Методический материал по соблазнению

───── ◉ ─────

— Сара только что написала, наш однокурсник попал в аварию. Все то радостное волнение, что витало в воздухе сказочными искрами, испарилось и сменилось напряжением. Оно — серое, холодное, печальное — давило на грудь нехорошим предчувствием. Даже в башне не скрыться, не сбежать, не спастись. — Сарасвати в порядке? — Доран задал вопрос, а сам быстро проверил экран собственного телефона. Деви в первый раз за все время их разговоров по-настоящему осознала, что Доран и Сара — родственники, он — ее дядя, а Деви, кажется, к нему неравнодушна. — Сейчас… Она быстро отправила сообщение, не с первого раза попадая по нужным буквам, — автозамена коверкала простые слова и норовила по-своему истолковать опечатки. Руки не слушались, а сердце билось с гулким эхом в горле, отдавая кислым привкусом страха, — Деви знала это ощущение: так в первые секунды ощущается потеря. Но Сара написала сама, значит, с ней все должно быть хорошо? Кому: Сарасвати: «Ты в порядке? Рам? Кристиан жив?» От времени отправки и до получения ответа прошло несколько мучительных секунд, за которые воспоминания подбрасывали прошлое: смерть брата, потеря родителей. Когда должны закончиться испытания? Когда можно будет жить собственную жизнь, а не играть роль выжившей бриллиантовой принцессы? От: Сарасвати: «Нас не было в машине. Кристиан попросил ее утром. Мы едем в больницу, узнать, что с Кристианом, но мы разговаривали в момент аварии по громкой связи, он должен быть жив. Мне страшно, Деви…» Деви выдохнула, ей стало немного легче, но неизвестность не отпускала. Слишком много в ее жизни плохого, она была как магнит для беды. Только вчера Сарасвати рассказывала о Кристиане, а сегодня — авария. — С Сарой все хорошо, они с Рамом едут в больницу. — Рамом? — Доран не выпускал телефон из рук, набирая сообщения на экране, но продолжал внимательно слушать. — Это который Дубей, с факультета истории? — Да. — Деви кивнула, не представляя, откуда Доран знает студентов, у которых не ведет лекции. — Сегодня я не смогу довезти тебя до больницы или кампуса, но вызову такси куда будет нужно. Деви помахала головой, сразу отказываясь от предложенного, как от горячего протянутого угля. — Я прикрою Сару на лекциях, от меня сейчас в больнице не будет толку. Не нужно такси, это близко. Было очень неудобно принимать очередную помощь от Дорана Басу, он и так пустил ее в свою квартиру, рассказал историю их общего прошлого и вновь принес кофе, даже после того, как с кожи на шее стерся последний отпечаток его прикосновения. — Хорошо. Он не стал уговаривать, соглашаясь с решением Деви, и за это она была ему благодарна. Госпожа Шарма вообще была ему благодарна слишком сильно, чтобы высказать это словами, ни один испеченный кекс или приготовленный омлет не отплатит за его дар для нее — жизнь. — Хорошо. — Деви вернула слово, не понимая, что делать дальше, но Доран помог и тут. — Я приму душ, пока я там — ты можешь переодеться. Деви кивнула, осознавая, что переодеться ей и правда необходимо, она все еще стояла перед профессором в длинной черной футболке, вспоминая, что аналогичную по длине и с надписью «Рам Дубей» буквально несколько минут назад упаковала, «переезжая» из башни принцессы в соседнее логово монстра. Нужно вернуть ее Саре. Деви сделала мысленную пометку о возвращении чужой вещи и смотрела, как Доран, больше ничего не сказав, покинул гостиную, скрываясь за дверью спальни. — Что же мне делать, Кот? Животное не ответило, Деви даже не ждала, она просто спросила, нарушая тишину голосом. Кот устроился на диване, покрутился несколько раз и улегся на подушку, на которой еще совсем недавно спала Деви. Сегодня фасад бриллиантовой принцессы дал серьезную трещину. Ее всегда идеальные, гладкие волосы потеряли ухоженность и блеск, как будто каждая прядь в этот день отказалась от своего совершенства. Ворот розовой кофточки, раньше идеально облегающий шею, теперь невозможно было разгладить руками — ткань обтягивала кожу и словно подчеркивала, что даже вещи, которые раньше казались безупречны, теперь уже не в своем обычном состоянии. Деви стянула одежду и отправила ее в небольшой чемодан. Дивия впервые за всё время обучения отказалась от привычного образа — пастельных оттенков и девчачьего шарма, которые всегда выглядели идеальным образом. Сегодня она выбрала черные джинсы, сдержанные и простые, конверсы, немного потертые и дававшие понять, что они не для красоты, а для комфорта, и старый, но всё ещё стильный свитер, что смотрелся как небрежно состаренная новинка из какого-то дорогого магазина. В этот день она словно отступила от своей роли, поддавшись импульсу, который вел ее к чему-то более настоящему, более грубому и свободному. Деви не была уверена, что ей нравится её внешний вид сегодня, но одно было ясно — это совершенно точно удобно, как вторая кожа, облегающая её тело и не требующая никаких дополнительных усилий. В зеркале она видела отражение — чужое и знакомое одновременно. Какая она на самом деле? Девочка-принцесса в лодочках и пудровой блузке или бунтарка с дерзким огнём в глазах, готовая сломать все устои? Ответа на этот вопрос не было, и, может быть, не было нужды его искать. Этот день, возможно, был не просто днем — моментом, когда она решила быть другой, когда позволила себе быть той, кем ощущала себя в данный момент, без оглядки на привычные роли. Сегодня она была собой — полной, живой, не подвластной ожиданиям. Кому: Саре: «Прикрою тебя на парах, держи в курсе, все будет хорошо». Лифт открылся, стоило Деви нажать на кнопку. Она сбегала из пентхауса, не забирая с собой ничего, кроме рюкзака, телефона, сломанных наушников, скетчбука и необходимой литературы. Деви планировала вернуться, только у нее не было телефона профессора, ключей от лифта и зонтика, что точно полезен сегодня. Поездка в запертом зеркальном пространстве закончилась быстро, и Деви вышла в холл, предвкушая взгляд немецкой старухи. Конечно, она будет осуждать, но Деви было плевать. Но Фрау на рабочем месте не отказалась: там было пусто и без нее пространство воспринималась иначе — стало светлее и теплее. — Хм… Деви аккуратно заглянула за рабочую стойку, проверяя наличие личных вещей, но стол оказался чист, за исключением ноутбука с открытыми камерами видеонаблюдения, которые снимали холл, лифты и улицу рядом. Деви уже сделала шаг в сторону двери, но пустота холла была слишком манящей, чтобы еще раз не вернуться во вчерашний вечер. — Я быстро! Пообещала она сама себе и, развернувшись на пятке со скрипом на отполированном кафеле, быстро зашла за рабочую стойку и стала изучать ноутбук. — Это же не преступление? — Вопрос был адресован пустоте, а красные лампочки на камерах подмигивали, словно говоря «мы тебя прикроем». Программа камер оказалась простая и интуитивная; несколько неудачных попыток, и Деви смогла разобраться, как пользоваться временной шкалой. Ее интересовал вчерашний вечер, она хотела подтверждения, что ее выселение — не случайное стечение обстоятельств. Возможно, сюда приходил Камал? Отдавал приказы, что угодно. Деви смогла вывести все камеры на определенное время вчерашнего дня. Она посмотрела в истории звонков, когда именно разговаривала с Камалом, и запустила воспроизведение сразу после ее отказа. Консьержка дремала на том самом стуле, на котором сейчас сидела Деви, и на камерах ничего не происходило — парковка была почти пустая, лифты стояли на первом этаже. Но стоило пройти минуте на ускоренном воспроизведении — Фрау позвонили. Деви не разглядела в камеры звонившего на экране телефона, но судя по тому, как консьержка выпрямилась и резко проснулась, — это был важный звонок. Старуха кивала, звука на видео не было, но это и не требовалось. По губам Деви смогла воспроизвести в голове два слова из всего разговора, которые беззвучно прозвучали в конце разговора: «хорошо» и «Рай» — и Деви могла поклясться, что третье — «Господин». Дальше вновь ничего не происходило, холл пустовал, потом там появился неизвестный мужчина и внес новые настройки на дисплее лифта. — Вот так просто меня лишили доступа в квартиру? Минута, и ключ больше не работает… Мужчина ушел, а Фрау продолжила сидеть на рабочем месте и коршуном смотреть в камеры. Стоило в одной из них — самой дальней — появиться Деви, консьержка набрала на телефоне номер и почти сразу сбросила, став уже смотреть не в камеры, а на входную дверь, ожидая Деви — жертву, которая ничего не подозревала. И запись дошла до того момента, как появилась Госпожа Шарма. Даже в непогоду ее осанка была прямой, с волос стекала вода, она прошла по холлу до лифта, как обычно прикладывая ключ к магнитному замку. Деви изучала себя со стороны, не сразу замечая два новых автомобиля на парковке. Момент разговора с консьержкой было невозможно услышать, но воспоминания все еще оставались свежи. Но когда вокруг белой припаркованной машины начала ходить знакомая девушка — Деви отвлеклась, пропуская момент появления профессора Басу. Деви узнала Одри, она припарковалась у входа в пентхаус и начала двигаться вокруг машины, склонившись около пассажирской двери. Только когда Херд поднялась, Деви увидела, что та спустила колесо у своего авто. А потом госпожа Шарма вспомнила разговор, который подслушала в первый учебный день. Она хотела узнать, где живет профессор и «случайно» встретиться с ним около его дома и отыграть роль девушки в беде. Деви глубоко вдохнула через нос и так сильно поджала губы, что те превратилась в тонкую линию. — Что показывают? Голос профессора был поистине громом среди не ясного неба. В тоне был не упрек — усмешка. Пальцы у Деви дернулись, и она промахнулась, не закрывая просматриваемую камеру, а открывая соседнюю, что снимала парковку с другого ракурса. — Ничего. Но запись продолжала работать, показывая вчерашний вечер и две машины с включенными габаритными огнями. Доран приподнял бровь, едва заметно подчёркивая шрам у глаза — несовершенство, которое всегда придавало его образу особую опасность. Профессор облокотился руками о высокую стойку консьержки, и в его взгляде явно читалось: «Я знаю, что ты говоришь неправду». Он успел принять душ, переодеться и теперь выглядел как греческий бог, облаченный в черную кожаную куртку, которая идеально сидела на его плечах, подчеркивая каждую деталь фигуры. В этом образе он был уже не просто божеством, а чем-то гораздо более сложным и многослойным — олицетворением силы и таинственности. В спортивном костюме он был просто человеком, а в этом облике — ожившей фантазией. — Ладно, — сдалась Деви. — Я искала, что было вчера до моего возвращения. Доран ждал продолжения, смотря на госпожу Шарму сверху-вниз, а она краснела от шеи до кончиков ушей. Говорят, на лгуне и штаны горят, у Деви же горело абсолютно все. — Ты же знаешь, что можно просто сделать это с приложения на телефоне? — В тоне слышалась усмешка. — Звук камеры не пишут, но картинка воспроизводится онлайн. Конечно, она не знала, но признаваться в этом не планировала. Откуда она должна была вообще это знать, кто ей мог предоставить такой доступ? И если это было можно, смотрел ли эти камеры Камал Рай? Вся краснота с щек сошла за секунду, и на смену яркому цвету стеснения пришла белизна. — Деви? — Доран увидел это изменение и не понимал причину такой внезапной реакции. — Сюда вечером приезжала Одри, она сидит в первом ряду на твоей лекции. — Деви нужно было сказать, чтобы отвлечься от мыслей о слежке опекуна, а еще хотелось понять реакцию профессора на однокурсницу, что планировала рожать от Дорана и выйти за него замуж к концу учебного года. — Если ты побелела из-за вакансии помощницы, то сегодня я планировал предложить тебе это место или провести вторичный отбор. Тебе не пришлось бы работать до ночи в забегаловке, и это бы облегчило нашу коммуникацию в ближайшее время. Деви подняла взгляд от камер. — И мне правда нужна помощница, а тебе — рекомендации и оклад. Деви не отвечала на этот вопрос, так как совсем не думала про место помощницы, по крайней мере не сейчас. В мыслях все еще был поступок Одри, она старалась думать о нем, а не «коммуникации», боясь представить, что случится после того, как завершится «ближайшее время»? Деви просто получит диплом, рекомендации? Откажется от наследства и потеряет все или согласится и лишится себя? Это слишком сложно и эфемерно, а поступок Одри — был настоящим. — Херд спустила колесо у своей машины. — Деви постаралась отмотать камеру на нужное время, но не знала, как вернуть просмотр всех записей вместе. — Сейчас, вот она тут уже спустила воздух, надо отмотать время, а это же… Деви перестала говорить и привстала со стула, почти касаясь носом экрана ноутбука. Доран тоже смотрел, но не понимал, чем таким Деви привлекла большая черная машина, как и то, что студентка оказалась рядом с пентхаусом со спущенным колесом. — Что ты там пытаешься рассмотреть? — Доран не выдержал и уточнил. — Это машина Камала. — Деви не отвечала, она просто говорила сама с собой, озвучивая мысли, транслируя их для Дорана. — Он, кажется, подстроил мое выселение, а потом, когда мне некуда было идти, стоял в машине на парковке и ждал… — Камал Рай? Доран вновь достал телефон, Деви увидела это лишь краем зрения, сосредоточенно изучая, как блондинка с парой вырванных прядей идет по парковке, как машина Камала быстро трогается с места и почти наезжает на Одри Херд. — Лучше бы он ее переехал. — Деви сказала до того, как увидела продолжение. Одри не стала устраивать истерику, она просто села на пассажирское сиденье в машине Камала. За темными стеклами автомобиля и непогодой на улице было невозможно разобрать, чем они занимались. Но разговор, если он и был, продлился недолго — машина покинула парковку, оставляя авто со спущенным колесом. Доран проигнорировал последние слова пожелания аварии, проверяя в телефоне информацию. — Камал Рай выступил заявителем о смене арендодателя твоей квартиры. — Профессор озвучил то, что Деви уже знала. — Почему опекун портит тебе жизнь? На этот вопрос ответ был неточно сформулированным, и Деви не решалась на него ответить, стыдясь того факта, что Камал предложил ей брак не по расчету, а по принуждению. Если она откажется, все уйдет на благотворительность: наследство, счета, компании, фабрики — все, что построили ее родители с нуля. Это звучало почти как акт благородства, высшая точка доброты, но Деви прекрасно понимала, что ей самой не останется ничего. Никаких денег, никакой связи с прошлым — ни цента на жизнь. Она окажется совершенно одна — без опоры, без прошлого, без всего, что когда-то считала своим. — Я… — Деви замялась с ответом, изучая уже не камеры и не профессора, а собственные руки на крышке стола, стараясь перестать нервничать. — У нас возникли некоторые разногласия из-за завещания, но скоро я улажу этот вопрос. Прозвучало отстраненно и ненатурально. Ложь, в которую так хотелось верить, что Деви дважды прокрутила ее в сознании. Это последний год. Я справлюсь. Доран ничего не говорил, но Деви этого и не нужно было. Она не смогла посмотреть ему в глаза, боясь, что это раскроет все грязные семейные тайны, всю ее слабость — то, что она так тщательно скрывала, не только от других, но и от самой себя. Каждое движение, каждый взгляд были как защитный барьер, который она возводила вокруг себя, пытаясь не дать никому почувствовать уязвимость. Но вот находясь рядом с ним, она ощутила, как этот барьер рушится, как его молчание разрушает последние стены, в которых она пряталась. Он ничего не сказал, но мисс Шарма вдруг почувствовала острую необходимость в побеге. Все, что окружало, стало тесным и удушающим, и она знала, что только удалившись, можно снова найти хотя бы малую долю контроля над собой. Беги… Приказала она сама себе, вот только голос говорил его тоном. — Я уже опаздываю. — Дивия поднялась со стула и, быстро взяв рюкзак, выбежала из-за стойки консьержки и ошиблась — оглянувшись. Золотистые глаза пылали мириадами звезд, в их глубине можно было разглядеть всю вселенную — от ее зарождения до апокалипсиса. Там таились ответы на вопросы, которые она даже не решалась задать. Там был путь, только нужно было не испугаться, не отвернуться и сделать шаг вперед. Он был не случайной встречей, он был закономерностью, неизбежным, постоянным, как закон природы. Настоящий, сломленный, разрушенный, одинокий, и не ее… — Тогда, беги… Доран озвучил ее мысленное желание, и следующее, что запомнила Деви, — она пыталась отдышаться на половине пути к кампусу. Монстр не погнался за принцессой, и она знала это, хотя всё это время чувствовала его взгляд, словно он преследовал ее, даже не приближаясь. Она знала, что ему не нужно бежать за ней — она уже в ловушке, в западне, в которую вошла добровольно. От той легкости, которую она почувствовала утром, узнав, что у профессора нет жены, к обеду не осталось ни унции радости. Все изменилось, превратившись в мучительное ощущение замкнутого круга. Доран Басу все еще оставался под запретом: он был профессором, она — студенткой. Он был палачом, а она так жаждала его внимания, что была готова отдать свою жизнь в его запачканные кровью руки. Существовало так много причин держаться от него подальше, логика кричала «не стоит», но сердце, которое давно не знало тепла, упорно сопротивлялось. Оно тянулось к нему, будто она могла найти что-то, что давно потеряла, что-то, что было слишком опасным, чтобы игнорировать. Хотелось попробовать, рискнуть — даже если это означало проиграть. Главное было не жалеть потом, что испугалась и отказалась от того чувства, которое жило внутри, не находя выхода из клетки ребер. Там была привязанность, забота, желание — то, что она скрывала, не позволяла себе почувствовать. И теперь оно требовало быть услышанным. — Мисс Шарма, отнесите, пожалуйста, документы в деканат. Деви вынырнула из мыслей только после того, как услышала свою фамилию от преподавателя по литературе. Что было в конце лекции, она благополучно пропустила, бездумно рисуя в скетчбуке, увязнув в собственных мыслях. — Конечно. — Деви кивнула, давно привыкнув, что она на хорошем счету у преподавателей после того, как четыре года проработала на педантичного ворчуна профессора Рида. Такие просьбы прилетали часто, а потом засчитывались в сессиях дополнительными баллами, которых у Деви и так был максимум. Сарасвати написала, что с Кристианом все хорошо, чего не сказать о машине, в которой он ехал. Вывих, пару дней и полузащитник будет в порядке, даже сможет участвовать в следующей игре. Деви написала, что заедет в больницу перед работой, уточнив, будет ли там в это время Сарасвати. Договорившись, она уже занесла руку над дверью секретаря, но остановилась за дюйм, услышав знакомый голос. — Ты в этом уверена? Помощница, чье имя Деви уже забыла, говорила слишком громко — даже деревянная дверь не спасла от подслушивания. Ответ Деви не услышала, возможно, она разговаривала по телефону, или ее собеседник в кабинете сдерживал эмоции. Подслушивать — плохо, мисс Шарма это понимала, но еще свежи были воспоминания последнего подслушанного разговора, из которого Деви узнала про планы Одри Херд. — Это даже не удача, это судьба — точно тебе говорю. Деви старалась прислушаться, прислоняться ухом к двери было опасно, стоять просто так, неэффективно, поэтому она решила ждать, надеясь услышать что-то важное, лишь немного приближаясь к двери. Если с той стороны попробуют выйти, она успеет среагировать и отстраниться, а желающих посещать деканат было немного и ходили они громко и редко. — Ты же знаешь, кто тебе помог в этом… Деви не удержалась, прижав поплотнее к груди документы, которые просили передать, она прислонилась к двери, жалея, что невидимость — не ее сильная сторона. Она была почти уверенна, что этот разговор касается Одри Херд и ее появления вчера у пентхауса. Как та связана с опекуном, откуда они знакомы и какого рода отношения между ними? Камал всегда был брезгливым и осторожным, он протирал руку после прикосновений, не пил и не ел в незнакомых местах, а еще Деви никогда его не видела с женщиной, возможно, он их слишком хорошо скрывал — лишь бы не в черные пластиковые пакеты. За дверью послышались тихие смешки и стало понятно: там точно два человека. — Бу! Тихо, на самое ухо, но так глубоко проникающее в душу, что Деви почти выронила документы, если бы не его поддержка. Доран Басу подкрался к ней тихо, она не услышала ни одного звука, — так сильно прислушиваясь к разговору, забыв, что главная опасность — монстр за спиной. — Тихо, тихо. — Профессор придерживал папку, которую едва не выронила Деви; они соприкасались пальцами всего-навсего, невинное прикосновение, но от него воздух закончился не только в легких, в целом мире. — Я не хотел тебя так сильно испугать. Голос Дорана был аккуратным, почти шепот, как будто каждое слово было сказано с осторожностью, чтобы не нарушить хрупкость момента. От него пахло сигаретами, мятой и чем-то запретным, что Деви не могла точно сформулировать, но что заставляло ее сердце биться быстрее. Она не сразу поняла, что попалась на подслушивании. Но казалось, что Доран не собирался ее за это осуждать. Он смотрел на нее с каким-то пониманием, которое одновременно успокаивало и тревожило, как если бы он уже знал, что она будет делать дальше. Слишком близко, слишком. Если бы Деви поднялась на носочки, она бы снова могла его поцеловать, ощутить вкус несбыточной мечты, который оставался в памяти, как сладкая и горькая тень. Но она запретила себе это делать. Однажды уже сделала этот шаг, и теперь второй раз не могла быть такой слабой. Сердце протестовало, но разум опять не позволял идти дальше. Это было опасно, слишком близко к грани, за которой не было пути назад. — Прости. — Деви извинилась и вдохнула, ощущая головокружение от нехватки кислорода рядом с профессором. Насколько неправильно говорить с ним на ты, но как же приятно. Подчеркивать неформальное общение, показывать, что они могут друг к другу обращаться так. Близость уже была долгой и становилась опасной, но Деви некуда было отступать — за ее спиной дверь, но она и не собиралась соблюдать дистанцию. Идти вперед первой — нет, но добровольно отказываться от его тепла — никогда. Доран сам сделал шаг назад, убирая руку и от папки, и от Деви, забирая ту каплю себя, что ощущалась необходимой для существования. — А что ты тут делаешь? — Деви тоже отошла от двери и постаралась привести в порядок внешний вид. Но он не поддавался; свитер, джинсы — все сейчас казалось ошибкой, ей нельзя было одеваться так. Она должна быть привлекательна, мила, ухожена и женственна, так ее учили, такую маску она должна носить. — Я? — Доран переспросил и усмехнулся, отчего уголки губ дернулись вверх, и эта легкая веселость забирала возраст, показывая, что внутри все еще живой и полный жизни мужчина. — И правда. — Деви осознала, что в ее вопросе совсем не было логики. Но Доран все равно ответил. — Принес новые тесты на должность ассистента, надо отдать секретарю, чтобы она распечатала. Деви еле заметно кивнула, а потом до нее медленно начало доходить. В прошлый раз тоже было так? Именно из-за этого Одри, недалекая мозгами, ответила на уровне отличницы Деви. Не потому что владела материалом, а знала только определенные вопросы и подготовилась? Деви не была уверенна, но не могла не рискнуть. Это произошло почти неосознанно, еще минутой ранее она не хотела делать и шаг в сторону профессора, а теперь сделала несколько и сжала предплечье Дорана, обжигаясь теплом мужского тела. — Отдай эти, а на тестировании дай другие вопросы. — Она говорила и не замечала, что они вновь стоят неприлично близко для преподавателя и студентки. Но это было для других, Деви же хотела ближе, проникнуть под кожу и почувствовать. Запредельно, аморально. Она хотела бежать, но так, чтобы он поймал, загнал в угол и не дал повода для сомнения в собственном выборе. Принцесса выбрала монстра, но монстр все еще не выбрал ее. — Зачем? — Доран не понимал необходимость двойной работы, когда вопросы уже готовы. Но отдаляться не стал, хоть это было и необходимо. Если их заметят — будут проблемы, но если они отдалятся — будет пусто и одиноко. — Пожалуйста. — Деви не хотела углубляться в рассуждения и просто попросила, давая понять — для нее это важно. — Хорошо. Профессор согласился быстро, теперь улыбка появилась и на губах Деви. Он сделает это, потому что ей так нужно. Теперь уже была очередь Деви делать шаг назад. Снимая руку с предплечья, Деви не удержалась и провела ладонью вниз, едва задевая край руки профессора. Это было слишком приятно, чтобы быстро отказаться от не случайной близости. Грудь Дорана перестала подниматься, и мисс Шарма поняла — он тоже перестал дышать. И причиной этому была она, крошечная победа для двоих, в борьбе, в которой нет правил. — Спасибо. — Деви прошептала одними губами и отвернулась, пряча довольное и красное от смущения лицо. Сейчас было самое удачное время, чтобы сообщить, что у нее нет ключей от лифта башни, а это значит, она не сможет подняться, пусть он и не звал, но гордость не позволила ей сказать это вслух. Пусть он и спас вчера, сегодня она не могла просто так попросить помощи. Слова застряли в горле, так и став не озвученной просьбой. Стук в деканат разрушил приятность момента, но следующие лекции не перенесутся из-за того, что Деви слишком хочется остаться рядом с Дораном. Из кабинета послышалось: «Войдите», а дверь открылась с обратной стороны, но не секретарем, а студенткой, кого бы Деви желала не видеть. Одри Херд все еще держалась за ручку двери и ее выражение лица можно было бы сравнить с жабой, но Деви сдержалась от едкого замечания. — О, ты в кого сегодня такая подраная? — Одри явно намекала на свитер с потертостями. — Папочка не дал денег на нормальные вещи? Папочка совсем тебя не любит? — Она наигранно сыграла отвращение и засмеялась, так и оставаясь стоять в проходе. Но Деви было не обидно и даже не стыдно, она вернула усмешку и задрала подбородок вверх. Она — Шарма. А они не едят таких, как Одри, из-за прогнившего вкуса, а не из-за слабости. — Зато твой явно тебя «любит», да? Это был идеальный момент посеять зерно сомнений и дать понять, что Деви — знает про все эти мерзкие отношения престарелого отчима и падчерицы. Одри проглотила наживку, щеки в секунду побелели, подчеркивая нанесенную косметику. — Ах ты су… Но финал фразы остался недосказанным, между девушками появилась внушительная фигура, что полностью заслоняла собой Деви и преграждала проход. — Мисс Херд? Профессор говорил, а Деви смотрела в его мощную спину и чувствовала себя защищенной от всех опасностей. С ним — ей нечего бояться. Пусть даже эта угроза такая незначительная, как обозленная сокурсница, чувствовать защиту — лучшее, что было после поцелуя с профессором. Все лучшие моменты постепенно концентрировались рядом с ним: разговор, сон, ужин. Даже застревание в лифте вспоминалось хорошими мыслями. Она проникла под его броню, хотя Доран и не просил об этом. Но в том мире было так темно и холодно, что она не могла оставить его одного. Это было не просто желание — это была необходимость, она стала неотъемлемой частью его мира, даже если он сам этого не осознавал. Его стены, дистанция, молчание — все это не отталкивало, а лишь заставляло стремиться быть рядом, разгадывать, находить путь, где сила и уязвимость монстра переплетались. Она понимала, что ее место здесь — среди его невысказанных слов и скрытых эмоций, и хотя это было опасно, Деви не могла представить себе другого пути. Но проблема все еще заключалась в том, что он не проявлял к ней таких же эмоций. Кто она для него? Маленькая девочка, которая нуждается в защите? — Доран. — Херд промямлила. — Профессор Басу, — поправил он, и Деви в очередной раз растеклась лужицей от понимания, что ее — никогда не исправлял. — Простите, я шла на лекцию. Голос Одри звучал очень испуганно. Из ее тона пропала вся игривость и прежний флирт. Перед лицом монстра — она тряслась от страха. Доран пропустил студентку, и Деви смотрела, как та скрылась за ближайшим поворотом, не оборачиваясь, точно боясь увидеть на себе взгляд палача. Доран выглядел разозленным, но это настроение не отражалось на том, как он смотрел на Деви. Он поджал губы, потянулся вперед рукой и взял документы, что нужно было передать в деканат, избавляя Деви от необходимости заходить в кабинет. Совсем ненадолго их руки опять соприкоснулись, и этого было достаточно, чтобы в золотистых глазах раскололся лед. В его взгляде мелькнуло что-то новое — не сила, не уверенность, не злоба, а то, что он так долго скрывал. Доран кивнул и, не прощаясь, скрылся в деканате, запирая за собой дверь. Еще одна лекция, и можно будет навестить Сарасвати в больнице и узнать, как дела у Кристиана.

───── ◉ ─────