Расписание Физмата

Кофе в университетской столовой был отвратителен. Настолько отвратителен, что Физмат умер.  Шутка. Как вообще можно умереть, когда ты всего лишь олицетворенный концепт, являющийся продукцией человеческого стремления все категоризировать? Умереть Физмат не мог; хотя, ощущая этот омерзительный терпко-кислый вкус дешевого растворимого кофе, приправленного щедрой порцией сахара и сухих сливок, очень хотелось. Физмат вообще не понимал, как в этой ста восьмидесяти миллилитровой порции могло уместиться столько вкусов и при этом ни один не быть приятным: горечь всего хрена мира, кислота всех лимонов и сладость такой силы, что от одного глотка у него непременно должен был развиться диабет.  Физмат с отвращением отставил мутный стакан на противоположный край стола - где тут же, словно выросши из-под земли, материализовался Химбио.  - Доброе утро, - в своей обычной задорной манере поздоровался он, плюхнулся на табуретку и покосился на стакан с подобием кофе. - Ты не будешь? Физмат кивнул, мол, забирай, и Химбио немедля схватил стакан и залпом опрокинул в себя содержимое. Физмат поморщился.  - У тебя, так-то, ночь еще, - заметил он, когда Химбио со стуком опустил стакан на стол и утер рот рукой. Под глазами у того были даже не мешки, а, такое ощущение, пододеяльники для кровати кинг сайз. - Не ложился? - Не, - с достаточной, впрочем, бодростью подтвердил Химбио. - Всю ночь с клетками провозился. Ты представляешь, у нас инкубатор решил концы с концами отдать. Мы пытались его реанимировать, но… - он развел руками. - Не инженеры, короче.  - Может, мне посмотреть?  - Не надо, поздно уже, - отмахнулся он. - Подохло все.  Физмат хмыкнул, но мысленно выдохнул: расписание на сегодня и без того было плотным. Починка инкубатора задаром туда явно не входила.  Химбио печально и устало посмотрел на опустевший стакан и резко поднялся из-за стола: - Ладно, было приятно с тобой позавтракать, но я, пожалуй, пойду. Оплакивать клетки и спать, - он махнул рукой. - Бывай.  - Пока, - Физмат помахал рукой в ответ уходящему уже Химбио и проводил его взглядом. Так, что там дальше по графику… А дальше по графику было написание теоремы, но что-то опять пошло не так - в это утро, кажется, по-другому быть и не могло. И прежде чем Физмат вообще смог что-либо осознать, он обнаружил себя целующимся с гуманитарием.  Какой именно это был гуманитарий, рассказ умалчивает: Физмат во всем этом сборище Историй, Философий и Лингвистик не разбирался и избегал как огня. Пытался, точнее. Ну, они сами каким-то образом его настигали; этот, по крайней мере, точно. Появился из ниоткуда, но, в отличие от того же Химбио, весьма неизящно, нелепо и неуклюже поскользнулся на только что вымытом полу и, упав четко ему на колени, налетел на Физмата. Губами. В губы. Да, прямо как в низкосортном аниме-гаремнике для девочек младшего подросткового возраста.  - Ходят тут, - проворчала проходящая мимо уборщица Нина Михайловна и погрозила им шваброй. - Я для кого таблички ставила? Написано - “Мокрый пол”! Читать вас в этом институте, что ли, не учат? - Извините, - пролепетал смогший наконец оторваться от его губ гуманитарий - то ли ему, то ли Нине Михайловне. Встретился взглядом с недоуменно смотрящим на него Физматом и мучительно покраснел: - Извините… извините…  - Устроили тут содомию, - продолжала причитать Нина Михайловна, повторно протирая виноватое в падении место на полу. - А мне за вами потом убирать еще.  - Извините, - повторил гуманитарий, резко, судя по всему, осознал, что сидит на коленях у чужого совсем человека, и встал. Чуть не поскользнулся снова, но удержался на ногах и быстрыми шагами покинул столовую. Физмат все так же недоуменно смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за тяжелыми створчатыми дверьми.  Так. Теорема.  А теорема, следуя традициям этого утра, шла абсолютно набекрень. Точнее, не абсолютно, точнее, не только этим утром, а уже целый месяц, и, точнее, не шла совсем. Сколько бы Физмат над ней ни бился, чертов тройной интеграл, каким-то непостижимым даже для него самого образом появившийся на двадцатистраничном доказательстве, все никак не выводился. Он его решал… и решал… и решал, уже и сам не помня, для чего он вообще тут нужен… а он брал и не решался! Пакость какая, даже хуже, чем кофе из столовой!  Физмат недовольно фыркнул и откинулся на спинку стула, уставившись взглядом в потолок, будто силясь прожечь там дыру. Чертов интеграл, зачем ты там нужен-то… а и правда, зачем? А если без него как-нибудь? Нет, ну позвольте, как же - без него. Если уж он появился, значит, откуда-то да взялся… а откуда вообще? Теорема-то по линейной алгебре, а тут матанализ уже какой-то. Это как так? Это где?  Позвольте, но чем же тогда он уже целый месяц занимался…  Физмат встрепенулся, покачал головой и в порыве внезапного вдохновения (да, оно бывало не только у несуразных падающих на колени и внезапно припадавших к его губам гуманитариев) схватил ручку. Не время было размышлять и оплакивать потраченные впустую часы работы. Физмат склонился над бумагами, перечеркнул весь огроменный интеграл и принялся яро строчить, да так, что из-под кончика шариковой ручки едва не повалил дым от всей его натуги. Время как физическая величина потеряло всякий смысл, пространство его имело только в виде пространства на оставшейся бумаге. Но наконец теорема была готова. Чернил в ручке едва хватило, чтобы дописать в углу листа Ч.Т.Д.  Физмат отложил пустой стержень от ручки и взял свое детище на руки. Мозг кипел, но какой же это был восторг! Месяц работы оправдал себя, и никакие интегралы не нужны были! Оставалось только испытать это на бедных студентах и с садистским удовольствием наслаждаться результатами.  Так, все, время, вернувшее в себя смысл, на ликование кончилось. За утро предстояло еще выучить новый учебник алгебры.  По сравнению с теоремой, то было скорее отдыхом, чем работой. Физмат взял учебник, рассчитанный на, фи, каких-то там второкурсников, цыплят еще совсем, и, весело насвистывая, направился обратно в столовую. Брать кофе он рисковать больше не решился, так что, налив из бидона горячего чая с лимоном, сел за свой излюбленный столик в углу, открыл учебник и, потягивая пресный напиток, на вкус больше напоминавший кипяток, принялся расслабляться за формулами и теоремами.  Развлечение было развлекательным, но слишком уж недолгим: не прошло и пятнадцати минут, как за соседний столик, все с той же привычной уже для Физмата неуклюжестью, опустился утренний гуманитарий. Тоже с чаем. Тоже с учебником. Правда, вряд ли по алгебре - что-то по своему, гуманитарному, вероятно… но внимание он все равно, даже отвернувшись и тихонечко, с громкостью пробирающегося сквозь заросли гиппопотама, положив на стол книгу и принявшись ее читать, к себе привлек. Сколько бы Физмат ни старался сосредоточиться на матрицах, он то и дело ловил себя на том, что исподтишка бросает на него быстрые взгляды. Поняв, что такие обстоятельства делали изучение алгебры маловыполнимой задачей, Физмат достал из кармана карандаш и, низко склонившись и пытаясь на всякий случай скрыться за стаканом, принялся внимательно за ним наблюдать и рассчитывать скорость, с которой тот неторопливо попивал чай, записывая расчеты прямо в учебнике.  К тому моменту как гуманитарий закончил, столовая успела заполниться полусонными студентами, во воздуху разнесся аппетитный запах свежеиспеченных пирожков, а его собственный чай стал бы ледяным… если бы не законы термодинамики. Вместо этого он просто остыл. Гуманитарий пил настолько неторопливо, что успел прочитать почти весь свой учебник; по расчетам Физмата получалось, что в среднем он делал один глоток на каждые три переворачиваемые страницы. Физмату казалось, что во время этого процесса он вот-вот тронется рассудком, но по какой-то причине не мог заставить себя оторваться от наблюдений за ним. Когда гуманитарий закрыл книгу, довольно потянулся и встал, чтобы направиться к выходу, Физмат еще ниже пригнулся к столу и накрыл голову учебником, но тот на него даже не взглянул. И слава богу.  Ему срочно требовался кофе. И не эта бадяга, которой здесь торговали, а нормальный, вкусный и крепкий кофе. Ну а потом можно и с крыши спрыгнуть. По окончании большой порции капучино, купленной в ближайшей кофейне, прыгать с крыши совершенно не хотелось. Он бы еще был не против на это после завтрака: тот кофе действительно заставлял задуматься о смысле бытия. Но Математик его уже ждал, они давно условились о перерасчете ускорения свободного падения с точностью до десятитысячной путем практических опытов, так что даже вкусный кофе не мог стать весомым оправданием. Физмат вздохнул, с сожалением выбросил пустой стаканчик и направился на крышу самого высокого корпуса университета: мехмата.  Математик, конечно же, уже был там.  - Опоздал на четыре минуты, - цыкнул он, раздраженно постучав пальцем по циферблату электронных часов. - Из-за этого нам нужно будет сократить испытания, у меня нет времени, чтобы проводить их полностью.  - Ну и что же ты предлагаешь? Сразу прыгать вместе?  - Именно.  Физмат закатил глаза.  - И кто же засекать будет?  Математик еще раз постучал по часам:  - Они очень прочные. И время рассчитают, и падение переживут.  На этом месте могла бы быть реклама новой модели ударо- и водостойких электронных часов, но спонсоры к рассказчику пока не постучались, так что воздержимся и вернемся к нашим героям. Они подошли к краю крыши, запустили секундомер и прыгнули вниз. Полет с пятого этажа был занятием до того привычным и рутинным, что во время него Физмат даже сонно раззевался, и только толчок помог ему прийти в себя. Физмат потер ударившийся затылок и сел на земле. Рядом отряхивался от пыли вставший уже Математик.  - Ноль целых восемьсот семьдесят семь тысячных секунд, - отчеканил он, демонстрируя Физмату циферблат. Физмат, не веривший в силу и прочность часов (спонсоры, двери для вас всегда открыты), мягко говоря, обалдел. - Что ж, это было очень увлекательно, но, как я уже говорил, я спешу, так что увидимся…  - Погоди, - Физмат окликнул уходящего Математика. - Можешь мне часы одолжить? Я верну, как только закончу, слово даю.  Математик посмотрел на него со всем недовольством, которое только мог испытывать человек или антропоморфное воплощение концепта, но все-таки потянулся к ремешку часов, снял их и молча протянул Физмату. Физмат поблагодарил его и попрощался, после чего встал, размял затекшие плечи и спину и поднялся обратно на крышу.  Опыты продолжались еще около часа: он, конечно, как и Математик, был занятым созданием, но то было частью его работы. Часы отлично справлялись со своей обязанностью, но к самому концу, когда Физмат спрыгнул уже, должно быть, раз двадцать, нагрелись и стали немного подтормаживать, так что пришлось остановиться. Результаты впечатляли, радовали и заставляли задуматься о покупке новых часов. Все это стоило непременно хорошенько обдумать, но пока что приближалось время обеда.  Оно, вернее, уже давно прошло: когда Физмат подбежал к дверям столовой, там уже практически никого не оставалось. На входе (а если смотреть с другого ракурса, выходе) он столкнулся с Математиком, еще раз горячо его поблагодарил и вернул часы. Со стороны он напоминал безумного ученого-естествоиспытателя, настолько он был помотан и растрепан. Физмат с аппетитом съел три пирожка с капустой и выпил еще один стакан чая и, сытый и довольный, вернулся в общежитие.  Тут усталость его настигла. Физмату следовало вернуться к учебнику по алгебре, но глаза слипались сами собой, мысли путались, а тело сомлело. Он взял листок бумаги и карандаш, рассчитал оптимальное время дневного сна, учитывая особенности своего организма, бросил взгляд на настенные часы и, удовлетворенно кивнув, опустил жалюзи, ничком упал на кровать и уснул. Проснулся Физмат из-за того, что кто-то бил его по щекам. Он открыл глаза и в полутьме комнаты не сразу узнал склонившегося над ним Химбио. - Проснулся, гад? - с безумной и злобной улыбкой спросил тот и ударил его еще раз. - Думал, я не догадаюсь, кто сломал инкубатор?! Физмату хотелось заявить, чтобы Химбио от него отстал и дал поспать и что ни о каком сломанном инкубаторе он и слыхом не слыхивал, но потом понял - слыхивал. - А я-то тут при чем?.. - пробормотал он. Химбио влепил ему очередную пощечину; это начинало раздражать.  - А скачок напряжения - чья вина?! - прошипел Химбио. Физмат хотел уже возразить, что напряжение могло скакнуть из-за чего угодно… но вспомнил об огромном, размером с гараж, соленоиде у себя в лаборатории и промолчал. - Скотина, у меня тридцать колоний померло!  - Погоди, Химбио! - Физмат перехватил его занесенную для удара руку. - Не кипятись! Ты вообще спал? - Да какой тут сон, когда у нас ни один инкубатор и центрифуги не работают!  Химбио принялся вырываться, но окончательно проснувшийся Физмат по сравнению с ним, не спавшим, судя по всему, часов уже семьдесят, был сильнее и легко его удерживал. Конфликт, однако, хотелось умять, тем более что соленоид, судя по всему, отношение к этому имел прямое: спасибо, хоть только Химбио к нему пожаловал, а не весь честной универ. У Информатиков, наверное, тоже все полетело к чертям… Сваливать, в общем, следовало как можно скорее, да и друга терять не хотелось. Поэтому Физмат, в чьей голове все эти лихорадочные мысли пролетели за две с четвертью секунды, понизил голос и заговорщически сказал ему: - А давай, Химбио, я тебе денег дам… ну, на новый инкубатор, центрифугу или что там еще, да хоть колонии свои покупай… Давай, а? И в следующий миг, который он смог осознать, Физмат и сам оказался в колонии: только не микроорганизмов, а вполне себе тюремной.  Скотина. Вот скотина! И это не он, Физмат, со своим соленоидом был скотиной, как это яро отстаивал Химбио, а этот недохимик-недобиолог! Недоученый, блин! Самого бы его в инкубатор закатать, а лучше - в печку, градусов на двести… чтобы с хрустящей корочкой.  Да кто ж знал, что он в антикоррупционной комиссии?! Друг еще называется, блин! “Спокойно, Физмат, - рассуждал он, расхаживая по камере. Ну, или пытаясь, в этом небольшом-то пространстве два на два метра. - Не в первый раз и не в последний. Набьешь ему потом морду, делов-то. Сейчас главное - выбраться… Думай.” А что думать-то?  Читатель, возможно, посчитает произошедшее далее неправдоподобным, притянутым за уши и вообще читерством; но рассказчик спешит напомнить, что наш герой является не более чем хуманизированным концептом. Поэтому, пусть законы физики Физмат глубоко уважал, в данный момент эти самые законы имело смысл проигнорировать - опять же, не впервой. Так что вместо хуманизированного концепта Физмат мигом превратился в концепт сугубо теоретический, а, как известно, понятие концепта никакими рамками сдержать невозможно: оно свободно аки птица, поэтому Физмат, в одно мгновение расплывшись по всему пространству, тюрьму покинул, словно благодаря диффузии, и материализовался уже за ее пределами.  Делов-то…  Трансформации эти требовали, впрочем, немалых усилий, а разбуженный весьма неприятным образом Физмат был сонным, уставшим и злым. Хотелось исполнить свое обещание и набить Химбио морду, да посильнее, чем тот ему, но… потом. Сейчас на это не было ровным счетом никаких сил. Вторая половина рабочего дня уже и так пошла крахом, солнце клонилось к закату, его вновь одолел голод, и Физмат, не догадавшийся хуманизироваться сразу на территории универа, уныло потопал в общагу.  По дороге он в который раз за день заглянул в столовую. Пирожков уже не осталось, чая тоже, и Физмат, купив только шоколадный батончик и стакан отвратительного кофе, почти упал на табуретку и тут же лег на стол. Уснуть бы прямо тут, и чтобы никто не мешал. Хренова работа, хренов ужасный кофе, хреновы факультеты… и гуманитарии хреновы. Где ж вы, когда так нужны, когда так хочется чьего-нибудь успокоения…  - Извините, - от мрачных мыслей отвлек робкий подозрительно знакомый голос. Физмат приподнял голову и столкнулся взглядом со склонившимся над ним тем самым гуманитарием из его фантазий. Он тут же встрепенулся и едва не полетел со стула. Гуманитарий скромно улыбнулся: - Я вам тут несколько булочек принес, в качестве извинений за утро…  Физмат не дал ему договорить: схватил в охапку, усадил к себе на колени, как это было с утра, и обнял, прижавшись к впалой груди. Сил на разговоры не оставалось, и вообще - безумно хотелось физического контакта и тепла чужого тела. Гуманитарий тихо ойкнул, чуть поерзал, но пытаться слезть не стал; положил руку ему на макушку и, поколебавшись, мягко погладил. Физмат устало прикрыл глаза.  - Ну-ну, - с улыбкой в голосе вымолвил гуманитарий. - Все образуется, не переживайте. Нате вот, булочку скушайте, кофе попейте…  Физмат на ощупь прильнул губами к протянутому стакану и глотнул. Из его рук даже этот кофе, с утра казавшийся самой ужасной вещью на свете, был не таким мерзким. Он откусил от булочки, сделал еще один глоток кофе и уткнулся лбом в плечо гуманитария. Происходивший весь день дурдом перестал как-либо его волновать.