Не забывай меня 2: голубое и зелёное

«Я с нежностью смотрел в глаза И, пытался понять, какого Искать на небе непонятный знак Того, что было так давно. 

Но, снова будний день и я Вспоминаю словно сон Она заставила меня сиять Хотя не был тогда готов 

Моя душа На последнем издыхании ,умирая рассказала мне Рассказала, как расскажут сонные глаза во тьме И не спеша»

ISMA — Моя душа

Что может быть лучше, чем лежать в одной постели с Арсением Поповым? Антон точно знает ответ: да ничего. Ему было всё равно, сколько сейчас времени, ведь у него под боком лежал тот, о ком он не мог перестать думать последние пять лет. Арсений, мать его, Сергеевич. Этот раздражающий, заносчивый, эгоистичный, красивый до дрожи в коленках мужчина, который выводил из себя Антона любой своей фразой, одним лишь бархатным голосом и блеском в голубых глазах. И он, его преподаватель, сейчас лежит и самозабвенно прижимает Антона к себе, как будто тот — самое дорогое, что есть у Попова. А Шаст боится пошевелиться. Он почти не дышит, ведь Арсений может проснуться от любого шороха. Антону так нравится смотреть на его спокойное лицо, рассматривать каждую мелочь: созвездие родинок, чуть подрагивающие длинные ресницы, тонкие, но от этого не менее манящие губы, вздёрнутый нос пуговкой с приплюснутым кончиком. Арс казался таким безмятежным, беззащитным и невероятно красивым. И этот мужчина целовал Антона совсем недавно и делал с ним то, о чем никто даже и подумать не мог. От воспоминания их сегодняшнего утра Антону вновь стало жарко. Таких ощущений как Попов ему не дарил никто. Слишком хорошо Арсений знал, что он делает, и безошибочно ориентировался в теле парня. И если бы Антону предложили повторить, он без раздумий бы согласился. Сам не понимая, что он делает, Шаст тянется к лицу Арсения, дрожащими пальцами убирает прядь с его лба, а затем проводит вниз по щеке. Он оставляет осторожный, почти невесомый поцелуй на его щеке, вдыхая сводящий с ума аромат лаванды. Арс медленно раскрывает глаза, и первое, что он видит — это лицо Антона, склонившегося над ним. Тепло ладони парня ощущается на щеке, и уголки губ Арсения дёргаются в улыбке. — А теперь, Арсений Попов, объясните, какого хуя происходит? — спокойно интересуется Антон, но в его глазах загорается знакомый Арсению огонёк. — Да я знаю? — искренне улыбается Арс, и Антон готов поклясться, что его растерянная улыбка — самое милое, что он видел в своей жизни. — Разве это не ты меня поцеловал? — Поцеловать — не синоним трахнуть, — выдыхает Антон, а затем носом проводит по скуле мужчины. От столь неожиданных действий Арс резко вбирает в грудь воздух. — Не синоним, — соглашается Попов, опаляя своими словами и дыханием нежную бархатную кожу парня. — Но ты разве против? — Ты же знаешь, что нет, Арс, — Антон касается губами чувствительной шеи, а затем слегка втягивает нежную кожу, оставляя на белом полотне алый засос. Из груди Попова вырывается тихий стон. Антон вдыхает запах лаванды, мечтая ощущать его всегда. Он спускается всё ниже, оставляет влажные поцелуи на ключицах и груди. Засосы расцветают, словно бутоны алых роз на снегу, но Шастуну всё равно. Сейчас Арсений только его. Антон пальцами скручивает чувствительный сосок, наблюдая на реакцией мужчины. Попов выгибается и протяжно стонет. — А… Антон… Ах, блять… Шастун обводит сосок языком, наслаждаясь мучениями Арса. Его стоны — лучшие звуки для Антона, и он готов вечно смотреть на извивающееся тело. — Арс. — А? — Вот что, послушай, — внезапно говорит Шаст. — Считай за мной. Ты. Попов выгибает бровь и не совсем понимает, что от него хочет Антон, и почему он внезапно прекратил свои ласки. Арсений прекрасно чувствует, как ему в бедро втыкается каменный стояк парня, и уверен, что Шаст сейчас ощущает абсолютно то же самое, но почему-то решает прерваться. — Один? — неуверенно спрашивает Арс, и Антон кивает. — Самый. — Два. — Невероятный, — Арс отсчитывает три. — Человек. — Четыре. — В, — пять. — Моей. — Шесть, — дрожит голос Арсения. — Жизни. Арсений больше не считает. Он подаётся вперёд, обхватывает ладонями лицо Антона и жаждет коснутся его манящих губ своими, но тот в последнюю секунду отстраняется и оставляет лёгкий укус на плече. — Заебал динамить, — вздыхает Арсений. — Ты мне скоро дыру в плече проделаешь, сколько можно? — Не ворчи, дед, — ухмыляется Антон. — Я тебе покажу, кто из нас дед, — на губах Арса появляется наглая усмешка, и он переворачивает Антона, а затем нависает над ним. — Ну же, Арсений Сергеевич, накажите меня, — шепчет Шастун, ещё больше дразня преподавателя. — Когда-нибудь я заклею тебе рот, чтобы ты молчал, — обещает Арсений. — Тогда ты не услышишь моих стонов, — хихикает парень. — Вот же… — шипит Попов, а затем ощутимо больно кусает в шею. — Скажи мне уйти, пожалуйста, — тихо говорит мужчина. — Иначе я не выдержу. — Останься, — отвечает Антон и всё-таки касается губ Арсения, жадно впивается в них, притягивает к себе вплотную и зарывается пальцами в волосы. Их языки сплетаются между собой, а губы словно ведут ожесточённую борьбу. Только они оба знают: здесь нет победителей или проигравших. Есть только они и страсть. — Арс, нам надо… — шепчет Антон, прерывая поцелуй. — Нам надо поговорить. Арсений резко становится серьёзным. Он чуть хмурит лоб и смотрит своими светлым глазами на Антона. — Что это? — Смотря о чём ты спрашиваешь, Тош. — Арс, что между нами? Тишина повисает в воздухе. В это мгновение Шасту хочется исчезнуть туда, где нет проблем, боли и разочарований. А ещё взять Арсения за руку и увести за собой, чтобы были только они вдвоём и больше никого. Желательно, в домик на берегу моря, в полном одиночестве и спокойствии. — Честно, Антон, я не знаю. Но всё, что я тебе сказал — чистая правда. Ты действительно невероятный, и у меня даже слов не хватит, чтобы описать, как ты мне важен. Я готов извиняться всю жизнь за то, что сделал, лишь бы искупить вину перед тобой. — Арс, ты же знаешь, что ты самый значимый человек в моей жизни. Ты им был и остаёшься, даже спустя столько лет. Но ты должен понимать, что я больше не тот маленький подросток, готовый прыгать перед тобой на задних лапках, лишь бы угодить. У меня свои принципы, свои загоны. Если меня что-то не устраивает, я не стану молчать, а сразу скажу это. И как бы я тобой не дорожил, я не могу чего-то обещать. — Тош, это ни к чему, — Арсений кладёт свою ладонь на щёку парня и слегка поглаживает большим пальцем нежную кожу. Смотрит прямо в глаза, и Антон в который раз тонет в голубом океане. — Просто позволь мне быть рядом. — Быть максимально близко к тебе — это лучшее, блять, дарование, — Шаст накрывает рукой ладонь Арсения, прижимая её ещё сильнее к своей щеке. — У тебя руки слишком холодные… — Пусть руки холодные, зато сердце горячее, — Антон ухмыляется, а пальцами проводит по шее и плечу Арсения, вырисовывая на них незамысловатые узоры. — Кровообращение у тебя хуёвое, а не сердце горячее, — выдыхает Арсений и снова целует парня, притягивая к себе, сминает его мягкие губы и валит за собой на мягкий диван. Внезапный звонок в дверь разрушает возникшую атмосферу. — Бля-я-я-ять… Антон старается выпутаться из пледа, в который они вдвоём были закутаны. В горе скинутого гардероба он впопыхах пытается найти свои вещи. Натягивает боксеры, штаны и футболку, а затем кидает Арсению и его одежду. Дрыгающаяся и скачущая двухметровая шпала, конечно, вызвала бы у Арсения смех в любой другой ситуации, но сейчас Попову было не до шуток. Его искреннее интересовал вопрос, кто решил припереться в квартиру Антона? Этот кто-то, видимо, окончательно обнаглев, открыл дверь своим ключом, и в коридоре послышалась возня. — Тох, ты там сдох, что ли? До тебя не дозвонишься, — слышит Арсений звонкий мужской голос. Попов с непониманием смотрит на Шаста, который прикрыл лицо руками, видимо, представив будущую сцену. Через пару мгновений в комнате появляется невысокий светловолосый мужчина с широкими плечами и двумя пакетами продуктов. — Шаст, это что за пиздец? — спрашивает незнакомец, оглядывая разнесённую кухню. — Здрасьте, — кивает он Арсению, а затем переводит взгляд на друга. — Алло, я с кем разговариваю, блять? Антон смеётся уже в открытую. Арсений в непонимании переводит взгляд на Шастуна и ждёт от него хоть каких-то объяснений. — Блять, Дима, как же ты вовремя. Ну нахуя ты припёрся? — А я тебе говорил не водить своих мужиков домой! — шутливо кричит Дима. От упоминания других «мужиков» у Арса неприятно колет внутри. Значит, у Шастуна кто-то да был за это время. Взять хотя бы того парня, который докопался до Антона у входа в универ. Да и чему удивляться, Антон видный, красивый, высокий. С такими хотят быть. Шаст просто идеальный парень: заботливый, добрый, весёлый, открытый. Да, иногда он бывает мрачноват и пессимистичен, но в основном готов подстроиться под любого. Арсений прекрасно знал это. Но дорожил зеленоглазым парнем не из-за этого. Просто когда-то, давным-давно, к нему в душу забрался подросток, врезавшийся в него в коридоре и прошипевший ему прямо в лицо «сука». И больше ни о ком Арс не думал, сколько бы партнёров ни сменил. — Простите, что? — всё-таки решил спросить Арсений. Вся ситуация казалась ему до невозможности глупой и абсурдной. Антон громко выдохнул и провёл ладонью по волосам. — Дима, это Арсений, — указывает парень на Попова. — Арс, это Дима, мой друг и по совместительству хозяин этой квартиры. Единственное, что хочет сказать Арс это «пиздец». Но берёт себя в руки и выдавливает вежливое: — Приятно познакомиться. Арсений Попов, я… Э-э-э… — Давний знакомый, — ухмыляется Антон, а Арсений кивает в подтверждение. — Так вот, какой, значит, Арсений Попов, — присвистнул Дима. — А я думал, Вы старше. — Что? — опешил Арс. — Ну Шаст вас так всегда описывал… Дедом называл, — Дима откровенно издевается. Антон возводит глаза к потолку: — Будда, Аллах, Зевс. Один, кто-нибудь там из вас, Христа ради, не дайте мне умереть, — бормочет он, боясь увидеть реакцию Арсения. В богов Антон, правда, не верил, но, как говорится, в падающем самолёте нет атеистов. В этой кухне их тоже нет, и Антон готов сейчас поверить хоть в макаронного монстра, лишь бы избежать гнева мужчины. — Шастун! — орёт Арсений. — Ты совсем? Ты ж у меня экзамен не сдашь! — Арсений Сергеевич, давайте без пустого шантажа, пожалуйста, — отмахивается Антон. — Я же всё учу. — Нет, Антоша, ты не понял, — наигранно-ласково говорит Попов, подходя ближе к Антону. — Ты до экзаменов даже не доживёшь. Арсений делает резкий выпад в сторону парня, обхватывает его двумя руками и валит эту двухметровую тушу на диван. Антон с воплями цепляется за широкие плечи и утаскивает мужчину за собой. Они вместе падают на диван, и Арс оказывается сверху. Он завёл руки Антона над его головой и прижал своей ладонью, хоть Шастун особо и не брыкался. — Арсений Сергеевич! Арсений Сергеевич, пустите! — орёт Шастун. — Я старый? — спрашивает Арс и сжимает тонкие запястья парня ещё крепче. — Нет! — Я урод? — Нет! Арсений Сергеич, вы — эталон красоты, просто бог, кто там… Э… Афродита мужская версия. Я на вас готов молится и дрочить каждую минуту! Мне ни колени, ни руки не жалко! Вы настолько ахуенный, Арсень Сергеич, что я готов отдаться вам прямо здесь и прямо сейчас! — тараторит Антон. Арс улыбается и оставляет на его губах лёгкий, почти невесомый поцелуй. — Нихуя себе, а я вам не мешаю? — возмущается Дима. За всей этой беготнёй Арсений и забыл, что они здесь не одни. Блять, он только что поцеловал Антона на глазах его друга. Теперь уж точно не скажешь, что они просто «давние знакомые». Арсений резко поднимается и старается не смотреть на Диму. — Приятно было познакомиться, Дмитрий, но мне пора, — включил Попов интеллигента. — Ну ты хоть одежду забери, — Арс сам не понимает, в какой момент Антон оказывается возле него, кладёт руку ему на талию и притягивает к себе. Его подбородок касается тёмной макушки преподавателя, а на лице расплывается довольная ухмылка. — Ой, точно, — у Арсения дрожит голос. Ну не привык он так открыто проявлять свои чувства при ком-то! Тем более, при абсолютно незнакомом человеке. Арсений делает шаг в сторону и смотрит на парня, у которого на лице такая широкая и самодовольная улыбка, как будто он кот, объевшийся сметаны. Шкодливый, хитрый кот. Спустя пару минут Арсений стоит в коридоре и обувается. Антон облокотился плечом на стену, сложив руки на груди, и безотрывно смотрел на Арсения. — Ты чего стушевался? — вновь ухмыляется парень. — Тушёнка что-ли? — Гений, вот это каламбур, — похлопал в ладони Арсений. — Да ладно, Димка нормальный чувак, мы с ним с первого курса знакомы. — И живёшь ты у него тоже с первого курса? — излишне резко спрашивает мужчина. Антон улыбается ещё шире, хотя, казалось бы, куда ещё-то. — Ты чего, ревнуешь? — Я? Что за бред, ты себе придумал это. — Арс, Дима — мой друг. У него вообще девушка есть. Я ему доверяю полностью. И давай не будем ссориться из-за этого, тем более, что это тебя мужики всякие на машинах забирают. — Да, я тоже не хочу ссориться… Стоп, что? — хлопает глазами Арсений. — Я видел, как тебя забирают на машине. Мужчина. Поэтому, Арс, ревновать должен я. Если что, я могу укусить. — Да, я заметил, — намекает Арсений на искусанное плечо. — Прочувствовал, можно сказать, во всех красках. — Ну прости. Хочешь, поцелую? Антон отталкивается от стены и подходит вплотную к Арсению. — Арсений Сергеевич, — выдыхает Шаст прямо ему в губы, опаляя их горячим дыханием. — А вы мне автомат поставите? — Шастун, сука ты такая, — дёргается Арсений и смотрит прямо на эти пухлые и зацелованные им же губы. Такие манящие, родные, которые ему так нравится терзать. Раньше Антон позволял целовать себя, но делал это неумело и немного неловко. Теперь же от его умелого рта у Арсения сносило крышу. «И где же он так научился», — думал Попов. — Да, Арсений Сергеевич? — усмехается Антон, а затем проводит носом по щеке мужчины. Арс судорожно вздыхает. — Какой же ты… — Какой? — горячее дыхание опаляет ухо и чувствительную кожу. — Ахуенный. Арсений не выдерживает и всё-таки целует Антона. Он готов растечься лужицей прямо здесь и сейчас лишь от осознания, что касается губ Антона. Его Тоши, его котёнка. Целовать того, кого любишь, сравнимо со взрывом во Вселенной. И ты никогда не знаешь, что появится: планета, галактика или чёрная дыра. Арс знает лишь, что готов вечность быть рядом с Антоном, а может и чуточку больше.

***

— Да пошли вы в пизду, педики ебучие! — возмущается Дима. Они вновь сидят втроём на кухне. Олеся пришла сразу же, как только Дима позвонил и сказал, что дверь за Поповым наконец-то закрылась, а это произошло спустя полчаса с того момента, как Арсений и Антон направились в коридор. — «Даже не вали в ад, тварь», — поднимает глаза к потолку Антон. За время, как они устроились на кухне с бутылкой вина, он уже порядком наслушался Диминых проклятий. — Наверное, для тебя пизда — это ад, — хихикает Олеся. — Если он по хуям, то точно ад, — задумчиво рассуждает Журавлёв. — Блять, с кем я общаюсь? — вздыхает Антон. — Это наш вопрос, — выразительно выгибает бровь Дима. — Я смотрю, вокруг слишком много педиков развелось. Вот вы поебались, да? Не надо мне тут пиздеть! — не даёт ответить Антону Дима. — Ебались вы. А диван мыть кто будет? Конечно же я, блять! У меня тут что, бордель? А я не в курсе! — Да что ты так возмущаешься? — Антон подносит сигарету к губам. Синий Winston неизменно лежит в кармане, а горечь на языке кажется привычной. — Да потому что ты со своим преподом ебался на моём диване, Антон! На моём диване! Сука, ты же знаешь, что мне фиолетово, кто, кому, что и куда суёт, но почему на моём диване? Почему не в кустах, не на столе в ебучей аудитории, не за гаражами, а на моём, сука, диване! — Дима просто крик души, — смеётся Олеся. — Ну это спонтанно получилось, — оправдывается Антон. — Там Арс сначала воды хотел, я и решил шуткануть, сказал что-то типа «а что мне за это будет?». Ну он и выпалил, что отсосёт мне. — Пиздец, — Олеся подносит к губам бокал и делает глоток вина. — А ты у нас такой безотказный, да? Ну конечно, не каждый же день тебе бывший сосёт. — Ну а что! Сосёт он, знаете ли, прекрасно, умело, замечательно, пиздато, ахуенно… — Антон, блять! — кричит Дима. — Вот нахуя мне это знать! — Ну ты же сказал… — Так, всё! У меня только один вопрос, Антон, — серьёзно спрашивает Журавлёв. — Ты же мужик. — Ну и? — Ты вот мне как мужик мужику скажи, кто у вас кого, а? — А тебе зачем? — подозрительно косится на друга Шаст. — Да мне чтобы понимать, что тебе на Новый год дарить: презерватив или очко новое. — Ну на новое очко мне ты разоришься, конечно, — задумчиво протянул Антон. — Бля, Шастун, то есть тебя, его величество короля Тестостерона нахуй, ебёт какой-то мужик? — Я это представила, Дима, — Олеся схватывает руками глаза. — А я это почти видел, Олесь! Представь, они тут при мне устроили свои брачные игры! Их друг от друга не оттащить! — Не завидуй, — хмыкает Антон. — У меня хотя бы жопа целая. — Зато мне колоноскопию в будущем легче делать будет. — Ага, не забудь помыть только, а то слышал, что со спермой в жопе ходить неприятно.

***

Арсений — плохой парень. — Где ты был? Это первое, что слышит Арсений, едва переступив порог квартиры и закрыв за собой дверь. Саша стоит с кухонным полотенцем в руках и смотрит в упор. «Опять что-то готовил», — думает Арсений. Он снимает пальто, разувается, вспоминает, как Антон стоял точно также полчаса назад: тоже облокотившись на стену, со скрещёнными на груди руками. Вот только Шаст не прожигал взглядом, не ждал ответов и не был его парнем. А Саша был. Арсений понимает, что должен чувствовать вину, стыд, ведь он изменил. Но ничего из этого Попов не испытывает. Он вспоминает только тёплую улыбку Антона, крапинки в зелёных глазах, запах мятного геля для душа, горячие поцелуи и громкие стоны. Да, Арсений — плохой парень. Потому что он не собирается просить у Шульгина прощения и захлёбываться в слезах или скрывать что-то. Ему абсолютно всё равно. — Ещё раз задаю вопрос: где ты был, Арсений? Ты ушёл из дома вернулся и вернулся сегодня вечером. Арсений молчит. Он снимает шарф и остаётся в тёмно-синей рубашке, у которой верхняя пуговица небрежно расстёгнута, а из-под воротника выглядывает алый засос, за который тут же цепляется цепкий взгляд Саши. — Арсений, сука! С кем я разговариваю?! — Что ты хочешь? — устало спрашивает Попов. — Я хочу узнать, почему моего парня два дня не было дома, и он не отвечал на телефон! — Я был занят, телефон сел. Это всё? Я могу идти? — Чем ты был так занят, а? Или, вернее, кем? — ядовито спрашивает Саша. — Ты ревнуешь? — голос Арсения холоднее стали. «Ты чего, ревнуешь?» — спросил у него Антон. — Я ревную?! — вдруг взрывается Шульгин. — Да, блять, я ревную, Арс! Меня бесит, когда у тебя появляется очередной новый ебучий «друг». Если я молчу и делаю вид, что мне похуй, то это не значит, что я не ревную! — Зачем? — Что? — опешил Саша. — Зачем меня ревновать? — Да может я люблю тебя, придурок! — А я нет. — Что? — Я тебя не люблю, Саш. — Это из-за него, да? — усмехается Шульгин. — Из-за очередного мальчика? Ты же с ним поиграешься, и всё равно ко мне вернёшься! — Антон не очередной! — неожиданно для себя выпаливает Арсений. — Значит, Антон… — задумался Саша. — С нашего универа, скорее всего. И ты должен у него что-то вести… У меня есть два варианта: Бурыкин и Шастун. Но у первого девушка, значит… Шастун? В глазах Саши загорается злобный огонь, и Арсению на мгновение становится не по себе. Он никогда не видел Шульгина таким неадекватным. — Только попробуй что-то сделать, Саш. Я тебя… — Что ты сделаешь? Убьёшь? Он тебе так нужен, этот пацан? М-да, ну и вкус у тебя, конечно. Попов не выдерживает. Он со всей силы бьёт кулаком по лицу Саши, да так, что тот чуть ли не падает. — Ты ахуел?! — орёт Шульгин. — Слушай меня, — шипит Арсений и встряхивает согнувшегося мужчину. — Только тронь его. Тебе не поздоровится. И вообще, собирай свои вещи. твоей любви тепло внутри, я утопаю в тебе снова. ты в моих мыслях до зари, но не был к этому готов я. твоих прикосновений счастье прошу я, лишь ты рядом будь. пульс участился на запястье, с тобой я не могу вздохнуть. мурашки покрывают тело, когда ты за руку берешь. моя душа ведь уцелела, и сердце ты мое спасёшь.