друг моего препода

***

— Бонжу-ур! — вынырнув из телефона, он сразу подбегает к Серому навстречу и вытягивает ручки. — Приве-ет, мелкий, — заметив явно позитивные настрои, старший и сам лезет в теплые объятия, чужие кудри растрепывая аккуратно.  — Привет, старый, — обнимаясь, Глеб тихо хихикает в чужую шею, — всё, пойдём, холодно — отпустив, вновь встаёт с носочков обратно на ступни в привычное положение. Ёжится от холода ещё секунды две, а после, уходит к дверям бара.       Отлипнув друг от друга, приходится всё-таки пройти в помещение, где уже собралось нихуёво так людей.. Благо, сегодня хотя бы не будет всяких студентиков, которые каждую секунду что-то там снимают и выкладывают на всеобщее обозрение. А это значит, что с поличным Серафим сегодня точно пойман не будет.        ..а если и будет, то только в случае, если среди людей окажется какой-нибудь Фёдор, присутствие которого наверняка напрямую зависит от присутствия Андрея.  Но если до Игоревича не дай боже в принципе дойдёт новость о том, что Серафим умудрился притащить на их тайную вечере своего ручного универского пуделя, то там уже и иных скандалов не оберёшься.        Глеб походкой львицы скоропостижно проходит в полный неоновых подсветок бар, оглядывается по сторонам — сразу замечает кучу незнакомых лиц далеко за двадцать, отчего Серафим внезапно начинает казаться некой безопасной зоной.  И к другим подходить не хочется совсем.. а надо. 

Страшный сон социофоба.

Но социофобия в его образ девятнадцатилетней суки на гламуре явно не входит, так что, придётся молча терпеть и свыкаться, раз уж подписался. Впрочем, не привыкать.  — Это всё.. твои?.. — походка незаметно сменяется на более медленную и менее уверенную в себе, а он и подавно теперь тише воды и ниже травы говорит, чуть ли не прячась за чужой спиной. А вот Серафим сейчас постепенно приобретал абсолютную уверенность. Чуть ли не крылья за спиной вырастали.        Но даже так, заметив явно растерявшегося Глеба, всё же решает сжалиться и предпринять хоть какую-то попытку чуть успокоить своего сегодняшнего спутника.  — М? Ну-у, относительно да.. кто-то «мой», кто-то — Андреевский..  — Но они все ахуенные, не ссы!        А «своих» практически сразу же выдаёт уж очень громкий Руслан, успевший расположиться около барной стойки, так что, к нему Серый направляется в первую очередь, буквально вытаскивая за собой Глеба. — А-а.. окей, хорошо, я верю, я.. — не успевает он шугнуться от внезапного крика со стороны, как его уже тащат за руку в неизвестном направлении.        Возле барной стойки с чересчур важным видом сидели Коля с Тушенцовым: что-то обсуждали на пару с Серёжей, но, заметив Серафима, чуть ли не сразу полезли втроём в объятия.       Кто-то за волосы потрепал, кто-то в щёку чмокнул.. А Руслан заставил со всеми по кругу здороваться — там уж и до Глеба очередь дошла..  — Ой, брат, знакомься, — он оттаскивает Викторова за плечо в свою сторону, — это Глеб!  — Малой, а это — Руслан.  Глеб хмурится, сканируя татуировки нового знакомого и прикидывая в голове, сколько ему может быть лет. Но из мыслей быстро выдёргивают, вынуждая окститься.  — ..приве-е-ет.. — первой мыслью было что-то вроде: «какого хуя он его обнимает», а второй уже: «лицо знакомое..» Но стоит только услышать имя непонятного типа напротив — и сразу озарение приходит — это ж этот, как его.. стикер-Питер, вся хуйня. — Я Глеб, да, — улыбнувшись, он даже протягивает ему руку и жмёт, прежде чем вновь примагнититься обратно к Серому, начиная по-детски спрашивать всё подряд: — Серафи-им, а чё за женщина там? — поднявшись к уху, указывает пальцем на какую-то знакомую со стороны Руслана — неприлично, да и похуй.. темно, не видно же. — Эта? Аделина, наша знакомая общая, — осмотрев окружение, тоже шепчет ответ на ухо, чуть пригнувшись.  — Нихуя-я.. — Ну, я пошёл тогда, хотя б попить возьму.. — а Глебу, будучи кудрявым пидерастом под девятнадцать лет, чисто мужское общество в лице кучи татуированных, быдловатых парней далеко за двадцать — ну очень далёко.  И, даже если Серафим к его числу относится, то он — один, а этих — вон, целая орава, да и ни один из них с Викторовым не сосался. Наверное.  Поэтому, черт знает, что ж они из себя представляют там вообще.. так что, найдя себе хотя бы одну приглянувшуюся особь женского пола, он скоропостижно собирает манатки и поскорее уходит в другую часть бара от греха подальше.  — Хорошо, ты не потеряйся тут главное, — даже Серафим не совсем доверяет какой-то части Андреевского окружения, потому, Викторову как бы намекает, чтобы тот вернулся если что, а то один где-нибудь сядет с грустным видом — и всё, пиши пропало. 

***

Приказ отдан — не потеряйся.

Ну, что ж.. он и не потерялся — прямо с места наебенился..

      Да малышу без особого опыта много и не надо было. Просто с той самой Делей заболтался, там Даша подключилась — так и забрал в свои владения практически всю женскую часть сегодняшнего вечера.. И Артемия.  А те, в свою очередь, будучи чуть постарше, нарекомендовали всякого — вот так, по стаканчику он и пришёл к состоянию «я сейчас тут каждого оближу», пока Серафим только начинал какой-то алкоголь выискивать, параллельно беседуя в привычном себе кругу — будний день, всё-таки: по большей степени, многие пришли поговорить за жизнь и просто повидаться с коллегами по музыкально-творческому цеху, а не тупо нахуяриться в дрова. 

***

      Викторов не помнит, как из своего уютного круга разноцветных коктейлей, приятных дам и Тёмы Монро оказался в том самом обществе исколотых музыкантов-зеков, которые пьют виски возрастом старше его самого, но, что уж есть.. остаётся только Симе в телегу писать, ибо так захотелось.

Ой

Блч

Гле ты

Я тут

Повернись

Не сюда

Туда

Господин запой, 21:40

      Заметив загоревшийся из-за атакующих уведомлений дисплей, Серафим вынужденно отвлекается на телефон: видя сообщения, сразу принимается выискивать кудрявую голову в толпе, надеясь, что он ещё хотя б не на полу валяется..  Вижу Удивительно Я тоже тут Может это судьба?) Серафим М, 21:41 

Хыхыхыхвхвх

Заеебал)

Господин запой, 21:41

      Смирившись с тем, что печатать ему слишком лень, он выключает телефон, снова поднимается из-за стола и весёлой походкой топает к стулу напротив.

— Приве-ет, — сравнить это его «привет» с тем, что было час-другой назад при знакомстве с Русланом — два разных человека.        Но в этом и есть вся его суть, что уж поделать — это ещё никто контролировать не научился, увы. — чё пьёшь? — встав прямо сзади Серафима и откровенно прервав активную беседу между несколькими людьми одновременно, он облокачивается корпусом на хлипкую спинку стульчика, пока левая рука, машинально залезая под чужую футболку, так и норовит полностью проскользнуть по позвоночнику. Благо, одежда этого не позволяет и приходится обойтись лишь бесконечным чертежом холодных линий по горячей коже под подушечками пальцев. Это расслабляет.  А если Викторов захотел отвлекать Серафим от разговора, то тот, даже не задумываясь, сразу переключит всё своё внимание на кудрявого. Абсолютно похуй на окружающих. Главное, что этот рядом, в целости и сохранности.  — Привет-привет, — обернувшись в пол-оборота, он перехватывает чужую наглую руку, чтобы повернуться целиком, — виски. Будешь?  — Э.. — не успевает Глеб толком возмутиться насчёт руки, как его уже задабривают вторым спиртным напитком из топа всевозможного алкоголя, заставляя сменить настрой, — о-о, конечно буду, нахуй спрашиваешь ваще? И, видимо, вид любимой химии настолько сильно затуманил разум, что он даже не задумался о том, чтоб налить себе в отдельный стакан, а сразу чужой элегантно спиздил. 

Вдохнул, выдохнул — и содержимого как не бывало.

— Пиздато, мне нравится. — выносит свой профессиональный вердикт, — Ты же туда не плевал? — Да вроде нет.. — Серафим хихикает как-то двузначно, параллельно с этим, отходя вместе с Глебом чуть в сторону от Руслана и всех остальных, дабы ничьим дискуссиям лишний раз не мешать,  — Ну чё, как дела, мелкий? — пара секунд — и, оказавшись в менее людном и шумном уголке, он уж очень по-хозяйски укладывает руку на чужое плечо.  А Глеб даже сопротивление толком оказать не успевает.. как за шкирку оттянули от стола со взрослыми дядями. — М-м.. а-а? — У меня всё-ё хорошо-о.. я там с таки-ими девочками познакомился, они мне как..кок.. блять.. коктейлей заказали.. прям вагон и целую тележку нахуй — это та-ак прикольно!! Я балдею..  — Но.. по секрету, — он, то ли чтобы не упасть, то ли просто из собственной прихоти, кладёт обе руки на плечи Серафима и прислоняться впритык к уху, начиная шептать прямо как ребёнок, рассказывающий мировую тайну своим родителям: — с тобой всё равно пи-изже.. — Ты только им не говори, окей?        Глеб, пускай ростом прилично так ниже среднего, но, приложив немного усилий и сохранив равновесие, до Симовских ушей всё-таки достаёт. Причём так, что в процессе рассказа своего секрета губами ненароком прямо по мочке мажет из-за неспособности ровно стоять на ногах. У Серафима аж ледяные мурашки по телу запускаются, вынуждая чуть пригнуться, дабы Викторову было поудобнее перешептываться.  Серый практически сразу понимает, о ком идёт речь, так что, даже не уточняет имён. Главное только, чтоб Викторов ненароком не узнал, что одна из этих «таки-их девочек» — лучшая подружка Андрея..  — О, это хорошо.. — откровения о том, что с ним кудрявому нравится больше и вовсе заставляют в улыбке расплываться и уводить взгляд, дабы хоть какую-то видимость серьезности создать. — О-о, слышишь, чё играет? — не успевает Викторов начать распускать руки в своей манере, как тонкий слух вдруг решает переключить всё его внимание на играющий фоном драм-н-бэйс, буквально заставляя отдёрнуться во внезапном приливе энергии.  — Давай танцевать, — поддатый Глеб никогда не видит никаких препятствий и границ, именно поэтому, ободрившись и схватив Серафима за руку, он протискивает его сквозь кучки людей ближе к барной стойке, откуда сейчас и исходили все эти электронные мелодии.  — А ты умеешь ваще? — Да нет, наверное.. а ты?       Глеб останавливает ход прямо напротив длинной барной стойки, где красуется ряд разноцветных бутылок, точно словно солдаты на параде, готовые служить своим клиентам — но, увы, пока что не ему. Он сейчас совершенно другим увлечён. Поэтому, подняв руки, тянет их вперёд, кладёт на чужие плечи небрежно, обвивает шею холодными пальцами, уже практически забывая, где вообще находится.  Но, благо, вопрос со стороны Серафима заставляет снова отвлечься:   — Ну-у.. вальс умею — научили, когда на посвят выступления ставили.. а так.. нужно ваще чё-то уметь, чтобы разъёбываться? — Ну, вальс умеют все, я типо тоже, но хуёво..  — Ничё не идеально, хули.. но никогда не поздно учиться, да? — улыбаясь, он близится напрямик к носу напротив, но буквально за сантиметр до грандиозного столкновения, успевает увернуться вправо, — даже тут учиться, пиздец блять.. — сделав вид, буто ничего и не было, он буднично зарывается в ключицу Серого — уже практически обнимает вместо запланированного танца, но всё ещё какую-то дистанцию держит. Едва ли.  — Блять, ужас, везде учёба.. учёба — хуйня полнейшая, в целом-то.. — кажется, выпитый бокал виски всё-таки слегка повлиял на сознание: теперь пробудилось желание рассказать Викторову о всей своей молодости, об оценках в школе, о колледже, армии.. но пока, весь поток мыслей собирался лишь в одно короткое: «учёба хуйня». Недостаточно выпил.  А вот Глеб, к великому удивлению, на слова про то, что учёба — параша, даже не реагирует. Пропал с радаров трезвого сознания окончательно, и теперь как куколка на сцене в театре лишь шатается бессознательно в темпе вальса, не видя и не слыша ничего вокруг.

***

Звуки расслабляющей музыки, смешиваясь с разговорами людей вокруг, создают непрерывный гул, который наполняет воздух и, тем самым, придаёт бару особенный ритм, чем-то напоминающий оживлённую улицу посреди ночного Лас-Вегаса.  Внутри царит полумрак, но благодаря неоновым огням, каждый уголок помещения освещается яркими красками. И, пускай это мешает разглядеть всё в мельчайших деталях, но основные черты увидеть всё же даёт; и особо отчётливо в этой темноте посреди «улицы» виднелись два силуэта, а чьи — разглядеть трудно, да и неинтересно никому из присутствующих. Каждый своим занят.  — Как думаешь, — спустя ещё минуту простоя в обнимку, он первым выныривает из транса, пускает потеплевшие ладони по шее вниз, а сам встаёт буквально нос к носу, — тебя «твои» не заждались? — вопрос, казалось бы, обычный совершенно, но помутившийся взгляд карих глаз, если не сжирает, то раздевает Серафима точно, из-за чего сейчас даже обычное «привет» может показаться чем-то из разряда «я тебя оближу сейчас». А старший, пускай даже и не пил сильно, но от кудрявого всё равно отлипать не хотел ни в какую: что-то рядом с Викторовым всё-таки было иначе, согревало одним лишь его присутствием, заставляя любимую весну расцветать средь промозглого Питерского февраля.. Но из потока всех этих мыслей выбивает внезапный вопрос младшего, принося с собой осознание, что Серафим как-то замечтался. Кажется, имена будущим животным уже придумал блять.  — М-м? — нехотя выныривает из чужих кудряшек, — да по-охуй, малой, подождут.. — мурлычет почти что, неосознанно перенимая на себя пьяную интонацию Глеба.  — Да-а?.. — он подаётся ближе и, в конце концов, уже окончательно разрушая все границы дозволенного, мажет холодными губами прямо по щеке; а в завершение, сам того не понимая, проводит резким почерком мокрого поцелуя от одной татуировки к другой кривую линию-отрезок, которая в конце увенчивается тем, что он оказывается на точке отправки — у шеи, якобы прислушиваясь к чужим духам, будто не всё равно.        А от самого в воздухе витают запахи всевозможных алкогольных коктейлей и табака, смешиваясь с ароматами любимого Том Форда — неприятно, зато отрезвляюще. — А-абсолютно да.. — на первой гласной он едва ли находил силы, чтобы сдержать себя от непристойного звука, вызванного дрожью из-за задетой горячим дыханием шеи.  — Знаешь.. — наконец оторвавшись от чужой кожи, Глеб уже было начинает новую ветвь повествования, как вдруг оппонента кто-то яро дёргает за рукав. И поначалу он даже не обращает внимания на зовущий жест, будучи поглощенным вниманием Серафима, но когда голос и движение настырно повторяются, он наконец, осознает, что собеседника пытаются оторвать. — Блять.. — закатив глаза и цокнув языком, пускай и скрепя зубами, но руки с чужих плеч он всё же спускает и на пять-десять сантиметров дальше отходит, даже не пытаясь вглядеться в лицо того, кто им помешал. Зрение итак в минусе.  Зато Серафим, развернувшись в пол-оборота, всё же замечает уж очень знакомые ярко-жёлтые волосы и отросшую бороду; а обернувшись до конца, ещё и такое привычное, недовольное ебало Андрюши.

Всё-таки приехал, родной.