Методический материал по соблазнению

───── ◉ ─────

Деви не запомнила, как оказалась у дверей лифта в пентхаус. Путь от места нападения до дома пролетел за секунду, и единственное, что удерживало ее в сознании, — Доран, согревающий продрогшую ладонь в своей. Нужно было думать, пытаться понять мотивы случившегося, не откладывать ответственность на завтрашний день, но единственное, что удавалось, — дрожать то ли от холода, что разъедал кости, то ли от того, что на нее напали; а может быть и из-за того, что на месте нападения появился Камал. Доран предложил обратиться в полицию, но Деви лишь мотала головой из стороны в сторону — меньше всего ей хотелось оказаться в новостной ленте СМИ, а нападение на наследницу половины Бостона точно туда попадет. То, что желтая пресса не интересовалась ее жизнью, было для нее огромным чудом, и Деви не хотела этого менять. Двери лифта открылись, и Доран аккуратно подтолкнул Деви. Он не убрал руку, не посчитал нужным, а госпожа Шарма лишь хотела, чтобы он обнял и не отпускал. С ним было безопасно — монстр разогнал чудовищ и развеял страхи. — Вещи. — Деви смогла произнести первое слово с тех пор, как она отказалась от полиции. Она должна была говорить, чтобы профессору было спокойнее, хотелось отвлечь от замкнутого пространства лифта. Доран помедлил секунду, и, прежде чем потребовалось уточнять, Деви завершила мысль: — Он вырвал у меня рюкзак, и все вещи сейчас лежат там: телефон, наушники, планшет, блокнот. — Нападавший не забрал их? — уточнил профессор, явно проводя анализ событий. Деви концентрировалась на происшествии, но поглаживающие движения в районе поясницы меняли фокус важности. Казалось, что нападение — это всего лишь кошмар, и она уже проснулась, а теперь, в реальности, все хорошо. — Ничего… — тихо ответила она и, не удержавшись, прислонилась лбом к его груди, показывая, что ей сейчас было нужно. Не потерянные вещи и не обращение в правоохранительные органы — лишь его внимание. Его тепло и поддержка. Еще утром Деви думала, что ей нравится быть с Дораном сильной, а теперь, когда он обнял, она воскресла из пепла собственного прошлого, чтобы не просто жить — гореть. Светить. Доран ничего не ответил, переваривая услышанную информацию. Деви тоже понимала, что целью нападения была не материальная нажива, а нечто иное, что заставило ее вздрогнуть. — Он фотографировал. — Деви помолчала, и лифт открылся, позволяя покинуть зеркальную коробку, но ни она, ни Доран не шевельнулись. — Зачем? Зачем ему мои фотографии, когда можно было забрать содержимое рюкзака? Ответ был очевиден, по крайней мере для Дорана — эти снимки еще появятся в их жизни. Деви держалась за ткань его рубашки и не хотела расставаться, пусть и место было неподходящее. Лифт издал звуковое предупреждение, напоминающее, что пассажиры не вышли. — За них ему пообещали больше, чем за содержимое сумки. Доран аккуратно двинулся, не разрывая близости, он продолжал вести Деви по квартире. Они прошли гостиную, и кот, будто чувствуя тревожное настроение, не стал с порога выпрашивать внимание, а молча следил за обстановкой, сидя на подоконнике. На барной стойке стояла открытая бутылка воды из холодильника, бесшумно работал телевизор, шкаф на кухне был не закрыт. Доран оставил все как было и поспешил к Деви. Где бы она была, если бы не он? — В рюкзаке были мои рисунки, — казалось, потеря скетчей была страшнее, чем все утраченное содержимое. — Я могу вернуться и забрать их, если они еще там. Предложение вызвало волну паники, и Деви вцепилась в ладонь Дорана, не желая отпускать даже на секунду. Она чувствовала себя спокойно только когда физически ощущала его присутствие. — Нет, — быстро ответила она, помотав головой. — Не оставляй меня одну. Никогда. — Не оставлю, не переживай. Профессор вновь обнял Деви, и она была готова разрыдаться от этих слов. Хотелось выгравировать признание на костях и обнажать его каждый раз, когда это будет необходимо. Пусть он сказал это под действием ситуации — она верила. Не только ему, она верила в них. В то, что счастье возможно там, где осталось лишь пепелище и руины. Деви — как Помпеи, а Доран — ее последний и лучший день, который хотелось бы продлить в бесконечность. — Давай, тебе нужно в душ и отдохнуть, поспи сегодня в спальне, там удобнее, а я займу диван. Она хотела поспорить, но сил хватило только на кивок и последний вдох любимого аромата кофе и табака, перед тем как сделать шаг в сторону ванной в спальне Дорана. Деви вспомнила, что после ей нужно будет переодеться, нашла чистые вещи и скрылась за стеклянной дверью душевой, раз за разом проигрывая вечер в голове. Сарасвати отправила сообщение, и это точно послужило причиной появления Камала, но может ли он быть связан с нападавшим? Что могут ему принести фотографии с ночной улицы? Будто было третье звено в цепи, которое Деви еще не узнала. Она долго стояла под обжигающими струями воды и опомнилась лишь тогда, когда в дверь постучали. — У тебя все хорошо? — Доран звучал немного взволнованно. — Минуту. Деви потянулась за полотенцем, что повесила на высокий борт душевой, и, коснувшись его, уронила футболку, которую планировала одеть. Ткань за секунду впитала воду с пола, как бы быстро Деви не дернулась, чтобы поднять ее. — Ты голодна? — послышался второй вопрос, и интерес к футболке исчез полностью. В груди так заболело, что Деви пришлось приложить руку к солнечному сплетению. Там разрывалась душа от заботы и волнения, которое она забыла по отношению к себе. — Нет. — Деви шмыгнула носом, вспоминая, что не собиралась плакать. — Можно тебя попросить, у меня в сумке есть футболка, черная, она лежит сверху, принеси, пожалуйста. Доран не ответил, и уже через минуту дверь приоткрылась, в проеме появилась протянутая рука с черной футболкой — вот только это была его футболка. — Спасибо. Деви не стала спорить или задавать вопросы, поблагодарила и постаралась вытереться, но мокрые волосы постоянно мешались, оставляя мелкие блестящие дорожки. Полотенца, которые действительно были большими, лежали слишком высоко — не зря Доран шутил об этом недавно. Деви взяла маленькое, повязала его на волосы, и только после этого начала натягивать футболку, которая по длине была почти до колен. Ткань немного грубоватая, идеально отглаженная. В точности, как и ее хозяин. Зубная щетка, что в первый день казалась нарушительницей границ, теперь спокойно покоилась в стаканчике рядом с его. Можно было бы фантазировать, что они пара. Не просто соседи, а большее, с чувствами. Деви вышла из ванной и неуверенно сделала два шага к гостиной. Без повторного приглашения и разрешения она не осмелилась посягнуть на кровать профессора. Деви вышла из спальни, и на секунду ей стало страшно — вдруг он ушел? Не важно куда и на сколько, минуты было бы достаточно для ужаса. Но затем она почувствовала свежесть по ногам и увидела приоткрытую дверь на балкон. Погода окончательно испортилась, и Деви понимала, что цветы скоро завершат свой короткий век длиною в лето, но она еще не была готова с ними расстаться. Когда сделала шаг к балкону, оттуда появился Доран и поспешно запер за собой дверь. Деви даже не обратила на это внимания, если бы следом он не задвинул шторы, которые всегда были открыты, пропуская максимальное количество света. Лицо Дорана было непроницаемым, лишь морщинка между бровей выдавала его внутреннее состояние. Он был задумчив, немного зол, но Деви не знала, на что, и шторы стали, как красная тряпка для быка. Безразличен цвет, главное — движение. Они заговорили одновременно: — Тебе нужно отдыхать. — Мне нужно на воздух. Доран стал еще серьезнее, задумчивость длилась несколько секунд, но затем он выдохнул и надавил пальцами на веки, массируя их. Деви стало стыдно — он устал не меньше, чем она, и вместо того, чтобы отпустить его отдыхать, она искала любые причины остаться. — То, что ты увидишь на балконе, тебе не понравится. Деви выдохнула. Она была готова к тому, что погода навредила цветам — это было бы наименьшей из ее забот. Она мягко улыбнулась и пыталась взглядом выразить всю свою признательность и важность его заботы. Деви медленно приблизилась и провела ладонью по груди Дорана, нежно и бережно, словно делала так уже тысячу раз. — Ничего страшного, погода всегда безжалостна к цветам. Она открыла штору и затем дверь, сдвигая раму в сторону. Но то, что увидела, никак не было связано с природой. Кусты петуний, что еще утром цвели всеми оттенками лета, теперь валялись с оголенными корнями по полу. Везде была разбросана земля, а часть горшков разбита и опрокинута. Весь прекрасный цветочный мир превратился в хаос. Каждое семечко, пророщенное с особой любовью, было уничтожено. — Кто. Слово не прозвучало вопросом, лишь тяжелым выдохом боли. — Еще не знаю. Доран подошел сзади, положил руку на плечо Деви в поддержке, будто удерживая, не давая сорваться под открытое ночное небо в башне, на грязную и мокрую плитку, чтобы спасать утраченное. — За что? Можно напасть на меня, но зачем губить цветы? Они не виноваты. Деви понимала, что это просто растения, что они цветут и умирают, вянут или просто заканчивается их сезон. Мозгом она осознавала это, но сердце обливалось слезами, а щеки — мелким дождем. Глаза оставались сухими, все сражение с эмоциями происходило внутри. Близость Дорана была как щит: пока он рядом — она справится. Это успокаивало и пугало одновременно. Вдруг Деви забудет, каково это — быть сильной и самостоятельной? — В соседней квартире сменилась ручка у двери. Завтра я выясню, кто это сделал, и обещаю, он поплатится. Как и тот, кто посмел на тебя напасть. Раз ты запретила мне обращаться в полицию, я сам придумаю, как воззвать к правосудию. — Обещай, что с тобой ничего не случится. Казалось, она разучилась без него дышать. Деви позволила увести себя с балкона. Доран не стал спрашивать разрешения и, не теряя времени, посадил Дивию на стол. Пока она не успела опомниться, он уже достал аптечку. Бережно, с вниманием, он начал обрабатывать расцарапанные коленки. Каждое прикосновение вызывало волну мурашек, что неспешно поднимались вверх по бедрам. Никогда Деви не была в таком положении перед мужчиной — не только перед Дораном, но вообще. На ней была его футболка, ее острые колени покрыты ссадинами, а волосы все еще влажные после душа. Казалось, она должна была чувствовать себя несчастной, расстроенной, ведь столько всего произошло, но вместо этого единственное, что она могла делать — смотреть за аккуратными движениями его ловких пальцев. Мир вокруг перестал существовать, как обычно случалось в его присутствии. Никаких тревог, страхов и переживаний. — Теперь руку, — скомандовал профессор, вставая перед Деви так близко, что она кончиками пальцев на ногах касалась его бедер. Когда Деви сидела на столе, они были почти одного роста, и она не могла перестать фантазировать. Если немного развести бедра в стороны, а ему — не отступить, они могли бы использовать поверхность для… Профессор уже снова занимался ее рукой, обрабатывая старый порез от кружки и мелкие царапины от асфальта. В момент, когда ссадина начала жечь, Деви вздрогнула. — Ой! Она потянула руку к себе, но Доран не был готов отпустить ее так быстро. Он удержал, склонился и подул на рану, а потом оставил бережный поцелуй на уцелевшей части ладони. Деви остановилась, как если бы мир перестал двигаться. В груди все замерло, и мысли, что крутились до этого, рассеялись, оставив место для чего-то гораздо более яркого. Теперь она не могла перестать представлять, как бы Доран целовал ее там… в том месте, которое даже произносить было стыдно. Она ощущала, как тело откликается, напряжение внизу живота становится почти невыносимым. Она хотела его. Так сильно, что сама не была готова к тому, что испытывала. — Не больно? — Его вопрос был искренним, когда Доран спросил, стоя перед ней, но больше не касаясь. Расстояние между ними вернулось и сразу повеяло прохладой. Деви лишь помахала головой, пытаясь скрыть, как нервно сбивается ее дыхание. Она боялась произнести хоть слово, чтобы голос не стал жалобным. — Я бы хотел кое-что тебе предложить. Доран провел ладонью по своим волосам, и Деви с легкой завистью подумала, что бы она сделала, если бы это была ее рука. Ей так понравилось касаться его в лифте, что теперь она была готова снова застрять с ним в этом пространстве. На предложение Деви почти сразу согласилась, но все же, собравшись с мыслями, решила уточнить, хотя бы ради приличия. — Да. Какое? Ее ответ был почти без колебаний — все что угодно, да! — Место помощницы. Понимаю, что ты уже работаешь, но мне было бы спокойнее, если бы ты не заканчивала поздно и я мог бы отвозить тебя домой после работы. Ты второй раз справилась лучше всех на тестировании, это возможность работы на кафедре и стажировки, про которую я упомянул. Но о ней позже. Доран уловил легкую панику на ее лице и, мягко улыбнувшись, что было совсем ему несвойственно, продолжил: — Не переживай, стекла в машине тонированные. После окончания работы в аудиториях и университете уже нет студентов, это не доставит тебе неприятностей. — Я не боюсь. — Деви сразу сделала заявление, хоть и лукавила. На самом деле было до чертиков страшно, и ей хотелось согласиться даже больше, чем она могла признаться. — Умница… — Его голос стал тихим, но наполненным одобрением. Деви пришлось закрыть глаза и досчитать до трех, чтобы успокоить сердце, которое колотилось, как сумасшедшее. На федеральном уровне давно нужно было ввести закон за излишнюю сексуальность. Дорану бы грозило пожизненное. — Мне нужно подумать. — Она тоже заговорила немного тише, как если бы размышления были тяжелыми. Как не умереть от переживаний до того, как она примет предложение? Как совмещать работу с Дораном днем и мечты о его прикосновениях ночью? Как не сойти с ума от всего этого? — Предложение будет недействительным через пять, три, один… — Доран начал считать вслух, насмешливо. — Ладно! Ладно! — Деви всплеснула руками, не выдержав. — Я согласна. Ты мухлевал, сократив счет. — Она наигранно возмутилась и улыбнулась, забывая о трудностях. Рядом с Дораном даже такие моменты искренней радости казались гораздо важнее, чем часы одиночества и тоски. Она уже забыла о нападении, о цветах, о том, что этот день мог стать самым худшим в ее жизни. Он был не солнцем, но точно той звездой, что затмевала тени происшествий. Но реальность никуда не исчезла — она всего лишь ждала, чтобы дать под дых, напомнив, что жизнь с ней еще не закончила. — Тогда первое правило. — Доран попытался придать себе серьезный вид, но Деви заметила легкую улыбку в его глазах. — Завтра у тебя выходной. Один день не повлияет на успеваемость, а тебе нужно привести мысли в порядок. Деви мотнула головой, отказываясь. — Мне нужно сообщить Филлу, что я ухожу. — Отправь сообщение. — Доран был невозмутим, словно это не обсуждалось. — Если только голубиной почтой. — Деви засмеялась, но мысленно уже решала, что делать дальше. — Когда первый аванс? Телефон был ей крайне нужен, старый, конечно, не вернуть — да и не хотелось. Осознание, что Камал мог следить за перепиской, вызывало ужас. Также планшет и наушники — все это было слишком дорого, чтобы даже представить. И еще скетчбук. — Понятия не имею. — Доран не позволил Деви погрузиться в расчеты, которые вряд ли вели к чему-то хорошему. — Второе правило — сон. Он поднял ее со стола так легко, что Деви на мгновение потеряла ощущение реальности. Ее тело будто стало невесомым в его руках, и она не могла сдержать ощущение, что это должно длиться вечно. Сильные руки профессора обнимали ее под коленями и у спины, а она сама не смогла сдержаться и обняла его за шею. Не от того, что боялась упасть, а чтобы быть ближе, еще ближе. — Я даже на первое не согласна. — Она тихо прошептала, понимая, что он услышит, потому что их лица были совсем рядом. — Третье правило. — Доран толкнул приоткрытую дверь плечом, и они прошли в комнату. — Не спорить. Перед тем как опустить Дивию на расправленную постель, Доран помедлил. Деви хотела бы думать, что профессор просто не хочет ее отпускать, и как же она была права. Она видела лицо Дорана совсем близко, со всеми его изъянами и особенностями, и все же его красота завораживала. Он не подходил под идеалы, но, возможно, именно в этом и была его сила — создан по образу тех смелых и желанных фантазий, что порой посещали Деви. Мерцающие золотые глаза, мелкие морщинки у них, шрам, пересекающий бровь и веко. Она давно не видела в нем палача. — Спи крепко. — Слова были мягкими, почти шепотом, как если бы это было признание. Доран бережно опустил Деви на кровать, а она не спешила прикрыться одеялом. Футболка уже почти ничего не скрывала, но Деви не хотела казаться пугливой. Ее мантра: быть гордой, не бояться ничего. И, возможно, в том числе собственных желаний. — Тебе неудобно будет на диване. — Она начала осторожно, почти неосознанно подбираясь к важному вопросу. — Я почти не сплю, так что не страшно. — Доран тоже не спешил уходить, его взгляд был размышляющим, как будто он искал причину остаться. — А почему ты плохо спишь? Кошмары? — Ее вопрос был довольно личным, но в этой комнате не нужно было бояться быть не понятой. Они давно перешагнули все границы личного. — Да, до сих пор. Тебе лучше не знать подробностей. Его ответ был кратким, но в нем скрылась какая-то боль, или, может, усталость. Он сделал полшага назад, и Деви поняла, что теряет его. Но у нее был один козырь — она сама. — Ты мог бы, пожалуйста, остаться сегодня здесь? Со мной? — Ее голос был неуверенным, но не от страха пустой комнаты, а от страха его отказа. Доран помедлил, казалось, он взвешивает все «за» и «против». Деви осознавала, что правильным решением было бы, чтобы он ушел, а она переехала куда-то подальше. Но они уже давно перестали следовать логике, и в этот момент ее сердце не искало рассудка. Секунды, такие короткие, но одновременно бесконечные, когда на кону, казалось бы, ничего важного. Но не для нее. — Хорошо. — Он кивнул, и Деви почувствовала, как сердце рванулось вверх. — Но не обещаю, что буду спать. Как только ты уснешь, я вернусь на диван. Ей было достаточно этого, чтобы не чувствовать себя одинокой. Она быстро нырнула под одеяло и постучала по свободной половине ладонью, приглашая его. — Хорошо. Попробую не спать как можно дольше. — Ее голос был веселым, но она знала, что внутри это означало нечто большее. Доран улыбнулся, но его взгляд был все таким же глубоким и внимательным. — Не хочешь снять рубашку? — Деви спросила это совершенно невинным тоном, но ее глаза говорили совсем о другом. — Не планировал. — Он погасил свет, но не стал задергивать шторы, оставив комнату в сумерках. — Она мокрая, тебе и мне будет некомфортно. — Деви попыталась это сказать как незначительную просьбу, но в ее голосе звучала настойчивость. Аргумент, похоже, сработал. Профессор хмыкнул и начал медленно расстегивать пуговицы одну за другой. Деви ненавидела сумрак, что крал у нее каждый взгляд на его обнаженный торс. Вспомнился момент, когда он стоял на балконе в одном полотенце, а она, не заметив его, поливала цветы. Могла ли она тогда подумать, что это приведет к такому моменту, когда они будут рядом, в одной постели, хотя и не для того, что она себе представляла ночами в самых смелых мечтах? Но это был шаг, шаг, который она никогда не осмеливалась сделать. Мост между ними строился не только из доверия, но и из страхов, которые можно было преодолеть. Пустая сторона постели поддалась тяжести веса Дорана, и Деви не решалась приблизиться. Но даже от того, что он был рядом, ей становилось спокойнее. — И раз ты без рубашки, то накройся, пожалуйста, одеялом, — тихо сказала Деви, поправив пододеяльник на своей стороне и освобождая пространство для профессора, как бы ненароком приглашая его приблизиться. Он не стал возражать или шутить, просто накрылся, продолжив лежать на спине. В комнате было темно, но и без света Деви чувствовала его присутствие, как будто тепло, исходящее от него, наполняло пространство. Она не нуждалась в словах, чтобы почувствовать себя в безопасности. Это было как находиться в логове монстра, в лапах чудища, но в то же время — под защитой. Покой, который она искала так долго, был здесь. Она не заснула сразу, как обещала себе. Вместо этого начала говорить, словно словами можно было бы избавиться от всех своих страхов и неуверенности. Речь сама собой пошла о Сарасвати, о сообщении, которое они отправили друг другу. Деви рассказывала о своих подозрениях к Камалу, что он мог следить за ее переписками, и это заставляло ее чувствовать себя уязвимой и беспомощной. Она искала утешение и поддержку, и, возможно, впервые чувствовала, что могла открыться без страха осуждения. Она говорила не столько для того, чтобы получить ответы, сколько для того, чтобы почувствовать, что ее переживания услышаны, разделены. Доран молчал, не перебивал. Каждый его вдох был размеренным, спокойным, как будто он не только слушал, но и ощущал каждое слово. Деви продолжала говорить, освещая все те темные уголки своего сердца, которые давно не осмеливалась показывать. Как и раньше, она не ожидала мгновенных ответов. Это было больше похоже на признание самой себе, чем на разговор с Дораном. Но его молчание было другим. Не отстраненное, а словно его тело и разум были полностью здесь, с ней. Она чувствовала это всем своим существом. Слова постепенно начали утихать, как только ее дыхание выровнялось. Тот груз, который Деви несла, казался немного легче. А может, это было потому, что она не несла его одна. Доран был рядом. Деви тихо повернулась на бок, стараясь не потревожить его, но почти неосознанно ее рука оказалась на его. Теплая, сильная, рядом, и с каждым ее вдохом она чувствовала, как напряжение уходит. Чувство безопасности окутывало, и не важно стало, что было раньше, не важно, что будет завтра. Сейчас просто это: их рука в руке, тишина и тепло. Ее пальцы чуть сжались на его руке, как бы подтверждая, что она здесь, что эта маленькая, но важная связь между ними настоящая. Деви не ожидала ничего большего. В этот момент, с его рукой в своей, она просто почувствовала покой. Тот, который нельзя было достичь словами, но который она ощущала всем телом. Доран не шевелился, его ладонь оставалась под ее, уверенная и неподвижная. Он не отстранялся, не тянулся обратно к своему пространству на постели. Этот момент был именно таким, каким он должен был быть. Тихо, с закрытыми глазами, Деви позволила себе наконец расслабиться. С каждой секундой ее мысли становились туманнее, а тело легче. Он был рядом. И этого было достаточно.

───── ◉ ─────

Деви проснулась с первыми лучами рассвета и не понимала, что происходит. Она лежала на боку, а за ее спиной продолжал спать Доран Басу. Но теперь он обнимал ее. Правая рука профессора была под подушкой, а левой он прижимал Деви за талию, минуя задранную футболку. Ее мысли становились туманными, а тело откликалось на его прикосновения, словно это естественно, как если бы они всегда были так близки. И тогда она почувствовала это. Легкое, почти незаметное возбуждение, которое начало разливаться по ее телу, как теплая волна, согревая каждую клеточку. Его рука на ее талии, его грудь, прижатая к ее спине, его дыхание, легкое и теплое, на ее коже — все это пробуждало в ней что-то странное, почти запретное. Она пыталась сопротивляться, убеждать себя, что это неправильно, что не должна так реагировать. Но ее тело, казалось, жило своей собственной жизнью, игнорируя доводы разума. Кожа Деви стала невероятно чувствительной, каждый его вдох и выдох отзывался в ней легкой дрожью, словно невидимые нити связывали их на уровне, недоступном для понимания. Она чувствовала, как сердце бьется все быстрее, как тепло разливается по животу, опускаясь ниже, наполняя ее смутным, но все более настойчивым желанием. Деви сжала зубы, пытаясь взять себя в руки, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее становилось это чувство. Оно было словно прилив, который невозможно остановить, — нежный, но неумолимый. Деви не могла понять, что происходит. Почему ее тело реагирует так на него? Почему она чувствует это сейчас, когда он даже не подозревает, что она не спит? Ей было стыдно, но в то же время она не могла отрицать, что это… приятно. Сладкое, почти болезненное противоречие, которое разрывало ее изнутри. Деви осторожно прижалась к Дорану чуть сильнее, чувствуя, как его дыхание слегка изменило ритм. Возможно, он проснется. Возможно, он что-то скажет. Но пока она просто закрыла глаза и позволила себе насладиться этим мгновением, которое, как она знала, могло больше никогда не повториться. Его тепло, его близость, его запах — все это сливалось воедино, создавая ощущение, которое она не могла описать словами. Мысли Деви путались. Она вспоминала их разговоры, его строгий взгляд, его редкие улыбки, которые он дарил так скупо, но которые для нее становились целым событием. И теперь он здесь, рядом, обнимая ее так, словно это самое естественное в мире. «Почему?» — пронеслось в ее голове. Но ответа не было. Только тишина, тепло и его рука на ее талии, которая, казалось, говорила: «Все в порядке. Ты в безопасности». И в этот момент Деви поняла, что она больше не хочет сопротивляться. Она позволила себе почувствовать все — близость, тепло, свое возбуждение. Это было страшно, но в то же время невероятно… правильно. Она вдруг осознала, что это чувство — не просто влечение. Оно глубже, важнее, искреннее. Оно словно свет, который она так долго искала в темноте. И теперь, когда нашла его, она не могла просто отпустить. Деви закрыла глаза, погрузившись в это мгновение, в этот миг, где существовали только они двое. И впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему живой. Деви прижалась ближе, желая буквально слиться с ним, проникнуть под кожу, узнать каждую его мысль. Ей так хотелось понимать, о чем он думает, когда смотрит на нее, как планирует свой день, свою жизнь. Почему Доран согласился на должность профессора? Что он видит, когда закрывает глаза? Какие кошмары его терзают? Осталась ли та девушка с фото «Всегда» в его прошлом, или Деви только хотела так думать? Могла ли она позволить себе чувствовать, что не готова делиться Дораном с кем-то еще? Ей его самого было катастрофически мало, даже когда он был вот так рядом, даже когда обнимал ее так крепко, как будто боялся отпустить. Она чувствовала его всем своим существом: размеренное биение сердца, тяжелое, но ровное дыхание, как поднималась и опускалась его грудная клетка. И еще она чувствовала, что не только она одна была возбуждена. В поясницу ей упирался его стояк, и отчаянно хотелось потереться об него, но страх сделать что-то не так, двинуться слишком резко, сдерживал. «Это просто физиология, — уговаривала она себя. — Совершенно обычная реакция, не на меня, а просто на утро». Самообман получался настолько убедительным, что Деви почти поверила, что не она стала причиной его возбуждения. Но затем Доран слабо пощекотал кожу на ее животе и прижался ближе, давая ей почувствовать внушительный размер его желания. — Доброе утро. — Его заспанный, слегка хрипловатый голос коснулся ее шеи, и дрожь пробежала от плеча вниз, сконцентрировавшись в точке, где его ладонь касалась ее тела. Он управлял чувствами, направлял их. Деви свела бедра, пытаясь обрести утраченный контроль над собственными желаниями. Ей хотелось коснуться его члена, примерить его под ладонь, сжать, провести вверх и вниз. Что угодно. Лишь бы ощущать его везде. Кончики его пальцев продолжали поглаживать кожу, словно вырисовывая невидимые буквы или символы, и каждый завиток добавлял переживаний о том, что это утро может закончиться. Ей хотелось просить его о большем, намекнуть на свои желания, но Деви не знала, как это сделать. Она не умела проявлять интерес, до этого утра даже не подозревала, что может испытывать такой высокий уровень возбуждения. Деви рискнула и слегка повиляла бедрами, одновременно отвечая: — Привет. Прозвучало тихо, робко и совсем не сочетался с дерзкими движениями, которые она позволила себе мгновением ранее. Доран усмехнулся, его дыхание шевельнуло волосы у ее затылка. Он мог бы поцеловать ее за ухом, спуститься ниже по шее и плечу, потом подняться ладонью к груди, а еще лучше — опуститься вниз, преодолеть ткань белья и коснуться ее так, как ей и не снилось. Но разве она могла думать о таком? Разумеется, да. Сначала ее пугал весь его образ, потом наличие жены и все, что с этим связано. Но страхи — это лишь неуверенность. А Деви очень хотела верить в себя, а лучше — в них. Как в единое целое. Они никогда не поднимали этой темы, но так, как он обнимал ее, так чужих не прижимают. — Чего хочешь на завтрак? — Доран потерся кончиком носа по линии роста волос на затылке, доводя ее этим до микроинсульта. — Раз пробежку я проспал, а до выхода у нас еще есть время. Если он говорил о еде, то Деви — нет. Она даже не придала значения тому факту, что профессор, который мучился от кошмаров, спал спокойно, и, возможно, она была тому причиной. — Какие есть варианты? — Деви пыталась говорить соблазнительно, но голос дрожал, а дыхание было учащенным. Она еще раз прижалась ягодицами плотнее, одновременно сгорая от стыда и желания. — Хм… — Доран погладил кожу на ее животе и, слегка сдвинув ладонь, коснулся края белья, проводя линии указательным и средним пальцем. Страшно было сильно, но отступать — еще страшнее. Второй раз такой момент может не случиться. — Могу пожарить блинчики, — предложил он, приподняв резинку и бережно проведя линию под ней. — Угу. — Деви согласилась бы на любой кулинарный шедевр, так как совершенно не слушала, а полностью поддалась моменту. — Пожарить — это хорошо, — невпопад сказала она и почувствовала, как Доран улыбнулся. — Но, возможно, ты хочешь чего-то другого? — Он спрашивал, не убирая руку. Деви снова вильнула задом, но профессор ждал ответа, а не действий. — Ты должна это сказать, я ничего не сделаю, пока ты не произнесешь этого. Его голос был хриплым, низким и вызывал жар одновременно с мурашками. — Я хочу, чтобы ты спустил руку ниже, — наконец прошептала Деви. И была вознаграждена в ту же секунду. Доран не стал уточнять, играть в словесные перепалки. Он сделал то, о чем его просили, и о чем думал сам уже слишком давно. Его рука скользнула под белье, и через мгновение он нашел ее самое чувствительное место, начав крутить пальцем вокруг клитора. — Господи. — Деви застонала. Если она думала, что была возбуждена, то явно недооценила масштабы. Доран слегка раздвинул ее бедра и провел пальцами по складкам, одновременно надавливая, вжимая ее ягодицами в свой стояк. — Мне нравится, как ты реагируешь на меня, — прошептал он, повторяя движения пальцами и легкий нажим. Деви свела бедра, не выдерживая новых ощущений. Она касалась себя, конечно, но никогда не испытывала такого сильного возбуждения, от которого сводило пальцы на ногах. — Ты не передумала? — В голосе Дорана чувствовалось волнение. Деви доверяла ему. Если она испугается — он не будет настаивать. Но она хотела лишь продолжать, ощутить, каково это — быть не просто с кем-то, а с мужчиной, от которого сносило крышу. — Я хочу тебя. — Смогла она прошептать, давая полный карт-бланш своему влечению. — Хочу тебя всего и везде. Он вновь провел кончиком носа по ее шее, и Деви услышала его выдох. Ему, как и ей, это было необходимо, но желания отходили на второй план. Нужно было сделать все правильно. Это был нужный человек и подходящее время, когда, казалось бы, жизнь лишилась всех красок, и остался только серый цвет, но вдруг появилась надежда. Доран стал вести себя увереннее. Деви так хотелось, чтобы он ее поцеловал, что она была готова просить об этом. Правой рукой, которая была под подушкой, профессор начал сжимать ее грудь через ткань хлопковой футболки. Сильные руки и ткань, слегка царапающая возбужденные соски, почти довели Деви до финальной точки. Если бы кто-то сказал ей, что можно кончить от непродолжительной ласки груди, она бы усомнилась в этом еще вчера. Но Дорану было достаточно взгляда, чтобы довести ее тело до наивысшего предела. — Как ты любишь? — спросил он, пробираясь рукой под футболку, поочередно сжимая и щипая каждый сосок, прокручивая его между пальцами. — Я… я не знаю как, — прошептала Деви, не вкладывая смысла в ответ. Она плотнее прильнула к нему, сжимала бедра, а он стимулировал ее клитор и соски, вводя ее в состояние, близкое к беспамятству. Ответ на мгновение остановил все действия. Но все вернулось слишком быстро, чтобы она успела засомневаться. Доран не стал настаивать на словах, прекрасно все понимая. Вместо этого он продолжил свои ласки, читая ее тело, как открытую книгу. Пальцы двигались уверенно, но нежно, будто боялись причинить малейший дискомфорт. Деви зажмурилась, ее дыхание стало прерывистым, а сердце бешено колотилось в груди. Она чувствовала, как тело отвечает на каждое прикосновение, как волны удовольствия накатывают все сильнее, смывая последние остатки сомнений и страхов. — Ты такая красивая, — прошептал он, его губы коснулись шеи, оставляя легкие, едва уловимые поцелуи. — Даже не представляешь, насколько. Его слова, такие простые и искренние, заставили сердце сжаться. Деви не могла ответить, ее голос был потерян где-то между стоном и шепотом. Она лишь крепче прижалась к нему, чувствуя, как тело начинает дрожать, как будто готовое взорваться от накопившегося напряжения. — Доран. — Шепот был едва слышен, но он уловил его. — Я здесь. — Он ответил, его рука не останавливалась, а губы продолжали исследовать ее шею, плечи, спускаясь все ниже. Доран ловко приподнял футболку на Деви и уже целовал не шею, а выступающие бедренные косточки и плоский живот. Она хотела отдать ему всю себя, с душой и телом, но профессор решил начать с другого, совсем неожиданного для Деви. Он потянул за белье, стягивая его по бедрам вниз, но не спешил раздеваться самостоятельно. Доран все еще был без рубашки, но переоделся в домашние штаны, пока Деви спала. Она первый раз была обнажена перед мужчиной и это не вызвало страха, смущения, ей хотелось принадлежать ему, доверять, отдавать и забирать все от начала и до конца. Поэтому она смотрела блестящими глазами и сходила с ума в ожидании. Доран улыбнулся, его пальцы продолжали свои ласки, двигаясь все ниже, к ее бедрам, затем к коленям и вверх, к финальной точке ее удовольствия. Каждое прикосновение было одновременно нежным и опальным, словно он балансировал между желанием и страхом. Он склонился перед разведенными ногами Деви, и она закричала, не готовая к таким невероятным ощущениям. Его пальцы и язык на ее складках и клиторе вызывали в ней бурю эмоций, которые она не могла контролировать. Он не входил глубоко, лишь кружил вокруг, прикусывая и посасывая, доводя ее до грани безумия. Деви уже ничего не видела перед собой — ни комнаты, ни страхов. Она утопала в близости, изнемогая от того, что он не входил глубже, не давая ей почувствовать себя полностью наполненной. Но Доран не спешил. Он знающе двигался, и в нужный момент немного ослаблял ласки, лишь чтобы затем удвоить их, заставляя ее содрогаться от новых волн удовольствия. — О боже! Деви взывала к небу, к дьяволу, к кому угодно, не важно, в этот момент она верила только в одного мужчину, которому давно отдала свою душу без торга. Ее тело трепетало, ее разум был потерян в океане ощущений, и она не могла думать ни о чем, кроме него. Доран чувствовал ее отклик, дрожь, стоны. Он знал, что делает, и каждое его движение было направлено на то, чтобы довести ее до предела. Язык скользил по ее коже, вызывая мурашки, а пальцы продолжали свои ласки легкими поступающими движениями, то усиливая, то ослабляя нажим. Он хотел, чтобы она почувствовала, чтобы она забыла обо всем, кроме него. — Доран. — Ее голос был хриплым, почти срывающимся. — Пожалуйста… Она чувствовала, как ее сознание начинает плыть, как границы реальности размываются, оставляя только его прикосновения, его тепло, его присутствие. И в этот момент она поняла, что больше не может сопротивляться. Ее тело, ее разум, ее душа — все принадлежало ему. — Я… я не могу… — Она задыхалась, ее пальцы впились в простыню, пытаясь удержаться за что-то реальное. — Расслабься. — Он прошептал, голос был мягким, но властным. — Доверься мне. И она доверилась. Волна удовольствия накрыла ее с головой, заставив выгнуться и закричать. Она чувствовала, как тело сотрясают спазмы, как каждая клеточка наполняется теплом и светом. Это было нечто невероятное, что-то, что она никогда раньше не испытывала. Доран не отпускал ее, продолжая держать в своих руках, пока тело не начало успокаиваться. Его дыхание было таким же прерывистым, но в его глазах читалось удовлетворение и нежность. Он прислонился щекой к животу Деви, как и она возвращалась в реальность. — Доброе утро, — сказал профессор и потерся щетинистой щекой о разгоряченную кожу. Деви тихо засмеялась и свела бедра, зажимая между ними плечи Дорана. — А как же ты. — Она виновато посмотрела на профессора сверху вниз и не удержавшись, коснулась кудрявых волос на макушке, а после просунула пальцы, слабо царапая кожу на голове. Ей хотелось сделать ему так же приятно, заставить почувствовать это невероятное чувство легкости. Деви хотела бы опуститься на колени, первый раз в жизни эти мысли не вызывали отвращения, лишь восторг, что она может это сделать для него. — А что я? — Доран сделал вид, что не понял и прижался щекой сильнее, как кот наслаждаясь поглаживанием головы. — Сходи в душ, а я приготовлю что-то на завтрак, после я готов ответить на вопрос, а как же я. Что-то в словах Дорана насторожило Деви, отчего-то казалось, что «Доброе утро» будет омрачено неприятными новостями.

───── ◉ ─────