Методический материал по соблазнению

───── ◉ ─────

Всю последующую неделю Деви просыпалась во взволнованном состоянии. Рассвет приносил не только новый день, но и стаканчик горячего кофе на барной стойке. Во вторник, десятого сентября, Деви попробовала себя в качестве пекаря и решила поблагодарить профессора выпечкой собственного приготовления. Вечером, в свой единственный от работы выходной, она купила необходимые продукты и первый раз воспользовалась духовкой. В ночь перед средой Деви оставила на привычном месте для напитка шоколадный кекс, и с рассветом угощение исчезло — проснувшись, Деви вдыхала запах кофе и улыбалась от этого обмена вниманием. Не таинственный незнакомец явно подрабатывал Сантой и приносил не просто бодрость в кружке, но и заряд хорошего настроения. Деви понимала, что угощение кофе скоро завершится: синяки на шее почти прошли, а с ними, скорее всего, закончатся и кофейные извинения. Каждый раз Деви открывала чат инстаграма, и там не появлялось ничего нового — было только отправленное ею «Спасибо» в день первого напитка, так и не попробованного из-за опекуна. В ленте Дорана Басу также отсутствовали новые снимки: петунии были последним ярким пятном в монохроме. Деви очень ждала новую фотографию или сообщение, но с течением недели приняла тот факт, что ожидание напрасно. Профессор не проявлял никакую активность в социальных сетях — Деви внимательно следила. Только после приготовленного кекса она открыла не просто его профиль, но и зашла в подписки, которых было всего три. До этого Деви просто игнорировала тот факт, что их можно посмотреть. Список оказался небольшим: три человека заслужили того, чтобы сам Доран обратил на них свое внимание, и среди них не было Одри Херд. — Лгунья. Деви хоть и ругалась, но делала это с улыбкой. Профессор не подписался в ответ, а просто оставил назойливую Херд в подписчиках. Деви и это проверила — Одри и правда была подписана на Дорана. Два профиля из трех оказались закрытыми, по ним невозможно было определить человека на фото. Третий принадлежал мужчине, который не обновлял фотографии около шести лет, а последняя была в военной форме. Интуитивно Деви посчитала, что это сослуживец. И то, что снимки не обновлялись так долго, могло значить не самое хорошее: человек по имени Джон или потерял интерес к социальной сети, или погиб. Стало страшно, что так могло произойти и с профессором однажды, и она бы никогда его не узнала. Деви быстро закрыла профиль, а потом и приложение, отгоняя назойливые мысли. Он жив — и это главное. Пусть женат, а она как глупенькая печет для него кексы, понимая, что между ними никогда ничего не будет. Камал всю неделю не давал о себе знать, и Деви решила, что он принял ее точку зрения с отказом от замужества. Про открытие выставки тринадцатого сентября Деви старательно не думала, как и про его приглашение. Разве мог Камал повлиять на ее решение? Мог ли заставить? Вопросов было много, и госпожа Шарма не стала гадать: она записалась к семейному юристу, с которым работал еще отец до гибели. В перерыве между окончанием учебы и началом смены в кафе Деви ждал достоверный ответ на ее вопрос. Про поиски фиктивного мужа Деви не думала, откладывая неприятные решения до самого конца учебного года. Мысли, что в ближайшем будущем придется обзавестись отношениями, пугали. Пусть эти отношения и были лишь для получения наследства, а пока впереди у нее был целый учебный год. — Ты смотрела игру в записи? — Сарасвати уронила на парту блокнот и сверху опустила планшет, но уже бережнее. Деви нахмурилась, стараясь вспомнить, о какой именно игре говорила подруга. Но Сара поняла и подсказала, заранее зная ответ: — Рам вчера играл, первая игра в сезоне. А это что у тебя? — Сарасвати приметила шоколадный кекс, дубликат которого утром забрал профессор; она без спроса достала его из крафтового, прозрачного с одной стороны пакетика с надписью КПС «Tasty Burger» и, не спрашивая, откусила верхушку. — Нет. — Деви закрыла скечбук, скрывая зарисовки, которые больше походили на одержимость мужчиной. Она буквально разобрала его на части тела, рисовала отдельно взгляд, пальцы, мышцы пресса и каждый раз не могла нанести росчерк шрама, даже через грифель не желая причинять боль. — Но я слышала: они победили. — Деви отвечала отвлеченно: никогда не интересовалась футболом и не следила за турнирной таблицей. Но Сара не забывала напоминать. Она медленно пережевала откушенную сладость и с лицом полного отвращения вернула оскверненный кекс обратно в пакет. — Какая… — Сарасвати протолкнула глотком кусок в пищевод. — Гадость. Надо было догадаться, что у вас в кафе не будет ничего вкусного. Дивия виновато улыбнулась, стараясь скрыть шок и стеснение. И этот кекс она оставила Дорану, а он его забрал. Надеюсь, я его не отравила… Пытаясь перевести беседу в другое русло и не выдать пекаря, Деви замолчала, не сразу понимая, о чем заговорить, чтобы это было безопасно. Но Сарасвати спасла от неловкости, сделав еще хуже. — Кристиан забил решающий мяч. — Она кивнула и, не дожидаясь реакции, открыла на планшете статью в электронной версии журнала университета. Там игрок — Кристиан де Клер — был запечатлен в момент пробега по белой линии с овальным мячом. Красивый кадр, счастливый момент, но он не вызвал у Деви ни единого чувства. — Нет. Деви сразу остановила подругу, понимая, почему Сара заговорила про футбол и нападающего. — Ну, Деви! — Сарасвати подвинула планшет ближе к скечбуку, сдвигая тот в сторону. — Он красавчик и спрашивал у Рама про тебя. Опять. Дай ему шанс, одно крошечное свидание, можно парное. Мы с Рамом тоже придем! Деви старательно игнорировала предложение. Кристиан пытался флиртовать с ней еще на первом курсе, когда они жили в общежитии, но тогда она быстро — по милости Камала — переехала в пентхаус, а Кристиан оставил попытки флирта, редко напоминая о своем существовании через Рама — капитана команды. — Он не в моем вкусе, и вообще мне сейчас не до отношений и романов. Последний курс, Сара, ты же знаешь, мне нужен диплом для наследства. И муж. Но это вслух Деви произнести не смогла, боясь даже завести подобную тему с подругой. Казалось, что если об этом не говорить, этого просто не случится. Деви отодвинула планшет в сторону хозяйки и вернула себе скечбук, кладя на него ладони, желая не отпускать рисунки. — Но на моего дядю ты смотришь так, что воздух искрится. — Сарасвати подметила, а Деви почувствовала, что краснеет, ощутила, как алый поднимается из самого центра солнечного сплетения и ласкает шею, которая все еще была скрыта под высоким воротом, как поднимается и делает щеки пунцовыми. — Это совсем не так! Прозвучало слишком ненатурально, отчего Сара сложила руки на груди, гремя браслетами, и немного наклонила голову вбок, давая понять, что вранье не зачтено. — Ага. — Сара кивнула, но нахального взгляда не убрала. — Верю. — Правда. — Деви зачем-то почувствовала необходимость оправдаться. — Ага, — повторила Сарасвати. — Я тебе верю. Но не от чистого сердца, мисс Шарма. Оправдываться Деви больше не хотела, она тоже сложила руки на груди и начала смотреть перед собой, стараясь согнать со щек стыд, что так не вовремя на нее напал. Врать Сарасвати было глупо: та слишком хорошо знала подругу и понимала ее настроение. На неделе она интересовалась, отчего у Деви такое странное состояние, не понимая, почему она то светится от счастья, то впадает в безмолвие и отчаяние. Дивия не смогла рассказать, что каждое утро она ждет кофе от профессора, палача, дяди Сарасвати, и светится от радости до тех пор, пока не вспоминает разговор с Камалом. Деви хотела рассказать про условие завещания, но пока не смогла признаться в том, что ее ждет в будущем. Воспользовашись случаем, Сара быстро потянула на себя скечбук Деви, и, пока та не опомнилась, раскрыла его, сразу попадая на нарисованный взгляд родственника. — Эй, Сара! — Деви дернулась, чтобы вернуть блокнот, но Сара и не сопротивлялась, она просто смотрела и медленно моргала. Дивия хотела бы поругаться: Сара часто так поступала за годы их знакомства, она уважала личные границы и тайны, но не стеснялась совать в них нос, как и сейчас. — Это… — начала Сарасвати и замешкалась, подбирая слова: — Это чертовски красиво. Она не стала извиняться за то, что подсмотрела, — Деви от нее этого и не ждала. Одного взгляда на страницы стало понятно, кто живет не только на кончике грифеля, но и в сердце. — Ты не должна была смотреть. — Деви упрекнула, хоть и понимала ее любопытство. Обычно она не прятала рисунки — но раньше там никогда не было ничего запрещенного. — А ты — скрывать такое. — Сарасвати взглядом указала на скечбук. — Я знала, что ты рисуешь, но никогда не думала, что людей. У тебя вся квартира в этих рисунках, но там ни одного человека — природа, цветочки. А тут мой дядя! — Ш-ш. — Деви шикнула и оглянулась по сторонам аудитории; к счастью, еще не все студенты пришли, и их разговор никто не подслушивал. — Я и не рисовала людей уже давно. Деви убрала скечбук в сумку, чтобы у Сары не возникло соблазна на еще одно нарушение личных границ. — А сейчас начала? — Сарасвати спрашивала совсем тихо, и в голосе была печаль. Деви не просто рисовала человека, она на самом деле им увлеклась. Сара приобняла Деви за плечо, пододвигаясь. — Ох, Деви, ну зачем ты в это все вляпалась. Момент был успокаивающий, Сарасвати всегда была излишне эмоциональна и очень редко — как сейчас — спокойной и нежной. Они сидели так и тихо болтали на отвлеченные темы, которые совсем не касались обучения, диплома, наследства. Сара рассказывала про Рама, про то, как прошла игра, когда будет следующая, и про то, что ей предложили стажировку в крупной компании. Когда между подругами возникла тихая пауза, Шарма спросила: — Кто такая Радхика? Дивия не удержала вопрос в себе, он лез из сознания и развязывал язык любопытством. Что если профессор и правда женат? Что тогда делать ей, как убежать от чувств и ощущения того, что она его знает? Сжечь рисунки, стереть воспоминания, переехать, согласиться на предложение Камала, чтобы стать совершенно несчастной? — Откуда ты знаешь? Сара отстранилась — подруга выглядела удивленной и немного напуганной. Она точно узнала произнесенное имя, и от этого понимания в животе Деви закрутился узел, который был похож на змеиный клубок. Она не должна думать о нем, не должна ненавидеть себя за влечение, что будоражило во снах. Она должна завершить обучение, отпустить. Должна. Дверь аудитории открылась, и на пороге появился Доран Басу. Рукава светлой рубашки были закатаны до локтей, и Деви стало вновь жарко только лишь от его присутствия. Она трогала эту накрахмаленную ткань в гардеробной, она видела скрытую часть его жизни, касалась тайн и историй, что он поведал ей, сидя в кафе. — Потом. — Сарасвати тихо шепнула и выпрямилась, внешне настраиваясь на лекцию, но Дивия видела, как подрагивают кончики пальцев подруги. Она хотела забрать вопрос, стереть его и не интересоваться тем, чем ей не позволено. Но сегодня все решили нарушить личные границы, и Деви не стала исключением… Одри села на свое место перед Деви и намеренно отбросила назад волосы, задевая столешницу за спиной. Деви столкнула их вниз, освобождая пространство, и недовольно поджала губы, раздражаясь. — Готова не получить роль помощницы и остаться дешевой официанткой? — Одри сидела вполоборота и говорила, немного придвинувшись к Деви и Саре. — От тебя воняет бургерами, фу. Херд выпрямилась и провела ладонями по волосам, вновь раскидывая длинные пряди по чужому столу, явно помечая территорию. Замечание обидело Деви, хоть она и знала, что пахнет шампунем, но уж точно не едой. Сарасвати хотела возмутиться и уже потянулась, чтобы коснуться плеча девушки, а Деви просто положила на выбеленные волосы скечбук и сверху прижала его руками. Все произошло быстро, Херд решила наклониться вперед, но не подумала, что часть ее волос прижата. — Ай! — Она вскрикнула, но было поздно, несколько густых наращенных прядей оторвались от крепления у основания и теперь свисали с края стола. — Сука! — прозвучало недостаточно тихо, чтобы это не услышал каждый в аудитории. Деви не было стыдно. Она лишь приподняла блокнот и несколько прядей соскользнули на пол. — Какие-то проблемы, мисс… — Прозвучала пауза, будто профессор вспоминал фамилию: — Херд. Одри быстро отвернулась от стола Деви и, поглаживая голову, почти запела несчастным голосом: — Шарма вырвала мне волосы. — Звучало по-детски, и Деви даже задумалась, не сразу веря, что студентка пятого курса и правда начала жаловаться профессору. Аудитория молчала, и Деви ощущала затылком десятки любопытных взглядов. Но даже в такой ситуации она не чувствовала вины и, если бы могла вернуться назад, то положила бы скечбук горизонтально, чтобы занять больше площади. — Дивия? Имя, которое прозвучало от Дорана, вызвало тяжелые вздохи вокруг. А у самой Деви почти сердечный приступ — завещание скоро потребуется ей самой, если он не перестанет говорить ее имя таким тоном, будто сейчас прикажет бежать. Сарасвати смотрела пристально на подругу, и щека под ее взглядом точно покраснела бы, если бы мысли Деви не были заняты собственным именем, произнесенным его губами. Она уже привыкла, что ее имя написано на стаканчике кофе, но услышать его вот так, перед всей аудиторией, было на уровне немедленного вызова скорой или оргазма. Господи… — Да, профессор. Первый раз Доран смотрел в аудитории ей в глаза с тех самых пор, как они проходили тестирование на помощника. Деви почти не дышала. — Вы вырвали волосы своей однокурснице? — Профессор достал очки и медленно их надел, будто желая видеть собеседницу лучше. А Деви взгляд не могла отвести от такого простого жеста. Это точно он приносил ей кофе? Он рассказывал про кота и опубликовал фотографию петуний? Он слишком нереален для того, чтобы быть настоящим. — Разумеется, нет. Она врала, смотрела в глаза и говорила неправду. Если бы это был сон, он назвал ее лгуньей, и потом она не получила желаемое — его. Но они были в аудитории, в присутствии других студентов, он не мог приказать ей бежать? Или мог? — Вот и хорошо, отлично, что разобрались. Одри забыла, как говорить: она пару раз открыла и закрыла рот, а после, тихо зарычав, села на свое место, становясь посмешищем для всей аудитории. Деви успела заметить вспышку в золотистых глазах профессора. Он знал, что она соврала, и Деви была уверена, что поплатится за это, пусть даже в собственных фантазиях. Вырванные пряди лежали на полу, и профессору было безразлично на правду в этой ситуации. А Деви просто вернула «должок». Кровь за кровь, как говорится, или волос за волос…

───── ◉ ─────

Поговорить с Сарой в этот день не удалось, имя Радхики висело в воздухе, как облако недосказанности. Но в аудитории это было обсуждать опасно, а после занятий у Деви запланирована встреча с адвокатом перед сменой в кафе. Сарасвати попросила Рама довезти Деви до нужного места — ехали и болтали на совершенно другие темы, безопасные. — Поговорим завтра. — Деви прощалась, давая понять, что не забыла про заданный вопрос. Сара кивнула, и выражение лица изменилось: она больше не была той веселой, жизнерадостной. Тень залегла на щеки и лоб, спрятала голубые яркие глаза за туманом из прошлого. История будет плохая. Деви это поняла, лишь только задав вопрос. — Я утром заеду за тобой. Рам не дал возможности сказать что-то еще, машина отъехала от тротуара, оставляя нехорошее предчувствие и листья, что поднялись с дороги от быстрого старта. Осень. Последний год. Но отчего-то это понимание больше не давало сил. Офис семейного юриста Джанатана Беркли располагался на Киркленд-стрит. Дома тут были невысокие, и почти все постройки использовались как офисы, что добавило улице движения пешеходов — большинство в белых рубашках, с кейсами и документами в руках — все спешили по своим делам, а Деви наоборот — замерла. Ее мир сейчас жил по собственному распорядку и личным правилам. Там, за старой кирпичной кладкой здания, на третьем этаже были ответы, пусть и не на все вопросы. Но точно на те, что связывали Деви и опекуна. Даже в мыслях его фамилию и имя было произносить тошно. — Господин Рай сказал все верно, мисс Шарма. — Мужчина с седыми волосами кивнул, постучав указательным пальцем по документу на столе. — Пункт о браке есть в завещании, я лично вносил его по желанию покойного Френка Шарма. Беркли открыл документ на нужной странице и указал на строчку. — Но почему мне никто об этом не сообщил заранее? Дивия быстро поднялась с кресла и ознакомилась с содержанием. Садилась обратно она уже сердцем, которое стало тяжелее в сто крат. Сказанные слова Беркли и опекуна — чистая правда, заверенная юридически. Даже самостоятельные поиски «мужа» не увенчаются успехом для Деви. У нее никогда не складывались отношения с противоположным полом, все парни, которые не вызывали просто антипатии, исчезали из окружения быстрее, чем она успевала к ним привыкнуть или привязаться. Они писали короткие сообщения, похожие на бестолковые отписки или резко переставали общаться, сразу теряя интерес. Но даже если она найдет того самого, Камал Рай не одобрит этот брак. — Я зачитывал этот пункт дважды, госпожа. — Адвокат нахмурил седые брови, отчего на переносице морщины стали еще выразительнее. — Первый раз после похорон ваших родителей, второй раз, когда Кайрас покинул этот мир. Была очередь Деви хмуриться. В шесть лет она почти не слушала Беркли, он уже в то время был похож на сморщенный чернослив и пугал. А вот при чтении завещания в последний раз госпожа Шарма была как в тумане, совершенно теряя этот день из памяти. Незнание не освобождает от ответственности и обязательств. Дивия понимала это и не стала спорить — это было бы глупо. — Камал Рай — опекун по документам, разве он может принимать решения за меня? Беркли смотрел с непониманием, и ему потребовалось больше конкретики. — Выбирать мне мужа. — Деви смогла произнести это вслух, и в горле образовался горький ком, который отказывался исчезать; она уже знала ответ, прочитала его на печатном экземпляре. — Он имеет полное юридическое право на то, чтобы одобрить кандидата или нет. Этого ответа было для Деви недостаточно. Джонатан немного склонился к столу, сокращая расстояние и заговорил тише: — Ваше состояние слишком огромное, чтобы рисковать и доверить его случайному человеку. Отец и мать понимали это и попросили партнера по бизнесу, господина Рая, взять на себя ответственность на случай, если их не станет. Если вы откажитесь от замужества, все средства будут переданы государству и ряду благотворительных организаций, так как вы — последний кровный наследник. Империя Шарма завершит свое существование и останется лишь в истории. Деви сжала подлокотники кресла. От мыслей, что от ее фамилии сохранится только память, становилось страшно. Ей никогда не были нужны миллионы и половина Бостона. Она просто хотела уберечь то, что осталось от империи — величие и светлое имя. Не стать той, кто разрушит память о семье. — Когда родители составили завещание? — Деви не имела возможности спорить, только медленно принимала реальность, задавая вопросы, которые позволяли узнать родителей лучше, понять мотивы. — За четыре года до несчастья. Господину Раю как раз исполнилось восемнадцать, а вам, мисс Шарма, два года. Деви потянулась к документам на столе. — Можно? — спросила она, уже касаясь края бумаги. — Конечно. Беркли молча смотрел, как девушка листает документ. А Деви поняла, что впервые видит их осознанно. Слова, напечатанные на бумаге, были копией завещания, которое хранилось в сейфовой ячейке, но от каждого пункта хотелось разорвать страницы, уничтожить и надеяться, что это последний экземпляр. — Ваши родители были молоды, составляя этот документ, они не собирались умирать и оставлять вас одну. Деви видела в старых блеклых глазах заботу, которую редко встречала по отношению к себе. Не жалость, а именно что-то отеческое. Джонатан рассказывал про родителей Деви сухие, но интересные факты. Как стал работать с ними, консультировал по сделкам. Когда Деви покидала кабинет, узнав, что мистер Беркли в третий раз стал дедушкой, он остановил ее новостью, которую не собирался говорить изначально: — В день трагедии, мисс Шарма, вы ехали ко мне. Деви замерла в дверях, держась одной рукой за косяк, а второй — за отполированную ручку. Первый раз за многие годы шрам на животе заболел фантомной болью, напоминая про трагедию. — Зачем? — Деви повернулась, уже без страха смотря на семейного адвоката; мужчина больше не пугал ее старостью или светлостью зрачков. — Глория, ваша мама, позвонила внезапно и попросила приехать к вам домой, сообщив, что это срочно. Но я, к сожалению, не смог выполнить ее просьбу, и вам пришлось ехать ко мне самостоятельно. Мне жаль, Дивия. Мужчина опустил взгляд на стол, изучая морщинистые руки, пряча вину за случившееся. Если бы адвокат смог приехать, Деви не помчалась бы с родителями в офис, они не попали бы в аварию. Так много «если», череда случайностей, что привели к трагедии. — Это не ваша вина. — Деви правда так думала. Причиной стала авария, но уж точно не запланированная встреча с адвокатом. — У вас не возникло догадок, что стало причиной внезапного звонка? — Ей нужна была хоть какая-то надежда — капля в море, что была способна смыть сомнения и непонимания к принятым решениям. Адвокат молчал несколько секунд, будто набираясь сил для следующей фразы. Время стало царапать кожу, короткое ожидание ощущалось непозволительно долгим. — Ваша мама хотела внести корректировки в завещание.

───── ◉ ─────

Кабинет адвоката Деви покидала молча: уходя, она не закрыла дверь, беззвучной тенью проплыв мимо секретаря и спустившись на улицу. Погода осенью в Бостоне всегда была внезапной, и когда Деви не могла думать ни о чем другом, кроме последних слов адвоката, с неба посыпался мелкий холодный дождь. Он был больше похож на плотный сырой туман, уменьшая видимость, но не смывая слезу, что пробежала от внешнего уголка глаза по щеке. Родители хотели изменить завещание… Эти слова играли на повторе в голове, и Деви ничего не могла с этим сделать. Она разбила кофейную чашку на работе, порезалась, собирая осколки, но не чувствовала физической боли. Родители хотели изменить завещание. Хотели, но не смогли, попав в аварию, в которой из трех пассажиров выжил лишь шестилетний ребенок. Тогда Деви для всех была чудом, а сейчас чувствовала себя лишь проклятием. Менеджер Филл рассказывал про очередные лотерейные билеты, говорил, что если выиграет, уедет жить куда-нибудь в глушь, купит себе на вырученные деньги дом и собственное кафе и будет счастлив. А Деви молчала, кивала и наливала кофе посетителям, которых в дождливую погоду почти не было. Сегодня она не думала о чаевых или дежурной улыбке, она просто старалась выжить в этот день и не сойти с ума от информации. Из раздумий ее выдернул телефон, завибрировав в кармане фартука. «Камал Рай». Деви увидела имя отправителя и мысленно разбила экран, лишь бы стереть подсвеченное буквы. Жаль, что это не убрало бы опекуна из жизни. Проверив, что посетители ничего не хотят, она разблокировала телефон и перешла к сообщению: «Ты подумала про выставку? Начало в 20:00, оденься соответствующе, сейчас я вышлю тебе электронный билет. Если работаешь — возьми выходной». Деви читала список указаний и вспоминала все возможные ругательства и проклятия. Она хотела бы послать его подальше и на подольше, переписать завещание и стереть столь неприятное имя из своего окружения. Но единственное, на что хватило мужества, — написать одно единственное слово: «Нет». Это был ответ на все вопросы: и на согласие, и на одеться соответствующе, и на приказ отпроситься. Она не хотела его видеть, слышать, знать. Деви убрала телефон и зажмурилась, проведя по фартуку ладонями. Она чувствовала в себе огромное желание бороться и страх от понимания, что все ее попытки сражаться за свою свободу проведут к одному единственному исходу — проигрышу. Согласиться на брак с Камалом — невозможно. Отказаться от наследства… До сегодняшнего дня Деви даже не рассматривала этот вариант — кто она без денег своей семьи? Деви усмехнулась. Денег. Она их видела до того, как погиб Кайрас, а после единственное, что осталось, — фамилия, которую Деви носила с гордостью. А отказаться от наследства — предать память погибших родных? Она не была уверена, слишком много страхов перед будущим мешали размышлять здраво. Телефон вновь завибрировал, но в этот раз продолжительно. Деви понимала, что это уже не сообщение, а звонок. Не нужно быть ясновидящей, чтобы определить звонящего без взгляда на экран. — Филл. — Деви позвала менеджера и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я выйду на пару минут. Фил высунул голову из-за двери кабинета без окон и, поняв, что госпожа Шарма не ждет разрешения, а просто сообщила о своих намерениях, вышел из каморки, отвлекаясь от своих важных дел. Телефон продолжал вибрировать, напоминая, что ответ «нет» — не ответ в месте, где принималось лишь согласие. Деви вышла на улицу и, не читая имя с экрана, ответила: — Слушаю. Голос ее не дрожал, она не робела перед опекуном, понимая, что терять ей нечего. Все, что у нее могли забрать, уже сделала жизнь. А деньги… они ей и не принадлежали: смятая двадцатка в кармане — вот, что было заработано самостоятельно. — Дивия. — Камал прорычал в ответ. — Почему ты так долго отвечала? Деви даже приподняла брови, удивляясь вопросу. Его правда интересовало это? Скорость ответа, а не отказ? — Я на работе, — вновь бросила сухо и поежилась от вечерней сырости и прохлады. — Я только что отправил тебе билет. — В подтверждение слов телефон завибрировал, но Деви и не подумала проверить. — Одеться нужно подобающе: коктейльное платье, макияж и прическа. Рекомендую доехать на такси, чтобы не повредить образ. — Я не смогу. — Деви ответила, не выслушав напутствия. — Почему? — Вопрос прозвучал искренне. — Я переведу тебе денег на такси, если надо. Деви усмехнулась. Он хотел купить ее поездкой на такси? — Я не смогу приехать, — вновь повторила Деви ответ и посмотрела на темное небо, чувствуя на щеках моросящую прохладу. — Почему? — Камал вновь не понял. — Потому что не хочу. Деви сбросила звонок, убрала телефон в карман и первый раз за день улыбнулась. Шарма — не склоняются, не сдаются и не отступают. Но так ли это было на самом деле? Как много может выдержать молодая девушка двадцати трех лет без поддержки, семьи и возможности платить за жилье и обучение? Деви вернулась в кафе и ей стало физически легче от того, что она смогла ответить и постоять за себя. На обратном пути к башне принцессы ее даже не пугала темнота и не царапал кожу холод, было чувство свободы и ложного ощущения, что впереди будет все хорошо. Последний год не перед клеткой из разрушенных ожиданий, а глоток новой жизни. Деви хотела проверить время на телефоне, но тот разрядился — даже это не огорчило ее. Она прошла мимо консьержки, с которой давно перестала здороваться, и достала ключи от квартиры. Старушка смотрела коршуном из-за стойки и выглядела довольнее обычного. Деви приложила магнитный ключ к датчику лифта и стала ждать открытия дверей. Но ничего не происходило, магнит не сработал. Еще одна попытка — и аналогичный результат. — Он не сработает. Старый скрипучий голос за спиной вызвал холод посильнее погоды на улице. Деви не была уверена, что консьержка умеет разговаривать. Девушка медленно повернулась, сжимая ключи в ладони. — Почему? — Она все же решилась уточнить, но уже догадывалась, какой услышит ответ. Консьержка ядовито улыбнулась, обнажая слишком белые зубы для ее возраста. — Платеж на аренду отозван, вы можете покинуть здание или внести оплату. Хотя, постойте, ее уже арендовали на другое имя. Похоже, девочка, тебе пора уходить, пока я не вызвала полицию. Вдох. Выдох. Конец.