Драконий университет

      — А я уже думала, что ты избил повара за неверно сваренное яйцо и готовишь теперь сам в качестве шефа, — Линша вместо приветствия бросила сумку в угол диванчика и посмотрела на меня с требованием.       Я знал эту особу уже очень давно, поэтому просто с улыбкой встал и подставил руки, чтобы помочь ей снять пальто. Она была не голубых кровей, но в присутствии мужчины ни за что не позволит себе снять верхнюю одежду самой. Наверное, на это оказала влияние ее тетя. Когда Линша была еще ребенком, родители оставляли с ней тетку, которая в былые времена благодаря шарму, внешности и поведению очень гармонично влилась в общество весьма зажиточных людей. Уже давно не было ни элегантных вечеринок, ни потребности в завоевывании внимания мужчин, но повадки и привычки остались. Тетка научила Линшу быть женственной и любить себя.       — Боюсь, что люди в этом зале еще не готовы к моим шедеврам.       — К твоим шедеврам не готова даже кафедра химии. До сих пор удивлена, что тебя за три года не отчислили из университета.       Линша подошла к стулу, я, опережая ее требование, отодвинул его, дождался, когда она начнет садиться, и придвинул назад.       — Зря ты смеешься, — я улыбнулся, — местные профессора считают меня очень даже перспективным. Через мои неудачи я приближаюсь к успеху в создании нового блюда.       — Ага, только больше не давай Наташе свои «шедевры», — Линша рассеянно посмотрела в меню. — В последний раз она чуть не скормила твое пирожное Хук, я вовремя уточнила, откуда сладость.       — Для Наташи оно было безвредно, я же не думал, что она скормит мое острое парфе своей племяннице.       Линша недовольно дождалась официанта, который, судя по ее поджавшимся губам, уже на этапе приближения совершил несколько ошибок, сделала заказ и снова повернулась ко мне.       — Зачем ты вообще сделал острый десерт? Тем более французский острый десерт. Разве это не кощунство?       — Это эксперимент, а не кощунство. К тому же первый горячий шоколад употребляли изначально с острым перцем. Для жителей востока блюда Европы слишком пресные. Было бы интересно популяризовать десерты, добавив привычную для нас остроту.       — Ну в этом я не очень много понимаю, но твои доводы звучат логично.       Линше принесли кофе. Она не признавала никаких извращений вроде молока, сиропов и даже сахара, поэтому пила всегда двойной эспрессо. По нему же она всегда проверяла качество кафе или ресторана: если вместе с кофе ей сразу же приносили стакан воды и несколько орехов, то она оставалась довольной. Несколько раз я даже специально просил перед ее приходом приносить эти два атрибута, чтобы дать шанс заведению.       Я не торопил свою подругу, она этого не любила, хотя в этот раз инициатором встречи была именно она.       Я смотрел то на десерт передо мной (у меня был личный как у повара интерес в его отношении), то на Линшу. Хотя она могла показаться строгой и чопорной, но это было первое обманчивое впечатление. Более элегантного, прекрасного и умного человека я еще не встречал. С нее не грех было бы писать картины, потому что от нее просто веяло чем-то возвышенным и прекрасным. Таким людям, как она, не нужно даже принимать каких-то особых поз, потому что они всегда держатся очень утонченно.       Ей принесли суп. Я не могу представить эту девушку за поеданием чего-то исключающего столовые приборы. Это было бы безобразно.       — Итак. Причина, по которой я трачу время магистранта в этом пресном месте (про себя я посмеялся, ведь она говорила как раз про непривычный и невзрачный вкус блюд, которые для западной части мира были привычны), а ты отвлекся от извращений над своими десертами, — она улыбнулась. — На днях я встретилась с одним своим давним знакомым. Он нелюдим, а еще до раздражающего самоуверен. Полгода назад, примерно в то же время, когда ты перевелся в наш университет, он ушел в академ на год по финансовым причинам. Не знаю уж, как его судьба мотала все это время, до этого я с ним была знакома только из-за того, что он тоже с факультета химии. Но сейчас, когда я встретила его вновь, ситуация его стала еще более плачевной, чем до этого.       Линша отвлеклась для того, чтобы съесть несколько ложек супа и поправить сумку, которая начала сползать.       — Я понимаю, что ты и сам еще студент, но если он тебе приглянется как человек, то не мог бы ты попросить начальство обеспечить этого паренька стабильной подработкой. Его зовут Моцзэ. Он человек добросовестный, ему не везло все это время с окружением — работодатели часто мухлевали, оставляя его без зарплаты. Он может быть как грузчиком при вашем ресторане, так и просто мыть полы или работать официантом. Личико у него симпатичное, телосложение неплохое, так что женскую аудиторию вы точно сможете развести на чаевые.       — Я так понимаю, ты позвала меня, чтобы мы познакомились с ним?       — Именно, — Линша попросила повторить кофе. — Если он тебе не понравится, то просто откажи, он все поймет. Мне его немного жаль, так что просто пройти мимо я не могла.       — Жалость от такой женщины, как ты — звучит унизительно для человека, — я рассмеялся. Она улыбнулась, но ответила.       — Он сирота. Будь у него поддержка со стороны родителя, его путь был бы легче, а из него уже вышел бы отличный специалист. Возможно, я в некотором роде чувствую вину перед ним. Если бы мои родители оказались чуть умнее и расторопнее, то его отец не умер бы от болезни, которую мы уже больше десятка лет успешно победили химией и медициной.       — Понятно, — если Линша готова выворачивать свои слабости передо мной, то значит, ей действительно важно помочь этому парню. — Что ж, если он не будет плеваться моими десертами, то я с радостью ему помогу.       — Ты требуешь от него невозможного, — Линша рассмеялась. — Твои сладости могут использовать для пыток шпионов, они и минуты не продержатся.       А ведь когда-то давно наше с ней знакомство началось именно с моего десерта. Тогда он был самым обычным, без чрезмерной остроты. Тогда и она была простым бакалавром с амбициями (пусть и небезосновательными). С тех пор изменилось очень много. Университет, мои вкусы, мое окружение, мой принцип в готовке. Слишком много.       Я уже весь свой десерт истыкал, присматриваясь к консистенции, степени взякости, понюхал буквально каждый слой и немного попробовал его. У него были свои преимущества, но больше недостатков, которые я знал, как можно было бы избежать. Есть я его не собирался, чем, наверное, убил кондитера, который, возможно, уже давно наблюдает за тем, как я терзаю его творение.       — Ты не против, если я выйду ненадолго? — я взял свою куртку. Все равно мне оставалось только ждать.        — Ты же повар! Почему не боишься убить вкус сигаретами? Когда уже бросишь курить? — но задерживать меня не стала.       Я осторожно улыбнулся ей и вышел на улицу, чтобы скользнуть в переулок рядом. Курить я начал полгода назад, когда понял, что терять нечего. Может, Линша о чем-то и догадывается, но ни о чем не спрашивает — удобная черта тактичного и вежливого человека. Я прислонился к кирпичной стене, достал пачку, зажигалку и закурил. Я курил даже не из-за вкуса или едва ощутимой расслабленности, мне нравился сам процесс. Как ритуал, который может успокоить. С тем же успехом я мог курить муляж, который используют актеры, но доставать его было неоправданной морокой. Проще было купить обычные сигареты.       Через пару минут с другой стороны кто-то тоже вошел в переулок, я не обратил внимания, мало ли кому нужен перекур после еды. Однако через минуту этот человек приблизился ко мне. Больше машинально я посмотрел на того, кто так смело встал буквально в шаге от меня, и оторопел. Сигарета выпала из пальцев, но я почти не заметил этого. Это был он. Хулэй.       Надо было уйти в тот же момент, отскочить, но от ужаса меня просто парализовало.       — И долго ты от меня бегать собирался, Цзяоцю? Я все ждал, когда ты нарезвишься и вернешься ко мне. Почему же я до сих пор не вижу тебя у себя в квартире? — он шагнул ко мне, положил мне руку на шею и ощутимо придавил так, чтобы мое ухо оказалось на уровне его рта.       Я молчал, все, что можно было сказать, просто вылетело у меня из головы, все это выместил страх. Крик о помощи застрял где-то в горле то ли скоплением слез, то ли тошнотой. Я чувствовал, как вжимаются плечи, а голова наклоняется еще ниже сама собой. Ноги тряслись — малейшего толчка хватило бы, чтобы я упал.       — И кто же этот человек, которым ты посмел заменить меня? Кто тебя трахал все эти полгода? — Хулэй резко схватил меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Что за испуганный взгляд? Неужели и правда нашел себе кого-то на мое место? Или это та девчонка, с которой ты пришел в это кафе? Какое удачное стечение обстоятельств.       — Это не так, — моей смелости хватило только, чтобы попытаться защитить Линшу. — У меня никого не было.       Хулэй со всей силы толкнул меня, я упал на спину и попятился, обдирая спину, но он не думал меня отпускать. Он сделал один шаг, нагоняя меня и наступил мне на запястье. Закуривая новую сигарету, он переместил вес своего тела на ту ногу, которой держал мою руку, и подвигал ей. Я вскрикнул и попытался сдвинуть туфлю, чтобы освободить свое запястье, мне казалось, что там уже что-то хрустит.       — Чему учат в моем университете, откуда ты посмел сбежать? Кажется мои подчиненные говорят вам на первых занятиях что-то вроде: «невозможно быть поваром без рук, вкуса, зрения и обоняния». Вкуса ты уже лишился, что будет следующим? Руки? А может, сломать тебе ноги, чтобы точно не смог сбежать от меня? — он присел, из-за чего давление на запястье стало сильнее, от боли у меня невольно навернулись слезы.       Он затянулся и посмотрел на меня, о чем-то думая. Я вспомнил, что меня пугало в нем особенно сильно: его лицо не менялось ни когда он был добр ко мне, ни когда бил. Не было ни злости, ни сочувствия, ни выражения заботы. Для него было все равно — спокойно мне или я корчусь от боли.       — Ты, наверное, забыл? — он отнял сигарету от лица и задумчиво потушил ее о пальцы на моей руке, которые уже начали белеть. — Ты никому не нужен. К кому бы ты ни сбежал, он не сделает для тебя ничего, просто обманет, воспользуется. Ты нужен только мне. Твое неказистое тело интересно только мне. Та девчонка в кафе, она получит то, чего хотела, и кинет тебя. Останусь только я. Только я буду ждать тебя.       Он приблизился к моему лицу.       — А теперь скажи, с кем ты крутился эти полгода. С кем ты нарушил мой запрет и проводил время. Скажешь, и, так уж и быть, я позволю тебе вернуться в мою квартиру. Это та девушка? А может, какой-то парень? Кто этот мудак?       Обострилось ли мое чувство страха до безумия, а может, я понял, что надо бежать и просить Линшу и Моцзэ уходить, пока Хулэй не выместил злость и на них, но я неожиданно для мужчины со всей силы боднул головой и ударил лбом ему в переносицу. Хулэй схватился руками за лицо, у него пошла кровь из носа, которая, как позже я заметил, попала и мне на грудь. Пока он пребывал в растерянности, я толкнул его свободной рукой, которая в тот момент казалась настолько слабой и безвольной, что даже не удержала бы и листа бумаги. Хулэй упал на спину. Оскальзываясь, еле держась на ногах я рванул из переулка. Придерживая руку, которая пульсировала, я влетел в кафе.       За столиком помимо Линши уже сидел молодой человек, Моцзэ. Наверное, выглядел я ужасно — в пыли, чужой крови, с ожогом на ладони и дрожащей от боли рукой, бледный, — потому что выражение его лица быстро сменилось с равнодушия на напряжение.       — Уходите, я заплачу за обед, только, пожалуйста, прямо сейчас уходите. Без лишних вопросов. С Моцзэ я потом сам свяжусь. Пожалуйста! — я посмотрел на Линшу. Она секунду смеряла меня взглядом, а потом, видимо, что-то решив про себя, послушно кивнула, взяла сумку, пальто и, мотнув головой позвала и молодого человека за собой.       Я подошел к барной стойке, попросил счет, дрожащими руками спустя минуту безуспешных попыток выудил здоровой рукой карту. Надо было уходить. Боязливо я открыл дверь, вышел на улицу и огляделся. Хулэя нигде не было. В сторону переулка я побоялся идти, поэтому побрел в противоположном направлении.       Не помню, сколько я шел, не помню, как я оказался около университета, но когда я пришел в себя, в памяти был провал, меня трясло. Я завернул в курилку. Сейчас была пара, поэтому там не было почти никого. Сев за выступ я кое-как выудил сигарету из пачки, но когда попытался раскурить ее, зажигалка расплылась. Отчаянно, как безумный, я раз за разом щелкал колесиком зажигалки, которая с каждым морганием становилась на краткое мгновение четче, а потом опять расплывалась и сливалась с моими руками во что-то единое.       Рядом со мной что-то щелкнуло, к моей сигарете поднесли зажигалку. Я поднял глаза на того, кто застал меня не в лучший момент, но из-за слез не сразу понял, кто передо мной. Это был тот самый парень, которого привела Линша. Чуть поотдаль стояла и она сама, принципиально сторонясь сигаретного дыма.       Я ожидал, что меня будут мучить вопросами, просить пойти в больницу или домой, но нет. Этот парень, Моцзэ, просто стоял рядом и курил вместе со мной, а когда я достал следующую сигарету, сделал то же самое и вновь помог мне с огнем.