Сбой восприятия

День на работе проходит удивительно спокойно, но в его голове самая настоящая нескончаемая буря, и имя ей Кэйа Альберих. Кажется, что он больше всего в предвкушении от предстоящей встречи, но вот в известность планов его никто не поставил, от чего с самого утра в голове шумный Кэйа устраивает самый настоящий хаос. — Как один из трёх твоих парней я имею право знать, что будет! Я не подозреваю, что мне надеть, я думал, что это сюрприз только для Кавеха. — Пожалуйста, угомонись. Это сюрприз и для Кавеха, и для тебя. — То есть, хочешь сказать, что Хайтам всё знает? — Ну да, он помогает мне с организацией. — Не честно, я тоже хочу. — Расслабься и получай удовольствие. — __Ого, Хайтам, не думал, что когда-нибудь услышу от тебя подобные пошлости.__ Альберих в его голове звучно смеётся, пока Кавех готовит очередной капучино. Ему даже не хочется возмущаться, что его с лёгкой руки приписали уже к их отношениям. В душе грызётся червяк, а в голове копошится мысль, что он не достоин всего происходящего. Эта мысль говорит маминым нежным голосом.

"Мой милый мальчик, твой отец променял меня, своего соула, на другую женщину.

С тобой будет то же самое, ведь мы так похожи.

Какой соулмейт вообще выберет тебя?"

Кавех старательно стряхивает с себя некое уныние, пытаясь сосредоточиться на приготовлении напитков и обслуживании гостей. Совсем скоро придёт его сменщик, и он сможет быстро принять душ в помещении для персонала и переодеться. Он обманет себя и весь мир, если скажет, что не волнуется. Руки мелко дрожат, а на губы всё лезет и лезет неловкая улыбка. Пожалуй, он никогда не был на свиданиях, поэтому хочется понять, чего вообще ему следует ждать. Хотя бы чуть-чуть. Он выбрал себе самый красивый свой наряд, пытаясь не нервничать слишком уж открыто. Вот на пороге появляется шатен с низко собранным хвостом и зелёными глазами. Он машет ему рукой, подлетая к стойке. — Рассказывай, почему ты выглядишь, как невеста на выданье? — ухмыляется парень, сужая глаза. — О чём ты вообще, Сетос? — поражается студент, слегка розовея щеками, прежде чем стянуть с себя фартук и удалиться в помещение для персонала. — Весь такой очаровательно нервный, а в глазах сердечки, — усмехается сменщик, закидывая свои куртку и сумку на диван, пока провожает глазами Кавеха в душ. — Ты опять что-то себе придумал! — он смеётся, включая воду, и чувствует, что мандраж будто подступает только сильнее. Вода лишь частично смывает смущение, потому что сейчас ему придётся предстать перед Сетосом, у которого, вообще-то, язык без костей, в довольно впечатляющем наряде и, скорее всего, выслушать миллион разных и странных предположений, примерно восемьдесят процентов которых будут касаться эскорта. Он надевает тёплые бежевые вельветовые штаны и блузку в тон, а поверх кремовый свитер крупной вязки. На ногах тяжёлые ботинки с тракторной подошвой в тон брюкам и блузке. Волосы он собирает в небрежный пучок, осматривает себя в зеркале с сомнением. Выглядит просто и дёшево. Но времени менять что либо нет, поэтому он натягивает поверх парку, оставшуюся ещё со школьных времён, и выглядела она гораздо лучше его пуховика, хоть в ней и было холоднее. Он выходит из служебного помещения, слушая присвистывания Сетоса. — Вау, какой папик тебя снял? — выпаливает Сетос, широко улыбаясь. — Так и знал, что ты скажешь что-то такое, Сайно теперь торчит мне две штуки моры, — обворожительно улыбается Кавех, слегка сощурив глаза. — Твой соул на тебя ужасно влияет, знаешь? Сайно скоро будет посыпать голову пеплом. — Да ладно, однажды и птенец вылетает из гнезда, — жмёт плечами Сетос, попивая свой традиционный латте, пока людей в кофейне нет. — Ты не птенец, ты крыса, — смеётся студент, стряхивая с себя несуществующие пылинки. — Как думаешь, нормально выглядит? — Ебабельно, — но после того, как Сетос получает болезненный тычок в бок, он исправляется. — Ты отлично выглядишь, при чём всегда, так что расслабь булки. Это ж тебя та дорогущая машина ждёт? Кавех оглядывается и кивает, прощается на ходу, вылетая на холодный зимний воздух. Дверь на заднее сидение гостеприимно открыта, и оттуда мягко улыбается Альберих. Студент архитектурного быстро запрыгивает в салон, закрывая за собой дверь. Тут же, под требовательными указаниями Альбериха, стягивает с себя парку, перебрасывая её в багажник. Кавех почти плачет от зависти: Кэйа выглядит как олицетворение соблазна. На нём тёмно серый свитер с глубоким V-образным вырезом, на ногах скинни-джинсы в тон свитеру. Из выреза выглядывает соблазнительный рельеф красивой груди, и Кавех почти чувствует себя склонённым к греховному и порочному удовольствию. Кэйа стискивает его в объятиях, целуя в щёку, а затем позволяет поздороваться и с остальными. Дилюк лишь приветливо кивает, продолжая аккуратно вести машину по заснеженной дороге спальных районов. Здесь их расчищали редко, поэтому Рагнвиндр хмурится, закусывая губу. Аль-Хайтам удостаивает его взгляда и скупой улыбки через зеркало заднего вида, после чего вновь утыкается в телефон, что-то показывая водителю и корректируя маршрут. — Так куда же мы едем? — всё-таки не выдерживает Альберих, опрокидывая Кавеха вновь на себя, заставляя разлечься у себя на груди, и студент архитектурного не может понять, что у него за мания такая. — Сюрприз, помнишь? — взгляд красных глаз через зеркало заднего вида обжигает, и Кавех не может удержаться от смущения, пока Кэйа возмущённо хмыкает в ответ. — Нам ехать часа два с половиной, поспите, на ночь у нас планы. — В смысле планы на ночь? — Кавех немного приподнимается, хоть и даётся это с трудом, чтобы попытаться заглянуть в телефон Хайтама, но тот его предусмотрительно прячет. — Ничего крамольного, если, конечно, не будет заказов, — бархатисто посмеивается Рагнвиндр, наконец, выруливая на очищенную трассу и прибавляя скорость. — Когда мы подвозили тебя, ты упомянул, что у тебя в воскресенье выходной, так что не переживай, к понедельнику будешь у себя в родной обители. — Я ничего с собой не брал, — тушуется студент архитектурного, нервно раздирая зубами губы. Стоило тогда уж заехать к нему домой, чтобы не было так неловко. — Не переживай, мы всё закупили, — пожимает плечами Хайтам, после чего смотрит слегка язвительно через зеркало заднего вида. — Ты не сильно-то подрос за шесть лет. Конечно, Кавеха такие слова не особенно расслабляют, что уж говорить, он почти на грани того, чтобы вступить со своим другом детства в бесконечную баталию, но Кэйа мягко поглаживает его живот, так что спустя минут двадцать его уже сморило, хотя с ним такое бывало очень редко. Сквозь сон он слышит какие-то шепотки, но предпочитает их игнорировать, облизывая губу, и окончательно отключаясь от мира. Когда он просыпается в следующий раз, он вообще не понимает своего положения в пространстве. Кавех осоловело моргает, осматриваясь: Альберих каким-то образом умудрился уложить его между своих ног, которые вытянул куда-то под сидение аль-Хайтама, а голову уложил на кресло, уснув и сам. Студент архитектурного же улёгся полностью на Альбериха, а ноги, что удивительно, уже без ботинок, уложил на подлокотник между передними сидениями. Рагнвиндр аккуратно уложил предплечье на его ноги, а аль-Хайтам поглаживал кончиками пальцев икры, приподняв брюки. Было видно, что парни что-то обсуждают, но отгородились от невольных слушателей песнями Моторамы. Кавех фыркнул недовольно, дёрнув ногами, и немного поёрзал, на что в ответ его сжали крепче смуглые руки, а Альберих немного недовольно нахмурился. Кавех снова закрыл глаза, вслушиваясь в ноты одной из его любимых песен. Тело расслабляется, и он почти засыпает вновь, как машина плавно тормозит, и Дилюк, слегка сжав его икру, выходит ненадолго из машины. Кавех поднимает голову, сонно щурясь, и пытается понять, что происходит. Хайтам оборачивается, а затем крепче обхватывает его ногу, прикасаясь кожа к коже. — Уже приехали, можешь потихоньку вставать и будить Кэйю, — полушёпотом произносит студент Хараватата, позволяя своему другу детства медленно и нехотя выскользнуть из хватки. Кавех аккуратно трясёт Альбериха за плечо, и тот мычит, весь вытягивается в струнку, сжимая парня в своих объятиях до хруста позвонков, только после этого приоткрыв заспанные глаза. Кавех в очередной раз мысленно улетает в астрал, потому что Кэйа, даже полусонный и немного потерянный, всё ещё горяч как сам грех, и хочется вообще забыть о том, что у них там какие-то планы, опуститься на уровень паха, и... Поток мыслей останавливает мягкая улыбка Кэйи и его же лёгкий поцелуй в лоб. Рагнвиндр садится обратно в машину и медленно движется по заснеженной дороге, пока Альберих перегибается через сиденье, доставая четыре куртки и раздавая их владельцам. — Сначала мы поужинаем, а потом уже будет развлекательная программа, — бормочет аль-Хайтам, на что ему дружно кивают с заднего сиденья. Они выходят из машины после полной остановки, и студенты Кшахревара застывают с приоткрытыми ртами. Напротив них треугольное двухэтажное деревянное сооружение, полностью остеклённое с лицевой стороны. Что удивило больше, так это то,что в видимом радиусе домиков больше не было. Внутри при выключенном свете пока виднеется только кусочек дивана и, кажется, кухонный гарнитур. Дилюк приветливо распахивает перед ними стеклянную дверь, попросив снять обувь на улице, и Кавех может рассмотреть подробности: первый этаж около двадцати квадратов площади, вмещает в себя достаточно громоздкий кухонный гарнитур из тёмных пород дерева, уютный бежевый диван и широкий стол перед ним. Ещё два стула стоят под лестницей, которая ведёт на второй этаж. Рагнвиндр с самым задумчивым лицом что-то нажимает на панели между стеклянной стеной и разделочным столом, и ногам Кавеха резко становится тепло. — Глэмпинг? — Кавех поражённо оглядывает убранство в стиле шале, пока руками неловко теребит рукава свитера. — Это же очень дорого. — Ничего такого для меня, — улыбается Рагнвиндр, пока аккуратно опускает студентов Кшахревара на уютный мягкий диван, в котором хочется остаться чуть ли не навсегда. Справа от Кэйи присаживается и аль-Хайтам, довольно выдохнув, а студент Вахуманы высматривает что-то вдалеке. — Что ж, кажется, наша еда задерживается, Кэйа, Кавех, может вы хотите подняться и посмотреть спальню? Кавех понимает теперь, почему им потребовалось разуться перед входом в домик. Полы такие тёплые, что можно пройтись по ним босиком. Он аккуратно поднимается вслед за Альберихом по винтовой лестнице, слышит сначала его восхищённый вздох, а потом и видит всё сам. Здесь косая крыша, с небольшим окном на покатом потолке, помимо одной стеклянной стены, которое расположено так, чтобы, проснувшись, можно было посмотреть прямо на небо. Прямо возле лестницы стоял низкий комод, но достаточно вместительный, а буквально в сантиметрах двадцати от стеклянной стены на низких поддонах... — Тут одна кровать? — больше вопросительно, чем утвердительно выдаёт Кавех, смотря на предвкушающие взгляды Альбериха. — Ага, — раздаётся у него за спиной, и он видит сидящего на ступеньках Хайтама, который улыбается почти незаметно, самыми уголками губ, и если его не знать, то подобное можно и не заметить. — Она достаточно большая, чтобы мы всей поместились на ней. Тебя это смущает? — Да, меня это смущает, — раздражённо выдаёт Кавех, поджимая губы, и пытаясь передать взглядом все свои эмоции. В голове Альберих пересказывает происходящее Рагнвиндру, и студент архитектурного неловко ведёт плечами. — Я всё ещё не могу понять в каких мы отношениях, поэтому спать в одной кровати с людьми, которые, как бы, встречаются, очень неловко. — Ты тоже состоишь с нами в отношениях, разве нет? — невозмутимо выдаёт его друг детства, отчего у Кавеха глаза на лоб лезут. — С каких это пор? Мы этого не уточняли. — Это же очевидно, что ни я, ни парни тебя не отпустим, так что смирись. У Кавеха опускаются руки. И вот как с этим напыщенным придурком общаться? Он почти задыхается от возмущения, и ему хочется спихнуть своего друга детства с лестницы, но его останавливает мягкое касание к тыльной стороне ладони. — А меня спросить не забыл? — фыркает студент архитектурного, позволяя держать себя за руку. — Не забыл, просто я тебя хорошо знаю, — пожимает плечами Хайтам, продолжая ровно и открыто смотреть ему в глаза. — Если бы тебе это не нравилось, ты бы уже давно сказал. К моему счастью, ты не из тех людей, кто засовывает голову в задницу и молчит, если его что-то не устраивает. — О, я польщён, — ядовито фыркает Кавех, надеясь, что он сможет испепелить этого хама взглядом. — Всё будет хорошо, Кави, ничего не произойдёт без твоего согласия. А так ты привыкнешь быстрее, и, может, побыстрее захочешь переехать к нам. — Архонты, это невыносимо! — Кавех опускает лицо в руки, протяжно взвывая. — Я вообще не понимаю, что творится у вас в головах! Вы же меня не знаете. Может я вор или врун, или, не знаю, какая-нибудь жуткая мразь, но вы относитесь ко мне так, будто уже знаете меня двести лет! — Ну, как минимум, тебя знает Хайтам, — улыбается Альберих, кладя подбородок на его плечо. — А Хайтам рассказал нам про тебя, мы ему доверяем. — Я мог и измениться за те шесть лет, что мы с ним не общались, так что это не аргумент, — студент архитектурного скрещивает руки на груди, закусывая нервно губу, пока аль-Хайтам смеряет его снисходительным и весёлым взглядом, что заставило что-то бурлить в глубине его души. — Кави, — мурчит ему в ухо Альберих, и оный пытается уйти от смущающего положения, потому что, вопреки злобе, от шеи по позвоночнику разбегается нестройный ряд мурашек. — Кави, расслабься, — Кавех пытается скрыться от соблазнительного мурчания, прикрыв ухо плечом, но чужая ладонь мягко массирует между лопаток, что заставляет его опустить плечи и открыться манипуляциям с его ухом и шеей. — Кави, по тебе видно, что ты не такой. Просто позволь всему идти так, как оно идёт, так как оно должно идти, окей? Никто тебя ни к чему не принуждает. Просто хотим быть ближе, вот и всё. И хоть его не принуждают, но Кавех уже почти растёкся перед ним лужей и раздвинул ноги от невинных касаний, и, по взгляду Хайтама, он понимает, что его состояние очевидно. Это вгоняет студента архитектурного в краску, но положение спасает Рагнвиндр, который зовёт их есть. Он почти слетает со второго этажа, прикладывая тыльную сторону ладоней к горящим щекам. К своему стыду он понимает, что в штанах становится немного тесновато, и он уже готов посыпать голову пеплом и разрыдаться от смущения. Они расселись на диване перед столом так, что Кавех оказался между Дилюком и Кэйей, и это было одно из самых неловких положений в его жизни, потому что Кэйа всё ещё греховно-горячее божество с повышенным уровнем тактильности, настолько, что даже Кавеху, обожающему тактильный контакт, становится неловко. Хотя, может дело в том, что Кэйа трогал его всегда только в опасной близости от самых чувствительных мест, заставляя мурашки гулять по телу. К слову, Рагнвиндр вообще не спасал положение. Он смотрел на смущённого Кавеха понимающе, кончиками пальцев периодически гуляя по бедру, ненавязчиво касаясь внутренней стороны, и студенту архитектурного приходится скидывать с себя чужие руки, но они всегда возвращаются на место. Он смотрит направо: Хайтам также не лишён касаний от Кэйи, но его лицо невозмутимо. Что ж, по всей видимости, он уже привык к подобному. Обед проходит тихо и почти мирно: Кавех с Хайтамом опять сцепились из-за какой-то мелочи. Дилюк на это лишь покачал головой, а Кэйа выступил в качестве рефери. На улице день клонился к ночи, закат быстро догорел красным и розовым, опуская сумерки. По всей территории базы стали загораться мелкие огоньки и подвесные фонари, сделанные под старые масляные лампы. Кавех уже собирался выйти на улицу, чтобы вдохнуть свежесть морозного воздуха, и потянулся за своей паркой, как ему на плечи накидывают тяжёлую бежевую дублёнку-авиатор с плотным густым мехом изнутри, и Кавех видит на язычке название бренда, почти теряя сознание. — Что это? — сглатывая визг о цене, вопрошает Кавех, поднимая глаза на Дилюка. Тот щурится довольно, и уголки губ у него приподняты, и, знаете, это незаконно, насколько красивым он выглядит сейчас. — Твоя зимняя куртка, если честно, уже ни на что не годится, так что я решил сделать тебе подарок, — мягко отрезает пути для отступления парень, заставляя студента архитектурного вспыхнуть от возмущения и попытаться упереться пятками в пол, но Рагнвиндр оказался сильнее него. — Это оскорбительно для меня, правда, — возмущается он, пока все они обуваются, и Рагнвиндр кивает вроде как увлечённо, но, кажется, не слушает. — Я знаю, что моё финансовое положение... не такое хорошее, как у вас, но я не могу вот так вот просто позволять тратить тебе деньги на первого попавшегося парня, потому что, знаешь, у меня есть гордость и... Ты меня вообще слушал? — Конечно слушал, — кивнул Дилюк, подхватывая Кавеха под мышками, и поволок студента архитектурного куда-то в сторону более ярких огней, пока тот возмущённо смотрел снизу вверх на бледный точёный подбородок. — Но мой язык любви — это подарки, и я никогда не скуплюсь на них, поэтому тебе стоит привыкнуть. Поверь, от этой куртки я не обеднею, а сделать так, чтобы ты или кто-то из близких мне людей не умерли зимой от холода, для меня важнее, чем деньги. — Вообще-то, я не близкий тебе человек, формально, мы знакомы два дня, — бубнит под нос Кавех, розовея щеками то ли от мороза, то ли от смущения. — Во-первых, ты один из моих соулов. — Во-первых, это ещё не гарантирует близости. — Не перебивай, — Дилюк смешно показывает язык, пока продолжает тащить его к намеченной им цели, и Кавеху даже становится интересно, насколько долго у него хватит сил. В груди щемящая нежность от этого детского жеста, но он делает вид, что закрывает рот на замок и выкидывает ключ, обворожительно улыбаясь. Рагнвиндр издаёт нежный смешок, смотря себе за спину. — И да, ты уже стал для меня близким человеком, потому что это не сложно, знаешь. Мы как будто знакомы всю жизнь, хотя, возможно, на это повлиял рассказ аль-Хайтама о всей вашей жизни, начиная с момента его осознания себя в мире, — глаза Кавеха лезут на лоб, пока он пытается понять, как сильно его подставил друг детства, и он смотрит на аль-Хайтама, который вопросительно приподнимает одну бровь, а в приподнятых его уголках губ столько ядовитого веселья, что Кавеху хочется рассказать им историю о том, как в восемь лет Хайтама вырвало на девочку, которая ему понравилась, потому что она назвала кукушку земноводным. Но его перебивают. — Да, он достаточно тебя опозорил, если тебя это интересует, но пока что не стоит его убивать, у тебя ещё будет на это время, предлагаю посмотреть, чем мы будем заниматься этой ночью. Кавеха ставят на ноги, и он смотрит за спину Рагнвиндра. Там в большом загоне множество будок и... хаски. Самых разных расцветок, и к нему подбегает палевая пушистая крупная собака, пытаясь на него запрыгнуть, и Кавех расплывается в самой нежной улыбке, на которую способен, присаживаясь перед животным на корточки. Хаски смотрит на него двумя разными глазами, один из которых чайно-карий, а второй светло-голубой, почти что белый, и животное пытается подлезть к лицу, чтобы облизать, но он не позволяет. Рядом с Кэйей же кружит крупный пёс окраса агути с оливковыми глазами, который ставит лапы на его колени и смотрит очень умными глазами. К ним мгновенно подбегает девушка в дутой светоотражающей куртке и съехавшей набок лимонно-жёлтой шапке, предлагая выгулять каждому по собачке, но Хайтам и Дилюк предсказуемо отказываются, поэтому Кавех и Кэйа как маленькие дети несколько часов носятся по базе с собаками, пока за ними наблюдают двое других парней, потому что пару раз Кавех, которому досталась чуть более гиперактивная Карамелька, чуть не пропахал снег носом. Под конец он чувствует себя абсолютно вымотанным, но счастливым. Он растрёпан, его щёки красные, а глаза блестят, и Альберих выглядит почти так же, но более соблазнительно с этим удивительно привлекательным изгибом губ и шрамом, который добавляет его лицу хищной харизмы. Хайтам отпаивает их травяным чаем из термоса, а потом они сидят в беседке у озера, пока Дилюк с Кэйей готовят барбекю. Кавех долго всматривается в огни на другой стороне озера, пытаясь понять, что же там находится: город или ещё одна база отдыха? Аль-Хайтам рядом с ним ещё более задумчивый, из колонки, принесённой Кэйей, льются спокойные ритмы лёгкой мелодии, и Кавех почти готов признать, что отпустил все свои страхи и сомнения. — Ты же был влюблён в меня, да? — хрипло выдаёт друг детства, и студент архитектурного смаргивает какое-то наваждение, поворачивая голову в сторону говорившего. Он выглядит отчаянно смущённым, но желающим получить ответы на все свои вопросы, и Кавех вздыхает. — Да, был, и не могу сказать, что сейчас эти чувства ушли, — пожимает он плечами, смотря, как Альберих запихивает Рагнвиндру за шиворот снег, пока тот пытается всё-таки приготовить им ночной ужин в нормальном состоянии, не похожем на уголь. — Но у тебя их ко мне нет, и я не требую, потому что они замечательные и смогут дать тебе гораздо больше, чем я. — Кавех, это не так, — вздыхает Хайтам, и, удивляя студента архитектурного в очередной раз, притягивает его к себе за плечи, упираясь своей щекой в его макушку. — Ты мне правда нравишься, и уже давно, наверное, я понял это только тогда, когда уже не смог найти в себе сил поговорить с тобой. Прости. Конечно, мне нравятся и Дилюк с Кэйей, но и ты мне тоже нравишься в равной степени. Я не знаю, как по-другому тебе объяснить, что ты так же важен мне, как и они. И я не хочу тебя снова терять. Кавех улыбается, притираясь щекой, стараясь отогнать тяжёлые воспоминания, связанные с матерью и отцом, потому что сейчас неуместно грустить и портить всем настроение. — Хорошо, спасибо, что сказал мне, — Хайтам чуть крепче сжимает его плечо рукой, следя за дрожащими светлыми ресницами. Кэйа ворует кусочек печёного сладкого перца, пока на него шикают, и Кавех издаёт смешок. — Я не знаю, что я чувствую, ты знаешь, у меня были и есть проблемы с идентификацией своих чувств, в отличии от тебя. — Я всегда могу тебе помочь, как раньше, если ты того попросишь, — тихо говорит студент Хараватата, и скорее чувствует, чем слышит тихое "спасибо". На столе оказывается их еда, и Кавех с Кэйей, что не удивительно, сразу же набрасываются на неё, рассказывая как круто было гулять с собаками, какие они милашки, и как бы они были рады приехать сюда ещё раз. — Тогда у меня для вас есть прекрасная новость, — лукаво улыбается Рагнвиндр, кладя в рот кусочек печёного помидора и соблазнительно слизывая после этого сок с верхней губы. — Мы с Хайтамом забронировали этот домик с двадцать третьего декабря до второго января. Кавех сидит и слушает, как остальные обсуждают празднование Рождества и Нового года, и, почему-то, чувствует, как к горлу подступает тошнота. Ему праздники провести не с кем, его даже со смен в этом году сняли на работе, потому что в прошлом году он отработал все праздники самостоятельно без выходных. Сайно и Тигнари уезжают к родителям последнего, скорее всего, Сетос, как брат первого, тоже поедет, либо же уедет к мамам своего соулмейта. Тоскливое одиночество и почти детская обида сжирают его изнутри, хотя он старается этого не показывать. — У тебя же нет планов на праздники? Или работы? Вот чёрт, мы совсем об этом не подумали, — неловко смеётся Рагнвиндр, ероша рукой выпавшие из хвоста пряди на затылке. — Ни того, ни другого, а что? — Кавех непонимающе уставился в лица людей напротив, которые хитро переглядываются. — Прекрасно, значит с твоим начальством договариваться не нужно. — Зачем договариваться с моим начальством? На него смотрят как на глупого. Или человека, который сказал, что не помнит как складывать столбиком. В душе рождаются сомнения. — Потому что ты тоже едешь, разве это не очевидно? — совершенно обворожительно улыбается Альберих, и его шрам снова образует очаровательный складки. — Нет? — Кавех выглядит так, будто его высадили в неизвестном городе на неизвестной улице, не оставив ни карту, ни джипиэс. — Архонты, ты думал, что мы при тебе обсуждаем планы, которые тебя не касаются, поэтому так взгрустнул? — Кэйа заливисто хохочет, и Кавех хохлится, не понимая, что тут смешного. — Очевидно же, что "мы" теперь и ты тоже, просто прими это. — Это тяжело принять, если честно, — вздыхает студент архитектурного, прикрывая глаза. На часах уже почти час ночи, он сытый и набегавшийся, и его жутко клонит в сон. Кажется, что Альберих, да и Рагнвиндр, которому завтра снова садиться за руль, в таком же состоянии, поэтому они медленно выдвигаются в сторону домика. — Придётся, — обезоруживающе улыбаясь, бросает Альберих, разуваясь, и первым заходя в домик. — Кэйа, ты в душ идёшь последним, иначе туда никто не попадёт! Кавех вопросительно изгибает бровь, но тут ему показывают скрытую нишу между лестницей и кухонным гарнитуром, где прячется душевая и туалет. Он попадает туда третьим, и ему дают стопку вещей для сна. Он моется из последних сил, оставляя голову на утро, потому что не хочет ложится спать с мокрыми волосами. Когда он смотрит, во что ему предлагают одеться, он краснеет пятнами до самых ключиц. В помещение заходит Кэйа, осматривая его тело, и сам принимается раздеваться. — Чтобы было быстрее, я сам зверски устал, — будто оправдывается Альберих. Студент архитектурного поднимается босиком на второй этаж, после того, как повесил одежду на стойку под лестницей, и смотрит на двух парней, которые листают новости на телефоне в обнимку. Дилюк с косой лежит на груди Хайтама, заглядывая в экран, пока последний, обняв и сложив одну руку на животе своего бойфренда, во что-то внимательно вчитывается. — Не слишком ли откровенная одежда для сна? — спрашивает Кавех, показывая на себя: на нём лишь тёмные боксеры и белая и до ужаса мягкая и уютная оверсайз футболка. От неё пахнет кондиционером для белья и чуть-чуть парфюмом Дилюка. — Кровать почти на полу, ты ночью зажаришься, если на тебе будет что-то ещё, — хмыкает студент Хараватата, мельком осматривая своего друга детства. Он передаёт телефон Рагнвиндру, и тот ставит его на зарядку, кладя на небольшой журнальный столик, стоящий возле противоположной от окна стороны кровати. Фонарики на улице светятся очень тускло, видимо, чтобы не мешать гостям базы отдыхать. — Ставь телефон на зарядку и ложись. Хайтам хлопает по кровати рядом с собой, чуть щурясь в непривычной после экрана телефона темноте. Только сейчас Кавех обращает внимание на то, что сами парни в одних лишь пижамных штанах, а через пару секунд к ним поднимается Альберих, который вообще вышел только в боксерах. Он со смешками подпихивает Кавеха в сторону кровати, кладя его между собой и Хайтамом. Дилюк лежит дальше всех от окна, потому что, по словам Кэйи, "он на самом деле вампир, ненавидящий солнечный свет, а шторы здесь не блэкаут". Кавех чувствует, как его обнимают со спины, прижимаясь практически всем телом, пока сам он лежит головой на мускулистом плече и наблюдает красную макушку, расположившуюся на солнечном сплетении. Он чувствует невообразимое спокойствие, ему кажется, что так он готов проводить время до конца жизни. Левую руку он кладёт на скрещенные на своём животе руки Хайтама и Кэйи, а правую сначала не знает как пристроить, пока её не ловит в свою цепкую хватку Дилюк. И Кавех практически сразу после этого засыпает, чувствуя, как на губах гуляет улыбка, а в голове голосом Хайтама звучит отрывок из какой-то книжки по семиотике древнесумерского языка, на что Дилюк взвывает уже в обычном формате.