Drama-queen без надежд на хэппи-энды?

(январь 2018) Этой ночью Донна спала скверно. Где-то до шести утра, пока будильник не провозгласил-таки на всю квартиру, что пора поднимать сорок с приличным гаком кило себя с постели и идти на педпрактику, она убегала во сне от всевозможных Наполеонов, Гюго и Драйзеров на велосипеде, а в конце концов порезала шины об осколок разбитого зеркала. Подобная ерунда снилась логику уже не первый раз и успела порядком надоесть. -Приснится же такая мутотень, - бормочет Искательница, ёжась и поднимаясь с постели, - Господи, только не говорите, что я вчера выпила последний кофе… Тем не менее, сегодня ей везёт. Кофе в заначке находится, а не далее как вчера ей позвонили из оптики и привезли заказанные ещё пару недель назад очки, разбитые в самом начале практики. В общем, есть над чем, на чём и с чем работать – и то ладно. Остаётся надеяться, что вверенные их курсу школьники-олимпиадники не растопчут полутораметровую пигалицу, как стадо слонов. Но, судя по всему, удачливость Донны в этот день заканчивается наличием достаточного запаса кофеина в доме. Стоит ей переступить порог университета, подняться в преподавательскую и дежурно-вежливо поздороваться с Горьким и однокурсниками, на неё обрушивается очередная порция профессорского старческого дребезжания: -Ламанчская, по тебе часы сверять можно. Пришла строго к началу. Где Габен и Дюма? -Не знаю. Извините, профессор, я всё-таки не староста группы, - вяло возражает девушка и боязливо втягивает голову в плечи. Нет, долго ей здесь находиться опасно. Да, она по-настоящему «заболела» преподаванием и обрела мечту. Но находиться в такой компании под руководством Инспектора – это слишком, а находиться долго – вообще опасно и действует угнетающе. Всякий раз, приходя на педпрактику и сталкиваясь с кафедральными работниками, она чувствовала себя тмутороканским болваном в юбке среди произведений искусства. Нет, с этим надо что-то делать, только вот что? -Ладно, с опаздывающими и отсутствующими разберёмся потом, - машет рукой пожилой академик, обводя взглядом уже явившихся на практику магистрантов, - Нам вверена организация и контроль районного этапа олимпиады школьников. Бальзак, Лондон – вы берёте седьмые и восьмые классы и занимаете семинарскую аудиторию. Робеспьер, Ламанчская – в лекционную, к классам с девятого по одиннадцатый. Такое распоряжение Искательницу не радует от слова ни разу, но спорить с заведующим кафедрой – себе дороже, поэтому она молча кивает и, кинув сердитый взгляд в сторону Аналитика, послушно покидает преподавательскую. Но это ещё цветочки – в аудитории её охватывает настоящая паника. На них с Робеспьером выжидающе смотрят не менее шестидесяти пар глаз, а рядом, как на грех, никого знакомого, на чью поддержку можно хоть ненадолго опереться. Одно чёртово гениальное недоразумение под боком – не его же просить о психологической помощи… -Ёп-перный бакалавриат, - устало выдыхает Ламанчская в сторону шёпотом, но, видимо, у этого зеркального чуда в перьях не уши, а локаторы – каким-то чудом он умудряется услышать её почти безмолвный крик души: -Донна, что такое? Страшно? Ну привыкай, нам всем рано или поздно быть педагогическими работниками. Смотри, нам надо раздать бланки с заданиями. Давай я пойду по тому ряду, а ты – по соседнему. Возразить что-либо она просто не успевает и, на автомате кивнув Аналитику, перенимает у него часть работ, спотыкается и едва не падает со ступени, ведущей с кафедры к партам, но в конце концов благополучно раздаёт задания всем учащимся. -Видишь – не так всё страшно, - негромко смеётся Робеспьер, тоже обеспечив фронтом работ свою часть школьников и уже поджидая её за кафедрой, - Не сложнее, чем поставить и описать точку на карте, - намекает на научную специализацию одногруппницы. Донна собирается уже по привычке огрызнуться, но тут даже её болевой этике становится понятно, что «несчастный доморощенный гений», как она не раз его ругала в последние пару недель, в общем-то ничего плохого не хотел – наоборот, пытался её успокоить и привести в чувство, хоть это и не входит в его обязанности. Видимо, отвыкла она за шесть лет безнадёжной ревизии от нормального человеческого отношения настолько, что теперь во всём ищет подвох. Сейчас же Ламанчская абсолютно искренне благодарно улыбается, поспешно смаргивая непонятно откуда взявшиеся слёзы. Хоть бы этот вездесущий недотёпа их не увидел или списал на адаптацию к новым очкам, которые, кстати, и правда блестят хуже всяких прожекторов… Но тут раздаётся скрип двери и все душевные терзания логика прекращаются разом – на пороге аудитории показывается высокая, широкая, монументальная фигура профессора Гюго. Донна умиротворённо и с облегчением выдыхает – там, куда только ступит нога её бывшей бакалаврской научной руководительницы, по определению будет идеальный порядок, и к гадалке не ходи. -Ну сколько ещё ждать этих бестолковых секретарей? – из последних только сил не матерясь сквозь зубы, в трёхсотый раз переспрашивает Энтузиаст, оккупировав на пару с лучшим другом скамейку под дверью в приёмную института аспирантуры, - Вот не подпишут нам сейчас протоколы – и прощай стипендия. -Ну мы вообще-то сами виноваты, - философски возражает тот самый лучший друг, он же невыносимый источник хандры, он же Достоевский, - Сдали бы их вместе со всеми на той неделе – не куковали бы здесь. -И без тебя понятно, святоша ты наш, - сердито отмахивается экстраверт, - Это был риторический вопрос. О, слышишь – Ламанчская идёт, - обращает внимание товарища на раздающийся всё ближе стук каблуков, обозначающий присутствие неподалёку старой и не то чтобы очень доброй знакомой, - Давай у неё спросим, долго ли тут кого-то ждать. Гуманист равнодушно пожимает плечами – мол, как знаешь – а буквально через несколько секунд и впрямь зрит перед собой «полтора метра истерики и хаоса», как прозвали Донну на её бывшей кафедре. -Что, братцы-кролики, опять халтурим вместо прогрызания гранита науки? – впрочем, сегодня насмешливый голос подревизной ничуть не раздражает: -Да мы бы и рады погрызть, только вот где бы подписать отчёт о том, сколько кубометров этого самого гранита мы с Гюго прогрызли за семестр, - беспечно отзывается он, - Скажи, ты никого в секретариате не видела? -Если бы. Я никого сегодня не видела, кроме стада выпускников-акселератов и одного вечно неуместного чёртового гения, - ухмыляется логик, - И если бы не профессор Гюго – протянула бы со страху ноги. Вот сейчас как раз её жду – через полчаса проверять сданные этими самыми акселератами олимпиадные задания. -Ламанчская, ты вообще меняешься? – гомерически хохочет Гюго, - Вот сколько лет тебя знаем – а ты всё та же. Тысяча приключений и никакого порядка. -Так иначе скучно, - в той же манере откликается Искательница, попав-таки в свою среду, пусть и не очень дружелюбную, но знакомую. Теперь она может вновь почувствовать себя собой прежней – упёртой, непотопляемой и безнадёжно отчаянной, как любила характеризовать себя сама. Да и много ли надо ей для счастья – был бы один отдельно взятый ревизор просто рядом, а остальное – от лукавого. «И всякие неуместные и несвоевременные Аналитики – тем более от лукавого,» - проносится в её голове, но скоро все мысли подобного рода покидают её, растворившись в полушутливой-полусерьёзной словесной пикировке с очень бывшими однокурсниками.