За кадром Sailor Moon S

«Может, всё-таки стоит ему перезвонить?» – спросил себя Мамору, идя по коридору агентства. В памяти тут же всплыло сообщение, которое он нашёл на автоответчике, когда вернулся со съёмок. «Это я. Перезвони на этот номер», – вот и всё, что сказал ему отец. О чём он хотел поговорить? О чём-то важном? Нет, если бы это было что-то важное, он бы просто подослал к нему своих людей, которые бы силком доставили его на место встречи – один раз он так уже делал. – Моринага Наоюки? – отвлёк Мамору от мыслей удивлённый голос одной из девушек, вышедших из кабинета и идущих теперь впереди него. Мамору вздрогнул от неожиданности: ему показалась, что незнакомка прокралась в его голову и узнала, о чём он думает. – Да, – тем временем откликнулась вторая девушка. – Конечно, он открестился от её обвинений. В прессе всё выставили так, будто она врёт, но не знаю… Эти политики все такие гнилые. – Кошмар, – ужаснулась первая девушка. – Получается, он совратил шестнадцатилетнюю девушку, а потом заставил её сделать аборт? – Она так говорит. Вернее, говорила, пока её не заставили дать в прессе опровержение и принести ему свои извинения. – Бедная девочка… И зачем она с ним связалась? – Ну, у таких людей наверняка много рычагов давления. – Грязный педофил! И ведь не накажут даже. У девочки жизнь сломана, а он выйдет сухим из воды. – Небеса его накажут! Проклянут его и весь его род. И детей, и внуков, и правнуков! – У него разве есть дети? – Наверняка. Не думаю, что это девочка была единственной жертвой. Уверена, у него куча внебрачных выродков. Мамору остановился, больше не в силах слушать. Сказать, что он был в шоке, значит, ничего не сказать. Его отец совратил несовершеннолетнюю? Это просто не укладывалось в голове. Да, он, конечно, был тем ещё бабником, но всё-таки должен же быть предел. Хотя… Мамору вспомнил, что сам влюбился в Усаги, когда ей было всего тринадцать. Взрослый парень влюбился в ребёнка. «Грязный педофил, значит? – приложив руку ко лбу, горько усмехнулся он. – Проклятье на весь род?» Мамору почувствовал, что его бьёт крупная дрожь. Даже если он разорвёт все связи с отцом, сменит имя и начнёт новую жизнь где-то на другом краю света – ему никогда не отмыться от этого родства. В нём всегда будет течь кровь человека, который может приносить женщинам лишь несчастья. Миюки – прямое тому доказательство. – Шин! – весёлый голос Алмаза выдернул Мамору из пучины отчаяния, в которую тот стремительно падал. – Привет! Когда ты вернулся? – Привет, – Мамору прикрыл глаза, успокаиваясь и беря себя в руки. Когда он повернулся к Алмазу, на его лице уже сияла непринуждённая, добродушная улыбка. – Сегодня утром. А ты? – Вчера. – Ясно. – Мамору окинул друга взглядом. – Заставили подстричься для роли? – А, да. – Алмаз сконфуженно провёл рукой по волосам. Они уже отросли настолько, что не стыдно было ходить без парика, но всё равно актёр планировал отпускать их и дальше, чтобы вернуть привычную для себя длину. – Кстати, у меня для тебя сюрприз, – оживился Алмаз, вспомнив, зачем подстригся. – Я начал встречаться с Мако-тян! – Серьёзно? – не поверил Мамору. – Угу. Перед отлётом в Сеул. Хотел тебя сразу обрадовать, как самого большого скептика наших отношений, но, когда это случилось, ты уже укатил сниматься на эти свои Филиппины. – Что ж, поздравляю. Надеюсь, в этот раз ты действительно настроен серьёзно, и Макото не придётся плакать из-за тебя. – Об этом не волнуйся. Я планирую сделать её самой счастливой женщиной на земле. А как у тебя с принцессой? Вы уже начали встречаться? – Пока нет, но тех отношений, которые у нас есть сейчас, пока более чем достаточно. И, кстати, не говори, пожалуйста, Макото о моих чувствах к её подруге. Я не хочу, чтобы она услышала признание не от меня. – Делать нам с Мако-тян больше нечего, как тебя и твои чувства обсуждать, – фыркнул Алмаз и, видя недоверчивый взгляд друга, добавил: – Замётано. Не волнуйся. Я нем как рыба. Удачи тебе, праведник-сан. – Ты тоже не слишком спеши пускаться во все тяжкие. – Да какие тяжкие? – сокрушился Алмаз, вспомнив про свою реакцию на поцелуй в щёчку. – Я теперь такой же праведник, как и ты. Того и гляди дам обет воздержания и уйду проповеди читать. – Ну, это вряд ли, – утешил друга Мамору. – Ты просто ничего не знаешь, – удручённо махнул рукой Алмаз и, почувствовав, как нестерпимо ему хочется услышать голос возлюбленной, распрощался с другом и направился к телефону-автомату. Оставшись один, Мамору сбросил притворную жизнерадостность и, приложив руку ко лбу, мрачно вздохнул. Волны отчаянья отступили, но всё ещё плескались у его ног. Стоило только сделать неверный шаг, как они накроют его и уволокут в пучину. Этого Мамору допустить не мог. Какой бы мразью ни был его отец, не стоило ставить на себе крест из-за него: ведь помимо отца у Мамору была ещё и мать - прекрасная, добрая женщина - и, если Мамору взял от неё хоть немного, значит, шанс прожить нормальную жизнь есть. Рассудив так, Мамору отбросил удручающиеся мысли и постарался сосредоточиться на хорошем - уже завтра у него будут съёмки, на которых он увидит Усаги. Одна мысль об этом заставляла его снова обрести веру в жизнь. Представив улыбающееся лицо Усаги, Мамору и сам непроизвольно улыбнулся. Мысли об отце тенью залегли в потаённом уголке души, в который он пообещал себе больше не заглядывать. *** – Алло, Саяка-тян, ты как, уже встала? Я тебя не разбудил? – Нет, конечно, – послышался на том конце смущённый голос. – Я никогда не дрыхну до полудня даже в выходные. Я же не Усаги-тян. – Ха-ха! Что сейчас делаешь? – Да вот… Читала кулинарную книгу, думала приготовить на обед что-нибудь особенное… – Девушка замялась, а потом смущённо спросила: – Ты вернёшься к обеду? – Да, конечно, я освобожусь максимум через час и сразу домой. Не терпится узнать, что же приготовит Саяка-тян! – Ну… Если есть какие-то пожелания… – Я полностью доверяю твоему выбору. – Всё-таки какой же ты льстец и дамский угодник, – вздохнула Макото. – Я? Да я даже не думал! – возмутился Алмаз. – Ладно, раз ты хочешь от меня мужского выбора, я требую тушёное мясо в сливочном соусе! – Опять? – Что значит опять? Я не ел его уже больше месяца. – Но до твоего отъезда я его довольно часто готовила. Вот решила попробовать что-нибудь новенькое. – Нет, сегодня мы едим мясо в сливочном соусе, – решил быть непреклонным Алмаз. – Ладно-ладно, – не стала спорить Макото. «Я ведь всё правильно сделал? – спросил себя Алмаз позже, когда уже повесил трубку. – Иногда ведь можно быть настойчивым?» Вспомнив о том, что на самом деле ему хочется быть настойчивым совсем в другом плане, Алмаз удручённо вздохнул. Хотя ему и тяжело было сдерживать себя, он понимал, что с Макото, если не хочешь быть битым, спешить нельзя. «Надеюсь, мы в ближайшее время хоть на поцелуи в губы перейдём», – томно вздохнул он и, отмахнувшись от мыслей о своих безрадостных перспективах, пошёл в кабинет менеджера. Надо было скорее разбираться с делами и спешить домой, ведь там его ждали любимая девушка и вкусный обед.