Drama-queen без надежд на хэппи-энды?

(март 2018) -Да, любимая, всё в порядке, - чудом умудряющийся не зевать Достоевский терпеливо успокаивает по телефону разволновавшуюся противоположность, игнорируя насмешливые взгляды Гюго, - Мы сами не знаем, какая муха укусила доктора Габена и какого чёрта было вызывать нас в лабораторию к восьми утра. Но по крайней мере мы оба на месте, так что не беспокойся. Да, конечно, отзвонюсь, как только выясню, что он от нас хотел. И я тебя целую, ладно, созвонимся чуть позже. -«Да, любимая, да, конечно, и я тебя целую»! - всё-таки не выдерживает Энтузиаст и со смешком толкает товарища в бок, передразнивая, - Смотрю на тебя и начинаю бояться женщин. Не дай бог такая попадётся, что и меня так захомутает. -Ой, да иди ты! – привычно отмахивается Дост, - Сам-то в студенчестве за своей Аналитичкой как только не увивался, пока та в столицу не свалила. -Так, а вот о бессердечных занудных Робеспьерах – ни слова, - предаваться дальнейшим воспоминаниям Гуманисту мешает сначала возникший перед его лицом кулак миражника, а затем – и не пойми откуда раздавшийся знакомый звонкий голос: -Первый раз в жизни соглашусь с вечно пьяным активатором. Незваный Аналитик – хуже Драйзера. Этики чуть дар речи не теряют с перепугу, синхронно переглядываются, и, обернувшись, столь же синхронно выдыхают, увидев перед собой всего лишь Ламанчскую – хоть и на взводе, но, судя по усталому и растрёпанному виду, явно не представляющую для них опасности. -Тьфу тебя, Донна! - Гюго только что не крестится под ироничным взглядом вездесущей бывшей однокурсницы, - Так ведь и до инфаркта довести недолго. Тебе когда-нибудь говорили, что ты хуже чёрной кошки? -Не-а, - беспечно пожимает плечами внезапно развеселившаяся логик, - Бабой с пустым ведром называли только. Причём вы же на первом курсе, если мне память не изменяет. -Память у тебя и правда та ещё, - вынужден согласиться Достоевский, - Так, а что тебе Робеспьеры внезапно сделали? Или кто-то конкретный? -В точку, Шерлок, - кивает девушка с мрачной усмешкой, параллельно пытаясь привести непростительно распушившиеся короткие волосы хоть в какое-то подобие порядка, - Если коротко и без мата – мне очень повезёт, если я поступлю-таки каким-то чудом в аспирантуру и при этом ни один шибко гениальный зеркальщик не уведёт у меня научного руководителя. А, и не будет пугать меня на педпрактиках и семинарах по английскому. -Это те самые педпрактики, на которых ты нашей… в общем, моему профессорскому тождику помогала? – припоминает Энтузиаст, - Так не парься, сама знаешь – с ней тебе бояться нечего. -Эээээ… Дост, а ну-ка посмотри на меня и скажи – это я дура или лыжи не едут? Твой приятель реально пытается меня успокоить или у меня случился глюк на почве передоза магистерской программой нашей кафедры? -Вынужден тебя разочаровать, Ламанчская – тогда получается, у нас у всех массовый глюк. А мы даже близко не экологи и слишком стары для магистров, - самым серьёзным тоном рапортует Достоевский, но только лучшему другу известно, скольких сил ему стоит сдержать гомерический ржач. -Да ну вас… Обалдуи биохимические, - Искательница смотрит на обоих старых знакомых с насмешливой ностальгической нежностью и, развернувшись на пятисантиметровых «пыточных орудиях», цокает каблуками в направлении своей кафедры. И что вот приходила, спрашивается? Впрочем, бог с ней – Донна в их институте сама собой разумеется, как снег, дождь или таблица умножения. Никто же ведь не будет вопрошать, философствуя, почему зимой выпадают осадки, а дважды два – непременно четыре? Вот и внезапность этой дурынды давно уже стала частью их рутины, без которой, наверное, даже отчасти скучно… Сама же «ходячая таблица умножения», растворившись в кафедральной суете, мучается вселенски важной дилеммой: уехать ли после трёх пар домой или заглянуть в институт аспирантуры в поисках информации о вступительных экзаменах. Решив проявить инициативу и сознательность, логик всё же делает выбор в пользу второго варианта и собирается было выйти из корпуса, как вдруг её останавливает неожиданное препятствие в виде уже неоднократно за последние пару месяцев поминаемого всуе сомнительным словом Робеспьера, внезапно нарисовавшегося на пороге с какой-то громадной коробкой в руках. -Донна, посторонись-ка, - еле выговаривает под тяжестью груза Аналитик, - Если я это зеркало, чтоб его, не доставлю в кабинет профессора в целости и сохранности – он мне голову оторвёт. Ламанчская, услышав одно только слово «зеркало», отскакивает прочь, как ужаленная, и еле удерживается от плевка трижды через левое плечо и троекратного «свят!». Ещё полгода назад она первая посмеялась бы над таким суеверным поведением, но в последнее время не узнавала саму себя. Треклятое стекло преследовало её в повторяющихся снах, то разбиваясь в её руках, то попадаясь на дороге, которую она пересекала почему-то на велосипеде, ездить на котором в жизни не умела… А тут этот гениальный недотёпа собственными руками такую хрупкую бомбу в институт приволок! Нет уж, сейчас лучше и правда не попадаться ему на пути, а поторопиться и пулей мчать в отдел аспирантуры, пока тот не закрылся. К сожалению для Искательницы, попасть в столь желанное учреждение ей сегодня не суждено – ответственный секретарь запирает дверь приёмной на ключ буквально в ту же секунду, когда она только успевает подняться на нужный этаж. Проклятье! А всё чёртов Робеспьер со своими грузоперевозками в пользу профессора Горького! Вот что у него, врождённый талант порядочных соквадренниц пугать? Подавив в себе очередную нецензурную тираду на языке самого известного тождика, Донна с отрешённым видом шагает прочь на автобусную остановку. У неё ведь по первой в жизни научной конференции дедлайн горит, а терять ещё и эту возможность из-за собственных суеверий и личных проблем с болевыми сенсориками всех мастей не хочется от слова ни разу.