Методический материал по соблазнению

───── ◉ ─────

Деви смотрела в зеркало, держась руками за холодный кафель раковины, и дышала — пыталась. Взгляд в отражение сиял мириадами незаданных вопросов. Она рассматривала себя, словно обычное существование обернулось загадкой, которую ей предстояло разгадать. Черты лица, выражение глаз — все казалось чужим и непонятным. Вдох. Выдох. Вдох. Беги. Деви медленно подняла левую руку, прикоснулась к стеклу, как будто хотела проверить, насколько увиденное реально. Дрожащие пальцы правой руки остывали на холодной поверхности раковины. Она продолжала дышать неровно, пытаясь найти спокойствие внутри, несмотря на бушевавшее в груди переживание. Отражение не отвечало на ее молчаливый вызов и будто подшучивало. Вместо того, чтобы увидеть бриллиантовую принцессу, Деви видела нечто совершенно другое — девушку, чьи глаза светились от внутреннего пламени, чья кожа блестела от волнения, а щеки горели румянцем. Это был образ, который она не могла связать с собой, — слишком иной, слишком интимный, чтобы признаться даже себе. Она ведь не умеет краснеть! Но неизвестная девушка в отражении была готова опровергнуть эти мысли, обнажая истинный облик, который был более сложным и богатым, чем просто госпожа Шарма без недостатков. Возможно, изъяны были важной частью, которую она не осознавала или не хотела признавать — частью, без которой нельзя стать собой по-настоящему. — Давай, просто соберись и выйди отсюда, — обратилась Деви сама к себе в зеркале, но это не помогло, собраться не получилось. Руки слабо дрожали, как и все тело. Она ощущала себя в ловушке, из которой не выбраться, будто сама заперла дверь клетки и выбросила ключ, оставаясь с внутренним чудовищем наедине. Она не может так реагировать — это неправильно. Так говорила ей привитая система убеждений. Но чем больше она старалась вернуть себе маску невозмутимости, тем больше реальность ее внутреннего мира становилась заметней. Деви хотела привести себя в нормальное состояние — и внешнее, и внутреннее — но, как назло, расческа из сумки пропала. Она так быстро убегала из аудитории, что не посмотрела, все ли взяла с собой. Пришлось пройтись по длинным каштановым волосам пальцами, стараясь привести себя в надлежащий, привычно–идеальный вид. За дверью уборной заговорили и послышался неприятный голос Одри. Встретить ее в таком взволнованном состоянии — это показать слабость, а Деви не могла себе этого позволить. Она повернулась и выбрала единственный путь к отступлению — открытая дверь кабинки. Деви быстро заперлась на задвижку и села на крышку унитаза, поднимая ноги с пола. Если посмотреть с обратной стороны, будет казаться, что кабинка закрыта по техническим причинам, а не изнутри сбежавшей от собственной неуверенности студенткой. Деви затаила дыхание и прижала к себе сумку. Прятаться — унизительно. Но обнажать боль и страхи перед такими, как Одри, хуже в сто крат. Она не могла позволить себе проиграть в первый учебный же день. Одри Херд была ровесницей Деви. Яркая, голубоглазая блондинка с нарощенными волосами — так успокаивала себя Деви. По успеваемости — середнячок, она никогда не блистала знаниями, не стремилась к хорошим отметкам, не видя в образовании ничего важного, мечтая лишь о роскоши и комфорте. Деви читала, что мать Одри — бывшая голливудская актриса — удачно вышла замуж во второй раз, и теперь целью номер один для Одри было найти себе подходящую кандидатуру мужчины, который будет обеспечивать ей Mastercard с безлимитным счетом, как это делал отчим. — Он просто греческий бог, почему ты мне сразу не сказала? Я бы подготовилась. Одри заговорила, когда за ее спиной еще не закрылась дверь. Послышался томительный вздох, а после — тихий смешок. Деви притаилась, оглушенная ударами собственного сердца — так сильно оно стучало о ребра. — Он профессор, — ответили серьезным тоном, но Деви не поняла, кто именно, и стала прислушиваться к разговору, стараясь никак не выдать свое присутствие. Она пыталась понять, кто отвечает: голос был точно знаком, но не был похож ни на одного студента. Деви где-то слышала его и, возможно, это было сегодня, но кто будет обсуждать профессора? Ответ был очевиден — все. Она и сама хотела узнать то, что не знал никто. Но двух разговаривающих девушек все равно осуждала, пусть и мысленно. С обратной стороны дверь запертой кабинки толкнули, хромированная ручка дважды опустилась вниз, после того как замок не поддался, у самого пола появились белые крашеные волосы. Не заметив никого внутри, девушки продолжили разговор, удостоверившись, что находятся одни и их сплетни никто не будет подслушивать. — Это запрещено правилами? — задала вопрос Одри Херд, и потом послышался звук льющейся воды из крана. — Я готова прибегать к приворотам, порче, соблазнению и чему угодно. Деви прикрыла глаза, отвечая на вопрос, который был задан не ей. Разумеется — запрещено. — Да, если профессора Басу поймают со студенткой, его с позором выгонят. Это прописано в уставе Гарварда. Девушка со знакомым голосом ответила, а Деви пыталась визуализировать говорившую. Она знала устав, что было странно, много ли среди студентов тех, кто знаком с данным документом? Деви в глаза его никогда не видела, но даже без официальной информации было ясно, что роман профессора и студентки не принесет ничего хорошего. Кто вообще мог об этом думать? Деви подкатила глаза и почти цыкнула, но вовремя прикрыла рот рукой, а шуршание одежды скрыл шум льющейся воды. Она почти рассекретила себя в первую минуту подслушивания. — Ничего, у меня есть весь учебный год, чтобы его заполучить. Ты слышала, сколько денег у его семьи? Хватит не просто до старости, а на несколько поколений, — это то, что мне нужно. Деви сжала челюсть с такой силой, что на секунду ей показалось, что она заскрипела, и этот звук услышали говорившие. — Как ты планируешь это осуществить? — задала вопрос незнакомка и тяжело вздохнула, а после послышался звук разблокированного смартфона. — Сейчас кое-что проверю. Он не женат, — добавила она после минутного молчания. — Знаю, его родственница со мной на потоке. — Одри закрыла кран, и стало слишком тихо. — Статью сегодня прочитала на паре, буду следовать инструкции и, если все сложится хорошо, после завершения обучения смогу отделаться от отчима, меня уже тошнит от этого старого извращенца. Деви, которая и без того старалась не шевелиться и не дышать, почти подавилась невысказанными словами. Ее шею будто в петлю засунули и потянули, воздуха не хватало и захотелось закашлять. В голову сразу полезли мысли про отчима и Одри, пусть она тысячу раз сука, но все ли так плохо, как Деви себе представляла? Она видела их общие фото на страницах глянца, и отчим всегда казался на снимках милым старичком, обнимающим свою падчерицу. — Тебе нужно рассказать матери, ты и без меня это знаешь, — дала незнакомка дельный совет, который, судя по ответу, не удовлетворил Одри. — Саманте Херд плевать: пока у нее есть мартини с оливкой, она будет считать меня последней лгуньей и шлюхой. Пусть я хоть в полицию приду, меня сделают виноватой соблазнительницей: слишком короткие юбки и вызывающие купальники у бассейна дома. — Одри неприятно засмеялась, а у Деви по коже прошелся холодок. — Возможно, отчасти они будут правы, но я же не знала, что у него и правда встанет на меня. Это уже не имеет значения, мой лучший вариант — наследник Басу или завещание отчима, в котором пока нет ни меня, ни матери. Деви затошнило от услышанного. Все слова, брошенные так просто про отчима, выворачивали наизнанку, лезли гадкими буквами и фантазиями обратно. Что Одри приходилось проживать в стенах дома? Она ненавидела однокурсницу, все ее слова про родителей, которым плевать на Деви, а в реальности оказалось, что у нее все гораздо хуже. Хотелось продолжить испытывать ненависть, но единственное, что получалось, — жалость, хоть Деви и знала, Одри ее не заслуживает. — Одри, Басу — опасен. То, что убийцу позвали читать лекции, полное безумие. Но положение в обществе, деньги и связи не позволят выступить против его должности профессора, — заговорила незнакомая девушка, отвлекая Деви от мерзкого фантазирования четкими образами. — Пока он обеспечивает меня, пусть хоть кем будет. Точно уж лучше шестидесятилетнего отчима, знаешь ли. Да и вообще можно просто забеременеть от профессора, чтобы точно связать материальными обязательствами. Необязательно даже открыто встречаться, хотя… — С каждым словом голос Одри становился все более и более мечтательным. Деви не представляла, что можно вот так жить: не окончив университет, думать, от кого побогаче родить, чтобы привязать человека к себе, а ребенка расценивать как финансовую безопасность. Госпожа Шарма поморщилась и поплотнее прижала к себе сумку, ее насущные проблемы, казались такими глупыми и детскими, единственное, что беспокоило Деви, — неработающий левый наушник и уж точно не планирование жизни путем залета от незнакомого человека. — Одри. — По тону незнакомка вновь хотела прочитать лекцию, но не успела. — Зря я тебе рассказала. — Одри зашла в соседнюю от Деви кабинку и поставила сумку на пол так близко, что можно было перетянуть ремешок к себе. — Смотри. — Она начала листать журнал, а Деви перестала давиться отвращением и вновь прислушалась к разговору. — Пункт первый — готово: не женат, чего не сказать о моем папочке. Пункт два — нужно выяснить, как к этому относятся в университете. Тоже готово: относятся плохо. Но лучше плохо, чем секс с отчимом, когда я не вписана в завещание. И этот старый козел постоянно отходит от темы, когда я напоминаю ему про наследство, будто чувствует, что как только там появится мое имя, я его сошлю на тот свет. Мне кажется, он намеренно оттягивает момент, но ничего, я добьюсь и наследства, и профессора. — Одри! — Собеседница возмутилась, но отговаривать не стала, как и читать нотации о том, как нужно поступить. Деви закатила глаза и посмотрела на потолок, ища там хоть какие-то ответы. Если вписать в завещание, то должно меньше тошнить от того, что отчим пристает к дочери своей престарелой супруги на ботоксе и подтяжках? Гадость. Деви постаралась представить себя на месте Одри, вместо отчима думая о Камале. А если бы он себя так с ней вел? Ее опять затошнило. Как же Деви повезло, что ее опекун был приличным и воспитанным человеком, погибшие родители не ошиблись, доверившись ему. — Ты сможешь сказать мне его адрес? Случайно окажусь там рядом, может колесо проколю или еще чего. — Одри вышла из кабинки, не нажав на кнопку спуска воды — Деви поморщилась. — Извини, но нет, это информация из личного дела, меня могут за такое уволить, сама понимаешь, мне нужна эта работа. И Деви поняла, что это за девушка: она утром рассказывала ей о новом профессоре. Секретарша, имя которой Деви всегда забывала, безликая тень деканата. Хотелось открыть дверь и, наплевав на внешний вид, показать, что она все слышала и знает про все то мерзкое, что они обсуждали. Но как оказалось, молчание — золото. — Ну, ладно тебе, Джес, а если, скажем, папочка оплатит тебе квартиру на пару месяцев вперед? Или, может, ты хочешь еще новую сумку? Прошлогодняя вышла из моды, я всего лишь хочу его досье. Тишина звучала всего пару секунд, ровно столько времени потребовалось на принятие решения. — Ладно. Секретарша, имя которой теперь Дивия знала, сдалась слишком быстро. Деви хотела бы ее осудить, но сама вообще не платила за квартиру, а если бы пришлось оплачивать апартаменты, то диплом она получала без пары почек — это были запредельные цифры за жилье. Но это не все, что привлекло внимание Деви: если Одри и Джесика в таких доверительно-денежно-деловых отношениях, какую еще информацию она могла вынести за пределы деканата? Возможно, именно так Одри Херд, которая не отличалась знаниями, всегда сдавала тестирования на отлично? — Но это останется между нами. Я правда его боюсь, от одного взгляда профессора Басу мне хочется спрятаться и заплакать. — Разумеется, ты же меня знаешь. — Голос Одри стал еле слышен, она перешла на шепот в ожидании ответа. — Он живет… Но договорить и подслушать не удалось: в уборную зашли другие студенты, прерывая волнительное ожидание адреса. Деви хотела знать, где живет новый профессор, конечно, она не будет искать с ним случайной встречи, скорее — избегать района, где тот жил. Что уж район, она бы выбрала другую планету, лишь бы не встречаться с ним. Только лишь тон его голоса будил скрытую часть внутри Деви, которую она никогда не показывала ни себе, ни окружающим. Это пугало, будоражило, выбивало из привычного размеренного ритма. Она должна быть идеальной и приличной девочкой, а они не думают о тех вещах, которые представляла Деви, смотря на нового профессора. Она и видела его всего лишь раз… Время до вечера пролетело: Сарасвати больше не говорила про дядю, а у Деви язык не поворачивался, чтобы узнать хоть что-то про него. Казалось, она и так наговорила лишнего в начале первой пары. Обедали подруги в кафе у кампуса: Деви смотрела на объявление «требуется официант» и надеялась, что это должность достанется не ей. Пропахшая жареным маслом забегаловка славилась демократичными ценами и плохим кофе. Госпожа Шарма, сидя на потертом дермантине диванчика, уже представляла, как плохо будут пахнуть ее волосы после смены. Она понимала, что работа официантом — это нормально, но себя не представляла за прилавком, где нужно улыбаться таким студентам, как Одри. — Одри хочет соблазнить твоего дядю. — Деви сказала это так тихо, что была огромная доля вероятности остаться неуслышанной. Но то, как Сарасвати выплюнула кофе в чашку, доказывало, что подруга услышала и удивилась. Сара вытерла губы салфеткой и прокашлялась. — Ему тридцать семь, — озвучила она возраст, будто смертельную болезнь. Деви же этот аргумент не смущал. Тридцать семь — да, это немало, но разве это может стать причиной того, чтобы отказаться от привлекательного мужчины? Она сама себя отчитала за эти мысли, разумеется, она не думала о Доране Басу в таком ключе. Обмануть себя почти получилось, но потом она вновь услышала в воспоминании его голос и вздрогнула, испугавшись мурашек на теле. — Он выглядит моложе. — Деви попыталась хоть немного оправдать свою реакцию его внешней притягательностью. — У него шрам на половину лица, — не сдавалась Сарасвати, словно ее миссией за обедом было наговорить плохого о собственном родственнике. — Всего лишь у брови и глаза, и он его совершенно не портит. Деви сказала это, не подумав, и, когда возникла пауза в разговоре, поняла, что, заговорив о привлекательности, пусть и так завуалировано, сама вырыла себе яму из будущих вопросов. И не ошиблась: глаза Сары загорелись хитрыми искрами, она растянула губы в улыбке, как у Чеширского кота, и молча ждала продолжения. После нескольких секунд Деви не выдержала и попыталась отвлечься на другую тему: — Кофе сегодня особенно мерзкий. Уловка не сработала, Сара продолжала улыбаться так, будто поняла все секреты подруги и ждала чистосердечного признания. — А ты мне зубы-то не заговаривай, и шрам его не портит, и выглядит моложе. — Сарасвати все же заговорила. — Ты сама-то не надумала соблазнить моего дядю? Деви быстро обернулась, чтобы удостовериться, что никто не услышал тираду, и нагло соврала даже себе: — Конечно нет! — Она обижено сжала губы в тонкую полоску и нахмурилась, отчего на идеальной коже появились морщинки между бровей. — Как тебе это вообще пришло в голову? — Деви задала вопрос, но больше всего не хотела слышать ответ с рассуждениями. — Да как-то подумалось. — Сара хотела сделать глоток кофе, но передумала, когда вспомнила, что недавно прополоскала им рот и выплюнула обратно. — Доран Басу не создан для романтики и соблазнений. — Подруга заговорила непривычно для себя строго, перестав веселиться и улыбаться. — Он не тот человек, который строит дом, заводит собаку и детей. Просто не надо. Сарасвати звучала печально, но Деви не смогла молча кивнуть, согласиться — внутри интерес и любопытство съедали кости как кислота. Она помедлила несколько секунд, собирая последние осколки гордости. Она просто спросит — не потому, что хочет соблазнить дядю подруги или профессора, это простой интерес — обычный, каждому было бы интересно… Но не каждый смог бы спросить. — Он правда убийца? — Деви поспешила оправдаться. — Случайно подслушала разговор в туалете, где Одри рассуждала о Доране с секретаршей… Деви пересказала разговор, но не стала упоминать об отношениях с отчимом, эта тайна казалась слишком грязной, чтобы даже произносить ее вслух. Сарасвати слушала внимательно, порой недовольно хмурясь, когда история дошла до вопроса денежного. — Дай сумку. Сарасвати попросила у Деви сумку, но та лишь заморгала, не сразу понимая, для чего она ей понадобилась. Подруга не спешила отвечать про «убийцу», казалось, что она просто отложила этот разговор или на потом, или навсегда. Второй раз бы Деви уже не стала спрашивать. — Зачем? — Деви не сразу выполнила просьбу, которая прозвучала как приказ. Сарасвати подкатила глаза и цокнула, начиная объяснять, будто перед ней сидела не ровесница, а маленький ребенок: — У тебя в сумке журнал, который я отдала тебе утром, я хочу посмотреть статью, которую прочитала Одри, и понять, есть ли у нее шансы на успех с моим дядей. Деви достала журнал и с опаской передала подруге, думая, что будет, если Одри Херд правда добьется желаемого и сможет заполучить сердце Дорана Басу. Вдруг это возможно и у него и правда есть сердце? Отчего-то эти мысли неприятно жгли в области груди. Деви приложила руку к солнечному сплетению, ища источник неприятного чувства, он прятался глубоко, превращал внутренности в угли и пепел. Странное неприятное ощущение, ни с чем не сравнимое, новое, отдаленно похожее на тошноту, вот только не едой, а отчаянием. Деви смотрела, как подруга перелистывает журнал, потом читает статью, но строчки перед глазами были не просто вверх ногами, они расплывались, словно намеренно не давая себя изучить. — «Методический материал по соблазнению», — озвучила Сара название статьи и сморщилась как от дольки кислого лимона. — Какая гадость, ну, ладно, давай изучим вопрос. И она начала читать: «Выясните, в каком семейном положении находится ваш преподаватель. Взгляните на безымянный палец его правой руки. Есть ли на нем обручальное кольцо? Если да, то вам нужно решить, является ли этот фактор сдерживающим в достижении вашей цели. Если кольца нет, попытайтесь выяснить, есть ли у преподавателя кто-нибудь. Некоторые профессора могут случайно упомянуть своего парня, девушку или невесту в классе. Слушайте и наблюдайте, не проскользнут ли какие-нибудь намеки на партнера. Можно также спросить нынешних или бывших студентов, слышали ли они что-либо о его статусе отношений. Найдите страничку преподавателя на Facebook — это отличный способ, чтобы выяснить, свободен он или занят». Сарасвати закончила читать и, не удержавшись, сделала глоток остывшего кофе, чтобы убрать горечь на языке от прочитанного. Подругам потребовалось несколько минут, чтобы переварить написанные строчки. — То есть, даже наличие кольца может не остановить сумасшедших фанаток от преследования предмета своего обожания? — Деви посмотрела на дно кружки из-под кофе, жалея, что у нее нет денег, чтобы заказать вторую. Отчасти это было ей на руку, так как уже был вечер, а после кофе она долго не могла заснуть, и ей часто снились кошмары, но хотелось смыть с неба неприятное ощущение. — Хуже то, что я сама дала ответ на этот вопрос, даже не пришлось ждать или искать страничку дяди в Facebook. Деви для себя отметила, что надо найти эту самую страницу, если он ее, конечно, вел, а еще Instagram — там тоже часто можно было найти интересное. Деви вспомнила, когда последний раз сама добавляла новые фотографии, и поняла, что слишком давно. После смерти брата ни на одной фотографии в ленте не было ее лица, лишь пейзажи, красивые кадры города, несовершенные изображения, которые приковывали ее внимание с первых секунд. Трещина у корня дерева, отколотый край фарфоровой кружки, граффити на стене в переулке, преломленный луч солнца о стекло ее квартиры, шрам на брови и глазе — она бы внесла его в этот несовершенный список красоты, на которую хочется смотреть. — Сделайте решительный шаг в конце семестра. Сарасвати дочитала статью, а Деви так погрузилась в собственные мысли, что вновь пропустила часть разговора, и, судя по пунктам, выделенным в журнале ручкой, было минимум десять советов, как соблазнить профессора Дорана. Растерянный взгляд не скрылся от Сарасвати: слишком хорошо она знала подругу, чтобы понять — опять пропустила большую часть разговора. Но упрекать не стала, не в этот раз. — Думаешь, у Одри есть шанс? — Деви спросила, но вновь не хотела и боялась честного ответа. Одри Херд была красивой, это было глупо отрицать, а говорят, что мужчины любят глазами, возможно, и их профессор — не исключение? — Я не знаю, — призналась Сара. В начале дня Сарасвати была уверена, что увлечь ее дядю невозможно. Большую часть своей жизни, сколько она помнила, он был один. Пусть Доран не был близок со всеми членами семьи, если бы он собрался жениться, такая новость точно бы не прошла мимо ее ушей. Но что, если пришло время остепениться? Что, если кандидатурой станет Одри? Саре не хотелось об этом думать и тем более представлять. Последние семь лет Доран был нелюдим, каждый раз, когда приходила военная телеграмма, мама Сары думала, что это известие о смерти родного брата. — Ему нужна явно опытная и состоявшаяся женщина, зачем ему бестолковый подросток? Деви нахмурилась, принимая сказанное на свой счет. Она тоже была молода, но точно не считала себя подростком. Когда умер брат, закончилось не только детство, но и, по ощущениям, все счастье и легкость. Она похоронила всех родных людей: автомобильная авария родителей в которой Деви выжила лишь чудом, потом шторм, забравший жизнь Кайраса. Она не бестолковый подросток, уже давно нет. — Двадцать три — это не подросток, — прозвучало обиженно, но Сарасвати не обратила внимания, представляя свадьбу дяди и своей однокурсницы. — Нет. — Сара махнула головой, выбрасывая из мыслей образы. — Семья не примет такой выбор. Деви хотела повторить свой первый вопрос: и правда ли он убийца, как о нем говорят, — и задать новый: а будет ли такой человек, как Доран Басу, интересоваться чужим мнением? Он казался уверенным в себе, самодостаточным, без необходимости спрашивать у других совета. Деви убрала журнал в сумку и, попрощавшись с Сарой, пошла пешком в сторону пентхауса. Подруга предложила довезти и еще раз спросила про ужин, но хотелось побыть наедине с собственными мыслями и Деви отказалась, следуя между домами по дорожке, вымощенной ровным камнем и ведущей к башне ее заточения. Иронично: принцесса, которая добровольно возвращается в собственную ловушку. Ей совершенно безразлично. Это последний год. Уговоры уносил вечерний ветер, заглушая мысли проезжающими авто. Деви не знала, как поступить. У нее всегда был ответ. Еще до того, как задавали вопрос, она знала, что будет делать завтра и через полгода, она не мечтала, просто следовала плану и не уклонялась от намеченной цели: диплом — наследство — свобода. Но отчего-то, идя домой, она меньше всего хотела последнего пункта. Что, если даже на свободе нет счастья? Вдруг там новая жизненная ловушка, из которой ни выбраться, ни сбежать уже никогда. Беги. Вновь и вновь звучало в голове, ноги сами несли Деви в сторону квартиры, она хотела ускориться, чувствовать адреналин, жжение в мышцах, страх быть пойманной. Но единственное, что ощущала, — ветер и одиночество. Монстров нет, они больше не гонятся за принцессами.

───── ◉ ─────