друг моего препода

***

      Голосовое заиграло прямо из колонок в машине.  Кажется, этого Серафим ожидал меньше всего. Если честно, не ожидал вообще.  Минута, две.. а ответ в голове всё никак не клеился. Даже в воздухе оставался лишь немой ахуй, пока кровь уже постепенно отливала из головы куда-то вниз. — Нихуя себе блять.. — Серафим записывает голосовое на тяжёлом выдохе.  Мысленно ещё пару раз материт Глеба. 

Я заждался(

Господин запой, 16:10

Вижу. Серафим М, 16:11

Дорогу лучше видь)

Господин запой, 16:11

***

— Бонжур, — улыбаясь, он, будучи культурным мальчиком, сразу пропускает Серафима в квартиру, дверь за ним закрывает и даже свои розовые тапочки с единорожками ему под ноги кидает. Зима на улице, всё-таки. — не замёрз? — День добрый, — улыбаясь, он вешает куртку на близстоящий шкаф, — да не, я ж не пешком шёл, — разувается и, хихикнув с забавных тапочек, всё же напяливает их на ноги.  — Ну, в машине ведь тоже холодно бывает.. — а Глеб сегодня прямо самый настоящий ангелочек в чёрном свитере и синих плюшевых тапочках с акулой: пропустив Серафима с порога, мурчит почти что, — Будешь чай? — Буду.  — А ты с сахаром пьёшь? — казалось бы, обычный вопрос.. но нет, он сейчас по ответу целый расклад на их совместное будущее вплоть до первого домашнего животного сделает.. а пока Серый ещё не ответил, остаётся только от сердца оторвать любимую кружку с Ланой Дель Рей и протянуть её своему суженному-ряженному.  — Да, ложки две, — Серафим уже как у себя дома ориентируется: уверенно строит маршрут на кухню по памяти и, на удивление, даже приходит в правильное место, садясь за стол.  — Фу.. ну ладно, держи тогда.. — захватив с собой свой любимый гаражик, Глеб садится за чёрный кухонный стол, ноги закидывает на стул, поджимает под себя, а затем и сахарницу с ложкой отдаёт.  — Э-э, чем тебе чай с сахаром не угодил? — он скептично оглядывает Викторова, уже замешивая чай в кружку.  — Я сахар ни в каком виде не употребляю, сорян. Зато, если у тебя он кончится, можешь ко мне приезжать — этой сахарнице уже полгода, а я так и не заюзал ни разу..  — Ну понятно, да, ты ж итак сладкий, куда тебе ещё.. — Серафим с максимально невозмутимым видом отпивает чай, уводя глаза куда-то в сторону. — А чё ты тогда чай не со мной вприкуску пьёшь? — Глеб даже секунду на подумать не берёт — сразу выдаёт первое, что в кудрявую бошку взбрело, так ещё и с лицом, будто реальный вопрос задаёт, а не шутит. Вот она — истинная и профессиональная невозмутимость.  Серафим расплывается в улыбке, но не отвечает.  А Глеб — сама загадочность, поэтому то, что он тайно имел ввиду навсегда останется лишь в его больной кудрявой голове.. хотя, наверное, оно и к счастью.  — Кстати, а чем ты вчера занят был вообще, если не секрет? — отпив ещё пару глотков гаражика, он решает вдруг вполне ненавязчиво задать наконец тот самый вопрос, который ещё со вчерашнего вечера его бедную душеньку терзает.  — Да меня твой самый ненавистный препод культурно выпить пригласил — пришлось соглашаться.. — Серый даже не пытается увильнуть от ответа.  — Ну нихуя себе.. а я думал, он на кафедре у себя живёт и не выходит оттуда.. — отложив стеклянную бутылку в сторону, Глеб подпирает ручкой собственный подбородок, после, оглядывая Серафима своим вечно-пожирающим взглядом.  — Да я тоже удивился.. — А ты не боишься с ним бухать?.. — он спрашивает даже без толики сарказма, реально интересуется. А вот зачем — уже совершенно другой вопрос.. — Да не, я привык уже.. ну и Андрей не буйный, он в таком состоянии разве что на какие-то более глубоко-душевные темы в голове попадает и начина-ается.. — Ну не знаю, лично со мной он после мартини пизделся. — он закатывает глаза, усмехаясь.  — Зря ты так, он вчера про тебя много хорошего рассказывал.. — просто к слову добавляет Серафим, видимо, надеясь, что тем самым снизит градус ненависти к Андрюше.  А Глеб, пока в очередной раз принялся разглядывать татушки на чужих щеках, совсем в астрал ушёл и оттого на пару секунд аж превратился в обычного терракотового солдатика: не двигается, не моргает. Только поддакивает, разве что.  Но после такого неожиданного спича, где Андрей и он фигурируют в одном предложении, то даже в себя приходит, вынуждено отцепляя свой взгляд от лица напротив.  Теперь только брови хмурит, вопросительно глядя.  — Чё он там тебе про меня рассказывал?..  — Ну-у, что вы с ним мосты-ы-ы смотрели, романтика, вся хуйня.. — на слове «мосты» он пытается максимально передать интонацию печально-пьяного Андрея, который чуть ли не в слезах сокровенным делился.  — Ой блять, а про то, что тем же вечером, после этих «мосто-о-ов» он пытался со мной попиздеться — он тебе не рассказывал? — Мне его ещё потом к себе тащить пришлось, потому что он на другой стороне живёт блять, а «мосты-ы-ы» уже развели. — Глеб рассказывает с такой экспрессией и жестикуляцией, что уже трудно понять, кто из этих двоих вообще хоть какую-то правду говорит.  А может, оба одновременно пиздят и они вовсе никаких таких мосто-о-ов не смотрели.. но то, как Викторов злится, всё-таки направляет в сторону того, что он всю эту историю получше помнит. И бесится как раз из-за того, что Андрюша только малую её часть освещает, выставляя самого Глеба в более негативном свете. — Ну мало-ой, он чёт в таком восхищенном контексте это всё упоминал, плакался мне..  — Ну-у, что сказать.. пусть и дальше плачется, заслужил.  Если Андрей — та ещё шлюха-истеричка сентиментальная, которой только повод дай поныть, то Глеб в этой ситуации — его полная противоположность. Ему лишь бы понегативить.        Так что, от своего он не отступает и до последнего своего любимейшего препода топит со всех сил. Аж брови хмурятся.  — Да чё ты злой такой, может, он помириться хочет..  — Блять, да ты прикинь ситуацию, типо.. ты видишь человека и сразу думаешь: еба-ать он пиздатый, я хочу с ним.. ну, дружить.  — И вы типо общаетесь, гуляете, на «мосты-ы-ы» эти смотрите, а потом.. месяц проходит — и он сначала тебе сообщение пишет, что ты, видите ли, какой-то «не такой», а потом тупо банит. И ты бы типо не злился? — Да и вообще, блять, ты думаешь, Я не хотел помириться? Нам же почти каждый день видиться надо, ну.. и я решил, мол, типо бывает.. а он в ответ угрожать всякой хуйнёй начал. — Сейчас ещё и с тобой общаться «запрещает». Пусть самомнение своё опустит — и поговорим, короче.  Глеб сейчас говорил настолько быстро, что Серафиму, который и слова вставить меж его предложений не может, оставалось только слушать, пока кудрявый всё-таки не подытоживает весь этот монолог-трагедию с самим с собой в четырёх актах.  — Ну нихуя себе, а мне-то он вообще иначе рассказывал.. — судя по безысходности интонации, у Серафима скоро просто взорвётся голова.  — Да? Бля, ну я не поверю, если ты сейчас скажешь, что он тебе не пытался вбить, что я злой пидорас, который только бухает, и что я вообще чуть ли не насилую людей.. — пока Глеб надрывает ганглии в попытке окончательно закопать своего некогда друга, и всю историю уже практически без цензуры рассказывает, сам виновник торжества — Андрюша — только проснувшись, сразу в телефон полез, дабы отправить Серафиму короткое сообщение с благодарностью за то, что проснулся не где-нибудь под мосто-ом, а в своей кровати:

Доброе утро

Спасибо что довез

Андрей Игоревич, 16:30

— Ну он просто сказал, что вы чё-то поцапались и ты его «кинул», я хуй знает, как у вас там было, я всё ещё в ахуе с ваших разных теорий, господи.. — Старший поднимает телефон и, почти не глядя, быстро печатает в ответ короткое: Всегда не за что 🖤 Серафим М, 16:31 — Кинул ах-ха-ха, бля-я.. ну, после того, как он меня пидорасом в кругу моих же друзей назвал.. да, кинул его я.. я такой жесто.. — Глеб свой лютый саркастичный спич договорить не успевает, как Серафим уже в телефон лезет, заставляя замолкнуть и переключить тему:  — Это кто? — кудрявой головой чуть ли не в дисплей телефона лезет, да так, что кажется, будто секунда — и прям со стула своего ёбнется. — Насколько бы не было иронично, но Андрей.. — Нихуя себе. — Викторов вопросительно оглядывает Серого, — А можно ему этот.. блять.. кружочек записать? — Так получилось.. — как-то неловко мямлит Серафим, прежде чем отвлечься и абсолютно бездумно отдать телефон, — А? можно конечно,  Над тем, что записать, Глеб думает совсем недолго. Думать, в целом, вообще не его конёк. Поэтому, секунду порыскав глазами по всему экрану чужого телефона, он всё-таки наконец зажимает нужный значок, тем самым, начиная запись: сначала ручкой буквально на мгновение в кадр влезает, а после, улыбаясь, отодвигает камеру чуть подальше от себя, дабы в кадр смог и второй кудряш попасть, куда ж без него..  Ещё момент — и он, быстро приблизившись к лицу Серафима, уже успевает укусить его за щеку, следом ещё и мазанув поцелуем по тому же месту — видимо, в знак того, что всё без негатива.  — И тебе доброе утро ебать, Дюш! — усевшись обратно в нормальное положение на деревянный стул, не прекращая мерзопакостно улыбаться, всё-таки завершает наконец-то свой пятнадцати секундный кружок, отпустив кнопку отправки. Андрей же в ответ на это только печатает скромное: «Пиздец Серафим», хоть оно и не способно по-настоящему передать весь тот спектр негативных эмоций, который он испытывал на деле.  А сам Глеб, видя это сообщение, только хохотать ехидно продолжает, думая, что шалость удалась. Так что, телефон возвращается обратно Симу в руки. — Чё, ему типо не понравилось? — Да он завидует, — кажется, после поцелуя Серафим уже и сам из благородного и понимающего друга превращался в такую же мерзопакостную тварь, как и Викторов. — Да-а, думаешь? — разбесившийся Глеб с недостатком внимания и отцовской любви, судя по всему, успокаивать своё либидо сегодня совсем не планирует, а это значит, что самое время своих демонов-бесяк на прогулку вывести. Поэтому, недолго думая, он снова к Серафиму корпусом ближе подаётся, начиная глазки строить, — А чё завидовать вообще? Просто в щёку же не особо интересно.. — Ну-у он же и не только это видел.. — он абсолютно коварно лыбится прямо Глебу в лицо, при этом, уводя взгляд. Точно издевается.  — «Не только» — это чё? — Викторов зеркалит чужие эмоции: ухмыляется, да ресничками хлопает так, будто вправду понятия не имеет, о чём речь идёт. — Да думаю он нафантазировал себе уже, спит и во снах видит.. — ехидничает Серафим.  — Тогда, я его понимаю.. тоже многое "сплю и вижу".  — Может, это судьба? — С ним? — Глеб аж вскрикивает, корчась в отвращении, — Фу блять.. — Да не с ним блять! Чё ты сразу о хуёвом.. — Серый поясняет, всплескивая руками и явно возмущаясь. 

Это даже заставляет на секунду замолчать и заново задуматься о сказанном.

— О-ой.. да? с тобой типо? — быстро сбросившись обратно до заводских настроек, он вновь брови расслабляет и улыбку чуть ли не до ушей натягивает, хихикая меж слов. — А вот не зна-аю.. — Серафим тянет гласные, параллельно, незаметно залезая рукой в чужие кудри и растрепывая их.  А Глебу и в обычной-то жизни постоянно сносит крышу даже от малейших намёков на то, что он кому-то там симпатичен, поэтому, когда Серафим вновь отпускает очередную двузначную шутку, так ещё и пряди его волос меж своих пальцев крутит, он окончательно сдаётся в лапы своей истинной сущности.  Секунду обдумывает, как бы приблизиться и желательно со стула не шваркнуться. В итоге же, лишь одной рукой обхватывает часть чужого воротника от черной рубашки, оттягивает тот на себя и, убедившись, что теперь точно не упадёт, сам на пару сантиметров навстречу двигается.  Проходит мгновение — и уже абсолютно бесцеремонно целует, прикрывши карие глаза.  — А так? — всё-таки заставляет себя отлипнуть от губ напротив, ибо долго балансировать меж двух стульев — такое себе занятие. — Тоже не знаешь? — голос звучит чересчур сахарно, наигранно. Снова поиграть захотел, видимо.   — Всё ещё не знаю, представляешь.. чё-т не так работает, походу.. — Серафим уже вовсю лыбится, плывёт. Но кудрявого всё равно пытается уверить в том, что как-то он не так гадает на судьбу.  — Да ну тебя.. и судьбу твою. — печально выдохнув, он снова выпрямляет спину и, отпустив чужой воротник, вновь отсаживается обратно на свой стул. Сдался. Судя по всему, уже ничего не остаётся, кроме как с горя схватить бутылку со спиртным и опять сделать два глотка за раз. — А что, если она не моя, а наша общая?.. — Серый максимально по-актерски новый акт драмы разводит, отпивая чай из кружки в ожидании реакции. Видимо, понравилось младшего драконить. — ..да хватит издеваться блять.. — он сначала на Серафима просто секунд пять пялится осуждающе-грустным взглядом, а после, недовольно вздохнув ещё и проклинает раз сто про себя. — Да я не издеваюсь.. просто.. шучу чуть-чуть. — про себя Серафим думает, что Викторов сам по себе забавный, а в неловкие положения ставить его ещё смешнее, поэтому, он только усугубляет: — так блять, всё-таки судьба или нет, м? — Ну Серафи-им.. — Глеб, закатив глаза, протяжно воет чужое имя, как бы намекая, что собеседнику пора бы закончить уже свой спич про какие-то там «судьбы», а то уж слишком это Андрея напоминало сейчас.  — Ага, судьба, конечно.. — бесяка, видимо, ушла вместе с допитым гаражом и практически отвергнутым поцелуем. Уж слишком он восприимчивый в этом плане. — Да бля, иди сюда, — кажется, скулёж на старшего всё же слегка повлиял: ошибку понял, осознал. Так что, теперь осталось лишь создавать добродушный вид и руки протягивать для объятий.  — А? — он сначала даже взгляда со своей несчастной бутылки не переводит, вместо этого только к телефону тянется, как вдруг, наконец замечает чужие руки.  Поворачивается, смотрит снова вопросительным взглядом пару секунд — и только потом понимает, для чего эти руки вообще выставлены.  — Бля, очень удобно на стуле это.. обниматься, да.. — тихо ворчит, но в итоге, всё равно обнимает, уложив кудрявую голову в промежуток между челюстью и ключицей. — Тихо, — старший всё-таки делает замечание этим немногочисленным возмущениям, но очевидно шуточное.  А Глеб, на удивление, даже не возражает: слушается абсолютно спокойно, слабо обвивая ладонями чужое туловище в попытке опереться и не свалиться с бедного стула.  Причём, получается вполне себе нормально — и в комнате от такого тандема даже вдруг воцаряется тишина и спокойствие абсолютное.  Да такое, что только летающих повсюду бабочек и херувимов не хватает для полного олицетворения того самого Эдема. Правда, хватает этого спокойствия ненадолго: минута-полторы — и Глеб уже шмыгает проколотым носом в удачно подставленное плечо. — Блять, сорри, я просто.. — как только замечает скопившиеся в уголках глаз слёзы, так сразу начинает рефлекторно за них оправдываться. Только в голову оправданий не приходит совсем.. — Эу, мелкий, ты чего? — по голосу слышно, как Серафим и сам растерялся.  — Да всё норм, ничего, — Викторов чисто рефлекторно уже хочет отодвинуться, но то ли от грандиозной бойни накануне, то ли от обычной усталости, сил оторвать руки от чужого тела просто не находит. Сколько не пытайся — не получится, ибо не даётся — и всё. Приходится смириться, — я просто отвык от такого.. — говорит тихо, почти что неслышно, так ещё и носом шумно шмыгает, интуитивно вытирая слёзы об рубашку Серого. — Что такое-то?.. —  хоть и выглядел Викторов уж очень жалко, но старший всё ещё не до конца понимал нужного подхода к нему.. поэтому, пока лишь успокаивающе гладил кудри под своей ладонью.  — Бля, да ты прикинь, меня последний раз обнимали перед тем, как в уник отправить..  — Типо, год назад, что ли.. и то, Юра. Ну, даже не родители.. — на последней фразе он вдруг срывается на тихий хохот — нервничает, защитная реакция вступила в ход. Благо, из-за играющей на фоне музыки его и не особо-то слышно.  — А ты даже теплее.. — он опускает кудрявую голову с плеча левее и ещё ниже, судя по всему, пытаясь пробраться прямо в чужую грудную клетку и достать до метафорического сердца, дабы вырвать. Слишком Серафим не такой, каким Глеб привык людей вокруг себя видеть — это создаёт диссонанс. Непривычно, ужасно. И, кажется, последняя фраза сейчас вообще была способна убить Серафима. В самое сердце, на поражение и без шансов на жизнь. Уж слишком тоскливо и в каком-то роде неожиданно было такое от Викторова услышать.. тем более, после слов Андрея о том, как Глеб бесчеловечно его "кинул". Вообще два этих образа в голове не укладывались в одного человека.       Серафим уже даже было хотел выдвинуть мотивационную речь, как его перебили:  — Всё, извини, — Глеб ещё полсекунды молча на его солнечном сплетении валяется точно обессиленный, но в итоге, всё же заставляет сам себя наконец отлипнуть. Спину выпрямляет, да лицо отворачивает в сторону окон. — хуйня какая-то.. — Ну чего ты так расклеился, мелкий?.. — Не знаю.. — благо, игнорировать Глеб не собирался — просто заплаканное лицо показывать совсем желания нет, вот и отвернулся. Но, судя по всему, для Серафима его слёзы и не были чем-то страшным. Так что, ещё секунды две он пытается надышаться перед смертью в виде своих же мыслей, а после, вновь поворачивается назад, пытаясь сложить эти самые несвязные мысли в предложения, — просто, блять, я не привык к тому, что у меня человек можетэмоции вызвать.. — Типо, я не знаю, это пиздец странно.. реально странно. — Да ну, это ж типо нормальная тема, человек всегда как-то с эмоциями ну, блять.. взаимосвязан?.. — Серафим пытается успокоить простейшими фактами. Иное в голову и не лезет.  — Мне не нравятся такие эмоции.. я не умею ими пользоваться. И вообще, не доводилось мне такой хуйни чувствовать. Противно аж. — он трёт лицо, пытаясь убрать остатки слёз в надежде на то, что это хоть чуть-чуть уменьшить интенсивность размытия перед глазами. Трёт-трёт, да не получается ничего — всё ещё только лицо Серафима более-менее видно, а остальное — мыло мыльное.  — Я к абсолютно другим эмоциям привык. Но не знаю, плохо это или хорошо ваще..       А Серый красноречивостью никогда не отличался.. в мыслях хоть и могло быть многое, но на язык редко, когда лезло что-нибудь реально нужное. Поэтому, даже сейчас: вдох-выдох,  — Ну-у, такие эмоции — это всё равно.. весьма хорошо, в целом.  Глеб, в свою очередь, от такой иронии судьбы и всей этой ситуации в целом уже окончательно истерические слёзы на гомерический хохот сменяет, при этом, всё равно отчаянно пытаясь уж совсем откровенно не заржать. Но не получается.  — Ладно, неважно. — чуть-чуть успокоившись, он всё-таки вытирает ладонями мокрые ресницы, а после, завершив сия процедуру, вовсе поднимается со стула, меняя тему: — я же тебя не просто так позвал, пойдём, похвастаюсь..  А при виде уже откровенно угарающего Глеба, Серафим уже и сам настроение меняет на что-то более позитивное: из-за стола поднимается, кружку забирает и вместе с ним проходит в спальню.  — У меня тут небольшая депрешн была, поэтому тут чуть-чуть dirty, но ты это.. не обращай внимания, ок? Я обязательно уберусь.. — что ж, раз предупредил, то теперь можно и свет вечно мрачной комнате включить, — Вот, смотри — подрубив синюю подсветку вместе с настольной лампой, он, наконец сориентировавшись, нащупывает где-то у стенки то, чем, собственно, и хотел похвастаться — гитару. Стратокастер обычнейший, но улыбка на лице даёт понять, что Викторов ему уж очень рад. — Да ничё страшного, понимаю, — он заходит чуть вглубь комнаты, садится на кровать, осматривая сначала продемонстрированную гитару, а после — то, как завораживающе она выглядит в лапках Глеба, — нихуя себе, пиздатая..  — А ты же умеешь играть? — Естественно, — отвлекшись, Серафим кивает головой.  — Сыграешь что-нибудь? — пользуясь моментом, Глеб успевает незаметно всучить гитару в чужие руки и усесться на кровать напротив него, как бы ненавязчиво намекая, что без песенки Серого сегодня не отпустят.. — Пожалуйста. — а для того, чтоб уж стопроцентно отказ не услышать, ещё и без того жалкий образ своими щенячьими глазами дополняет, глядя умоляюще снизу-вверх. — А что хочешь? — А что можешь? Видимо, теперь настало время для той самой игры в незнайку в стране пидорасов, ибо Глеб пока что совсем не желал палить факт того, что несколько дней подряд на пару с подругой мониторил Симовские социальные сети, и что треки его знает — тоже. Вот и строит дурочку. — Ну-у, бля, я много, чё умею.. — недолго пораздумавши, Серафим, перебирая аккорды, не находит идеи лучше, кроме как сыграть уж очень задроченную, но всеми любимую «девочку с каре», которую уже каждая собака на районе слышала хоть раз, а то и по два.. поэтому, узнать будет не проблематично, а сыграть — тем более.       Первые пару аккордов Глеб всё равно усердно делает вид, будто не понимает, к чему вообще дело идёт, но когда дело заходит чуть дальше вступления, то всё-таки сдаётся в лапы желания сказать что-то вроде: «а я зна-а-аю, я зна-аю, я учи-ил!»  — А-а.. я знаю такое, я знаю! — вопреки навязчивому желанию заорать этот шедевр и заодно зацеловать его исполнителя, он всё-таки умудряется чудом удерживать себя; даже под руку не сильно громко подпёздывает. Только лыбится уж очень сахарно. А спустя пару минут и десять тысяч запутанных меж собой пальцев во время игры, Серафим всё же доигрывает заветно-тихими словами: — И я так в него влюблён.. — выдыхает с облегчением, откладывая гитару, — фух бля, ну и пиздец, я чёт отвык..        Глеб по натуре — та ещё скотина, причём, во всех аспектах, конечно же, не исключая музыку.  А в музыке он так привередлив, что пиздец, да и русского ничего толком не слушает — разве что Ассаи и Скриптонита какого-нибудь, но не более. Так что, такой ушной оргазм, ещё и исполненный в его не самом любимом жанре, вызывает не то, чтобы удивление — скорее откровенный ахуй.  — Пиздато.. типо, прям пиздато..  — Тебе та-ак гитара идёт, просто пиздец.. — Ой-ой, спасибо, спасибо, — Серафим на такие приятности лишь улыбается довольно, прикрывая серые глаза и кланяясь как-то шуточно.  — А где ты учился? Ну типо, музыкалка, вся хуйня..  — на самом деле, Глеб прекрасно знает, что никто нигде не учился, но то ли для приличия, то ли для дальнейших расспросов всё равно спрашивает, параллельно складываясь обратно в позу лотоса. — В армии, малой.. от нехуй делать, так сказать.  — Нихуя себе.. — Викторова от слова «армия» аж корёжит, — самоучка, получается. А я тоже..  — Научишь меня этот трек играть? Пожалуйста-а?.. — он абсолютно ненавязчиво снова кокетливо поправляет кудряшки и, глядя своими карими безднами прямо в чужую душу, длинными ресничками хлопает, улыбаясь по-кошачьи. — хотя бы отрывочек..  — М? Да ты чё, он ж простой пи-издец, смотри, короче, — он передаёт гитару в руки Викторова, сам ближе усаживается, чуть ли не вплотную, начиная кривые объяснения на пальцах, абсолютно не педагогическим языком, — вот тут короче..  И, в то время как Серафим упорно пытался объяснить где и когда какой аккорд ставится, Глеб, то ли пользуясь ситуацией, то ли ненароком лишь откровенно пялился, пока пальцы чисто интуитивно скользили по металическому гитарному грифу, мысленно благодаря маму с папой за врождённый талант. Хоть где-то пригодился.  — Погодь-погодь, — Серафим цыкает, замечая слетающие со струн пальцы, — дай сюда, — почти приказывает, прежде чем пересесть за спину Глеба и, вытянув правую руку, аккуратно берёт того за внешнюю сторону ладони: ставит её на нужный лад и, прижав пальцы, отпускает.  А сам, уложив подбородок на чужое плечо, принимается слушать и едва слышно напевать мелодию.  Продолжаться такое могло хоть вечность, ибо счёт времени потерялся ещё после первого прикосновения рук Серафима по своим, из-за которого Викторов теперь только и думал о том, как и где эти же руки могли бы пригодиться.       Казалось бы, такие простые действия, а отбивают самые последне частички здравого смысла.. но, увы, всему есть придел — и, как только Серый решает в очередной раз что-то сказать, Глеб невольно дёргается, вынуждено приходя в себя. Осознаёт — засмотрелся.  — Ага.. понима-аю, вроде.. — дар речи всё-таки чудом возвращается, давая возможность выйти из образа зависшего компьютера. Поэтому, встряхнув кудряшками, он убирает руку гитары, следом поднимая щенячий взгляд обратно на Серого с очередным вопросом: — слушай, а ты точно не препод какой-нибудь? — М? — Серафим и сам отвлекается, убирая руки, — Да, точно-точно..  — А моим не хочешь стать случайно? Кудрявая голова, вероятно, совсем не подумала о двузначности этой фразы, но в виду имел всё-таки значение «стать преподом», хотя, подсознательно, против второго значения он тоже был уж совсем не против.. А Серафим, явно поняв не в том числе, аж улыбке расплывается, чуть ли не смех срываясь: и, в процессе размышления над ответом, лишь чужие кудряшки растрёпывает аккуратно, по итогу выдавая краткое и в какой-то мере шуточное:  — Ну-у, я подумаю..  — А чё ты ржешь.. — глупышка Глеб хоть и испорчен, но, благо, в силу возраста ещё не настолько сильно отбит временем, как сидящий напротив него человек. Так что, смеха его не выкупает, ибо с совершенно иными целями говорил. ..вроде бы. — И чё сразу «подумаю», пиздец, все вы такие..  — Ну слушай, вопрос размышлений требует. Ответственность, всё-таки.. — он и вовсе заданный вопрос не в то русло заносит, делая вид, будто тоже ничего не понял. 

Каждый о своём..

— Ну, ладно.. подумай. — понимать он ничего явно не собирается — оно и правильно, мужики умных не любят, так что, лишний раз напрягаться не нужно.

***

С Серафимом за плойкой удаётся чуть ли не до ночи просидеть.. хотя и до ночи удалось бы, если б Андрей под двенадцать часов не решил маякнуть о том, что, — как перефразировал Глеб — завтра «какое-то там собрание девственников», куда, кончено же, и Серого пригласили. 

Поэтому, ему пришлось вынуждено уйти.

А Глебу после его ухода, будучи в фазе унылого затворника, ничего и не оставалось, кроме как лечь спать и уже на следующий день снова в очередной раз спустить свою жизнь в унитаз, просиживая лишние часы с Кириллом и любимой подружкой у себя в квартире.       Стрелки на настенных часах издевательски медленно ползут к цифре пять, а Глеб, тем временем, расплываясь по кровати в чужих руках, только наблюдает за ними, пока на фоне Кирилл что-то про доту балякает.        Зато у Андрюши, как и всегда, всё намного интереснее: на кафедре завал, все приходят, сдают ему в руки бесконечное количество каких-то работ непонятных, которым конца и края не видно.        А встреча-то уже через полтора часа начинаться планирует.. но он к этому времени уж явно вряд ли хотя бы часть сия хаоса разгребёт — приходится на крайние меры идти, хоть желания и нет.  Я не смогу  Ёбаный завал Сегодня без меня Извинись за меня перед ребятами Андрей Игоревич, 18:30 Серафим прочитывает сообщение уже будучи в машине. Про себя матерится, кудри чешет и раздумывает, кого ж можно на замену Фёдоровича пригласить..  Что ж, долго думать не пришлось. Да Серафим и не умеет — это, в целом, становится понятно сразу после того, как Викторову в личку приходит пара сообщений:  Вечер добрый малой Свободен сегодня? Серафим М, 18:35  Как только слышится специальный звоночек от уведомления, Глеб сразу хватает телефон в руки и скоропостижно строчит ответ: 

Бонжур

Всегда

А что?)

Господин запой, 18:36

Да тут темка одна Помнишь вчера рассказывал что Андрей звонил Короче Приедешь?  Серафим М, 18:36

Куда

И когда

                  И зачем мне в одно помещение с этим.. 

Господин запой, 18:37

Через час Бля я ж не сказал Андрея не будет Серафим М, 18:37

Ок

Другое дело)

Адрес

Господин запой, 18:38

Ща  Серафим М, 18:38