Ради тебя

      Удар пневматической перчатки, в который вложили всю силу, просто снёс Мигеля, выбивая из него дух и отбрасывая на несколько метров. За этим сразу последовал Ядовитый Укус, а спустя мгновение О'Хара был уже полностью обмотан паутиной, лишающей даже гипотетической возможности двигаться. По крайней мере, пока не регенерирует костюм и лазерные клинки.       Юный Бродяга окинул беглым взглядом свалку, ставшую полем боя, и два распростертых на грязной земле тела, быстро осознавая ситуацию. Всё кончено. Шагнул к своему двойнику, тяжело дышащему, оборванному и ободранному, замершему над поверженным лидером Паучьей Сети, и требовательно взял его за плечо. - Больше нам здесь делать нечего. Сваливаем, пока не набежали его дружки. - Сваливаем? А Хоби?       Майлз повернулся в сторону своего раненого друга, собирался броситься к нему на помощь, но Бродяга перехватил его за руку, не давая сделать и шага, и покачал головой. - Поздно. Он уже мёртв. - Хоби просто ранен, мы должны ему помочь! – воскликнул Моралес, попытавшись вырваться, но хватка на его запястье стала только сильнее, когти кололи кожу через остатки костюма. – Пусти! - Это потеря времени. Мы давно должны были быть в другом месте, и ты это знаешь! Я пошёл с тобой, чтобы ты мог спасти отца, а не пытался реанимировать труп своего парня.       Голос, искаженный маской, был лишён всякого рода эмоций. Холодный, жестокий, как слова, которые им произносились. Прямо как их в первую встречу, но сейчас он вызывал не страх, а праведный гнев. Как у Бродяги вообще язык повернулся такое сказать?! Просто бросить Хоби? Того, с кем он ещё недавно общался почти как с другом? Хоби пожертвовал собой ради его спасения от двух других агрессивных Пауков. И вот так он платит за жертву? - ¿Qué coño? Что ты несёшь? - рявкнул он, в неконтролируемой вспышке ярости замахиваясь кулаком свободной руки.       Удар был такой сильный, что раздался треск. По маске пошли помехи. Майлз-42 пошатнулся, ругаясь и держась за челюсть, но хватка его не разжалась. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы совладать с болью распрямиться, отключив маску. Гнев на лице Паука внезапно сменился на удивление, почти шок, когда он увидел вместо ожидаемого резкого ледяного взгляда и звериного оскала — выражение беспомощности и скорби. - Ты видел то же, что и я. Как этот ублюдок его задушил. Его трахея раздавлена, и почти наверняка сломана шея. Про когти проклятые вспомни. Это смерть. Я… слишком много раз это видел.       Да, он видел. И сам так убивал, чувствуя, как под пальцами затухают жизни его врагов. Похоже, пришло время заплатить за этот грех, увидев, как умирает союзник. Бродяга был взбешён, он сказал те ужасные слова, но он не имел это в виду. На самом деле он очень хотел, чтобы Хоби был в порядке, согласился остаться ещё в этом мире, чтобы спасти его, но они опоздали. И теперь им нужно торопиться, чтобы спасти "другого" капитана Дэвиса. А если он сейчас позволит близнецу прочувствовать, как его друг умирает у него на руках, если сам расклеится, смогут ли они вообще продолжать?       Для Майлза Паука Хоби Браун многое значил. После всего, что на него свалилось, только с панком он не чувствовал себя преданным, потому что тот никогда не причинял ему боли и не пытался навредить. Оказавшись лицом к лицу со своими бывшими друзьями, собравшимися с разных миров, чтобы прийти к нему на помощь, Майлз вовсе не спешил поверить в их добрые намерения. Слишком уж сильно обжёгся. Он был готов предпочесть им компанию агрессивного Бродяги, был готов убегать, даже драться. И тогда именно Хоби выступил медиатором на переговорах, убедил, что все эти Пауки не работают на Мигеля, что они действительно на его стороне.       Благодаря ему Майлз смог их простить, пусть и не сразу. Даже Гвен, чье предательство ударило по нему больнее всего. Однако, когда она, радостная, первая из команды попыталась его обнять, от отшатнулся от неё, хотя, казалось, испытывал или когда-то раньше испытывал к ней чувства. Но Хоби он позволил дотронуться до себя, позволил обнять и накинуть на раненые, просвечивающие под рваным костюмом плечи кожаный панковский жилет.       Бродяга тогда ещё кое-что заметил. По большому счету, все друзья Майлза ценили его, любили, искренне уважали. Но никто из них не смотрел на него так, как Паук-Панк. Глаза Брауна почти светились, когда он был рядом с Майлзом, а цвет его ореола, странной особенности из его мира, менялся на розовый. Он видел в Моралесе больше, чем друга и чем просто человека, отвергнутого системой и нуждающегося в помощи. Он был заворожен его смелостью, решимостью, идеалами. В нём он искал то, чего ему так не хватало в других людях и других мирах. Крутой и независимый анархист опекал Майлза, но так же от всей души им восхищался, готовый идти за ним, как за лидером. А тот восхищался панком, чувствовал его искренность и потому доверял.       Едва ли Бродяга смог бы поверить, что Майлз и Хоби, столь близкие, знакомы всего несколько часов, если бы сам не сблизился с ними так же быстро. Когда он, побеждённый, сломленный, примотанный паутиной к водонапорной башне, сперва требовал, а потом умолял отпустить его и взять с собой, чтобы спасти не-своего отца, одни проигнорировали его, как не стоящую внимания мелочь, другие просто отмахивались; Павитр и Марго с горечью отвернулись, а Питер Б. дежурно сказал, как ему жаль. Но когда Стейси уже собиралась открыть портал, Хоби и Майлз просто отказались уходить без другого Майлза. Они единственные из Пауков отнеслись к нему с пониманием, взяли в команду и защищали до конца, даже несмотря на протесты и увещевания своих дружков, и несмотря на то, что он действительно в этой погоне показал себя обузой.       И как бы юный Бродяга ни пытался отрицать, он очень сильно ценил проявленную к нему доброту, ценил шанс на искупление, который эти двое дали ему. Совсем недавно он нашел Майлза-1610, своего клона, побитым и жалким. Он насмехался над ним, пытался убить. Он презирал его за слабость тела и духа, видя в нём прежнего себя, только ещё и никчёмного. Пока не оказалось, что никчёмен здесь нынешний он. Близнец показал ему такую силу и решимость, такой яркий свет своей души, что заставил его бояться. Моралес Паук мог запросто сжечь его этим светом, бросить и забыть, но он, напротив, потянулся к нему, попытался понять, вскрыл болезненные гнойники на его душе и запустил процесс исцеления.       А Хоби, совершенно не имеющий к нему отношения панк-мутант, почувствовал зарождающуюся связь близнецов и не позволил другим её оборвать. Он помогал Бродяге в познании самого себя, помогал в бою словом и делом. Не заставляя действовать в чужих интересах, панк не давил, не осуждал, не направлял, но показывал, какие ещё есть пути. И всё это время панк был невероятно крут. Даже, может быть, круче дяди Аарона, до недавнего времени единственного признаваемого им авторитета. И Бродяга тоже начал восхищаться им, прислушиваться. Даже терпел то, как Хоби называл его «младшенький».       Майлз дал ему надежду, Хоби дал ему выбор. Они хотели, чтобы он был в порядке, и он хотел для них того же. Не получилось. Хоби погиб, а Майлз должен был принять этот факт. И как можно скорее, чтобы они могли вернуться к изначальному плану. Оплакивать будут потом. - Я знаю, что ты чувствуешь. Поэтому... Не подходи. Тебе не нужно смотреть... – шёпот звучал почти умоляюще, и, хотя было понятно, что просьба не будет выполнена, рука в когтистой перчатке наконец всё-таки разжалась.       Майлз подлетел к лежавшему на земле Хоби, падая возле него на колени, и прижимаясь ухом к его груди, отчаянно желая услышать пульс, дыхание, что угодно, кроме тишины. Бродяга не мог заставить себя смотреть и ждать, когда его близнец с опустошенным безжизненным взглядом поднимет голову и подтвердит его опасения, и отвернулся, переводя взгляд на тело Мигеля, как раз чтобы увидеть, как его пальцы дернулись, а губы шевельнулись в беззвучном стоне.       Чудовище, убившее их с Майлзом друга, просыпалось, несмотря на всё, что они сделали, чтобы его уложить. Но может, это и к лучшему. Может, теперь у него будет оправдание. Ведь если Мигель очнётся, он продолжит их преследовать, а допустить этого никак нельзя. Бродяга ненавидел его всем своим существом, и не собирался прощать. Он собирался отомстить. За то, что из-за него они теряли драгоценное время, за смерть Хоби, за страдания Майлза… и за себя. Близнец был с ним слишком мягок, но он, Бродяга, не станет жалеть.       Юноша в мгновение ока оседлал тушу поверженного Паука, припечатав кулаком в лицо, снова отправляя в нокаут. И дал волю чувствам, нанося удар за ударом по голове и по корпусу, жалея только о том, что не давал времени перчаткам перезарядиться, а значит бил недостаточно сильно. - Майлз, хватит! Ты же убьешь его!       Отчаянный крик Паучка заставил Бродягу остановиться. Впрочем, даже если бы он не остановился, близнец силой бы его заставил. Слишком он добренький. Бесит. - В этом и смысл. Кто следующим должен умереть, чтобы дошло? Ты? Твоя подружка Гвен? - Хоби жив. Он дышит.       Ложь. Бродяга ничего не ответил, повернул браслет с капсулами, выбирая одну определенную. На кончиках когтей выступили короткие иглы, мгновенно воткнувшиеся в шею О'Хары. Глядя в глаза своего близнеца, он ввёл вещество. Треть дозы. И поднялся. - Я вколол ему нейротоксин. Этот hijo de puta ещё долго не встанет. Будет парализован, но не умрёт. Доволен, лжец?       Паук выпустил ему в грудь залп паутины и резко потянул на себя, заставляя подойти ближе, и вниз — встать на колени у тела. Хоби. Перемазанный грязью и кровью, глаза закрыты, конечности безвольно раскинуты, как у тряпичной куклы, из бока торчит ржавая арматура, ухо разорвано, черные синяки от пальцев на шее. Он уже холодел. В нём не должно было остаться жизни. И всё же Майлз-42 под напором двойника тоже был вынужден прижаться ухом к его груди.       Как и ожидалось — тишина... потом странный булькающий звук, как чавкает забитая канализационная труба и снова тишина. И еще один бульк. Громкий, но, если прислушаться, были и другие, тише и более частые. Потом он услышал и дыхание. Медленное и неглубокое, но в наличии. На мгновение дыхание перехватило у самого Бродяги. Хоби действительно жив! ¡Por Dios! По всем признакам он должен был погибнуть после таких избиений от О'Хары. Силу обычных Людей-Пауков уже пришлось испытать на себе, но Мигель… он был значительно сильнее, значительно хуже, он легко бы убил. Однако…       Очень медленно Майлз-42 поднял ошарашенный взгляд на ожидавшего его вердикта близнеца, у которого был взгляд точно такой же. - Я ошибся насчет вашей живучести, признаю. Но он в тяжелом состоянии, нужно действовать быстро. - Это всё исцеляющий фактор. У него хорошие шансы. Так, ладно, я сейчас... – Паучок потянулся к панку, собираясь снять его с проткнувшей его тело арматуры, но тут же получил удар по дрожащим рукам. - Твоя мама тоже работает медсестрой, верно? – спросил уже пришедший в себя Бродяга, так зло и сухо, что Майлз опешил. - Ну, д-да? - ¡Idiota de los cojones! Тогда какого хрена ты не знаешь элементарные вещи? Поздравляю, Хоби каким-то чудом смог выжить. Но, мутант или нет, вынь из него штырь, и он истечет кровью. - И что ты предлагаешь? - Заткнись и делай то, что я говорю.       Юный Бродяга определенно знал, что надо делать. Когда ни ты, ни твои подельники не могут полагаться на исцеляющий фактор, приходится многое узнавать о медицине, чтобы банально не сдохнуть от шальной пули или от заражения крови. Он чуть приподнял панка и практически разорвал когтями пришпилившую его арматуру, оставив только то, что торчало из тела. С помощью близнеца как мог промыл и перевязал его раны, остановив кровотечение. Подумал немного, достал коробочку стимуляторов. У него оставалось всего четыре, а сколько времени продлится погоня и битвы он не мог знать. Но он понимал, что его собственный организм не сможет выдержать больше ещё одного, да и тот сильно ударит по печени и почкам, слишком уж частыми были инъекции в эти сутки. Так что выбор был очевиден, и методично, один за одним, Майлз-42 вколол три стимулятора в Хоби.       Спустя не более четверти часа сердце панка забилось быстрее, он едва слышно застонал, пальцы судорожно сжались, на лбу выступила испарина. Затем его начала бить мелкая дрожь. Нужно было как можно скорее отнести его в больницу. Только вот как это сделать, куда податься? Кто вообще примет без вопросов грязного раненого панка без денег и документов? Единственным разумным вариантом было идти в другой мир, к Рио Моралес. Но и она всего лишь медсестра. Вот теперь и Бродяга оказался в затруднении. Спасти Хоби они спасли, но ненадолго.       Закусив губу, он снова посмотрел на близнеца, который думал о том же. Но на лице Паучка было уже не то глупое потерянное выражение, как несколько минут назад, а решимость. Решимость, с которой он стянул с себя кожаный жилет, чтобы набросить его на мерзнущего бессознательного панка, а затем поднять друга с грязной земли. Удивительно смотрелась длинная тощая фигура Хоби в руках такого хрупкого малыша, как Майлз, но он держал его без особых усилий, прижимая к себе, как нечто очень дорогое. - Что ты задумал, Моралес?       Майлз не ответил. Он вынес Хоби со свалки, укладывая на более чистый, нагретый солнцем тротуар. С минуту вглядываясь в искаженное страданием лицо, опустился рядом на колено, чтобы стереть пот с его лба, мягко погладить пальцами по щеке, расстегнуть ошейник, теплый, пропитавшийся кровью, чтобы затем надеть его на собственную шею. Он ведь не мог допустить, чтобы Хоби совсем пропустил момент их общей победы, для которой он стольким пожертвовал. Даже если самого его физически там не будет. Ну да ладно, по крайней мере он выжил, и Майлз сделает всё, чтобы так было и дальше.       Он вернулся на свалку и уже с большим трудом перетащил туда же тушу Мигеля, после чего взял его часы. Маленькая фигурка женщины в очках-сердечках появилась, стоило нажать несколько кнопочек на дисплее. Она беспечно улыбалась. - Мигель, что-то ты… Майлз? - Майлз. Даже два, – произнес Моралес, кивая на стоявшего рядом Бродягу. Голос у него был очень уставшим, но вид все ещё решительным. – И прежде чем ты вызовешь по наши души других Пауков… - Боюсь, я уже это сделала, – весело рассмеялась женщина, разводя руками. - Что ж, тогда нам надо поторопиться. Я могу получить твоё слово, что вы позаботитесь о Хоби?       Лайла хотела что-то сказать в том же полном ребячества духе, но стоило ей просканировать местность и тела на земле, весь вид её переменился. Она в испуге прижала руки ко рту. Алгоритм или нет, но она всё же была разумна, она умела чувствовать и знала Мигеля достаточно, чтобы случившееся потрясло и её. - Как же это? Мигель не мог такого… - Мог. И сделал, – оборвал её Бродяга. Подойдя к телу Мигеля, он приставил когти к его беззащитному горлу. – И поверь мне, он ответит за это. Вам лучше бы отозвать преследователей и прислать врачей, иначе... - Нет, Бродяга! Спрячь когти и отойди, – приказал Майлз. Сталь в его голосе отчего-то заставила другого Майлза внутренне похолодеть. Он так сильно напомнил ему сейчас отца и дядю Аарона... Такой же непоколебимый, бесстрашный и сильный. И Бродяге пришлось подчиниться. - Ты решил не брать заложника? – поинтересовалась голограмма, сняв очки и внимательно рассматривая собеседника. Он смотрел ей в глаза, не мигая, демонстрируя, что скрывать ему нечего. И Лайле... нравился этот дерзкий взгляд. - Нет. Мы не опустимся до такого. Мигелю тоже нужна помощь. К тому же, ты всё равно не отзовешь подкрепление. Но знаешь, плевать. Делайте что хотите, присылайте за нами кого угодно, только спасите Хоби. Ладно? - Ладно. – Голограмма медленно кивнула, и улыбнулась. – Командование Паучьей сетью переходит под временное управление Джессики Дрю, а она сейчас в 1610. Подкрепление будет здесь через 25,4 секунд. И через 113 секунд в той вселенной, куда вы сейчас отправитесь. Так что... рекомендую бежать быстрее. - Спасибо, Лайла.       В следующий миг Человек-Паук открыл портал позади себя, бросил прощальный взгляд на Хоби и, обхватив Бродягу за талию, прыгнул с ним в неизвестное. Он точно знал, как бы сильны ни были разногласия, Паучья Сеть не допустит смерти Паука-Панка, его спасут и позаботятся. А что будет дальше, какие последствия принесет поражение Мигеля и осознание остальными того, на что он способен в гневе, не так уж и важно. Даже если последствий не будет. Хотя было бы, конечно, неплохо, если бы они там задумались, насколько вообще они правы в том, что идут за таким лидером с такими убеждениями. Демонстрация возможностей была весьма убедительной. - Ты понимаешь, что из-за тебя мы ещё в большей жопе, чем были до этого, héroe? – уточнил Бродяга, крепко держась за шею близнеца и вглядываясь в его серьезный профиль. Честно говоря, нельзя было сказать, что таким мрачным близнец нравился ему больше, но было в этом что-то крутое, действительно заставляло походить на героя. Он и был им, жертвуя всем ради других, согласившись на проблемы у себя в будущем ради спасения Хоби. Ну, разве что герои не должны так волноваться и переживать, чтобы у них руки дрожали. – Наши усилия по запутыванию следов псу под хвост. Но… хах, не могу поверить, что говорю это. Красиво ты всё порешал, я бы так не смог.       Майлз удивленно ахнул, совсем не ожидав, что близнец попытается его подбодрить. Бродяга уже доказал, что у него есть сердце, но всё же, очередное проявление чувств от холодного мрачного парня становилось неожиданностью каждый раз, как в первый. А похвала была очень приятной. - Спасибо… - А теперь соберись! – Рявкнул Майлз-42, странно смущенный и исчерпавший лимит добрых слов на сегодня. – Твой парень будет в порядке, но если ты продолжишь тормозить и из-за этого погибнет твой отец, я задушу тебя собственными руками! - Хоби не мой парень! – просипел в ответ Паук мгновенно севшим голосом и вытаращился на близнеца, совершенно выбитый из колеи таким предположением. Повторным, надо сказать.       В этот момент они вылетели из межпространственного тоннеля на просторы очередного огромного мегаполиса, и потребовалась помощь паучьего чутья, чтобы заметить и не вмазаться в оказавшийся по курсу небоскрёб. Они прошли по касательной, едва зацепив курткой Бродяги стекло окна, а когда полёт возобновился в штатном режиме, упакованные в металл пальцы чувствительно врезались под рёбра, требуя смотреть на дорогу.