Перекрёсток катастроф

Пролог

Или день из будущего, которое не объяснимо наукой

      Когда Кастиэль возвращается днём из университета, обнимаясь со стопкой проектов, написанных его студентами, что-то вдруг заставляет его замереть возле одного из старых-старых домов. Откуда-то тянет знакомыми сигаретами, и Кастиэлю вдруг кажется, что вот-вот, он вскинет голову и увидит Дина, бодро приветствующего его из окна. А потом сигарета случайно выпадет из его красивых тонких пальцев и приземлится в сантиметровой близости от ног Кастиэля. Дин спустится к нему, заспанный, полуголый, сиротливо покинутый всеми, обнимет так, будто Кастиэль восстал из мёртвых, выдохнет тяжёлым никотиновым дымом в шею, ткнётся носом за ухо и ничего так и не скажет.       Кастиэль почти верит в это.       Но потом он поднимает голову.       И все окна над ним закрыты.       Кастиэль ставит на бордюр свою сумку и стопку студенческих бумаг, лезет в карман за сигаретами, зажигалкой и полароидом. Подносит снимок ближе к лицу, чтобы рассмотреть запечатлённый на нём силуэт слегка сгорбленной фигуры, опирающейся на кирпичную стену. Там длинные, тонкие пальцы Дина лениво держат сигарету, от краёв его губ исходит белый дым, растворяясь в волосах и смешиваясь с моросящим дождём, тем самым создавая странное чувство одиночества. На этом снимке Дин похож на монохромный серый призрак.       Кастиэль помнит, какой замечательный смех у этого призрака, пускай и хриплый от сигарет, но очень зрелый, смех взрослого мужчины — такой не может не пробирать до самых косточек. На такой всегда хочется улыбнуться в ответ.       Кастиэль и улыбается.       И тянет снимок к своим губам, чтобы нежно поцеловать фантом присутствия человека: мягкий, как банный халат, терпкий, как медовое молоко, ну очень хороший, почти как вся его юность на вкус.       — Дин Винчестер, как прекрасный преподаватель и великолепный учёный, перестал существовать три года назад, — бесцветно звучит голос Хенрикса совсем рядом: мужчина подходит близко, присаживается рядом на бордюр и сам закуривает что-то крепкое и дорогое. Удушливое. Кастиэль не удивлён: давно знает, что за ним ведётся пристальная слежка, и он учится жить с ней, старается её игнорировать, чтобы не помешаться, как Хемингуэй в своё время. Однако агенты с назойливостью мелких насекомых лезут в глаза, то и дело напоминая о себе и случившемся.       — Это не он. Дин жив, — Кастиэль убирает снимок во внутренний карман пальто.       — Он. Он курил, в отличие от того, к кому ты идёшь. Неужели ты думаешь, что от ФБР можно скрыть такие очевидные вещи?       — Всё, что я думаю, вы уже знаете, — на телефон приходит смс, и Кастиэль бегло читает недовольное сообщение от Дина, который уже заждался его и вот-вот пойдёт навстречу, чтобы поскорее увидеться. — И мне пора, побеседуем, когда у вас появятся новые весомые причины для моего ареста, — Кастиэль улыбается, подхватывает свои вещи и идёт дальше, ведь заставлять ждать важных людей — не в его правилах.       Вот только улыбка Кастиэля, хоть и самая нежная из возможных, почему-то отдаёт привкусом катастрофы.