Drama-queen без надежд на хэппи-энды?

(июнь 2023) «Еся, Еся, Еся. Где тебя черти носят, Еся?» - терпение Донны подходит к концу. Одно дело – ограничительная белая интуиция, но надо же, на минуточку, и совесть иметь, а не заставлять лучшую подругу ждать сорок минут в торговом центре. Впрочем, чего ещё ожидать от этого эфирного создания? Лирик, наплевав на природную интеллигентность, шипит и матерится, выбираясь из общественного транспорта, чтобы протиснуться своими скромными габаритами к выходу. С третьей попытки ей это удаётся и она, чудом не растеряв по дороге сумку, проездной и не поломав тонкие каблуки, наконец-то выбирается на нужной остановке, вздыхая полной грудью. Впрочем, злит её не столько плотность набитого в автобусе народа, сколько вчерашняя выходка Дюма. Донна обрывает мобильный, что есть сил, извергая на ни в чём не повинный аппарат дюжину ругательств по-испански и по-русски. Если эта беспардонная Лирическая дурында не объявится через десять минут – она разворачивается и уходит. С неё хватит. И без того по ней всю неделю все эти Штирлицы, Горькие и Лондоны катком ездили – а теперь ещё и собственный миражник такую вот свинью подкладывает? Есенина ковыляет на непривычно непослушных каблуках к месту встречи, проклиная всё на свете. Кто-то при выходе всё-таки больно заехал ей по ногам, ввиду чего обычно стройная прекрасная девушка с летящей походкой в данный конкретный момент напоминает скрюченную букву «зю». Донна там, наверное, уже битых полчаса рвёт и мечет. Остаётся надеяться, порция хорошего кофе её хоть немного смягчит. Ламанчская, несмотря на скверное от природы зрение, вышеупомянутую букву «зю» наблюдает ещё от входа и, за считанные секунды растеряв всякую злость, спешит ей навстречу. Сейчас им предстоит целый ряд жизненно важных задач. Задача номер раз – удостовериться, что эта малахольная тургеневская барышня ничего себе не сломала. Задача номер два – усадить на твёрдую ровную поверхность. Задача номер три – раздобыть где-нибудь кофе и, если понадобится, пожертвовать из собственной аптечки обезболивающее и успокоительное. К счастью, всё оказывается не так страшно. Травмы этика при близком рассмотрении оказываются не более чем ушибами, хоть и весьма ощутимыми. Кофейня со свободными местами и вкусными горячими напитками оказывается в зоне шаговой доступности, а от обезболивающих Лирик отказывается, сказав, что нуждается только в стабильном положении, позволяющем вытянуть пришибленные конечности. В общем, реанимационные действия в отношении миражника занимают не более десяти минут. -Прости за опоздание. Общественный транспорт сейчас – просто орудие убийства, - всё-таки извиняется Еся, уже немного успокоившись и прихлёбывая чудеснейший сливочный кофе. -Кому рассказываешь? – Искательница понимающе ухмыляется, - Я вот с этими стеклянными чудовищами, - показывает на свои очки, - и то еле умудряюсь безопасно ездить в институт и обратно. Ты лучше расскажи, по какому поводу экстренный сбор? -По такому, что ты, как всегда, права, а Дюмаша – подонок, подлец и мерзавец, - не стесняется в выражениях Лирик. Донна удивлённо сдвигает очки на нос: если уж она до такой лексики дошла в адрес деловика, то, должно быть, он как минимум совершил особо тяжкое преступление, если не государственную измену: -Это изначально было понятно. Что он опять начудил? -Мы поругались. А он бросил меня одну посреди улицы в одиннадцатом часу вечера, не проводив даже до остановки. При этом прекрасно зная, в каком районе я живу, - на одном дыхании выпаливает Есенина, уже наблюдая, как серо-голубые глаза подруги опасно щурятся, а знаменитые окуляры куда более воинственно, блестят, чем обычно. -Ч-чт-то?! – Донне стоит титанических усилий не поднять адский вопль на всё кафе – настолько велика её злость на бывшего ухажёра подруги. Не зря, ох, не зря она всю жизнь не выносила дуалов. Ну вот катастрофически не везёт ей с ними: что ни Дюма – так такой экземпляр попадается, что за хобот и в музей. Музей особо отпетых негодяев, разумеется. Вот и Есин бывший кавалер – из той же породы, очевидно, - Этот… кусок белой сенсорики даже после работы проводить тебя не удосужился?! Так, надеюсь, он уже везде заблокирован, отлучён от твоей персоны и предан анафеме? -Так точно, - грустно усмехается Еся, - Вот почему я тебя восемь лет подряд не слушала? -Ты на меня-то не ориентируйся, - тоже невесело вздыхает миражница, которой наконец-то принесли горчайший и обжигающе горячий американо, на который она пока что может только опасливо дуть, - Это я в чужой жизни – психолог, а в своей – такой псих, что мама не горюй. -А с тобой-то что опять? – перестраивается в режим слушателя этик, - Опять Робеспьер головного мозга? -И Робеспьер, и НИИ, и Лондона пора уже законом запретить, - морщится Донна, всё-таки немного обжегшись кофе, - Ну я сама виновата – нечего связываться с посторонними квазитождиками, когда голова другим забита. -То есть, не у меня одной сегодня день жалобы на бывших, - понимающе кивает Лирик, - А Лондон-то что выкинул? -Что-что – вернуться просил. В агрессивной форме. Настолько агрессивной, что опустился до попрёков возрастом и синдромом старой девы. -Эээээ… Ты от него, стесняюсь спросить, свой паспорт скрывала? Или его под дулом пистолета заставляли встречаться с кем-то всего на четыре года старше? -Ну ты же помнишь, как всё случилось, - логик устало прикрывает глаза, - Тут скорее он меня, только не дулом пистолета, а эффектом неожиданности. -А ты так обиделась на своего, то есть, прошу прощения, просто на Аналитика, что тебе было уже всё равно, - всё с тем же интуитивным пониманием заканчивает за подругу Есенина, - Ну и правильно ты ему всё потом высказала. -Наверное. Знаешь, Еся, - Донна внезапно выныривает из приступа уныния так же резко, как случайно в него погрузилась, - Может, в какой-то параллельной вселенной я кайфую от работы школьным учителем, без памяти влюблена в Лондона и спокойна, как сто китайцев. Но в этой вокруг меня – сама видишь – слишком много паники, НИИ и болевых сенсориков. А вот у тебя, кстати, Гюго, о котором, кстати, мы обе весь вечер дипломатично молчим. -Гюго рационализации не подлежит, - тихонько смеётся этик, - Сама знаешь же. -Знаю, - невозмутимо фыркает Ламанчская, - поэтому не рационализируй, а просто пиши и зови гулять. По крайней мере, это законом не запрещено. Под мотивирующий голос миражницы жизнь и правда кажется Есе проще, чем её рисует накормленная страхами интуиция. Может быть, стоит поговорить с Энтузиастом, в самом-то деле. Может быть, скоро всё наладится и призрак по имени Дюма навсегда испарится из её памяти. Может быть, и сама Донна уладит все свои дела в НИИ и найдёт-таки столь желанную для себя работу. Но это – вилами на воде. А завтра эту ненормальную увезёт на северный конец страны поезд и она ещё раз берёт с Еси обещание не затягивать и написать Гюго. Обещание приходится дать и придётся выполнить: надо знать Ламанчскую, эта просто так не отстанет.