Megaphone to My Chest

      В последний раз, когда они виделись лично, Чу Ваньнин швырнул стопку бумаг в голову Мо Жаня:       — Обязательно оцени к вечеру субботы. Затем сразу же отправь Ши Мэю, чтобы он мог перепроверить.       Мо Жань рассеянно потёр голову:       — Вы мне не доверяете, лаоши?       Взгляд Чу Ваньнина стал ещё острее.       — Хм. Глупый вопрос.       Мо Жань проверил работы вовремя: сочетание теста с вариантами ответов и коротких эссе, составляющих, на самом деле, большую часть работы, поскольку Чу Ваньнин был известен как «тиран», и те, кому не повезло пойти на его курс по древнекитайской философии, знали, что лучше не рекомендовать друзьям в качестве факультатива.       Оказалось, что вовремя выставить оценки было не так уж и важно. После того, как Ши Мэй прочитал комментарии Мо Жаня, добавил несколько дополнительных пунктов и выставил окончательные баллы, появилось объявление о локдауне.       Сказать, что Чу Ваньнин был в ярости, — ничего не сказать.       Их первая встреча в Zoom выйдет крайне неприятной хотя бы по той простой причине, что никто из аспирантов Чу Ваньнина никогда не видел его квартиру изнутри. Чу Ваньнин — очень закрытый человек, и его ученики знают это. Другие профессора, такие как Сюаньцзи или Цзелюй, иногда приглашали своих подопечных пообедать. Некоторые даже доходили до того, что позволяли называть себя по имени, что, по мнению Чу Ваньнина, являлось нелепым нарушением этикета.       Но у него не было выбора. Университет перешёл на полную изоляцию, как и весь город (он даже не мог попасть в свою любимую кофейню), и они должны каким-то образом общаться через крайне несовершенную систему видеоконференций, о которой он никогда прежде не слышал. Из собственной квартиры. В своём домашнем кабинете.       Чу Ваньнин подумал о том, чтобы немного прибраться перед началом конференции, но так и не нашёл на это времени. Он никогда не находил времени на уборку; не зря же раз в две недели он платил за эти услуги специально обученным людям, которые, чёрт возьми, больше не могли приходить из-за карантина.       Экран его ноутбука мигнул, и первое, что он увидел, — обои по умолчанию. Чу Ваньнин содержал файлы и папки в безупречном состоянии, по крайней мере, по сравнению с его реальной жизнью. Документы легко систематизировались, а сочетание клавиш Ctrl+F решало столько проблем, что единственным его желанием было, чтобы кто-нибудь как-нибудь изобрёл ту же команду и в жизни.       Он назначил встречу на 13:00, что было разумным временем, и никто не смог бы найти оправдания, чтобы не явиться. Ему некогда иметь дело с бездельничающими аспирантами. В свои 32 года Чу Ваньнин уже не новичок в академической жизни, и, будучи доцентом кафедры философии, он имеет причины торопиться. В гуманитарных науках время течёт медленно; чтобы выделиться, нужно подняться выше.       Трое его аспирантов начали постепенно заполнять экран. Ши Мэй стал первым, кто подключился к конференции, одетый в синюю рубашку на пуговицах, которую, как Чу Ваньнин помнит, тот иногда носил на занятия. Ши Мэй был способным ассистентом, хотя застенчивым и скромным; его письменные работы не слишком выделялись, но личное обаяние более чем компенсировало это. Если бы не Ши Мэй, чьи рабочие часы часто были заполнены влюблёнными дурачками, старшекурсники бросили бы курс Чу Ваньнина и убежали бы с криками страха.       Как бы то ни было, некоторые всё равно убегали, но те неудачники, которым пришлось пройти философию как обязательный предмет, оставляли в конце семестра положительные оценки и восхваляли своего любимого аспиранта.       — Здравствуйте, Чу-лаоши, — сказал Ши Мэй, помахав рукой. Улыбка на его лице светилась нежностью и спокойствием, и Чу Ваньнин вспомнил милого кандидата, с которым когда-то беседовал, скромного и честного в отношении своих недостатков, но отчего-то грустного, что тронуло струны сочувствия в душе Чу Ваньнина.       И, что же, внешность печального студента не осталась незамеченной ни для кого из приёмной комиссии. Ши Мэй мгновенно стал любимцем факультета, и иногда Чу Ваньнин задавался вопросом, какой была бы его жизнь, если бы он выглядел так, как Ши Мэй.       Он настроил экран, чтобы камера была направлена немного снизу.       — Здравствуй, Ши Мэй.       Обычно они мало разговаривали. Большая часть их общения состояла из электронных писем, формальных и лишённых личного содержания. Любимая форма общения Чу Ваньнина.       Следующим присоединился Сюэ Мэн. Его самопровозглашенный лучший ученик приходился сыном ректору университета, что немного усложнило ситуацию с его принятием в аспирантуру. К счастью для Сюэ Мэна, он действительно был подходящим кандидатом, хотя звёздные рекомендательные письма, предоставленные им, были от преподавателей Сышэна, что… да. Но всем скептикам пришлось прикусить язык, когда в течение первых двух лет аспирантуры Сюэ Мэн выиграл престижную национальную премию за свою первую статью в ведущем журнале своей области. Сюэ Чжэнъюн, его отец и ректор университета, был безмерно доволен.       Сюэ Мэн сидел в чёрно-синей футболке и расстёгнутой синей фланелевой рубашке. Его волосы выглядели аккуратно уложенными гелем, и Чу Ваньнин втайне впечатлился тщательности, с которой его ассистент подготовился к виртуальной встрече в выходной.       — Извините, что опоздал, Чу-лаоши, — запыхавшись, сказал Сюэ Мэн. Прошла всего одна минута встречи, но он, как и всегда, стремился угодить.       Чу Ваньнин знал Сюэ Мэна с тех пор, как тот был подростком, а он сам — одним из самых первых подчинённых Сюэ Чжэнъюна, недавно занявшего пост ректора. Тогдашний 26-летний Юйхэн Бэйдоу (его псевдоним) только опубликовал свой первый роман. Получить работу на факультете философии вместо факультета литературы не было неприятным сюрпризом, на самом деле ему даже понравилось, и нравится до сих пор, работать в другом литературном направлении.        — Добрый день, — сказал Чу Ваньнин, проверяя звук. — Где Мо Жань?       У Сюэ Мэна и Ши Мэя одинаково вытянулись лица. Сюэ Мэн через секунду смело ответил:       — Держу пари, что он всё ещё спит, поганец.       — В такое время? — скептически спросил Чу Ваньнин.       Ши Мэй покачал головой:       — Я так не думаю. Возможно, он просто немного опаздывает. Прошу прощения… давайте подождём его ещё немного, — предложил он, выглядя так, будто сам виноват в опоздании Мо Жаня.       В таком случае, они просто посидят молча. Чу Ваньнин не любил повторяться, ещё больше он не любил бессмысленную болтовню. Все его ученики знали это, или, по крайней мере, двое присутствующих. Что касается Мо Жаня….       Словно по сигналу появился пустой экран Мо Жаня, затем он стал чёрным и, наконец, показалось запыхавшееся лицо, с трудом выдыхающее каждое слово.       — Всем привет! Мне очень жаль. Я потерял счёт времени.       Сюэ Мэн фыркнул, в его голосе послышалось раздражение:       — Что ты делал, что так опоздал, придурок?       Ши Мэй аккуратно перебил, по своей многолетней привычке их разнимать:       — Я уверен, что у него есть хорошее объяснение, верно, Мо Жань?       Мо Жань почесал затылок. Его волосы были собраны в высокий хвост, немного растрёпанный и влажный, а футболка местами промокла насквозь.       Чу Ваньнин нахмурился. Кажется, он знал, что собирался сказать Мо Жань.        — Я был на пробежке, — признался тот, смущённо посмеиваясь. — Извините. Я просто не мог оставаться дома весь день. Думал, что вернусь раньше.       Сюэ Мэн с отвращением скривился.       — Мы на локдауне, тупица, какого х… — он замолчал, вспомнив, что они всё-таки на связи с Чу Ваньнином. — …чёрта ты делал на улице?       — Бегал трусцой, — буркнул Мо Жань. — Вокруг кампуса. Никого не видел, ни с кем не разговаривал. Соблюдал социальную дистанцию.       Чу Ваньнин издал нетерпеливый звук.       — Безответственно. В следующий раз так не делай. Мы все ждали тебя.       Мо Жань только рассмеялся и вытер капельки пота на лбу.       — Простите, простите, мне очень жаль. Этого больше не повторится, я обещаю.       Чу Ваньнин смотрел на то, как бронзовая кожа Мо Жаня блестит от пота. Его аспиранту не помешала бы ванна, довольно долгая, с большим количеством мыла, чтобы смыть всю эту грязь.        Ноутбук Чу Ваньнина был лучшим в линейке, с дисплеем Retina, так что он мог очень ясно видеть мелкую пыль, осевшую на шее Мо Жаня. Должно быть, тот бежал довольно долго, его ноги стучали по тротуару, грудь вздымалась от напряжения. Глаза ярко светились, улыбка была широкой и зубастой, а влажные волосы, прилипшие ко лбу, казалось, даже слегка поблескивали...       Нелепо.       Мысль о Мо Жане в дУше вызвала у Чу Ваньнина неприятные ощущения в позвоночнике. Мысль о том, что можно думать о мышцах Мо Жаня, безмерно напугала. Он потряс головой. Возмутительно нелепо.        — Нам нужно разработать план онлайн-обучения, — сказал Чу Ваньнин, вставив нотку уверенности, которой на самом деле не чувствовал.       Наконец-то они могли работать. А после встречи, возможно, ему самому не помешает принять очень долгий и очень холодный душ.