флиртовать с Каччаном. Это был бы полный провал. Да, лучше не делать этого.

✧✧✧

      Как только его мозг заработает нормально, Кацуки убьёт своих друзей. В частности, Каминари и Серо, хотя и Мина была под высоким риском. Киришима тоже скоро до этого дойдёт. Но, как он уже упомянул, ему нужно подождать, пока его мозг полностью перезагрузится, потому что, чёрт возьми, Деку реально силён, и, чёрт возьми, Деку так держал его, и, чёрт возьми, они снова как бы держались за руки. Весь оставшийся день ему было трудно сосредоточиться, и он до сих пор пытался это сделать, несколько часов спустя, занимаясь с «отрядом идиотов» в комнате Киришимы в общежитии. Точнее, он пытался учиться, пока Каминари и Мина играли в видеоигру, а Серо подбадривал их.       Буквально всё, что сделал Деку на обеде, медленно сводило его с ума. Более того, с тем, что Деку как-то его простил, вина, сдерживавшая его чувства, начала ослабевать, делая всё… хуже? Лучше?       Больше. Просто… больше.       Он искренне не мог поверить, что Деку простил его. Уже простил. Одна только мысль об этом заставляла его одновременно чувствовать себя полным дерьмом и влюбляться сильнее, чем когда-либо. И это, в свою очередь, заставляло его хотеть биться головой о стену.       С тех пор как они воссоединились, а особенно сегодня, он не мог сформулировать ни одной связной мысли о Деку. Он хотел заслужить Деку, продолжать заслуживать его и не допускать ошибок. Но, чёрт возьми, можно ли загладить свою вину поцелуями? Было бы неплохо.       Его вырвал из этого потока мыслей долбаный дорито, который кто-то бросил в его лицо.       — Какого хера? — рявкнул он, приподнимаясь на своём стуле у стола Киришимы и оглядывая комнату. Все его друзья посмеивались. Мина, Серо и Каминари развалились на полу, а Киришима сидел на кровати. — Чего вы, блядь, ржёте?       — Ты пялился в пустоту уже целых две минуты, чувак, — сказал Серо, ухмыляясь и откидываясь на кресло-мешок. Кацуки схватил со стола оскорблённый дорито и швырнул его обратно в Серо, который только рассмеялся и отбил его.       — Я думаю, придурок, — огрызнулся Кацуки.       — О чём? — с ухмылкой спросил Каминари. — Ты даже домашку не делаешь!       — Как и ты, мудак, — парировал Кацуки. Ни одного колкого ответа не последовало. Он видел по выражениям лиц своих друзей, что они стараются не давить, чтобы он снова не сбежал. Да пошли они, он же не какая-то хрупкая ваза. Он уже разобрался со всем дерьмом с Деку, по большей части, так что он мог бы и рассказать им, правда? Он не обязательно хотел этого, но никакие глупые поддразнивания не смогут его задеть. Может, Мина даже смогла бы помочь.       Блядь. Похоже, он реально был в отчаянии и по уши влюблён, раз думал попросить совет у Мины.       — Я думал о… Деку, — наконец пробормотал он, постукивая по клавиатуре, чтобы не смотреть на друзей. — И, эм… запреты отменены. — Его друзья молчали, что никогда не сулило ничего хорошего — они были как малые дети в этом смысле. Поэтому он повернулся к ним. Глаза Мины широко распахнулись, сверкая от восторга, Киришима улыбался, как гордый отец или что-то в этом роде, а Каминари и Серо выглядели так, будто услышали что-то слишком хорошее, чтобы быть правдой, и теперь строили какие-то дьявольские планы.       — Это не значит, что я не надеру вам задницы, — предупредил он. — И я всё равно не хочу, чтобы вы лезли.       — Теперь у нас нет моральных обязательств как друзей держаться в стороне, — заявил Серо, потирая руки, словно злодей из мультфильма. Кацуки уже начал жалеть о своём решении.       — Погодите, прежде чем мы пойдём в этом направлении, — сказал Киришима, — можно мне с тобой поговорить, Бакуго?       — Конечно, — ответил Кацуки, и они вышли в коридор, чтобы остаться наедине.       — Что произошло, чувак? — спросил Киришима, улыбаясь.       — Я извинился, — сказал Кацуки, прислонившись к стене, — и по какой-то причине он меня простил.       Киришима выглядел так, будто вот-вот заплачет.       — Я так горжусь тобой, бро.       — Фу.       — Можно тебя обнять?       Кацуки уставился на него на секунду, потом вздохнул и оттолкнулся от стены.       — Три секунды.       — Пять, — сказал Киришима, уже обнимая его крепкими руками и сжимая так, что трудно было дышать.       — Дерьмоволосый! — закричал Кацуки, пытаясь вырваться, что было безуспешно. Киришима был настоящей кирпичной стеной. После того, как, как он был уверен, прошло гораздо больше трёх или пяти секунд, его наконец отпустили, и он тут же врезал другу в грудь.       — И что теперь? — спросил Киришима, едва моргнув от удара. — Собираешься сразить его наповал? Ну, впрочем, скорее он это сделает, судя по тому, что было на обеде, но…       — Заткнись нахер, — резко ответил Кацуки, его лицо покраснело. Киришима захихикал. — Я тебя убью.       — Ты говоришь это каждый день с самой школы, чувак, — сказал Киришима, похлопывая его по плечу. — А я до сих пор жив.       — Недолго тебе осталось, — огрызнулся Кацуки. Киришима продолжал смеяться, открывая дверь. Когда они вернулись в комнату, Серо и Каминари стояли за спиной у Мины, которая что-то строчила в своём телефоне. Все трое улыбались, как какие-то жуткие безумцы. Они подняли головы, и Кацуки увидел опасный блеск в янтарных глазах Мины.       — Это будет так весело.       О мать вашу.