Расписание Физмата

- ...и Король! - Химбио победоносно улыбнулся и с размаху шмякнул картой о кровать. Король оказался козырным, и покрыть его Физмат не смог бы при всем желании: Туз вышел еще в самом начале игры. Впрочем, он бы ему и не помог - на руках у Физмата оставалось куда больше одной карты. - Жулик, - проворчал он, откладывая свой веер в сторону - пересчитывать карты, из которых он состоял, было даже стыдно. Химбио, ничуть не смутившись, развел руками: - Ловкость рук, и никакого мошенничества. Физмат спорить не стал - в чем-чем, а в карточном мошенничестве Химбио за все годы их знакомства замечен и правда не был, пусть и являлся честолюбивым козлом - и вместо этого собрал карты в колоду и принялся машинально их перемешивать. - Посмо-отрим, - притворно-задумчиво протянул Химбио. - Что бы тебе такого загадать... - Может, хотя бы до трех побед? - заискивающе начал Физмат. Химбио расхохотался: - До трех? А ты со своими дифференциальными уравнениями и пределами базовую арифметику, случаем, не забыл? Да у нас же счет пять-два в мою пользу! - До трех подряд, - заумпрямился Физмат. Но Химбио только непреклонно покачал головой. - Нет уж, друг. Надоело мне с тобой играть, - он поднял вверх указательный палец, будто придавая своим словам дополнительный вес. - Пора и честь знать. Да и у тебя самого времени не так много. Физмат обреченно вздохнул. Очень уж не хотелось уступать ему так легко: в универе Химбио славился своим креативным подходом к карточным долгам; сам же Физмат с его подачи не единожды кукарекал прямо с крыши главного корпуса или приходил на семинар в одних семейниках. Следовало изначально отказаться от этого пари, но Химбио играл только на желания. Сказано же - честолюбивый козел. Ну вот что ему стоило уступить один-единственный раз? Зашел в его комнату в общаге, главное, как к себе - сразу же принялся рыться в книжных шкафах со словами: "Где же я это у тебя тут учебник по электродинамике видел? Одолжи на недельку, очень надо", полностью при этом игнорируя вытаращегося на него оторванного от подбора одежды к прогулке с Гуманитарием полураздетого Физмата. Рылся-рылся там минуты с три, нарыл в итоге и нужный учебник, и колоду карт, которую Физмат запихнул в глубины шкафа как раз, кажется, после того позорного желания прийти на пару почти голым. Достал и, чуть ли не флуоресцируя, подобно его подопытным клеткам, от восторга, повернулся к Физмату, чтобы продемонстрировать ее с явным намеком на поиграть. Увидел его, воскликнул: "Совершенно дурацкая рубашка, в ней ты выглядишь процентов на тридцать тупее реального. Ты куда в ней собрался, в деканат? А, на свидание...", бросил и карты, и учебник на незастеленную кровать и кинулся к шкафу, отталкивая Физмата и начиная рыться уже в его одежде. Нормальная, по словам Химбио, рубашка была в итоге найдена и успешно натянута на Физмата, а сам Физмат, слабо сопротивляющийся, затащен на кровать - к отброшенному в сторону и забытому учебнику и приковавшей интерес Химбио колоде карт. Физмат посопротивлялся-посопротивлялся, наблюдая за тем, как Химбио, не обращая на его возмущения ровным счетом никакого внимания, уже тасует карты, - а потом глянул на наручные часы и увидел, что до прихода Гуманитария все равно оставалось еще почти полчаса. Делать было особо нечего, спровадить Химбио прочь из его комнаты особо никогда не получалось, так что Физмат взял в руки любезно протянутые ему карты и принялся отбиваться от наплыва шестерок и семерок. Отбивался долго и упорно, но, очевидно, безуспешно. - А сам ты совсем не занят, что ли? - тихонько хмыкнул Физмат. Химбио сидел, скрестив ноги по-турецки и облокотившись о них, и явно глубоко размышлял о наиболее интересном (и, вероятно, вызывающем) желании, которое можно ему загадать. Физмат же хотел потянуть время - может, успеет от него отвертеться до того, как нагрянет Гуманитарий. Эх, где его опять носит, когда он так нужен? - Ладно еще эксперименты твои вечные - что там у тебя сейчас, электродинамика, говоришь? Но ведь ты и сам мог бы себе личную жизнь устраивать... Кстати, - он встрепенулся, - а что у тебя с Математиком? - Ай, - Химбио отмахнулся, - ничего. Он динамит меня, я динамлю его, вот такая у нас взаимоотталкивающая электродинамика. Но не будем о нем. Хотя, если уж зашла речь, - Химбио поднял на него до этого в задумчивости устроенную на пальцах рук голову и хитро улыбнулся, и улыбочка эта Физмату ой как не понравилась, - а вы с Гуманитарием куда идете-то? - Да в парк, - Физмат пожал плечами. Гуманитарий - оказавшийся, как выяснилось во время их нормального знакомства после посиделок с булочками в столовой, Филологией, но так и оставшийся просто Гуманитарием и в беседах с Химбио, и в мыслях Физмата - такие прогулки очень любил и затаскал его по паркам что осенью, причем как во время листопада, продолжавшегося дай бог неделю, так и в сменившие его ливни, что в начавшуюся только-только зиму затаскать уже успел и успешно это делать продолжал. Это, по его словам, было "поэтично", притом это самое "поэтично" в разные временные периоды выражалось совершенно по-разному: от захватывающей его чуть ли не детской эйфории при виде окрашенных в разные оттенки золотого листьев до щемящей душу даже постороннего наблюдателя меланхолии во время дождя. Впрочем, Физмат обычно против ничего не имел - что разбрасывать собранные в кучи листья, что гулять с ним за руку под зонтом, укрываясь от дождя или снегопада, ему одинаково нравилось, пусть всей этой "поэтичности" в себе он не чувствовал ни миллиграмма. Химбио, однако, такой расклад почему-то не устроил. - И все? - явно разочарованно спросил он. Физмат почесал затылок. - Ну, в кофейню, может, зайдем. Надо только посмотреть, сколько у меня денег на счете осталось, а то до зарплаты еще неделя... - Нет, - решительно отрезал Химбио, - собирай-ка ты все свои оставшиеся сбережения и веди его в ресторан. Повисла недолгая пауза: торжественная со стороны Химбио и задумчивая - от обрабатывающего поступившую информацию Физмата. - Зачем? - все-таки не понял он. Химбио раздраженно вздохнул. - Так, во-первых, снимай эту рубашку и надевай обратно предыдущую, ее вид полностью соответствует уровню твоего интеллекта, - Физмат хотел уже возмутиться, но Химбио вновь поднял указательный палец в воздух, пресекая его несостоявшуюся попытку заговорить. - Дурак ты, Физмат. "Зачем, зачем". Ты в свиданиях что, совсем не разбираешься? - А уж ты-то разбираешься! И вообще, ему нравится, - обиделся Физмат. - Он меня сам туда водит. - А ты возьми и один раз сам его куда-нибудь отведи. Причем в нормальное место, а не в никому не нужную кофейню в парке или задрипанную университетскую столовую, - он усмехнулся и махнул рукой. - В любом случае, не о том речь. Сколько вы с ним уже встречаетесь? - Ну, два месяца, - насупился Физмат. - Ага, самый разгар конфетно-букетного периода. Ну, или ресторанно-свиданного, - Химбио загадочно потер руки, а потом перевел указательный палец на Физмата. - В общем, я хочу, чтобы ты его напоил! Последующая его словам пауза была гораздо длиннее предыдущей; в этот раз в логику Химбио Физмат упорно пытался врубиться самостоятельно - и, справедливости ради, было это гораздо труднее чем в первый. Такие логические цепочки были за гранью всякого понимания, так что вместо этих оказавшихся бесплодными попыток Физмат вопросительно изогнул бровь: - Напоил? Химбио твердо кивнул. - Напоил. - Химбио, а не пошел бы ты на оси икс, игрек и перевернутую зет? - Да ну тебя, - отмахнулся Химбио, а потом подался вперед, переходя на заговорщический шепот, который, впрочем, все равно громом гремел по комнате. - Вот скажи: ты его пьяным когда-нибудь видел? - Ну, - Физмат на секунду задумался, а потом покачал головой. - Нет. Но это ни о чем не говорит: нам и случаев таких не выдавалось. - Так надо, чтоб выдался! - заключил Химбио, руководствуясь все той же пока не доступной Физмату логикой. - Разве тебе не интересно, каким бы он был подшофе? - Да как-то не особо... - Да ну тебя еще раз! Сам сходи на эти свои три оси и кончай уже затирать! Физмат задумчиво поджал губы. Нет, про затирание, конечно, Химбио был отчасти прав: все-таки Физмат немного лукавил, когда говорил, что его совсем не интригует вид пьяного Гуманитария. Другое дело, что интересовать он его начал только несколько секунд назад - до этого Физмат об этом просто не задумывался. Ну не совмещались в его голове образы алкоголя с этим несуразным, но милым, интеллигентным и скромным чудом с копной вечно растрепанных кучерявых волос, как у Пушкина, и огромными синими, как море, блестящими глазищами. А ведь было действительно интересно, сохранится ли этот образ и после употребления им чего-нибудь покрепче чая. Химбио, близко знакомый с Физматом уже не одно десятилетие, эти его мысли чуть ли не прочел по одному его только выражению лица, так что активно закивал и принялся воодушевленно тараторить: - Значит, план следующий: ведешь его в ресторан... бар бы, конечно, подошел лучше, но это подозрительно, так что придется действовать культурнее. Еды постарайтесь особо не заказывать, может, салатик там или десертик - на голодный желудок сильнее действует, тем более, что денег у тебя, говоришь, немного, а вино в ресторанах дорогое. А, да - заказываешь вино, хорошее, но не слишком элитное, у нас все-таки цель напоить, там не до гурманства. Сам при этом пей поменьше и помедленнее, а ему в бокал подливай и подливай. Думаю, ему бутылки за глаза хватит, даже с учетом бокала-двух для тебя, но если хочешь эффекта похлеще, возьми ему еще рюмочку какого-нибудь крепкого ликера. И, самая важная часть, - он серьезно посмотрел на Физмата, видимо, чтобы убедиться, что тот слушает его внимательнейшим образом, - это все-таки мое желание, не хочу оставлять все это зрелище тебе одному. Поэтому, когда он уже будет в нужной кондиции, засними его на видео. - Может, я лучше тебе потом так перескажу? - засомневался Физмат, до этого действительно внимательно его слушающий и представляющий все это у себя в голове. М-да, на такое удовольствие уйдут все оставшиеся до зарплаты деньги... а впрочем, если все пройдет по плану, то оно должно того стоить. Химбио покачал головой: - Знаю я, как ты пересказываешь. Нет уж, на видео. Да не хмурься ты раньше времени, короткий совсем видос засними, пары минут будет достаточно. Можешь даже из кармана телефон чуть-чуть вытащить как-нибудь незаметно и потом сразу спрятать. На этом моменте в дверь комнаты робко постучали. Физмат вздрогнул от неожиданности, а Химбио заулыбался только шире, явно предвкушая, кого же именно к ним принесло. Физмат отложил карты на тумбочку и встал с кровати, после чего прошел к двери - а идти было далеко: два шага, не меньше - и открыл ее. За порогом ожидаемо оказался Гуманитарий в своем кремовом пальтишке до середины бедра и обернутый в объемный плюшевый шарф, из-под которого едва-едва выглядывала его вечная приторно-сладкая улыбка - которую Физмат, впрочем, себе уже больше додумал, учитывая, что большая часть нижней половины его лица была все же спрятана за складками из крупной вязки. Физмат мог только надеяться, что она там была и что Гуманитарий из-за картонных стен общежития не расслышал бурных рассуждений Химбио - но огромные синие глазища уставились на него снизу вверх с весьма искренним обожанием без какого-либо намека на обиду или недоверие. - Привет, - мяукнул Гуманитарий куда-то в шарф. Он оттянул его вниз, и улыбка взаправду оказалась на своем законном месте. Физмат рассеянно кивнул в ответ, все еще анализируя выражение его лица на предмет преждевременного раскрытия их плана, но все казалось вполне обычным. Гуманитарий его подозрений тоже не заметил и лишь окинул взглядом комнату; наткнулся на сидящего на кровати Химбио и явно смутился. - Ой, здравствуйте! А я и думал, голос знакомый... - Вспомнишь лучик, - буркнул Химбио куда-то в сторону, а потом повернулся к Гуманитарию и мило ему улыбнулся. - Здравствуй, солнышко! - Да он за учебником зашел. Скоро уже уйдет, - быстро вставил Физмат и зыркнул на Химбио, надеясь, что это получилось сделать достаточно намекающе. Химбио, однако, намека то ли не понял, то ли предпочел не понять и, подхватив учебник с дальнего края матраса и продемонстрировав его Гуманитарию, будто заголовок "Электродинамика: все, что вы хотели знать, но боялись спросить" вообще мог о чем-то ему сказать, вытянулся на кровати во весь рост, удобно подпирая голову продавленной подушкой. Физмат вздохнул. - Ну, или мы уйдем. - Так вы физику обсуждали? - невинно уточнил Гуманитарий. Уткнувшийся в учебник Химбио громко фыркнул, а Физмат поспешил закивать: - Ага, вроде того, - и ведь частично это даже не было ложью. Как же там Химбио выразился про их отношения с Математиком?.. "Взаимоотталкивающая электродинамика", во. Физмат хмыкнул, достал из шкафа куртку и торопливо натянул ее на себя. Окинул взглядом ни единой мышцей не дрогнувшего читающего учебник Химбио у себя на кровати, понял, что уходить с уже насиженного места тот никуда не собирался, и, закатив глаза, кинул ему, вытаскивая из кармана ключи и оставляя их на тумбочке: - Дверь закрой, когда уходить будешь, ключ вахтерше сдай. - Угу, - кивнул Химбио, лениво переворачивая страницу учебника. - Знаю, не в первый раз. - До свидания, - так же робко, как и приветствовал, попрощался Гуманитарий, дождался, пока Химбио махнет ему в ответ рукой, и вышел в коридор. Тогда Химбио от учебника все же оторвался; поймал взгляд Физмата и, усмехнувшись и поиграв бровями, говорящим жестом указал на лежащий на тумбочке телефон. Физмат хотел ему ответить с помощью среднего пальца, но стоящий в коридоре Гуманитарий смотрел точно на него, так что он не решился, а когда вновь повернулся на Химбио, тот уже уткнулся обратно в заумный физический текст, в котором и сам Физмат разбирался довольно поверхностно. Физмат схватил с тумбочки успевший за эти несколько минут стать главной причиной его стресса на ближайшие несколько часов телефон и, поглубже заталкивая его в карман, вышел из комнаты вслед за Гуманитарием. *** В парке оказалось многолюдно: сказывался, очевидно, факт наступивших выходных, и улочки заполонили лениво прогуливающиеся туда-сюда люди - в основном пенсионеры или мамочки с колясками, которым, в любом случае, наступления выходных ждать было необязательно, но иногда попадались и жавшиеся друг к другу парочки на свиданиях, ровно как и они сами. Хотя молодежь в основном обосновалась на залитом совсем недавно катке, со стороны которого еще от самого входа в парк слышались крики детей и громкий смех студентов. Вечерело; фонари еще не зажглись, но то было, вероятно, больше из-за яркого заката, окрасившего редкое в этот период безоблачное небо в красочный градиент от бледно-желтого до терракотового. Морозный воздух, как частое следствие солнечной погоды зимой, щипал нос и щеки, и Физмат мельком пожалел, что не последовал примеру Гуманитария и не захватил с собой шарф. Впрочем, пожалел только фоново: большую часть его мыслей сейчас занимал вопрос, как именно провернуть заданную Химбио сомнительную авантюру. В общем, погода стояла ясная, но было все равно решительно ничего не понятно. - Мороз и солнце, день чудесный! - радостно продекламировал шедший с ним под руку и жавшийся к его боку Гуманитарий, не замечая его задумчивости и только усиливая налипшие к нему ассоциации с Пушкиным. Не то чтобы он был единственным поэтом, чьи стихи Физмат способен был опознать, но... но одним из немногих и уж точно максимально приближенным к образу Гуманитария. Ну или наоборот. Физмат вздрогнул, выныривая из своих размышлений, словно изголодавшийся по кислороду подводный пловец, и перевел на него взгляд. - День уже почти кончился, - возразил он. - Солнце полностью сядет через... - Физмат сверился с наручными часами, - двадцать восемь минут. - Эх, не романтик ты, - хихикнул, впрочем, совсем беззлобно Гуманитарий и прижался к нему только сильнее. Непослушные кудряшки на его макушке всполыхнулись и пощекотали Физмату нос, отчего захотелось чихнуть. Физмат мельком, чтобы его не спугнуть, почесал нос, и приступ прошел. - Не замерз? - А? - встрепенулся Физмат на его голос, вырывающий из вновь заполонивших голову мыслей о ресторане и пьянстве. Гуманитарий поднял на него взгляд и осмотрел так пронизывающе, что Физмат невольно поежился. - Ты просто раскраснелся весь. И дрожишь вон, - объяснил Гуманитарий и принялся осматриваться в поисках места, куда бы они могли зайти, чтобы спрятаться от холода. - Пойдем в кофейню? - Нет, погоди, - Физмат остановил потянувшего уже его в сторону небольшого застекленного здания с завлекающей вывеской "Горячий кофе" Гуманитария. Тот вновь преданно на него посмотрел, и Физмат, преодолевая неловкость и уколовшее его чувство вины, продолжил: - Может, в кафе? - В кафе? - слегка удивленно переспросил Гуманитарий. Физмат закивал. - Ага. А то что-то я... ни разу тебя туда не приглашал, - пробормотал он. Гуманитарий сперва поколебался, но в итоге радостно улыбнулся и тоже кивнул. Найти кафе оказалось даже проще, чем каток в центре парка - стоило перейти дорогу, и можно было выбирать из как минимум четырех разных кухонь, здания которых расположились прямо вдоль проезжей части. Химбио, конечно, говорил про ресторан, но Физмат посчитал, что на такое удовольствие денег ему и правда не хватит. Надо было выпросить в деканате справедливую прибавку... Впрочем, Гуманитарий выглядел вполне довольным: стянув с себя шарф, вновь обнажил улыбку и как минимум такие же румяные, как у самого Физмата, щеки и обвел обвешанные цветастыми картинками стены и высокие потолки со свисающими с них пафосными люстрами пораженным и по-детски любопытным взглядом - будто и сам настолько давно никуда, кроме университетской столовой, не выбирался, что позабыл, каково это. Физмат-то забыл уж точно, ну, или, по крайней мере, отвык - как и от цен в меню, оказавшихся даже выше, чем он предполагал в своих самых пессимистичных догадках. Однако Гуманитарий особенно голодным не оказался и, придирчиво рассмотрев меню и поджав губы, заказал только порцию цезаря, невольно следуя очерченному Химбио плану. Сам Физмат выделяться не стал, соврал, несмотря на судорожно урчащий желудок, что тоже не голоден, и попросил принести ему выцепленный наобум из меню греческий салат. Чиркнувший у себя в блокноте официант вежливо поинтересовался, какие напитки они предпочитают. - Принесите нам бутылку вина, - быстро выпалил Физмат, не дав раскрывшему уже рот Гуманитарию произнести и слова. Посмотрел на него и улыбнулся, надеясь, что получилось не слишком натянуто. - Хорошего вина. - Зачем вино? - удивленно спросил Гуманитарий, когда официант собрал меню и отошел от их столика. Физмат дернул плечами, невольно отводя взгляд в сторону. - Да так... суббота же, почему бы и не выпить немного? Гуманитарий возражать не стал: только пожал плечами и, не углубляясь в тему, принялся бодро щебетать о чем-то своем. Принесли вино - какое-то красное полусладкое, судя по этикетке, грузинское, но Физмат во всем этом не разбирался. Официант налил им обоим по бокалу и удалился. Они чокнулись и отпили; Физмат оценил вино лишь мельком, наблюдая за Гуманитарием так пристально, что все остальное отошло на десятый план. Невольно подался вперед, когда Гуманитарий приподнял бокал и сделал глоток - будто его, будь он даже трижды заклятым трезвенником, могло развезти с первых же минут. Гуманитарий отстранил бокал от губ, причмокнул, распробывая; вынес вердикт: - И правда неплохое, - посмотрел на него с мягкой улыбкой, - а тебе как? Физмат лишь согласился, пусть вкуса вина практически и не почувствовал. Гуманитарий сделал еще глоток, поставил бокал на стол и принялся за салат. Физмат не глядя нацепил на вилку оливку, отправил ее в рот, механически повторил процедуру. От Гуманитария он взгляд все еще не отрывал, внимательно за ним наблюдая; тот, пребывая в явно хорошем расположении духа, продолжал радостно говорить о чем-то отстраненном - кажется, что-то о литературе начала двадцатого века; Физмат пару раз расслышал знакомую фамилию "Горький", но акцентрировать на этом внимание не стал - и то и дело охотно прикладывался к своему бокалу: не как заядлый алкоголик, конечно, но с явным удовольствием - судя по всему, вино ему действительно понравилось, и первый бокал он одолел довольно быстро. Сам Физмат к тому времени успел выпить дай бог половину своего, но тут же налил ему второй: гулять так гулять, раз уже начали этот "эксперимент", то и до конца довести нужно. В конце концов, даже если он сильно охмелеет - ну что могло с ним случиться? Физмат же был прямо тут, поможет, если что. Однако Гуманитарий хмелеть явно не планировал. Вторая порция вина иссякла так же быстро, как и первая, а тот был все так же бодр и по обыкновению мил; по нему вообще нельзя было сказать, что он употребил хоть грамм алкоголя, не то что полбутылки: язык не заплетался, и речь была вполне осознанная и грамотно построенная, как и обычно; щеки не раскраснелись - наоборот, яркий морозный румянец спал, уступая место его здоровому и без того розоватому цвету лица; координация движений нарушенной тоже не выглядела - хотя тут сказать было сложнее, учитывая, что Гуманитарий и в повседневной жизни был достаточно неуклюж, так что момент, когда тот опрокинул бокал и его содержимое чуть не залило всю скатерть, если бы не вовремя подхвативший его Физмат, можно было списать на случайность, как и выпавшую из его пальцев вилку во время бурной жестикуляции, сопровождающей возмущенный рассказ о неготовящихся к семенарам студентах. Вилку заменили, вина в итоге не было пролито ни капли, а поверхностный сторонний анализ поведения Гуманитария не позволял сделать никаких выводов - будто тот пил просто компот. Физмат, конечно, не был ни Медиком, ни Биологией, ни даже какой-нибудь Психологией, чтобы должным образом провести наблюдения и строить теории, но факт оставался фактом и был очевиден даже для него: Гуманитарий определенно не пьянел. Физмат даже заподозрил, что вино на самом деле алкогольным не было и принесли его им по ошибке, и сам налег на него с удвоенной силой, чтобы проверить свою догадку - залпом допил остатки от первого бокала и налил себе второй. Но нет: по окончании порции он явно чувствовал, как в голове пьяно шумело и плыло, смягчая углы восприятия. Гуманитарий, однако, ничуть не смутился и, увидев его усилившийся интерес к вину, попросил проходившего мимо официанта заменить опустевшую уже к тому моменту бутылку новой. Физмат хотел было поспорить, мол, достаточно, но охмелевшее сознание больно резануло чувство гордости, не говоря уже о висевшем на нем карточном долге - теперь напоить Гуманитария стало делом принципа. - Ты вообще алкоголь часто пьешь? - спросил у него Физмат, перенимая у официанта подоспевшую вторую бутылку и разливая вино по бокалам; у него-то координация как раз ухудшилась: руки потряхивало, так что несколько бордовых капель все же окрасили скатерть в процессе. Гуманитарий, впрочем, этого будто не заметил и лишь в задумчивости постучал пальчиком по подбородку. - Вообще нет, совсем не часто. Может, пару раз за год - на Новый год и День факультета. А что? - он с любопытством уставился на Физмата; Физмат поежился и одернул плечами, со стуком ставя бутылку на стол. - Да так, интересно, - и, плюнув на все, сказал прямо: - Просто ты будто вообще не пьянеешь. Гуманитарий усмехнулся, и эта ухмылка вместо привычной застенчивой улыбки на его лице была настолько чужеродной и эксцентричной, что казалась зловещей. - У каждого свои секреты, - уклончиво ответил он и перекрыл ухмылку поднесенным к губам бокалом. Что ж, в этом он не солгал - секреты у Гуманитария явно были. А как иначе было объяснить то, что, даже когда вторая бутылка была опустошена, никаких признаков опьянения он все еще не выказывал? На совет Химбио самому пить поменьше Физмат полностью забил - к черту, не до того, к тому же, Гуманитарий точно бы что-то заподозрил, если бы пил очевидно больше Физмата. Ну и, честно говоря, после второго бокала за третьим рука сама потянулась; в размышлениях о том, как, черт возьми, Гуманитарий не пьянел, хоть они и пили одно и то же, Физмат выпил и третий, и четвертый и совсем не замечал, как мир вокруг становится все более расплывчатым за исключением одного четкого (даже, можно сказать, колющего взгляд своей острой очерченностью, будто настройки резкости выкрутили до максимума) пятна по центру - мило улыбающегося личика Гуманитария. Правда, в этой самой улыбке Физмату теперь чудилась та зловещая ухмылка, и с каждым глотком - все отчетливее и отчетливее... В общем, вечер, вопреки расхожей цитате, для Физмата становился только томнее. Если до этого загаданное Химбио желание не переставая жужжало у него в голове, но все-таки на фоне, сейчас оно и вовсе стало навязчивой мыслью. Хотя бог с ним, с желанием - это просто становилось какой-то загадкой и разрывом шаблонов. Физмат, как, видимо, и Химбио, предполагал, что Гуманитарий охмелеет еще с первого бокала: будет пьяно хихикать, разливать-таки вино и, может быть, липнуть к нему только крепче, чтобы потом задремать прямо у него на плече, пока Физмат несет его до общежития... по крайней мере, очень хотелось надеяться, что он не окажется из типа людей, которые в экспоненциальной прогрессии становятся все агрессивнее в зависимости от количества выпитого алкоголя. Как оказалось, обе наиболее распространенные и ожидаемые модели поведения пошли крахом, и теперь риск заснуть на чужом плече касался уже самого Физмата - ведь он как раз был из категории тех, на кого от выпивки накатывает сонливость, и обладатель этого самого плеча в таком случае вряд ли сумел бы доставить его в общежитие. Хотя о последнем пункте Физмат не думал. Да и, честно говоря, после пятого бокала он не думал вообще ни о чем, кроме представшей перед ним головоломки - не обращал внимание даже на то, пьет ли все еще Гуманитарий или уже нет. Каким именно образом получилось так, что экспериментатор и объект наблюдений поменялись местами, словно кто-то использовал карту реверс из уно, для самого Физмата так и осталось загадкой. Нет, он не был беспробудно пьян - всего-то с нескольких бокалов вина, подумаешь, на День факультета, а тем более на Первое сентября, они с Химбио на пару, бывало, выпивали и больше. И все-таки когда вторая бутылка подходила к своему логическому и физическому завершению и Физмат поднялся из-за стола, чтобы отойти в туалет, равновесие его подвело: картинку в голове крутануло, ноги подкосились, и Физмат врезался бедром в стол. - Ой, все нормально? - обеспокоился Гуманитарий. Физмат отстраненно потер место удара, закивал и тут же поморщился, но не от боли в бедре, а от того, как резко от этого простого действа на него накатило головокружение. - Может, домой пойдем? - Да-да, - откликнулся Физмат, не рискуя больше кивать. - Сейчас, я только в туалет схожу, и пойдем. Проблема возникла уже с первого слова предложения, и "сейчас" растянулось на энный период времени - а все из-за того, что в туалете Физмат заснул. Как и когда именно это произошло, думать ему не хотелось и в дальнейшем - слишком уж было стыдно. Как это помнил сам Физмат, он достиг туалетной комнаты, находящейся в нескольких шагах от их столика, подошел к одному из писсуаров и, пардон, занялся основной целью своего визита... Дальше - туман, или, скорее, темнота, а потом Физмат проснулся от мягкой руки, треплющей его плечо, и обнаружил себя в какой-то очень странной полулежачей позе, прислонившись к стене у раковин, свесив руки вниз, словно безвольные веревки, и склонив голову так, что щека, прилипшая к кафелю, о чистоте которого лучше было не задумываться, оттянулась и приоткрыла рот, из уголка которого теперь стекала тонкая струйка слюны. И самое странное в позе было именно то, что она оказалась до невозможности удобной, и Физмат сперва даже отмахнулся от будившей его руки, не желая расставаться с кафельной плиткой, ставшей роднее и мягче его собственной подушки; однако рука, а вернее, ее обладатель, оказалась настойчивой. - Пошли, Физмат, - мягко хихикнув, сказали ему тихонечко. - Что-то тебя совсем сморило. Физмат нехотя разлепил веки и покосился на склонившегося (а в этой позе это было именно так, несмотря на то, что в их паре Физмат был значительно выше) над ним Гуманитария. Тот тепло ему улыбнулся и повторно хохотнул. Физмат потер глаза кулаком, как ребенок, и встал. Кивнул, ощущая, как мучившее его головокружение отпустило. Гуманитарий, уже в своем пальто, с горем пополам помог натянуть на него куртку, и они вышли сперва из туалета, а потом и из здания. Только значительно позже, когда кафе было уже далеко позади, Физмат вспомнил о счете, но Гуманитарий только отмахнулся, сказав, что все оплатил, пока тот был в туалете. С одной стороны, это здорово било по гордости и заставляло щеки стыдливо заалеть - все-таки это Физмат его пригласил, неудобно как-то. А с другой, вряд ли бы его кошелек потянул целых две бутылки вина... Стоило выйти на улицу, как порыв морозного ветра, дунувший прямо в лицо, привел его в чувства; да и в целом после своей недолгой дремы Физмат был гораздо бодрее - ноги не заплетались, и он шел своей обычной прямой походкой, а голова была снова способна ясно мыслить. Вернулся даже боевой настрой: в конце концов, вечер только начинался, а в приглушенном освещении кафе (и с приглушенном выпивкой сознанием) оценить состояние Гуманитария было не так-то просто. Десятилетия проб, ошибок и провалов в научных работах научили Физмата, что эксперименты никогда нельзя оставлять на полпути. Кто знает, может, вино на него все-таки подействовало? - А пойдем на каток? - предложил он ни с того ни с сего. Гуманитарий посмотрел на него с сомнением. - Ну, не знаю... - неуверенно протянул он. - Ты же вроде спать хотел... - Перехотел уже, - с достаточной бодростью заявил Физмат. Схватил его за руку и потянул в сторону входа в парк, вдоль которого они шли до общежития. - Вечер только начинается. Гуманитарий сопротивляться больше не стал и позволил увести себя в парк, на знакомую уже дорожку, по которой они прогуливались каких-то пару часов назад, освещенную теперь увешивающими деревья гирляндами. Каток нашелся быстро: достаточно было просто идти на шум, который за это время стал только громче и гулом разносился по парку. Лед оказался забит чуть ли не под завязку - большая часть детей с наступлением темноты была уведена домой родителями, но вот студентов и молодых людей в целом только прибавилось; Физмату даже почудилось, что из толпы он выцепил парочку преподавателей с его кафедры, но мысль пронеслась мимо него, не позволяя даже полностью оформить ее в слова - мозг снова занял охвативший его азарт, который вкупе с выпитым алкоголем, кажется, только катализировался. Они отстояли немалую очередь за коньками, за прокат которых Физмат заплатил немалую же сумму, мысленно подивившись, на какие шиши пришедшие на каток студенты могли его себе позволить. Стипендию им, что ли, подняли? Да нет, вроде не должны были... Точно прибавку к зарплате выпрашивать нужно. Отмахнувшись от неприятного осознания того, что присутствующие на катке вчерашние школьники, совсем еще дети, распоряжались своими финансами лучше него, Физмат натянул на себя коньки и уверенно вышел на лед. Однако тут равновесие, находящееся под сомнительным контролем нетрезвого еще мозга, вновь его подвело: удерживать вместе норовящие разъехаться в разные стороны ноги здесь оказалось значительно сложнее, чем на твердой земле, и Физмат немедленно шлепнулся на лед, больно приложившись задницей. Позади послышался звонкий смех свидетельствующего эту самую сцену Гуманитария. Физмат поморщился и, потирая зад, попытался подняться, но почти сразу упал еще раз. Тогда он догадался, что, оказывается, можно придерживаться за находящуюся рядом ограду, и, вцепившись в борты, подтянул под себя ноги и осторожно выпрямился. Да так и остался там, цепляясь за борт, как утопающий за спасательный круг, и не рискуя его отпустить. - Покатились? - осведомился подъехавший к нему Гуманитарий. Физмат резво покачал головой. - Ты езжай, я, наверное... - он посмотрел на свои нетвердо стоящие на льду ноги, - попривыкну пока что. Гуманитарий хихикнул и, кивнув, действительно отъехал от бортиков. Наблюдая за ним, прислонившись к холодной пластиковой ограде, Физмат подивился сразу двум вещам: во-первых, в который раз за вечер - и сейчас, под ярким, словно дневной, светом софитов, пенять на плохое освещение уже не получалось - тому, что опьяненным Гуманитарий совсем не выглядел; а во-вторых - тому, что, следуя в совершенно противоположном направлении от общей тенденции, при выходе на лед вся его неуклюжесть вмиг куда-то исчезла. Катался Гуманитарий просто мастерски - по крайней мере, для Физмата, как для абсолютного дилетанта в вопросах, касающихся фигурного катания, выглядело это именно так. Светлые кудряшки растрепались, а шарф развевался по ветру, пока он с легкостью - казавшейся, глядя на него, совершенно естественной, будто люди были рождены не для прямохождения, а ради катания на коньках - скользил вперед, лавируя среди заполонивших каток людей, большинство которых сейчас, по сравнению с Гуманитарием, были сродни слонам в посудной лавке. Гуманитарий не красовался и не выделывал никаких художественных элементов: сотворить такое здесь не позволил бы ему, как минимум, сгустившийся народ, но небольшая тонкая фигурка, будто парящая надо льдом, все равно притягивала взгляд. Физмат сперва просто обалдело на него пялился, зависнув и будто бы даже окончательно протрезвев, а потом неслушающимися от мороза пальцами достал из кармана куртки телефон и принялся снимать его на видео, стараясь выцепить из толпы и сфокусировать на нем камеру. Не из-за желания Химбио, даже если вдруг такая смена репертуара с неловкости на изящество была обусловлена выпитым Гуманитарием вином, даже если это был единственный достигнутый градусом эффект - ему просто очень захотелось сохранить для себя этот момент, сохранить это удивление и теплоту, которая разливалась в его груди, когда он смотрел на скользящего по катку Гуманитария. Впрочем, долго снимать ему никто не дал: Гуманитарий, сделав полный круг по катку, вернулся к нему. Хитро улыбаясь, мягко вынул телефон из его пальцев, остановил запись видео и положил в карман куртки Физмата, после чего взял его за руки и осторожно, сам скользя спиной вперед все с такой же грацией, что и прежде, принялся двигаться, заставляя Физмата отъехать от борта. Его тонкие пальцы, несмотря на мороз и отсутствие перчаток, были удивительно теплыми и переплетались с продрогшими пальцами Физмата, согревая, а движения - пусть и медленными, но уверенными и надежными, и Физмат перестал опираться об ограду, отъехал от нее на несколько десятков сантиметров и уже потом, убедившись, что переставшие дрожать от внушающего веры в себя присутствия Гуманитария ноги не собираются разъехаться в разные стороны, легонько оттолкнулся носком и поехал вперед, все так же держа его за руки. Гуманитарий улыбнулся шире, подбадривая, и продолжил скользить, утягивая его за собой; пусть они и ехали в непосредственной близости от борта, больше из-за того, что людей здесь было не так много и они бы никому не мешали, Физмат с первой секунды понял, что кататься вместе с ним - восхитительно, а идея пойти на каток - самая лучшая, которую его пьяный (да что уж там, даже трезвый) мозг вообще мог сгенерировать. На по-детски округлых щеках Гуманитария вновь запестрил яркий морозный румянец, блики фонарей играли в его кучерявых волосах и отражались в огромных глазах, смотрящих прямо в его и все равно каким-то непостижимым образом следящих за тем, чтобы ненароком не навернуться на другого посетителя катка, а широкая улыбка, расплывшаяся на его губах, больше не казалась Физмату недоброй или двусмысленной. И впервые за вечер навязчивая мысль о дурацком пари перестала его волновать. Коньки выдавались в пользование на час, но посетителей на выходных было до того много, что за временем никто не следил, так что прокатались они до победного - до того, как законы термодинамики не подвели и пальцы Гуманитария, сцепленные с пальцами Физмата, тоже не стали ледяными. Выйдя с катка, Физмат - в этот раз, он был готов поклясться, безо всякого подтекста - предложил купить им по стакану глинтвейна из расположившихся неподалеку киосков, чтобы согреться, но Гуманитарий вдруг довольно строго на него зыркнул и отказался, сказав, что алкоголя для одного вечера было достаточно. Физмат покраснел, смутившись, и предложил вместо этого выпить просто чая, но Гуманитарий отмахнулся и от этого, и они, все так же под руку и зябко прижавшись друг к другу, замерзшие, но довольные, побрели к общежитию. Тепло общаги, на сбоившее отопление которой Физмат обычно только жаловался, его вновь разморило; ключей от его комнаты на вахте ожидаемо не оказалось - за это Химбио следовало дать втык; впрочем, свой карточный долг он так и не выполнил, так что они были квиты, - и Гуманитарий, пряча взгляд и смущаясь едва ли не до потери сознания, предложил переночевать у него, на что сонный Физмат, не увидевший ни в его предложении, ни в неодобрительном цоканье вахтерши никакого двойного смысла, не раздумывая согласился. В комнате его Физмат успел побывать всего раз или два, но помнил, что уставленная бесчисленным множеством подушек и мягких игрушек кровать, казавшаяся ему сейчас самым соблазнительным предметом в мире, была несколько шире обычного, и они должны были уместиться на ней без особых проблем. Так и было: у Гуманитария даже нашелся дополнительный плед, чтобы ночевка на одной кровати не стала чем-то совсем уж смущающим. Достигнув комнаты, Физмат, зевая, кое-как стянул с себя обувь и пуховик, по указаниям Гуманитария задвинул промокшие ботинки под батарею и повесил куртку на выданные ему плечики для одежды; не было ни единого шанса, чтобы хоть что-то из одежды Гуманитария, даже безбожно растянутая старая футболка с Гоголем и надписью "Да будем жечь", налезло на Физмата, так что он просто снял уличные джинсы и, оставшись в одной рубашке, заполз под выданный ему плед и устроился на мягчайших подушках и бесчисленных плюшевых мишках, и, едва закрыв глаза, пока Гуманитарий еще чистил зубы на ночь в ванной комнате дальше по коридору, Физмат провалился в сон, отдаваясь усталости и остаточному действию алкоголя. А вот проснулся он, надо сказать, в куда более интересном положении. Полностью выспавшийся Физмат протяжно зевнул, чуть поморщился от солнечного зайчика, пробивающегося сквозь шторы и щекочущего его нос, и попытался поднести руку к лицу, чтобы почесать его - только для того, чтобы обнаружить, что не может этого сделать: запястье каким-то образом было зафиксировано у него над головой. Физмат нахмурился и открыл глаза, сталкиваясь взглядом с сидящим на матрасе и тянущимся к нему улыбающимся Гуманитарием. - Доброе утро, - поздоровался тот; в руках у него было длинное перо, которое он не так давно приобрел в местном магазине товаров для творчества в качестве антуража, и Физмат понял, что нос ему щекотал вовсе не гуляющий по комнате солнечный зайчик. Физмат отстраненно кивнул в ответ и перевел взгляд к своим рукам. Оба запястья оказались привязанными к металлическим балкам каркаса у изголовья кровати с помощью длинных атласных лент из того же, очевидно, магазина. Физмат непонимающе уставился на Гуманитария. - А, это? - спохватился тот, проследив за его взглядом. - Это временно, не переживай. Просто чтобы руки не мешались. - Зачем? - прохрипел Физмат. Гуманитарий улыбнулся только шире. - Нужно кое-что обсудить. Гуманитарий плавно отстранился от его лица, подавшись назад, и полностью забрался на кровать. Он устроился у него на ногах, оседлав их на уровне колен, и с полминуты просто смотрел на него, улыбаясь по-лисьи хитро. Физмат от всей этой ситуации и простилающейся перед ним неизвестности начинал испытывать иррациональный страх... хотя нет, не страх. Скорее, взвинченную нервозность: мысли о том, что он при желании мог в любой момент скинуть его с себя, мог выкрутиться из не так уж и плотно завязанных на руках лент, а применив должную силу - и вовсе их разорвать, мог, в конце концов, просто дематериализоваться, став теорией, и появиться уже в противоположном конце комнаты, подобно тому, как он выбрался из тюрьмы пару месяцев назад - в общем, мог выйти сухим из воды, никак не желали четко оформляться в его голове, но все еще, в виде расплывчатых, но стабильных образов, гуляли по его подсознанию, так что именно страха перед ним не было. А вот нервозность - о, она была, и никак не хотела отступать, не поддаваясь никаким уговорам логики; она играла яркими красками и росла с каждой секундой в геометрической прогрессии при виде этого не предвещающего ничего хорошего выражения на лице его нежного и абсолютно безобидного чуда... казавшегося нежным и абсолютно безобидным ровно до момента пробуждения парой минут назад. Гуманитарий поднес вторую руку к кончику пера и медленно, будто лениво, прошелся пальчиком по его ворсинкам, больше на него не смотря, но все еще с той же жутковатой улыбкой. Заговорил: - Ни в чем, случаем, сознаться не хочешь? - Нет? - слишком уж высоким голосом и с вопросительной, скорее, интонацией ответил Физмат. Справедливости ради, сейчас ему в голову действительно не пришел ни один другой вариант ответа. Гуманитарий несколько разочарованно глянул на него. - Ну хорошо, - довольно легко, впрочем, согласился. Он перехватил перо поудобнее и подался вперед, останавливая руку где-то на уровне торса Физмата. - А что-нибудь по поводу вчерашнего визита Химбио и, конечно, никак с этим не связанного твоего желания напоить меня алкоголем сказать тоже не хочешь? Осознание ударило по голове молотом, и Физмат открыл рот, но заговорить все равно не успел: перо легко прошлось вдоль его бока, от самой подмышки и до бедра, и тело будто прострелило щекоткой, так что вместо оправданий с губ сорвался только судорожный выдох. - М? - переспросил Гуманитарий, вновь отстраняя перо от его кожи. Физмат отдышался и начал: - Я... эм... - однако продолжение в слова оформляться никак не желало. - Так ты слышал? - Частично, - Гуманитарий пожал плечами, угрожающе поигрывая зажатым меж пальцев пером. - Но мне бы хотелось услышать твою версию событий. Но Физмат молчал - не то чтобы упрямился, просто все еще пытался осознать произошедшее и то, во что его против воли вляпали по самые уши. Гуманитарий тишину с его стороны воспринял по-своему и, повторно пожав плечами, вновь наклонился и принялся водить кончиком пера туда-сюда уже настойчивее, сосредотачиваясь на области его подмышки. Дыхание Физмата вновь сбилось, и он начал хохотать, дрожа и пытаясь увернуться, но ленты, вопреки предыдущему беглому анализу, сковывали его запястья достаточно крепко. - Это!.. Карточный долг! - сквозь смех еле выдавил он из себя. Гуманитарий тут же остановился, и Физмат обмяк на подушках. - Та-а-ак, - протянул Гуманитарий, - то есть, это идея Химбио? - Физмат поспешно закивал. - Ага... Ну, вполне ожидаемо. Ему самому в организме витамина Р не хватает, - он хихикнул. - Ремня, то бишь. Но с ним пусть уже Математик, - на последнем слове Гуманитарий поморщился, - разбирается. А вот ты, - он указал на Физмата пером. - Ты-то как на это согласился? - Ну, - Физмат смущенно отвел взгляд, чувствуя, как щеки стыдливо покалывает от набежавшего на них румянца, - я просто подумал, что и правда ведь тебя никогда пьяным не видел. И мне стало интересно. - Интересно ему стало, - фыркнул Гуманитарий, строго скрещивая руки на груди. С его несколько детской внешностью смотрелось это довольно забавно, но Физмат сумел подавить просящуюся на губы неуместную улыбку. - И что, на видео ты меня вчера на катке снимал тоже из-за этого? - Нет, - не колеблясь возразил Физмат. - Мне просто понравилось, как ты катаешься. Было очень красиво. А вот Гуманитарий залился краской гораздо стремительнее Физмата. Он покраснел, и суровое выражение лица мигом с него сошло, заменяясь обольщенным смущением. Гуманитарий наигранно прокашлялся, смотря теперь куда угодно, кроме как в лицо Физмата. - Ладно, - на этот раз робко сказал он. - Тогда можешь его оставить. Но! - Гуманитарий, пусть все еще красный, посмотрел на него, пытаясь вернуть во взгляд остатки былой строгости. - Это не отменяет того факта, что ты обманул меня. Ну, или попытался обмануть, как тебе больше нравится. В следующий раз скажи Химбио, что, если он хочет сохранить что-то в секрете, говорить в общаге так громко - плохое решение, - он усмехнулся, и Физмат не стал уточнять, что разговаривать тихо Химбио не был способен чисто физически, учитывая, что даже его шепот, которым он обрисовывал свой коварный план, было слышно за пределами комнаты. - Так что и наказание тебе понести придется, если хочешь заслужить мое прощение. - Только не щекочи! - тут же отозвался Физмат, с опаской поглядывая на орудие пыток в его руках. Он мысленно выдохнул, когда услышал, что Гуманитарий не собирался обижаться на него, и был готов понести таинственное наказание, но простое перышко, которое ему довелось испытать на себе всего-то пару раз, в его глазах превратилось в нечто совершенно ужасающее. Гуманитарий опустил взгляд на перо, хихикнул и покачал головой: - Нет, щекотать не буду, хватит с тебя. Это было нужно только для того, чтобы ты мне все рассказал, - он отложил перо в сторону, и Физмат испытал неимоверное облегчение. - Что же до наказания... Помнишь, мы вчера в кафе Горького обсуждали? "Обсуждали" было довольно громким словом. Физмат припомнил, как в непрерывном потоке рассуждений Гуманитария о литературе он несколько раз слышал эту знакомую фамилию, но совершенно не мог вообразить себе конкретный контекст - мысли тогда были заняты другим. Тем не менее Физмат неуверенно кивнул. - Отлично, - сказал Гуманитарий удовлетворенно. - Может, ты и "Детство" читал? А Физмат, как ни удивительно, читал, мгновенно понял, что именно Гуманитарий имеет в виду, и похолодел. - Что ж ты, сечь меня собрался? - с нескрываемой надеждой на отрицательный ответ спросил он, и Гуманитарий - о, Вселенские силы - и правда покачал головой. - Нет, розгами я не располагаю, - с явным сожалением (которого сам Физмат, конечно, совсем не испытывал) в голосе отозвался он, - трудновато их в общаге заготовить. Хотя признаю, было бы очень по-литературному, - как-то мечтательно произнес Гуманитарий, и Физмат впервые в жизни по-настоящему обрадовался, что они живут в общежитии. - Но ты все правильно понял. Молодец, классику читаешь, - не без гордости заметил он, хотя "Детство" Физмат читал лет, должно быть, двадцать назад, и эпизод с поркой был едва ли не единственным, который пусть и смутно, но сохранился в его памяти. - Просто мы воспользуемся кое-чем другим. На этот раз, - загадочно завершил Гуманитарий и встал с Физмата, освобождая его ноги. Гуманитарий подошел к изголовью кровати и отвязал ленты, позволяя Физмату опустить затекшие руки и растереть запястья, после чего принялся рыться в загроможденном ящике прикроватной тумбочки. Физмат сел на кровати и стал за ним наблюдать, испытывая странную смесь из облегчения и предвкушающей нервозности. Конечно, судя по его настрою, Гуманитарий, как бы абсурдно это ни звучало, все еще собирался его выпороть, но не розгами же - на этот раз, а Физмат ни в коем случае не хотел доводить дело до следующего, если был хотя бы смутный риск того, что он ими воспользуется. Розги, пусть его ими никогда и не секли, в его голове ассоциировались с чем-то убийственно болезненным, даже учитывая легкую руку Гуманитария, так что все остальное по сравнению с ними было даже не цветочками, а просто травинками... или что там еще есть, он не был Химбио, не разбирался. Да и что он там такого страшного мог держать в этой несчастной тумбочке? Уж точно не какую-нибудь плеть или кнут, которые, при большом желании, тоже можно было бы назвать литературными, разве что, скорее, из западного репертуара. Насчет всего остального Физмат был спокоен - ну, более-менее. И успокоился окончательно, стоило Гуманитарию выудить из ящика щетку для волос. - Нашел наконец, - едва ли не сияя от довольства, сказал он. Повернулся к Физмату, позволяя тому рассмотреть щетку получше, и кивком головы указал на рабочий стол в углу комнаты: - Давай, вставай и опирайся локтями о стол. Физмат послушался, поднялся и медленно проследовал к столу, все еще озираясь на щетку и пытаясь как можно тщательнее ее проанализировать, чтобы предположить ожидавшие его ощущения. Щетка - которой, судя по вечно растрепанным кудрям Гуманитария и тому факту, что она хранилась где-то в недрах тумбочки, явно нечасто пользовались по ее прямому назначению - была деревянной и достаточно массивной, особенно зажатая в небольших ладонях Гуманитария. Но уж никак не выглядела как что-то, чем можно причинить сильную - да что там сильную, хоть какую-то - боль, если, конечно, со всей дури не бить ею по голове. Плюс - это же Гуманитарий, милый и хрупкий, который и муху-то обидеть не способен даже при всем желании. Так что Физмат расслабился и, предвкушая достаточно легкое наказание, после которого он в любом случае, причем абсолютно искренне, раскается, оперся локтями о стол, как ему и было велено. Физмат понял, что ошибся в расчетах, уже после первого удара. Разнесшийся на всю комнату звонкий шлепок заставил его чуть ли не подпрыгнуть. По коже расползся ожог, усиливающийся с каждой секундой и пробирающий до нутра, но после затихающий, впрочем, гораздо менее охотно. Физмат тихо выругался и повернул голову, удивленно смотря на Гуманитария через плечо. Гуманитарий поймал его взгляд и невинно улыбнулся. - Больно? - осведомился участливо; Физмат заторможенно угукнул. - Ну, это все-таки наказание, а что ты ожидал? Потерпи. И, противореча своему же извиняющемуся тону, нанес ему второй, симметричный предыдущему, шлепок. Первые несколько ударов Физмат больше, чем от боли, вздрагивал от неожиданности и оглушающего осознания того, что эта самая боль вообще была. И была она, надо сказать, совсем не слабой: особенно спустя с десяток, нанесенных уже без перерывов, из-за чего жгучие ощущения не успевали затихнуть, а лишь наслаивались друг на друга и усиливались. Больно было не нестерпимо - не как, к примеру, когда Химбио затащил его в потасовку с Медиками; те тогда в двух местах сломали ему ребро: сломали аккуратно и без смещения - не зря мастера своей профессии, но в ту ночь, когда концептуальное ребро в его концептуальном теле концептуально же заростало, болело оно весьма по-настоящему и просто адски. Тут было далеко не так, да и травм никаких остаться было не должно, даже регенерации не понадобится. Но пекло, жгло и назойливо жужжало, всполыхиваясь новой волной каждый раз, когда Гуманитарий наносил очередной шлепок. Он даже все еще продолжал что-то ему выговаривать, но повторял, по сути, одно и то же, и это быстро стало для Физмата обычным фоновым звуком - особенно по сравнению со все растущими яркими ощущениями в заднице. - Интересно ему стало, - ворчал Гуманитарий, поднимая и опуская щетку в одном только ему известном ритме. - На слабо его взяли... А своей головы нет, что ли? Физмату показалось, что тому просто нравилось изображать из себя строгую учительницу преклонного возраста. Время перестало подчиняться законам физики и растянулось вдоль бесконечно длинной числовой прямой; Физмату казалось, что он находится в этой позе уже несколько часов, хотя на деле - он понимал это логически, но верить отказывался - прошло от силы минут пять, даже спина не затекла... Однако успевшая настрадаться задница тоже яро протестовала против такого течения времени и неприятно зудела горячей болью, вызывая почти нестерпимое желание ее потереть; останавливало только понимание, что совать руки под щетку - не самая лучшая идея и что парочка сломанных пальцев - это гораздо больнее. Так что оставалось только терпеть, заставив сжатые в кулаки ладони приклеиться к столешнице, и выслушивать недовольное бормотание наказывающего его Гуманитария. Ровно до того момента, как ворчание вдруг стихло, а щетка остановилась и была со стуком опущена на край стола. Физмат с облегчением выдохнул, когда поток ударов прекратился, и уже хотел было оторвать локти от стола и распрямиться - но тут почувствал, как резинку его белья потянули вниз. - Гуманитарий! - растерянно возмутился он. Гуманитарий стянул его трусы до самых колен, и по обнажившимся уже довольно-таки горячим ягодицам пробежался холодок. - Что? - осведомился тот; Физмат не знал, что его поразило больше: то, что с него в принципе сняли белье, или то, что голос Гуманитария, в отличие от его собственного, смущенным совсем не звучал - по крайней мере, сделанный ему до этого Физматом комплимент о его навыках в фигурном катании смутил его гораздо сильнее. Сам-то Физмат мгновенно покраснел как рак и не мог теперь даже повернуться к нему, чтобы ненароком не сгореть со стыда. Но стыд отошел на второй - или, может, даже десятый - план, когда Гуманитарий вновь схватился за щетку и ударил его - вот вроде бы с той же интенсивностью, но оставшись без защитного, казавшегося таким тонким хлопкового слоя, который Физмат впредь будет ценить гораздо больше, шлепки теперь обжигали по ощущениям едва ли не троекратно. Физмат тут же ойкнул, при следующем - защипел, а после закусил губу, подозревая, что вскоре на языке расцветет характерный металлический привкус крови, если все продолжится в таком духе, но по крайней мере вероятность того, что он вскрикнет и его услышат в соседней комнате, значительно снизилась. Был ли в этом смысл - вряд ли, учитывая, что шлепки, в которые Гуманитарий явно вкладывал всю свою силу, все еще эхом отдавались от стен и, наверное, за их пределами были слышны тоже, но хоть какие-то остатки самоуважения он имел слабый шанс сохранить. Физмат опустил голову, зажмурив глаза, перед которыми при каждом шлепке вспыхивали мелкие искорки. Недооценил он то ли силу Гуманитария, то ли воспитательные способности щетки, то ли и то и другое вместе, но наказание легким уже не казалось - а может быть, Физмат бы вообще предпочел быть защекочен до потери сознания от нехватки кислорода. Соленоид его знает, что там с розгами, но если даже простая щетка для волос заставляла его усомниться в собственной выдержке и болевом пороге, то Гуманитария было лучше не злить, потому что его угроза и явный интерес к розгам в своей подлинности сомневаться не заставляли. - Ай! Блин, Гуманитарий, ну прости! - шипя от боли, произнес Физмат между шлепками, внедрившись в его поток отчитывания. Очередной удар зацепил участок у бедер, и Физмат рефлекторно лягнул воздух ногой, лишь каким-то чудом не зацепив стоящего позади него Гуманитария. Тот увернулся, приостановился, задерживая движущуюся уже чуть ли не по инерции щетку; дотронулся пальцами, показавшимися на контрасте ледяными, до разгоряченной кожи, осторожно огладил. - Я прощу, прощу, - пообещал он успокаивающим тоном. - В принципе, уже простил. Просто ты должен понять, что такое неприемлемо, - в голосе проскользнули довольные нотки, и Физмат вновь убедился в том, что играть в строгого воспитателя его забавляло. Гуманитарий мягко похлопал его по заднице, отчего Физмату захотелось всхлипнуть, и снова поднял щетку. - Так что не обессудь. Но так и быть, пусть будет еще, м, десять. Каким-то непостижимым Физмату образом в последний десяток Гуманитарий сумел вложить только больше силы, чем во все удары до этого, а сами шлепки, как ему показалось, длились как пара в универе, посвященная самой нудной теме предмета... с которой, к тому же, никак не уйти, ведь ты преподаватель. К концу действительно хотелось плакать - сразу и из-за боли, и из-за потерянной навеки гордости, и из-за съедающего его желания набить Химбио морду за его идиотсткие предложения. А когда щетка вновь опустилась на стол рядом с ним, Физмату сперва подумалось, что это лишь вызванная его воспаленным сознанием галлюцинация. Только спустя пару секунд до него дошло, что новые вспышки больше не опаляют: остался только болезненный жар, который, казалось, сойдет только к следующему учебному семестру. - Ну-ну, - Гуманитарий осторожно обвил руки вокруг его торса и прижался со спины, устраивая щеку где-то между его лопаток; поднял руку и погладил все-таки тихо всхлипывающего Физмата по голове. - Все хорошо, все уже закончилось. Говорю же, я простил тебя. Физмат оторвал ладонь от столешницы, с трудом расжал судорожно сцепленные в кулак пальцы и положил на сжимающее его торс предплечье Гуманитария. Тот обнял только крепче, сдавливая так, что перехватило дыхание, и Физмат продвинул руку дальше, находя его ладонь и кладя свои пальцы поверх его. Гуманитарий погладил большим пальцем его руку, и Физмат замер, молчаливо принимая его успокоения и растворяясь в звуке его голоса, бормочущего теперь что-то ласковое. Только когда Физмат успокоился и оделся, а стыд от осознания произошедшего перестал застилать его разум ровно в такой степени, чтобы суметь посмотреть Гуманитарию в глаза, Физмат вспомнил и задумчиво, пусть и несколько боязливо начал: - Слушай, - Гуманитарий вопросительно наклонил голову к плечу, - а все-таки, почему ты не опьянел? Пили-то мы одинаково, а ты вообще ни в какую. - А-а, - Гуманитарий рассмеялся. - Ну, знаешь же этот стереотип, что все творческие люди - алкоголики? Вроде как это помогает им уйти от реальности, чтобы творить. - Но позволь, - возразил Физмат, нахмурившись, - это же неправда, среди ученых пьяниц не меньше. Да и представителей любой профессии в целом, думаю. - Ничего не могу поделать с людскими предрассудками, - Гуманитарий пожал плечами. - Они нас создают, а раз люди считают, что писатели и поэты злоупотребляют алкоголем, значит, на меня это тоже влияет, вот у меня и иммунитет, и я не пьянею. У Искусствоведения еще спроси, у него тот же эффект. Только ты это, - он лукаво улыбнулся, а вот взгляд вновь сделался строгим, отчего Физмат невольно вздрогнул, - Химбио не говори. Пусть там себе надумывает, что хочет. Хорошо? Физмат поспешно закивал и клятвенно пообещал, что не скажет - будто бы у него был выбор, если он не хотел все-таки опробовать на себе действие розог. Гуманитарий расплылся в улыбке и довольно зажмурил глаза, и Физмат разглядывал его, освещенного мягким и белым декабрьским светом, стучащимся в окно, и дивился, сколько же разных его сторон открылось ему всего за сутки, и гадал, со сколькими же сюпризами ему еще предстоит столкнуться. А Химбио про способность Гуманитария не пьянеть он так и не рассказал. Тот заменил свое желание, и на следующей неделе, во время зачета у второкурсников, Физмату пришлось вновь появиться на паре в одном белье - благо, проглядывающая из-под его кромки краснота к тому моменту уже спала.