Не забывай меня 2: голубое и зелёное

«Из-за тебя, сияй Мне не хватает кислорода Сжигаю все твои фото Не ты и не я Пишу музло, пока тебя Провожает до дома кто-то Не ты, не я Нет инея В моей голове зима И мне нужен снег и мне нужен снег Мне очень нужен снег

И твои серые глаза Напоминают мне о том, что Вся жизнь моя сплошное Черно-белое кино Мы падали с ней, сука, вместе По принципу домино Но ты же знаешь Что нам с тобой далеко не все равно»

Тринадцать карат — «Из-за тебя»

Олеся сидела за столиком у окна в кафе напротив универа и помешивала ложечкой кофе. Девушка пребывала в полном одиночестве. Антон куда-то ускакал, причём с такой скоростью, что Иванченко даже испугалась, как бы он не сбил кого-то с ног. Дима был на работе, а перерыв между парами казался невообразимо долгим. В кафе было не так много народу, а Олеся включила музыку в наушниках и достала книгу. Заиграла какая-то песня на английском, и настроение вмиг поднялось. Приятная мелодия и лёгкий современный роман о любви, что может быть лучше и более гармонично вписываться в атмосферу женского одиночества? Казалось бы, это идеальный вариант. Олеся хотела расслабиться, отдохнуть, «перезагрузиться» после пар, чтобы с новыми силами появиться на следующих. Глупой девушка не была, она всегда усердно выполняла все задания, вела конспекты, но на нескольких предметах позволяла себе восполнить нехватку сна и немного задремать. Одним из таких предметов для девушки была философия права, которая хоть на первый взгляд и казалась интересной, на самом деле Олесе было жутко скучно на ней, даже несмотря на шикарную подачу преподавателя. Что сказать, лектором Попов был хорошим. Наверное, Олеся бы воспылала к нему добрыми чувствами, если бы не знала всей их истории с Антоном. Конечно, открыто она никак этого не показывала, всё-таки лично ей Арсений Сергеевич ничего не сделал, но неприятный осадок присутствовал. Из мыслей её вдруг вырвал громкий смех, раздавшийся за соседним столиком. Олеся не заметила, как четверо парней зашли в кафе. Они были примерно одного возраста, очень хорошо сложенные и очень весёлые. Девушке даже пришла в голову мысль, что они пьяные. Тогда её сердце предательски сжалось и забилось с удвоенной скоростью. Речь их была быстрой, очень громкой, парни веселились и хохотали на всё кафе, чем очень сильно взбесили девушку. Она прибавила музыку в наушниках, чтобы не слышать мужской гогот, но даже это не спасло. Она рассерженно сжала губы в тонкую полосу и стрельнула глазами в сторону соседнего столика. Её гневный взгляд пересёкся с другим: неотрывным, изучающим, внимательным. Будто смотревший на неё парень пытался найти и запомнить каждую чёрточку на её лице, каждую родинку и ямочку. Это пугало и будоражило одновременно. Олеся уже не смотрела на незнакомца грозно, её глаза тоже изучающе скользили по нему: достаточно симпатичный, с кудрявыми волосами, немного смуглой кожей, тёмными глазами, которые заинтересованно блестели в мягком свете, высокие скулы, широкие брови и тонкая полоска щетины над верхней губой. Олеся не поняла, когда парень встал и подошёл к ней. Она лишь почувствовала, как сладковатый древесный аромат защекотал нос. — Можно с вами познакомиться? — спросил незнакомец. Олеся ошарашено кивнула. Она не привыкла быть в центре внимания. Олеся всегда считала себя «второй», ведь рядом с ней находились подруги, намного красивее и эффектнее её, а Иванченко была запасным вариантом. Она до сих пор помнила, как во время тусовки с подружками в клубе, единственная из всех девчонок сама покупала себе коктейли и танцевала в гордом одиночестве. Поэтому, услышав предложение парня познакомиться, Олеся застыла в полном шоке. — Я Максим, — сказал он, смущённо улыбнувшись, отчего на его щеках выступили забавные ямочки. — Олеся, — ответила девушка. — Имя очень… красивое, — немного замялся Максим и запустил пальцы себе в волосы. — И необычное. — Спасибо, — немного оттаяла девушка. — У тебя очень шумные друзья. Максим обернулся на парней, которые впервые за время, что они провели в кафе, заткнулись и наблюдали за происходящим. Он усмехнулся: — Да, есть немного. Мы тебе помешали? Олеся неуверенно покачала головой: — Вообще, да. — Прости, пожалуйста, — искренне извинился он. — Мы не хотели мешать. А ты здесь учишься? — спросил Максим, указывая головой в сторону здания университета. — Да, в магистратуре, — ответила Олеся. — О, а я заканчиваю магистратуру. А ты на каком факультете? — На адвоката иду. — Юрист, значит? Будешь преступников защищать? — А ты, получается, за правосудие у нас? — Всё должно быть по закону, — отрезал Максим. — А ты-то сам на кого учишься? — Я? Да как это объяснить? — задумался парень. — В смысле? — Олеся почему-то засмеялась. — Ты не знаешь, на кого учишься? — Ну, что-то типа креативщика, снимаем рекламы там и так далее. — О, творческий мальчик, значит? — Можно и так сказать, — мягко улыбнулся он. Вдруг их диалог прервал один из друзей Максима. Темноволосый худощавый парень крикнул ему: — Гэй, Максім, ты яшчэ доўга? Клей яе хутчэй і вяртайся да нас, герой-палюбоўнік! — Адстань! Зараз прыйду! — отмахнулся Максим. Олеся удивлённо посмотрела на него. — Это что за язык? — спросила она. — Белорусский, — вздохнул Максим. — Мы из Беларуси, здесь учимся. — Что он сказал? Назвал меня шлюхой? — Выгнула изящную бровь Олеся, сдерживая смех. — Что? Нет! Что ты! Просто поторопил меня. — Да я шучу, — улыбнулась девушка. — Может, дашь свой номер? — боязливо спросил Максим. Олеся лишь пожала плечами и спустя пару секунд вбила свой номер ему в контакты. — Я напишу! — пообещал Максим, вставая со стула. Олеся тоже поднялась, чтобы покинуть помещение, так как нужно было возвращаться на пары. — Приятно было познакомиться, Олеся! — Взаимно, — ответила девушка.

***

— Юля, пожалуйста, подумай ещё раз, — вновь просит Антон. — Ну я правда не помню, — хнычет девушка и перелистывает несколько страниц тетради, чтобы найти нужные записи. — А! Вот оно! Точно! Почему я такая тупая, а? Она утыкается лицом в деревянную поверхность стола и несколько раз бьётся головой об неё. — Ты не тупая, — парирует Антон, взглядываясь в изображение ученицы в окошке монитора. Юлина кожа очень бледная, а под глазами пролегли синяки, которые в её возрасте мало кто имеет. — Юль, надо больше отдыхать. — Да времени нет, я вообще ничего не успеваю! А тут ещё и учить что-то… — тянет девятиклассница. Антон редко брал репетиторство, хотя деньги ему нужны были позарез, но времени на то, чтобы обучать других, катастрофически не хватало. А вот от Юли, с которой он занимался больше года, отказаться не мог. Почему-то именно эта девчонка оказалась ему близка, и Антону отчаянно хотелось вложить как можно больше знаний в эту кудрявую голову. А может, он просто видел в ней себя? Тоже вечно уставший, не уверенный до конца ни в одном своём решении. Антон ведь тоже был подростком. Как же давно… Столько лет уже прошло, и Антон сам иногда не понимал, как быстро пролетело время. Казалось, он только познакомился с Оксаной, а затем на горизонте начал маячить Арсений… — Анто-о-о-он! Знакомый голос, словно пуля, разрезает тишину. Шаст дёргается, его глаза округляются от неожиданности и непонимания. — Что за?.. Он смотрит на Юлю, которая нахмурилась и ожидающе уставилась на него. — Прости, Юль, надо закончить занятие. Непредвиденные обстоятельства… В следующий раз компенсируем, — тараторит Антон, стараясь как можно быстрее завершить репетиторство. Девушка неуверенно кивает. Они прощаются, и в этот самый момент откуда-то снова разносится вялое: — Анто-о-он! Несколькими часами ранее Антон шёл по знакомому коридору университета. Единственное, чего ему хотелось, это скорее попасть домой. Иногда парню казалось, что всё это величие здания окутывает его, а затем давит, словно купол. Старинное здание, деревянные полы, множество картин на стенах. Шаст повернул и попал в другой коридор, где вместо стены красовалось огромное окно, выходящее на внутренний двор. Антон на секунду задержался, его взгляд зацепился за серое небо, заслонённое тёмными тучами. «Нужно успеть добежать до метро, пока дождя нет», — подумал он. Шастун ускорил шаг и спустя мгновение оказался в просторном холле, распахнул тяжёлую деревянную дверь и перешагнул порог университета. Ливень обрушился в то самое мгновение, когда парень порывался сделать шаг и выйти из-под козырька. На нём была тёмно-серая толстовка, широкие джинсы и летние кроссовки, никак не подходившие под внезапно хлынувший дождь. «Бля-я-ять», — мысленно протянул Шастун. До метро было идти прилично, а из-за ливня тротуар вмиг стал похож на грязную кашу. Он закатил глаза и вопросительно уставился в небо, хотя хотелось орать на всю улицу проклятия и типичное «За что?!». — Что, зонтик не носим? — услышал Шастун знакомый голос за спиной. Он обернулся и увидел Попова, одетого в элегантное тёмное пальто, с зонтиком в руках и выбешивающей ухмылкой на смазливом лице. «Тебя-то здесь только не хватало», — мысленно прошипел Шастун, а ответил лаконичное: — Нет. — Надо прогноз погоды открывать хоть раз в месяц. — А я так и делаю, — приторно улыбнулся Антон. — Вот, как раз смотрел прогноз три дня назад. У меня же на «Погоду» подписка действует такая: ей пользоваться можно только один раз в тридцать дней. А у вас что, не так? — с сочувствием спросил Шастун. — Не паясничай, — отмахнулся Арсений. — Давай подвезу. Слова Попова казались спасением. Но Антон покачал головой: — Спасибо, не надо. — Как так, Шастун? Вы под такой ливень попадёте, заболеете и пары прогуляете. Как потом зачёты сдавать будете? — То есть, автомат мне не светит? — скис парень. — Ещё чего, он никому не светит, — самодовольно хмыкнул преподаватель. — Когда наступит сессия, вы вспомните мои слова: вас возненавидят все студенты. — Давай не придумывай, как будто не знал о том, что у меня нет поблажек, и я ко всем отношусь одинаково. Сам-то сколько зачётов мне сдавал? — Много, Арсений Сергеевич. Много… — задумавшись о чём-то, ответил Антон. — Давай, не надо морозиться, я ж тебя не на свидание зову, а помощь предлагаю. Шастун тяжело вздохнул: — Ладно, давайте, — без особого энтузиазма согласился он. Арсений довольно кивнул и раскрыл зонтик, протягивая его Антону. Тот схватился за тонкую ручку, и их пальцы на мгновение коснулись друг друга, отчего по всему телу у Антона прошёл разряд тока. Он резко одёрнул ладонь, но под зонтик встал. Когда они сели в чёрную иномарку Арсения, Антону вновь ударил в нос уже знакомый запах холодной вишни. Нарушая повисшее молчание, Шаст вдруг спросил: — Арсений Сергеевич, как вы думаете мне пойдёт лысина? Попов ошарашенно посмотрел на студента, выруливая с университетской парковки. — Шастун, ты в себе? — Хочу уехать на Тибет и стать монахом. Арсений опускает свою горячую ладонь на лоб Антона, отчего по всему телу пробегает толпа мурашек. — Температуры вроде нет, но ты явно бредишь, — выносит вердикт преподаватель, наконец, убирая руку, и возвращается её на руль. — Ты что-то пил? Ел? — Нет, я питаюсь священным духом по заветам великого Будды, — серьёзно отвечает парень. — Что ж, значит, ты так сильно впечатлился той парой, — хмыкает Арсений. Машина останавливается на светофоре. Он протягивает свой телефон с открытым навигатором Антону. — Вбей пока адрес. Шастун послушно находит нужную улицу и отдаёт мобильный Попову. — И что ты вынес с этого занятия? — Понял, что проблемы мимолётны, и я не ананас. — Здорово, — отвечает Попов, пытаясь сдержать подступающие смешки. Антон прекрасно знает, что Арсений стесняется своего смеха, такого звонкого, искреннего и чистого, который Шастун просто обожал. Неотразимый Арсений Сергеевич Попов боится смеяться и улыбаться! Да бред, сказали бы другие. А Антон знал. Знал и помнил это, сам до конца не понимая, зачем. До дома они доезжают через минут пятнадцать. Всё-таки, дороги в Питере свободнее, чем в Москве. Антон отстёгивает ремень и собирается выйти из машины, но что-то держит его, не давая пошевелиться. — Арсений Сергеевич… — Да? — Спасибо, — искренне благодарит парень. — Пустяки, — машет рукой Попов. Шастун тянется, чтобы открыть дверь, но замирает. — Вы же солгали, — тихо, почти шёпотом, говорит Антон. — Что? — Вы сказали, что всегда ко всем своим ученикам относитесь одинаково. Но ведь это неправда, — Антон сам не понимает, почему говорит это. Его сердце бешено бьётся, стремится выпрыгнуть из груди, а руки бьёт мелкая дрожь. — Да, — вздыхает Арсений. — Ты всегда был особенным. — Был? — Есть. Раньше, сейчас. Всегда. Антон резко открывает дверь автомобиля и выскакивает под дождь. До подъезда бежать метра два-три, но он успевает промокнуть. И лишь закрыв за собой дверь в квартиру, он останавливается и сползает по ней вниз, пытаясь угомонить быстро бьющееся сердце. Почему оно стучит так громко? Это из-за того, что он проскакал несколько лестничных пролётов или же из-за слов Попова? Антон не знал, но внутри что-то подсказывало, что Арсений здесь причастен в большей степени, чем дом без лифта.

***

Когда Стас позвонил и сказал, что в Питере, то Арсений решил встретиться с ним незамедлительно. Да и какая удача: возле дома Шастуна находился вполне приличный бар. Отложив все дела, Арсений решил посвятить вечер встрече с давним и лучшим другом. Тем более, пятница, можно напиться и не беспокоиться о похмелье и дурацких парах. — Ну что, старик, выкладывай. Как жизнь у тебя? — спросил Стас, когда бармен сделал первую порцию виски. — Ну что, работаю в универе, где учится Шастун, встречаюсь с мужиком, всё стабильно, — ответил Попов и залпом осушил тумблер. Янтарная жидкость разлилась по телу, отдавая приятным холодом. — Что?! Арс, ты в себе? В смысле Шастун?! Стас уставился на друга в полном шоке и непонимании. — Вот так, — пожал плечами мужчина. — На магистра пошёл. А я у него веду. — Пиздец… — выдохнул Шеминов. — Надо же, вот так судьба свела. — Да бред это всё! — неожиданно резко оборвал Попов. Он подозвал бармена. — Мне двойной, будьте добры! — И что? Вы общаетесь? — выжидающе смотрит Стас. — Что ты хочешь услышать? Что спустя четыре года я всё ещё по нему сохну и хочу его? Да. Особенно теперь, когда он, блять, стал ходячим столбом сексуальности. Ты бы видел его. Это уже не тот мальчишка, Стас, которого мы с тобой знали. Шастуну теперь пол универа дать хочет, а он этого не замечает, дебил. А я всегда знал, что он будет таким. — Вообще, я хотел услышать немного другое, — ошарашено ответил Стас. — Ты меня в свои гейские фантазии не просвещай, пожалуйста. — Прости, просто вырвалось. А он ещё, представь себе, такой сильный и независимый. Ходит, ни на кого внимание не обращает, меня динамит. — Ужас какой, — с наигранным сочувствием сказал Шеминов, подпирая подбородок ладонью. — Можно спросить, а чего ты ждал? Что Антон, когда увидит тебя, кинется в объятья и скажет, как скучал? — Нет, но… — Тогда к чему это всё? Ты если с ним что-то хочешь, то нужно поговорить, а не бегать как девчонка и не трястись от каждого его взгляда. Ты же взрослый мужик, Арс.

***

— Антоша, выходи-и! Шастун наполовину высовывается из раскрытого окна. С высоты пятого этажа он видит Арсения. Нет. Не может быть. Ему это кажется. Антон щипает себя за запястье, но лишь шипит от резкой боли. Это и правда Попов. Видимо, очень пьяный, с бутылкой в одной руке и букетом роз в другой. — Твою мать… — шепчет Антон, покрывая преподавателя такими словами, которые только знает. Он быстро натягивает на домашнюю футболку тёплый свитшот, завязывает кроссовки и пулей вылетает из квартиры. Бежит вниз по лестнице, чтобы быстрее убрать это «недоразумение», как он уже назвал в своей голове Арса, с людских глаз. Питер, конечно, место толерантное, но не настолько. Как только Арсений видит Антона, выходящего из подъезда, его глаза загораются. — Антон! Вот ты где! — радостно, как будто ребёнок, увидевший новогоднюю ёлку, говорит Арсений и буквально впечатывается в Шаста с объятиями. В нос сразу же ударяет запах алкоголя. Парень морщится и отодвигает от себя Попова. — Это что за цирк? — спрашивает он, параллельно подхватывая Арса под руку и ведя за собой. — Что ты тут устроил? — Антоша, я скучал, — тянет Арсений. — Да что ты говоришь! Мы недавно виделись. Уже соскучился? — Знаешь, как мне без тебя плохо было? — Знаешь, как тебя тащить тяжело? Ты ногами чуть-чуть двигай! — повышает голос Антон, когда они преодолевают первый лестничный пролёт. — Да блять, Арс! Что ты за человек такой! — А ты знал, что пингвины пушистые? Антон замирает и хлопает глазами, в растерянности глядя на Арсения. — Что? — он думает, может, послышалось. Абсурдность всей ситуации вдруг поражает Антона. — Пингвины пушистые. Они мягкие такие, а не скользкие, без слизи. — Это логично, Арсений, — Шастун вновь взваливает обмякшее тело Попова себе на плечо. Ещё немного. — Пингвины ведь птицы. У них есть перья. — Да, но ты представь, они же мягкие! Как пух. Арсений с таким счастьем и трепетом говорит это, что Антон может лишь улыбнуться в ответ. Они вваливаются в квартиру. Антон провожает Попова на диван, снимает с него знакомое чёрное пальто и ботинки. Шаст берёт бутылку и букет из рук преподавателя, ставит их на стол на кухне. Он садится на тот же диван, где расположился Попов, снимает кроссовки, а затем замечает, как Арсений двигается ближе. — Остановись, Арс. Арсений вдруг касается своими обжигающе горячими пальцами его ноги, и Антон даже через ткань джинсов чувствует жар его рук. — Не гладь мою ногу, Арс. Хорошо? — мягко просит Шастун. Он собирается сказать ещё что-то, но рука Арсения мимолётно проходится по его ширинке, и Антон едва не задыхается, распахивая глаза. — Не трогай меня! Я тебе не разрешал! — чуть ли не рычит Антон, отодвигая назойливую руку. — Вопрос не в том, кто мне разрешит, а в том, кто меня остановит, — с усмешкой парирует Арс. — Это звучит как потенциальное изнасилование, — растерянно шепчет Антон, совершенно не понимая, что ему делать. — Антон, да я заебался уже! — повышает голос Арсений. Он резко вскакивает на ноги, но слегка пошатывается. Шаст встаёт напротив, сложив руки на груди, смотрит прямо в голубые глаза. — Я пытаюсь как-то к тебе подобраться, а ты такая недоступная принцесса! Зря ломаешься, как девственница! — Иди в жопу, а? — фыркает Антон. — Я всё ещё слышу подтекст. Антон, как же ты не понимаешь? Я дан тебе судьбой! — За какие грехи хоть? Так, ладно, Арс, ты пьян. И завтра тебе наверняка будет очень стыдно и неловко. Поэтому давай, в душ, а потом спать, утром поговорим, хорошо? Пыл Арсения неожиданно утихает. Он склоняет голову и неуверенно кивает. Антон приносит ему свои домашние штаны и футболку, а затем провожает до ванной. — Сам справишься? — серьёзно спрашивает Антон, а когда слышит ответ, заказывает глаза: — А что, хочешь помочь? — О да, Арсений Сергеевич, я в сексуальном страхе, — хмыкает Антон, чуть ли не силой запихивая преподавателя в ванную, и закрывает за ним дверь. Антон просто в ахуе. У него нет слов, чтобы описать эту ситуацию. Попов здесь. В его квартире. В стельку пьяный. Да ещё и пристаёт к нему! От мысли, что Арсений сейчас в его ванной, и их разделяет буквально какая-то дверь, Антону стало душно. Жар от головы переместился к низу живота, стягиваясь там в тугой узел. Антон подошёл к окну и раскрыл его нараспашку, впуская в комнату холодный воздух. Нужно было привести себя в чувство и хоть немного успокоить бушующие гормоны. Он не заметил, как пролетело время, поэтому, когда почувствовал чужие руки на своём торсе, опешил. Арсений упирался ему в спину и дышал на ухо, щекоча чувствительную шею. Горячее дыхание опаляло кожу, которая вмиг покрылась мурашками. — Ты чего пристроился сзади, бессовестный? — как можно спокойнее спросил Антон охриплым голосом. — Тебе пора запомнить, — соблазнительно прошептал Арсений на ухо, и Антон еле сдержался, чтобы не выпустить наружу сдавленный стон. — Если ты имеешь совесть, то тебя имеет тот, кто без неё. — Об этом не беспокойся, Арс, — Антон резко разворачивается, и уже Попов оказывается прижатым к подоконнику. Антон смотрит в его голубые глаза, надвисая над опешившим Арсением, который явно не ожидал такого поворота. Антон едва касается его щеки, ведёт вверх и убирает со лба прилипший влажную прядь тёмных волос. Затем медленно наклоняется и прикусывает мочку уха, отчего из груди Арсения вырывается рваный выдох. — У меня нет совести, Попов. Почему-то Антона затягивает эта игра. Азарт, стремление быть главным и непреодолимая страсть, трепещущая в груди. От одного вида Арсения, такого беззащитного и покорного, у Антона внутри всё горит. От Арсения всё ещё сильно пахнет алкоголем, но этот запах смешивается со знакомой лавандой и мятным гелем для душа. И почему-то это сочетание возбуждает Антона ещё больше. Он смотрит на неподвижного Арса, пытаясь рассмотреть каждую родинку, каждую морщинку на знакомом лице. Хочет впиться в его губы жадным поцелуем и целовать, целовать до потери пульса, чтобы Арсений знал: он только его, и Антон не готов делиться с кем-либо. — Тош.. — хриплым голосом шепчет Арсений, запуская руку в волосы парня. — Арс… Звук собственного голоса приводит Антона в чувство. Он резко отпускает Попова, делает несколько шагов назад. Арсений стоит и смотрит на него в упор. И Антон не выдерживает мутный взгляд голубых глаз. Он отшатывается и разворачивается, а затем скрывается за дверью. Антон запирается в ванной. Холодные капли катятся по разгорячённой коже. И у Шаста сейчас один вопрос: что это, чёрт возьми, было? Лишь от воспоминания это картины у него разливается тепло по всему телу. Да, у Антона было много партнёров, но никто не вызывал в нём такого дикого желания, как делал это Попов лишь одним своим присутствием рядом. А ведь они даже не целовались… От Арсения у Антона в прямом смысле сносило крышу. Жар внизу живота разгорелся слишком сильно, и у Антона уже не было никаких сил сдерживать его. Хотелось ощущать горячие ладони Попова на собственном теле, ощутить сбивчивое дыхание и его пальцы в своих волосах. Антон вновь одёрнул себя. Нет, так нельзя. У преподавателя явно были отношения, да и возвращать всё с Арсением было до сих пор больно. Старая рана давала о себе знать. Когда Антон вышел из ванной, в квартире царила подозрительная тишина. На секунду Шастун даже подумал, что Попов ушёл, но все сомнения разом испарились, когда парень увидел спящего Арсения, свернувшегося клубочком на диване. Внутри Антона разлилось приятное тепло, но уже не от желания, а от того, как это было мило. Шастун принёс плед и укрыл сопящего Арсения, задержав на нём взгляд, полный нежности.