Методический материал по соблазнению

───── ◉ ─────

Тишина в холле пентхауса вызывала мурашки. Деви сжимала в правой ладони ключи, а в левой держала лямку сумки и не знала, как ей поступить в текущей ситуации. — Ну… — скрипучим голосом начала консьержка. Старушка резко перестала быть просто неприятной. Теперь Деви видела в ней старуху-ведьму из страшных сказок: сейчас она должна выгнать ее в темный дремучий лес, кишащий чудовищами. — Я могу вызвать полицию, мне разрешили. — Разрешили? — против воли вырвалось у Деви, и она поняла, что произошло на самом деле. Камал не принял простое «нет» и отказ от брака. Он начал действовать, и первым пунктом его мести стало это — лишить Деви места, которое пусть и не являлось домом, но башней, в которой она могла прятаться от монстров ночью. Местом, где выращивала петунии, рисовала профессора, проводила вечера с Сарой за вином и сериалом — уголком стабильности в нестабильной реальности. — Мне нужно забрать вещи. — Деви попыталась говорить уверенно, голос не дрожал, а вот пальцы, которыми она сжимала ключи, — да. — Апартаменты уже сданы другому человеку, твоих вещей там нет, девочка. Девочка… Сильная и гордая, высоко поднимающая голову сейчас ломалась, осыпаясь мечтами к кафельному полу. Выдержка трещала по швам, и Деви сильнее вцепилась в связку ключей, один из которых потревожил царапину, оставшуюся от разбитой на работе кружки. Теплая кровь стекала по зажатой ладони, но это было меньшей из проблем сейчас. Девочка… — Для вас я мисс Шарма, хозяйка тридцати процентов этого здания. Вы не можете выгнать меня и не можете не впустить в квартиру. Медленно стекающая кровь по пальцам заменила слезы, так и просившиеся сорваться с ресниц и показать миру, что там за высоко поднятой головой — одинокая девушка, нуждающаяся в поддержке. Хозяйка. Но чего? Воздуха? Пока Деви не вступит в наследство, единственное, что ей принадлежит, — она сама. — Могу. — Усмехнулась консьержка. Разряженный телефон, двадцать долларов и мелочь в кармане. Куда идти, кого просить о помощи? Даже позвонить Сарасвати не получится, чтобы попросить приехать. Дивия Шарма. Наследница алмазной империи, владелица половины Бостона. Ее фамилией назван спортивный комплекс в Гарварде. А она — никто. Пустое место. Без средств к существованию, с неработающим наушником и разряженным телефоном. Дверь в холл открылась бесшумно, по крайней мере Деви так подумала, не услышав, как в помещении появился третий человек. Человек, кого Деви была одновременно рада видеть и нет. Монстры не спасают принцесс, а Доран был именно им — чудовищем, не принцем, отчего-то Деви уже прикрепила к нему этот ярлык. — Что-то случилось? — Его голос был как музыка похоронного марша Шопена — мелодичная, пугающая до дрожи, холодящая кости. Деви смотрела на профессора Басу и не знала, что делать. Просто сказать — все хорошо, а она уже уходит? Навсегда. Или расплакаться? Но жаловаться не привыкла, из-за этого лишь смотрела перед собой, перебирая варианты спасения. — Деви? Теперь вопрос, произнесенный именем, был точно адресован ей. Она была не мисс Шарма, не даже Дивия. Деви — так, будто они знакомы давно. — Ключ. — Деви подняла руку, в которой все еще зажимала металлическую связку. — Не сработал. Она нервно улыбнулась, виновато пряча взгляд, изучая мраморные узоры в полу. Жаловаться, что ее выгнали из здания, которое принадлежало покойному отцу? Ругаться? Дивия подняла подбородок повыше и все же посмотрела на профессора. Его взгляд был острым, горячим, а она — лишь фигура из воска, сдерживающая слезы из последних сил. Что-то изменилось в золотых глазах Дорана, одного взгляда было достаточно, чтобы это понять. Острота осталась, но она стала внимательной, изучающей. Взгляд профессора скользнул по руке с ключами, подмечая подтеки крови между пальцами, на сумку и одежду — все было так же, как и на его лекции. Деви почувствовала кожей его внимание. — Миссис Фрау? — Не поворачивая головы на консьержку, Доран обратился к женщине. Деви знать не знала, как ее зовут до этого момента, но оценила явно германские корни. — Квартиру, которую сдавали на фамилию Шарма, теперь сдается для другого владельца. Девочка тут больше не живет. Консьержка отскрипела ответ и устроилась в своем протертом кресле, но смотреть не перестала, явно наслаждаясь моментом, — так долго она следила за передвижениями, временем возвращения и ухода. И вот теперь настал момент, когда все это окупилось не только наличными, но и моральным удовлетворением. — Это правда? — Доран уже спрашивал у Деви, она поняла это, так как посмотрела на него — аккуратно, надеясь, что не встретится взглядом. Прятаться было бесполезно. Она уже давно поймана в ловушку в лесу, из которого не выбраться, но вот злодей тут оказался другой — притворявшийся соратником на долгие прошлые годы опекун, что «заботился» о ее образовании и, как оказалось, не только. — Скорее всего — да. — Деви не отводила взгляда, смотрела в лицо профессора и уже не боялась. Смелая? Или просто отчаявшаяся. Та, кому нечего терять. — То есть ты не знаешь наверняка? — Доран еще раз уточнил, без разрешения подошел к стойке консьержки и взял с ее стола ноутбук, поворачивая экраном на себя. — Немедленно верните. — Старуха закряхтела и хотела вернуть себе компьютер, но получила весьма суровый ответ. — Сядьте. Коротко, грубо, эффективно. Старуха Фрау недовольно поднялась с кресла и начала нажимать кнопки на своем телефоне, не сразу попадая по нужным. Все это происходило меньше минуты, в течение которой Деви приняла решение — уйти. Она поймает такси, внесет часть оплаты сейчас, а оставшуюся попросит у Сары, а потом вернет ей деньги, как только получит первую зарплату. Возможно, получится вернуться в общежитие, хоть шанс почти нулевой, но попробовать она точно может. Я справлюсь. Все будет хорошо. Это последний год. Вот только перед чем? Деви положила ключи в карман сумки и только в этот момент поняла, что вся ладонь покрыта кровью. Пустяк, она разберется и с этим. Дивия уже коснулась пальцами дверной ручки и была готова сбежать в никуда. — Куда ты собралась? Вопрос Дорана заставил Деви вздрогнуть и вернуться в реальность. Рука чертовски болела, кофта промокла, а волосы неприятно липли к вискам от погоды на улице. Деви не ответила, но и дверь не открыла, ждала, сама не зная чего. Решения? Спасения? Ответов? — Куда ты собралась, Деви? Вопрос повторился, медленнее, отчетливее, тише. Казалось, голос ласкал теплом затылок и спускался по позвоночнику вниз, Деви опять вздрогнула, но уже не от чувства страха или неожиданности, она словно оказалась в собственном сне, из которого не сбежать. — Еще не решила, — тихо ответила и нажала на ручку двери, собираясь спастись от тревоги, которая была вызвана на удивление не ситуацией, а именно присутствием мужчины. Из приоткрытой двери подул ветер, неся с собой мелкий колющий дождь. — Стой. Приказным голосом сказал Доран, но Деви не послушалась, она распахнула дверь шире, оставляя на ручке кровавые отпечатки, и шагнула на улицу вперед, в неизвестность. Доран повторил приказ, а она опять не послушалась и поплатилась. Профессор, не предупреждая и не спрашивая, взял Деви на руки и перекинул через плечо. У нее закружилась голова, и она не сразу поняла, почему вдруг смотрит на мужскую задницу сверху. Даже сказать ничего против не получилось, Деви лишь пискнула, и получилось произнести что-то вроде «отпусти», но она была не уверена, что это услышала не только сама. — Никогда. Доран ответил, но одно лишь слово было по ощущениям сказано в другом контексте и не в этом времени. Отчего-то стало больно, но не в раненой руке, а глубже, за ребрами, у солнечного сплетения. Он уже говорил ей это? Но почему она этого не помнила. — Пусти. Она разозлилась от нахлынувших чувств и стукнула профессора по пояснице правой ладонью, несильно, но явно привлекая внимание. Деви пыталась осмотреться, найти старую немецкую старуху и попросить осуществить задуманное и вызвать полицию. Но рабочее место пустовало. Деви не боялась профессора, но точно хотела сопротивляться и проиграть. — Ты не в том положении, чтобы возмущаться. — Доран усмехнулся. Из-за этого Деви вздрогнула и недовольно уперлась ладонями в спину, приподнимаясь, стараясь не думать, что под рубашкой не просто мужское тело, а выкованное из камня и стали — пальцами она ощущала сильные мышцы и становилась все более злой, но больше на себя, чем на профессора. — Я именно в том положении! — Деви еще раз хотела шлепнуть профессора по пояснице, но он в этот момент перехватил ее поудобнее и получилось, что ладонь соскочила, и шлепок пришелся на мужскую задницу, затянутую в черные джинсы. — Ай. Ладонь обожгло, мышцы были не только на спине. Профессор вновь усмехнулся, а потом вернул шлепок, и Деви вскрикнула, но не успела возмутиться: мир вновь завертелся, и она уже стояла на ногах, придерживаясь рукой за зеркальную стену лифта. Деви чувствовала себя в ловушке и пыталась внушить, что это страшно, должно пугать, раздражать. Но профессор выглядел совершенно обычно, пусть и чертовски привлекательно. Он стоял в расслабленной позе, удерживая в руке кожаную сумку, в которой, скорее всего, лежали ноутбук и документы, а на плече были красные отпечатки, и только тогда Деви поняла, что это следы ее правой руки. — Как так получилось, что тебя выселили из собственного здания? Доран говорил серьезно, а Деви пыталась пережить факт нахождения на мужском плече, шлепка и вообще вечера. Куда он вез ее? Точно же не в ее квартиру: там, скорее всего, уже сменили замки. — Пока не знаю, — врала, но лишь наполовину. — Скорее всего, это сделал опекун: не сошлись во взглядах. Доран задумался, и между бровей появилась морщинка, которая выдавала истинный возраст. Ему тридцать семь, он герой войны, профессор, скорее всего миллионер, а она — студентка, у которой ничего нет, разве что двадцатка в кармане, которая не покроет даже химчистку испорченной рубашки. — Ты слишком взрослая, чтобы у тебя был опекун. Проблемы с законом? — Доран вновь говорил спокойно, рассуждая о теоретических проблемах Деви. — Нет, конечно! Условия завещания. — Она возмутилась и сложила руки на груди и только после этого поморщилась, вспоминая о ране. — Дай сюда. — Доран не ждал, он сам потянул ладонь Деви на себя и раскрыл тонкие девичьи пальцы, изучая порез. — Где ты так? — Он провел по здоровой части руки, не касаясь пореза. — Кружку на работе разбила. Получилось сказать совсем тихо. Было непреодолимое желание приблизиться, вжаться в Дорана и почувствовать, как он ее обнимает, согревает и защищает. От него не убежать, не скрыться, Деви понимала это. И неважно, была бы она в лесу, на лестнице или в замкнутом пространстве крошечного лифта. Он ее предупреждал, а она не послушала, и сейчас в момент прикосновения его руки к ее не жалела о принятом решении. — Лучше наложить швы, до свадьбы заживет. — Доран просто сказал, а Деви дернула руку на себя, сжимая пальцы в кулак, делая лишь хуже для пореза. Профессор не успел понять причину резкой перемены в настроении, свет моргнул и лифт погрузился в черноту. — Такое бывает. — Деви тихо проговорила, успокаивая собственные страхи. — Сейчас все будет хорошо. Но хорошо не было… Свет не возвращался. Дивия не боялась темноты, высоты — разве что в шахте лифта, но старалась держать себя в руках. — Профессор? — Она позвала Дорана, но он не ответил, словно она была в запертой кабинке зеркального лифта одна; только чужое тяжелое дыхание подтверждало, что он тут, рядом и с ним что-то происходит. — Доран? — Деви еще раз позвала и потянулась правой рукой вперед, в то место, где еще несколько мгновений назад был мужчина, но кончики пальцев ощутили лишь пустоту. — Доран? — повторила снова в надежде услышать ответ и сделала маленький шаг вперед, наталкиваясь коленом на препятствие. Он все еще был там, просто отчего-то внизу. Деви испугалась и сама не поняла почему. Без раздумий она опустилась на колени и на ощупь постаралась найти мужчину. Первым порывом было включить фонарик на телефоне, но после вспомнила — разряжен. Деви отбросила сумку в сторону и уже двумя ладонями искала в темноте Дорана Басу. В кошмарах она пыталась убежать, скрыться, а теперь искала руки монстра в неизвестности. — Профессор. Деви позвала, а сама нащупала мужские плечи. Он полулежал на полу, вжавшись в угол, и тяжело дышал. Все его тело было не просто напряжено, каждая мышца вибрировала под прикосновениями. Когда Деви провела ладонью по мужской щеке, чувствуя небольшую щетину, ее запястье перехватили, сильно передавливая руку, почти ломая кость. Было больно, Деви хотела закричать, но лишь тихо пискнула, прикусывая губу. — Это я, все будет хорошо. — Она говорила, надеясь, что голос хоть немного сможет успокоить монстра. — Мы просто застряли в лифте, но все будет хорошо, сейчас вернется свет, и мы поедем. Сжатие немного ослабло, но стоило Деви перестать говорить, хватка возобновилось с новой силой. — Доран. — Деви почти заплакала, не понимая, что происходит. — Мне больно. Это помогло. Профессор ослабил хватку и быстро отпустил запястье, Деви должна была бы испытать облегчение, но получилось лишь разочарование, она опять не знала, где он и не понимала, как помочь. Она вновь потянулась рукой вперед и коснулась мужского лба, пальцы ощутили прохладную влагу на коже, и стало страшнее еще сильнее. Немного неуверенно и боязно Деви коснулась линии роста волос и провела дальше, гладя по кудрявым прядям. — Поэтому у тебя в квартире открыты все шторы, да? — Деви болезненно усмехнулась и, немного осмелев, не чувствуя опасности, еще раз провела рукой по волосам, поглаживая, уже подползая ближе на коленях, устраиваясь по ощущениям между мужских бедер — сказать наверняка было сложно, а проверять руками — неэтично. Когда звучал голос Деви, дрожь немного успокаивалась, как и тяжелое дыхание. Она решила пойти этим путем, говорить с профессором, быть рядом до тех пор, пока в дом не вернется электричество. Деви немного пересела, устраиваясь удобнее на прохладном полу, и поежилась — одежда на ней все еще была влажная и неприятно липла к телу. Доран, может, понял, что ей холодно, а, может, следовал своим собственным мыслям, перехватил Деви за талию, сильно сжимая ребра, и посадил к себе на бедра. Одну руку он переместил на живот Деви, аккуратно надавливая, а вторую оставил на талии. Все это было странно, но госпожа Шарма не спорила, не пыталась отодвинуться, ей наоборот было слишком хорошо. Но радоваться такой близости она могла с трудом: состояние профессора все еще вызывало множество вопросов и догадок. Стоило ее голосу затихнуть, как Басу стал тяжелее дышать, а все тело снова напряглось. Теперь она чувствовала это не только ладонями, а буквально каждым сантиметром тела. — Я люблю собак, — отчего-то начала рассказ, не зная, о чем нужно говорить с людьми в таком состоянии. Можно было найти телефон профессора или нажать на кнопку вызова персонала, но для этого пришлось бы встать и Деви не была уверена, что на месте запястья не окажется шея. — Но у меня не было собаки, я просила у мамы с папой, когда они были живы, потом у брата, но все было не вовремя и не к месту, а сейчас я могу себе позволить только работу и учебу. Деви продолжала гладить мужчину по волосам, слушать дыхание. Доран все так же сжимал госпожу Шарму в руках и не позволял ей отстраниться, а Деви была и не против, было темно, но уже не страшно и не холодно. Доран был горячим, большим и точно слушал, реагируя на голос. Деви рассказывала про детство — говорить в темноту было легко — про родителей, что погибли в аварии, а она выжила и врачи говорили, что у нее точно был ангел-хранитель, по-другому бы она умерла. — И я все еще немного злюсь, что мне не досталось место помощницы. Наливать кофе, разносить заказы и протирать столики у меня получается не очень, я плохая официантка. Деви немного усмехнулась, отчего поерзала на мужском бедре. В ответ Доран сжал ее сильнее и притянул ближе, и Деви невольно прочертила носом по щетинистой щеке. Хотелось повторить случайное прикосновение, вдохнуть запах его кожи поглубже — сигареты, кофе. Пока Деви тонула в собственных мыслях, она перестала рассказывать, и сама этого не заметила. — Говори… Прошептал Доран, когда тишина затянулась; его голос был полон боли, Деви никогда не могла подумать, что у ее монстра есть такая сторона, на которой он может быть другим, все еще опасным, но несущим на плечах всю тяжесть жизни. Деви стало больно за его боль, она не знала его чувств и переживаний, почти не понимала, что происходит, но прижалась так сильно, как только могла, обвила руками шею, уткнулась носом в ключицу и дышала, дышала, дышала, забирая его волнения себе. Она же может помочь ему? Убрать осколки, собрать воедино не только себя, но и его? Хватит ли ей сил, хватит ли времени, а главное — нужно ли это монстру? Нужна ли монстрам забота? — У меня аллергия на арахис, — прошептала, почти касаясь кожи у уха. Все это было так неправильно: тьма, прикосновения, желание, что разгоралось в венах. А когда появится свет, как действовать тогда? Содрать с себя кожу, притвориться, что ничего не было, опять перестать быть собой? Деви прижималась к мужчине и боялась отпустить, если разомкнет объятья — упадет не просто в шахту лифта, в пропасть собственных страхов и неуверенности. Но ей придется это сделать — отступить, отпустить, почувствовать за спиной пустоту, а на кончике языка — горечь одиночества. Но это будет потом, а сейчас он обнимал, она держала его страхи на расстоянии, распугивала историями и голосом, а он не давал ей сорваться в хаос и отчаяние, что преследовали с самого детства. Деви говорила, говорила, говорила, а Доран молчал, сильно сжимал, одна рука все еще лежала на животе Деви, а второй он уже прижимал ее за лопатки. Непростительная близость для чужих людей, непозволительные откровения перед незнакомцем, неправильная забота. Когда заработало электричество и вернулся свет, Дорану потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться в нормальное эмоциональное состояние, а Деви свет не помог, она чувствовала себя еще более разбитой, чем в момент, когда не сработал магнитный ключ от лифта. Профессор одним движением поднялся сам и поставил Деви на ноги. Удостоверившись, что она крепко стоит, он убрал руки с талии и немного помедлил перед тем, как перестал накрывать живот, словно опасаясь чего-то. — Ты как? — Деви прошептала, а после, покашляв, продолжила, чувствуя себя максимально некомфортно за невинную близость: — Все в порядке? Она подняла сумку с пола и, повесив ее на плечо, сильно сжала ремень, вновь возвращаясь к началу их рандеву в лифте. Только сейчас все не так, за время без электричества успела рассказать всю свою жизнь, а он обнимал ее так, будто она единственная преграда перед безумием — возможно, так оно и было. Но будь на его месте другой, стала бы Деви делать хоть что-то для незнакомца, стала бы гладить волосы, дышать одним воздухом и пытаться отвлечь от панической атаки? Ответ очевидный и только один — нет. Она все это делала потому, что хотела помочь, потому, что он ей не безразличен и она переживает за его состояние. Доран Басу не просто монстр, чудовище, он больше, он ближе, уже поселился в сердце ядовитым вирусом или вакцинной — смотря как посмотреть.

───── ◉ ─────

А Доран не знал, как ответит на этот простой вопрос — хорошо ли все с ним. Нет, он в полнейшем дерьме. Застрять в лифте, оказаться в темном запертом помещении и пережить приступ ПТСР — не то, о чем он думал, занося госпожу Шарму в кабину. Пока свет не погас, он размышлял о том, как ее спасти, а в итоге все произошло наоборот — она спасла монстра, позволила дышать и пережить неприятный момент, заполняя ужасы пережитого прошлого своим голосом, гладила по голове, была рядом. Доран хотел бы выбросить это из мыслей, но не мог, не мог не прижимать руку к животу, не мог отпустить и перестать слушать голос, что выводил его из темноты. Даже сейчас, когда Деви ждала ответа, он не мог произнести вслух ни единого звука, а хотел послушать ее, ее истории, которые заполняли пепел в душе красками, моментами, переживаниями. Деви коснулась его предплечья, а Доран совсем этого не ожидал и отпрянул, будто от огня, но не от прикосновения, а от неожиданности. Первое желание было перехватить руку, остановить, но Басу вовремя понял, что Деви не хочет причинить вреда. Но быстрого движения было достаточно, чтобы она отпрыгнула и вжалась лопатками в зеркальную часть лифта. Все ли с ним в порядке? Нет. Все ли с ним хорошо? Уже давно все плохо. Двери открылись в квартиру профессора Басу, но Деви и не думала перешагивать порог, казалось, она будет ждать, когда лифт довезет ее обратно вниз, а там она станет не его проблемой. Но Доран не планировал ее отпускать сегодня, а возможно и не завтра… — Ты можешь зайти сама или я могу занести тебя. Он не оставлял вариантов, даже предлагая их. Скрывать от себя было глупо, сам бы он выбрал второй вариант: перебросить через плечо, перешагнуть с ней порог, защитить пусть ценой собственного эмоционального потрясения. Деви же выбрала первый вариант, она почти перепрыгнула в квартиру из лифта, думая явно о чем-то своем. — Не надо меня носить. Она буркнула под нос и обняла себя за плечи руками. В квартире было теплее, чем в лифте, но в кабинке согревало его тепло, а тут она одна. Доран почти сделал шаг к Деви, почти обнял ее и вернул украденное тепло, но когда они вышли из лифта, вновь стали профессором и студенткой. Ему тридцать семь, у него явные расстройства, проблемы с доверием, тьмой и замкнутыми пространствами, а у нее впереди вся жизнь. Жизнь, которую он помог сохранить. Но теперь не вправе вмешиваться. Доран отступил, не смотря под ноги и не обращая внимания, что Кот уже устал ждать хозяина на границе кухни и гостиной. — Сходи в душ, тебе надо согреться, — бросил коротко, оставляя Деви у запертых дверей лифта. Когда она не ответила, Доран остановился, понимая, что ведет себя как неотесанный дикарь. Но ему можно было сделать скидку, он давно не отправлял девушку в душ, чтобы она согрелась. Профессор остановился и посмотрел на Деви: она все так же сжимала ремешок сумки и боялась поднять взгляд от пола. Дорану стало стыдно за ее страх перед ним. Она должна его опасаться, но не так, как это происходит сейчас. — Я никогда не причиню тебе вреда, — зачем-то сказал и положил папку на угол дивана. Деви вопросительно посмотрела в ответ, молча задавая вопросы взглядом. Он уже делал ей больно, не только сегодня, в прошлом, очень и очень давно. — Больше никогда, — исправился, и Деви кивнула, словно веря словам, доверяя монстру свою безопасность, на этот вечер точно. Доран хотел скрыться, не хотел говорить или что-то объяснять, ему было проще никого не держать рядом, чтобы не приходилось разговаривать, но он сам нарушал собственные ограничения. Деви нужны были ответы, и он почти готов был их дать. — Проходи, чувствуй себя как дома. Планировка не должна вызывать вопросов: она как и у тебя в квартире. — У меня нет гардеробной, — ответила Деви и вызвала короткую улыбку на мужских губах. — Мне жаль, что пробралась в твою квартиру, ну, в тот раз. Деви говорила немного сбивчиво, и после каждого произнесенного слова щеки становились все более и более алые. Это тоже нравилось Дорану — то, как она реагирует на него, будто забывая, что сама непозволительно привлекательна. — Я тебя прощаю. — Он ответил и забыл, что минутой раньше совсем не хотел разговаривать. — А я прощения не просила. Госпожа Шарма опять задрала подбородок, а Доран не мог перестать смотреть. Это ему нравилось тоже — то, как она отвечает, как не боится вести диалог, дать отпор. Олененок с характером хищника. Знала ли судьба, что они еще встретятся в таких обстоятельствах? — А могла бы: после тебя все рубашки были мятые. — Доран отвернулся и пошел в сторону кухни, вспоминая, что если он не покормит кота, тот может ненароком полакомиться гостьей. — Иди уже сюда, Деви, хватит стоять как истукан. Он уже не видел выражения лица Деви, но мог поспорить, что румянец стал еще ярче. — Да я только одну рубашку потрогала, — возмутилась мисс Шарма и зашагала следом, старательно топая, выражая так свое недовольство от услышанного. Закатывая рукава рубашки, Доран усмехнулся: он вообще не проверял вещи после проникновения в его квартиру, но ее признание повеселило. — Кот. — Он поприветствовал зверя, на что тот просто посмотрел на миску, в которой не прибавилось еды от диалога. Насыпав свежего корма, обновив воду, Доран почесал мохнатого за ухом и повернулся к Деви. Она смотрела на него, все еще сжимая ремешок сумки, замерев на границе кухни и гостиной, словно еще не до конца была уверенна, что ей не нужно сбежать. — У тебя точно все хорошо? — Она вновь повторила вопрос и переступила с ноги на ногу, понимая, что лезет не в свое дело. Доран знал, что, скорее всего, выглядит болезненно: такие эпизоды случались редко и забирали все силы. В основном это были кошмары, отчего он старался спать не много и просыпаться рано, чтобы отправиться на пробежку. Он все еще не любил темноту и замкнутые пространства — лифт стал для него гробовым оцинкованным ящиком, в секунду возвращая в кошмары прошлого. — Жить буду, — постарался улыбнуться. — Пойдем, отведу тебя в душ. Он не спрашивал, а просто пошел в сторону спальни, по пути зацепив из шкафа черную футболку и свежее полотенце. Ванная, как и у Деви, была одна и находилась в хозяйской спальне. Госпожа Шарма немного отставала, но Доран не торопил, он просто остановился у двери и ждал, когда Деви подойдет. — Держи. — Он протянул ей полотенце и футболку. — Пока подумаю, что нам поесть. — Я не голодная. — Деви аккуратно взяла вещи и случайно мазнула кончиками пальцев по мужской ладони; в этот раз она быстро убрала руки, тоже обжигаясь, как и Доран от ее прикосновения. — Мне нужно забрать вещи из квартиры. — В голосе была неуверенность. — Утром решим этот вопрос, а пока душ и ужин. Доран не стал ждать под дверью и слушать звук льющейся воды: мысли, которые посещали его голову в эти моменты, были весьма непрофессиональные с точки зрения профессора. Поэтому он накрыл на барной стойке на двоих, давно не использовав обеденный стол. Готовил Доран хорошо, но редко, сейчас ему это было приятно, отвлекало от мыслей и от звуков из ванной комнаты. Это было необдуманное решение — привести Деви в свою квартиру; если про это узнают в деканате, скорее всего ее ждет разбирательство, а его — увольнение. Но про это он не думал, закидывая Деви на плечо, в тот момент это казалось единственным правильным решением. Оставить ее на улице, в холод, не зная, что она будет делать, Доран не мог. Однажды он пообещал, что все будет хорошо, и, кажется, настал момент сдержать свое слово. — Пахнет вкусно. — Из раздумий Дорана вернул голос. К ней он обернулся быстро, Деви больше не пряталась за сумку, теперь выглядела она спокойно и на удивление гармонично. Большая черная футболка почти доставала до колен, а влажные волосы были заплетены в косу и переброшены через левое плечо. Доран мог бы рассматривать ее образ долго, если бы это было возможно. — Паста на скорую руку. — Он поставил две тарелки так, что когда они сядут, будут напротив друг друга. — Без арахиса. Прозвучало серьезно, но Деви нервно хихикнула, понимая, что все то, что она говорила в лифте, Доран услышал и запомнил. — Отличный рецепт. — Деви поправила мокрые волосы, убирая пряди за ухо; не от того, что они мешали, просто возникла срочная необходимость занять руки хоть чем-то. — Я проверил по обращениям: в твоей квартире сменили замки, был отправлен запрос вечером с пометкой «срочно». — Ясно. — Деви кивнула, поджав губы. — На балкон дверь все еще приоткрыта, утром ты сможешь забрать свои вещи, из апартаментов еще ничего не вывозили. — Тогда я могу переночевать у себя? В голосе слышалась надежда, но звучала она тоскливо, Доран не смог понять отчего. — Нет, не стоит рисковать. — Но забрать вещи я могу и сейчас. — Деви уже сделала шаг назад, ориентируясь и пытаясь понять, в какую сторону повернуть, чтобы выйти на балкон. — Тогда зря ты ходила в душ, на улице проливной дождь. — Доран остановил ее порыв. За окном вспыхнула молния и подсветила стену из воды, что сложно было назвать дождем. А потом ударил гром, и настала уже очередь Дорана вздрагивать. — Бедные петуньи. — Деви села на ближайший барный стул напротив тарелки, упираясь локтями в стол. Доран не стал комментировать цветы и старался не обращать внимание, что сидя на высоком стуле, черная, еще недавно длинная футболка стала неприлично короткой. Он положил приборы перед Деви и достал из холодильника бутылку белого вина. Деви больше ничего не говорила, она молча следила за движениями, за тем, как напиток разливается по большим высоким фужерам, играет мелкими пузырьками у стеклянных стенок. — Тебе есть где жить? — Доран спросил слишком неожиданно и прямо, это стало понятно по тому, как Деви выпрямилась на стуле, отвлекаясь от игры вина в бокале. — Общежитие, — ответила, но весьма неуверенно. — Нет, оно заполнено. Еще варианты? Дом родителей? Деви поежилась словно от холода, это не скрылось от Дорана, он подумал принести ей плед, но решил, что это будет уже слишком пугающе с его стороны. — Нет, дом продали почти сразу после смерти Кайраса. Деви взяла ложку и аккуратно набрала пасты на вилку, придерживая спагетти. Пока она пробовала, Доран ничего не говорил, не задавал вопросов, а просто смотрел за реакцией, наслаждаясь мгновениями блаженства на лице напротив. Ему было многое интересно: отчего продали дом, как так произошло, что у Деви нет жилья, когда ее фамилия стоит в собственности многомиллиардных компаний. В Деви было слишком много загадок. — Вкусно, — резюмировала госпожа Шарма. — Прости за кекс, я думала, будет вкусно, когда пекла. Щеки вновь порозовели от признания вслух, что она испекла для него сладость. — Не понимаю, за что ты извиняешься, если только не за проникновение в мою квартиру в тот раз. Доран тоже попробовал пасту, хоть есть совсем не хотелось. Но он должен был составить компанию Деви, понимая, что одна она есть не станет. А он и так взвалил на нее свои проблемы, к которым не каждый подготовленный человек отнесся бы нормально. — Сара попробовала один и сказала, что это ужасно. Деви перестала жевать и поджала губы, изучая длинные спагетти в тарелке, а в груди Дорана что-то кольнуло. До его понимания только что дошло, что Деви сама испекла угощение: не купила, не заказала, а именно сделала его самостоятельно, потратив на это время. Кекс и до этого показался Дорану вкусным, он не был прихотлив в еде — армия учит довольствоваться малым. А после того, что узнал, стало еще вкуснее. — Не слушай Сару, мне было вкусно. — Доран продолжил ужинать и сделал глоток вина, чувствуя необходимость смочить горло. Только отпив напитка, подумал о нормальности того, что он предложил алкоголь своей студентке, но он никогда не воспринимал ее как просто студентку, она единственная не боялась дать отпор тому, перед кем тушевались все. Даже родственники. Вино развязывало язык, добавляло в диалог шуток и убирало неловкость. Дорану нравилась такая Деви, она выглядела счастливой, смеялась и смущалась от любого замечания. Время текло незаметно, иссушая бутылку Пино-гриджо и сближая, казалось бы, тех, кого невозможно сблизить. Доран вымыл посуду, не оставляя на утро никаких следов о вечере, постелил на диване простынь и принес вторую подушку из своей кровати. Деви уснула быстро, не прошло и пяти минут, а вот к Дорану сон не шел, он боялся, что, закрыв глаза, увидит кошмары прошлого, вернется на войну, снова будет переживать смерть.

───── ◉ ─────

В комнате было непривычно темно: всегда открытые жалюзи были закрыты, отчего сумрак сгущался в каждом углу. Доран Басу повернулся на постели и к своему удивлению понял, что находится под одеялом не один. Первое чувство, которое возникло, — непонимание. Разве могла остаться с ним женщина? Он никогда не приводил никого домой и уж точно не спал с ними под одним одеялом — никогда, даже раньше. Девушка, что лежала на соседней подушке, совсем немного пошевелилась и повернулась ровно так, что прижалась к паху профессора, слабо ерзая. Доран замер, даже в плохо освещенной комнате он знал, кто эта девушка. Он чувствовал ее аромат, тепло. Но этого не может быть. Они не выпили так много вина, чтобы спать в одной постели. По венам начала струиться магма, она проникала в каждую клеточку, выжигала мысли и растворяла здравый смысл. Она пришла сама или он позвал? Спит ли она сейчас или намеренно трется о его член ягодицами? Он должен вернуть ее на диван, обязан восстановить границы. Он обещал защитить, а не хотеть. А выходило, что спасти не получилось, а вот желание — оно стало внезапным, затуманивало страхи и принципы. — Деви… Он позвал, но не рискнул двигаться. Член уже был готов, и это вызывало дискомфорт и неудобства. — М-м-м? — прозвучало неразборчиво, и Деви приблизилась еще, прижимаясь спиной, давая возможность почувствовать жар обнаженного девичьего тела. От сладкого запаха волос Доран облизнул губы и не нашел в себе сил оттолкнуть, скорее сдаться и наслаждаться течением, не желая бороться. — Тебе лучше уйти на диван. — Доран все же попробовал вернуть себе здравомыслие. — Если ты скажешь, что не хочешь меня — я уйду. — Деви еще раз потерлась ягодицами и тихо застонала. — Но ты же хочешь меня, Басу, я знаю это, и ты это знаешь. Доран не дышал, он хотел, сильно, глубоко, желал загнать в самый укромный угол и вытрахать всю спесь, зная, что захочет еще. — Молчишь, Басу? — Она уточнила и рассмеялась, вибрируя телом. Сладкий запах абрикоса резко изменился, стал горьким, отталкивающим, Деви вдруг резко запахла корицей. Несвойственным для нее тяжелым запахом. Басу. Так называла его только одна женщина. Доран отпрянул, поднимаясь с постели. — Это просто сон. Он был уверен в своих словах, как никто другой разбираясь в кошмарах. Но этот — отличался. Его не пытали, не хотели убить, не резали плоть. Хуже. Девушка повернулась и села на кровати, поджимая под себя ноги. Доран уже хорошо видел ее. — Рита, — позвал, но не приблизился. Доран не видел ее так давно, что воспоминание стерло лицо, даже сейчас он смотрел и не понимал, как она выглядит. Темные волосы — вот что он лицезрел сейчас, длинные пряди прикрывали обнаженную грудь, а на животе была рана, из которой сочилась кровь. — Ты забыл меня. — Девушка приложила руки к животу и потом посмотрела на ладони, которые окрасились в красный. — Ее ты спас, а меня — нет. — Жалобный крик, но в груди Дорана ничего не пошевелилось. — Ты мертва. — Доран вновь сказал то, что знал наверняка. — Я смотрел, как твой гроб закидывали землей. — Ты предал меня. — Девушка приложила ладони к щекам, по ним стекали слезы, смешиваясь с отпечатками от кровавых рук. — Нет. Я любил тебя. — В этот раз стало больно внутри, переживать прошлое — самое неприятное, болезненное. — Помню до сих пор, но ты — мертва. Доран Басу не врал: чувства никуда не делись, они изменились, преобразились, запечатались в подсознании. Он любил — в прошедшем времени. Он помнит — в настоящем. Но он жив, а она — нет. И когда он был готов погибнуть — не ее лицо он видел перед тем, как потерять сознание. — Ты хочешь ее. — Рита сказала, озвучивая мысли профессора. — Теперь ты хочешь ее, ты предал меня и мою память. Доран хотел опровергнуть слова, сказать, что не может хотеть Деви, но сам понял, что это ложь. И ему нужно было увидеть Риту, чтобы понять, что есть прошлое, а есть настоящее, и он застрял, не мог выбраться, до конца отпустить и вдохнуть полной грудью. — Я могу быть ей, нравится? Внешний вид изменился, она перестала быть безликим воспоминанием, теперь глаза были яркие и живые, а губы растянуты в улыбке. Это была Деви, но не она, Доран просто чувствовал и запах корицы, и тяжесть во взгляде. Он не отвечал, а девушка, что не была Деви, вновь прижала руки к животу, но в этот раз из раны текла не кровь, оттуда ползли опарыши, а тело стало вздутым и синим как у утопленника. — Ты не спас ее, не спас меня, не спа-а-ас. Доран открыл глаза и пытался понять, продолжение это кошмара или реальность. На кровати рядом была пустота, жалюзи в спальне открыты, а весь лоб был в испарине. Профессор поднялся и постарался поглубже вдохнуть, но кислород не хотел давать легким жизнь. Возбуждение, что было во сне, исчезло, оставляя неприятное тянущее чувство в животе. Вдох. Вдох. Ничего. Доран никогда не видел во сне Риту, первые месяцы после смерти он мечтал встретить ее, засыпая, но она никогда не навещала. А спустя шесть долгих лет она приснилась ему, приходя в образе другой, держа рану на ее животе. Он не спас Риту, он просто не мог, а Деви жива благодаря ему. Он пообещал, что позаботится о ней, он должен. Но это было не то определение чувств, не просто обещание за сказанные слова, это желание, необходимость. Доран сам этого хотел. Вдох. Профессор смог насытить легкие кислородом. Прошлое все еще стояло за спиной мрачной тенью, но больше не душило за шею, не хотело убить, забрать с собой. Если бы она позвала раньше, он бы ушел, не думая. Но сейчас уже не мог, не хотел. Доран умылся холодной водой, но не смотрел на себя в зеркало, а, упираясь ладонями в края раковины, наблюдал, как вода стекает в слив, закручивая круговорот. Он оделся больше на автомате, чем понимая происходящее. Спортивные штаны, толстовка, телефон и ключи. Дверь в спальню была приоткрыта из-за кота, поэтому не пришлось щелкать замком. Доран не хотел смотреть на Деви, понимая, что это неправильно, но не смог себе отказать. Госпожа Шарма лежала на спине, а около шеи лежал Кот. Доран улыбнулся, отчего-то стало приятно, что самый вредный в мире кот принял не только хозяина. Одеяло было скомкано, правая нога лежала на поверхности, а футболка, которая должна была прикрывать бедра, задралась слишком высоко, обнажая аккуратную, узкую полоску черного белья, тазобедренную косточку и шрам. Шрам. Доран отвел взгляд, понимая, что пришло время все рассказать. Он вышел из квартиры по лестнице, занимая мысли подготовкой к разговору: с чего начать?

───── ◉ ─────

Двери лифта всегда открывались с характерным звуком, обычно Деви не реагировала на них, но в этот раз спала слишком близко к источнику шума. Когда она распахнула глаза, было слишком поздно для того, чтобы прикрыться, или лучше вообще исчезнуть. Перед диваном стояла девушка. Она сложила руки на груди и смотрела с прищуром, наклонив голову вбок. Радхика Басу, про ее существование Деви совсем забыла, она не думала, когда соглашалась остаться, когда гладила по голове профессора и когда видела с ним фривольные сны. Но теперь реальность вернулась и выкинула Деви на острые камни разочарования. Она все еще его студентка, а тут пришла жена… — Неожиданно. — Радхика не двигалась. — Все-таки Шарма — это проклятие для нашей семьи.

───── ◉ ─────