Потерянные во тьме

Скрип. Зубы болели от того, как сильно Исилиэль сжимала челюсти. В уши ненавязчиво лился поток речи, и только один-единственный голос назойливой мухой жужжал, проникая на подкорку. В воздухе пахло неприятно: и людским потом, солоновато-горьким; и металлом гномов, рваный запах, остающийся привкусом железа на языке; и эльфийский чистый, не загрязненный ни одним другим запахом. Будто чистая родниковая вода — да, так пахли эльфы. Адар тревожно скосил взгляд, — лишь на мгновение, — с легкой печалью разглядывая осунувшееся лицо темной, ноздри которой чуть подрагивали. Ее провалившиеся глаза и налитый кровью белок склер волновали его, но сказать что-либо не решался. В шатре и так было слишком много говорящих, думающих, волнующихся и ругающихся. Скрип. Неприятный, до дрожи в самих костях и мурашек по позвоночнику. Но от него легче. Он перекрывает высокомерный, низкий голос. Исилиэль прикрывает веки и делает глубокий, тяжелый вдох. Уставший организм и мозг перестали нормально работать уже давно. Она словно существует, просматривая дни жизни, как картинки в старой книге. Пыльные, заляпанные воском и въевшимися пятнами. Спустя неделю после смерти Морохира она потеряла не только аппетит, но еще и сон; спустя три — начала напоминать собственную тень; через месяц голоса в голове, отдающие тоном брата, настаивали на том, что вокруг враги и доверять стоит лишь себе. Сейчас, по прошествии двух месяцев, Исилиэль, избранная народом новая Владычица Баллора, почти привыкла к шуму в голове и периодическим обморокам. Понимала, что ей осталось мало, но жрущая изнутри боль мешала и не давала жить. Эру, отчего смерть сумасшедшего насильника-брата так сильно ударила по ней? Сильнее гибели отца? Может, от того, что со временем пришло осознание, что с Ивараном они были не так уж близки, а близнец всегда был рядом? И в горе, и в радости… Может, от того, что темная не могла ненавидеть собственное отражение? Единственными, кого она пока не оттолкнула, были Ардрил, вновь ставший советником короны, и Адар. Чуть повернув голову, — лишь на мгновение, она нежно провела пальцами по костяшкам урука, сжатым в кулак. Вновь метнув на нее быстрый взгляд, мужчина улыбнулся, и они одновременно вернулись к длившемуся уже который час разговору. Сейчас Галадриэль взяла слово, пытаясь доказать Гиль-Галаду, прибывшему вчера, что орки и темные, поддержавшие Исилиэль и Адара, — не опасны. Тем более их было немного: большая часть осталась верна Саурону и разбрелась по землям Эриадора, оставив глубокую рану в душе как урука, так и темной… Скрип. Ноготь вновь проходится по лезвию меча брата, и наконец предупреждающе-мрачный взор утыкается в нее. Не тот, чье внимание она пыталась ненавязчиво привлечь, но и этот сойдет. Красивые губы на вечно молодом лице кривятся в уродливой ухмылке, а голубые глаза прищуриваются. Хищно, опасно. Но Исилиэль этим не проймешь, и она лишь мрачно улыбается в ответ. Обстановка в бывшей таверне Тирхарада стала уж совсем напряженной, достигнув своего пика, и голоса невольно, в предчувствии, сорвались в тишину. Гиль-Галад в роскошном, — как и всегда, — наряде бежево-золотых цветов оборвал говорящую Галадриэль взмахом руки. Почувствовал спиной, что нужно вмешаться в молчаливые переглядки. Обернувшись, подошел к собрату, попутно замечая, что тот, имея не самый спокойный характер, уже едва держится на грани. В прочем, ничего удивительного, — все лесные эльфы такие. — Трандуил? — Владыка светлых положил руку на широкое плечо. Как бы невзначай замер между Владыкой Великого Зеленолесья и темной. — Ты так и не обронил ни слова… Девушка на стуле с высокой спинкой, что выглядел, как трон, прошлась по серебряной накидке в пол ироничным взглядом, заострив внимание на помпезной короне-венце. Она, из терновых веток, окропленная рубинами, была явно надета не просто так… — А он умеет? — насмешливо фыркнула Исилиэль, не выдержав. — Я думала, что трусливый zanbaur может лишь сбегать и прятаться вместе со своим народом. — Захлопни пасть, морготовская тварь, — ощерился Трандуил, кладя руку на меч. — Как мило, — склонила голову вбок темная. Гиль-Галад крепче сжал пальцы на плече эльфа, и тогда Владыка бросился уже на него: — Хочешь услышать мое слово?.. Опасней этой мрази и ее народа нет в Средиземье. Вы приняли правильное решение пятнадцать веков назад, заперев их в Белых горах. Сейчас следует поступить также, только добавить туда и орков, пока их Отец и новая Владычица не наделали ублюдков похуже! И то, я поддерживаю это решение лишь из-за того, что вы все боитесь перерезать к Морготу весь народ ублюдков темных и орков! — Придержи язык, Владыка, — урук угрожающе склонил голову вбок, сжав рукоять. Исилиэль негромко, гортанно рассмеялась, покачав головой. Еще одна гнилая ушастая тварь, преисполненная собой и считающая, что может что-то решать. Скрип. — Исилиэль и Адар сражались на нашей стороне, — подала голос Галадриэль, решительно скрестив руки на груди. Она теперь вышла чуть вперед, перед Владыками, посверкивая серебром доспехов в свете масляных ламп. Раздался сухой затяжной кашель. Скрипнув стулом, Дурин Третий, до этого негромко участвовавший в разговоре с Элрондом и своим сыном, Дурином Четвертым, протянул: — Однако мы не можем допустить, чтобы она села на трон. Дочь своего отца и сестра своего брата… Мириэль, закинув ногу на ногу, иронично изогнула губы и повернула лицо на звук: — А в этом ли причина? Или вы не в силах видеть женщину на троне? Дурин Третий, Владыка Мории, сердито покраснел, зафыркав в седую бороду, но, сжав толстые пальцы в кулаки, смог смолчать. Тем временем незрячая королева-регент продолжила, впрочем, чуть морща лоб, начиная уставать от огромного количества голосов: — Не знаю, как думают собравшиеся, но мнение Нуменора таково, что Владычица и впрямь помогла в час острой нужды. Она не несет угрозы и лишь благодаря ей мы не теряем надежду в лучшее! Я считаю допустимым оставить земли Мордора им, раз так нужны, — для нас они мертвы. Тирхарадцем в любом случае придется искать новый дом. Хватит уже бесчинств и ваших отвратительных жестоких решений! Темные просидели в Белых горах более пятнадцати веков, и вот результат, — она повернула лицо туда, где предположительно сидела темная, — не обижайся, Исилиэль. Морохир объединился с Сауроном лишь потому, что обезумел за века заточения. И, простите мою дерзость, один из собравшихся несет за это ответственность напрямую, а не вынужден влачить бремя предков. Гиль-Галад, стоя спиной к королеве-регенту, чуть повернул в ее сторону лицо, выглядывая из-за водопада упавших темных волос. Но ничего не сказал. Камень, метко кинутый в его душу, осел, лишь на мгновение заставив усомниться в своем решении. — Мой сын жив лишь благодаря ей, — кивнул Элендиль, и его тут же подхватил Арондир: — И жизнь моей семьи — заслуга Исилиэль. — Как вы не понимаете?! — Дурин Третий, затрясся от негодования, стукнув посохом по полу, поддерживая мнение своих собратьев пятнадцать веков назад. — Она — порождение Моргота! Выгода, мрачная, темная и кровожадная — вот ее замысел! — Не судите по себе, Король Казад-Дума, — прищурил взгляд Арондир, обратив вечно спокойное лицо к очередному Владыке, которых было слишком много в шатре. — Не все, как гномы, действуют из жажды извлечения выгоды. Это черта присуща лишь вашему народу. — Закройся, остроухий! — Дурин Четвертый обогнул свою супругу, Дису, и ткнул толстым пальцем в темнокожего эльфа, однако тут же тонкие пальцы обхватили его за плечо и вернули на место. Элронд, склонившись к гному, что-то быстро зашептал ему на ухо, и отчего-то Исилиэль подумала, что эти двое ближе, чем хотят казаться. Принц Казад-Дума стрельнул взглядом по собравшимся из-под кустистых рыжих бровей, фыркнул в бороду и, скрестив руки на груди, обиженно отвернулся от эльфа. Диса, молчаливо прислушивавшаяся не только к разговору мужа с Элрондом, неприязненно посмотрела на Гиль-Галада и Трандуила… — Выгода? — не выдержал Ардрил, выступив из-за трона. Исилиэль склонила в его сторону голову. — Ценой жизни Морохира был изгнан Саурон — это ли не искупление? В конце концов, имейте совесть и будьте милосердны, у Владычицы погиб брат! — Который это все и начал, — холодно заметил Трандуил. В шатре воцарилась тишина. Давящая, неприятная. Мало кто из собравшихся был готов жить с темными и орками по соседству, на одной земле, но ровно столько же не поддерживали Владык, мечтавших вернуть морготовских тварей на свои места: темных — в Белые горы; орков — на грань истребления. Скрип. С лязгом Исилиэль положила под ноги меч брата и медленно встала, привлекая взгляды собравшихся. Покачнувшись, оперлась на предложенную руку Адара. Элронд, стоявший в самом углу, позади всех, в компании друга-гнома, осуждающе покачал головой. Он воздержался, не стал влезать в конфликт, где говорящие напоминали слепых и глухих: одни не видят, другие не слышат. По крайней мере, пока не вмешивался. Ему было не по нраву происходящее ровно так же, как и внешний вид новоявленной Владычицы. Смерть брата была действительно ударом для нее. До сегодняшнего дня она вообще редко появлялась на публике, надолго пропав из виду. «Элронд приблизился к шатру темных и, прокашлявшись, аккуратно заглянул внутрь. Неприятный, сладковато-затхлый запах ударил в нос. За тканью царила вязкая тьма, едва рассеянная лампой возле одной из кроватей — на ней лежала Исилиэль, закутанная в десяток шкур. У изголовья восседал Адар, а в ногах свернулся маленький щенок варга. Насколько эльф знал, еще пятеро бегали по Мордору, меж палаток, суя везде свой любопытный нос. Тварь подняла пёсью голову и оскалила клыки, утробно зарычав. Урук, видимо, прикорнувший в объятиях тишины, вздрогнул, стремительно спуская ноги и касаясь рукояти меча на полу. Разглядев Элронда, чьи собратья уже больше двух недель шлялись по землям Мордора, как у себя дома, коротко бросил: — Убирайся. Без агрессии. Четко и ясно, не оставляя сомнения — если эльф ослушается, урук выставит его силой, поэтому руки с рукояти и не убрал. Однако вверх взметнулась бледная, светящаяся в темноте, будто натертая фосфором, рука, и тихий, скрипучий голос потянул: — Кто там? Адар перешел на черное наречие, чуть растягивая гавкающие звуки, и эльф неловко перемнулся с ноги на ногу. От того, что и так не радостный его приходу урук перешел на речь, неясную острому слуху, Элронду стало почти тошно. Ему явно здесь были не рады, и желание проявить дружелюбие к темной показалось совсем неуместным. Однако спустя мгновение Адар поднялся с кровати, подал ладонь, и новая Владычица Баллора неуверенно приподнялась, держась за урука. В полутьме блеснули две светящиеся точки, когда Исилиэль обратила на пришедшего взор. — Привет, — слабо улыбнулась она, и нетвердой рукой убрала пряди с лица. Пальцы дрожали, выдавая неважность самочувствия, пока темная заправляла волосы за ухо. — Рада видеть тебя. Эльф под тяжелым взором Адара подошел ближе, чуть морщась от застоявшегося запаха каких-то трав. Урук медленно встал, отходя к столу, заваленному бумагами. Послышался стук деревянной посуды и звук наливаемой жидкости. — А ты выглядишь не очень, — признался Элронд, и темная ехидно фыркнула: — Я всегда выгляжу лучше эльфов. Эльф рассмеялся, замерев возле кровати, и скосил взгляд на варга. Тот еще раз тихо рыкнул, и темная что-то твердо сказала на родном языке. Щенок осекся, виновато потупив морду, а затем положил голову на лапы, поглядывая блестящими преданными глазами на девушку. — Не волнуйся, он не тронет, — это уже Элронду. — Щенки остались без матери. Они очень обижены, злы и потеряны, поэтому так защищают меня и Адара. Хотя этот особенно. Пытаюсь отучить, но сил не хватает. Она запустила пальцы в темную жесткую шерсть, сжимая и натягивая около кожи, и зверь тихо рыкнул, довольно вильнув купированным хвостом. — Исилиэль, — эльф уже смело опустился на кровать, доверяя знакомой, и, облокотившись на колени, склонил голову вбок, — так не может продолжаться. Скоро прибудет Гиль-Галад и Моргот знает кто еще… Ты нужна своему народу. Нельзя погребать себя в этом ужасе и печали. Они тебя убьют. Адар протянул кружку девушке, которая безропотно приняла ее, и опустился рядом, позволяя опустить голову себе на плечо. Лишь прикрыл глаза, шрамированными губами прислонившись к светлым волосам на макушке. Элронд смущенно отвел взгляд, пряча улыбку в уголках губ. Все же урук сильно напоминал эльфу его самого. — Знаю, — опустошив кружку, темная безвольно уронила руки на вытянутые ноги, — но ничего не могу поделать. Сил бороться будто не осталось. — Не удивительно. Ты так резко погрузилась в события Средиземья, не давая себе передышки, что выгорела. Еще и смерть твоего брата… Не могу сказать, что мне жаль, но я разделяю твою боль. — Спасибо. Правда. За все. Уже позже, стоя на вечернем теплом воздухе у входа в шатер с Адаром, Элронд произнес: — Amin dele ten’ he… Maien n’quel. — урук повел плечом, но смолчал. — Manka lle merna… — Нам не нужна помощь, — отсек Владыка-Отец орков, наконец повернувшись к нему лицом. — Гиль-Галад прибудет не один. Трандуил, Владыка Зеленолесья, тоже присоединится. Король Гномов и королева людей… Я чувствую, что грядет что-то очень плохое, и даже Саурон покажется неважной мелочью! — Обычные стервятники. — Она слаба. Ей будет тяжело, — эльф устало выдохнул, заведя руки за спину. Адар отвел взгляд к Ородруину, без устали плюющегося лавой. — Темные не могут потерять последнюю Владычицу Баллора. Без крови Иварана ее народ вымрет, поэтому Исилиэль так важна… Я, Галадриэль, — урук неприязненно дернул щекой, — Арондир, Мириэль — мы на вашей стороне. Но этого мало. Если Исилиэль не сможет отстоять права темных и орков на земли Мордора, вам придется бежать. — Как и всегда. — Как и всегда, — согласился Элронд, печально поджимая губы…» Он смотрел на то, как жмется Исилиэль к плечу Адара, — безропотно доверяя, — с ненавистью сверля взором Трандуила и Гиль-Галада. Элронд не был рад, что его слова оказались пророческими. Отнюдь, приходило понимание жестокой действительности: он прав. И несмотря на поддержку Мириэль, которая была единственной из королей и Владык, вставшей на сторону Исилиэль, темным и оркам придется бежать. Если, конечно, они не захотят вновь быть запертыми в Белых горах. — Я вижу, мы зашли в тупик, — протянула темная, разминая шею. — Смысла в дальнейшем разговоре нет, — согласно поднялся Дурин Третий с насиженного места и, оперевшись на посох, огляделся. — Всем нам ясно общее мнение о народе темных. — Я против! — вскинулась Мириэль, возмущенно поднявшись с места. Элендиль оказался по ее левую руку, поддерживая и помогая выйти вперед, но королева-регент оттолкнула его, слепо обведя взглядом собравшихся. — Мы все говорим о преступлениях Моргота и Саурона, вызубриваем это с детьми и несем сами на подкорке как напоминание о том, как не следует поступать. Вы все говорите об изгнании как о добродетели и всеобщем благе, но то, что вы хотите совершить, не сделает вас лучше. Вы уподобитесь злу. — Злу? Это лучшее развитие событий! — отчеканил Трандуил. — Для кого? — Галадриэль обошла эльфийских Владык, поджимая губы. — Темные и орки, поддержавшие Адара и Исилиэль, — не опасны! Ардрил сделал шаг от трона, собираясь вмешаться, но Владычица Баллора вскинула руку, не глядя на него. Она ждала. Ждала слова Гиль-Галада. — Они не опасны ровно до того момента, пока не захотят большего, — хмыкнул Король Кхазад-Дума. — Орки и темные не претендуют на чужие земли, — сухо рыкнул Адар, крепче сжимая молчащую Исилиэль в объятиях. — Да?! — завелся гном, хотя его сын и пытался что-то сказать отцу. — А чем же им не нравилась прошлая жизнь?! — Может, тем, что это была не жизнь, а существование?!.. Голос Мириэль смазался, стих. Исилиэль краем глаза видела лишь кричащие лица, доказывающие что-то друг другу. Чувствовала вибрирующий голос Адара, отдававший в ее тело, однако не слышала. Вскоре и фигуры присутствующих смазались, стушевались, оставив лишь одно единственное лицо — Гиль-Галад. Владыка эльфов смотрел лишь на нее, глубоко задумавшись. Его будто здесь и не было: он бродил по лабиринтам памяти, видя перед взором все кровавые убийства темных. Вспоминая жестокого, преданного Морготу Иварана и такого же бескомпромиссного Морохира, который не задумываясь поддержал Саурона. Какова вероятность, что Исилиэль похожа на них? Каков шанс, что через пару десятков лет она не станет такой же безумно ожесточенной, как ее отец и брат? Что, если она станет худшим злом, что были они и даже Саурон? Трандуил, которого Гиль-Галад плохо знал, — не то, что его отца Орофера, — но все же относился с должным уважением, был прав. Наблюдая, как Адар не отходит ни на шаг от Владычицы и как она жмется к нему в ответ, у эльфа не было сомнений — в ближайшие года у Баллора появится новый наследник. Тот, кто сможет полноправно объединить под собой и орков, и темных, а, не забывая о крови урука, еще и эльфов. Это было опасно и так сильно пугало Гиль-Галада, что размышлений о правильности заточения в Белые горы темных почти не было. — Кто считает, что Владычица Исилиэль обязана увести свой народ обратно в Баллор, а мы — поставить гномо-эльфийскую печать? Его голос разлетелся по помещению, заставив всех затихнуть. Усмешка скользнула на губы Исилиэль: вот то, чего она так ждала. Дурин Третий первым поднял руку, — его сын тяжело вздохнул вместе со своей супругой, что укоризненно покачала головой. За ним — Трандуил, с издевкой склонив голову, обвенчанную большой ветвистой короной с рубинами, перед темной. Со спокойным лицом Гиль-Галад последовал их примеру. Мириэль решительно подхватила под руку Элендиля и вместе они встали подле Владычицы темных и урука. Вот и все. Гиль-Галад открыл было рот, чтобы открыто сказать о меньшинстве Исилиэль, однако послышались шаги, и мимо него, шаркая одеянием по полу, прошел Элронд. — У тебя нет власти, — грубо бросил гном, стукнув посохом по полу. — Элронд — выбранный эльфами Владыка Имладриса, — подала голос Исилиэль, чуть задирая подбородок. — Он имеет право голосовать. Переглянувшись со знакомым, она быстро подмигнула Арондиру, который довольно кивнул, и вновь остановила взгляд на Гиль-Галаде. — Это ничего не меняет, — Трандуил перемнулся с ноги на ногу, расслабляя затекшие мышцы. — За тебя всего двое. — Не двое. Собравшиеся стремительно заоборачивались на голос от дверей. Бронвин, которая не появилась к началу собрания, отерла руки о фартук, измазанный зеленым соком растений. Нервозно оправила платок на голове и, кашлянув, приблизилась к эльфийским Владыкам. Закинула лицо вверх, чтобы иметь возможность при своем низком росте смотреть в глаза, и мягко улыбнулась. — Видите ли, так как с Королем людей Халбрандом у нас не сложилось, и Нуменору мы не принадлежим, — при всем уважении, королева Мириэль, — жителям Хордерна пришлось выбирать самостоятельно! — Арондир, тихо рассмеявшись, подошел ближе, замерев за спиной травницы, и смело взглянул в лицо Владыкам. Он и не думал, что она решит вмешаться, но поддержит ее в решении, ведь это было правильно. — Таким образом, я стала чем-то вроде регента и я на стороне Исилиэль. — Регент может смениться. — Но пока в ее руках власть, — откликнулась Мириэль, заставляя Гиль-Галада обернуться на себя. Повела бровью над рубцовыми шрамами поверх закрытых век. — Трое на трое. Получается, единого решения нет… Трандуил что-то вскрикнул, вновь завязался скандал. Эльфы, гномы, люди — уже без власти, — все смешались в единый гомон, пытаясь отстоять свою точку зрения. Исилиэль устало подняла глаза к Адару: — Хочу уйти. Урук, кивнув, решительно направил ее на выход. Они ушли не замеченные никем. Ардрил, глядя им в след, тревожно покачал головой, а затем, сделав глубокий вдох, влился в разговоры, отстаивая корону. В конце концов это его долг.

***

— Ублюдки, — шепотом рыкнул Адар, затачивая меч, водя плоским камнем по лезвию. — Перестань, — Исилиэль слабо отмахнулась, просматривая бумаги брата. Без верха брони, в обычном нательнике, она выглядела необычно, слишком мягко и совсем не грозно. — Это было ожидаемо. Мужчина со вздохом прервался, откидываясь на балку шатра, — отчего тот заходил ходуном, — и прикрыл глаза. Куда они пойдут? Что будут делать? Снова жизнь в бегах? Варг, лежавший у него в ногах, заскулил, мордой тыкаясь в колено. Чувствует… Урук приоткрыл один глаз и с натянутой улыбкой провел по загривку животного. Умные создания и преданные. — Добрые светлые создания Эру Илуватора не так уж добры и светлы, — не сдержался он. Темная провела рукой по лицу, и, отложив бумаги, обернулась на Владыку-Отца. Ему было больно. Больше половины собственных детей отвернулись от него. Сбежали, ушли, не поддержав и не выбрав его. Теперь проклятые эльфы. С другой стороны, и она, и он понимали, что история орков и темных не может закончиться хорошо. Первые — рабы до мозга костей. Они до скончания веков будут преклоняться и подчиняться злу и не смогут принять другую жизнь. Вторые — лишенные права выбора и проданные самой Судьбой в чужие руки выродки. Рожденные и брошенные Первым злом. Барахтающиеся на поверхности жизни и пытающиеся принять ее течение в свои руки, однако все же не способные справиться с этим. Облизнув пересохшие губы, Исилиэль неспешно приблизилась к нему, заставляя поднять светлый, подернутый пеленой задумчивости, взор. Протянула руку, забрав меч и отложив его на землю. — Мы справимся, слышишь? — пробормотала она полушепотом. А затем, обхватив за плечи, опустилась к нему на колени, сжав бедрами его ноги. Шарахнувшись от испуга, варг кинулся прочь из палатки. Пара рассмеялась, — грустно, удрученно, — глядя в след убежавшей животине. — Не верится. Адар признался честно, ловя взгляд девушки, попутно опуская ладони на ее бедра. Откинувшись головой на балку, в обрамлении чуть кудрявых отросших волос, он выглядел почти безмятежно. Но темная за прошедшее время научилась определять его настроение по глазам. Говорят, они — зеркало души, и Владычица Баллора была согласна. По глазам Адара она научилась определять когда он зол, растерян, рад или доволен. Сейчас он был расстроен, почти разочарован. Столько боли… И, не совладав с собой, Исилиэль подалась вперед. Обхватив его лицо руками, ласково прижалась к его губам губами. Мягко смяла, прикрывая веки и приникая грудью к нагруднику мужчины. Призывно, плавно повела бедрами. От жара тела голову повело, в нос ударил запах трав и железа. Адар удивленно выдохнул, растерянно пальцами сжимая мышечные, узкие бедра. Краска ударила в бледное лицо темной, окрашивая щеки, но вряд ли кто-то из них это заметил. Ладони Исилиэль скользнули по широкому развороту плеч, в слепую находя застежки брони и отщелкивая их, позволяя нагруднику со звоном сползти меж ними на колени. Откинув его, Адар рывком поднялся с места, обхватив ладонями зад темной. Скользнув языком в ее рот, шагнул вперед. Потолок и пол закружились, сменяя друг друга, легкое ощущение полета — и Исилиэль рухнула на шкуры, жадно мерцая глазами в полутьме. Урук мягко хмыкнул и через голову стянул кольчугу, чувствуя мысок сапога, скользивший от бедра вверх, к выпирающим косточкам таза. Дразня, играя. С хлопком перехватив ее щиколотку, Адар стянул один сапог, затем другой под тихий смех Исилиэль. Закусив кончик большого пальца, она через полуприкрытые веки наблюдала за крепким телом урука: за перекатыванием мышц на руках; за покатой грудью, выпирающей вперед; за едва заметной дорожкой темных волос, ведущих вниз, под плотный пояс штанов; за каждым шрамом, которых было немыслимое количество, что не пугали ее, а лишь влекли, вызывая желание поцеловать каждый из них. Смех Владычицы Баллора оборвался, когда острое колено опустилось меж ее ног, а тень урука накрыла ее, пряча за собой потолок шатра. Железный наруч опустился возле ее головы, помогая удерживать вес, пока вторая рука поднималась по бедру, тонкой талии — залезая под ткань нательника. Судорожный вздох сорвался с губ Исилиэль. Тонкие, длинные пальцы горячим прикосновением пархнули дальше, обводя налитую грудь, а затем, вернувшись в колену, дернули темную на себя, затаскивая под урука. Обжигающее дыхание Адара обдало губы, и девушка выгнулась в пояснице, приникая ближе в поцелуе. Нежность покидала ее под натянутым, сладким давлением внизу живота, под влажными, напористыми губами мужчины. Они сместились на щеку и ниже, прикусывая мочку, а затем впиваясь в бьющуюся на шее сине-зеленую вену. Через какие-то мгновения Исилиэль почувствовала, как нательник покидает ее, а прохладный ветер пробегает по ее груди, заставляя ореолы сосков сжиматься. Или же это от руки Адара, что решительно занырнула под тугой пояс штанов? Оставив влажный след поцелуя у пупка, — темная сжала ноги в болезненной истоме, — урук решительно стянул их, а затем в одно движение руки оказался вместе с Исилиэль под тяжестью большой широкой шкуры, накрывая их с головой. — Я могу остановиться, — прошептал он ей на ухо, наручем раздвигая колени и наваливаясь всем весом на хрупкое тело. Припухлая, твердая и натянутая ткань штанов коснулась темной, и она трепетно притерлась щекой к щеке Владыки-Отца. Приникла, как кошка, ластясь и зубами прихватывая мочку. Под шкурой было жарко. Или же жарко от их сплетенных тел. Но голову повело еще сильнее, трепетными мурашками обхватывая разгоряченные фигуры. Хотела ли Исилиэль, чтобы он остановился? Да пусть сейчас в шатер ворвется хоть сам Гиль-Галад, но ни за что. Закинув руку на шею урука, чувствуя прикосновение его обнаженной крепкой груди к своей, Исилиэль ласково мазнула губами по его уху: — Не смей. Урук хмыкнул, приспуская штаны и проводя натянувшейся плотью по раскрытым, влажным губам промежности, хрипло выдыхая. Секунда, — и разгоряченный член вошел резко, почти болезненно на всю длину, выбивая из темной вскрик. Подмяв под себя, обхватив в кокон рук, пропустив ладони под узкие плечи, Адар задвигался медленно, тягуче, наслаждаясь стонами той, что перевернула его жизнь с ног на голову. Появившись так внезапно и отправив под откос все планы. Он все еще помнил воинственно замершую фигуру в темноте его комнаты в их первую встречу. Сверкающую зеленоватым взглядом, будто зверь на охоте. Помнил, как она незаметно пыталась перехватить кружку, чтобы использовать в защиту. Помнил, как она впервые сказала, что не поверит ему никогда. И разочарование в темных глазах, когда узнала, что он заодно с Сауроном и Морохиром. Судьба — странная вещь. Сводит между собой существ, которые никогда и не должны были встретиться. Сплетая их жизнь в одну нерушимую цепь. Адар не мог полюбить ее из-за того, что души у него не было. Исилиэль не могла полюбить его из-за брата, вытравившего из нее возможность этих чувств, как мышей вытравливают из амбара. Сама суть их создания не позволяла им этого… Урук ускорил темп, сжимая шею под светлыми волосами, и Исилиэль обхватила талию мужчины, ногтями оставляя свежие царапины поверх застарелых шрамов. Громкие шлепки оглушали, разносясь по шатру, вырываясь за его пределы, и темной оставалось лишь надеяться, что маленькие темные и орчата не веселятся где-то поблизости. Хотя в данный момент ей было плевать. Жаркая волна, покалывающая пальцы и сжимающая стенки лона, все ярче разгоралась внутри, подталкивая к обрыву. Исилиэль и близко не чувствовала такого с Морохиром и, казалось, вот-вот сойдет с ума от наслаждения. Дыхание сбилось, а губы бормотали что-то бессвязное, хриплое на острое ухо Владыки-Отца, заставляя того с рыком сильнее сжимать хрупкое тело. И несмотря на то что ни один из них не был в силах любить, все же дальше им придется ступать вместе. Нога в ногу. Доверять безоговорочно, ведь больше некому. Адар сделал толчок и задрожал всем телом, прикусывая плечо Исилиэль. Выплескивая семя внутрь. Владычица Баллора кончила следом, чувствуя, как подрагивает внутри нее полуобмякший член, и прикрыла глаза. Спина чуть вспотела, в отличии от разгоряченного тела Адара, но она даже не обратила на это внимание, погружаясь в негу. Владыка-отец сполз с нее, со вздохом упав рядом и стянув шкуру, которой они накрывались, чуть вниз. Тяжело сглотнув, скосил взгляд, наблюдая, как Исилиэль легла на бок чуть подальше. Стараясь не касаться его, но глядя с молчаливой нежностью. Заметив взор урука, потупилась, смущенно прикусывая губу. Адар хмыкнул, а затем, перевернувшись на бок и заложив локоть за голову, одним движением притянул ее к себе, вжимая в грудь. Исилиэль пришлось поднять удивленное лицо, ведь… Все, что она помнила, — брату не понравилось, когда она тронула его после того единственного раза в Баллоре. Но Адар наклонился, легко целуя в лоб, и, устроившись поудобнее, пробормотал едва слышно: — Твое место здесь. И словно в подтверждение своих слов крепче прижал стройное тело, чувствуя легкую дрожь, коснувшуюся его пальцев. Просто не до конца верил, что лежит обнаженный вместе с Владычицей Баллора, которая должна была стать хорошим запасным планом для Саурона, если их придаст Морохир… Но теперь. Объявись майар, и Адар выгрызет ему сердце собственными зубами, не дав и взглянуть на Исилиэль… Bûrzum-hai a golog uruk-ba? Тот, что по неволе стал порождением тьмы, и та, что рождена в ее лоне? У Средиземья и всех их врагов нет и шанса…