DEPESHA

__________ ГЛАВА 15 __________

КРИКИ БЕЗМОЛВИЯ

      В этом мире ничего не происходит по нашей воле… Всё, что происходит с нами — это не череда случайных событий, это ситуации, в которых мы оказываемся из-за действий других… Никогда не знаешь, кто — ведущий, а кто — ведомый. Остается лишь простая истина как объективная действительность: ночь сменяется утром, сон — явью, вдох — выдохом.       Чимин дышал сбито…       Вновь опаздывая, он бежал, уворачиваясь от прохожих: кто-то не спешил, шел прогулочным шагом, а кто-то и вовсе остановился, становясь препятствием… перед желаемой целью — издательством. Стоило только оказаться рядом — и серое фундаментальное здание в очередной раз напомнило о незначительности людского существования, надменно пережив любого ныне живущего на пять, шесть поколений — под табличкой с датой его основания стоял и нервно курил Мэтьюс. Видимо, он уже был в курсе раскрытия дела, видел в новостях о задержании убийцы секретаря Ким Намджуна.       — Не знал, что ты куришь, — произнес удивленно Чимин.       — Везде сплошной обман, — сквозь сжатые губы альфа с силой выпустил дым вверх и пояснил. — Повелся на распиаренное мнение, что курение снижает нервозность. Хотя знаешь, я вдоволь наматерился, пока пытался зажечь на таком ветру сигарету… И правда, немного полегчало.       Чимин замешкался. Нормы приличия требовали поддержать разговор. Но о чем можно было говорить с Мэтьюсом? На ум совсем не приходили вопросы. Эти двое явно не сходились ни характером, ни принципами, ни взглядами на жизнь. Ветер, что трепал челку, приносил в лицо и дым терпких сигарет Мэтьюса — так же воспринимались и любые слова этого альфы: они всегда были «терпкими» и оставляли после себя горьковатый привкус. Продолжить разговор или подняться наверх? Следующие слова альфы не оставили Чимину выбора:       — У тебя такой взгляд, словно ты переживаешь за меня, красотуля? Хах, — произнес с ухмылкой. — Не хочу заходить… не хочу боссу сообщать плохие новости.       — Если ты про сталкера-убийцу, то мы с наставником уже видели сюжет в новостях.       — Мы… с наставником?! Ты что, себя его правой рукой возомнил? Мы! Думаешь, ты ему нужен?! — очередной протяжный выдох дыма меж нервно сжатых губ. — Не обольщайся! Сам подумай, как студент-стажер поможет в расследовании?! Пфф… это вряд ли! — Мэтьюс смял сигарету о фасад здания и выкинул окурок в мусорку. — Просто красивый омега… со связями, что ему выгодны…       — Следи за словами!       — А разве нет? — альфа открыл дверь в издательство, манерно приглашая собеседника войти первым. — Омега, которого можно просить выведать секреты, — шепнул он на ухо в тот момент, когда Чимин проходил мимо.       — Нет ничего такого! Ты просто злишься, потому что я стал более полезным наставнику, чем ты, — омега шел чуть впереди, отвечая на едкие комментарии, но, оценив, сколько времени за неприятными разговорами займет путь наверх, ускорил темп…

***

      — Что с настроением? — спросил Юнги, как только увидел Чимина в дверях своего кабинета.       — Мэтьюс! — рявкнул омега и направился к своему рабочему месту.       Следом ввалился помощник журналиста и уселся на своё привычное место.       — А с твоим настроением что? — Юнги адресовал вопрос Мэтьюсу и, не увидев документов в руках, переспросил. — Сводок за вчерашний день нет?       Вопрос наставника, как бы не хотелось, заставил вновь обратить внимание на Мэтьюса, который, и правда, в своем излюбленном кресле сегодня выглядел непривычно — без кофе и кипы документов. Его апатичное молчание оставляло какой-то осадок на душе. Закралось сомнение: помимо новостей о пойманном убийце секретаря Ким Намджуна было что-то большее. Предчувствие неведомой беды вызвало навязчивое беспокойство. Возвращая внимание к лежащим на рабочем столе папкам, Чимин взял карандаш и сделал пару пометок, создавая видимость занятости, а сам, затаившись, ожидал малоприятного ответа.       — Босс, есть новости, которые вам не понравятся, — слова были сказаны Мэтьюсом со всей серьезностью, без доли привычной иронии, вынудили Мин Юнги отложить изучаемые документы. — Я пару дней не мог дозвониться до своего друга-полицейского. Только вчера он вышел на связь из штата Юта…       — Юта?.. А что в Юте? — поинтересовался Юнги, откинувшись на спинку кресла.       — Кхм, — прочистил горло Мэтьюс, набираясь смелости. — Его новое место работы.       Новость, сродни химическому оружию, мгновенно перекрыла кислород. Новое место работы означало лишь одно: у них больше нет информатора. Этот полицейский был единственным добытчиком ценных сведений о деяниях Лугару. Взгляд омеги метался от журналиста к его помощнику, а между теми происходил безмолвный диалог глазами. Но один из альф словно уже знал свою участь: Мэтьюс, глубоко вздохнув, скрестил руки на груди — простой жест как подтверждение домыслов Чимина.       — Любопытно, как могло быть раскрыто дело в отсутствие главного следователя? — с издевкой поинтересовался Юнги. — Взятка? Шантаж?       — Отстранение от занимаемой должности, — Мэтьюс озвучил свой вариант. — Как объяснил друг, начальству не слишком понравился ход расследования инцидента с наездом на секретаря Ким Намджуна. Поэтому на место нашего осведомителя поставили нового следователя, а ему дали какое-то совместное с полицией другого штата расследование. Босс, он там задержится… надолго.       — Видимо, твой друг, и правда, плохо выполнял свои обязанности, раз новый следователь, не прошло и двадцати четырёх часов с его назначения, нашёл убийцу, — съехидничал Юнги, затем безэмоционально добавил. — Да, из Юты твой друг нам совершенно бесполезен.       Слова наставника, как лезвия, больно резанули по сердцу удручающей истиной: связи в этом мире имеют больше влияния, чем удача и мастерство. Мин Юнги выпрямился и, опершись локтями о стол, прикоснулся губами к сложенным кистям рук. Он молчал. Молчал не потому, что нечего было сказать, наоборот… По ощущениям, было слишком много всего, о чем он хотел бы кричать.       — Босс, что будем делать? — вопросом разбил угнетающее молчание Мэтьюс.       — Ты — ничего… Помнится, твоя родная тетка живет в LA. Думаю, сейчас как раз время ее проведать. Возьми отпуск… пока на месяц, а там посмотрим.       — Окей, я понял.       Чимин не вмешивался, продолжал выводить карандашом абстрактные завитки на полях досье номер девятнадцать. Вырисовывая символично очередную грифельную петлю, он зацепился мыслями за фразу, рассуждая о её сути: что понял Мэтьюс? Что его босс, внешне сдержанный на эмоции, переживает за своего подчиненного и хочет спасти ему жизнь? Вчера в кафе слова Мин Юнги казались искренними и в его планах было предложить своему помощнику «залечь на дно». А может, за пеленой заботы скрывался цинизм? Ведь Чимин не забыл давнее признание наставника: Мэтьюс нужен ему только из-за доступа к полицейским файлам. Может, именно это и понял альфа: от него решили избавиться, поскольку он стал бесполезен? Мысль за мыслью — и подсознание омеги стало покрывать благие намерения Мин Юнги микронными трещинами.       — Мне уже сейчас стоит идти паковать чемоданы?       — Да. Нет смысла затягивать, — Юнги говорил это так спокойно, так просто. Затем и вовсе сухое пожелание бросил вдогонку. — Счастливого пути.       Опустошение сменилось улыбкой, которую Чимин незаметно спрятал, отвернувшись к окну. В голове раздавались его же собственные слова: «Собирай вещи, переезжай в Канзас…». Только сейчас это не придуманная им «отшивочка», а жестокая реальность — улыбка тут же растворилась на лице. Чимин, как загипнотизированный, смотрел вдаль, на парк перед издательством. Потом мысленно с иронией заключил: а ведь они с наставником похожи…       Громкий звук захлопнувшейся двери — Мэтьюс поспешно вышел.       В расставании всегда тот, кто выходит через дверь, чувствует себя освобожденным. Другой же — остается, решая куда идти дальше. Чимин наблюдал за тем, как Мин Юнги спокойно вернулся к работе. Сложилось впечатление, что известный журналист точно знал, куда двигаться дальше…       Распечатав несколько статей из интернета о вчерашнем признании, Чимин вложил их в досье номер девятнадцать. Оторвав серый стикер, приклеил его на белые поля и сделал пометку о случившемся с другом Мэтьюса. Повторно проведя пальцем по клеевому краю листа с заметкой, захотел добавить еще одну как предупреждение: вокруг Ким Намджуна так много случайностей, что они уже перестали казаться таковыми и приобрели вид закономерности.       Омега украдкой взглянул на наставника: погруженный в свои мысли, Мин Юнги был всё так же, подобно скале, недвижим. И в такой, казалось бы, сложной, накаленной до предела ситуации из-за потери информатора, он сохранял видимое спокойствие. Любопытство не только стращало, но сладко соблазняло, утаскивая в вязкие тайны:       — Наставник, вы так и не ответили на вопрос Мэтьюса. А мне расскажете, что будет дальше? Как вы планируете продолжать расследование без связей в полиции?       — Чимин, ты задаешь слишком тривиальные вопросы, — дал оценку способностям своего стажера Мин Юнги. — Не к лицу успешному журналисту, если ты таким хочешь стать, спрашивать подобное.       — Для успешного журналиста, который только что потерял единственный источник информации, вы слишком спокойны, наставник, — съязвил Чимин на нелицеприятное замечание.       — Хм, — самодовольно усмехнулся альфа. — А кто сказал, что у меня только один информатор? Чимин, это расследование — дело всей моей жизни. Уж явно у меня заготовлены разные сценарии в зависимости от возникающих обстоятельств… Меня сейчас больше мучает другой вопрос.       — Какой?       — Мне птичка на хвосте донесла, что в следующую субботу все Лугару соберутся в одном месте… Ты мне про это не говорил. Разве твои друзья волки не рассказывали тебе об этом? — прозвучало из уст журналиста как претензия.       — Не рассказывали. Я с ними несколько дней не пересекался.       — Хм?! Ты можешь узнать для меня, что они затеяли? Только аккуратно, конечно же…       Фееричный ход — видимо, проблема с потерей информатора сейчас и решилась. Но вместо восторженного «браво» просьба ощущалась неприятным налетом на языке, таким же, как от сигарет Мэтьюса, что тот недавно курил. Упреки и намеки этого альфы о том, что Мин Юнги использует Чимина так же, как и всех, нашли подтверждение в словах журналиста, осев неприятным осадком в душе.       Чимин не ответил — внутри что-то продолжало цепляться своими когтями.       Ничто так не обкрадывает душу, как закравшиеся в неё подозрения. Мин Юнги — журналист-провокатор, известная медийная личность, профессионал высшей пробы, которому хотел подражать, пожалуй, каждый студент журфака. Как далеко он сможет зайти в своем разоблачении? Он был достаточно беспощаден с Мэтьюсом. Уготована ли и Чимину такая же участь?       Непроизвольно омега задался вопросом: а есть ли в сердце этого альфы место страданию, состраданию, любви? Но для ответа он недостаточно осведомлен о том, что представляет собой его наставник. Мин Юнги до сих пор для него книга с белыми страницами. Неизвестность мотивов не пугала, а наоборот, манила найти ответы. Как предположение на ум пришло одно изречение: единственная цель, которая служит оправданием для вмешательства одних людей в деятельность других, — это самозащита. Что, если известный журналист не просто так жесток и хладнокровен? Что, если он глубоко несчастен?       Теперь кумир Чимина — его личное расследование…

__________ КВАРТИРА 810 __________

      По иронии, на часах — 8:10. Приятно было лежать под доносящийся из ванной комнаты шум воды, который, подражая дождю, ласкал слух. Чимин пользовался моментом и нежился в кровати. Его нагое тело было укрыто лишь ощущениями от недавних поцелуев. Повернувшись на бок, он притянул к себе одеяло и пропустил его между ног, млея от того, как нежно оно касается кожи. Дотронувшись до бедра, он очерчивал подушечками пальцев небольшие синяки, когда неожиданно альфа перехватил его руку. Забравшись на кровать, Чонгук навис, подобно скале, над бедром омеги. Склонив голову, он припал поцелуем к одной из багровых отметин:       — Прости, — губы и дыхание альфы касались кожи.       Оставляя дорожку поцелуев, Чонгук, как огромный хищник, крался трепетными касаниями губ выше по ноге. Его руки поочередно продавливали матрас рядом с телом омеги. Медленно и осторожно. Лопатки выгибались вверх. Невозможно было оторваться от завораживающей игры мышц спины альфы. Редкие капли падали с его волос, разбиваясь о кожу омеги. Запустив руку во влажные волосы, Чимин, притягивая, направлял Чонгука к своим устам. Альфа слушался. Расстояние сокращалось, как и сердце сокращалось быстрее от все более частых ударов. Низ живота стягивало от ласк. Стоило губам соприкоснуться, как, сомкнувшись, они мяли и нежили друг друга.       Чонгук каждый раз целовал по-разному, будто понимал, в чем именно нуждается его омега. Сейчас — долгий, только одними губами, чтобы сохранилось потом на них ощущение дрожи.       Затем жаркий выдох у виска и фраза, как выстрел:        — Мне пора уходить…       После таких слов наступает отрезвляющая реальность. Она будоражит и возвращает к обыденной жизни, давая понять, что оставаться в сладких объятиях непозволительно. Пытаясь запечатлеть в памяти все детали этой близости, омега нежился щекой о щеку альфы и слушал его ровное дыхание, в то время как сам дышал рвано. Перехватив ладонями лицо Чонгука, Чимин посмотрел ему в глаза, затем, перекрестив руки на его шее сзади, не давал отстраниться:       — Но сегодня же суббота.       — Я буду стараться освободиться раньше, — слова примиряли с происходящим, требуя отпустить.       Покорно ослабляя хватку, Чимин плавно вел кончикам пальцев по плечам Чонгука. Очертив изгибы ключиц, он полностью растворил касания, опустив руки, но позволил себе небольшое поощрение — любоваться альфой оставшиеся до расставания минуты.       Непривычный беспорядок царил в комнате. Всегда аккуратная, сейчас она, и правда, выглядела совершенно иначе. А главная буря, что оставила разгром здесь, нарушила и одиночество души Чимина: ураганом Чонгук ворвался в его жизнь, но именно с ним омега чувствовал себя защищенным. Может, по канону они не могут быть вместе, ведь для мира Лугару их не существует, зато они существуют друг для друга. Осознавая, что сильные чувства к альфе делают его эмоционально уязвимым, Чимин прижал к себе край одеяла, обнимая его вместо Чонгука. Поджимая губы, смотрел на альфу, мечтая оставить на его теле не один поцелуй.       Словно считав это, Чонгук не спешил одеваться, давая возможность рассматривать себя. Черная ткань боксеров, а затем и брюк скользила по его мощным бедрам, увлекая за собой взгляд омеги. Чимин сглотнул, видя, как под поясом брюк скрылся пах альфы, оставляя созерцать лишь едва заметно поднимающийся от дыхания низ живота. Омега не стеснялся теперь своих мыслей и бесстыдно рассматривал обнаженный торс альфы, затем поднял взгляд:       — Тебе никак нельзя остаться? Чонгук… может, ты проведешь эти выходные со мной?       — Нужно срежиссировать одно важное интервью, — пояснил альфа, сканируя взглядом комнату. — Где моя рубашка?! В следующие выходные, к сожалению, и вовсе не получится увидеться, — он приподнял одеяло, заглядывая под него. — Где же?!       Из череды сказанных фраз лишь от одной прошибло холодным потом — Чонгук будет на мероприятии, про которое говорил Мин Юнги. Вот повод, чтобы выполнить поручение наставника. Пульс резко забил в виски. Всего лишь один невинный вопрос: «Что будет в следующие выходные?» — и Чимин наверняка узнает планы Лугару. Омега медлил. Ведь стоит только получить ответ — и он превратится в предателя. Только от предположения об этом внутри всё содрогалось от страха… от страха поставить на кон всё то сакраментальное, что они чувствовали друг к другу. Чон Чонгук — тот, от кого Чимин не готов был отказаться.       — Может, мне тебя выкрасть посреди рабочей недели?!       Настолько милый и игривый вопрос вывел из раздумий, не дав погрязнуть в тяжелых мыслях. Мягко улыбнувшись, Чимин лишь робко ответил:       — Может…       Натягивая край одеяла на лицо, чтобы скрыть улыбку, он продолжал смотреть на своего альфу — вновь появлялось желание целовать его в складочку между бровей, чтобы разгладить её. Чимин умилялся, видя, как Чонгук с напряженным видом всё ещё искал свою рубашку, но, не выдержав мучений альфы, залился смехом и наконец озвучил очевидное место нахождения потерянной вещи:       — На полу за креслом!       Альфа одевался, даже в этот момент умудряясь выглядеть невероятно эротично. Тело омеги ныло, реагируя на то, что он видел: пропустив несколько верхних пуговиц на рубашке, Чонгук застегнул нижние и принялся заправлять её в брюки. Жесткие уверенные движения сильных рук заставляли плотные мышцы груди игриво сокращаться. Резким рывком Чонгук затянул ремень на талии — Чимин непроизвольно прогнулся в пояснице, не выдерживая напряжения в своем теле. Глубокий вздох — ультиматумом слетело с губ:       — У меня должна течка начаться. Я могу не пить подавители, если останешься…       — Чимин, это слишком сладкий шантаж, — голос альфы звучал так глубоко и ласкающе, сильно и бархатно, что по всему телу бежали мурашки.       — В прошлый раз ты раньше меня почувствовал ее приближение. Можешь проверить… запах еще не проявился?! — Чимин вытянулся, подставляя шею, и наблюдал сквозь полуопущенные ресницы за дальнейшими действиями альфы.       Ответная улыбка Чонгука взволновала и вынудила зажмурить глаза, но желание соблазнить искушенного альфу оказалось сильнее. Оно добавляло больше смелости: омега плавно повел пальцами по своей шее, провоцируя. Хотелось прикосновений альфы, но вместо ожидаемой реакции — затишье. Чимин, словно выбранная жертва притаившегося хищника. Ожидание томило до дрожи в теле. Резко кожу обожгло до онемения — Чонгук дышал совсем близко, касаясь ресницами шеи. Оцепенение не позволяло сделать вздох — с губ омеги слетел лишь безмолвный стон. Все тело прошибло жаром. Затем мягкое прикосновение — альфа запечатлел теплый поцелуй на лбу, такой нежный и долгий.       — Почему не в губы? — насупился Чимин, когда Чонгук отстранился.       — Тогда бы я не смог уйти, — альфа ласкал шею омеги пальцами, явно не желая расставаться, затем вновь оставил легкое касание губами лба. — Схожу в машину за ноутбуком…       Рваный вздох в унисон с хлопком закрывшейся входной двери — маленькая, но такая желанная победа. Омега завалился обратно на спину. Глубокий вдох. Медленный выдох. Чимин положил ладонь на солнечное сплетение — бешеные удары сердца отдавались и здесь.

***

      День тянулся долго и медленно, давая возможность насытиться друг другом. Хотелось скорее вернуться в спальню к Чонгуку — это было желание, сродни помешательству. Чимин слышал о таком, а сейчас испытывал на себе: состояние в течку, когда, найдя постоянного партнера, внутренняя омега требует именно его. Состояние, сопоставимое с зависимостью. Как влечение, привязанность, где противоядием может стать одно лишь касание его альфы.       Махровое полотенце пыткой собирало капли с тела. Откинув его, Чимин поспешно сделал шаг к приоткрытой двери ванной, но, взявшись за ручку, стал медлить, заметив через щель увлеченного работой за ноутбуком Чонгука, — сейчас казалось чем-то непозволительным потревожить его.       Темный альфа сидел в центре смятой ими постели, облокотившись на гору подушек. Мягкий свет заходящего солнца придавал его коже оттенок теплой карамели и подчеркивал точеные линии скул. Накинутый на пах край одеяла оставил возможность рассматривать лишь оголенные мощные бедра. От нарастающего желания во рту скапливалась слюна. Резвые удары по клавиатуре, разбивающие тишину комнаты, заставляли сердце омеги биться с ними в унисон. Вокруг Чонгука ощущался особый магнетизм, который притягивал Чимина всё сильнее и сильнее.       Стук клавиш затих.       Альфа отставил столик с ноутбуком в сторону. Откинувшись к изголовью, потер переносицу и, немного размяв кисти, скинул руки вниз, на бедра. Закрыл глаза. Его веки подрагивали. Напряжение, казалось, затаилось в каждом мускуле тела. Грудная клетка вздымалась от неспешного глубокого дыхания, но сам альфа оставался неподвижен: умиротворенный, погруженный глубоко в себя в поисках ответов.       Омега, аккуратно ступая босыми ногами по холодному полу, крался к кровати, подобно кошке. Затем забрался на мягкую постель и лег головой на бедра Чонгука, щекой прямо на раскрытую ладонь. Прикрыв веки от удовольствия, Чимин нежился и вдыхал феромоны любимого, чувствовал, как усиливался, напитывался теплом и легким возбуждением их аромат.       Он поднял глаза на альфу — тот пристально рассматривал его: взгляд соскользнул с губ омеги и плавно двигался по телу, лаская шею, грудь, живот. Спустился еще ниже. Там, где задерживался дольше, кожа, казалось, немела. Чимину нравились эти ощущения: быть полностью открытым перед альфой, как снаружи, так и внутренне — это самый сладкий адреналин. Омега повернулся на спину, больше раскрываясь под пылким взором Чонгука.       В глаза бросилась сережка, которая раскачивалась, как маятник, от поворота головы альфы. Протянув руку, омега ухватился за нее. Зажав между подушечек пальцев, повел по всей длине, чувствуя холодный твердый металл, продолговатый и острый на конце. Некогда раздражающий его аксессуар в виде клыка сейчас казался таким логичным:       — Мило.       — Это как талисман…       Произнесенное безмолвно «Лугару». Что-то дикое скрывалось в простом украшении. Омега продолжал завороженно рассматривать сережку и прошептал едва слышно: «Волк». Тянущее чувство волнения и любопытство заставляли рисовать образы того, какой же Чонгук волк на самом деле. В голове крутились вопросы, и, в конце концов, Чимин осмелился озвучить возникшее желание вслух:       — Чонгук, наши отношения в тайне. Но я хочу, чтобы между нами не было никаких секретов…       — Я ничего не скрываю от тебя, ты же знаешь.       — Да, но я про другое…       Альфа схватил рукой лицо омеги и притянул к себе, пристально всматриваясь в глаза.       — Хочу увидеть твое перевоплощение, — быстро протараторил Чимин то, что мгновение назад прочел в его взгляде Чонгук.       — Даже не проси…       — Чонгук!       — Я не хочу, чтобы ты видел во мне монстра.       Сжав пальцами щеки омеги так, что пухлые губы забавно вытянулись вперед, Чонгук, вожделея их взглядом, оскалился. Чимин завороженно смотрел на обнажившиеся клыки — тело окатило приятным будоражащим волнением. Омега не стыдился признаться себе, что его это заводило. Было слышно сладкое рычание альфы, от которого внутри всё трепетало, не позволяя вдохнуть. Чонгук медленно наклонялся ближе, их дыхание смешалось. Время словно замедлилось: с секунд на минуты, с минут — на вечность. Губы почти соприкоснулись. Чонгук резко чмокнул и затем прошептал на пределе слышимости:       — Даже не думай.       Чимин фыркнул и получил за это пылкий поцелуй: глубокий, настойчивый, но сладкий и тягучий — такой, которому хотелось поддаваться. Тело ответило почти бесконтрольно, отдаваясь чувству, которое захватывало с головой. Они двигались в унисон, теряясь в моменте страсти и нежности, ласкаясь языками. Их дыхание и тихое влажное причмокивание заполняли каждый уголок комнаты.       Звук оповещения на телефоне, резкий и неприветливый, вторгся в их интимное пространство. Отстранившись немного, оба дышали ненасытно. Жажда продолжала доминировать, заставляя проигнорировать телефон и вновь столкнуться губами. Касания становилось еще более страстным, ещё более нетерпеливыми.       После нескольких секунд вновь прозвучало уведомление.       Затем еще одно…       Еще…       С тяжёлым вздохом они разорвали поцелуй и соприкоснулись лбами, ловя губами лишь горячее дыхание друг друга.       — Я уверен, что это Тэхен, — голос альфы звучал хрипло и сексуально. —Только он умеет нам портить моменты.       — Не злись, — Чимин задержал поцелуй в сердитую складочку между бровей до тех пор, пока не почувствовал, как она разгладилась, а затем потянулся через Чонгука к краю кровати.       Альфа терпеливо выжидал, пока Чимин, осторожно изгибаясь, тянулся поперек него, чтобы достать телефон с прикроватного столика. Чонгук напряг мышцы живота от соприкосновения с обнаженной кожей омеги. Ощущения стали еще более интимными, когда альфа вытянул запутавшийся между ними край одеяла. Ухватив наконец телефон, Чимин опустил свой пах на бедрах Чонгука.       — Ты прав. Десять сообщений от Тэхена.       — Можешь не торопиться, — прокомментировал Чонгук, укладывая ладонь на нежную ягодицу. — Успокаивай эту истеричку, сколько понадобится.       — Ты несправедлив к нему. Тэхен встревожился из-за того, что мы с ним несколько дней не пересекались, — Чимин пытался отвечать серьезно, но все внимание переключали на себя приятные ощущения разгоряченной плоти альфы. — Боится, что обидел меня чем-то…       — Ему другого надо бояться и о другом тревожиться.       — Ты о чем? — переспросил Чимин, не отрываясь от экрана телефона.       Второпях написав ответ: «Поговорим в понедельник в вузе», — он воскликнул:       — Я всё!       — Если ты сейчас хочешь разговаривать о своем друге, то я лучше закончу работу. Дай мне несколько минут.       — Ты с самого утра занимаешься этим проектом.       — Мне осталось пару вопросов сформулировать, — альфа потянулся за столиком с ноутбуком и придвинул его ближе.       Холодное сияние экрана едва заметно разлилось по комнате. Почувствовав, как ладонь альфы вновь легла на его ягодицу, Чимин откинул на постель телефон и, подоткнув под голову подушку, смиренно стал выжидать, когда Чонгук закончит работу.       Альфа сосредоточенно зачитывал вслух вопросы. Его бархатный голос убаюкивал, ритм текста и нежные прикосновения погружали омегу в состояние невесомости. Это были не просто касания, а осознанные, с любовью, дарящие спокойствие. Пальцы Чонгука временами проскальзывали по сфинктеру, вызывая легкую волну возбуждения, которая быстро уступала место расслаблению. Чимин закрыл глаза, позволяя себе полностью погрузиться в истому, ощущая, что агония от течки, терзавшая его последние пару часов, постепенно утихает. Наступало томное умиротворение во всем теле.       — Какой следующий вопрос? — поинтересовался Чимин, заметив, что голос альфы затих. В ответ Чонгук лишь выругался, заставив омегу обернуться и посмотреть в экран ноутбука. — Что там?       — Всё сложно… Уж слишком невыполнимая задача поставлена. Один из наших телеканалов готовит большое интервью с альфой, который должен занять кресло конгрессмена.       — Должен?! То есть уже всё предрешено?       — Не совсем… В глазах общественности у него сомнительная репутация. И мне нужно придумать, как ее отбелить.       — Это кто-то из Лугару?       — Нет. Среди политиков нет Лугару. Это лишь очередная марионетка, которая будет лоббировать интересы серой стаи… Ты, может быть, помнишь: пару месяцев назад вышел громкий репортаж о разоблачении чиновников. Тогда всплыла информация о незаконном строительстве жилого комплекса в заповедной зоне.       Чимин понял, о каком разоблачении говорит Чонгук. А еще он прекрасно знал журналиста, который его сделал. «Мин Юнги», — тревожно пронеслось в голове. Испугавшись, что его мысли могут быть доступны, Чимин мигом зажмурился, хотя это было не нужно, так как лежал он спиной к альфе.       — Да, слышал о таком, — как можно спокойнее попытался ответить омега, но, ведомый интересом узнать про эту историю с другой стороны, полюбопытствовал. — Хочешь сказать, что будущий конгрессмен — один из них? Хм, интересно: есть ли и в мире хоть один политик, который не запятнал себя в прошлом?       — Все мы не без греха.       — Звучит как хороший вариант оправдания для преступников, — сыронизировал Чимин. — Я одного не могу понять… Чонгук, ты же исполнительный продюсер крупного медиахолдинга страны, Сокджин — его генеральный директор. В ваших руках могущество. Но почему тогда сейчас ты сидишь и выполняешь чьё-то поручение? А как же баланс власти, про который Лугару, которых я знаю, постоянно твердят?       — Его сейчас нет. Стая серых волков гораздо больше нашей. Мы вынуждены подчиняться их интересам… хотя раньше было не так.       Всё, что Чимин знал из программ канала Discovery: каждая стая волков равноправна и имеет свою территорию, на которую не допускает чужаков. По логике, Лугару должны жить по тем же правилам: тенями разбросанные по миру, они правят им, властвуя каждый в своей сфере. Но почему сейчас одна стая диктует свои условия другой? Пытаясь смотреть на привычный мир глазами Лугару, Чимин, обернувшись на Чонгука, уточнил:       — То есть сейчас чёрные волки — прислужники серых кардиналов?       — Чимин, ты жесток, давая такие оценки! — сквозь легкий смешок ответил Чонгук. — Но… прошлого не вернуть. Мы хотя бы пытаемся сделать что-то, чтобы восстановить равенство сил. А пока серые, как ты выразился, кардиналы действительно пользуются своим большинством и тем, что им подконтрольно.       — Ты сейчас о деньгах? — на свою ремарку Чимин услышал очередной смешок. — Зачем тебе влезать в их политические игры? Разве ты не должен следовать правилам журналистики и обнажать только факты?       — И что бы ты сделал, будучи на моем месте?       — Ну, явно бы не стал вкладывать в вопросы для интервью уже сформированное, угодное серой стае мнение! Ты же сам понимаешь, что громкая положительная оценка, возможно, и найдет отклик среди недумающих людей, но для других будет выглядеть как навязывание и пропаганда чужого мнения. Уж явно это кого-то взбесит! Уверен, найдется с десяток оппонентов, которые захотят возразить да еще и привлечь внимание к своей персоне за счет альтернативного мнения, спровоцировать скандал.       — То есть, ты предлагаешь максимально уйти от готовых суждений? Пусть выборщики сами сформируют своё мнение?       — Да… если смогут, конечно!       — Язва! — Чонгук потеребил омегу за ягодицу. — Чимин, я не думаю, что заслуг и политических планов, о которых этот альфа планирует говорить в интервью, будет достаточно, чтобы затмить его прошлые ошибки…       — А ты поступи хитрее: сделай так, чтобы он сам рассказал о своих проступках. Раскаяние сейчас в тренде. Пусть один из вопросов интервью будет про тот коррупционный случай…       — От меня требуют обелить его, а ты предлагаешь строго противоположное.       — Лучше напомнишь ты, чем после интервью это сделают другие… Тем более, твой собеседник явно увидит вопросы заранее. И успеет придумать оправдания своей алчности.       — Таким хитростям на журфаке стали учить?       — Нет. Это я тебя учу.       — Хм, а мне казалось, это я должен помогать тебе делать уроки…       — Э-эй! — возмутившись, Чимин дотянулся и шлепнул Чонгука по руке.       — Но чему-то же я могу тебя научить?       Улыбка заиграла на устах омеги, в глазах мерцали пошлые мысли, которые стыдно было озвучить вслух. Сладкий флирт — об их близости было приятно думать, а еще приятнее было дразнить альфу. Чимин наслаждался моментом, ощущая их контакт глазами — он чувствовал, что Чонгук читает его мысли, и это заводило. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Их взгляды говорили так ясно, что слова были излишни.       — Бесстыдник! Хочешь, чтобы я тебя помучил?! Ну смотри, ты сам напросился! — резко сорвавшись, альфа моментально изменил их положение.       — Чонгук! Ах… — тихий стон слетел с губ Чимина, стоило только почувствовать, как тяжелое нагое тело альфы прижало его со спины.       Альфа стискивал его в объятьях. Каждой клеточкой кожи омега ощущал, как крепкие мышцы сжимали, сдавливали его. Тело отзывалось волнами мелких мурашек, разгоняя их до каждой клеточки. Чимин ощущал у себя на пояснице плотно прижатый горячий член альфы, меж ягодиц — его напряженную мошонку. Сердце бешено било грудную клетку, тело погружалось в агонию. Опершись на одну руку, Чонгук приподнялся, нависнув над Чимином, и с силой вцепился в его талию другой рукой. Пронзительный болезненный стон сорвался с уст омеги, усиливая ощущение полного подчинения. Мощная хватка вселяла уверенность: альфа никому его не отдаст, никогда не отпустит. Тело дрогнуло, и волна жара устремилась вниз, наполняя плоть. Чимин стал выворачиваться, пытался вылезти, но лишь для того, чтобы Чонгук снова прижал его крепче — внутренняя омега откликалась на силу, млея, чувствуя себя слабой в крепких руках альфы. От нарастающего желания течка только усиливалась.       — Чонгук, возьми меня!       Омега вновь ощутил жар мощного тела, прижимающегося к нему. Губы альфы не спеша прикоснулись к нежной коже щеки:       — Как же я люблю твои щечки, — Чонгук скользнул горячим дыханием по виску, вызывая у Чимина трепет по всему телу. — Так и хочется облизать, — провел языком по щеке.       — Чонгук, — омега зажмурился от слишком будоражащих влажных касаний языка.       Это было немного вульгарно, но заводило еще больше. Сейчас, чувствуя как язык скользит по щеке, за ухом, а затем по шее сзади, он желал большего. Во рту выделялась слюна от предвкушения: где окажется следующее прикосновение. Голову кружило. Чонгук касался языком между лопатками. Всасывал кожу жадно и неистово, словно пытался унять свой аппетит. Тело откликалось, омега не сдержался:       — Если ты сейчас такой ненасытный… то какой ты тогда в гон?       — Даже не пробуй узнать, если не хочешь, чтобы я стал причиной твоей смерти, — сквозь рычание ответил Чонгук.       Вновь предостережение. Предостережение о том, что обычному омеге невозможно быть с Лугару. Причина, по которой Чимин ранее разорвал их с Чонгуком отношения, вновь напомнила о себе. Он схватил панику, осознавая, что это прозвучало, как и косвенное доказательство виновности гонного Ким Намджуна в смертях обычных омег. Неужели, Чимину суждено так же закончить жизнь? Только от рук Чонгука. В это не хотелось верить. Страх ударил в голову адреналином. Дрожь разлилась по телу.       — Ты боишься меня?       Горло сдавило, лишая возможности произнести хоть одно слово. Все тело немело от нервного напряжения. Страх затемнял разум и заставлял забыть почти обо всем, кроме… языка альфы, проходящегося по пояснице, который действовал словно анестезия. Стоило почувствовать прикосновение губ на ягодицах, как Чимин ухватился за простыни, сжимая их в кулаках. Хватая ртом воздух:       — Чонгук…       Альфа лишь подхватил омегу за бедра и приподнял их выше, заставляя Чимина упереться в матрас коленями. Сильными руками он сжимал и массировал ягодицы, а затем нежным касанием, только кончиками пальцев, плавно проводил по бедрам до колен и назад.       — Чонгук… что ты…       Конец фразы исчез в безмолвии, стоило альфе прочертить языком по линии меж ягодиц вверх. Он раздвинул их и, удерживая крупными ладонями, выцеловывал внутреннюю часть. Омега чувствовал, как между ног становилось влажно от собственной смазки и слюны альфы. Чонгук прижался к коже губами и, мягко всасывая ее в рот, сделал вакуум — в ответ краткий вздох Чимина. Под сладкими пытками омега шире расставил колени, позволяя губам альфы ползти ниже, к мошонке, затем по внутренней, самой чувствительной поверхности бедра.       Чимин больше не сопротивлялся — он, послушно принимая, позволял делать Чонгуку всё, что тот захочет.       Альфа прошелся по сжатому кольцу сфинктера, слизывая природную смазку. Язык, такой нежный, но настойчивый, гладил кожу. Надавливал. Чимин расслаблялся, пуская кончик внутрь. Частые скользкие проникновения заставляли глубже вздыхать и тихо постанывать. Судорога от сладких мук сотрясала тело. Стоны превратились в безмолвный хрип. Чонгук погружал язык все глубже, ловя каждую каплю влаги. Чонгук трахал языком.       Еще.       И еще, глубже.       Продолжал, причмокивая, ненасытно вылизывать, используя кончик языка, имитировал половой акт. Каждое проникновение словно било током, запуская дрожь в ногах. Изнемогая, омега двигался навстречу, ощущая себя уже на грани.       — Чонгук, не мучай больше… Это выше моих сил, — слабым шепотом взмолился Чимин.       Рукой он потянулся к своему члену, но альфа мгновенно схватил его за запястье, не позволяя прикоснуться к себе.       — Только я могу тебя касаться.       Чонгук приставил упругую головку ко влажному входу — она тут же проскользнула внутрь. Чимин ощущал, как член альфы плавно входил на всю длину. Тело слабело, и Чонгук, придержав омегу за живот, сделал размашистый толчок. Понадобилось еще лишь несколько движений, чтобы Чимин достиг кульминации. Изнуренный, он поддавался нахлынувшей эйфории, в то время как альфа продолжал настойчиво двигаться, толкаясь в сжимающиеся стенки, стремясь к собственной разрядке.

_________ УНИВЕРСИТЕТ _________

      Ограничение — это не черта, которую нельзя переступать… это контур вокруг, который стереть может лишь смелость. Встать и уйти?       Каждый ограничен только теми стенами, которые сам себе выстроил: аудитория была душной, с небольшими окнами, подобно темнице, а лекция и вовсе наводила скуку. Встать и уйти?!       Монотонный голос пожилого профессора наталкивал на философские рассуждения о жизни. Точнее, о ее растрате. Время, как назло, длилось медленно, но мысли бежали со скоростью света. Сознание взвешивало чувства, эмоции, приоритеты — всё то, чем человек может управлять, что может подавлять или нагнетать. Необходимо определить важное до того, как станешь считать важным потерянное. Чон Чонгук, стажировка, друзья, вуз, работа… Чимин взвешивал и расставлял приоритеты: от самого важного до менее значимого.       Протяжный звонок вдребезги разбил все тщательно выстроенные мысли — омега схватил рюкзак, закинул в него конспект с ручкой и выскочил из аудитории. Попав в плотный поток студентов, не сопротивляясь, следовал общему течению в сторону столовой.       — Я вчера был у Нейтона в больнице, — эхом донеслось со стороны.       Шаг тут же замедлился. Последующие Чимин делал уже в направлении источника звука, прислушиваясь к разговору.       — Он всё так же в реанимации? — спросил молодой альфа у одногруппника.       — Да.       Сухое подтверждение выбило почву из-под ног. Ступая далее на ватных ногах, Чимин, как мазохист, продолжал слушать то, что не хотел услышать…       — Долго. Не к добру.       — Ха, больница обогатится на таком пациенте!       — Что смешного?! Ты о чем?       — Да слышал, как врачи между собой говорили, что шансов у Нейтона нет… У него уже была серьезная травма головы, а после того, что с ним сделал Чон Хосок, повторную он не переживет. Врачи только кормят родителей обещаниями, пока Чон Сон-Иль кормит их банковский счет. Бабок вложено немерено, а результата ноль!       — Может, сходить к нему…       — Нет смысла. Его ввели в искусственную кому. Льюис навещал его вчера и как раз стал невольным свидетелем этого решения. Рассказал, что страшно было смотреть на родителей Нейтона: стоило отцу подписать бумаги о введении их единственного сына в кому, как папа безмолвно рухнул на колени.       Дальнейшие слова будто были заглушены. Удары сердца приходились глухим звуком по ушам, возрождая перед глазами картинки других ударов. Кулаками. Жестких и четких. На мгновенье показалось, что всё вокруг потемнело.       — Вот же ж, дерьмо! Зачем он вообще полез к сыну Чон Сон-Иля? — альфа замолчал в тот момент, когда глазами встретился с отрешенным взглядом омеги.       Моргнув несколько раз, чтобы избавиться от наваждения, Чимин обнаружил себя стоящим перед двумя одногруппниками. Осуждение в их глазах разрывало, позволяя снова выбраться наружу чувству вины. Легкие ощущались разодранными в клочья, не давали шанса сделать даже маленький вдох. Нейтон всегда был персональным триггером-раздражителем Чимина, но смерти омега ему точно не желал. Чимин отшатнулся. Опустив глаза в пол, он обошел двух альф и направился дальше по коридору.       Сострадание и страх соленой пеленой скопились в глазах. Реальность безжалостна и сейчас играла злую шутку с Хосоком и Нейтоном. В происходящее не хотелось верить. А может, так распорядилась судьба? Случайно всё, но не случайны лишь последствия… Чимин вспомнил, как учил его дедушка: никогда ни о чём не сожалей, иногда неприятности случаются во благо, а мечты не исполняются к лучшему.       Столовая зазывала настежь распахнутыми дверями. Казалось бы, первые минуты после звонка — но все столы уже были заняты. Чимин осмотрел зал. Вдалеке, слева у окна, он смог узнать в сидящих к нему спиной Тэхена и Хосока. Голодные до обмена сплетнями студенты поднимали своими разговорами неимоверный гул, в то время как эти двое жили отдельной жизнью — своей тихой любовью. Они безмолвно сидели друг с другом. Но Чимин знал, о чем они готовы были кричать. Стена из правил Лугару делила их, но, как ни странно, они только больше становились опорой друг другу. И лишь легкое соприкосновение коленей выдавало их близость.       Чимин рухнул на стул и, тяжело вздохнув, улыбнулся друзьям в знак приветствия. Но, не дождавшись ответной реакции, обмякшим корпусом лег на стол, успев подложить руки под голову.       — У тебя все хорошо? Заглядывал прошлой ночью в «CHAOS», но там сказали, что ты несколько дней уже не выходишь на работу.       Ничто не делает нас такими одинокими, как наши тайны. Чимин не поднимал головы. Лишь вздохнул и выдохнул сквозь улыбку, которую никто не увидел. Мучительный день решил основательно проверить его на прочность. Хочешь сохранить секрет — надо скрыть его и от себя, тогда миф, в который поверишь, станет в итоге правдой.       — Слишком яркая течка. Решил не рисковать и остался дома, — дав правдивый ответ, омега сменил положение, облокотившись на спинку стула. При этом ему не нужно было быть Лугару, чтобы прочесть пронзительную боль в глазах напротив. — А у вас что стряслось?       — В эту субботу мои похороны, — пояснил удрученно Тэхен. — Всё высшее общество соберется на траурную церемонию.       — Хо, что он несет?! О чем он?       — Чон Чонгук назначил дату помолвки Тэхена и Томаса Митчелла.       — Я не понимаю… Тэ, Чонгук же дал тебе время доучиться этот курс. Он не выполнил обещание? — Чимин переспрашивал раз за разом, не желая верить, что Чонгук может не сдержать слова.       — Почему же… наоборот, он всё идеально рассчитал. Сейчас — помолвка, после окончания курса — свадьба… Все, как договаривались, — Тэхен отвечал равнодушно, словно находясь в стадии принятия.       — Неужели ничего нельзя сделать?! — Чимин перевел взгляд на друга-альфу, так как казалось, от него сейчас можно добиться более вразумительных ответов.       — Нет. Ничего не сделать, — не оставляя надежды, произнес Хосок.       Мечась взглядом между друзьями, Чимин не мог поверить в безысходность ситуации. Все это звучало, как оглашенный приговор, который не подлежит обжалованию. Взять и сбежать?       — Чимин, перестань сочинять сказки… сбежать у нас не получится, — идея прогорела, не успев даже стать озвученной, Хосок ее просто прочитал во взгляде друга. — Мы знали, на что шли. Знали, что вместе не быть… Я попробую поговорить с Томасом Митчеллом. Может, у него тоже есть возлюбленный и нежеланный брак ему навязали? Может, получится договориться, чтобы он касался Тэхена только в гон… Только для продолжения рода.       — Что?! — Чимин не мог понять, послышалось ли ему или нет. — Только в гон?! Ты так спокойно это говоришь? Вы готовы с этим мириться?! Это отвратительный, ужасный, омерзительный план! Хо, ты реально допустишь, чтобы Тэ раз в месяц…       — Не раз в месяц, — оба друга ответили в унисон.       — Когда понимаешь, что придется видеть своего супруга в спальне раз в двенадцать лет, этот план не кажется таким уж мерзким, — смиренно пояснял Тэхен и, видя реакцию друга, добавил. — Волчица может забеременеть только раз в двенадцать лет. Это заложено природой, мы растим себе замену, сохраняя баланс власти.       Чимин в очередной раз с горечью осознал, что он и Лугару из разных миров. Сказанное Тэхеном вызывало шок и недоумение. Не находя, что сказать в ответ, увел разговор с неприятной ему темы:       — Хо, а как ты встретишься с Митчеллом?       — На помолвке. И попробую поговорить.       — Подожди… Ты тоже там будешь?! То есть, вы будете вдвоем на глазах у тех, кто умеет читать мысли?!       — Все семьи Лугару приглашены, — раскрыл значимость предстоящего события Тэхен. — И ты кстати тоже…