Не забывай меня 2: голубое и зелёное

«Покажи мне, что ты хочешь точно Это все мне нужно, сразу, срочно Тебя очень мало, можешь больше Кто-то спалит хату этой ночьюТо, что вдвоем мы - это тайна Белье французского дизайна Рядом я таю моментально Ты. Я. Свечи. Фильм. Большая спальня

С тобой поэтессы легко дружат с рифмами Всем композиторам просто с сюитами Грубый со всеми, но нежный со мной Если ты наркотик, то я под иглойТяжелые вздохи, теряю дар речи Как нежны бывают суровые плечи В сейфе мои чувства, но сейф рассекречен Преступник украл их и не был замечен

В руках Купидона 47-АК Угнал мое сердце, будто в GTA Не надо на час, приезжай навсегда Мы в сумме одно, но все делим на два»

SCIRENA — «Творческий процесс»

— Ты не представляешь, как мне с тобой повезло, — говорит Арсений и целует Шаста в плечо. Антон стоит у плиты в его квартире, сжимая в руках лопатку, а на сковороде жарится ужин. Сегодня утром он перевёз свои вещи к Попову. Квартира у него оказалась достаточно просторная, трёхкомнатная, оформленная в скандинавском стиле: блестящий паркет из светлого дерева, большие окна, белые стены, в гостиной — уютный диван кремового цвета с подушками, небольшой деревянный столик, мягкий ковёр и стеллаж во всю стену. Антон сначала даже завис, когда увидел его. Так и остановился напротив, чуть ли не с открытым ртом пытаясь подсчитать количество книг. На пятидесятой он остановился, понял, что считать смысла нет. На полках стояли книги различных эпох, разных авторов и написанные на абсолютно полярные тематики. В спальной была широкая двуспальная кровать, шкаф, рабочий стол. Третьей комнатой являлась детская. — Кьяра приезжает ко мне раз в месяц. На неделю, — пояснил Попов. — Как только я вернулся в Питер, то решил поддерживать с ними связь. Алёна не против, а Кьяра счастлива. Я всё ещё остаюсь для неё папой. Когда Арсений говорил о дочке, на его лице сама по себе расплывалась мягкая улыбка, а голос наполнялся нежностью и теплотой, что сердце сжималось от восторга и умиления. Его любовь к девочке была чистой и искренней, он не мог этого скрыть, да и не старался. Антон заметил, что Арс изменился в этом плане. Если раньше о семье он говорил крайне редко, с неохотой и какой-то грустью, то теперь он мог свободно рассказывать об успехах Кьяры, о её увлечениях и часто общался с дочкой. И Антона это не могло не радовать. — Почему же, очень даже представляю, — усмехнулся Шаст, выключая плиту. Еда была готова, и во всей квартире витал божественный аромат. Антон повернулся к Попову лицом, а Арсений положил руки на его талию, притягивая к себе. — Ты попал, — игриво произнёс парень, отдалась. — Я попал давно, это не новость, — на лице Арсения появилась мягкая улыбка. — Знаешь… — он задумчиво взглянул на Антона, словно до сих пор не мог поверить, что они тут вдвоём. В его квартире. Воздух пропитался запахами жареного мяса и едва уловимым ароматом сигарет. А они здесь. На этой маленькой кухне. Вдвоём. А ведь Арсений был уверен, что этого больше никогда не произойдёт. Что Антон не будет как раньше стоять у его плиты и готовить для него, что вещи парня не будут лежать рядом с вещами самого Арсения. Но жизнь иногда выдаёт приятные сюрпризы. — Знаю, ты без ума от меня. — Теперь уж точно, — кивнул Попов, усмехнувшись. — Попробуй, — Антон выставил ложку перед лицом Арсения. — Вкусно! — Правда? Тебе нравится? — И пусть Антону еда и нравилась, но смотреть на то, с каким удовольствием Попов пробует его стряпню, как с радостью уплетает каждый кусочек, смакуя его во рту, было слишком умилительно. И Антон вдруг подумал: было бы здорово готовить ему чаще, возможно, постоянно, а потом зачарованно наблюдать, как Арс сидит за столом, расправляясь с порциями. — Тош, — он отложил ложку и встал напротив. Арсений взял парня за руки и посмотрел таким влюблённым взглядом, что в груди у Антона защемило от нахлынувшей нежности. — Давай сделаем этот миг вечностью? — Что?.. — смущённо проронил парень, ощущая, как щёки теплеют от накрывшего румянца. — Иди ко мне, — прошептал Арсений. Его ладонь коснулась щеки Шаста, подушечки пальцев прошлись вдоль скулы, медленно доходя до губ, заставляя сердце остановиться. Антон смотрел на Арса, в его глаза-сапфиры, напоминающие бескрайний океан, свободу, непостижимую мечту, которая наконец стала реальностью. Тело Антона трепетало от прикосновений, его простреливало горячими импульсами. Шаст не заметил, как они приблизились, как столкнулись лбами, как их губы нашли друг друга и слились в поцелуе. В столь желанном, напоминавшем глоток живительного кислорода. Столь необходимом, как Луна и Солнце для Земли. Если бы Антона попросили дать имя этому поцелую, он бы назвал его «бесконечность». В голове мелькала только одна команда. Целуй. Целуй. Без остановки. Целуй меня. Эти слова были настолько острыми и яркими, что казалось, не следуй им — окончательно сойдёшь с ума. Антон не хотел сходить с ума ещё больше, поэтому целовал, не останавливаясь, водил руками по спине Арсения в надежде, что бесконечность так и останется бесконечностью. Комната пропиталась ими, их желаниями, страстью и чем-то ещё, заставляющим отключить мозг и поддаться порыву. Антон чувствует, как тёплые руки плавно ведут по груди, а после останавливаются на животе. Приподняв ткань домашней футболки, Арсений ласково огладил пальцами впалый живот парня. — Одно твоё слово — и я остановлюсь, — звонкий шёпот раздаётся в оглушающей тишине. Антон судорожно выдыхает, когда губы Арсения касаются его шеи. — Не останавливайся, — хрипит парень, и из его горла вырывается слабый, едва уловимый стон, когда Попов прикусывает тонкую кожу. Шаг за шагом они медленно двигаются в сторону спальни. Арсений толкает Шаста в грудь, и он падает на кровать. Попов нависает сверху, опаляя своим горячим дыханием лицо парня. — Ты сводишь меня с ума, — Арсений блуждает по Антону разгорячённым взглядом. — Ты первый начал, — Шаст начинает водить рукой по его макушке, перебирая между пальцами пряди непослушных волос. — Прекращай, — прорычал Попов, проводя языком по мочке уха Антона. — Не хочу. — Шастун, ты невыносим, — Арс кусает его за ухо, отчего из горла парня вырывается вскрик. — Ну хочешь, я тебе ещё раз отсосу? — внезапно предлагает он. — Хочу, конечно, — честно сознаётся Антон. — Но мне стыдно, что ты ничего не требуешь взамен. Игра в одни ворота получается. Шаст не выдерживает, берет Арса за руку и тянет на себя. Ему мало ласк, сейчас ему хочется ещё и целоваться. Арс послушно пристраивается рядом с ним и с готовностью отвечает на его желание. Они целуются, нежно касаясь губ друг друга, и Шаст не сдерживается и запускает пальцы под резинку трусов, которые всё ещё надеты на нем. — А ну брысь, — Арс отрывается от поцелуя, улыбается и убирает его руку. — Почему? — Шаст снова пытается залезать под резинку пальцами. — Потому что сейчас только я буду тебя трогать. — Почему это?! — возмущается Шаст. — Потому что ты будешь лежать и получать удовольствие, — Арс устраивается между его ног и проводит ладонями по внутренней поверхности бедер. — Тош, пожалуйста, отдай себя сейчас в моё полное распоряжение. Хорошо? — в одно резкое движение Попов стягивает с него домашние штаны вместе с боксерами, наклоняется и проводит кончиком языка по всей длине члена от основания к головке. — Да без проблем, — выдыхает Шаст и несильно дергается. Он не ожидал такого резкого перехода от обычных ласк к оральным ласкам. — Но почему? — Мне так хочется, — Арс удерживает его за бедра и продолжает исследовать ствол языком, походя им по выступающим венкам, обводя головку, задерживаясь на уздечке и лаская чувствительное место у самого основания головки.— Не спорь, пожалуйста, ладно? — Да как тут спорить-то, — — Антон закрывает глаза и прикусывает губу. Ощущения от Арсовых ласк охренительные. Тут не спорить, а только умолять о продолжении. Но Арса умолять не нужно. Он ещё долго ласкает член только языком и губами, и когда Шаст, не в силах больше терпеть, берет его за волосы и несильно удерживает голову, явно показывая, чтобы Арс наконец-то продолжил, тот сжаливается над ним и берет член в рот сразу наполовину длины, плотно смыкает губы и слегка надавливает и одновременно ласкает кончиком языка головку, то прижимая её к небу, то отпуская, а потом расслабляет гортань, берет член ещё глубже и начинает сосать, вбирая его внутрь практически на всю длину. Шаст скрещивает руки на лице и тихо матерится. Он чувствует, как головка его члена упирается в гортань, а язык Арса прижимает ствол к небу, создавая ощущение тесного, влажного и горячего пространства, и это охуительные по своей остроте чувства. А когда Арс подключает еще и руку и начинает ласкать пальцами яички и мокрую от слюны промежность, Шаста вообще уносит. Он уже совершенно себя не контролирует, и если бы не Арс, который в самый последний момент успевает отстраниться, кончил бы ему в рот. Но в итоге он кончает себе на живот, ну и немного спермы попадает Арсу на шею. Несколько минут он просто лежит и не подает никаких признаков жизни, кроме тяжелого дыхания, и Попов его пока больше не трогает. — Извини, — Антон с трудом переводит дыхание. — Я отключился от реальности. — Именно этого я и хотел, — улыбается Арсений. — У тебя прекрасно получилось, — Антон нашаривает его руку и тянет за неё к себе. — Иди сюда. — Сейчас, погоди, — Арс берёт салфетки, вытирает свою шею и живот Антона и после этого пристраивается рядом. — Все-таки ты сумасшедший, — парень целует его в губы. Арсению сейчас классно и физически, и особенно психологически. И дело не в сексе, а вот в таком их отношении друг к другу. Они искренне заботятся друг о друге. И Антон вызывает у Попова просто какое-то невероятное чувство нежности и любви. Шаст ласково гладит его по плечам и целует в макушку. Ему сейчас безумно хорошо и как-то спокойно что ли. Он задумывается над этим своим ощущением, пытаясь его проанализировать. И до него доходит, что он сейчас чувствует. Впервые в Питере Антон чувствует себя дома. То есть, вот эта квартира, где они вдвоем с Арсом, это действительно то место, которое он может назвать своим домом, в котором ему уютно и комфортно, и в который хочется возвращаться и жить в нём. И это то, чего ему очень не хватало с другими. И это то, что появилось благодаря Арсу. С ним хорошо везде, и везде чувствуешь себя дома. От этих мыслей Антона отвлекает Арсений. Он поднимает голову, чмокает его в подбородок и встречается с ним взглядом. Шаст зарывается в волосы Арса пальцами одной руки и слегка отклоняет его голову назад. Вторая рука ложится на поясницу, и он плотнее прижимает Попова к себе. Между ними не остается ни малейшего расстояния. Они вжимаются друг в друга так, словно желают стать единым целым. Антон накрывает губы Арсения своими губами и проникает языком в рот. Касается кончиком верхних зубов, слегка нажимая на них, заставляя его чуть сильнее приоткрыть рот, едва ощутимо проводит по нёбу и мягко сталкивается с языком Арса. Тот хочет углубить поцелуй и сам подается навстречу, но Шаст держит его за волосы и не дает этого сделать. Он не хочет быстрых и резких движений. Сейчас ему хочется целоваться с Арсом чувственно, медленно, но при этом глубоко, ни на секунду не отрываясь от него. Шасту хочется наконец-то полностью насладиться этим моментом близости и целоваться столько, сколько захочется, не боясь, что их прервут, и ни от кого не прячась. Арсений полностью подчиняется действиям Антона. Он перестаёт проявлять какую-либо настойчивость, потому что то, что делает Шаст, его абсолютно устраивает. Да даже не устраивает, ему это безумно нравится. Шастун настойчив, но при этом нежен. И Арсу эта нежность очень нужна. Он хочет чувствовать себя нужным и желанным, и Антон всеми своими действиями даёт ему это понять. Они целуются, пока Арсению не перестает хватать воздуха. Он возбужден, и это сказывается на дыхании. Антон отрывается от его губ и перемещается поцелуями к шее, затем к плечам, ниже, к груди, царапает зубами сначала один сосок, дует на него и ласкает кончиком языка, перемещается к другому, повторяет свои действия, спускается чуть ниже в район солнечного сплетения и проводит носом вверх и вниз, а потом прокладывает тот же путь губами. У Арса сбивается дыхание, и он делает глубокий вдох. Шаст поднимает на него взгляд, понимает, что это реакция на его действия, и реакция явно положительная, начинает покрывать живот Арса поцелуями. Вдруг Попов неожиданно перекатывает парня через себя, вновь оказываясь сверху. Чтобы удержаться, он случайно надавливает на шею Антона. В воспалённый мозг Шастуна выстреливает, словно из ружья, одна единственная мысль, вытесняя все остальные: это возбуждает. Мужчина нагло усмехается и отводит руку ниже, к тревожно вздымающейся груди. Юркие пальцы некоторое время шарят по солнечному сплетению и рёбрам, но всё же успокаиваются, остановившись. Антону начинает казаться, что его трогают за самое сердце, стучащее так бешено, что это отдаётся шумом в ушах. — Серьёзно? — Попов поднимает бровь и прикладывает указательный палец к губам, посмеиваясь и разглядывая лицо Антона, щёки которого начинают приобретать красный оттенок. Арсений прижимает спиной к себе высокое худощавое тело, которое тут же начинает сопротивляться, но покорно замирает, как только на тонкую шею уверенно ложится сильная рука. Антон чувствует себя беспомощным в руках Попова, и ему это… нравится? — Тош, — звучит сзади насмешливый голос Арсения. — Тебе нравится, когда тебя душат? — Пошёл ты, — выплёвывает парень, но замолкает, подавившись воздухом, когда его начинают по-настоящему душить. Он бы и рад сказать, что это всё нездоровая фигня, которая его ничуть не возбуждает, но член предательски напрягается ещё больше. Пальцы на шее разжимаются, и Антон, отдышавшись, прикусывает губу и усмехается. — А ты, видимо, кайфуешь, когда душишь, м? — Не исключено, — фыркает Попов в открытую шею, легонько прикусывая нежную кожу. — Надо ещё проверить. Арсений берёт Антона за бёдра, кладя чуть взмокшие пальцы на коротко выстриженный затылок, и притягивает парня к себе, впиваясь острым, пьянящим поцелуем в призывно приоткрытые ярко-розовые губы. Шастун тихо и коротко стонет, открывая рот ещё шире, а когда голубоглазый сжимает его ягодицы, прижимая ближе к себе и начав тереться об него твёрдым членом, седлая узкие бёдра. — Иди ко мне, — шепчет мужчина, тяжело дыша и протягивая руки к футболке Антона, намереваясь снять ненужный предмет гардероба. Антон, не осознавая, что именно он делает, сам тянет руку к своей шее и вскрикивает, когда его весьма ощутимо бьют по запястью. — Потерпи, ну, — хмыкает Попов. Антон тяжело вздыхает. Арсений вдруг куда-то исчезает, но в темноте Шаст не может разглядеть, куда именно. Он озирается в поисках мужчины, но дёргается, когда его запястий касается нечто холодное. — Арс! — истерически вскрикивает парень, понимая, что его только что наручниками приковали к изголовью кровати. — Тише, — обжигающее дыхание касается уха Антон. Попов где-то совсем рядом. И тут до Антона доходит, в каком он сейчас положении: он, без одежды, пристёгнут наручниками, в то время как Арсений, полностью одетый, прячется где-то в темноте. — А-а-арс, — протягивает Шаст. Он уже не может ждать и начинает дёргать руками, но сразу же получает лёгкий шлепок по ляжке. — Ай, сука! Попов, ты издеваешься? — Не шевелись, — голос Арсения звучит строго, как будто Антон снова попал к нему на пары. — Хорошо, Арсений Сергеевич, — покорно отвечает Шаст, принимая правила игры. Что ж, ему интересно, насколько фантазия Попова извращённая. Антон ощущает, как его лица касается что-то мягкое. А потом до него доходит, что Арсений решил завязать ему глаза. — Ну и нахуя? Я и так ничего не вижу, — хмыкает Шаст. — Договоришься ты, и я достану кляп. — Не, Вам слишком нравятся мои стоны, Арсений Сергеевич. Антон замирает, когда его живота касается что-то тёплое. Он пытается понять, что происходит. Но его руки скованы и подвешены к изголовью кровати, а глаза завязаны шёлковой повязкой. — Арс? — тихо скулит он. — Что это? — Расслабься, — бархатным голосом отвечает Попов. — Тебе понравится. Антон чувствует, как пальцы Арсения касаются его живота и размазывают тепло по нежной коже. Он пытается насладиться неторопливыми касаниями, и как только привыкает к температуре, ощущает резкий холод. Шаст сдавленно стонет, сам от себя не ожидая. — Попов, сука, ты что творишь? Какое-то время Арсений ещё чередует температуры, заставляя парня ёрзать на месте. Антон недовольно скулит, но сделать ничего не может. Наконец, Арсений садится между ног Шастуна, расставляя их широко в стороны. — Блять, — рычит Антон сквозь зубы, когда в него наполовину проскальзывает палец. — Давай сам, — усмехается Попов, не двигая пальцем дальше. Парень откидывает голову и сам начинает насаживаться, всхлипывая. Арсений слегка сгибает палец внутри и вставляет второй, заставляя Антона дёрнуть ногами, отрывая ступни от кровати. — Сука… Арс, — стонет Шастун и продолжает двигать бёдрами, принимая пальцы глубже.  Антон дрожит, и Попов улыбается, проводя кончиками пальцев по острому кадыку и убирая руку, отчего младший разочарованно рычит, сжимая челюсть. Хочется гораздо большего, чем то, что даёт сейчас Попов.  — Давай быстрее, блять, — слышит снизу Арс и усмехается, расстёгивая ширинку на своих джинсах и добавляя третий палец. Антон судорожно стонет, сжимая мышцы. Попов, почувствовав, как тугие стенки плотно обхватывают его пальцы, успокаивающе гладит парня по груди, мягко пощипывая чувствительные соски, медленно вытаскивает пальцы, а затем так же медленно вставляет, попадая точно по простате. Антон воет от кайфа, наплевав на то, что его возбуждённые подвывания может быть слышно в соседних квартирах. Какая, к чёрту, разница, когда у него от желания и страсти сейчас крыша поедет?! Арсений слегка приспускает джинсы с боксерами, оголяя напряжённый член, чересчур резко вытаскивает пальцы из горячего тела Шаста, заставив того болезненно вскрикнуть, после чего открывает презерватив и раскатывает его по члену.  — Ну что, Тошка, готов? — посмеивается Арс, закидывая длинные ноги Антона себе на поясницу. — Ты меня трахнешь сегодня или нет?! Ты… Ты знаешь, чего я хочу… Блять! — Антон судорожно втягивает в себя воздух. Больше всего сейчас он хочет заставить Арса двигаться быстрее. — Не заставляй… Просить… — А ты попробуй, — усмехается Попов. — Попов, сука, — Антон снова стонет и сдаётся. — Жёстче, блять… Пожалуйста, жёстче! — Ещё, — Арсению нравится мучить его, слушать всхлипы, перемешанные со стонами, дразнить, доводить до пика и не давать кончить. — Прекрати! Арс... Арсений… Господи, блять… Я не могу больше, пожалуйста! — хнычет Шастун, кусая губы. — Просто… Просто трахни меня! Антон обречённо скулит, когда член Арсения выходит из него. — Раздвинь ноги. Антон разводит ноги шире, позволяя взять себя за бёдра и припасть губами к выпирающей косточке таза. Язык скользит ниже, очерчивает изгибы и совершенно неожиданно ввинчивается в тугое колечко мышц. — А-арс! — стонет парень. Умелый язык ловко обводит дырочку по кругу, щекочет каждую складочку и погружается внутрь, вылизывая бархатные стенки. — Господи… Блять! — крики становятся всё громче: ещё чуть-чуть и будет слышно у соседей. — Вот так… Боже мой, да! Арсений улыбается. Антон чувствует это, и его губ касается такая же пошлая улыбка. Он слегка подмахивает бёдрами, наслаждаясь тем, как сладко и одновременно грубо его трахают языком. — Трахни меня, Арс! Умоляю… Я… не могу больше. Крупная головка толкается в подготовленную дырочку, и Арс шипит, чувствуя, как мышцы сразу сжимаются вокруг него, принимая плоть глубже. — Ещё, — требовательно хнычет Шаст, а когда член одним резким толчком входит на всю длину, несдержанно кричит. — Боже, блять! Арсений так сжимает его бёдра, что Антон взвизгивает от боли. Головка ударяется о простату всё быстрее, и парень уже кричит, слыша тихие стоны Попова. — А-арс! Быстрее, пожалуйста, — стонет Антон, сильно сжимая мышцы вокруг члена Арсения. Когда его снова лишают кислорода, он кончает почти сразу, забрызгивая спермой живот и грудь, будто бы рассыпаясь на тысячи звёзд, а следом за ним кончает и Арсений, кусая острое плечо парня и коротко вскрикивая.  Антон едва не плачет от кайфа, пытаясь отдышаться, и просто расслабляется. На то, как Попов выходит из его тела, поцеловав в висок, он никак не реагирует, а только слабо улыбается, устало прикрыв глаза.  — Эй! Алло! Ты охренел?! — слышится возмущённый голос парня. — М? — Ты ничего не забыл? — Кляп забыл тебе в рот вставить, — Арсений усмехается, но всё-таки снимает с Шастуна повязку, а затем отстёгивает наручники. Руки ноют от долгого нахождения в одном положении, и из-за металла наверняка остались красные отметины, которые сейчас сильно саднили. Но Антона это почти не волновало. Шаст обвил руками шею Арсения, не желая отпускать. — Хочу, чтобы ты поцеловал меня, — словно маленький ребёнок, требовательно сказал Антон. — Хоть тысячу раз, — ответил Арс. — Я буду целовать тебя всю жизнь. Арсений отвечал бы так всякий раз и целовал бы Антона. Этому чувству Попов не нашёл бы подходящего слова на всех языках мира, ведь оно не определяется лишь одним значением. В нём благодарность, искренность, страх, сумасшествие, желание быть рядом, разделять слёзы и смех. Там царит безумие и любовь. И Арсений знает, что болен Антоном. Попов обнимает парня, прижимая к своей груди. Тот не сопротивляется. Шаст шумно и тяжело вздыхает, а Попов слышит, как бьётся его сердце. — Ты мой, — бархатно шепчет Арсений, щекоча словами нежную кожу Антона. — Твой, — также тихо отвечает Шастун.