Потерянные во тьме

Исилиэль распахнула глаза, резко сев, придерживая гудящую голову рукой. Какого Моргота?.. — Все в порядке? — осторожно спросили на ухо, и темная, почувствовав, как сдавило гортань, стремительно обернулась. Иваран тревожно сделал шаг к ней, чуть склоняясь, чтобы сравнять лица. Сложив руки впереди себя, без короны и плаща, но в дорогом, явно новом костюме, он выглядел непривычно. Хотя все таким же родным. Тонкие пальцы сжали подлокотники, а во рту стало приятно, почти тошнотворно, кисло. — Исилиэль? — повторил он. Кустистые брови нахмурились. — Мы можем продолжать? Подбородок отца указал куда-то вперед, и принцесса рассеянно проследила взглядом, пытаясь очнуться. Живой и вполне здоровый Иваран выбил из колеи, не давая произнести ни слова, но то, что она увидела дальше… Темная сидела на троне перед огромным заполненным залом. На ступенях, недалеко от нее, двумя стражами стояли Адар и Морохир. Брат-близнец, — без его шрама, полученного в лет двести, кажется, — обернулся, шаловливо подмигнул и, поведя плечами, одернул парадный костюм бежевого цвета у горловины, вновь повернувшись лицом к толпе. Адар скучающе провел взглядом, рассматривая собравшихся, и просто надеялся, что скоро все закончится и он сможет отправиться в покои. — Ваше Величество?.. — спросил кто-то, и Исилиэль обратила внимание на мужчину, преклонившего колено у ступеней. Его лицо было встревоженным и недоуменным, и темная поняла, что видимо у нее что-то спросили и теперь терпеливо ждали ответа. Одного взора хватило, чтобы понять, что мужчина — темный; он отвел смущенный взгляд, спрятав его за водопадом длинных желтых волос, и неуютно покачнулся на одном колене. Девушка встревоженно занесла руку, чувствуя тяжесть в голове, и распахнула глаза, ведь на макушке почувствовала ничто иное, как корону. Голову повело. На мгновение все поблекло, падая в темноту. — Доченька, — встревоженно продолжил шептать отец, — тебе нехорошо? Сердце пропустило удар и, не выдержав тревоги и непонимания, от которых отнимались ноги, вскочила с трона. Чуть не запутавшись в подоле длинного платья с разрезом до бедра, — «что еще за пахабщина?!» — она в оглушающей тишине, в которой, казалось, каждый слышит ее сбившееся дыхание, ринулась из зала мимо толпы собравшихся перед троном темных. Как можно дальше. Прочь. Лязгнули распашные двери, и она оказалась в светлом коридоре с красивыми настенными канделябрами, пушистым ковром из медвежьего меха и несколькими приземистыми танкетками. Тяжелый вздох разнесся по пустому помещению, и темная со страшно бьющимся сердцем прижалась к стене. Ногти руки вцепились в предплечье другой, пытаясь привести в чувства. Что-то холодное обожгло кожу и, скосив взор, Исилиэль увидела перстень отца, тяжелым грузом повисший на среднем пальце. Какого Моргота?! Исилиэль помнила, как она с Адаром и Морохиром сражалась с Сауроном. Как она почти смогла ранить его лезвием в шею, но вдруг что-то произошло. Была какая-то вспышка, потом полная темнота, а после принцесса ничего не помнила… Принцесса ли? Это второй вопрос. То, что происходящее — проделка Саурона, Исилиэль практически не сомневалась. И несмотря на то что все выглядело, как нельзя правдоподобно… Это был не ее отец, ведь он умер от руки собственного сына; не ее брат, ведь этот чуткий взгляд и отсутствие шрама четко подтверждали это; не ее Адар… Темная никогда не знала, что сердце и душа могут так болеть: неистовой, выкручивающей внутренности наизнанку болью. — Детка, что случилось? — тревожный женский голос разорвал тишину, вырвав из бушующих мыслей. Кажется, Исилиэль забыла моргнуть и сделать вдох через першившее горло. Она не знала свою мать и слышала о ней лишь из рассказов Иварана или же советника короны. Ей рассказывали, что она была умной, могущественной, властной тенью за спиной отца близнецов. Извечной нашептывающей на ухо любовью, к которой Иваран прислушивался, ставя мнение супруги выше советника Ардрила. Темная знала, что она была высокой, красивой и холодной, ведь много раз сравнивала себя и брата с огромным портретом в тронном зале отца. Они никогда не встречались, и все-таки сейчас Исилиэль безошибочно узнала мать, подняв слезившийся взор. Длинные ноги, осиная талия, небольшая грудь и хрупкий разворот узких плеч, — изящная фигурка, едва скрытая под полупрозрачным платьем из газовой ткани. И все же то ли в поставленной осанке, то ли в темных глазах читалась сила и властность этой женщины. Она была ровно такой, как ее видела Исилиэль — словно мать сошла в портрета. Поджав тонкие губы, Мереена сократила расстояние до дочери и вопросительно изогнула тонкую светлую бровь: — Исилиэль? Темная эльфийка тяжело сглотнула. Оттолкнувшись от стены, тревожно обхватила себя окоченевшими от страха руками. — Мама?.. — Детка, ты очень бледная! — в голосе супруги Иварана заскользил холод, и от необъяснимого ужаса Исилиэль поежилась. — Говорила я твоему мужу, что рано тебя выпускать на подобные мероприятия! Коронация состоялась всего лишь на днях!.. — Моему… Кто? Мереена моргнула, в недоумении разглядывая дочь. Тревожно приложив бледную ладонь ко лбу Исилиэль, она еще сильнее нахмурилась и было открыла рот, но затем перевела холодный взгляд за ее спину и он тут же стал темнее тучи. — Адар. — Ваше Величество, — урук замер тенью за плечом Исилиэль, и хоть это был и не ее Адар, но дышать стало легче, даже если она смотрела на давно погибшую мать. Однако все же сменившееся почти на злость настроение матери, не укрылось от девушки и она аккуратно скосила взгляд. Тут же истерично фыркнула, едва сдержав смешок: Адар меланхолично смотрел на королеву, скучающе покачиваясь с мыса на пятку. Кто бы сомневался… — Ее Величеству нездоровится, будь любезен, отведи ее в покои… Поспи немного, — Мереена, не отрывая взгляда от урука, повела подбородком в ее сторону и быстро, почти молниеносно, улыбнулась. — Морохир и отец прикроют тебя перед народом… И, Адар, после того как отведешь ее, немедленно приведи Его Величество. Он должен знать о состоянии его супруги. Адар сухо кивнул и, встав плечом к плечу с темной, качнул рукой вперед. Сопровождение было весьма кстати, так как она понятия не имела где находится и куда идти. Но двинувшись вперед, Исилиэль все же обернулась, в неверии посмотрев на мать, так и стоявшую в центре коридора с идеально ровной спиной. Слабо, с какой-то подозрительностью, Мереена криво улыбнулась, помахав будто на прощание рукой. Исилиэль ее не знала. Она была чужим человеком для темной. Но чья-то ладонь крепко сжала сердце, принося боль сильнее, чем когда она увидела отца… Они свернули, пропадая с глаз Мереены и попадая в еще один коридор, плавно перетекавший в лестницу наверх. Придерживая подол бестолкового платья и сама придерживаемая Адаром, Исилиэль косо поглядывала на него, пытаясь понять: а помнит ли он о Сауроне и Барад-Дур?.. Навстречу проходили темные и орки, — последние, одетые прилично и солидно, вообще мало походили на свою прежнюю версию, — которые при встрече с Адаром и Исилиэль низко кланялись, клыкасто и не очень улыбаясь. — Тебе правда стало плохо или ты сбежала? — хмыкнул сбоку урук, помогая темной подняться по ступеням в узком платье. Последнее, если честно, весьма отвлекало его самого, ведь взгляд так и норовил съехать куда-нибудь не туда… Вопросов в голове становилось лишь больше, они смешивались в единую, липкую кашу, поэтому на вопрос она лишь рассеянно и равнодушно пожала плечами. Наконец Адар, свернув с лестницы и подведя темную к нужной комнате, толкнул двери и повел рукой, приглашая ее войти первой. Исилиэль послушно ступила в полутьму, едва рассеянную светом масляной лампы, и хотела было обернуться, но не успела этого сделать, как крепкое тело прижалось сзади, опуская сильные руки на ее талию. Горячие губы молниеносно прижались к шее темной, будто пытаясь ухватить пульсирующую зеленоватую вену. Исилиэль широко распахнула веки от неожиданности и охнула, стремительно краснея лицом. Железный наруч левой руки урука скользнул ей на бедро, задирая тонкую ткань платья и забираясь под нее. От холода, коснувшегося ее, кожа вспыхнула. — Правда хочешь, чтобы я позвал твоего мужа? — прохрипел Адар, ладонью правой руки обхватив ее подбородок и повернув лицом к себе. Горячее дыхание коснулось ее губ и Исилиэль поперхнулась; выгнулась, когда холодные металлические пальцы дотронулись там, внизу, а затем уверенно, но нежно толкнулись в мягкое, влажное нутро. От контраста стало почти дурно. Темная закусила губу, сдерживая стон, и покорно закрыла глаза. «Это такой меня видит Саурон?» — пронеслась шальная мысль, но, не сдержавшись, Исилиэль уронила затылок на плечо Адара, позволяя уруку и дальше продолжать то, что начал. Смазанный, горячий поцелуй скользнул по ее щеке, быстро и жадно переместился на ухо, и тут же зубы впились в нежную мочку. Низ живота приятно стянуло, вынудив теснее прижаться бедрами к железному наручу. — Целый день проторчали в этом зале, — шептал мужчина между поцелуями. — А я так соскучился… Теперь было ясно, отчего Мереена так смотрела на Адара: наверняка ей не по нраву, что замужняя дочь имеет связь на стороне — и было бы с кем, так связалась с мерзким уруком. Вопрос супруга тоже волновал Исилиэль, ведь какое-то нехорошее предчувствие прокралось в самое нутро, туда, где сейчас разгорался самый настоящий пожар от чужих, но таких ласковых пальцев. Адар ускорил темп, оглашая комнату влажными звуками. Исилиэль мучительно застонала, но в какой-то момент неясная вспышка пронеслась в голове и она, совладав с собой, ухватила урука за запястье. Издав неясный гортанный клокот, он покорно замер. — Не могу, — едва влажным языком от сухости во рту темная облизала губы и обернулась, отступая на шаг. Адар непонимающе склонил голову вбок. Неожиданно Исилиэль стало совершенно паршиво и печально. Серо-голубые глаза урука совсем по-чужому, даже не знакомо смотрели на нее, и Исилиэль горько хмыкнула: она и не знала, что привязалась к тому Адару. — Ты ничего не помнишь, правда? — едва слышно прошептала она, одергивая задравшийся подол платья. — Что именно?.. Темная отошла еще на шаг и со вздохом опустилась на кровать, а затем закинула руку, проведя по волосам, но наткнулась на корону. Оскалившись, она с ненавистью содрала ее с головы, рассматривая на свету множества свеч, которыми была обставлена комната. Красивая, наверное, с неограненным рубином, венчавшим корону, — она вызывала лишь злость и неприязнь у Исилиэль. » — Смотри, еще один новый рубин, — раздался низкий голос справа над ухом и, проследив за тонким бледным пальцем брата, она нашла взглядом упомянутый камень…» Будто это было миллион лет назад. Тогда Морохир еще контролировал себя и был похож на ее брата. А знала ли она его вообще? Исилиэль откинула корону на подушки, горой лежавшие у изголовья постели, и прикрыла глаза, уронив лицо в ладони. — Исилиэль… Послышались шаги, а затем, опустившись перед ней на корточки, Адар твердо отвел ее руки от лица. Темная устало подняла взор. — Я помню лишь, что обещал никогда тебе не врать, — прохрипел урук, склонив голову вбок. — Так что спроси, а я отвечу. Сипло хмыкнув, Исилиэль лишь покачала головой. Она бы многое хотела спросить у своего Адара, да, и многое мечтала рассказать. Исилиэль любила мать, которую не знала; любила отца, погибшего так глупо и страшно… Однако любовь к родителям и любовь к кому-то еще всегда отличается. О ней она знала лишь из сказок в библиотеке Баллора: это что-то светлое, крепкое и нерушимое. Любовь защищает, спасает, а иногда и убивает; она идет от самого центра сердца и души, сплетая судьбы воедино. Однако у темной не было души, она проиграла ее в Войне Гнева, а сердце давно сгнило, потухло, оставив лишь тлеющие угольки, благодаря которым кровь все еще бежала по венам. Наверное, гнить оно начало там же — в Белерианде, а окончательно разложилось после того, как она легла под брата сама, в темной ночи почувствовав себя одинокой. Исилиэль не любила Адара, просто потому что любить было нечем. Нечем было чувствовать, оберегать и защищать. Да и урук, после всего, что с ним произошло, наверняка тоже не знает, что это такое. И все же что-то изменилось с их первой встречи: с момента ли, когда Адар сказал, что не считает ее пленницей; или с момента, как поцеловал; может тогда, когда стал тенью темной, тем, кто всегда мог оказаться не за спиной, а впереди нее, — она не знала. Но сейчас, глядя в чужие серо-голубые глаза, созданные грязной волей Саурона, чтобы заставить ее забыть, Исилиэль очень хотела бы вернуться к нему. Вернуться и остаться, уже навсегда. Не-Адар терпеливо ждал ее вопроса, но темной сказать ему было нечего, поэтому осторожно забрала ладони, а затем было открыла рот, собираясь попросить того уйти, как с грохотом распахнулась дверь, ударившись о стену. — Моя дражайшая супруга! Раскинув руки в стороны, Саурон в обличии Халбранда широко улыбнулся, и Исилиэль похолодела. — Да быть того не может, — прошептала она, не обращая внимания, как урук вскочил на ноги, отходя в сторону, и склонился в поклоне. Майар окинул его хитрым взором, а затем качнул рукой, указывая большим пальцем на дверь. Адар кинул быстрый взгляд на замершую с распахнутыми глазами, — будто статуя, — Исилиэль и, не дождавшись ответного взора, также в полупоклоне покинул помещение. — Оставь этот фарс, — бесцветным голосом проговорила темная, медленно поднявшись с кровати. — Я все помню и не собираюсь забываться в твоих грязных фантазиях. Тем более, — супруга? Лишь через мой хладный труп, Темный Властелин! Улыбка Саурона дрогнула, а затем медленно съехала с лица, оставляя лишь посверкивающий в недовольствии взор. С хлопком об бедра опустив руки, майар быстро вскинул бровь, будто удивившись, а затем двинулся куда-то вправо. — Почему же фантазии?.. — Где Адар? — вопросом на вопрос сухо ответила Исилиэль, не отрывая взгляда от спины майар. Дойдя до небольшого столика, он с хлопком откупорил стеклянный графин и, подхватив в руку бокал, полуобернулся, изгибая уголок губ: — Карты на столе и выбор сделан? Так и знал, что ты выберешь его, а не брата. — Не было никакого выбора! — сцепив зубы, прошипела темная, наблюдая, как, отвернувшись обратно, мужчина меланхолично наливает в бокал вино. Жидкость забулькала, чуть вспенившись прозрачными пузырьками, и вскоре затихла. — Да? Значит Морохир слишком самонадеян… Оставив графин на столе, майар вернулся к дверям, выдерживая дистанцию, а затем, сделав лихой глоток алкоголя, обвел бокалом помещение вокруг. — Хорошая иллюзия, да? Я бы сказал — идеальная. Люди, замок, даже вино… Хочешь попробовать?.. — Эру клянусь, я убью тебя, — зло хмыкнула Исилиэль, опуская руку на живот по привычке. С малолетства у нее в каждом наряде был внешний карман, позволявший даже в элегантных женских платьях прятать кинжал, однако тут его не было: пусто. И ни намека на карман. — Не поминай всуе, будь добра, — игнорируя испуганное выражение лица собеседницы, поморщился Саурон, делая едва заметный шаг вперед. — Зря ты считаешь, что это все фантазии. Я всего лишь решил тебя образумить, показать, как все может быть. Разве плохо? Ты сядешь на трон Баллора, я готов отдать его тебе, забирай! Твои верные пёсики будут подле тебя, а также сможешь вновь обрести мать и отца… — Исилиэль холодно поджала губы. — Поверь, все эти войны и дрязги увлекали моего учителя, но отнюдь не меня. Я не врал, когда говорил, что хочу того же, что и орки, и темные! Мне нужен мир! — По твоему подобию! — А как без этого? — искренне удивился майар, вновь делая глоток. Еще шаг. — При смене власти всегда грядут изменения. Только представь, хотя тебе возможно и не льстит наш союз, но, если я и ты объединимся, — это будет крепкое начало! Люди, эльфы, гномы… Каждая из рас склонится пред нами, признает правых. Твой народ не заслужил прозябание в пещерах Белых гор, как и такого правителя, как Морохир. Представь, как ты, получив мою поддержку, обретешь власть, способную заткнуть королеву-регента, Гиль-Галада и Дурина Третьего! Настоящая Темная Владычица, которую заслужило Средиземье: беспощадная, но справедливая, прекрасная, будто сама ночь! Не останется обиженных и обездоленных, за исключением, пожалуй, Гиль-Галада… И не говори, что он не заслужил этого! Черты Саурона потемнели, заострились, и Исилиэль поняла, что между ними осталось лишь пару шагов. Взгляд метнулся по помещению, в поисках хоть какого-нибудь оружия, но вокруг неожиданно стало пусто. Покои пошли волной, а затем осколками брызнули в стороны, оставляя лишь бесконечно белое пространство вокруг. Платье песком осыпалось к ее ногам, возвращая черную кожаную броню. Чужая рука коснулась ее подбородка, поворачивая к себе. Темная тяжело сглотнула, глядя в огненные всполохи лавы Ородруина, брызгами разлетавшиеся в стороны вместо глаз майар. Виски нестерпимо закололо. — Разве плохо то, — прошептал Саурон, сближая их лица, почти соприкасаясь губами, — что мы хотим мира для себя и своих близких. Да, цена высока, я понимаю: придется многих убить для того, чтобы мечты стали реальностью, однако не стоит ли оно того, чтобы дети темных могли свободно бегать по шуршащей траве Средиземья? Несмотря на огонь в его глазах, дыхание майар было холодным, почти ледяным, будто сама Смерть дышала в лицо Исилиэль. Его пальцы крепче сжали подбородок, до острой боли, пронзившей череп. Темная охнула, хватаясь ладонями за голову. Яркая вспышка огромного ока в всполохах пламени, удобно засевшего между острых шпилей башни. Тело опалил нестерпимый жар. — Мы достойны этого, Исилиэль! — рявкнул Саурон, и девушка зажмурилась, пытаясь избавиться от наплыва видений. — Мир содрогнется, когда мы увидим свет! «Эта имитация жизни порядком всех достала, а виной тому твое совершенно идиотское решение, принятое пятьсот лет назад, отец!» — взбешенно кричал Морохир на Иварана за трапезой. Его искореженное ненавистью лицо вспыхнуло под веками темной. » — Я верю в то, что любой может измениться.»— раздался голос Арондира с его теплым, пронзительным взором. — «Даже порождение Моргота. Ты не бросилась меня убивать, да и на жителей деревни накинулась лишь после того, как они напали первыми… Я чувствую, что ты не несешь зла, хотя твоя душа и темна. В ней зияет огромная дыра, Исилиэль, дочь Иварана, и, думаю, ты находишься в поисках лекарства…» Если бы это лекарство существовало… » — Помоги мне, adar… Помоги мне в столь нелегком пути и направь.» Эхо ее собственного голоса отскочило в черепной коробке, будто камень от стен колодца. И наступила звенящая тишина. Саурон будто отдалился, подернулся рябью, хотя Исилиэль все еще чувствовала холодные пальцы, крепко сжимавшие ее подбородок. Столько злобы. Она распахнула веки, встречаясь с блестящим и пылающим взором лже-Халбранда и почувствовала, как мурашки ползут по позвоночнику вверх от растущего напряжения. — Ты так слеп и глуп, — протянула темная, и торжествующий Саурон дрогнул, будто от пощечины. С шлепком по запястью откинув руку майар, Исилиэль покачала головой. — Слеп в своей бессмысленно-жестокой ярости… Ты говоришь, что хочешь мира, но в твоих идеях он достигается лишь через подчинение воли. Ни темным, ни оркам этого не нужно. Мы хотим жить, а не возвышаться над кем-то. Твое щедрое предложение стать Темной Владычицей — вся эта, — она обвела белоснежное пространство вокруг рукой со смешком, — иллюзия, созданная тобой… Мне это не интересно. Я никогда не хотела править и точно уж не мечтала выйти замуж по расчету за тирана и деспота, который даст фору своему учителю! Моргот был гениален, хотя и бессердечно жесток, ты же просто-напросто обиженный мальчишка, которому нравится играть пешками на огромной доске Средиземья. И поверь мне, ни одна раса не поддержит тебя добровольно… Саурон тихо фыркнул, отступив на шаг и состроив жалостливое лицо, и бросил: — Как жаль… — злая усмешка тронула его губы. — Что мне это не нужно. Как ты не понимаешь? Ты думаешь, я не размышлял о том, какое влияние вы, — ты, Адар, Морохир, — оказываете на свои народы? Зачем мне рабы, которые слушают мои приказы лишь после ваших?.. Моргот был гениален? Навряд ли… До него слишком поздно дошло, что верность, почтение через внушаемый страх — лишнее. Для достижения своих целей достаточно иметь всего лишь девять призраков, без воли и без разумов. Тени, потерявшие и забывшие себя. » — Кольца, — сорвался голос Келебримбора, и его брови, слипшиеся от крови, дрогнули. — Я рассказал где они. — Сколько их всего?! — Я рассказал только про девять… Девять здесь, но есть еще. Они спрятаны…» Исилиэль судорожно прокрутила диалог с почившим Владыкой, пытаясь понять, как связаны девять колец и призраки, о которых говорил майар. «Девять колец, что у Саурона, — эльф сделал тяжелый вздох, переводя дух, но тут же собрал силы и продолжил, — они подарят ему сильных союзников, ведь Девять больше всего связаны с Единым. — Кто? Кому предназначены девять колец? — Людям…» Распахнув глаза, темная тут же спохватилась, придав лицу расслабленное выражение, и, поведя рукой, хмыкнула: — Люди никогда не пойдут на это, ведь достаточно умны и храбры, чтобы послать тебя в зад, buub. — У меня много личин, — почти утомленно воздел глаза вверх Саурон, — и многие из них уважаемы среди людей. Ко мне прислушиваются… — Хоть кто-то, верно? — не удержалась принцесса. Майар обиженно поперхнулся воздухом, набранным перед очередным пафосным высказыванием, и в его глазах зрачки сузились до едва заметных точек. Облизав пересохшие губы, он сухо произнес: — Видимо напрасно я затеял этот разговор. — Да-а, — согласно покивала головой с деланым сочувствием темная, а затем подняла палец вверх: — Но знаешь в чем действительно твоя ошибка? Саурон вопросительно изогнул бровь, встав к Исилиэль полубоком. На лице отобразилась усталая заинтересованность. Принцесса провела рукой по животу, нащупывая нечто выпирающее и твердое, чего ей, — видит Валар, — очень не хватало. — Ты вернул мне мою броню, — сухо отчеканила девушка и в тот же момент вспышкой метнулась в сторону врага. Саурон от неожиданности увидел лишь черно-желтое пятно, а затем острая холодная боль пронзила бок. Тонкий стилет, появившийся из кармана на животе у Исилиэль, глубоко въелся в мясо, повреждая внутренние органы. — Вот же… Сука… — выдохнул майар, растерянно припадая на одно колено и опуская взор на черную, обмотанную бинтом рукоять. Грудь хрипло дернулась, и болезненный стон коснулся губ лже-Халбранда, когда он собрал все силы воедино, вставая на ноги. Вокруг него, пласт за пластом, начала обрастать его бронзовая броня. Когда металл достиг раненного бока, Саурона выгнуло и он зло сжал челюсти, сдерживая крик, — медленно, но верно рукоять стилета скрылась под броней. Исилиэль в ужасе распахнула глаза, не понимая, что еще она может сделать, однако тут мир покачнулся и… Она поспешно села на колени на холодном полу знакомого темного зала, да так, что не сразу смогла совладать с разъезжающимися ногами и крепко упереть их в гладкий, скользкий камень. Взор равно быстро проскользил вокруг, находя того единственного, о ком Исилиэль хотела слышать. Адар, привычно хмурясь, медленно сел, придерживая голову рукой, а затем, встретившись с темной взглядами, многозначительно выдохнул, видимо вспомнив все, что было: — О-о… Кислая улыбка коснулась лица Исилиэль и, не выдержав, она фыркнула, покачивая головой из стороны в сторону. Сбоку рвано закашляли. — Вижу беспокойство на ваших лицах, — проскулил Морохир, подтягивая колени к ребрам и наконец выпрямляясь. — Не переживайте, со мной все в порядке. Закатив глаза, сестра-близнец взглянула на него, изогнув бровь. Владыка Баллора помахал ей ладонью с совершенно идиотской улыбкой на лице, а затем бросил кривляния и поморщился, опустив лицо вниз. Исилиэль проследила за его взглядом и тут же осунулась, бледнея. Вокруг брата, а вернее на том месте, где он лежал, уже образовалась приличная лужа крови, видимо натекшая из огромной рваной дыры в животе. Зажав ее трясущейся ладонью, Морохир криво ухмыльнулся, заметив испуганное лицо близнеца, что так похоже на его: — Жить буду, сестренка. — Шрамы украшают мужчину, — поддакнул молчавший до это Адар, медленно поднимаясь и направляясь в сторону принцессы, что так и сидела на полу. Морохир ехидно фыркнул: — То-то ты у нас красавчик… Исилиэль со смешком провела рукой по лицу, а затем обернулась на тихие шаги. Урук присел на корточки возле нее и, протянув ладонь, пальцами откинул в сторону слипшиеся пряди волос. Перехватив его запястье, темная с улыбкой прижалась к сухой большой ладони щекой. Сердце успокоилось и стало непривычно тепло и уютно. Судя по безмятежному взгляду, Адар был схож в мыслях… — О, избавьте меня от этого, — поморщился Морохир, упираясь руками в пол и отклячивая зад в попытке встать. — Вся эта ваша любовь и привязанность… Меня сейчас стошнит. Пара обернулась на Владыку Баллора, который, распрямившись, зажимая рану, переступил с ноги на ногу. — Ну, что? Идем? Свист. На лезвии меча блеснул солнечный зайчик, ударяя по глазам, и Исилиэль стремительно вскочила на ноги, пытаясь проморгаться. Урук же с рыком подался вперед. Однако поздно. Морохир покачнулся. Лицо разрезала ровная четкая красная линия, из которой тугими, упругими каплями начала просачиваться кровь, ярко выделявшаяся на бледном лице. Владыка сделал слепой шаг вперед. Руки упали по бокам, а затем колени безвольно подогнулись, и темный тяжело упал на них, слепо глядя на сестру. Исилиэль в ужасе выпучила глаза, прикрыв рот рукой и чувствуя, как неприятно першит в горле. — Иси… Договорить он не успел: располовиненная часть лица соскользнула вниз, с шлепком упав на пол, и тело повалилось следом. За упавшим Морохиром сгустилась тьма и показались знакомые очертания брони. — Самоуверенность и слепота — точно ваш конек, — со смешком бросил Саурон, прокручивая обагренное лезвие в руках. Адар налетел на майар, ввязывая того в яростный, но, увы, бессмысленный бой, понимая, что проще ломиться с прутиком в кованые врата. Исилиэль мелко задрожала и, не вставая с колен, медленно подползла ближе к брату, но замерла, глядя в подернутые пеленой глаза брата-близнеца. Тело мелко задрожало, пальцы в неверии потянулись к телу. Гортанный звук вырвался из губ, а затем она закричала. Горько, болезненно, будто это ей нанесли смертельную рану. Внутренности скрутило и, буквально захлебываясь рыданиями, ее вывернуло себе под ноги. Грязный кашель свел горло, сжимая крик… Двери с грохотом распахнулись и на пороге появилась перемазанная в крови и грязи Галадриэль с отрядом светлых за спиной. Голубой взгляд стрельнул в сражавшихся в мужчин, однако по ушам, по острому слуху резанул звериный крик с сиплым захлебывающимся звуком, и эльфийка со страхом нашла заливающуюся темную, сидящую на коленях в футе от мертвого брата с зияющим располовиненным мозгом в луже крови. Отчего-то смерть одного из врагов не радовала. В ужасе распахнув глаза, командующая едва смогла отдать команду побелевшими губами: — Dago hon… С воинственными кличами эльфы кинулись к Адару и Саурону, а Галадриэль медленно приблизилась к темной, чувствуя, как ее глаза застилает туманом. Перед взором вспыхивали картины прошлого. Вот она на заваленном трупами поле битвы сжимает шлем брата, а его тело не могут найти еще долгое время. А вот уже смотрит на его полное обмундирование и приведенное в лучший вид лицо перед похоронами. Забирает его кинжал в обещании найти и убить Саурона. Вспышки прошлого топят в пучине боли, а срывающийся крик Исилиэль лишь усиливает горе и безнадегу, и светлая чувствует, что вот-вот развалится на части от волны яростной горечи знакомой. — Hiro hyn hidh ab 'wanath, — пробормотала Галадриэль, глотая слезы, чтобы не подливать масла в огонь. Исилиэль сделала рваный вздох, прикрыв глаза, и заплакала уже тише, наконец подползая к окровавленному, изуродованному телу. Без брезгливости положила рассеченную пополам голову брата себе на ноги. Саурон отскочил в сторону, отходя к стене и оглядывая окруживших его светлых за спиной Адара. — Golog uruk-ba, — с ненавистью прошептал урук, выставив меч вбок. Его черная, сгнившая душа металась внутри, грозя выломать ребра — так ему хотелось поскорее вернуться к Исилиэль. Он старался не слушать, но не мог не слышать боль в ее зверином крике по брату. — Vrasubat lat… Саурон понимал, что он один. Их слишком много. Бок неприятно саднило от застрявшего под броней стилета мерзкой суки темной. — Nar Vdautas. Тьма, прятавшаяся по углам зала, устремилась к нему и, откинув голову, Саурон на вдохе исчез, позволив себе тихо рассмеяться. С опозданием кончик лезвия со звоном впечатался в стену, и урук тихо рыкнул, отступая на шаг. Эльфы отшатнулись, перестраиваясь и находя нового врага. Железный наруч крепче сжался на рукояти меча. — Только троньте его, — раздался тихий пустой голос, с придыханием разнесшийся по залу. — И вы не выйдете живыми отсюда. Светлые напряженно покосились за спину на темную, сидевшую с мертвым братом на коленях. Галадриэль поджала губы, но промолчала. Кажется, сегодня им придется отступить. Ведь эльфы вновь проиграли.