Методический материал по соблазнению

Прошлое проходит безвозвратно, Исчезая в настоящем дне. Будущее завтра непонятно, Что нас ожидает в новизне. Прошлое живет в воспоминаньях, Каждый день прокручивая дни — Жизнь во встречах или расставаньях… Будущее — ныне сохрани. Прошлое уходит незаметно, В настоящем каждом дне скользя… В память оставляя беззаветно, Что вернуть потом уже нельзя!

───── ◉ ─────

Около 12 часов назад. Вечер перед поломкой лифта.

Камал барабанил пальцами по бедру, внимательно смотря в стеклянные двери высотки. Холод с улицы никак не мог проникнуть в салон авто, но Рай все равно поморщился и слабо повел плечами — предстоящую победу омрачало нехорошее предчувствие. Камал предусмотрел все: отказ от аренды, блокировка всех счетов, на которых и так не было ничего, но Рай решил перестраховаться, чтобы никто не перевел денег Деви и не стал спасителем в затруднительном положении. Дождь стекал по тонированному стеклу машины, но размытые силуэты не смущали, он наблюдал как Дивия Шарма переступает порог, возвращаясь с работы, как за ее спиной закрывается дверь. Камал очень хотел видеть и слышать происходящее от первого лица, но камеры в холле не воспроизводили звук, и из-за этого он просто смотрел в окно и ждал, когда бедная, несчастная девочка выбежит навстречу, как будет просить о помощи и умолять о спасении, без его денег — она пустое место. Милое личико было лишь дополнением к многомиллиардному состоянию, Камал не был против такого «бонуса». От этого семейная жизнь станет немного более приятной, для него уж точно, а как будет чувствовать себя Шарма — его не интересовало. Ее никто не мог защитить, закон был на его стороне, и Рай мог делать все, что угодно. Время шло, а Дивия не выходила из здания, старуха должна была подтолкнуть ее к двери, но этого не происходило. Камал перестал барабанить пальцами по колену и поправил и без того аккуратный ус, закручивая жесткий волос. Он нервничал и пытался этого не показывать даже себе. Глупая девчонка не могла его переиграть. Или могла? На панели авто появилось сообщение, отправленное не из списка контактов. Камал не стал записывать номер консьержки: за четыре года он просто его выучил. «Ничего не вышло». Рай сжал челюсть, но после попытался расслабиться и не показывать никаких эмоций. Он взял телефон и еще раз прочитал сообщение уже с экрана смартфона. Пока он смотрел на три слова, стеклянная дверь приоткрылась, и в узком просвете появилась Деви — всего на несколько мгновений, слишком быстро, чтобы Камал успел перевести взгляд с экрана на здание. Рай нажал на педаль газа и быстро на тормоз, когда перед машиной в свете фар появилась блондинка. Он узнал ее быстро: они уже встречались в начале месяца. Тогда она стала причиной того, что Камал перенес неприятный разговор с Деви о свадьбе. Они встретились почти в аналогичной ситуации: он наехал на машине на Одри, не сильно, но с возможным иском, прямо у входа в закусочную, порог которой так и не переступил в тот день. Разговор о свадьбе Камал старался оттянуть до последнего, чтобы лишить вариантов и выбора. Имя девушки вертелось на языке, но он не мог вспомнить: в вечер их первого знакомства они мало разговаривали. Камал узнал лишь то, что она совершеннолетняя, и некоторые условия суммы, за которую они смогут приятно провести вечер, а жертва не станет подавать в полицию за наезд, подписав соответствующие документы. Она выглядела удивленной, но быстро включилась в игру, открывая пассажирскую дверь, которая была предусмотрительно разблокирована для другой. — Вот это встреча, так соскучились, что проследили за мной? — Она говорила, а Камал смотрел, как с белых волос стекает вода на кожаный салон Mercedes. — У меня тут подруга живет, и как назло около ее дома спустило колесо в машине, хотела увидеться и попросить помощи. — Саманта, — наугад сказал Камал, не будучи уверенным, на чье имя осуществлял перевод. — Одри, — исправила и притворно надула губы в обиде. — Саманта — моя мать. Камал кивнул, а сам вспомнил, что первый раз встретился с Одри у кафе, где работает Деви, а сейчас у дома, где та жила. Были ли они подругами — Камал не знал, но уже был готов разрушить любые отношения между девушками интересным предложением. В вопросе, что будет дороже — деньги или дружба, Камал уже знал ответ. — Одри, ты живешь с родителями? Верно? — Рай уточнил, так как в прошлый раз они косвенно затронули этот вопрос. — Да. — Херд выпрямилась на сиденье и немного наклонилась в сторону Камала. — А Дивия Шарма? Ты знаешь ее? — Он сам подкинул нужный ответ, мысленно уже пересчитывая миллиарды, которые получит после того, как добьется своего. Одри немного выпрямилась на сиденье и натянуто улыбнулась. — Да, — кивнула, считывая эмоции с усатого лица. — Мы подруги. Херд манерно поправила волосы, и Камал знал, она хочет его соблазнить, и был согласен, чтобы показать единственное, на что может надеяться Шарма — только его поддержка. Материальная. У нее не останется никого: ни фальшивой подруги, ни парня, во второй раз Камал не обойдется простыми угрозами. — Я узнала вас еще в тот раз. — Она облизнула нижнюю губу. — Вы отец Деви, я видела вас в Гарварде, вы пожертвовали крупную сумму на спортивный зал. Не переживайте, я ничего ей не скажу о том, в каких обстоятельствах мы встретились. — У меня для тебя есть интересное предложение, Одри. Камал не стал исправлять фамилию и родственные связи. Если подруга уже готова смолчать о знакомстве, то он уже определил ценник.

───── ◉ ─────

— Я могу все объяснить… Это первое, что пришло в голову Деви, — оправдание, что она не спала с женатым мужчиной, а только с его котом. Животное, которое устроило ночью лежанку на шее у Деви, теперь нагло сидело на ее подушке и с любопытством смотрело на девушку, что потревожила его сон своим приходом. Если бы у котов были эмоции, этот бы выражал брезгливость к появлению Радхики. — Да неужели? — Рада приподняла брови, она не выглядела ревнивой женой или в целом расстроенной, больше озадаченной, уставшей. — Интересно будет послушать. Деви решала, с чего начать, но все было не то и звучало так, словно она очень хотела увести женатого мужчину из семьи, а она хотела, но не женатого, и вообще спросонья не понимала, что происходит. Деви уже было открыла рот, чтобы хоть каким-то звуком разбавить тишину, как телефон в кармане Радхики пискнул звуком сообщения. Она достала смартфон правой рукой, а левую вытянула вперед и подняла из кулака указательный палец. Деви не стала гадать, призыв это к тишине или войне, и просто следила за происходящим. Рада прочитала сообщение, и на хмуром до этого лице заиграла мягкая улыбка. — Проснулся. — Она произнесла слово почти бесшумно, но в этот тихий звук вложила весь трепет и любовь целого мира. Деви не рискнула переспросить, стараясь не привлекать внимание к своей заспанной персоне. — Сейчас мне некогда. — Рада поправила воротник идеального пиджака. — Мы вернемся завтра утром за частью вещей. Деви уже прогнала себя по девяти кругам ада, ощущая себя разлучницей. Цвет волос Радхики был схож с фото в инстаграм с подписью «всегда». Могла ли Деви разрушить идиллию? Да, профессор Доран Басу безусловно привлекал ее как мужчина, но Деви не была той, кто ломает браки, так она хотела о себе думать, отчего диалог резал словами без ножа. — Меня тут уже не будет. — Деви виновато посмотрела на Раду и не поняла, почему она еще не вышвыривает ее из квартиры. — Если тебя не будет, я найду место, где ты есть. Раз уж судьба свела нас, возможно, это необходимо. Деви поняла, что расширила глаза, только после того, как слизистая начала сохнуть и щипать. — Доран просто приютил меня на диване, между нами ничего нет. — Деви ненавидела оправдываться, но сейчас это казалось необходимым. Она лишняя часть в семейном звене, пора было это не просто понять, но и принять. — Если ты обидишь моего дядю, Богом клянусь, я найду тебя и сделаю все возможное, чтобы тебе было чертовски плохо. Но Деви было напротив — хорошо от услышанного. — Дядю? — переспросила и поднялась с дивана, игнорируя тот факт, что из одежды на ней была только футболка. — Он твой дядя? Просто дядя? — Слова звучали как мольба и одновременно приговор, Деви сама не понимала почему. Радхика немного наклонила голову, пытаясь уловить суть переспрашивания. — А ты подумала… — Ничего я не подумала. — Деви смутилась за одну секунду, поняв, в каком положении оказалась, одновременно и облегчение от того, что это не жена, и от осознания, что девушка с фото инстаграм не Рада, это было бы слишком странно. Хотелось спросить еще, но Шарма прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не сболтнуть лишнего. Пока Деви мысленно проваливалась куда-то в пол, Радхика явно в хорошем настроении дошла до спальни профессора и, проверив, что там пусто, пошла в сторону выхода. — Передай Дорану, что я заходила. Лифт открылся в ту же секунду, и Рада уехала, больше не сказав ни слова, оставляя Деви наедине с котом и неозвученными вопросами, которых стало еще больше. Он не женат. Логичные выводы вызвали улыбку, она не заметила, как вернулась на диван и под сладость эйфории начала гладить кота, забывая, что любит собак, а это животное в теле мохнатого комка больше похоже на старый свитер. Но кот не был против, что его чешут как собаку. А потом Деви вспомнила сказанные Радхикой слова: «Проклятие для нашей семьи». Что она имела виду, Деви не знала, и после того, как племянница Дорана покинула квартиру, возможность спросить тоже исчезла. Почему Сарасвати ничего не сказала? Почему скрыла, что у нее есть сестра? Деви перестала гладить кота, когда тот выпустил когти, потягиваясь на подушке. Она одернула руку и поняла, что последние несколько минут чесала, минимум, чудовище. — И ты не отгрыз мне руку, — констатация фактов не вызывала на морде усатого никаких эмоций. Он медленно моргнул, беззвучно согласившись с высказыванием. Деви аккуратно проверила, что в спальне профессора и правда никого нет: кровать аккуратно заправлена, на покрывале ни единой складки. Она вновь почувствовала себя воришкой и, пройдя в хозяйскую ванную, помыла руки после кота и уговорила себя не нюхать каждый имеющийся тюбик перед зеркалом. Их было немного, но каждый так и манил Деви в очередной раз нарушить границы. Щетка была одна, и от этого Деви улыбнулась еще раз, совсем забывая, что у нее вообще больше ее нет. Вся эта информация стерлась после понимания, что профессор — не женат. Совершенно, полностью, а она — не разлучница. Не считая этого «всегда». Недолго думая, Деви решила сделать хоть что-то для человека, который спас ее от ночевки на лавочке в парке. Неуверенно она проверила холодильник на наличие продуктов и подумала, что испортить омлет точно не сможет, он же не кекс. Все продукты для простого завтрака были, готовить в тишине не хотелось, Деви поискала в сумке телефон и только потом поняла, что его там нет. Изучив гостиную, увидела, что теперь он был не разряженный в сумке, а лежал на беспроводной зарядке на барной стойке. Как доставала телефон, Деви не помнила, но ей вчера хватило лишь пары вдохов рядом с профессором, чтобы потерять часть своего рассудка, пить для этого вино было совсем не нужно — он заменял все обороты напитка, подогревая градус в крови. Включив рандомный плейлист, засунув в ухо единственный работающий наушник — правый, — Деви начала делать то, что совершенно не умела, — готовить и надеяться, что она не отравит профессора парой ингредиентов. В детстве мама готовила вкусный тонкий омлет и закручивала его, добавляя в середину немного сыра, Деви решила повторить кулинарный изыск и разбила в стеклянную емкость два яйца, добавив немного молока, и взбила все это венчиком. Казалось, емкостей и приспособлений для готовки на кухне у профессора было больше, чем у нее, а она вроде девочка, и венчики должны быть на ее кухне. Волосы Деви убрала в высокий пучок, набросила на левое плечо полотенце и чувствовала себя почти прекрасно, второй раз в жизни готовя не для себя. Под зажигательную мелодию в одном ухе и осуждающий взгляд Кота Деви приготовила первую порцию омлета, стараясь скрутить содержимое в сковородке. Когда вторая половина была готова, Деви расслабилась окончательно и под финальные аккорды песни подняла руку вверх и тряхнула головой завершая свое кулинарное выступление. В ухе без наушника послышались хлопки. И тогда Деви поняла, что у ее шоу был зритель, не кот — человек. Сердце упало в район желудка, избавляя от чувства голода и давая лишь тошноту. Стало неудобно до такой степени, что Деви повернулась на звук и прижала к груди лопатку для сковородки, опять прячась за крошечным предметом, надеясь на несуществующую магию исчезновения. Профессор сидел за барной стойкой в спортивной кофте, а перед ним на столе стояло два стаканчика того самого неизменного кофе, который он приносил последнее время и ей. — Ой. Деви ойкнула и поняла, что краснеет с такой скоростью, что есть шанс пара из ушей. Было максимально неудобно. Но виляя бедрами под сомнительную музыку Деви не думала, что не одна в квартире, звук открытия дверей лифта она бы точно услышала. Если бы профессор не решил подняться по лестнице… — Ой, — повторил Доран и наклонил голову вправо, пристально изучая госпожу Шарму. Она знала, что ему приятно вгонять ее в стеснение, и ничего не могла с собой поделать: от взгляда хотелось или раздеться, или сгореть, или сбежать. Он еще ничего толком не сказал, но увидел слишком много движений руками, ногами, задницей. Она вела себя так, будто одна, а как долго профессор был тут, Деви не знала, даже если минуту — это было неприлично много. Только через несколько секунд Деви увидела коробочку от наушников в мужских пальцах. Один, неработающий, лежал на барной стойке, и в первый раз Деви была благодарна, что он не работает. Если бы Доран услышал случайный репертуар из музыки девяностых, было бы еще неудобнее, хотя куда больше? — Доброе утро. — Деви все же собралась с духом и заговорила. — Приготовила завтрак. — Она посыпала рукколой скрученный рулет из омлета и добавила мелко нарезанные вяленые томаты сверху. — Если это будет несъедобно, заранее прошу прощения. Все движения были неуверенные, она чувствовала, что каждый шаг не оценивается, но точно наблюдается, как слабо наклоняется, чтобы достать ножи, как подрагивают пальцы, вытирая влагу о полотенце. Футболка совершенно не скрывала от пристального взгляда, Дивия кожей понимала, куда именно сейчас смотрит профессор, и медленно плавилась от этого ощущения жара внутри. — Спасибо. Доран поблагодарил, но не успел попробовать первый кусочек, кот напомнил, что время кормить и его. Басу поднялся и достал из бокового нижнего ящика пакет с кормом, заполняя пустую кошачью миску. — Я не знала, где его корм. — Деви отчего-то захотелось оправдаться. Она ждала язвительный ответ или шутку, в которой ей припомнят, как она проникла в чужую квартиру и обронила ключи, выдавая свое присутствие. Но этого не было, профессор лишь дошел до своего стула, потом не просто передвинул стаканчик Деви по столу, а обошел барную стойку и поставил напиток совсем рядом с ее правой рукой. — Доброе утро, госпожа Шарма. Собранных на макушке волос коснулось дыхание, совсем мимолетно, но этого было достаточно, чтобы она вытянулась по струнке и уже спиной ощутила близость его присутствия. Хотелось прижаться к мужской груди и почувствовать настоящий огонь, исходящий от него. — Это мне? — Деви задала совершенно неуместный вопрос, желая через него выйти на другой, который ее интересовал слишком сильно. Доран усмехнулся — Деви слышала, но старалась не смотреть на профессора, чтобы не потерять сознание. — Если хочешь, можешь поделиться с котом. От несмешной шутки Деви захотелось ударить его кулаком по плечу, но она предусмотрительно даже не сжала ладонь, все еще помня о царапине, на которой за время ее сна чудом появился пластырь. Чудом, скорее всего, был Басу. — Спрашивай уже, вижу, что хочешь. — Доран отрезал кусочек омлета и сразу отправил его в рот. Деви проследила за движением и ждала эмоций, любых, но Доран просто резал кусочек за кусочком и жевал, не показывая ни восхищения, ни отвращения. Прочитать его эмоции было невозможно, и Деви выпалила, решаясь: — Ты женат? Она сделала глоток кофе, который успел остыть, но вкус не стал от этого хуже. За стаканом можно было немного прятаться, но, только поставив его на стол, поняла, что от Дорана ее не спасла бы непроницаемая стена, что уж говорить о мелких предметах. — А как ты думаешь? — Он тоже сделал глоток кофе, с легкой насмешкой изучая смущение на девичьем лице. — Нет? — Она ответила, но с интонацией вопроса, не будучи еще до конца уверенной. — Нет. — Доран ответил четко, и Деви второй раз за утро выдохнула. — Хорошо. — Она сделала еще один глоток кофе, все еще не притрагиваясь к еде; а потом поняла, как это прозвучало, на мгновение ей показалось, что она заговорила как Одри, засматриваясь на миллионы семьи Басу. — Я не это имела в виду, — сказала и вновь покраснела. — Хорошо. Доран опять ответил четко, но Деви уловила улыбку на его губах. Он играл с ней, парируя ее же словами и вызывая странное головокружение просто от близости. — Можно личный вопрос? Голос Деви немного дрогнул, она старалась вернуть себе лицо, вновь приподняла подбородок, переставая прятаться в неуверенности. Получилось хорошо, пальцы перестали дрожать, но румянец никуда не исчез, выдавая все ее смущение. — А до этого был не личный? — Доран приподнял бровь, и золотистые глаза блеснули хитростью. Ответ на этот вопрос она проигнорировала, не вступая в полемику, понимая, что так никогда не спросит то, что ее интересовало на самом деле. — Кто эта девушка из инстаграма? Блеск в мужских глазах исчез, все веселье и расслабленность испарились лишь от одного вопроса, напоминания, которое должно было оставаться мертвым. Но Деви не стала извиняться и говорить, чтобы он не отвечал, она переступила границу и не собиралась отступать. Ответ был важен, от него зависело многое: как она будет смотреть на профессора, позволит ли себе думать о нем как о мужчине, сможет ли элементарно — дышать. Доран отодвинул тарелку, положил на нее приборы и поднялся. Деви поняла, что проиграла не в игру — в жизнь. Полезла на чужую территорию и натоптала в прошлом, все испортила своей наглостью. Но извиняться все еще не хотела, не могла заставить издать хоть один звук, испортить все еще сильнее. — Знаешь… — Доран, к удивлению, начал говорить. — Она часть истории, которую я должен тебе рассказать. Мужчина убрал тарелку со стола, вернул на кухню изначальный порядок и сел на диван, на котором еще недавно спала Деви. Она не знала, что делать или говорить, лучшее решение, которое пришло в голову, — оставить нетронутый завтрак и сесть на вторую половину дивана, убирая подушку и обнимая ее руками. Доран провел пальцами по волосам, они все еще были влажные после пробежки, но он не спешил идти в душ, собираясь здесь и сейчас вернуться в историю, чтобы поведать ее часть, приоткрыть занавес трагедии смерти и праздник сохранившейся жизни. Он рассказывал неспешно, вновь переносясь в тот день. Он помнил лицо ребенка, все еще помнил, даже спустя семнадцать лет, и каждое слово возвращало и Деви обрывки того, что детская память решила забыть. Это была одна история для двоих.

───── ◉ ─────

17 лет назад.

Деви лежала на обочине, прижимая ладошки к животу. В ее лазурном взгляде отражалось небо, такое же чистое и ясное, как душа ребенка. Но взгляд с каждым мгновением терял остроту, жизнь покидала хрупкое тело с вытекающей из раны на животе кровью. Девочка хотела позвать маму или папу, брата, который никогда с ней не играл, так как слишком взрослый для игр, но не могла, знала, что они не придут на ее зов. Испуганные глаза мамы — это последнее, что Деви помнила, все случилось слишком быстро: высокая скорость, крики отца, что тормоза не работают, и деревья, деревья, деревья. — Посмотри на меня! Солнечные лучи заслонил темный силуэт, и Деви сморгнула поволоку мыслей, стараясь разглядеть человека, — на мгновение в сердце поселилась надежда, что это папа или брат; голос был, как и у них — грубый. — Все будет хорошо, слышишь? — Человек говорил уверенно, и Деви хотелось верить в услышанное, хоть и понимала, что это не так. Все с самого утра было не хорошо. Мама ругалась и говорила про махинации, а Деви не знала, что это за слово, но не успела спросить, ее отправили в свою комнату и сообщили, что скоро уедут по делам. А она расплакалась, просила маму взять ее с собой, а не оставлять с Кайрасом, он вечно шутил над ее единорогами. А теперь слишком хотелось спать, усталость закрывала веки, наливая их тяжестью, если закрыть глаза, закончатся все страхи и пройдет боль. Мама всегда говорила, что сон — лучшее лекарство, и Деви захотелось хоть раз послушать маму. Она говорила, что детям лучше не ехать с ними, Кайрас послушался, а Деви — нет. Она вцепилась в ногу мамы и умоляла взять ее с собой. — Открой глаза, давай, я уже вызвал 911, теперь ты должна быть хорошей девочкой и слушать меня. Деви очень хотелось быть хорошей, она заставила себя поднять веки и посмотреть на человека, который склонился над ней, подложил что-то под голову и так сильно нажимал на живот, что хотелось плакать. — Больно, — выдавила из себя Деви, но сразу пожалела о произнесенном слове. Кайрас всегда ругал ее за слезы, в их семье это признак слабости, а Шарма — сильные. — Знаю, но скоро станет лучше, слышишь. Скорая уже в пути, они помогут тебе, и ты вырастешь здоровой счастливой принцессой. Деви улыбнулась, пусть это было совсем незаметно. Она любила принцесс, они были красивые, с длинными волосами, в платьях, но себя она такой никогда не видела, однако это не мешало ей восхищаться ими со стороны. Ее мама была принцессой, а Деви — нет. А еще принцессы в сказках часто живут в башнях, а она боялась высоты. — Я не верю в принцесс и принцев, мне уже шесть. Голос звучал уверенно, и мужчина понял, что все делает правильно: не дает крови вытекать из раны, не вынимает огромный кусок металла из живота и разговаривает, поддерживая девочку в сознании. — Ты обязательно вырастешь и вновь поверишь — каждая девочка должна верить в принца, он будет защищать тебя от драконов. Красная липкая кровь стекала по пальцам, и мужчина старался не думать об этом, не смотреть, что каждая пролитая капля сокращает жизнь и без того слишком короткую. Мужчина постарался улыбнуться, маскируя боль. Не этого он ждал от сегодняшнего утра, не страшной аварии и раненого ребенка. — Принцы слишком правильные. — Деви вспомнила все сказки, которые смотрела и которые ей читала мама перед сном. Больше всех ей нравились не принцы, а разбойники, чудовища, приносившие в жизни принцесс счастье и настоящие приключения. — Например, Рапунцель влюбилась не в принца, а Белль — в чудовище. — Принцы надежные и, наверное, красивые. — Мужчина улыбнулся, опять стараясь не передать свою панику и ужас ребенку. Он видел многое, но никогда не становился свидетелем настоящих смертей. Стоя на коленях перед девочкой, борясь за ее жизнь, он понимал, что все обычное не имеет ценности: образование, мечты о степени в экономике. Как много можно желать и как мало достигнуть из-за того, что закончится время. — Ты не похож на принца. — Деви прикрыла глаза слишком надолго, думая, что хотела бы научиться рисовать, чтобы запомнить незнакомца. Он не был похож на рыцаря из сказок, но она боялась, что больше никогда его не встретит и не прочитает с ним истории. Про таких, как он, наверное, их не писали. — А на кого я похож, маленькая принцесса? — Мужчина так и не знал имени девочки, она не представилась, чего не сделал и он. Но хотелось ее как-то называть, запомнить не кровь, а иллюзию обычного разговора. Она не умрет на его руках, лежа головой на смятой кожаной куртке, девочка точно вырастет, станет красивой, встретит принца и будет жить в замке и счастливо. — У принцев обычно голубые глаза. — Деви закашлялась, и во рту почувствовался металлический привкус крови. — А у тебя словно из золота, ты точно не принц. Мужчина усмехнулся, и веки защипало от подступающих слез, которые он не посмеет пролить в присутствии девочки. — Тогда я буду монстром, но не злым, а тем, который спасет принцессу. Деви засмеялась и это движение принесло жгучую боль в животе. — Ой. — Слеза скатилась по побелевшей детской щеке и спряталась в темных волосах у виска. Он хотел стереть мокрую дорожку, хотел забрать боль у ребенка, самому прожить этот момент, только бы не смотреть на смерть в глазах цвета неба. Но он не мог убрать руки от раны, выпустить кровь, стремящуюся покинуть детское тело, как и не умел забирать боль. — Ты молодец, скоро будет помощь, будь хорошей девочкой и не закрывай глаза, это очень важно. Мужчина старался не думать, что если скорая не приедет через несколько минут, спасать будет уже некого. Не факт, что у ребенка вообще был шанс выжить, и может он просто оттягивал неизбежное? Но он был готов бороться до конца и победить, вырвать жизнь из лап смерти, если будет нужно, он будет часами зажимать рану, лишь бы взгляд не погас. — Когда я вырасту, — начала Деви, а мужчина подумал про себя, что это обязательно случится, — я выйду замуж не за принца, а за такого как ты. Монстрам тоже нужна забота, правда? Деви говорила со всей уверенностью шестилетнего ребенка, немного не выговаривая некоторые сложные звуки, мечтая о сказке, которой в ее жизни не случится. Человек умирает не один раз, как принято считать, не в тот момент, когда его сердце перестает биться, это может случаться множество раз, просто с каждой новой болью сердце становится лишь слабее и уязвимее. Потерять родителей в шестилетнем возрасте — это как расстаться с половиной сердца, лишиться радости, любви, заботы и тепла. Кому она будет нужна, если выживет? Кто прочитает ей сказку перед сном и заплетет длинные непослушные волосы в косу? Брат-подросток? Она для него обуза в рюшах и оборках, он будет разрешать ей все, что бы она не захотела, лишь бы держать на расстоянии. Если она захочет петь, Кайрас скажет, что это хорошая идея, рисовать — пожалуйста, главное — подальше и без постоянных просьб о внимании. — Монстрам она еще нужнее, их обычно не любят в сказках, им никто не печет кексы и блинчики. — Мужчина и сам не понимал, что говорит про себя. — Тогда я буду о тебе заботиться, наверное, я могу печь кексы и торты, из пластилина у меня хорошо получается. — Деви прикрыла глаза, и ее маленькая ручка легла на живот, касаясь двух мужских ладоней. Последним, что забыла Деви из своего детства, — стал монстр и звуки машины, покидающей аварию. Она будет жить и забывать разговор, стирать момент, так как он стал самым болезненным. Шрам — единственное напоминание о случившемся, шрам, который никогда не переставал болеть. Теперь оба носили их, отметины. Он на глазу — стал частью пыток в плену, она — на животе, в том самом месте, которое он зажимал. Девочка все же потеряла сознание, а рядом с мужчиной появилась удивленная молодая женщина. Он не принял во внимание, что она оказалась тут в странное время, а машина, что высадила ее, уехала с места аварии несколькими минутами ранее. — Она умерла? Какой ужас! Незнакомка выглядела и правда ошарашенной. Она не хотела участвовать во всем этом, но деньги дали о себе знать. — Нет. — Он не готов проиграть. — Отпустите ее. — Женщина попросила, но это не возымело эффекта. — Я не дам ей умереть, никогда. Незнакомка тоже вызвала 911, ее уничтожало чувство вины. В машине не должно было быть детей, он ей наврал, и теперь она стояла тут, брошенная, отправленная удостовериться, что они погибли. А дальше как в тумане: его просят убрать руки от раны, а он говорит — никогда, он обещал защитить.

───── ◉ ─────

Конец рассказа немного размазан, Деви уже не будет помнить это, а Доран не готов в очередной раз проживать кошмар из далекого прошлого. Но он рассказал важное — то, о чем молчал долгие годы. Деви прижала к себе подушку плотнее, словно она могла защитить от давно прошедшей боли. — Ты спас меня. — Она даже не поднимала взгляда, смотрела в одну точку и ужасалась от обрывков воспоминаний. — Да, — коротко ответил Доран. — Та девушка со снимка, я познакомился с ней в день трагедии, она стала случайным свидетелем. Мы были вместе после этого довольно долго, но расстались по ее инициативе, тогда я чувствовал вину, что мало уделял внимания, мало дарил подарков. Но пережить разрыв так и не получилось — она утонула. — Господи. — Деви прижала руку к губам и удержала тихий всхлип. — Я не знала. Все это время Деви думала, что «всегда» — это постоянная величина из прошлого, настоящего и будущего, а теперь поняла, что прошлая любовь осталась в истории, став цветным снимком в ленте социальной сети. — Конечно не знала, про это не знает никто. — Это стало причиной, по которой ты отправился служить? — Деви вновь лезла в душу, но не могла себя остановить. Пока профессор открывался — она ловила этот момент. Доран ответил не сразу. От тяжелого золотистого взгляда она все еще краснела, но теперь перед ней сидел не незнакомец — монстр без доспехов, которого она знала. Так давно знала, что он ощущался все еще опасным, но теперь еще и близким не просто на ощущениях — у них была своя история, начавшаяся много лет назад. — Да, но говорить сегодня про это мы не будем, Дивия. Слишком много откровений для одного утра. Деви кивнула, принимая ответ. — Я понимаю. — Она улыбнулась, смотря на пустое лицо напротив; там отсутствовали любые эмоции, профессор смотрел перед собой, о чем-то задумавшись. Деви сжала подушку в пальцах, желая завершить этот разговор на хорошей ноте — не на смерти, не на похоронах. — Я попросила купить мне альбом и карандаши еще в больнице. Тогда я не понимала, почему мама и папа не приходят, и решила, что просто дождусь их. И решила, что мне нужно нарисовать лицо своего спасителя, чтобы не забыть. Монстра — так я назвала тебя? Губы Дорана заиграли улыбкой. — Ты так называла меня и после. Он напомнил, а Деви уже не пыталась скрыть волнение и смущение. Находиться рядом с ним было слишком хорошо, даже на расстоянии дивана Деви чувствовала тепло и заботу. Возможно, причина была в том, что никто и никогда не беспокоился о том, холодно ей или нет, обработан ли порез на руке, ложится ли она спать на пустой желудок и заряжен ли ее телефон. Простые бытовые мелочи, радующие больше, чем дорогие подарки, обычное внимание, в котором Деви хотела видеть большее, надеясь, что, возможно, однажды он сможет посмотреть на нее по-иному, не как на раненого умирающего ребенка. Она выросла и дождалась своего монстра. — Прости, это было где-то на уровне мышечной памяти, я не помнила аварию до сегодняшнего дня. — Не извиняйся, может, тогда я еще не был монстром, но с течением времени точно стал. — Это не так. — Деви хотела переубедить, ей было все равно, что случилось в прошлом, это не сделало из Дорана Басу плохого человека, разве что одинокого. — Из-за тебя я начала рисовать, простое увлечение стало одержимостью длиной в почти семнадцать лет. Деви вначале сказала, а после лишь поняла, что одержимостью был не только рисунок. Мужчина — она обратила на него внимание сразу, услышав голос, — она узнала его. Увидев — возненавидела себя за эмоции, которые неприемлемы для незнакомца. Но он таким и не был, для нее никогда. — Почему ты не выбрала рисунок как специальность? Простой вопрос накинул тень печали на Деви. Она хотела рассказать все, но не нашла столько храбрости. — Особенности завещания, мне нужен именно бизнес и именно Гарвард, и исключительно красный диплом. Слишком много. — Деви постаралась отмахнуться от эмоций, которые возвращали ее во вчерашний день и причину, отчего она оказалась тут. — Спасибо. — Она помолчала перед тем, как продолжить. — За то, что был рядом после аварии, за то, что не оставил выбора вчера, и из-за этого я не ночевала на улице. — Кстати, про это. — Доран поднялся, а Деви немного сжалась от резкого движения. Он двигался как хищник — быстро, непредсказуемо. Никогда не предугадать его следующий шаг или поступок. — Давай заберем твои вещи, пока последний замок не заменили. Деви не могла сказать что-либо. Профессор просто действовал, а она лишь следила за его движениями. Он поставил на пол перед балконной дверью белые одноразовые тапочки для себя и Деви и вышел, не дожидаясь, что она последует за ним. Но она не отставала. Петуньи сильно пострадали от вечерней непогоды. Деви понимала, что скоро придется освободить горшки и отказаться от цветов на зиму, но делать этого совсем не хотелось. Пока цвели петуньи — казалось, цвела и жизнь, выращенная из крошечного семечка. Дверь поддалась легко, с привычным тихим скрипом. В квартире было все так, как и оставила Деви, но теперь башня не воспринималась как дом. Просто пространство, где было немного вещей, принадлежащих ей. Доран не помогал собираться, но Деви была только рада, складывать белье в его присутствии было бы максимально неловко. Она сложила вещи — их было мало. Учебники, тетради, собрала все рисунки со стен гостиной, спальня и так была с чистыми стенами, отчего-то там Деви не могла прикрепить ни одного наброска. Все сумки лежали у балконной двери, последнее, что Деви взяла в руки, — журнал. Тот самый, с которого все началось на первой лекции в сентябре. Она открыла статью и прочитала название — если бы она следовала напечатанным советам, то ее должна была ждать свадьба, не иначе. По факту это ее и ждало бы и без статьи, первый раз эта мысль вызвала не печаль, а ухмылку. Деви на мгновение представила, смогла бы она всю жизнь прожить с Дораном? Готовить завтраки, рассказывать истории, жить счастливую жизнь? Хотелось думать, что да, но он не проявлял никакого внимания, кроме как дружеского или нейтрального. Или она просто не видела очевидное? Журнал полетел в мусорную корзину без сожалений и печали. Все вещи можно было перенести за три или четыре раза, проблема была лишь в том, что перемещать их было некуда. — Это все? — Доран отвлек от размышлений, неожиданно появляясь в квартире. — Угу. — Деви прижала скетчбук к животу, борясь с желанием показать рисунки того самого профессора, молодого, без шрама; как она рисовала его, даже не зная, что он причина того, что она дышит. — Но я пока не придумала, куда их перевезти, — прозвучало печально. — Ох, Деви. — Доран выдохнул, а Деви улыбнулась, понимая, что слова о защите, сказанные ранее, не простой звук. — Понесли, я все еще хочу сходить в душ перед работой, а тебе не мешало бы одеться. Деви взяла немного вещей и подняла их, своевременно вспоминая, что шорты под футболку так и не надела. Когда они вышли на балкон, Деви остановилась, смотря на горшки с цветами, теперь они стояли на другой половине, оживляли красками мертвую часть, ту, на которой, казалось, не было жизни. Даже лейка-уточка теперь стояла на подоконнике профессора, разбавляя бетонную серость ярким желтым пятном. Это утро ощущалось как что-то на нереальном, слишком счастливым, ненастоящим. Но розовая дымка исчезла после того, как Деви взяла в руки телефон и прочитала сообщение, пришедшее несколькими минутами ранее:

От: Сарасвати

«Кристиан попал в аварию на машине Рама, что-то с тормозами».

───── ◉ ─────