Бордовой нитью переплетены судьбы поколений

      В пятницу утром я шла на работу в приподнятом настроении, и тому были свои причины. Во-первых, номер мы сдали накануне вечером, и сегодня его отправят в типографию, а значит, сегодня можно с чистой совестью расслабиться и часика в три уйти домой. А во-вторых, меня обещал забрать Женя и показать какое-то место в городе, которое ему нравится… это вызывало некоторый диссонанс — я почему-то забываю, что он тоже из местных или был когда-то. Да и вообще, какие места в нашем селе могут нравиться человеку, прожившему столько лет в одном из самых красивых городов Европы? Но это поднимало мне настроение… неважно — свидание это или нет, но определённо лучшее завершение недели из всех возможных. Поэтому я вошла в редакцию, едва ли не светясь как новогодняя ёлка… и уже ждала новую порцию подъёбок от Аксёнова и Стрелецкого (кстати, где они? машину Матвея я не увидела у редакции, опять ночью отрывался у очередной девчули?), но перед кабинетом вместо них меня поджидал Макаров.       — Чего тебе? — С кислой физиономией бросила я сводному братцу, заходя в кабинет и бросив рюкзак на стул.       Он вошёл за мной с упрямым и категоричным видом, явно настроенный на скандал с утра пораньше. Я остановилась у зеркала и оценивающе посмотрела на своё отражение, а искоса на него, пытаясь понять по его физиономии — собственно, какого хрена ему надо. Пришёл ругаться из-за Арины? А я-то тут причём? В день, когда она сбежала, я её даже не видела и работала над статьёй у себя в комнате. Из-за сообщений Ирки? Ха-ха… начнём с того, что они вообще не ему посвящались, и это не его телефон, чтобы совать туда любопытный нос. И это я могу ему предъявить и устроить ему скандал, а не он мне. Другой вопрос, что эта ситуация меня больше развеселила, чем разозлила… сами залезли в мой телефон, и после этого одна истерит, а вторая убегает из дома. Видимо, мамы не учили их обеих, что нехорошо брать чужое… ну наша мама ладно — случай с Ариной безнадёжный, как и её воспитание. Но Соловьёва-то куда лезет? И ей почти 17, не стыдно? Хотя… вот пусть за обеих Макаров краснеет, раз он такой правильный.       — И тебе доброе утро. — Буркнул он, недовольно поджимая губы.       Я включила компьютер и щёлкнула кнопкой на чайнике, надеясь попить кофе. Он подошёл к столу и уставился на меня с тем же категоричным выражением лица, явно говоря всем своим видом, что от разговора мне не отвертеться… меня это тоже позабавило. И что ты мне можешь предъявить, дорогой сводный братишка?       — Буэнос диас. — Фыркнула я и намеренно посмотрела на него с привычной насмешкой — чтоб побесить.       И чтоб не зазнавался лишний раз. А то смотри на него, припёрся с утра пораньше и отвлекает меня от работы… ладно, я ещё хотела попить кофе и почитать новости в Ла Лиге и на официальном сайте Реала, но сегодня реально можно расслабиться — Аксёнов никогда нас не гоняет по пятницам и не требует 100% внимания работе.       — Чё надо? — Я прислонилась спиной к столу и скрестила руки на груди, повторив вопрос.       Макаров нахмурился, будто ожидал, что его воинственный внешний вид и недовольная физиономия заставят меня стушеваться и тут же начать оправдываться за все грехи… пфф, не боюсь его хомячка.       — Это я тебя хочу спросить, что вам с Викой надо и для чего было устраивать это представление с телефоном?! — Лёша тут же перешёл в наступление, а я на мгновение растерялась.       Это что же выходит, что в мой телефон залезли, прочитали мои сообщения, можно сказать, нарушили моё личное пространство и всё такое… а виновата я?       — Стоп-стоп! — Я прервала его на полуслове, закатив глаза и иронично вынув бровь. — Дай-ка уточню: то есть вы взяли без разрешения МОЙ телефон, прочитали МОИ сообщения и после этого ты приходишь с наездами ко МНЕ же?! — Я нахмурила брови, глядя, как уже он стушевался, но всё же упрямо не отвёл глаза. Говнюк.       Это было бы так смешно, если бы… бла бла бла далее по тексту, как говорится.       — Не прикидывайся дурой! — Макаров повысил голос, начиная злиться. — Ты знала, чем это закончится!       — Макаров, ты нормальный? — Я тоже почувствовала раздражение, хотя от абсурдности предмета ссоры мне всё ещё было немного смешно. — Откуда я знала? — Я постучала кулаком по лбу, глядя на него как на идиота. — Я весь день просидела в комнате над ноутбуком! И поставила телефон на зарядку в зале, потому что у меня всего две розетки — в одной переходник, а в нём лампа и ноутбук, а другая давно барахлит! Мне захотелось поесть, и я попросила Вику отнести телефон на кухню, потому что я сама туда собиралась! Откуда мне было знать, что ты и эти две дуры две твои сестрицы сунете нос в мой телефон?! Любопытной Варваре, Макаров, на базаре нос оторвали и не только нос!       Я ткнула его пальцем в плечо, раздражаясь уже от самого понимания, что я банально перед ним оправдываюсь. Какого чёрта я это делаю?       — Вика явно читала сообщения от Лебедевой и специально оставила телефон на видном месте, а не отнесла его тебе! — Выпалил Лёша, хмурясь как грозовая туча и игнорируя мои обвинения.       — Читала она или нет — вообще не твоё дело! — Я закатила глаза, начиная злиться всерьёз. — Она моя сестра и я ей доверяю. А вот какого чёрта ВЫ туда полезли?! Даже если бы она оставила МОЙ телефон под самым вашим носом, это не давало вам права туда лазить без спроса!       — Больно мне нужен твой телефон и твои сообщения. — Огрызнулся Лёша, которому явно не понравилось, что наезжать пришёл он, а перехватила эстафету я. — Я говорил ей, чтоб не трогала, но кто меня слушает вообще? — С досадой бросил он, разводя руками.       Я посмотрела на него со смесью жалости и насмешки. Это он об Арине или Соловьёвой? Арина из него верёвки вьёт, это мы давно знаем… с тех пор, как у неё перестало получаться это делать с отцом и отчасти с мамой — всё-таки она иногда ещё ведётся на её истерики. А вот Соловьёва явно с определённой целью полезла в мой телефон, тут даже к бабке ходить не надо. Интересно, какое последнее сообщение на тот момент было от Стрелецкого и какое она успела прочитать? Я вспомнила наши переписки и подавила смешок. Если сунуть туда нос, можно много любопытного надумать… как правило, не соответствующего действительности.       — И я ещё раз спрашиваю, зачем Вика это сделала?! — Снова начал с нападения Макаров, недовольно цокнув языком. — Она же видела сообщение от Ирины, и…       — Видела или нет — это, Лёшенька, повторяю, не ваше собачье дело. — С издёвкой протянула я, щуря на него глаза. — Как и сообщения моей подруги МНЕ. А Вика оставила там телефон, потому что её попросила я. Что тебе ещё тут непонятно?       Я смотрела на него насмешливо, раздражаясь этим разговором и одновременно начиная получать от него какое-то злорадное удовольствие. А чего он ожидал? И кто вообще из нас тут пострадавший, а Макаров?       — Мне понятно, что она сделала это специально и что теперь вы всё равно в этом не признаетесь. — С укором ответил он, прожигая меня взглядом проповедника, будто ждал, что я тут же начну оправдываться и покаюсь во всех грехах, в том числе которые не совершала.       Щас, ага! Аж три раза, Макаров!       — Думай, как хочешь. Валяй. — Отмахнулась я, раздражённо поморщившись. Мне надоел этот разговор, который всё равно никуда не приведёт. — Только объясни своим сёстрам, что брать чужое нехорошо. Раз родители не смогли донести до них такую простую вещь.       Я снова ткнула его пальцем в плечо и отвернулась, взяв со стола кружку и подойдя к чайнику, чтоб налить туда кипяток. В моём голосе сейчас прозвучал явственный упрёк, который я не смогла сдержать — а Макаров проигнорировать. Он ещё больше нахмурился. Я налила кипяток и насыпала из банки полторы ложки кофе, ложку сахара и достала сухие сливки в коробочке. А мысленно представила завтрак в той кофейне в Мадриде, которую так полюбил Женя… и тот латте с лавандой, которым он пытался меня соблазнить. Ну, где ж ты принц мой заграничный — приходи поскорей, я жду тебя! Ой… опять я размечталась раньше времени, да что ж ты будешь делать…       — А писать обо мне в газете всякую ерунду хорошо? — Прилетело мне в спину.       Я перед этим отхлебнула глоточек кофе и теперь едва не подавилась им, услышав вопрос. Я подавила новый смешок. И какой ответ он от меня ждёт?       — По поводу рубрики все вопросы — вон в те два кабинета. — Фыркнула я, указав рукой себе за спину. — Я уже говорила, они не посвящали меня в свои планы. — Я пожала плечами и обернулась, аккуратно держа кружку левой рукой. — Но если хочешь знать моё мнение, никакую ерунду они не написали. И вообще, считай, сделали тебе бесплатную рекламу — лучше бы спасибо сказал… — Ехидно продолжила я, отпивая ещё глоточек.       Алексей покраснел как помидор и смерил меня максимально злобным взглядом из своего арсенала… я не выдержала и хихикнула. Ну а что? Презанятное начало дня, ребята. Семейная идиллия! Мало же нам было выходных — надо продолжить скандалить на работе. Где там Стрелецкий, кстати? Кто в этот раз миротворцем выступит, м?       — Спасибо? Да на меня все соседи теперь косятся, отец подкалывает, а Арина обижается! — Вспылил Макаров, сводя брови в одну линию. — И юмор у вас дурацкий!       — Какой есть… — Я пожала плечами и зевнула, а потом отпила ещё кофе и слегка поморщилась: до кофейни в Мадриде, конечно, далеко и до вкусного кофе соседа тоже недотягивает. Даже досадно как-то… раньше меня устраивало, что есть. — И где пряталась эта д… особа? — С сарказмом спросила я, выгнув бровь.              А в том, что она убежала и спряталась, сомневаться не приходилось. Эту истеричку я изучила от и до и уже заранее могла бы предсказать, что она выкинет в следующий раз. Небось убежала на речку в любимое место?       — На речке в камышах. — Нехотя буркнул Лёша, отводя глаза.       Я фыркнула: да я угадала. Ничего удивительного, Арина предсказуема, как и её выходки… и почему тогда её так долго искали — почти сутки? Да если бы в своё время решили искать меня, хрен бы нашли! Я могла быть где угодно: у Тараса на даче, у Белова на даче, в гараже у Тараса или одного из наших друзей, на футбольном поле в нескольких кварталах от дома, в одной из заброшек, где мы любили тусить, во дворе, за двором, на соседних улицах, в соседнем городе, мы даже на кладбище несколько раз шарились, а ещё пару раз (на самом деле это было чаще) нас забирали в отделение… он какой разброс, а! А Арина всегда бежит страдать в камыши… мёдом там намазано что ли или принца высматривает? Я фыркнула, вспоминая шутку Жени:       — Если ты сейчас скажешь что-нибудь про царевну-лягушку, поцелуй и прочую фигню из мультиков, я приеду, дождусь твоего возвращения и стукну тебя.       — Почему царевну? Она же девочка! Значит, царевич!       — Я тебе говорила много раз, Лёша: вы её избаловали и её поведение — результат вашего воспитания. И это не последняя её выходка, помяни моё слово… — Я поморщилась, видя, что он собирается спорить. — И моя к ней неприязнь тут мало какую роль сыграла. Она привыкла, что ей всё сходит с рук и что вы вокруг неё прыгаете, и продолжает дальше вами помыкать.       — Она ребёнок!       — Она уже не ребёнок!       Произнесли мы одновременно, и я подавилась смешком от комичности разговора. Если Арина ребёнок в свои 12 (почти), то видимо, мне пришлось повзрослеть слишком рано.       — Да ладно? — Отозвалась я с издёвкой, усевшись прям на стол и отхлебнув ещё кофе, который уже порядком остыл. — В мои 11 мама родила Арину и забила на меня, а Вике было 6 и ей тоже нужно было внимание. — Прозвучавший так ясно и так открыто упрёк в мамин адрес что-то всколыхнул во мне, хотя я никогда всерьёз не осознавала, что возможно, и правда обижена на неё — наверно, просто не хотела это признавать. — Я всё чаще не приходила домой и оставалась в нашей старой квартире, и она не всегда интересовалась, есть ли у меня поесть и как успехи в школе… я понимаю, в свои 12-14 я казалась слишком взрослой и способной о себе самой позаботиться, в отличие от младших, одна из которых ещё и ходить не умела. Родители Тараса как раз начали строительство дачи и тоже часто не появлялись дома… иногда нас мог покормить Мишка — его дядька, но только когда был дома, он же учился в это время в другом городе. Но в основном еда становилась только нашей заботой.       Я рассказывала так спокойно и непринуждённо, что самой становилось жутко от собственных воспоминаний. Ничего удивительного… мы дети «голодных» и «лихих» 90-х, наверно, тогда многие подростки жили так, пока их родители изо всех сил старались заработать хотя бы на еду. Разница в том, что «на еду» у нас было всегда. Но было проще забить на старших детей, чем заниматься их воспитанием, учить уму-разуму и следить, где они, что и с кем делают и не влипли ли в очередную историю… и я понимаю, почему маме было не до меня. Но наверное, и правда во мне всегда сидела обида, которую я не хотела показывать даже себе. Почему так? Почему с Ариной носятся, как с наследной принцессой, а от меня в её же возрасте просто отмахнулись? И конечно, ни разу меня не оставляли мысли: а что, если бы папа не разбился…       — И вот знаешь, я ни разу не пожаловалась. — Я посмотрела на него с прежней ироничной ухмылкой, но внутри чувствовала непривычный холод. Как прошли мои детские и подростковые годы после смерти отца и почему я и правда не жаловалась? Потому что мне нравилась моя жизнь или… потому что меня всё равно бы не услышали? — А Арину вы мало того, что избаловали, так она же постоянно бежит жаловаться тебе или маме! И вы снова потакаете её капризам и прощаете её выходки! Ты не думал, какой она вырастет и что ей же будет сложно?       Макаров хмурился, переваривая сказанное мной, пару раз посмотрел с досадой и даже не свойственным ему ранее пониманием, а потом и вовсе отвёл глаза. Не смог выдержать мой взгляд, потому что понял, что я права? Ну да… ты же наверное, и не замечал, что лет с 12 меня вечно не было дома, а когда мне стукнуло 14 и мы стали встречаться с Беловым, я и вовсе ночевала где угодно, кроме собственного дома, появляясь у мамы на глаза по праздникам и выходным и то не всегда. Так и зачем ей было что-то мне запрещать, если по большей части она и не знала, где я и что делаю? А тут всего-то ночью тайком убежала к своему парню… пффф, это даже и чтения морали было не достойно! Мне стало смешно. По сравнению с моей бурной молодостью, жизнь у Макарова, конечно, скучная…       — Ты тоже в этом виновата. — Наконец выдавил он, сердито поджимая губы. — Ты до сих пор не хочешь понять, что Арина не виновата в том, что твой отец разбился и что как раньше уже не будет.       Прозвучало жестоко. Я отхлебнула почти холодный кофе и слегка нахмурилась. Да, не хочу. А должна? Она — бельмо на глазу нашей семьи, напоминание, что, как он и выразился — как раньше уже не будет… тогда почему я должна относиться к ней по-другому? Неа. Не хочу.       — Не тебе меня лечить, Лёша. — Спустя паузу невозмутимо отозвалась я, ставя пустую кружку на стол сзади себя. — Ты никого не терял. При тебе только твой дедушка умер, но ты уже был почти взрослым. Что ты знаешь о том, что чувствовала я, когда не стало папы? Когда не стало брата, и…       Он вспылил, даже неожиданно для самого себя. А я нечасто видела, как наш вечно спокойный пай-мальчик выходит из себя…       — Мои родители развелись, когда мне было четыре! И моя мать бросила нас и уехала в другую страну! — Гневно сверкая глазами, выпалил Лёша, переминаясь с ноги на ногу.       Я посмотрела на него почти равнодушно и пожала плечами. И ты думал меня этим разжалобить?       — У неё просто другая семья и она жива. — Ответила я с усмешкой. — Но неприятно, когда на тебя забивают, да, Макаров? — Я выгнула бровь и посмотрела на него проницательно, стараясь поймать на смене эмоций.       Он помолчал, а затем помрачнел, явно подбирая слова, и по всей видимости, со мной ему пришлось согласиться.       — Она не забивала на тебя. Просто ты старше, и… — Будто оправдывался он, а я поморщилась.       Такая себе отговорка на самом деле. Не заводите несколько детей, если не уверены, что сможете уделить им всем внимание одинаково. И смогу ли я стать хорошей матерью своим детям, когда придёт время создавать семью?..       — Ну, ты тоже старше своей сестры Алисы. Что это меняет по факту? — Я пожала плечами, глядя на него внимательно. — Ей тоже требовалось внимание и всё такое. Но ты же обижен на мать, а я слишком хорошо тебя знаю, чтобы это не понимать.       — Это другое! — Недовольно отрезал Макаров, скрестив на груди руки.       — Да нет, Лёш, то же самое. Только моя мама всегда жила рядом, а твоя — за две тысячи километров в столице другой страны, вот и вся разница. — Усмехнулась я и отвела глаза.       Я вспомнила то, что невольно услышала на празднике от мамы и моих тёток. Я до сих пор не знаю, как на это реагировать… и правда ли это? Скорее всего да, иначе они не говорили бы так уверенно. К тому же и мама, и тётя Ира, и тётя Вера, которая только на три года старше отца и мамы, учились с ними почти одновременно и всё происходило у них на глазах, и конечно, мама знает об этом больше всех. Но почему она никогда об этом не говорила? Не хотела вспоминать старую школьную историю из уважения к отчиму и Лёше? Возможно. Интересно, расскажет ли она мне больше, если я спрошу?..       — Девочки… А вы помните историю с той девчонкой? Которая почти все школьные годы была влюблена в младшего Нестерова. Как её звали? Она же ему прохода не давала. А он её отталкивал.       — Ты про Настю? Конечно, помню. Вы что… как не помнить? Первая красотка школы! Все девки ей завидовали, а парни толпами бегали за ней!       — Все. Кроме самого Нестерова! А она так убивалась…       — Если честно, мне было её жаль. Какую истерику она устроила, когда он ей сообщил, что женится на Светке!       Я опустила глаза в пол, не замечая, что задумалась и ушла глубоко в свои мысли. Вот как на это реагировать прикажете? У матери Жени был любовник — и в это я поверю даже охотнее, чем в то, что она не любила его отца — хотя и это становится чем-то очевидным, а я всё ещё помню, какой она была и как вела себя… но то, что мать Лёши любила дядю Диму? И не из-за него ли она развелась и отчимом и уехала в Сербию? Как там говорится: с глаз долой, из сердца вон, но… почему она не взяла Лёшу с собой? Да мало ли женщин после развода оставались с детьми на руках? Боялась, что ребёнок помешает снова выйти замуж? Но она же не к жениху уехала, а учиться — с Мирославом она познакомилась на учёбе, и они учились на одном факультете. Не было сил смотреть на ребёнка от нелюбимого? И могу ли я её понять? Да чёрт его знает… я всегда считала мать Макарова немного легкомысленной. Уехала от семьи в Белград, там снова вышла замуж, родила дочь… вроде бы всё хорошо, но как же старший ребёнок? Да, тысячи мужиков бросают своих детей и забывают об их существовании, когда заводят новую семью. Но наверное, мы привыкли к тому, что женщины более ответственные и не бросают детей… и её поступок не совсем укладывался у меня в голове. Мне всегда казалось, что мама не смогла бы так поступить с нами, даже если бы разлюбила отца или отчима. Но теперь жизнь матери Лёши виделась мне в других красках…       И сказать по правде, мне стало жаль её после того, что я услышала. А ещё с того дня меня не покидала упрямая и несколько крамольная мысль, что возможно, так было бы правильнее… если бы дядя выбрал её, а не мать Жени. Что, если бы всё сложилось совершенно иначе, они бы остались живы и все были бы счастливы?       Я моргнула, усиленно отмахиваясь от своих размышлений и краем сознания понимая, что кажется, он мне что-то сказал.       — А? — Я вернулась в реальность и сморгнула пелену с глаз, а потом потёрла лоб.       Я понимала, что не должна ему рассказывать об этом и окончательно разбивать его веру в семью. Веру в мать, возможно, последнюю… и понять её чисто по-женски мне было легче. Каково это — жить с нелюбимым? Родить от него ребёнка, просыпаться каждый день и видеть не того, кого хотелось бы… а любимый человек в это время счастлив с другой. Или думал, что счастлив?.. Слишком в этой истории осталось тёмных пятен и иллюзий. Кто в итоге-то был счастлив в нашей семье? Мама с отцом и мы с братом, искренне веря, что семья — это святое?.. А кому-то вот повезло гораздо меньше. Но ему не стоит об этом знать. По крайней мере не здесь, не сейчас и не от меня.       — Что ты сказал? — Я поморщилась и помотала головой, избавляясь от ненужных сейчас мыслей и сделав пометку подумать об этом потом.       — Уже ничего. — С досадой ответил Макаров и поджал губы. — Проехали… мы не понимаем друг друга и я только прошу вас с Викой оставить Арину в покое! И…       — Опять двадцать пять… — Отмахнулась я, ощущая знакомое раздражение, возникающее каждый раз при упоминании этой противной девчонки. — Кто её трогал в этот раз? Она сломала куклу Алсу! А потом ВЫ залезли в МОЙ телефон! — Припомнила я, насмешливо щуря глаза. — Почему ты читаешь нотации мне, а не ей?       — Я не читал тебе нотаций. — Буркнул мой сводный братец, наморщив лоб. — И я не хвалю Арину за сломанную куклу!       — Ну только ещё и не хватало, чтобы ты её за это хвалил!       — И в твой телефон залез не я, и вообще…       Я смерила его насмешливой ухмылкой. Давай, оправдывайся, Макаров, ты это умеешь… любопытство сгубило кошку, ребятки. А чужие сообщения — аж двух любопытных кошек и одного незадачливого кошака, едва не свернувшего накануне шею в попытке подслушать чужой разговор. Много интересного вы там услышали, хм?       — Ничего интересного вы там не нашли. — Бросила я почти безразлично, пожимая плечами. — Фотографию ты итак видел, а про спор Ирка пошутила. Подумаешь…       — Это я понимаю, что она пошутила! Расскажи это теперь Арине! И зачем ты сказала ей, что Ирина — моя девушка? — С упрёком спросил Лёша, я не сдержалась и хихикнула.       — Затем же, зачем и вы оба сказали мне, что у вас был секс? — С насмешкой отозвалась я, с удовольствием отмечая, как покраснели его уши и лоб.       — Это другое! Арина теперь считает меня предателем и слушать даже не хочет! И…       — Ну вот опять… Арина то, Арина это, тебе самому не надоело? — Я цокнула языком, начиная терять терпение. — Она уже не несмышлёный ребёнок, Макаров! Хватит с ней носиться!       — Ты не понимаешь! Она младшая, и да, её разбаловали, но…       — Твою Аньку тоже разбаловали, потому что она младшая? — Ехидно спросила я, решив перевести тему.       Макаров запнулся на полуслове и с несколько мгновений смотрел на меня непонимающе, а затем досадливо фыркнул и отвёл глаза в сторону.       — Причём тут это? Разве она виновата, что влюбилась в этого пр… не в того, кого стоило бы? — Он посмотрел на меня со вселенским упрёком, но меня упоминание Стрелецкого только развеселило.       А разве нет? Кто в здравом уме влюбляется в Стрелецкого, прекрасно зная о его репутации первого бабника на деревне? Его даже нельзя назвать любвеобильным и ветренным, и изменщиком тоже (как некоторые) — у него попросту не было отношений, чтобы кому-то изменить. Да все знают, что на уме у Матвея, и сам Матвей этого никогда не скрывал — ему нужен секс и он знает, как его получить, вот и вся истина. Одни остаются довольны — чаще всего те, кто и сами преследуют те же цели… другие хотят большего, но неизменно разочаровываются. А третьи… вот такие, как Соловьёва, смотрят на Матюшу влюблёнными глазами и не хотят понимать, что это тупик. Он не способен на высокие чувства, на все эти «розовые слюни-сопли» — как говорит Тарасенко, ему не нужна романтика и он никогда никого не любил, да и вряд ли полюбит, будем откровенны. Для чего рвать себе душу? Неужели ты совсем дурная и не понимаешь этого? Любовь? Чушь! Не каждый человек способен её дать именно тебе и не каждый вообще на неё способен! А мы уже знаем историю одной такой несчастной любви… и чем это закончилось? Да ничем хорошим! Зачем он тебе, глупая? И мне её даже по-женски жалко, немножко…       — Вот и донеси до неё, в кого, по твоему мнению, стоило бы. — Фыркнула я, выгибая бровь. — А подслушиванием на лестнице и шарясь в чужом телефоне… — Я закатила глаза, проглотив конец фразы и красноречиво показывая всем своим видом, что думаю о таком поведении.       Потом слезла со стола, поправила волосы и отошла в сторону, но в последний момент он поймал меня за локоть, заставив обернуться и подойти ближе.       — Что у вас было с ним?       Вопрос сбил с толку. Макаров смотрел серьёзно и явно ждал ответа, я растерялась и замешкалась.       — Эээ… в каком смысле? — Непонимающе протянула я, запоздало ловя этот самый смысл за хвост.       — Ты поняла. — Он нахмурился.       Я озадаченно приоткрыла рот и тут же закрыла. А потом отвела глаза…       — Ничего. — Уверенно ответила я, надеясь, что он не заметил, как дёрнулся глаз, когда я вспомнила про корпоратив перед Новым годом.       На самом деле я не соврала — ничего не было. Сам боженька Локи отвёл нас от ошибки, после которой скорее всего так же, как сейчас, мы бы не общались и он не сказал бы мне таких слов, какие сказал в ту ночь после праздника…       — Друзей у меня было много, но никого из девушек я не мог бы назвать другом до тебя.       Но на самом деле это была такая комедия, что я бы предпочла об этом не рассказывать… и не только из-за несостоявшегося секса, о котором мы оба предпочли забыть. Никто из нас не был уверен, что мы оба просто не словили белочку — мы были жутко пьяные и нам померещилось такое, что на трезвую голову предположить было и жутко, и смешно. По сравнению с той ночью, даже попытки залезть в старый дом Нестеровых у леса в деревне, как и слухи, гуляющие об этом доме вот уже не один десяток лет, кажутся детской страшилкой… я нервно хихикнула, вспоминая, как мы убегали по снегу через полгорода, едва успев одеться и даже не закрыв машину. Да, будет, что вспомнить нам обоим на смертном одре… если, конечно, за нами не придут черти. Вместо белочки-то…       — Ничего не было. — Повторила я, поймав подозрительный взгляд Макарова и постаравшись, чтобы голос звучал уверенно. — Но ты же знаешь, что для неё это ничего не значит. — Я пожала плечами и вырвала руку из его хватки, а потом похлопала по плечу и посмотрела почти сочувственно. — Матвей он… ммм… — Я задумалась, пытаясь подобрать слова, чтобы выразиться помягче. — Безнадёжен для дурочек вроде неё и исправить его невозможно. Ну, или почти невозможно… кто знает, может когда-нибудь появится такая, кто сможет его перевоспитать и заставить перестать лезть под каждую юбку, которую он увидел? — Задумчиво протянула я, а про себя подумала:       «И которая сможет его на себе женить. Желательно в течение ближайших двух лет. Иначе я пропала… разумеется, если не найду того, кого смогу на себе женить я.» Я подавила смешок, избегая мыслей про Женю и возможности затащить его в ЗАГС, о чём мечтать было бы слишком смело даже для дурочек вроде Соловьёвой, не то что для меня.       — Я это понимаю. — Буркнул Лёша, следя за мной глазами. — А она — нет.       — Так донеси это до неё. — Я пожала плечами, отходя от него к зеркалу и бросая взгляд на своё отражение. — Иначе хорошим это не кончится, учитывая её рвение и желание за ним следить… а ты видел сам, на кого он теперь заглядывается. — Я ухмыльнулась, глядя на себя в зеркале, и удовлетворённо хмыкнула.       Ради такого повода пришлось доставать из закромов своего гардероба платье. «Ты же девочка!» — вечно сетовала мама, недовольно глядя на мои разбитые колени, растрёпанные волосы, сломанные ногти и заношенные любимые шорты… «Тебе так идёт платье!» — умилялась бабушка Аня, сравнивая меня со старшей сестрой, на которую я оказалась так похожа внешне. Беда в том, что на этом сходство и заканчивалось… Ксения была типичной девочкой-девочкой, и это в послевоенное время, когда не хватало ни денег на наряды, ни на новые туфельки, ни на косметику, ни на другие «женские штучки», гораздо более доступные сейчас. Да и возможностей найти это всё в магазинах по большему счёту тоже. Накручивали волосы подручными средствами, рисовали брови, румянили щёки, помада и та была не всегда. То ли дело сейчас… у Лебедевой дорогущая модная помада из ЦУМ, флаконы Диор-Прада-Армани и так далее уже ставить некуда, шмоток больше, чем у принцессы Испании, а коллекция туфель в её московской квартире уже почти как у Кэрри Бредшоу в популярном сериале… но и у девушек прошлого столетия тоже, думаю, хватало способов, чтобы оставаться красивыми. «Это не леди, а чертёнок в комбинезоне» — шутила тётя Диана, качая головой, когда я её на глазах заявилась домой вся грязная, помятая, с разбитыми кулаками и фингалом — устроили с Тарасом очередную драку во дворе с пацанами из соседнего, по классике не поделив территорию… а она-то сдуру привезла мне модных платьюшек и кофточек из Германии — одна была прямо как в популярном журнале, жаль, я не оценила тогда. А вы говорите, леди…       И теперь я покрутилась перед зеркалом, оценивающе разглядывая, как оно сидит и не выгляжу ли я глупо. Когда надеваешь платья и юбки пару раз в год по большим праздникам, знаете ли, закрадываются мысли, что выглядишь нелепо: будто пришла на вечеринку и не угадала с дресс-кодом — требовалось надеть спортивные шмотки, а ты пришла в коктейльном платье, или заявилась на защиту диплома в латексном костюме из секс-шопа… хм… но вроде я выглядела неплохо, и снова невольно вспомнила тот танец на выпускном в бежевом бархатном платье. Последний вечер в школе и один из последних счастливых вечеров для нас с Беловым — после поступления в вузы в разных городах мы виделись нечасто… а в каждом выпускном, наверное, есть что-то волшебное. Я помотала головой, отгоняя ненужные сейчас воспоминания. Будто картинка из прошлой жизни и я, 17-летняя дурочка, отчаянно верящая, что всё серьёзно…       А сейчас? Намного ли умнее самой себя шестилетней давности? Но… ладно, признаем, что недалеко ушла от самой себя тех лет. Разница лишь в том, что с Вадиком мы встречались больше четырёх лет, а когда люди так долго вместе, хочется верить в лучшее… а сейчас же спустя две недели знакомства я просто потеряла голову и перестала соображать трезво. Трезво? Забавно… учитывая, что в ту ночь мы были пьяные и оба ничего не помним. Но даже после той пьяной ночи я просто планомерно теряла рассудок, теряясь и от его потрясающего испанского — воистину сексуальный язык, английский и многолетняя долбёжка им стараниями мамы и рядом не стояли… и от его уверенности в себе — вроде не выпячивает, как Матвей, и не стремится показать себя этаким мачо, а стержень и характер чувствуются; и от его жестов, мимики, этой его усмешки — и не понятно, то ли он смеётся над тобой, то ли ты просто не поняла подтекст? От тонкой грани между горячим парнем, от которого сносит крышу и подгибаются коленки, и нежным романтиком, который понимает, как угодить девушке, и думает о её желании, учитывает её мнение и так далее… и с этой стороны увидеть его мне было любопытнее всего. Какой он на самом деле? И он ведь ещё танцует… окей, из разговоров я это уже поняла, да и он не отрицал, но… откуда ещё я это знаю?       Я вздрогнула, поймав на себе внимательный взгляд сводного брата, и поняла, что задумалась. И в очередной раз внутренний голос, сейчас больше отдающий не ехидной интонацией Лебедевой, а мягкой насмешкой Дёмы, мне напомнил, что попала я и, кажется, куда серьёзнее, чем я думала…       — Что? — Я повернулась к нему и мельком подумала, что кажется, обуть туфли на каблуках было лишним.       По моему виду уже итак понятно, что у меня на уме явно не рядовая прогулка по парку со старым приятелем или подружкой… жаль, что за окном не Мадрид и наш старый парк недалеко от школы не Кампо дель Моро, а вместо тихого, уютного ресторана в центре города с выдержанным изысканным вином 19 века и блюдом от шеф-повара — кафе-закусочная у парка доисторических времён, куда, кажется, ещё и моя бабушка забегала с подружками после уроков… да и я сама, мягко скажем, не Грейс Келли и не Летисия, которая вот-вот выйдет замуж за наследного принца испанского королевства… девушки, которые воплотили детскую мечту миллионов девчонок по всему свету, реализуя сказку и встретив своих принцев наяву. Но какая из меня принцесса и леди, скажите на милость? Даже Стрелецкий вон подъебал. Только на роль злой ведьмы и гожусь. Буду бесить дражайших родственников (не будем показывать пальцем, даже для ведьм это некрасиво) и недоброжелателей… хммм.       — Я задумалась. — Я пожала плечами, пытаясь вспомнить, о чём мы говорили всего пару минут назад.       — Даже не буду спрашивать, куда ты собралась в таком виде. — Фыркнул Макаров, скептично поглядев на меня.       — Вот и не спрашивай. И без тебя спросят… — Буркнула я себе под нос, поправляя волосы. Знаем мы наших двух сплетников, эти никогда не станут молчать и не оставят ближнего без братского подъёба. — А Аньке вправляй мозги. Иначе будет хуже. — Предупредила я, подойдя ближе и вставая напротив. — Мы оба знаем, что из себя представляет Алина, но и он не остановится. Нам-то смешно и я даже сделаю вид, что поддерживаю его, но Соловьёва… сам понимаешь.       Я похлопала его по плечу и отвернулась, Лёша покачал головой и вынужден был согласиться. Этакий маленький момент короткого единства, которое, к сожалению, в нашей семейке быстро заканчивается…       — Так вы оба здесь? — Без приветствия спросил Аксёнов, заваливаясь в кабинет и останавливаясь на пороге. — Как по-семейному, ребята. И даже без драки… — Съехидничал шеф, вспоминая о событиях 1 мая, о которых знает наверняка со слов лучшего друга (кстати, где он?).       Макаров покраснел и пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное, Юра же перевёл взгляд на меня и на его лице чётко отразилось: всё с тобой понятно, Нестерова. Ой… правда что ли? А я думала, что никто не заметил, что я me muero de amor тут немного не в себе и мысли мои явно не о работе, а про горячего соседа, чтоб его…       — Валерия Денисовна, куда вы так расфуфырились? — Цокнул языком шеф, насмешливо щуря глаза и оценивающе поглядев на мой внешний вид. — Что-то на работу вы так не наряжаетесь. Видимо, очень надо прибрать к рукам бедного Алонсо…       — Юрий Алексеевич, а я, по-вашему, куда пришла — в кафе? — С иронией отозвалась я под смех Аксёнова и понимающее хмыканье Макарова.       — Пропал пацан. — Резюмировал Стрелецкий, останавливаясь на пороге рядом с шефом и хлопнув его по плечу.       Они посмотрели меня и обменялись смешками, а потом Аксёнов кивнул Макарову:       — Зайди ко мне.       Шеф ушёл, за ним ушёл и Лёша, они закрылись в кабинете Аксёнова, а Матвей вошёл ко мне и закрыл дверь. Я вздохнула и подумала, что могла бы вообще сегодня на работу не приходить. Номер мы сдали, поработать над следующим я могла бы и дома, а так только отвлекают с утра — то один, то другой… потом шеф наговорится с Макаровым и вернётся меня подкалывать. И с кем я вынуждена работать?.. Никакого от них покоя.       — Qué pasa? — С насмешкой бросила я ему, покрутилась перед зеркалом и наконец села за стол.       — Практикуешь язык? — Съехидничал Стрелецкий, проходя вглубь кабинета и усаживаясь на кресло по другую сторону от стола. — На твоём месте я бы повышал другие навыки, Лер…       — Заткнись. — Я закатила глаза и бросила в него смятый в шарик листок бумаги. — Извращенец хренов.       Он поймал листок и захохотал, и даже я против воли выдавила кислую ухмылку.       — Чё надо? — Я выразительно выгнула бровь и посмотрела выжидающе. Дадут мне сегодня хотя бы для вида поработать или как?       И что, заместителю директора работать сегодня совсем не надо? Хотя чего я спрашиваю… спасибо, что вообще на работу явился и даже не к обеду.       — Ты должна мне помочь. — Безапелляционно заявил Матвей, развалившись в кресле и посмотрев на меня так, будто это он тут главный, и я сама к нему пришла с просьбами, а не наоборот.       И ещё смотрит, зараза, так снисходительно, типа а я ещё подумаю, помогать тебе или нет, что мне за это будет?       — Что мне за это будет? — Фыркнула я, озвучивая свой вопрос.       Подпёрла подбородок ладонью и посмотрела на него с любопытством. И почему я догадываюсь почти на 100%, о чём (или о ком) будет предмет просьбы? Мелькнула мысль: наверное, мы друг для друга стали слишком предсказуемыми… что ж.       — А по-братски не хочешь помочь старому другу? — Хмыкнул Стрелецкий, ехидно щуря на меня бесстыжие глаза.       А действительно…       — По-братски помочь тебе затащить мою подругу в койку? — С иронией уточнила я, старательно изображая наигранное удивление. — Дай-ка подумать… — Я сделала вид, что задумалась, сдерживая ехидный смешок. — Нет.       Теперь я развалилась в своём кресле, картинно закинув ногу на ногу. Он поморщился, а я послала ему едкую ухмылку. А чего он ждал? Кто хочет секс, тот и думает, как его получить. Я же не прошу его уговорить соседа хорошенько меня… он, кажется, прочитал мои мысли. Матвей, не Женя. (а жаль.)       — Нестерова, не будь эгоисткой. — Цокнул языком Стрелецкий, а потом оценивающе прошёлся по мне из того ракурса, что ему было видно со своего места. — Судя по тому, как ты разоделась, ты явно не за ручки собралась гулять со своим Алонсо. — Он понимающе усмехнулся, а я поборола желание бросить в него ещё что-нибудь, уже потяжелее.       — А если и за ручки, то что с того? — Недовольно фыркнула я и насмешливо скривила губы.       И что пристали к моему виду? Я что, в первый раз за полгода не могу платье надеть? Пфф!       — Ты-то? — Отозвался Стрелецкий, послав мне скептичный взгляд. — Не смеши… — Он махнул рукой и закатил глаза. — И не уходи от вопроса. Поможешь мне или как?       Он уставился на меня с явным ожиданием ответа и, судя по его физиономии, отрицательный заранее не принимался.       — В чём? — Недовольно отозвалась я, покачав головой. — Я тебя предупреждала, что она тебя пошлёт. И от того, что ты будешь сто раз пытаться к ней подкатить, вряд ли что-то изменится. — Я пожала плечами, как бы резюмируя сказанное. — Алина не из тех, кого легко уломать… я не думаю, что её вообще можно уломать. Обычно она сама выбирает себе партнёра. И насколько я знаю, это случается не слишком часто…       Я отвела взгляд в сторону и рассеянно намотала прядь волос на палец. Матвей же смотрел на меня ещё более требовательно и каким-то жадным взглядом, впитывая сказанное. Что он хочет услышать? Инструкцию, как соблазнить Алину? Учитывая, что ни один из его привычных способов не сработает? Так нет её. Я даже не знаю, что конкретно ей может понравиться в мужчине. Потому что она не любит мужчин, и вот это как раз я знаю наверняка. Нечего ему ловить с ней. Но шестое чувство явно пыталось мне сказать, что возможно, я не права и шансы у него есть… но я отмахнулась от него. Интуиция тоже может ошибаться, даже женская.       — Расскажи, что знаешь. — Потребовал Матвей. Я закатила глаза: мне не понравился его тон. Он вздохнул и словно нехотя добавил. — Пожалуйста.              Я задумалась. Что я ему могу рассказать, чтобы это не считалось предательством и раскрытием какой-то личной информации?       — Ну… — Задумчиво протянула я, собирая мысли в кучу. — Она независимая, даже слишком. Работает проектировщицей, а в этой области женщинам пробиться труднее, чем мужикам — знаю хотя бы потому, что мой дед был инженером, и со слов мамы часто говорил, что женщинам в технической «мужской» профессии было не сладко. — Я усмехнулась, вспоминая деда, которого видела только на фотографиях — он умер, когда мне был год. — Она сильная, у неё есть яйца, фигурально выражаясь… может опустить и словами, и по морде дать. Хотя по ней не скажешь, но внешность обманчива. — Я пожала плечами, Матвей, до этого слушающий даже слишком внимательно, вскинул голову:       — Почему она не любит мужиков? Неудачные отношения? Изменил? Бросил?       Резонные вопросы. На которые на самом деле я не знаю ответ, по крайней мере однозначный.       — Насколько я знаю, нет. — Я поморщилась, начиная чувствовать себя сплетницей. — У неё не было серьёзных отношений.       — Как не было? — Удивился Стрелецкий, округлив глаза. — А отец Агаты и Мирона? Они же были женаты. И они вроде общаются с ним… значит, причина не в нём?       — Были. — Согласилась я. — И нет, Максим — хороший мужик, он никогда их не обижал, по крайней мере Агата ничего такого не рассказывала. Да и Алина не допустила бы, а зная её характер, ну… — Неопределённо протянула я, поведя плечом.       Зная её характер, она не только через суд добилась бы лишения родительских прав и запретила даже на километр к ним подходить, а ещё лично с ним разобралась, и я вот не уверена, что законными способами. Если бы он что-то плохое сделал детям… подумала я, сдерживая смешок.       — Я не понимаю… — Растерялся Стрелецкий, наморщив лоб.       Я хмыкнула.       — Ну она специально его выбрала, чтобы родить детей. — С досадой продолжила я, жалея, что вообще ввязалась в этот разговор. — Понимаешь? Ей нужен был тот, кто разделил бы ответственность за детей, а не слился после первых трудностей. — Я поморщилась, вспоминая современных отцов, любящих «уходить за хлебом». — Ей не нужен был муж, она даже фамилию не меняла. Ей нужен был хороший отец для детей. — Пояснила я в ответ на его очередные вопросы на озадаченной физиономии.       — Вот оно что… — Протянул Стрелецкий, и судя по его лицу, усиленно теперь переваривающий полученную информацию. — То есть всё-таки она не настолько независимая, раз не стала рожать «для себя» — как вы говорите, да? — Фыркнул он, поглядев на меня с насмешкой.       Мне не понравился его насмешливый тон, и я недовольно поджала губы, задетая за живое.       — Ребёнок не от святого духа появляется, Стрелецкий. — Я цокнула языком, послав ему возмущённый взгляд. — И за него должны оба родителя нести ответственность одинаково — мать и отец!       — Ладно-ладно… — Проворчал тот, примирительно выставляя перед собой руки. Или просто не желая спорить. — Пусть ты права. Но я всё равно не понимаю… если он ей не сделал ничего плохого, в чём причина такой неприязни к мужчинам?       — Я не знаю, Матвей… — Я развела руки в стороны, а потом вздохнула. — Это связано с её братом, не с отчимом, а который погиб. — Пояснила я в ответ на его немой вопрос. — И не спрашивай меня подробности, я ничего не знаю! — Поспешно произнесла я, увидев, что он готов меня засыпать новыми вопросами. — Он погиб за два года до моего папы и дяди, и наша семья с ними тогда не общалась. Я не знаю подробностей их отношений, но Алина была к нему очень привязана. Наверное, как я к Женьке… — Задумчиво добавила я, мысленно проводя параллель между нашими судьбами.       Пожалуй, есть у нас с ней что-то общее. Трагедия в семье, перевернувшая жизнь с ног на голову и поделившая её на «до» и «после»… только её брат погиб, а мой жив, но я ничего о нём не знаю. Зато у меня разбился отец… кому было хуже — сравнивать даже не берусь. Но за время знакомства с Алиной я поняла, что для неё тема, связанная с братом, не менее болезненная, чем для меня. Конечно, мне было любопытно, что это за история, почему он погиб и что случилось в тот день, но… это не та информация, которую можно выпытать у подружки «по секрету» за кружкой пива или бокалом вина.       — Она тоже идеализировала его, как и ты? — Хмыкнул Матвей, глядя на меня с привычным ему скепсисом и подозрением.       — Я не идеализировала брата. — Отмахнулась я. — Хотя, может быть, ты и прав… — Я подумала, что всё равно я не знаю, каким он стал, поэтому что мне мешало верить в его идеальность на расстоянии?       Возможно, у Алины та же история? В отличие от живых, умерший уже не сможет разочаровать. А потом ты невольно начинаешь забывать, каким он был, искренне веря в нерушимый идеал, который по сути придумала сама…       — Но об этом я точно ничего не знаю. Знаю только, что Мирона она в его честь назвала и что он — вылитый дядька в молодости. Видела на фотографиях у отчима…       — А не плохая ли это примета, называть детей… — Начал было Матвей, но я тут же отмахнулась, вспомнив разговор с Окс и Дёмой накануне.       — И туда же? Это просто имя. — Проворчала я, махнув в его сторону рукой. — Бабушка назвала маму в честь её бабушки Анжелики, а она была графиней, между прочим, и к тому же сумела не только получить образование, ещё и работала в университете — и это до революции… — Я хмыкнула, поймав его недоверчивый взгляд. А они думали, что женщины всю историю только мужиков обслуживали и вечно сидели на вторых ролях? — Так и чем виновато имя? Возможно, и я назову сына как папу. Или как дядю…       Я отвела взгляд в сторону, подумав о своём. Матвей усмехнулся. По его лицу было непонятно, какие выводы он сделал из разговора, но вряд ли я ему помогла понять, каким образом ему подкатить шары к Алине так, чтобы снова по ним не получить.       — Ладно… — Протянул он спустя паузу, морща лоб и проводя по нему пальцами. — Легко её не уломаешь, это я понял.       — Возьми с полки пирожок. — Захихикала я, порядком развеселившись над его задумчивой физиономией. — Я тебе это сразу сказала.       — Но ты сама сказала, что она сама ищет себе партнёров. — Не слушая, он метнул на меня новый озадаченный взгляд, сосредоточенно продолжая размышлять о своём. — Значит?       — Значит, она сама должна захотеть с тобой переспать, а этого не будет. — С удовольствием обломала я, злорадно улыбнувшись.       — Нестерова, не будь стервой. — Цокнул языком Стрелецкий, посмотрев недовольно. Я не сдержала новый смешок: и это я ещё мягко, Матюш… поверь, Алина обломает гораздо жёстче. — Ты не поняла! Если она сама выбирает партнёров для секса, то по каким критериям?       — Пффф… — Я аж поперхнулась воздухом от вопроса. — Откуда мне знать? — Я пожала плечами, подумав, что если Алина в последние годы выбирает себе старый-добрый вибратор и прочие «штучки» из магазина для взрослых, то выбранные критерии Стрелецкому явно не понравятся, да и кто же хочет проиграть конкуренцию ушастому другу из секс-шопа? — Насколько я знаю… ей нравятся мужчины, с кем можно поговорить, и в основном о работе, о карьере и о чём-то серьёзном — то есть это должен быть кто-то амбициозный, уверенный в себе и с высоким интеллектом. С дураком она даже разговаривать не станет, будь он хоть Аполлоном внешне…       Я поморщилась, а про себя подумала, что жаркими танцами, испанскими фразами и разговорами о футболе (о Реале, если точнее — упоминанием не каждого футбольного клуба, знаете ли, можно возбудить человека) Алину точно не заставишь на него наброситься, лихорадочно снимая с себя мокрые трусики… и тут же опустила глаза, чтобы он не увидел моё красное лицо. Хотя сосед явно не идиот, да и учился в Королевской академии искусств в Мадриде, работал в самой популярной спортивной газете в Испании, и… но какое это всё имеет значение, когда он что-то шепчет на испанском, а у меня уже подгибаются коленки?..       Впрочем, по моему лицу и попытках спрятать от него глаза Стрелецкий догадался, о чём я сейчас думала — судя по его самодовольной физиономии. Только мои фантазии про горячего испанского парня (которыми я с ним, с Матвеем, не с соседом, не собираюсь делиться) всё равно никак ему не помогут. И даже если Алине и нравилось бы что-то подобное, то для начала всё равно надо развести её на секс, а этого не будет, так что…       — То есть надо с ней поговорить про теорию относительности, или эффект бабочки, или технологическую сингулярность, или другую ерунду, чтобы она сама…       Я прыснула, откинув голову назад и хватаясь за край стола.       — Если ты будешь говорить об этой «ерунде», то выставишь себя идиотом, потому что понятия не имеешь, что это такое. — Фыркнула я, посмотрев на него с насмешкой. — И тогда тебе точно ничего не светит.       — Думаешь, я совсем тупой? — Оскорблённо протянул Стрелецкий, насмешливо щуря глаза. — Да у меня в жизни не было ни одной тройки, и вообще…       — Да помню я, как ты получил красный диплом… — Расхохоталась я, вспоминая его подвиги в кабинете ректорши и как он об этом хвастался.       — Не завидуй. — Недовольно фыркнул Матвей, закатывая глаза. — И вообще, не переводи тему. — Он цокнул языком, я перевела на него насмешливый взгляд, сдерживая новые порывы смеха. — Скажи мне чётко, какие у меня шансы? Не увиливай, мне важно твоё мнение.       Я поперхнулась смешком, вытаращив на него глаза. Ему важно моё мнение? И есть ли у него шансы залезть к Алине в постель или нет? Хуясе поворот…       — Шансов почти нет. — Невозмутимо ответила я, не желая давать ему ложных надежд, которые ему точно не нужны. — И не смотри на меня так, я тебе честно говорю… — Я поймала его разочарованный взгляд и пожала плечами, как бы подчёркивая очевидное. — Ты можешь её заинтересовать разговором, если угадаешь с темой, если она не сочтёт тебя кретином — что важно, т.к. большинство мужиков она именно такими и считает… — Я подавила желание хихикнуть, вспоминая, с каким презрением говорила Алина про её ухажёров. — И может быть, вызовешь в ней какие-то эмоции. Цветы, всякие побрякушки, даже золотые и красивые, она не любит и в крайнем случае может купить себе сама, мягкие игрушки выбросит в мусорку вместе с «веником», — я подумала, что она скорее любит другие «игрушки», но об этом ему точно знать не надо — по крайней мере не от меня, — конфеты она почти не ест, рестораны не любит… так что это всё точно мимо, такими методами ты только подтвердишь её вывод, что «все мужики одинаковые и без фантазии». — Усмехнулась я, пока Матвей сосредоточенно слушал и переваривал.       Я уже хотела съехидничать и предложить ему блокнотик, чтобы он законспектировал и перечитал перед сном, но он тут же оживился и поднял на меня уже более взбудораженный взгляд, в котором я разглядела знакомых чертей.       — Ты не облегчила мне задачу, Лер, но пожалуй, некоторые выводы я сделал. — Наконец отозвался Стрелецкий, натягивая на красивую мордашку прежнее выражение «великолепного мерзавца». — Пожалуй, так даже интереснее… — Задумчиво продолжил он, глядя мимо меня в открытое окно. — Что за интерес добиваться секса так просто? Конфеты, игрушки, веник… никакого азарта, такие даже не запоминаются. А вот когда надо поломать голову…       — Ага, подари Аньке такой веник, и она описается от восторга. — Съехидничала я вполголоса, вспоминая, какими глазами она пялилась на Матюшу в те два дня, пока он был у нас.       Он явно услышал и нахмурился, посмотрел на меня и опасливо сузил глаза, как бы предупреждая, что тема запретная и чтобы я не продолжала. Ой, подумаешь…       — Что ты сказала?       — Ничего. — Отмахнулась я, не желая спорить и ссориться. — Но имей ввиду, я тебе ничего не говорила и не буду принимать участие в твоих попытках её достать, и…       — За кого ты меня принимаешь? — Фыркнул Матвей, встал и подошёл к столу. — Своих не сдаём! — Он перегнулся через стол и чмокнул меня в макушку, а затем потрепал по волосам, снова наводя там беспорядок. — Братву на сиськи не меняют!       Он лукаво ухмыльнулся, подмигнул мне и пошёл к двери. Я пригладила волосы и покачала головой, глядя ему вслед:       — Ага, как же! Так я и поверила! — Заржала я, вспоминая, как он пялился на неё в халатике тогда на лестнице…       Кому ты пиздишь, Стрелецкий!       В ответ хлопнули дверью соседнего кабинета. Я самодовольно оскалилась и посмотрела на своё отражение в карманном зеркальце… а потом подумала: интересно, а какие мои шансы на горячее продолжение вечера, и неважно — свидание это или нет, и я рано размечталась?.. Пойти что ли посоветоваться с гуру из соседнего кабинета и чуток позлить его… или сама справлюсь?       Я хихикнула, решив, что справлюсь сама, а пока лучше ещё кофе попью. Подсадил же меня на кофе, засранец… как говорится, из Мадрида с любовью.

***

      Выходила я из редакции чуть ли не под коллективное сопровождение всех коллег, смешков Аксёнова и Стрелецкого, понимающее хмыканье Андриевской и хихиканье Олеси, а поймав меня в коридоре, Крис подмигнула мне и шепнула на ушко: «удачи».       Мне, конечно, немножко льстило участие коллег и друзей, но что-то слишком много стало внимания к моей личной жизни… там в Мадриде, Жене, наверное, тоже не жилось спокойно, учитывая, из какой он семьи и в каких кругах вращался. Там он за камерой на работе и в её объективе в частной жизни, у него всякие там вечеринки со знаменитостями, красная дорожка, обложки журналов и всякое такое… но живя в маленьком городишке, где все друг друга знают, рискуешь ещё больше стать объектом слухов и сплетен, и совершенно плевать, какая у тебя фамилия и насколько крут твой отчим.       Подходя к нему, я попыталась изобразить безразличное лицо, чтобы не показывать, что я волнуюсь и не вызывать лишних подозрений внешним видом. Ну подумаешь, переоделась из шорт и маек в платье, вот событие-то… но он не только заметил, внимательно и цепко пробежав по мне глазами, но и явно оценил, удовлетворённо сощурив глаза и послав мне пытливый взгляд: мол, «да, крошка, ты великолепна или как там по-испански, мне нравится то, что я вижу и хочу тебя всю». Я отвернулась, пряча горящее лицо и надеясь, что он не заметил мои покрасневшие щёки и лоб… с каких пор я стала стесняться жарких мужских взглядов? Да вот с тех самых, как встретила его… и понёсся весь мой хрупкий мир и равновесие в пропасть к чертям собачьим… а мысленно я почти умоляла смотреть ещё и сделать со мной всё, что захочет, и желательно не мысленно… мне уже не было стыдно за свои желания, я уже не боялась разочароваться, если вдруг у нас ничего не получится и всё пойдёт по ожидаемому сценарию (вдруг?), я просто хотела насладиться моментом, и неважно, как долго он продлится.       Мы обменялись приветствиями и дежурными фразами, я смущалась как дура и отводила глаза. И уже не я украдкой на него смотрела, улучив момент, а он сам на меня пялился и не украдкой, а в открытую, и это вызывало целую бурю эмоций и самых разных желаний и реакций — от глупого смеха и ещё более красных щёк до самых неприличных… и я изо всех сил пыталась держать лицо, мило улыбаться и отвечать впопад хотя бы иногда. Хотя чего уж там, он же не идиот — сама признала; по-моему, уже даже такой, как Макаров, бы всё понял, не то что парень из «цивилизованной» Европы…       Уже в машине я спросила, куда мы едем. Не то чтобы меня это сильно волновало, но…       Наверное, в эти моменты мне было бы всё равно, даже если бы он оказался маньяком и отвёз меня в лес. И кто сейчас скажет, что все парни озабоченные и им всем от тебя нужно только одно? Ну как бы да, но… сейчас я и сама была бы не прочь получить это «одно». А может и не одно, если повезёт… по пока лучше изображать из себя приличную девчонку. Хотя он же говорил, что уже не верит мне. Ой…       — Вспомнил одно место, где бывал в детстве. — Ответил Женя, искоса поглядев на меня, чтобы не отвлекаться от дороги. — Думаю, что ты там много раз была, это и раньше было популярное место для парочек и для компаний, там же озеро внизу — идеальное место для пикника и даже не надо ехать куда-то далеко за город. — Усмехнулся он, отворачиваясь.       — А. — Только и выдавила я, сразу же определив, куда мы едем. — Озеро, ну конечно…       К озеру ведёт дорога и она же — выезд из города, по ней же потом можно заехать и в посёлок. Рядом с озером находится частный сектор, а с другой стороны лес — тот самый, где мы с Дёмой гуляли на днях и через который можно пройти от самого нашего дома в кварталы из квартирных домов. Само озеро находится в низине, да и в частный сектор ведёт другая дорога вниз по городу.       С главной трассы-выезда из города нужно свернуть на дорогу к озеру, и не всегда там можно проехать, а уж в плохую погоду… вы просто рискуете застрять. Поэтому почти всегда на подъезде к дороге — небольшой площадке, где когда-то был асфальт, стоит куча машин — в хорошую погоду много желающих провести время на природе. Но сегодня тут на удивление никого нет. Неужели опять перед выходными все разъехались или жарят шашлыки у себя во дворах?       — На самом деле я не помню, когда была здесь последний раз. — Задумчиво произнесла я, когда вышла из машины и огляделась.       Вон в той стороне за лесом — наш дом, через лес, в квартирных домах — улица, где живёт Оксана с семьёй, а буквально по соседству и бабушка Лёши, а через три дома и через дорогу — тётя Тоня с мужем, родители Матвея. Хотя если подумать, живя всю жизнь в маленьком провинциальном городишке, сложнее найти незнакомое лицо, чем кучу знакомых, друзей и родственников, раскиданных по всему городу…       К вечеру жара спала, подул лёгкий тёплый ветерок и отовсюду доносился запах цветов, цветущих деревьев и сирени, а над озером и лесом начинался закат — солнце садилось, а небо окрасилось в нежно-малиновый оттенок, отражаясь в спокойной глади озера и бросая блики… я пожалела, что у меня нет с собой фотоаппарата, а до моего телефона прогресс ещё не добрался и камеры в нём нет.       Я прислонилась к нагретой за день дверце машины и задрала голову, чуть жмурясь на красноватое солнце. Да, он прав, это место любят разные парочки, которых с самого начала весны тянет сюда как магнитом. Но не припомню, чтобы мы с Беловым тут часто бывали в школьные годы, наверно, потому что у нас обоих всегда были несколько другие представления о месте для свидания… и любоваться закатом у озера, взявшись за ручки, казалось чем-то совсем уж банальным и даже скучным. А после него мне тут бывать стало не с кем… вот разве что пару лет назад мы устроили тут пикник с Оксаной, которая ещё была беременна и старалась в хорошую погоду больше проводить время на свежем воздухе. Я как раз тогда приехала на последние летние каникулы после четвёртого курса, и она позвала нас с Викой и Соней к озеру на пикник, мы захватили ведёрко с черешней и малиной, лимонад и бутерброды и растянулись на пледе под деревьями, болтая о своём. Вика привычно жаловалась на Арину и жизнь с ней под одной крышей, я жаловалась на учёбу и сессию, которую в тот раз едва не завалила, рассуждала про будущее с Даней, который вскоре стал бывшим, Соня жаловалась на школу и надоедливых парней, которые, по её и мнению Вики, упорно «не собираются взрослеть», а Окс жаловалась на токсикоз, который только-только начал проходить… и потом мы втроём ворковали над будущей мамочкой, которая, казалось, только вчера танцевала на выпускном с будущим мужем, с которым они вместе со школьной скамьи. Воспоминание о том июньском дне заставило улыбнуться… вышедший следом из машины и вставший Женя рядом понял это по-своему.       — Вспоминаешь свидание с каким-нибудь красивым парнем? — Хмыкнул он, шутливо пихнув меня локтем в бок.              «Я сейчас на свидании с красивым парнем» — подумала я, прикусив вовремя язык, чтобы не ляпнуть это вслух.       — Нет. — Улыбнулась я и отвернулась от него, чтобы он не заметил, как я опять краснею, как малолетка перед тем самым красивым парнем под смешки подружек в сторонке. — Последний раз я тут была с сёстрами, мы ели черешню и вспоминали, какими были в детстве… Оксана была беременна, а беременные почти все сентиментальные и любят говорить о детях.       Я хихикнула, вспоминая далёкое детство и какой была мама во время беременности Викой, а затем и Ариной, а потом вспомнила и Нину, которая всё время плакала, смотрела мелодрамы и умилялась с маленьких племянниц, которые чуть постарше Анфисы, а как-то раз и вовсе разревелась над какой-то драматичной книжкой и Дёма до ночи её успокаивал, убеждая, что это всего лишь выдуманная история, к тому же автор написал продолжение, где у героев всё заканчивается хорошо — «ложь во благо», как смущённо оправдывался тогда брат, а мы с Викой хохотали над будущим папкой, предсказывая, что врать ему, походу, придётся ещё не раз. К тому же как насчёт сказок для дочери?! Кто ещё их сочинять будет? А для этого тоже фантазию надо иметь, знаете ли.       — Детей и я люблю, кроме моей младшей сестры, — я поморщилась, — сущее недоразумение, портит нам жизнь с первых своих дней появления. А вот двоюродный брат был ангелочком, и родственники шутили, что в нашей сумасшедшей семейке он слишком нормальный. — Рассмеялась я, вспоминая его тёзку из детства, которого мне до сих пор ужасно не хватает.       — Почему был? Что с ним случилось? — Уточнил Женя, выгнув бровь.       — Они с матерью уехали, я давно его не видела и даже не знаю, каким он стал. — Я пожала плечами, даже не пытаясь скрыть, как меня огорчает это всё.       — У меня похожая история. — Задумчиво отозвался парень, направив взгляд в небо, которое постепенно становилось темнее. — Сестра уехала с матерью и младшей сестрой в Германию, и я не представляю, как её там найти… а если она уже вышла замуж и сменила фамилию, то это вообще становится чем-то нереальным.       В его голосе я услышала тоску, с которой я живу много лет, и поёжилась.       — Сочувствую. — Вздохнула я, покосившись на него. — Но у тебя больше шансов, ты же много где был и в той же Германии. А я даже не знаю, где он. Может, в соседнем городе, а может на другом конце земли… — Я снова вздохнула и нахмурилась, не желая поддаваться эмоциям и тоске по брату сейчас, когда наконец могу расслабиться и насладиться моментом с человеком, который мне ужасно нравится, но только вот и брат по-настоящему никогда не отпускал, да если совсем по-честному, я и не хотела отпускать и не переставала скучать по нему. — Может, когда-нибудь мы можем искать людей по интернету и сможем общаться даже на расстоянии. Хотя это и сейчас возможно, но…       — Для этого будут соцсети, Лер. — Хмыкнул Женя, поворачиваясь ко мне и меняя выражение лица на более задорное. — Просто сейчас не у каждого есть интернет и даже компьютер, но вот подожди, лет через пять мы уже не представим свою жизнь без соцсетей, интернета и телефонов, а ещё лет через десять у нас в них вся жизнь будет, и ты без телефона даже из дома не выйдешь.       — Это как? — Тупо спросила я, тоже отвлекаясь от невесёлой темы.       Он рассмеялся, а затем обнял меня за плечи и слегка прижал к себе. Я моментально напряглась и почувствовала знакомый вихрь мурашек по коже, изо всех сил стараясь не покраснеть и окончательно не растеряться… ой, и опять его запах — цитрус, мандарины и солнце, много солнца… ой, мамочки… сердце сделало кульбит, а у меня перехватило дыхание, но я постаралась сохранить лицо… впрочем, тщетно.       — Это называется технический прогресс, крошка. — Усмехнулся Женя, поглядев на меня снисходительно.       Я выдохнула, уже забыв, что я спросила и о чём мы вообще говорили… в сущности мне без разницы, что там у людей в телефонах будет и доживу ли я вообще до времени, о котором он говорит, когда я без мобильника не пойду даже мусор выносить, как сейчас без косметики. Всё, что имело значение сейчас — его рука на моём плече, близость с ним и тепло его тела, запах мандарин и его дыхание где-то над макушкой… а ещё необычайно яркий закат и тёмно-малиновое небо, аромат сирени и знакомая мелодия из открытого окна машины.       — Поверю тебе на слово. — Я пожала плечами, стараясь расслабиться и сдержать эмоции, что становилось труднее. — Не могу сказать, что я в восторге от перспективы быть зависимой от своего мобильного, но не буду отрицать, что если в нём будет вся информация и это упростит мне жизнь, то это тоже будет неплохо. — Вынужденно согласилась я, думая при этом о чём угодно, кроме предмета разговора и этого самого прогресса, который меня сейчас вообще не волновал.       — Это уже сейчас упрощает жизнь, и я могу написать друзьям и брату даже без ноутбука и электронной почты. — Хмыкнул Алонсо, лицом ловя красноватые лучи солнца и щуря глаза.       — Как это? — Во мне невольно отозвалось любопытство, и я вынырнула из-под его руки, заглядывая в глаза и даже забывая про недавнее смущение. — Ты хочешь сказать, что можешь общаться с ними с телефона? Не по смс?       — Конечно, нет, что я дурак что ли, отправлять смс в Испанию? Ты хоть знаешь, сколько стоит международная связь? — Рассмеялся он, машинально проводя ладонью по моему плечу.       Я вздрогнула, ловя мурашки по телу, а потом задержала взгляд на его лице, невольно любуясь. На него падали лучи заходящего солнца, а в синих глазах отражалось небо рубинового оттенка, отчего они блестели мягким светом и взгляд становился немного загадочным… я не заметила, как расслабилась, прижимаясь к нему, и залипла, не слушая его и откровенно начиная пялиться. В который-то раз…       — Ммм… — Невнятно промычала я, пропустив мимо ушей последнюю фразу.       Мой взгляд сам собой опустился ниже, упав на его губы, и я сглотнула. Вот что мешает самой нарушить эту границу, которую мы выстроили? И главное, зачем? Как-то так выходит, что правила игры указывают держать себя в руках, хотя это напряжение между нами уже можно руками потрогать, но… трогать руками его самого отчего-то пока нельзя, и это начинало раздражать. Почему-то именно с ним из оторвы и девчонки без тормозов, которой когда-то стала, встречаясь с Беловым, я превратилась в какую-то робкую скромницу, которой я не была вообще ни с кем. Что он сделал со мной за такой короткий срок? И что именно в нём особенного, отчего я так легко потеряла голову?..       — Есть такой мессенджер, называется «аська», так вот там можно переписываться бесплатно, а ещё звонить и даже по видео, если в телефоне есть камера, и…       Будто не замечая мой взгляд, невозмутимо продолжал Женя, и только его едва заметная усмешка выдавала то, что на самом деле всё он замечает. И как, и куда я пялюсь всё это время… начисто упуская смысл сказанного. Какая-то аська… кажется, я слышала об этом от Ирки, у которой похожий телефон… возможность переписываться на расстоянии… да кого это волнует? Я так зависла, что даже перестала по-дурацки краснеть и смущаться. Какой же он… даже не скажешь, что просто красивый. Дело ведь не в красоте, вернее не только в ней… вот что в тебе особенного, cariño? Мало ли вокруг красивых парней? Да боже… мало ли сексуальных парней? Пфф! Да зайди вечером в зал, куда ходит тренироваться Матвей, и глаза разбегутся — каждый второй притягивает взгляд… конечно, таких, как Бекхэм там не встретишь — ну оно и понятно, не зря же Дэвид считается одним из самых сексуальных мужчин современности, но парней с красивым телом там навалом! Но дело ведь не в этом! Что в тебе особенного, Тодди? Его глаза, в которых отражается малиновое небо, подрагивающие ресницы, чуть растрёпанные волосы, которые сейчас тоже стали какого-то красноватого оттенка, и до боли он снова напомнил кого-то ещё, кого моя память в который раз отчего-то блокировала… чьи волосы на солнце становились рыжими? А впрочем… я облизала губы, понимая, что бороться с собой становится ещё сложнее. А ведь я даже не пьяная.       «Как же я тебя хочу.» — пронеслась необычно ясная мысль, и снова по коже пробегают колючие мурашки, а я изо всех сил стараюсь отвести взгляд.       Тщетно. Хочу тебя.       И сейчас сексуальное желание отходило куда-то на второй план, и, прижимаясь к нему настолько, насколько позволяло наше положение у тёплой двери машины, я ощущала лишь лёгкое возбуждение, пока не накрывающее с головой — к счастью или сожалению. Зато обострились в разы все остальные чувства, вспыхивающие рядом с ним словно искры… до безумия хотелось большего. Но по его хитрым глазам я поняла, что он прекрасно видит по моему лицу, о чём и о ком я сейчас думаю и что мне надо. И улыбается также — хитро и с мягкой усмешкой, в его стиле… вот же засранец!       Я совсем перестала его слушать и даже не сразу заметила, как он отпустил меня и куда-то отошёл, запоздало осознав, что больше не чувствую тяжесть его руки на плечах и тепло его тела. Я смотрела в небо, солнце почти село и становилось темно… подул уже более прохладный ветерок, но холодно не было — даже почти жарко, учитывая, что рядом с ним всегда с головой накрывала буря и начинался пожар… я хмыкнула, подумав, что он явно не из тех, кто торопит события и с головой в омут прыгает с обрыва. И вспомнила свой ответ Соловьёвой на её вопрос, нравится ли он мне. Не хочу торопить события… я так сказала? А на самом деле ой как хочу…       Я вздрогнула, когда он снова оказался рядом. Я услышала, как с другой стороны тихо хлопнула дверь машины, а потом он появился будто из ниоткуда, подойдя почти неслышно. Я отлепилась от машины и расправила спину, убеждаясь, что даже сейчас, вечером ещё довольно тепло и даже ставший более прохладным ветерок совсем не мешает… может, всё-таки стоило спуститься к озеру? И почему я не взяла с собой кеды? Каблук на босоножках, конечно, не самый высокий, но явно не для хождения вниз по убитой дороге и камням! А назад и вовсе я бы поднялась только босиком… плохая идея, если только меня не донесут на руках, но это были бы слишком смелые мечты даже для меня. Но последняя мысль меня позабавила…       Он вырвал меня из размышлений, когда поймал меня за руку и что-то осторожно вложил в ладонь, я опустила глаза и с удивлением увидела тёмно-бордовую розу, в темноте кажущуюся почти чёрной, на длинном тонком стебле без шипов и с гладкой красной лентой посередине.       Я от изумления забыла даже смутиться. Мои глаза полезли на лоб… это же точь-в-точь сорт роз, которые любил дядя Дима! Да он почти на все праздники дарил и жене, и матери — нашей бабушке, и даже тёте Ире такие розы! Тут невозможно перепутать… тёмные лепестки рубинового оттенка, которые становятся чёрными по краям, на ощупь гладкие как шёлк, а уж пахнут так, как не пахнут ни одни люксовые духи… да мы такие же розы видели на его могиле, когда приходили туда на годовщину аварии! А теперь он дарит мне такую же? Что за чудовищное совпадение?..       — Откуда ты?.. — Начала я и подняла глаза.       Очевидно, не поняв причину моего изумления, Женя загадочно улыбнулся, а затем, не дав мне опомниться, обнял за шею и быстро поцеловал в щёку — почти как тогда, в машине, мягко и невесомо, почти нежно — словно щеки коснулся лепесток розы. Я ощутила знакомый запах мандарин и привкус чего-то сладкого на его губах, а когда он отстранился, проводила его разочарованным взглядом, который не смогла сдержать. Ну это же просто бесчеловечно! Нельзя быть таким… будто видишь перед собой украшение с огромным красивым сапфиром — да вот то же «сердце океана» в Титанике… которое нельзя трогать и можно только смотреть! А как можно на такую драгоценность — сокровище, если хотите, просто смотреть?       — Te esperare y haré lo que sea… por volverte a amar. — С той же мягкой усмешкой произнёс он негромко, бросив на меня хитрый взгляд.              Опять испанский… мурашки по коже! И его голос, ну как же он говорит… я мгновенно забыла про розу в своей руке и успела поймать его беглый взгляд — я могла бы поклясться в этом! — на мои губы. Но он тут же посмотрел в глаза и подмигнул мне, а я от досады едва не заскрипела зубами. Ну как-то, а?       Из его фразы я в этот раз не поняла вообще ничего. И дело даже было не в незнакомых словах, которые я ещё не успела запомнить… когда он говорит на испанском, даже если бы я знала его идеально, я бы всё равно не улавливала смысл сказанного… как тут вникать в смысл, когда он так смотрит и улыбается?..       — Ты говоришь на испанском тогда, когда не хочешь, чтобы я поняла смысл, — усмехнулась я, пытаясь хоть немного сдержать бурю в груди, — и ещё с целью вывести меня из равновесия, и не говори, что это не так. — За шутливым тоном и насмешкой я пыталась скрыть, что мне до ужаса хотелось большего.       И будь на его месте да кто угодно из моего прошлого… я бы уже давно всё взяла в свои руки, когда мне это было слабо? Ещё Белов научил, что не нужно сдерживать свои желания, если уж тебе хочется, а партнёр — то есть на тот момент сам Вадик — почему-то тупит или не понимает намёков… но почему-то именно сейчас, с ним я усиленно пыталась сдержать себя в чёртовых рамках, непонятно кем из нас установленных, и терпеливо ждать следующего шага от него. Да ёмаё! Он же сам говорил, насколько испанцы раскрепощённые ребята, без комплексов и не станут тянуть кота за все подробности… так и чего он ждёт? Если бы я ему не нравилась, он бы ни одного намёка не подал, что что-то испытывает ко мне! А ещё девушек упрекают в сдержанности и что они недотроги!       Так кто из нас сейчас недотрога, а сariño?       — Я не настолько коварный, как тебе кажется, крошка. — Усмехнулся Женя и в следующий момент поймал мою уже свободную руку и сунул туда ещё что-то, в чём я разглядела маленькую коробочку, перевязанную лентой.       Я всё же удивилась, сдерживая смущение и досаду, и подняла на него вопросительный взгляд.       — Эээ… — Протянула я и несмело подняла руку, чтобы лучше рассмотреть. — Ты определённо хотел вывести меня из равновесия… — Задумчиво добавила я и потрогала шёлковую ленту, которой была перевязана коробочка.       И вздрогнула, когда он накрыл мою ладонь обеими своими и сжал обратно в кулак. Я подняла глаза и невольно покраснела, поймав на себе его внимательный взгляд. В синих глазах отражались звёзды и полыхало пламя, но не такое, какое сейчас могло бы накрыть нас с головой и затопить страстью, а более мягкое, тёплое, накрывающее словно одеяло. Я чувствовала его тёплые руки и терялась от смущения, изо всех сил стараясь этого не показать… хотя какой был в этом смысл, если по мне уже давно всё было понятно. Причём, похоже, всем, кто хорошо меня знает… или даже не очень хорошо.       — Посмотри дома, хорошо? — Мягко, но настойчиво произнёс он, будто не замечая моей растерянности.       Я кивнула, даже не думая спорить. Хотелось продлить момент и подольше ощущать его руки на моей, от его прикосновений по коже пробегал ток и я ощущала его лёгкие разряды, а под его взглядом хотелось плавиться, как мороженое на солнышке… и ведь я даже не пьяная, но рядом с ним рассудок стремительно покидал голову и я ничего не могла с этим поделать.       — Muchas gracias… — Я попыталась улыбнуться, когда он убрал руки и я незаметно выдохнула. — Cariño. — Последнее я произнесла себе под нос чисто машинально и тут же покраснела, надеясь, что он не заметит в темноте мои красные щёки и смущение.       В кого я превратилась из-за его влияния на меня? Когда я успела стать влюблённой дурочкой? О, моя Хела… богинюшка, спаси меня от его чар, потому что, походу, пропала Лера… пропала и без шансов. А от его взгляда вообще хочется то ли спрятаться подальше, то ли наброситься на него и…       И конечно, он услышал последнюю реплику, к моему сожалению или счастью… это уж как посмотреть. Я поспешила отвернуться, сжимая в одной руке коробочку, а в другой розу, и даже отошла в сторону от машины, сделав вид, что залюбовалась видом на озеро и огнями, которые в нём теперь отражались… он подошёл ближе и встал за спиной, а потом положил руки мне на плечи, отчего я вновь ощутила колючие мурашки и волнительное тепло по венам — словно сделала глоток вина, которое теперь грело изнутри… я сглотнула и вымученно посмотрела в небо — мне так хорошо не было с самого расставания с Беловым. Ни с одним из парней. И от того, что он зачем-то держит дистанцию, ещё сильнее хочется большего… он так близко и в то же время сохраняет расстояние между нами. Протяни руку и коснись, и всё станет так просто, но… мне хотелось, чтобы этот шаг сделал он сам.       — Мне нравится, когда ты так говоришь. — С лёгкой усмешкой сказал Женя, обнимая за плечи. А у меня земля из-под ног уходит… — Меня никто так не называл.       — Вот оно что? — Со смесью смущения и удивления протянула я, выгнув бровь.              На языке вертелся резонный любопытный вопрос, а как же его называли бывшие? Даже не так… каким они видели его? Потому что я увидела именно таким — невероятно милым. Хотя он не похож на простого симпатичного парня вроде Дёмы, которого совсем иначе воспринимаешь (и это не считая того, что он всё-таки мой брат) и который напоминает именно большого плюшевого медведя — но обманываться тоже не стоит, ибо этот медведь может очень больно бить и не только уложить на лопатки, но… Женя совсем другой. И это красивое испанское слово cariño — не про обычного, смешного и милого парня, у которого всё на лице написано и которого любая девчонка разгадает на раз-два, да ещё и над ним посмеётся… для меня он загадка. Он улыбается не как хороший мальчик, а по его хитрым глазищам никогда не угадаешь, о чём именно он думает. И на лбу у него не написано крупными буквами, чего он хочет, в отличие от меня… какая ирония. И при этом он видится мне совершенно разным. Он мягкий, может быть и нежным, и заботливым, и внимательным — этакий маленький принц из романтичного, сказочного Мадрида, только в современном варианте… при этом он очень горяч и в нём пылает пламя, что чувствуется даже на расстоянии. Наверняка он может быть очень страстным и чувственным в постели и… какое же разочарование то, что я ничего не помню про ту ночь! И правда, какой он?.. Скорее всего, даже будучи настолько в дрова, я не жаловалась, но почему-то именно после той пьянки мне напрочь отшибло память! А как он говорит по-испански? Да у меня уже дрожь по телу и потные ладошки, стоит только ему что-то сказать, а если уж шёпотом и на ушко… держите меня семеро! И при этом я чувствую в нём прочный стержень, невероятную уверенность в себе и характер, какой должен быть у любого мужчины, без приписки о «настоящем». К сожалению, многие представители мужского пола оным не обладают… только не этот парень. Учитывая его биографию, уже можно сделать выводы, что он стремится к независимости и не хочет быть тенью богатого отчима, пользуясь положением матери и материальными благами, которые заработал не сам. Он амбициозен и чётко знает, чего хочет, получил блестящее образование и попал в самое популярное спортивное издание в Испании… и он мой ровесник — ему определённо есть, чем гордиться в жизни. И при этом его каким-то ветром занесло в нашу глушь. Почему? И это ещё одна для меня загадка. Какие дела могут быть у такого, как он, в нашем селе? Он не говорит, а я не хочу выпытывать. Но как же безумно меня к нему тянет… и так хочется быть ближе, чем на расстоянии, которое он выстроил!       Я чувствую тепло его рук, его присутствие и так близко — он обнимает, но не прижимается, опять держит дистанцию — чтоб её, его запах, смесь цитрусовых, жаркого испанского солнца и нотки его парфюма — терпкая чёрная смородина, горьковатый бергамот и шлейф чёрной ванили, окутывающий словно шарф… я облизнула губы и подавила усмешку — приятно, чёрт возьми. В нём столько огня и химии, которая превращается в настоящее напряжение между нами, что становится сложнее держать себя в руках… и этот его бархатный голос на ушко — почти интимно, шёпотом, так, чтоб наверняка пробрало до костей и не осталось шансов противостоять этой его магии. Cariño… какой же ты. И ему нравится, что я его так называю? Я обязательно повторю это… в другой обстановке. Пусть только попросит. А что? Улыбаюсь своим мыслям и поворачиваюсь к нему, жалея, что заняты руки и я уже не могу его незаметно коснуться, когда захочется. И тут-то в последний момент умудряюсь поскользнуться на ровном месте, забыв, что я не в привычных кедах, а в неудобных босоножках… не кстати поехала нога, я от неожиданности ойкнула и неловко взмахнула руками, едва не выронив и розу, и коробочку, и попыталась схватиться за его плечо, но Женя среагировал быстрее и успел поймать меня сам прежде, чем я грохнулась бы на землю.       Я неловко схватилась за его плечо, боясь сломать розу в руке, а он крепко держал меня за талию, глядя сверху вниз из образовавшегося положения. От неожиданности я замерла, дыхание сбилось и взгляд забегал, я оказалась практически прижатой к нему и между нами остались считанные миллиметры… а его горячие пальцы обжигали через ткань платья и такая тесная близость вызвала дрожь. Я посмотрела на его губы, быстро облизав свои, посмотрела в глаза… его взгляд сначала был слегка растерянным, потом стал хитрым, с лукавым прищуром и дерзким блеском в потемневших синих глазищах. Этот контакт длился считанные секунды, я выпрямилась в его руках и посмотрела с вызовом, не без облегчения отмечая, что снова могу дышать. Мысли путались, а на языке вертелись какие-то глупости, сознание мутнело… как же он влияет на меня?       — Осторожнее. — Бархатным голосом попенял мне Алонсо, продолжая улыбаться так коварно и игриво, как настоящий лис.       Тодди… лисёнок из мультика, который вырос и стал настоящим обольстительным, хитрым и коварным лисом, которому достаточно взгляда — и ты уже на всё готовая и плевать тебе на всякие там моральные принципы, и… хотя? А почему должно быть не плевать? Я свободная, молодая девушка, в отношениях не состою, голову парням не морочу, почему я не имею право обратить на кого-то внимание?       Беда в том, что рядом с ним мой разум меня покидает и я становлюсь влюблённой идиоткой, у которой попросту нет выбора — хочу я с ним или не хочу… хочу его всего и сразу и неважно, какими путями это будет достигнуто, и ещё неизвестно, кто из нас двоих охотник, а кто мишень… в его сети попалась я, но сейчас я готова выпустить коготки и показать, кто тут хищница, а кто станет жертвой. Уже моего плена… или я не девушка!       — Угу. — Бурчу я, теряясь, и всё-таки выпутываюсь из кольца его рук и отхожу в сторону, бросив на него напоследок обиженный взгляд.       Я не специально, честное слово… но ей-богу, кажется, будто ни одна девушка ещё так не обламывала парня в самый интересный момент, когда из глаз буквально летят искры. А он обломал. И уже раз этак пять.       «И кто из нас ещё динамо, а парни?» — думаю про себя, насмешливо щуря глаза и инстинктивно поведя плечами — становилось прохладно.       Женя, глядя на меня, решил, что я замёрзла, а значит надо поехать в какое-нибудь другое место, погреться и заодно перекусить. Садясь на своё место впереди рядом с ним, я почти спокойно подумала, что есть и более приятные способы согреться, но…       Напряжение между нами достигло такого пика, когда я уже не могла на него спокойно смотреть и отводила взгляд, вспыхивая как спичка, стоило ему только посмотреть в мою сторону…       А он смотрел. И нисколько этого не стеснялся. Он глазами говорил то, что не говорил (и не делал) вслух… мы говорили о чём-то отвлечённом, обсудили футбол, новости в команде, возможные трансферы, поговорили вскользь о работе. Но глаза-то глаза… выдавали его в два счёта, даже если предположить, что он этого не хотел. Его взгляды становились более жаркими и откровенными, а когда я отворачивалась, он украдкой меня рассматривал, стараясь не отвлекаться от дороги — но видимо, выходило плохо… мне льстило его внимание и было приятно, что я желанна для такого парня, как он. А в моих глазах он стоял едва ли не на самой высокой ступеньке по сравнению с теми, кого я видела вокруг себя всю жизнь… да, возможно, из-за этой неожиданной и яркой влюблённости я надела розовые очки и сильно его идеализирую, видя перед собой чуть ли не божество, но… очевидно, и он что-то во мне разглядел. Иначе не начал бы так откровенно пялиться, думая, что я не замечаю… да, cariño?       А я действительно делала вид, что ничего не вижу. Смотрела в окно, разглядывала розу, которую положила на колени во время дороги, пару раз достала зеркальце и смотрела на своё отражение в нём. Хищница внутри меня нетерпеливо била хвостом и выпускала коготки, мечтая оставить ими отметки на его спине — в знак страсти и собственничества, чтоб другие даже не приближались… хочу, моё — рычала дикая кошка, опасно сверкая глазищами — и плевать ей было, что он там сам об этом подумает, и… а я сама вяло сопротивлялась ей и философски размышляла, что после такого вечера я мечтаю о двух вещах — о подаренной шефом на др бутылке итальянского вина из винограда сорта каберне совиньон — с его слов жутко крепкого, терпкого и вязкого во рту, а ещё отдающего чёрной смородиной (прямо как от его парфюма, который окутывает тонким шлейфом и остаётся на коже, даже если я его не трогаю… лисья магия — да и только)… и о тёплой, пенной ароматной ванне, в которой я теперь жутко хочу расслабиться и снять напряжение. Ну невозможно быть с ним настолько близко и не ощущать неистовое желание, бьющее теперь через край… и только ли я это ощущаю? А, cariño? Улыбаюсь уголками губ, подавляя разочарование и уже не пытаясь бороться с желаниями тела. Что же ты делаешь со мной? В кого ты меня превращаешь, демон с сапфировыми глазами и до боли сексуальной испанской речью?..       «Вино, ванна с пеной и пальчики? Не разочаровывай меня, киса. — Внутреннее Я внезапно заговорило насмешливым голосом Матвея. — Ты же та ещё штучка, на тебя у любого парня за пару секунд встанет. А он не такой крепкий орешек, как тебе кажется… поверь профессионалу. Не тяни кота за яйца и бери дело в свои руки! Да он в тебе уже дыру протёр, в мыслях уже сто раз раздел и трахнул прямо на заднем сидении… а ты сомневаешься, что он тебя хочет?!»       Я покраснела и отвернулась в окно, прикусив язык и сдерживая смех. Блять, Стрелецкий… даже в мыслях остаётся в своём репертуаре. Даже как-то неловко становится. Он в меня верит, а я в лоб ему заявила, что у него нет шансов на горячую ночь с Алиной… а у меня с «этим моим испанцем», значит, есть?       Я бросила на него косой взгляд и вздохнула. Нет уж, я предпочту его соблазнить другими методами и спровоцирую-таки на то, что он перестанет сдерживаться и сам меня завалит… прости, Матюша, если не оправдываю ожиданий.       Желание выпить крепкое красное вино и оказаться в горячей ванне стало почти мучительным…       Что же ты делаешь со мной? И ведь я не пьяная… но он заставляет меня пьянеть безо всякого алкоголя и терять голову, и я до сих пор до конца не понимаю, что за магия в нём и насколько же сильна эта химия между нами… и мне безумно хочется повторения той ночи, даже если я ничего о ней не помню. Насколько же ты хорош, а cariño? О боже мой… не зря я подарок Аксёнова оставила до лучших времён… чуяла моя жопа, что пригодится.

***

      Мы сидели в кафе за столиком у окна, я по новой привычке пила сладкий кофе со сливками и ела мороженое из вазочки, политое малиновым сиропом. Как ни странно, в этом кафе я была в первый раз и до сегодняшнего дня о нём вообще не знала. Возможно, дело в том, что оно открылось, только когда я вернулась из универа год назад, а за прошедший год я не часто бывала в новых местах… предпочитая парочку старых кафешек, любимых ещё со школы.       Здесь было довольно уютно. Интерьер в тёмно-синих тонах с золотом, на окнах плотные шторы, почти не пропускающие свет — всё, как я люблю, даже потолок и пол, скатерти на круглых столиках были тёмно-синими, но надо сказать, цвета не сливались в один и в приятном полумраке заведения глаза отдыхали. На натяжном глянцевом потолке горели маленькие круглые лампочки, создавая тускловатый свет, а на столиках стояли маленькие светильники в виде фигурок в восточном стиле, создавая почти романтическую атмосферу… на шторах висели гирлянды с совсем крошечными лампочками внутри, отчего только распространяли слабый разноцветный свет и глазам совсем не мешали. Перед нами стояла красивая, чёрно-золотистая декоративная ваза с нарисованными на ней листьями — тоже напоминающая атрибут восточной культуры, а ещё я отчего-то вспомнила Клон… в вазу я поставила розу, а теперь с любопытством оглядывалась по сторонам, отпивая из фарфоровой чашки маленькие глотки кофе.       На самом деле кафе больше напоминало небольшой ресторан, чем обычную забегаловку, куда обычно ходят ребята нашего окружения. За парой столиков сидели такие же парочки, за ещё одним — женщина с маленькой дочкой, а за соседним — три девушки, тихонько болтая о своём и иногда негромко смеясь над какой-то шуткой. Атмосфера была более, чем уютной, негромко играла ненавязчивая музыка, вежливые официантки в униформе тенью мелькали по залу, иногда подходя к посетителям и уточняя вопрос по заказу или принося счёт. Я усмехнулась, оценивающе глядя на всё это…       «Ну конечно, куда бы ещё пришёл парень, проживший столько лет в столице Испании? — лениво думала я, облизав сладкую ложечку с остатками пломбира. — Конечно, это кафе вряд ли напоминает заведения в центре Мадрида, но выглядит вполне цивильно, даже иностранцу не стыдно показать.»       — Я всё ещё не понимаю, какие дела тебя могли занести в нашу глушь… — После небольшой паузы в разговоре протянула я, задумчиво скользя взглядом по залу и сидящих за столиками людей. — Можно ли считать это твоим отпуском? Ну, смена обстановки, экзотическая поездка в провинциальную Россию — все дела…       Рассуждала я, глядя по сторонам. Женя рассмеялся, поставив на столик кружку со своим более крепким эспрессо.       — Экзотическая поездка? — Хмыкнул он, вздёрнув бровь. — Ты забываешь, что я тоже русский и тоже жил в России до переезда. — С ироничными нотками продолжил он, ловя мой скептичный взгляд. — А насчёт отпуска не уверен. Отпуск имеет начало и конец, а я не знаю, когда захочу вернуться.       Он говорил уверенно и тут же хмурился, и я поняла, что он не готов со мной откровенничать. Не то чтобы это задевало, но было немного обидно, что он не рассказывает, а я сама не хочу совать любопытный нос в его дела, рискуя его оттолкнуть.       — Ты говорил, что поругался с мамой. — Вспомнила я из нашего разговора несколькими днями ранее. — И из-за этого уехал?       Он помолчал. На его лице мелькнула тень, а потом он досадливо поморщился и я пожелала, что не хотела совать нос, куда меня не просили, но всё равно сунула… но спустя паузу Женя всё же неохотно ответил:       — Да, это основная причина. Я случайно узнал кое-что о прошлом моей семьи и об отце, и моя мать оказалась причиной того, что случилось в моём детстве и из-за чего мы уехали. — Он ещё больше помрачнел и сощурил глаза, и в его взгляде я ясно увидела злость и обиду, которые его не отпускают. — Я не могу тебе рассказать сейчас, да и я сам всего не знаю, поэтому и хочу разобраться… но честно говоря, я не уверен, что смогу простить её. Это настоящее предательство с её стороны, и я не знаю, как дальше жить с этим…       Он замолчал. На короткий миг я увидела в его глазах горечь и растерянность, но потом его взгляд снова стал упрямым и решительным, и он отвернулся от меня в окно. Я поёжилась, не ожидав от него и такого откровения. У меня что-то дрогнуло в груди, мне захотелось его обнять… я посмотрела растерянно, не зная, что ответить на это. Я ведь понимала его боль и то, что он может чувствовать. Я ведь тоже потеряла отца и дядю, а самый дорогой мне человек уже много лет далеко. Но предательство матери? Это жестоко. Как бы я ни ненавидела Арину, но не могу представить, чтобы мама сделала что-то настолько ужасное, за что и я готова была бы уехать из дома в другую страну и держать обиду до конца жизни.       — Спасибо, что поделился. — Тихо сказала я, борясь со смущением и некоторой неловкостью, а потом вздохнула. — Тебе тоже пришлось пережить тяжёлые моменты и потери… я тебя понимаю.       Я смотрела внимательно, сглатывая противный комок в горле, и подумала, что возможно, я даже слишком хорошо его понимаю. И наверно, это не то, отчего мы должны были найти лучшее понимание и сблизиться, но к сожалению, трагедии коснулись и моей семьи, и его.       — Отец был для меня всем. — Он вновь посмотрел на меня и тяжело вздохнул. — Мой отчим — хороший мужик и мы с ним сразу поладили, он многое для меня сделал, поддерживал меня, многому научил… но я так и не смог назвать его папой. Мне было немного стыдно за это, ведь я для него как сын… но что я могу поделать? Я не забыл своего отца и всегда буду его любить.       В его взгляде теперь было столько горечи, что у меня в сердце больно защемило, а в глазах защипало. Я быстро-быстро заморгала, прикусила губу и отвернулась в окно, ещё раз пожалев, что опять полезла куда не следует…       Как же мне это знакомо! Я также могу сказать про дядю Мишу, он хороший человек и стал маме хорошим мужем; по-моему, за 11 лет брака они ни разу не поссорились, а он никогда на нас не повышал голос… он учил меня стрелять из винтовки, брал нас с собой на рыбалку, даже если ему приходилось слушать наше нытьё и жалобы, помогал с уроками, находил добрые слова, если кто-то из нас с сестрой расстраивался… но он не заменил мне отца. Моего папу… и стоит мне прикрыть глаза и задуматься, я вновь вижу его из далёкого детства — такого высокого, красивого, в любимой кожаной куртке и с лукавой улыбкой… он был лучшим из всех! Но проклятая авария разрушила нашу семью, забрав две жизни за раз… как можно об этом забыть? Конечно, я тоже всегда буду его любить. Он иногда мне снится…       Неожиданно я вновь вспомнила брата и тот страшный день на кладбище, когда я убежала, а он меня догнал и обнимал, стоя под дождём и плача, словно мы брошенные на произвол щенки, оторванные от матери…       — Лера…       — Жень, там мой папа… и дядя Дима… мы не должны их здесь оставлять…        — Они не вернутся, Лер… наших отцов больше нет.       — Женя…       — Мы должны держаться вместе, ты помнишь? Она оба хотели этого. Они говорили, что мы есть друг у друга, и…       — Женя!       — Мы всегда будем вместе…       Больно ёкнуло в сердце от нахлынувших воспоминаний, и я тихонько шмыгнула носом, надеясь только, что он не услышит. Вот кто меня за язык дёргал? Испортила настроение и ему, и себе! Конечно, ему тоже больно вспоминать об отце, да и кому будет не больно? Время заживляет раны, но достаточно одного неосторожного разговора, чтобы их снова разодрать в кровь и разбередить душу!       — Эй, Лер, ты чего? — Я вздрогнула и вынырнула из своих мыслей, услышав в его голосе тревогу.       Я злилась на себя, что вообще открыла рот, и посмотрела на него виновато.       — Прости… — Я сглотнула и попыталась осторожно вытереть глаза и не размазать тушь.       — Ты чего? Всё в порядке. — Ответил Женя слегка удивлённо, а потом нахмурил брови. — Я понимаю, что тебе тоже трудно вспоминать об этом. Оказывается, у нас с тобой много общего. — Он невесело усмехнулся, а я посмотрела на себя в зеркальце, отмечая, как покраснели глаза, и с досадой скривила губы.       — Много. — Мне пришлось согласиться. — Только это не то чтобы радует… — Скептично добавила я, убирая зеркальце в сумку.       А потом вернулась к недоеденному мороженому, желая отвлечься от болезненной темы и заесть её сладким пломбиром.       — Ну… справедливости ради, у нас хватает и более приятных общих интересов. — Улыбнулся Женя уже более задорно.       Я хмыкнула, подняв на него глаза.       — Реал Мадрид?       — Танцы. — Поддержал он с весёлой усмешкой. — Но я ведь не профи и на самом деле даже не учился толком никогда, но…       — Не смей отпираться! — Запротестовала я, помахав перед собой ложечкой из-под пломбира. — Ты мне обещал танец, я помню! — Самоуверенно напомнила я, ткнув в него пальчиком.       Он рассмеялся, отпивая свой эспрессо.       — Не припоминаю, чтобы я обещал… — Он насмешливо прищурил глаза, и я снова словила его флюид, окончательно возвращаясь от печальной темы о прошлом к настоящему и моим размышлениям о том, как бы его соблазнить как сильно он выбивает меня из привычного равновесия. — Каждая из бывших пыталась затащить меня на танцы, это уже какой-то рок. — Он фыркнул, закатывая глаза. — И благодаря им я сейчас что-то умею. Поэтому если ты меня удивишь…       Я поперхнулась, возмущённо сверкнув на него глазами.       — Ах, вот как?       Я вспомнила наш танец с Матвеем в тот вечер. Эх, жаль, он не видел… интересно, какими глазами он бы смотрел на меня? Мелькнула шальная мысль… интересно, он бы ревновал хоть немножко? А впрочем… глупости. К кому ревновать, к Стрелецкому? Который имеет всё, что движется? Пффф! У нас всё равно ничего не было. А ревность это несколько нездоровое проявление чувств, как по мне. Человек не твоя собственность и имеет право общаться, с кем захочет. Если любишь и никого вокруг себя, кроме него, не видишь, то какие могут сомнения и ревность? Так я любила Белова… и думала, что и он меня также. Он тоже был не из ревнивых, да и я никогда не ловила себя на мыслях, что мне бы хотелось его на это спровоцировать. А уж после Вадика мне было плевать, есть ли у них кто-то на стороне. Дане я доверяла, а если бы Илья себе кого-то нашёл, я бы даже рада была раньше его бросить.       Я посмотрела на Женю, старательно изображая на лице возмущение. А сама задумалась. Несмотря на мои сомнения и недоверие его словам о малом количестве девушек, которые у него были, он действительно не похож на кобеля. И на парня, который падкий на женское внимание, как Стрелецкий. И если бы он был моим парнем… стала бы я его ревновать? Смирилась бы, что на него всю жизнь будут заглядываться женщины и провожать восхищёнными взглядами? А меня ругать: и что за стерва его окрутила?! Последняя мысль позабавила, и я подавила смешок.       Да хрен знает на самом деле… я никогда не страдала заниженной самооценкой и сомнениями в себе. Если он выбрал меня, значит, были основания? Значит, я его зацепила? И поэтому какой смысл ревновать к каким-то левым девицам? Да он даже не взглянет в их сторону.       Я поперхнулась на полуслове. Нихрена себе ты, Нестерова, размечталась… уже мысленно и девушкой его стала, и влюбила его в себя, и зацепила. А на деле после той пьяной ночи даже не целовалась с ним.       Я всё-таки не сдержала смешок и прикусила губу, отворачиваясь от него. Излишняя уверенность в собственной неотразимости в глазах парня — это то, из чего состоит почти любая девушка. А я-то чем хуже? Мне льстит его внимание и его восхищённые взгляды, и если уж после его бывшей девушки-модели ему понравилась я — обычная девчонка из провинциального городишки в России, то это что-то да значит. И я смогу покорить этого испанского горячего мальчика, даже если это закончится всего лишь приятным, но временным летним романом…       Ну, а хуле мне? Удивить его? Да легко! Вызов принят, Алонсо!       — А омлет, кстати, я умею готовить хорошо. — Вдруг заявила я, переключаясь на другую тему, и максимально ехидно улыбнулась ему. Его брови поползли вверх… — И не только утром. И не только по традиционному рецепту…       Он поперхнулся эспрессо, вытаращив на меня глаза, а я стойко сохраняла серьёзную физиономию, изо всех сил стараясь не заржать.       — Разумеется, я говорю про завтрак. А ты о чём подумал? — Поддела я его ехидным голосом, изображая искреннее удивление.       Он не выдержал первым и подавился смехом, а потом закашлялся. На нас оглянулись несколько человек, и я тоже прыснула, откидываясь на спинку кресла и прикрывая лицо рукой. Блять… мы ходим по тонкой грани… вроде бы это была шутка, но сколько в ней шутки, а сколько правды?       — Ты хочешь удивить меня омлетом? — Отсмеявшись, фыркнул Женька, вытирая рот салфеткой. — Валяй… — Он снисходительно улыбнулся мне, а я в этот момент искренне восхитилась его обаянием: вроде бы хочется в какой-то момент прибить засранца, а в следующий — поцеловать и заставить наконец его начать самому ко мне приставать… и вообще, кто тут должен изображать из себя недотрогу — он или я?! Я тут вообще-то девушка, а это только девушкам позволяется ломаться и изображать из себя скромниц! — Люблю с утра вкусно поесть. — И потом добавляет так серьёзно. — А ты о чём подумала?       — Ой, всё! — Расхохоталась я и махнула на него рукой.              Что бы ни имели ввиду мы оба, я не откажусь ни от одного, ни от другого… и плевать, что я не люблю омлет и ещё меньше люблю его готовить. Но чего не сделаешь ради этого горячего испанского парня и его восхищённого взгляда?..       Интересно, на вкус он тоже как мандаринка? Омлет с цитрусовым вкусом… хм… я бы полюбила его готовить, проводи я с ним каждое утро и просыпаясь в его объятиях. Но не будем торопить события…       Он смотрит с насмешкой, а в его глазах я вновь вижу пламя. Его обжигающий взгляд ласкает и окутывает коконом… мне становится хорошо. Он не говорил, но я знаю, что нравлюсь ему. И знаю, что долго ломать эту крепость не придётся. Последняя мысль придаёт уверенности, и я смотрю торжествующе из-под опущенных ресниц… мой горячий испанец. Mi cariño. Моё наваждение… моё испанское безумие.       Из Мадрида с любовью…       В машине я чувствую, что начинаю засыпать, и клюю носом. Но понимаю, что стоит мне оказаться в квартире, сонливость как рукой снимет. И ещё меня ждёт ванна и бутылочка итальянского вина! Хотя я не люблю вино, но после такого вечера мне физически необходимо расслабиться и расслабить голову…       Когда он так смотрит, во мне просыпаются самые смелые желания и перед мысленным взором проносятся не самые приличные картинки с его участием. Конечно, я бы предпочла согреться в его объятиях и ощутить его в себе… на себе… под собой… ощущать жар его тела и его желание, безумный взгляд на моё тело и вот его наконец сорвёт с тормозов, но… пока мне остаётся об этом мечтать. А для этого мне нужна горячая ванна, вино и красочная фантазия… да, всем нам иногда приходилось использовать собственную ладошку, когда объект наших сладких грёз был доступен лишь в мыслях, а не наяву. Но ничего, я покорю эту крепость и в следующий раз это будет уже не моя ладошка, а его умелые пальцы, и не только…       Во время дороги я даже позволяю себе ненадолго задремать, а около дома зеваю и вскользь говорю про завтрашний матч Реала с Майоркой, и даже умудряюсь пошутить про сложный выбор для Жени — ведь на Майорке его семья, он там вырос, а уже потом уехал покорять столицу.       Идя к подъезду, чувствую себя сонной мухой… на улице уже темно, возле дома привычно горит фонарь тускловатым бледно-жёлтым светом, у кого-то в окнах тоже свет, из открытого окна на первого этаже я слышу знакомые голоса соседей и смех их детей, а на подоконнике снаружи вольготно разлёгся большущий пушистый кот. Всё как всегда… 15 лет назад мы возвращались домой чаще всего на машине дяди и вообще часто ездили куда-то все вместе. Мы с Женькой по старой доброй традиции первыми выбегали из машины и неслись к качелям, обгоняя друг друга, Светлана ругалась, папа и дядя смеялись, а мама только рукой махала — чем бы дитя ни тешилось… лишь бы башку не разбило. А теперь вот возвращаюсь домой с красивым парнем из соседней квартиры, с которым на первый взгляд у меня даже будущего нет. Но может и не стоит торопить события и заранее делать выводы?..       Зеваю, вяло поправляя на плече сумку, и вспоминаю, куда сунула ключи. Не кстати расстёгивается ремешок на босоножке. Досадливо фыркаю, подхожу к лавочке — той самой, где мы две недели назад «познакомились», кладу сумку, розу и коробочку и сажусь рядом, чтобы его застегнуть, отвлекаюсь и не слышу совсем рядом шаги… из квартиры на втором этаже зато слышу знакомую песню — Толик, сосед из квартиры напротив рядом с Женей, снова врубил рок, да так, что наверху, наверно, аж стены трясутся… ммм, Раммштайн, мимолётом думаю я, борясь с противной застёжкой, было бы странно, если бы из его квартиры играла Аллегрова, а из квартиры Клименко — соседей Макарова с третьего этажа — во время футбола раздавались вопли в поддержку Барселоны. Да, Ромка тоже болеет за «Мадрид», только если я чаще всего ухожу к Тарасу и мы смотрим футбол компанией в соседнем доме, далёком от нежных ушей моего сводного братца, то сосед по площадке — к его несчастью — никуда не уходит и во время игры орёт так, что иногда перекрикивает и рок из квартиры Толика… надо ли говорить, что когда играет Реал, Алексей часто сбегает из дома? Я хихикнула себе под нос, не кстати вспоминая футбол и сводного братца. Поднялась со скамейки и почти впечаталась носом в грудь Жени, который появился передо мной словно из воздуха.       — Ой… — От неожиданности я чуть не упала обратно на лавочку и инстинктивно вцепилась в его плечи.       — Ábreme, alma mía. — Негромко, с едва заметной усмешкой произнёс он, а потом…       Как в тумане. Лавина, стремительно несущаяся с гор, нагнала и сбила с ног, уничтожая остатки разума и накрывая с головой…       И попытки спастись теперь бесполезны.       And all I have to do is hold you…       There's a racing in my heart.       I am barely touching you…              Всё получилось внезапно, я даже сообразить не успела, что происходит… как будто в кино в красивой сцене под дождём. Он обнял за талию и притянул к себе, а затем накрыл мои губы своими. Момент, длящийся вечность… от неожиданности я замерла, для меня резко потух свет и отключились звуки, и я слышала только, как бешено забилось сердце под платьем и кровь ударила в голову, отключая разом все мысли.       О боже мой…       Ступор длился недолго, я подалась навстречу и обхватила его за шею похолодевшими ладонями, пристав на носочки, чтобы не задирать голову. Меня окутал запах его духов с чёрной ванилью и смородиной и его собственный — такой насыщенный цитрус — бергамот с лёгкой горчинкой… и так сладко остающийся на губах, словно глоток крепкого ликёра… я приоткрыла губы, побуждая углубить поцелуй и сдерживая глухой стон, готовый сорваться с губ. Сердце колотилось как сумасшедшее, ставшие ватными пальцы лихорадочно цеплялись за его шею, а я сама едва ли не вжалась в него всем телом, стремясь быть ещё ближе. Ещё теснее… ещё крепче… он целует так горячо и сладко, что я забываю, как дышать. Я прикрываю глаза, мимолётом радуясь, что он крепко держит меня за талию, иначе я бы попросту упала от накатившей слабости и нахлынувших лавиной эмоций…       Которых слишком много.       Дикая кошка внутри меня удовлетворённо урчит, выпускает когти и нетерпеливо машет хвостом, предвкушая что-то большее… а обычная влюблённая девчонка, коей я стала, поддавшись его чарам, с восторгом визжит и хлопает в ладоши, а тело так и накрывает стремительная волна жара и мурашек и сразу так хорошо… его руки прижимают к себе крепче, мягко, но требовательно проводят по спине, а потом стальным капканом сжимаются на талии и рёбрах, отчего мне становится немного больно, но я не против быть ещё ближе… даже если этот капкан меня ранит или убьёт.       Я как птичка, по глупости угодившая в смертоносную ловушку… мотылёк, летящий на опасный огонь… но отчего тогда так хорошо и так сладко щемит в сердце?..       Он не пытается подавить или показать власть надо мной — хотя это было бы бессмысленным, сейчас мне казалось, что если бы он захотел — мог бы что угодно мне приказать или потребовать, и я не стала бы сопротивляться…       — Если ты ещё раз так сделаешь, то будет не предложение, а приказ, а приказы не обсуждаются.       По-хорошему за такое заявление можно дать в морду. Но отчего я уверена, что любое его слово станет весовым, а любое требование я захочу выполнить?       Так глупо. И так хорошо… чувствую себя такой дурой, но опьяняющее счастье со вкусом сладких мандарин на губах уже не даёт мыслить здраво.       В его поцелуе столько нежности, что даже говорить больше ничего не надо. Я не понимаю и десятой доли из того, что он мне говорит на испанском, но я понимаю, что он хочет сказать, когда целует и так уверенно прижимает к себе, а мне так не хочется, чтобы он отпускал… будто я всю жизнь его ждала. Но ведь это же глупо? Не ждала я никакого принца и идеального парня — я была слишком далёкой от подобного и скорее пожелала бы встречу со своим кумиром на Сантьяго Бернабеу, чем влюбиться без памяти в парня мечты… но отчего тогда его появление в моей жизни так сильно снесло с ног и перевернуло вверх дном весь мой покой и равновесие?..       Когда я отстраняюсь, мне всё ещё нечем дышать и глаза затуманены плотной дымкой. Этот поцелуй выбил из равновесия, когда я уже его не ждала. И теперь мне нужно было время, чтобы прийти в себя… я отвела взгляд, продолжая прижиматься к нему и цепляться за его плечи, и по-прежнему ощущала слабость в ногах, которые перестали держать. Слишком уж волнительный был момент. И пусть бы он не заканчивался…       И как это бывает после оргазма, выхода из-под наркоза или во время лихорадки — люди в бреду несут всякий бред и не контролируют свой поток мыслей, и могут ляпнуть что-то такое, за что наверняка потом станет стыдно… если кто-нибудь об этом вообще вспомнит. Или семья решит подшутить и припомнить, что ты нёс в бреду и от чего наверняка будешь краснеть.       Вот и со мной получилось также… мыслей было 0, мозг задурманен словно морфием, сердце отбивает кульбиты, а внизу живота сладко сводит и я уже не могу сопротивляться такой буре ощущений. И я выдала первое, что выхватил мой отъехавший мозг:       — Madrid, Madrid, Madrid… — Пропела я хриплым голосом, от слабости ловя знакомые вертолёты и звёзды перед глазами. — Hala Madrid, y nada más… Y nada más… Hala Madrid.       Я не осознавала, насколько это прозвучало глупо или неуместно, мне было одновременно и хорошо, и неловко, и приятно, а кошка внутри меня довольно мурчала и хотела на ручки, требуя ласки, и я её хорошо понимала сейчас.       Он тихо рассмеялся и, прежде чем отстраниться, протянул руку и мягко заправил прядь волос мне за ухо, отчего я вздрогнула и невольно покраснела… вроде такое мимолётное касание, а столько нежности — словно пёрышком по коже… а потом поцеловал в щёку, вызвав новую бурю внутри меня.       А я-то ещё от предыдущей не отошла…       Сariño. Mi cariño… и этим всё сказано. Как сказать по-испански, я влюблена в тебя?       А надо ли? Порой без слов понятно гораздо больше… да я и не знаю испанский, чтобы пытаться на нём в любви признаваться. Но есть ли в этом смысл?       Ко мне вернулась возможность видеть и слышать. Случайно вспомнилась песня, услышанная на радио:       Девочкой своею ты меня назови… а потом обними, а потом обмани.       А маленькие часики смеются: тик-так… ни о чём жалей и люби просто так.              Так иронично… её поёт Валерия. И сейчас мне хочется сказать что-то подобное. Девочкой своею ты меня назови… и я смущаюсь его взгляда и собственных мыслей, возвращаясь к скамейке и забирая оттуда сумку, розу и его подарок в коробочке, снова мимолётом подумав, интересно, что там?       А потом услышала песню, играющую у соседа наверху.       Eins.       Hier kommt die Sonne…       Zwei.       Hier kommt die Sonne…       Drei.       Sie ist der hellste stern von allen…        Vier.        Hier kommt die Sonne.       Мы переглянулись, Женя весело усмехнулся и задрал голову вверх, выглядывая, откуда играет музыка. А я хихикнула, поборов желание расхохотаться в голос.       А вы когда-нибудь целовались у подъезда, под окнами своей квартиры под Раммштайн? Нет? А стоит попробовать.       Не единым Мадридом жива романтика… как говорится. Из Берлина с любовью.

***

      Остальное помню смутно. Я была в полной прострации и мечтала расслабиться. Не то чтобы мои надежды совсем не оправдались… мне показалось, что мы сделали шаг вперёд и теперь мои друзья могут не беспочвенно меня стебать «этим моим испанцем», а я могу даже позволить себе помечтать, чтобы действительно когда-нибудь посчитать его своим парнем. Но тело ужасно требовало сбросить накопленное напряжение, а голова — долгожданного забытья, которое мне могло дать только вино… поэтому я не сильно была разочарована, когда уже на площадке он сказал, что может быть, зайдёт попозже, а пока ему нужно позвонить брату и выяснить, почему «этот говнюк не хочет рассказывать, что натворил в его отсутствие и какие приключения нашла его задница за это время».       Я смутно слышала, что он говорил мне, но мимолётом позабавилась его завуалированным под угрожающий тон и насмешку беспокойством за сводного брата и не без зависти отметила это. Свою сводную сестру я ненавижу, а она с рождения отравляет мне жизнь. А сводный брат ведёт со мной войну из-за неё, и нас с ним даже друзьями не назовёшь. Жене повезло с Марком явно больше, чем мне с моими, это вызывало заочное восхищение этим парнем и лёгкую зависть, потому что в нашей ненормальной семейке после той проклятой аварии и смерти отца и дяди всё пошло по пизде в тартарары и таких тёплых отношений и мирной атмосферы ждать не стоило. А уж о том, что я потеряла и любимого брата… и говорить не стоило.       Я что-то ответила ему, он ушёл к себе, а я вошла в квартиру в состоянии полного транса, продолжая парить где-то в облаках…       Не включая свет, прошла в зал, бросила рюкзак на журнальный столик, положила рядом коробочку, мазнув по ней беглым взглядом. В этот момент даже моё любопытство отступило на второй план и мне уже не так интересно было, что в ней. На ватных ногах прошла к серванту, достала оттуда вазу, прошла на кухню, набрала воды, вернулась в зал, поставила вазу на столик, а в неё опустила розу — и всё это чисто на автомате… ибо ментально и физически я была далека отсюда, а всё более усиливающееся желание выпить, забыться и сбросить напряжение ещё больше дурманило разум. Возбуждение накрывало мелкими волнами — как прилив, то подступая, то отпуская… губы всё ещё горели после поцелуя, а тело помнило его объятия и касания и настойчиво требовало ещё. Но не могу же я просто надеть халатик на голое тело, взять бутылку вина и заявиться к нему «на чай»? То есть мне-то, конечно, не слабо, я даже пить для этого не буду, но… теперь мне из принципа хотелось отступиться и дождаться, когда он сам не выдержит и завалит меня на любой горизонтальной (и не только) поверхности, а потом у нас будет самая горячая бурная ночь за всю мою и его жизнь. Но пока он строит из себя хорошего мальчика и недотрогу, мне-то как прикажете это терпеть?       Может, надо было всё-таки обратиться к гуру соблазнения, более преуспевшему на сексуальном поприще? Ну а что? Он ведь какими-то своими способами добивается своего практически во всех случаях, уламывая на секс даже самых строптивых девиц… может, и подсказал бы чего, если уж просто моего присутствия и неотразимости недостаточно… хм…       Также механически сбрасываю с себя платье и нижнее бельё, беру из серванта припрятанную там «до лучших времён» бутылку и бокал на высокой ножке, мысленно рассудив, что «лучшие» времена уже наступили, иду обратно на кухню, достаю штопор и кое-как открываю её, умудрившись не пролить на себя ни капли, наливаю сразу полный бокал и наконец иду в ванную. Щёлкаю выключателем и морщусь от яркого света, ставя бутылку и бокал на раковину.       Открывая горячую воду, философски думаю, что заказать маленькие светильники, закреплённые теперь над зеркалом у раковины — было лучшим решением за всю мою взрослую жизнь; я выключаю верхний свет, и ванная тут же погружается в приятный полумрак и глаза наконец расслабляются. Щедро выливаю из бутылки пену, и скоро меня окутывает сладкий аромат пиона и малины — мой любимый, напоминающий любимые цветочные духи, когда-то подаренные мамой на 18-летие. Над ванной поднимается пар, пена клубами покрывает воду, а зеркало запотевает… от горячего влажного воздуха на голой коже проявляются капельки пота, и волосы прилипают к влажной спине; и ожидая, когда ванна наберётся, я сажусь на её край и беру бокал, отпивая сразу половину. Почти не морщусь, когда в горле сводит от показавшейся мне невероятно терпкой и вязкой жидкости… не люблю вино, но сейчас я так хочу забыться… допиваю его остатки в бокале и наполняю его снова. Вино обжигает изнутри, смешивается с кровью и сладким ядом бежит по венам, медленно, кажется, что очень медленно добирается до головы и наконец прицельно бьёт в уставший мозг…       Я провожу ладонью по мягкой пене над водой и усмехаюсь, подумав, что сейчас и я, и моя ванная выглядим как эротическая сцена из фильма — ванна с пеной, клубы ароматного пара и запотевшее зеркало, голая девушка с бокалом вина… прямо как в кино. Только обычно это кино продолжается тем, что следом появляется её горячий любовник и желательно уже без одежды, демонстрируя зрительницам идеальный торс и иногда и то, что пониже, и дальше следует горячая сцена откровенного содержания, не предназначенная для лиц младше 18 лет… подношу к лицу клубок пены и фыркаю, когда он попадает в нос. А может, я зря пошла на принцип и не пошла соблазнять соседа примерно… да вот примерно в таком же виде? Ну хорошо, для приличия и ради любопытных глаз других соседей я бы накинула халатик, переходя из своей квартиры в соседнюю, но в сущности-то это уже мелочи… или девочкам не стоит проявлять настойчивость, даже если их очень сильно провоцируют?..       О, моя Хела… это так несправедливо.       Это как когда сидишь на диете, а потом кто-то приносит большущий кусок твоего любимого торта. И вот ты видишь его, такой аппетитный, соблазнительный и вкусный, и аж слюнки стекают по подбородку, а в животе сладко урчит, и ты уже предвкушаешь вкуснейшее чаепитие в своей жизни, но… потом вспоминаешь, что ты на ёбанной диете и тебе нельзя сладкое! Разочарованно провожаешь взглядом тортик и ловишь ехидный взгляд говнюка, который его принёс, чтобы тебя подразнить — в прошлый раз это был Стрелецкий, который ел мой любимый торт, сволочь, прямо у меня под носом, прекрасно зная, что я уже две недели сидела на диете! Как же мне хотелось выхватить у него тарелку и окунуть его туда мордой! Я послала его нахуй, а сама пошла есть противную гречку, скрипя зубами от злости и ненавидя весь мир, начиная от Стрелецкого… конечно, диета дала свои плоды и я влезла в платье самого маленького размера, да ещё настолько короткое и обтягивающее, что уже Матвей пускал слюни, весь день пялясь на меня, как я ранее на тортик, когда я назло ему пришла в нём на работу! А я специально целый день попадалась ему на глаза и даже пару раз нагнулась, как бы «нечаянно» уронив на пол какие-то бумажки… а потом злорадно улыбалась самой себе, ловя его разочарованный взгляд, когда я возвращалась к себе в кабинет. Ибо нехуй, Стрелецкий! Шеф ржал, девки хихикали, с предвкушением наблюдая за нашим спектаклем и ожидая продолжения, а я красила губы красной помадой и лениво размышляла, насколько же хватит его терпения? И когда он не выдержит моих провокаций и заявится ко мне в кабинет, а потом выебет прямо на столе выскажет всё, что обо мне думает? Хм… наверное, осенью я бы не была против, реши он меня наказать за провокации другими способами, но… я ещё потом курила в его присутствии и демонстративно облизывала губы, пару раз как бы невзначай провела по груди, также «случайно» опустила лямку платья и с до ужаса виноватым видом (нет) поправляла её… дразня его и слегка увлекаясь, я откровенно наслаждалась произведённым эффектом и по его физиономии видела, что надолго его терпения не хватит. Но меня это только веселило. Ну, а хуле? Будет знать в другой раз, как бесить меня! Разумеется, заслуженная кара меня не настигла, а уже дома, за бокалом коньяка и наконец позволив себе тортик, я не без злорадства размышляла, что той бедняге, к которой сегодня на ночь ушёл наш извращенец, сильно не поздоровится… я видела, какими глазами он меня провожал, когда я уходила с работы — точно голодный пёс кусок мяса, намеренно пару раз обернулась, якобы попрощаться с девчонками, а сама в последний момент подмигнула ему и облизала губы, а потом быстренько исчезла, пока он ещё держал себя в руках. А потом с откровенным удовольствием, доедая тортик, я размышляла, как он отыгрывается на случайной жертве, представляя меня… что сказать? Приятно быть коварной соблазнительницей и при этом остаться безнаказанной! Умница Лера! Возьму с полки любимый тортик и тарелку… чтобы запустить ей в кого-нибудь, если в следующий раз будут меня выводить из себя.       Heiss, baby, heiss!       Brink mir bei, was ich nicht weis!       Класс, детка, класс!       Я самодовольно ухмыльнулась своим мыслям и в очередной раз подумала, а что мешало, собственно, сегодня надеть это платье и такими же способами провоцировать Алонсо? Чем он отличается от Стрелецкого, который весь день пожирал меня глазами и только чудом сдерживался от того, чтобы наглядно показать мне, что я не права?.. Разница в том, что Матвей мог получить по морде и он знает это, а Женя-то нет… может, сменить тактику и в следующий раз перейти к более активным действиям? Пожалуй, я подумаю об этом…       — Baby, if you give it to me, I'll give it to you… I know, what you want. — Напевала я, залезая в горячую ароматную воду и с удовольствием вытягиваясь во весь рост. — As long, as you want…              Ммм… приятно-то как… горячая ванна и вино — лучшее завершение вечера, когда нет альтернативы.       Ароматная пенная вода окутала тело, погружая меня в долгожданную нирвану. Вино ударило в голову и мозг поплыл… стало хорошо. Приятно, я бы сказала… но если бы я подумала, что незамысловатая ароматерапия поможет мне отвлечься от ходячего секса, что живёт в квартире напротив… я бы ещё никогда не была так близка к провалу. Поэтому я не стала даже пытаться. Едва прикрыв глаза, я тут же увидела его… отчего-то коварная память именно сейчас начала подкидывать красочные картинки той пьяной ночи… а может быть, это только моё бурное воображение и необычайно крепкое вино? Почему, сидя у него на подоконнике, мне стало неловко? И какая у него на груди татуировка? Вот бы потрогать…       Зря я об этом подумала. Никогда раньше не думала, что меня возбуждает само наличие тату, которую я даже не видела… от попытки представить, что изображено у него на груди, я тут же словила новую волну возбуждения и такую яркую, что между ног мгновенно стало жарко и сжались сами собой стенки влагалища, будто от предвкушения. Ах… моя Хела, что же ты делаешь со мной?       Уже не маленькая волна возбуждения, а целое цунами накрыло с головой. Я нырнула под воду, задержав дыхание. Чёртов сосед не выходил из головы, вызывая самые откровенные и неприличные картинки в моей воспалённой (и распалённой) фантазии с его участием… его вкрадчивый шёпот на испанском проникал под самую кожу и пробирал до костей, отчего низ живота начинал гореть огнём, а глаза накрывала пелена… чёрт бы тебя побрал, какой-то демон искуситель… а как он смотрел на меня весь вечер? Ни за что не поверю, что он за весь вечер реально ни одного раза в мыслях меня не трахнул! Верно Стрелецкий говорил: он не такой крепкий орешек, и по его жадным взглядам уже было всё понятно. Но его тут нет… а я возбуждена и открыта, как оголённый нерв. И до безумия хочу его в себе…       Зачем любовь коснулась нас?       Зачем я плачу в первый раз?       Зачем хочу тебя сейчас?       Не знаю…       Голову нещадно кружит от вина, и горячая вода нисколько не помогает снять сексуальное напряжение, скорее наоборот… не могу сдерживаться, это же просто издевательство… был бы ты здесь, Алонсо, я бы сделала это прямо перед твоим носом, а ты бы смотрел, хренов ты засранец… Всё ровно так, как говорят, про строптивых дам: завела и не дала! Только наоборот, Локи бы его побрал!       Ладонь ложится на грудь, пальцы обхватывают твёрдые, как камни, соски чересчур резко, и это вызывает сладко-болезненное ощущение и лёгкую дрожь по напряжённому телу… мысленно я уже воспроизвела его образ и так ярко представила его где-то рядом, прямо в этой ванной, и это заставило возбуждение достичь своего предела. Вторая ладонь опустилась ниже и по сжатому животу скользнула дальше, едва коснувшись гладкого лобка… и наконец ослабевшие пальцы трогают набухший, пульсирующий клитор, вызывая сдавленный вдох — отчего я едва не втянула носом воду и тут же вынырнула на поверхность, лихорадочно глотая ртом влажный горячий воздух… ох, чёрт… даже в горячей воде отчётливо понимаю, какая я там внизу мокрая… лёгкие касания пальцами половых губ и стимуляция напряжённого клитора на мгновение ослепляют, и поплывшими от алкоголя глазами я вижу перед собой звёзды. Отчаянно кружит голову — наверно, я перебрала с вином, ну да плевать… пальцы проникают внутрь, начиная медленно двигаться между стенок влагалища… тяжело дышу, откинув голову на стенку ванны и мимолётом думаю, насколько я там узкая… это вызывает слабую самодовольную усмешку и мысль, позабавившую меня: парням нравится, когда у девушки внутри узко, кто-то говорит, что это даёт ощущение, будто вставляешь девственнице… мне не до конца понятны их пристрастия — всё-таки я не парень и у меня нет члена, чтобы это проверить, но зато мог бы проверить он… с обкусанных губ слетает глухой стон, я рефлекторно двигаю бёдрами навстречу руке, чувствая внутри свои же пальцы. Отросшие ногти несильно царапают нежную кожу влагалища, вызывая смешанные, приятно-болезненные ощущения, и я перебираю второй рукой набухшие соски, ловя подступающий оргазм. Ох ты ж чёрт…       А как бы хотелось ощутить внутри не пальцы, а его стоящий колом член. И пусть он трахнет меня жёстко, резкими толчками вдалбливая в кровать, заставит меня стонать его имя и царапать его спину… ммм… от таких фантазий ниже живота вновь сладко сжимается и я понимаю, что нихрена-то мне недостаточно. Как же я тебя хочу, чёртов ты демон с синими глазищами… как там будет по-испански? Боже, нет… вспоминая его бархатный шёпот на ушко, я готова кончить второй раз и ведь его голос я слышу только в своей воспалённой голове! А если наяву?.. Да что ты сделал со мной?! Блять… дыхание вновь сбивается, я прикрываю глаза и медленно провожу ладонью по телу, ласкаю грудь, глажу живот, пальцами второй руки уже более медленно и нежно вожу по клитору, чувствуя на кончиках немного вязкую смазку. А в мыслях я уже давно где-то далеко…       Перед третьим оргазмом сводит ноги и темнеет перед глазами. Да, вот так, чёрт возьми, хорошо… а потом неожиданно для самой себя, словно в бреду я начинаю бормотать на испанском незнакомые мне фразы и не разбираю смысла… Si te robo un besito… a ver, te enojas conmigo? Qué dirías si esta noche… te seduzco en mi coche? Что это за фразы? Где я их слышала? В песне? А не похуй ли… Y yo estoy estancado en esos tiempos… cuando tú me amabas y con gran fulgor sentía tus besos… Волны накрывающего оргазма мягко прошибают тело, начиная с ног и доходя до плеч, я расслабляюсь и обессиленно сползаю под воду, оставляя на поверхности только нос. Я опять слышу его голос, будто он поселился у меня голове. Он что-то бессвязно шепчет — будто в лихорадке, но настолько сексуально и горячо, что я вновь ощущаю, как кружится голова… из его воображаемой речи в голове я улавливаю фразы, которые кажутся мне знакомыми: ё те дезео… си, ахи тинес… ми густа. Ми густа? Вроде это значит, мне нравится? Ё те дезео — я тебя хочу… он мне сказал перед подъездом перед тем, как… но почему я, блять, ничего не помню?       Ненавижу тебя! Хочу и ненавижу! Что же ты так въелся мне под кожу, зараза? Хочу так, что сводит ноги… я вспоминаю его голос, потрясающий аромат мандарин, смешанный с терпкими нотками его парфюма, смородины и бергамота, а ещё цитрусовых сигарет, свободы и салона Скайлайна… да, он пахнет солнцем, свободой и сексом, а ещё у него есть тату примерно на том же месте, где у меня, и я до сих пор её не видела… я представила, как я касаюсь пальчиками его плеч, а потом ноготками провожу по очерченной чернилами фигуре на его груди — и мне ужасно любопытно, что же там изображено? А потом по идеально плоскому животу опускаюсь ниже и…       Новый стон слетает с моих покусанных, сухих губ и я выныриваю из воды и сажусь прямо, дрожащими пальцами пытаясь расправить волосы. Блять… да что же это такое? Да на Бекхэма дрочить в ванной казалось крамольным, не говоря уже про всех остальных парней!       Я тяжело дышу и долго смотрю в одну точку в стене, пытаясь привести мысли в порядок и успокоиться. Не выходит. Чёртов Алонсо… перед мысленным взором теперь разгуливающий передо мной в одном полотенце, мать его за ногу!, ехидно улыбается и окидывает медленным, голодным взглядом моё тело, задерживаясь на груди и опускаясь ниже… а я вновь чувствую тягучее напряжение между ног и моментально возбуждаюсь с новой силой! Да что же ты будешь делать? Чёртов совратитель… вот как можно так издеваться? Почему его сейчас тут нет? Почему я не наплевала на какие-то идиотские собственные принципы и упрямство и не пошла сейчас к нему? Ради чего упрямилась?       Я дотягиваюсь до на две трети пустой бутылки и бокала, наливаю туда остатки вина и за пару глотков заливаю в себя. Мы с Иркой поспорили, что я смогу его соблазнить. Вышло, если подумать, не очень честно, но что мешает мне повторить успех? А что, если я надену тот самый восхитительный комплект брендового белья, которое она мне торчит? Какими глазами он будет меня раздевать?.. А потом и руками… я так и чувствую его горячие пальцы на груди и бёдрах, медленно стягивающие с меня кружевные розовые трусики… ох ты ж блять…       Зачем я представила, как я сижу на нём и целую его в шею, а потом оставляю засос на том месте, где у него чёртова татуировка?       Вино, а потом и возбуждение бьют в виски так, что прошибает током всё тело… твою же мать, Лера… а я ведь даже не видела, какой он без одежды… вернее, видела, наверное, но как назло я ничего не помню про ту ночь!       Со страдальческим стоном и превозмогая желание вновь трахнуть себя пальцами, я вылезаю из ванной, слегка пошатываясь. Голова кружится просто пиздец как, я держусь за бортик ванной и с трудом вылезаю из неё, а потом ещё с пару минут пытаюсь просто ровно стоять на месте, чтобы не ёбнуться тут прямо на пол и не удариться дурной башкой. Зачем я столько выпила, мать моя женщина… нет, не так! Зачем я столько выпила одна и удовлетворяла себя рукой, когда буквально в соседней квартире находится тот, от чьего испанского и жаркого взгляда я уже кончу, и даже стараться не надо будет?..       С силой мотаю головой, пытаясь его оттуда прогнать хоть на минуту. Тщетно. Походу, моё тело пошло против меня и я помешалась на этом засранце, будь он неладен. А теперь мне надо остудиться… иначе я так до утра проторчу в ванной, а мозоли на руках из-за слишком долгой дрочки на соседа ещё никого не красили. Иронично звучит, блять…       Залезаю в душ и сходу включаю холодную воду. Подавляю вскрик и желание тут же выскочить из душа, когда ледяные капли обжигают разгорячённую кожу и на контрасте с горячей водой ванны становится слишком холодно. Тело покрывается мурашками, я начинаю мелко дрожать, но стойко стою под контрастным душем и терплю холод. Отпусти, отпусти хоть на пару минут, чёртов ты извращенец… мысленно уговариваю отступиться то ли самого Алонсо, то ли болезненно-сладкое возбуждение, которое он у меня вызывает с завидной периодичностью… наконец холодная вода делает своё дело и возбуждение спадает. Я стойко терплю ещё несколько минут, умудряюсь даже помыть голову, намылиться мочалкой и смыть с себя пену, а потом выхожу из душа, стуча зубами и дрожа от холода. Да, вот так… это всегда помогает, когда неуёмная фантазия и неудовлетворённое желание берут над тобой верх и ты уже не в силах это контролировать.       Заворачиваюсь в полотенце и ловлю себя на мыслях, что я всё ещё пьяная, но по крайней мере голова частично остаётся ясной, я стою на ногах и соображаю, что происходит. А сейчас мне, видимо, надо попытаться заставить себя уснуть. Иначе я даже не знаю, куда опять меня заведут картинки эротического содержания с участием соседа…       И посреди вороха мыслей о том, как же справиться с возбуждением и не поддаться его новой волне, я слышу звонок в дверь, заставивший меня вздрогнуть. Мне это мерещится или я и правда слышу, как кто-то пришёл? Блять… кто бы он ни был, но он жутко не вовремя.       Смотрю на себя в зеркало и вижу прилипшие к спине и плечам мокрые волосы, блестящие от желания глаза, красные щёки и пьяный взгляд, который с трудом фокусируется на собственном отражении в запотевшем стекле… интересно, по мне можно определить, что я делала всего несколько минут назад и о чём думала?..       Боже мой.       Ругаясь себе под нос, иду в коридор и оттуда громко говорю, что через пару минут выйду. И вот кого принесла нелёгкая на ночь глядя? Про обещание самого Жени зайти попозже я успела благополучно забыть.       Иду в комнату, скидываю полотенце, наспех натягиваю вытащенные из комода чистые трусы и запахиваюсь в халат. Тот самый… в котором хотела идти соблазнять соседа. Мне просто лень одеваться, да и кому, чёрт возьми, какое дело, в чём я хожу у себя дома?! Кое-как вытираю волосы и иду к двери. По дороге понимаю, что походка, осанка, да и раскрасневшаяся физиономия выдают меня с потрохами, но решаю забить на это. Открываю дверь, а спустя пару секунд растерянно округляю глаза… блять, он что, читает мысли? Или он под дверью караулил всё это время? А если он слышал, как я… ох нет, Лера, нельзя об этом думать!       — Заходи. — Бурчу себе под нос, сильнее запахиваясь в тонкий халатик.       Твою же мать…       Пропускаю его в квартиру и намеренно задерживаюсь у двери, гремя ключами, хотя обычно закрываю дверь только на задвижку. Чувствую его любопытный взгляд в спину и тут же напрягаюсь, ладони холодеют, а тело пробивает жар. Запоздало понимаю, в каком виде вышла к нему, и это мгновенно вызывает совершенно ненужную сейчас реакцию!       «Блять, Нестерова, ты бы ещё голая к нему вышла. Что там того халатика? И трусы зачем-то надела…» — сквозь пьяный дурман в поплывшей голове я слышу ехидный голос Лебедевой.       Отмахиваюсь. Не помогает. Теперь я слышу насмешливый голос Стрелецкого… опять.       «А хоть бы и вышла? — резонно замечает этот извращенец, словно возражая Ирке. — Поверьте, дамы, ни один парень не будет против, если девушки будут выходить к нам прямо в чём мать родила. Ну, можно ещё оставить чулки и подвязки, но даже без них будет куда лучше…»       Давлюсь воздухом и невольно краснею, едва не выронив из влажных пальцев ключи. Зачем я вообще их взяла? Чулки и подвязки… это уже уровень повыше, на случай, если сосед реально окажется крепким орешком. А выйти к нему голой… не уверена, что тогда получу то, что хочу. Может, он не оценит? Скажет, что ненормальная какая-то… и уйдёт. Неа, не хочу так рисковать…       Быстро прохожу мимо него в зал и в охапку сгребаю сброшенные на диван шмотки, а только потом подхожу к стене и щёлкаю выключателем. Морщусь от яркого света… и лениво успеваю подумать, что будь наши «отношения» уровнем повыше, сейчас бы я тут не стояла, а он набросился бы на меня ещё в прихожей, но…       От необычайно яркой и красочной картинки в голове бросает в жар. Как в порнофильме… девушка и горячий сосед, зашедший за солью. Или на чай, или шкаф передвинуть… да какая в сущности разница, какой предлог? Блять, вот и чего он так смотрит? Дыру хочет прожечь во мне?! Кожей чувствую его цепкий взгляд по моим голым ногам, едва прикрытой коротким халатиком заднице и мокрым волосам, прилипшим к спине, отчего халат быстро стал влажным… и яркий свет в комнате уже не скрывает мои красные щёки, слегка пошатывающуюся при движении походку и лёгкую дрожь по телу — хотя я только что вышла из холодного душа, но дело-то явно не в нём… между ног вновь всё сжимается, и усилием воли я подавляю тяжёлый стон — да он же просто издевается! Как же он смотрит… и ничего не делает при этом, точно дьявол какой-то! Возбудил и не даёт! Есть ли у тебя вообще совесть, Алонсо?!       Усиленно пытаюсь изобразить невозмутимую физиономию и прячу от него бегающий взгляд, натянуто улыбаюсь и прошу его подождать на диване, а сама быстро ретируюсь в спальню.       Твою же мать… как держаться при нём прикажете? Это же ходячий секс! А я пьяна, взбудоражена и… снова возбуждена! Чувствую сквозь тонкую ткань, как комками стоят соски, а он наверняка заметил… вот же блять! Смотрю на себя в зеркало и не могу сдержать истерический смешок: красное ебало, шальные глаза блестят каким-то сумасшедшим блеском, губы влажные и искусанные, влажные волосы, прилипшие к спине и плечам, короткий, слегка прозрачный халатик — точно как из эротической сцены фильма, где уже сама сцена не играет никакой роли и все будут пялиться на длинные ноги героини и вырез на её груди… весьма соблазнительной груди, я замечу! Ой… я что, уже сама себя хвалю? Докатилась… вообще-то это должен был сделать он, повалив меня на диван, а не я сама, пялясь на себя любимую в зеркале в собственной спальне!       Быстро скидываю с себя халат и нервно наматываю круги по комнате. Если секса у меня сегодня не будет, мне просто необходимо отвлечься и успокоиться!       Главное не пялиться на него и не смотреть на его руки… что? Я сказала про руки? Нельзя думать, как он этими руками… блять, Лера! Трясу головой, пытаясь прогнать очередные эротические фантазии с его участием. Получается плохо… ловлю вертолёты и вспоминаю, что я всё ещё порядком пьяная. Зачем я столько выпила? Боже мой…       Смотрю на своё отражение и хмурюсь, отчаянно пытаясь вспомнить что-то совершенно не сексуальное, отчего падает не только у мужиков… но что? Вонючая «звездочка», «сладкий» аромат которой пробирает до самых потрохов? Да, пожалуй… но этого недостаточно. Старый, протёртый дырявый халат бабушки Кати, в котором она возилась в огороде? А как насчёт её калош, которые наш дед много раз требовал выбросить? Дядя Дима на серьёзных щах хотел ей отдать даже свои модные кроссовки, но кто его вообще слушал? Хихикаю, вспоминая бабушку. А ведь она и старой-то не была, просто женщина в возрасте, потерявшая обоих сыновей в один день… блять! О чём я думаю? Только про аварию и смерть отца и дяди сейчас думать не хватало! Но бабушкин халат явно на горячее и сексуальное не тянет, так что зачтём. Что ещё? Думай, Лера… форма Барселоны? О да! Уже чувствую, как пропадает желание броситься на соседа и вертеть перед ним задницей! Сочетание сине-гранатового — это же такой отстой, кому вообще пришло в голову, что одни из лидеров испанского футбола должны выглядеть ТАК? Фу… хотя какие из них лидеры, если подумать? Злорадно улыбаюсь самой себе и с облегчением чувствую, как отпускает возбуждение и, кажется, даже успеваю слегка протрезветь… последняя ассоциация вызывает почти детский восторг: Макаров в форме Барсы! Это же полный антисекс! Да кто угодно расхочет трахаться, если увидит его в этом сине-гранатовом недоразумении!       О май гад, я справилась! Правда, недавно Аксёнов меня подъебал, что якобы в числе моих фетишей числится нездоровая тяга к сине-гранатовому и я мечтаю увидеть на Алонсо эту футболку, а то и чтоб он сам меня в ней… но это же чушь! Как вообще можно такое вообразить, не то что озвучить в здравом уме?       Сдерживая истерический хохот и удовлетворённо выдыхая, я натягиваю на себя длинные спортивные штаны, широкую длинную футболку на пару размеров больше, полностью прикрывающую зад — кажется, я её тоже отжала когда-то у Дёмы, тщательно вытираю волосы сухим полотенцем и провожу по ним щёткой — так, ну вроде бы нормально, если он сам не будет провоцировать, то я согласна побыть приличной девочкой и вести с ним светские беседы и не думать о…        С силой мотаю головой и мычу себе под нос, чтобы снова не дать неугомонным мыслям перетечь не в том направлении… снова представляю форму Барселоны и раздосадованную физиономию сводного братца и меня вроде отпускает.       И наконец выхожу к ожидающему меня Жене. По моим ощущениям прошло по меньшей мере минут 15, что я проторчала в комнате, но на самом деле проходит всего максимум минут 5, и он вроде бы не устал ждать.       Изо всех сил стараюсь выглядеть непринуждённо и даже улыбаюсь ему, когда он поворачивает ко мне голову с дивана. Вроде получается…       Если не думать о лишнем.       — Я недолго? Нужно было переодеться, а то я после душа… — Произношу немного виновато, слабо улыбнувшись уголками губ, и сажусь на безопасном расстоянии от него.       От греха подальше…       — Я так и понял. — Он хмыкает и бросает на меня красноречивый взгляд.       Я не выдержала, вспыхнула как спичка и отвернулась в сторону, поперхнувшись воздухом. Вот зачем он так на меня смотрит? Чего он хочет добиться этими взглядами?       — После такого насыщенного дня нужно было освежиться. — Глотая неловкость, отозвалась я как можно более непринуждённее.       «Освежиться… теперь это так называется?» — ехидничает внутренний голос, точь-в-точь повторяя интонацию Матвея. Я трогаю пальцами свои горящие щёки и пытаюсь отмахнуться… блять! Оставь меня в покое! Так и хочется крикнуть в пустоту, обращаясь к своей собственной неугомонной голове, так не кстати снова принявшийся размышлять совсем не о том, что надо.       — Поговорил с братом? — Уточняю уже более невозмутимо, наконец поворачиваясь к нему.       — Поговорил. — Каким-то странным голосом отвечает Женя, хмуря брови.       Я из чувства такта решаю не засыпать его вопросами, в очередной раз рассудив, захочет — сам расскажет, а совать нос в чужие дела… такое себе. Да и не знаю я лично этого Марка, чтобы беспокоиться о его делах. Я пожимаю плечами, и чтобы чем-то заполнить паузу, тянусь наконец к его подарку, окончательно отвлекаясь от своего запоздалого весеннего обострения, вызванного его появлением…       Держу в руках небольшую коробочку шириной как маленькая коробка конфет, развязываю и убираю в сторону ленту, открываю и с любопытством заглядываю внутрь. Пальцы осторожно трогают что-то лёгкое и гладкое, что-то очень похожее на… это же предматчевый вымпел, с которым капитан команды выходит на поле? Ого… разворачиваю вымпел, похожий на флажок, не замечая пока, что под ним, и удивлённо ахаю: это же с матча Реал — Бетис 30 августа, 1 тур Ла Лиги нынешнего сезона и первый матч чемпионата, когда…       — …Дэвид забил в первом же матче сезона и во втором — после суперкубка с Майоркой! — Констатирую, поглаживая лёгкую ткань и вспоминая первые матчи чемпионата.       Мы с Тарасом, конечно, смотрели в прямом эфире. Бекхэм забил на второй минуте, моему восторгу не было предела!       — Я был на обоих матчах, — с усмешкой произносит Женя, с любопытством наблюдая за мной со своего места. — На суперкубок ездил с друзьями из Майорки, даже Паула с нами напросилась — они с Алексом прилетали знакомить его с её родителями, — пояснил он, а я ухмыльнулась: действительно, как же тесен мир… его бывшая прилетает домой в Испанию знакомить с родителями жениха из США, жених — его троюродный брат, а сама бывшая — его же подруга детства. Иронично… — А на домашний матч в Мадриде мне удалось затащить Марка — он, конечно, ругался, но выбора я ему не оставил. — Рассмеялся парень, я тоже хихикнула.       — Если мы затащим моего сводного брата на Сантьяго Бернабеу, у него отвалится челюсть. — Фыркнула я и снова опустила глаза на вымпел. — И он больше не сможет болеть за каталонских девок… — Пробормотала я уже тише, и тут мои глаза расширились до размеров десертных тарелок. — Это то, что я думаю? Мои глаза мне не врут?..       На треугольном вымпеле у его основания под названиями команд была красиво выведена синим маркером роспись. И нетрудно было догадаться, чья она: пару лет назад мне повезло в журнале найти постер с автографом Дэвида и я даже на стену вешать его не стала — а просто свернула вполовину и сунула в одну из тетрадей, с которой ходила на лекции… что же это выходит, это настоящий автограф Бекхэма и он касался этого вымпела руками?.. Ох ты ж, Локи мой!       Я машинально откладываю вымпел и вижу фотографию Дэвида, сидящего на диване в гостиной его дома в футболке Реала: эту фотографию я видела в сентябре сразу в нескольких журналах и, конечно, тут же её узнала! Это интервью попало в номер Марки, и что же выходит, Женя был у него дома? Постойте-ка… он не рассказывал мне об этом, откуда я могу знать о его знакомстве с Бекхэмом и том интервью? В памяти смутно зашевелилась какая-то мысль, будто воспоминание из недавнего прошлого, которое я никак не могла выудить… но я отмахнулась. Или он мне рассказывал что-то в ночь, когда мы пьяные болтали на лавочке, или мне просто показалось… но фотографию же он мог и ещё где-то взять? Смотрю на оборот и вижу запись на испанском уже знакомым почерком:       «De David con amor»       — От Дэвида с любовью… — С каким-то детским восторгом шепчу, разглядывая фразу, оставленную его рукой, и саму фотографию.       Что забавно: пишет англичанин русскому парню на испанском.       Разумеется, перевод в данном случае мне не требуется… от восторга мне захотелось завизжать и захлопать в ладоши, как какая-нибудь фанатка при виде кумира. Поддаваясь порыву, я вскакиваю и подсаживаюсь к нему, обхватываю его за шею и быстро целую в щёку, не особо соображая в этот момент, что делаю. Это же надо — фотография и настоящий предматчевый вымпел, да ещё подписанные самим Дэвидом! Да Тарас и Матвей умрут от зависти!       — Спасибо, ой то есть… muchas gracias! — Проглатывая слова, быстро произношу и кажется, сияю как новогодняя ёлка.       — Задушишь. — Смеётся Женя. — И похоже, ты делаешь успехи.       Он хитро улыбается, а до меня всё-таки запоздало доходит, что из-за своих телячьих восторгов я едва не повисла у него на шее, и становится неловко… я смутилась и отпустила его, ловя его наполовину насмешливый, наполовину оценивающий взгляд на себе. Я подавила резкий порыв отсесть от него подальше и сглотнула. Сейчас он так близко… а я ещё не до конца отошла от волны необыкновенно яркого возбуждения, которое копилось за целый вечер, проведённый рядом с ним. И я всё ещё немного пьяная… улавливаю знакомый запах мандарин и заторможено успеваю подумать, что щёки у него гладкие и щетина не колет лицо, что я оценила ещё во время поцелуя. Ой… не стоило об этом думать… я невольно краснею и отвожу глаза, а чтобы отвести внимания от себя и своей реакции, снова тянусь к коробочке и откладываю вымпел и фотографию, которые всё ещё держала в свободной руке, на столик.       — Испанский — красивый язык, грех упускать такую возможность… — Борясь со смущением, бормочу и стараюсь абстрагироваться от того, насколько близко мы сейчас сидим.       На дне коробочки лежит маленькая, на первый взгляд совсем невзрачная вещица. Я беру её в руки и узнаю маленький брелок в виде собачки, немного выцветший от времени. Трогаю его пальцем, задумчиво скользя взглядом… и поднимаю на него непонимающий взгляд, забыв про смущение.       — Это его брелок. — Легко поясняет Женя, кивнув на вещицу в моей ладони.       У меня аж лицо вытягивается, когда слышу это, и сердце делает кульбит. Его брелок? Дэвида?.. Женя будто не замечает и продолжает с той же хитрой ухмылкой:       — Причём не он сам мне его отдал.       — А кто? — Уточняю просто для вида, на самом деле мне неважно, как к нему попал брелок Бекхэма, даже если он его украл.       Брелок Дэвида Бекхэма, вы только представьте! Его личная вещь!       — Его старший сын. — Рассмеялся Алонсо, и я на мгновение залипла, поймав короткий момент, когда его глаза заблестели. Точно магия какая-то… — Мартина, моя коллега, брала интервью сначала у самого Бекса, а потом присоединилась и Виктория. Обсуждали его позицию на поле, его видение на развитие клуба, отношения с партнёрами, кого-то он знал ещё до «Мадрида»… потом они по очереди говорили про город, как устроились и в каких ресторанах уже побывали. — Женька фыркнул и мне показалось, что последняя фраза прозвучала несколько презрительно.       Это ему Виктория не понравилась? Или он так осуждает активную социальную жизнь вне дома? И это живя в Мадриде… поразительно! Или он конкретно заж… заелся жизнью в культурной Европе, где модные бутики, дорогие рестораны и светские мероприятия у каждого жителя столицы уже просто по расписанию, или… он в принципе равнодушен к светской жизни, даже живя в одной из модных и культурных столиц стран Европы?       — А я снимал. И посреди интервью ко мне подбегает их малой и что-то протягивает. — Посмеиваясь, продолжил он, пока я переваривала предыдущий рассказа. — Я отвлёкся, смотрю на него, а он мне тихонько так: «возьми, это папин брелок» и улыбается с таким видом, будто ценный приз мне принёс или чемоданчик из сейфа Бекса. — Он снова смеётся, и даже я хихикнула, представив эту картину. — Марти взглядом тогда хотела меня убить, а сам Бекс посмеялся и говорит ему: «Бруклин, не мешай дяде работать». Но тогда уже сама Марти решила и малого подключить к интервью. Если читала статью, помнишь, что там были и его ответы на вопросы. Типа, любишь ли ты футбол? Болеешь ли за папу? И так далее. — Он хмыкает, а я улыбаюсь против воли.       Да, я помню статью из журнала с ссылкой на первоисточник и указанием Марки. Малой у них забавный, мне показалось, что задать ему вопросы в интервью было уместным и даже милым. В конце концов интервью вышло не только спортивным, и Виктория приняла в нём участие, а тут ещё и сына Бекхэмов подключили — настоящее семейное интервью вышло!       — А брелок Бекс сказал оставить на память, пожелал удачи в карьере и сказал, что ждёт на ближайшей игре. — Улыбается парень, а я уже готова растечься лужицей после такого рассказа.       То ли от того, насколько Дэвид простой в общении и частной жизни и ни разу не строит из себя звезду — на что имел бы полное право! То ли от него самого… и почему он решил взять паузу от такой насыщенной жизни в Мадриде? Из-за ссоры с матерью и смены обстановки? Насколько для него это весомая причина приехать сюда?..       — А я только-только купил абонемент на этот сезон… когда уезжал, отдал его Диего. Это младший брат моей подруги из нашей компании. — Пояснил Женя, продолжая. — Он ровесник Марка и они умудрились сдружиться, когда он приезжал ко мне. А потом возмущался, почему я не отдал абонемент ему — брату. — Он хмыкнул. — Об этом даже говорить смешно… у них нет столько денег, как у Марка, чтобы в любой момент купить то, что захочется, а во-вторых, Марк же, засранец, болеет за Атлетико, для чего ему абонемент на матчи Реала?       Теперь уже мы оба смеёмся, и я расслабляюсь. Я ловлю себя на мыслях, что несмотря на бурю эмоций и сумасшедшее притяжение к нему, что я ощущаю с самого начала нашего странного знакомства, мне с ним невероятно легко. Будто всю жизнь знакомы… но так же не бывает? Или бывает? Если задуматься… кто этот потрясающий парень, приехавший из королевского Мадрида? Я вроде бы так мало его знаю, но так много чувствую. И чем для меня обернётся эта дурацкая, но такая яркая влюблённость?       Незаметно для себя я откидываюсь спиной на него, расслабленно вытягивая перед собой ноги. Я продолжаю рассматривать то, что он подарил мне, трогаю кончиками пальцев вымпел и длинную роспись Дэвида, с восхищением смотрю на его фотографию — да, в сентябре её напечатали во многих спортивных журналах и сайтах, сложно не узнать… верчу в ладони брелок. Надо же, у него такая ценная вещь, принадлежащая самому Дэвиду, а он отдал её мне? Он обнимает меня за плечи, слегка притянув к себе, и я понимаю, что это точно лучший вечер за последний год точно.       — И не жалко тебе?.. — Спрашиваю вслух, поглаживая мягкий бок пластиковой собачки.       — Почему мне должно быть жалко? — Вполне искренне удивляется Женя, погладив меня по плечу. — Он же твой кумир, а не мой. — Он хмыкает, а я с восхищённым вздохом откладываю все три вещицы обратно в коробочку, а коробочку на стол. — Он же тебе так нравится, а я зачем-то взял с собой коробку с памятными вещами Реала, которых за столько лет накопилось довольно много. Не то чтобы я не доверял Марку, у которого есть ключи от моей квартиры, но…       — Целая коробка? — Из его рассказала я услышала самое главное, а про Марка и вовсе пропустила мимо ушей, мои глаза загорелись. — Покажешь?..       — Покажу. — Улыбается он и легонько проводит по моим волосам, почти не взлохмачивая их, и я мимолётом думаю, что они почти высохли. — Если так хочешь.       — Хочу! — Выпаливаю я и разворачиваюсь так, чтобы лучше его видеть.       Сейчас я понимаю, что даже возбуждение и крепкое вино порядком отпустили. Это вообще нормально, что рядом с ним и мои ощущения скачут просто как кардиограмма?.. От чего-то ужасно тёплого и милого, желания его обнимать и найти нужные слова для поддержки, до всяких нежностей и желания его поцеловать до желания уже совсем другого… мне так хотелось ощущать его в себе и на себе, пока я удовлетворяла себя своими же пальчиками, а теперь и это желание куда-то отступило… и мне очень уютно просто сидеть рядом, пока его тёплые руки меня обнимают — и ведь с его стороны даже намёка нет на что-то другое! Но я успела увидеть, как он посмотрел на меня, когда я открыла дверь и когда уже переоделась и вышла из комнаты… а теперь делает вид, что ни о чём таком не думал? Хм… а может, Стрелецкий с Аксёновым правы и у меня реально недотрах? Но с другой стороны меня сложно винить, когда рядом сидит настолько горячий и сексуальный парень… да сам Стрелецкий ещё ни одной юбки не упустил, ему ли говорить мне про недотрах?! Но я понимаю, даже сидя вплотную ему, ощущая через одежду его тепло и руки на моих плечах, улавливая его запах… что с ним мне просто хорошо. Трахнет ли он меня прямо на этом диване, или мы будем просто сидеть, обнявшись, и смотреть матч Реала, или обсуждать случаи из жизни, вспомним детство, или… да неважно!       Мелькнула шальная и неожиданная мысль: а ведь я хочу, чтобы мы и через много лет так сидели. Вместе. Есть ли у нас шанс на такое будущее? Да вообще на любое будущее?       Я как те девушки, которых высмеивают. После первого же секса тут же размечталась о платье на свадьбу, придумала детям имена и решила, какой коврик будет в прихожей… но это же смешно? Да и неизвестно ещё, кому больше хотелось того секса, которого больше не было с той первой ночи, которую мы оба не помним. Но мечтать о чём-то большем сейчас? То ли я очередная влюблённая дура, то ли…       — Хочу посмотреть. Это же связано с Реалом! Тарас бы умер от зависти! — Хихикаю, забывая, что я так-то тоже умираю от того же. — Это мой лучший друг. — На всякий случай поясняю, забывая, упоминала я его в разговорах или нет. — И это я ещё не говорю, что эти придурки меня стебут тем, что я люблю Дэвида. Почему я не могу разбираться в футболе и любить его не только как привлекательного парня, но и как классного игрока? — Недовольно фыркаю, закатывая глаза. — А они ржут! Идиоты!       Женя прыснул, глядя на меня.       — Меня давно не удивляет количество фанаток Бекса, Лер. — Хмыкнул он, отсмеявшись. — Да его фото во всех модных журналах!       — Ну и что? — Буркнула я, послав ему недовольный взгляд. — Твоё фото тоже было в журнале, и подозреваю, что много раз и…       — В каком таком журнале? — Удивился Женя или вид сделал. — Ещё скажи, что специально нашла журнал, где было написано про меня, и купила его. — Фыркнул он, его глаза насмешливо сузились.       — Ну вот ещё! — Отмахнулась я, невольно смущаясь. — Мне журнал дала подруга, ты, кстати, мельком с ней знаком. Она была в Испании на съёмках…       — Та самая подруга, с которой ты на меня поспорила? — Съехидничал он, припомнив предмет спора с Иркой.       Я покраснела и хлопнула его по руке.       — Да ну тебя!       Он рассмеялся, явно не смущаясь из-за нашего дурацкого спора, но что более важно — не злясь на меня.       — А что? Не я же спорю на такое… — Ухмыльнулся парень, будто специально меня поддразнивая.       — Это она придумала, а не я. — Пробурчала я, пытаясь побороть смущение. — Да в общем… неважно! Это Лебедева, она рассказывала, что вы уже встречались в Мадриде пару лет назад, ты тогда уже работал.       — Модель Ирина Лебедева? О ней речь? — Выгнул бровь Алонсо, и на пару секунд выражение его лица становится задумчивым. — Да, возможно, я её помню… но мы были знакомы вскользь. — Он пожал плечами и произнёс это так легко и даже безразлично, будто каждый день видел десятки таких, как она. — Этих моделей в Мадриде столько, что не запомнишь каждую…       — Ну тебя-то, конечно, ими не удивить. — Усмехнулась я, в первый раз ощутив что-то вроде лёгкого укола ревности. — Если уж твоя бывшая и та модель. — С иронией добавила я, как бы дополняя: где уж нам, простым смертным из маленького провинциального городка в России?       — Так о ней ты читала в журнале? — Со смешком уточнил Женя, внимательно вглядываясь в моё лицо. И очевидно, понял совсем не то, что я хотела сказать… а может, наоборот то самое, даже если я это не признаю. — Мы расстались около года назад, и…       Я поджала губы, пожалев, что упомянула её, и теперь он наверняка подумает что-нибудь не то. И конечно же, подумал, судя по его подозрительному взгляду, который стал уж слишком ехидным.       — Не ревнуй, крошка. — Фыркнул он, а мне захотелось его треснуть.       И не по тому ли, что действительно слегка приревновала? Да ну, бред какой-то…       — Да иди ты! — Возмутилась я, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело правдоподобно. Он рассмеялся, явно не поверив мне. — Кто же к бывшим ревнует? — Уже более невозмутимо спросила скорее саму себя, вспоминая Даню и Вадика. — Это же прошлое.       — Так я о том же… — Посмеивался сосед, а потом неожиданно притянул к себе и поцеловал куда-то в висок.       Этот невинный жест тут же вызвал море мурашек по коже и знакомое тепло внизу живота. Вот бы ты почаще так делал… но надеюсь, я не сильно выдам себя, если подумаю, что мне это нравится?       — Могу тебе ещё что-нибудь о себе рассказать, если, конечно, узнавать обо мне из журналов тебе не интереснее. — Он отстранился и тут же выражение его лица вновь стало ехидным.       Я вздрогнула, очнувшись от короткого замешательства, и закатила глаза.       — Конечно, интереснее. Вот сейчас как узнаю, в каких номерах было о тебе написано, и как пойду все и скуплю! — В ответ съехидничала я, выпутываясь из его объятий и кое-как вставая.       Координация после выпитого вина уже пришла в норму, а вот ноги и спина слегка затекли, и я с удовольствием потянулась, разминая мышцы после сидения на диване.       — Я так и подумал… — Притворно огорчённо выдохнул Женька и тут же подавился смехом.       — Позёр. — Фыркнула я и тоже рассмеялась. — Я сейчас. — Уточнила я и направилась на кухню, захотелось чего-нибудь перекусить, да и не помешало бы выпить чего-нибудь менее крепкого, чем итальянское красное вино, бутылку которого я осилила в одно лицо и меня ни разу даже не стошнило.       Чудеса какие-то!       Но по дороге на кухню я вновь услышала, как стучат в дверь. Стучат… барабанят так, что наверняка уже проснулся весь подъезд и материт неизвестного, который припёрся к соседке посреди ночи. Ну как ночи? Сейчас почти одиннадцать вечера, и спят далеко не все. Но даже если бы было три часа ночи, то Тарасенко это не остановило бы. Эх, где наши школьные годы, когда мы могли заявиться друг к другу посреди ночи, просто потому что захотелось? А потом нарезать бутеры из остатков еды в холодильнике, схомячить макароны с уже заплесневевшим сыром, попить пивас из круглосуточного…       Я хихикнула себе под нос, вспоминая бурную молодость. Кто же идёт к лучшему другу или подруге без пива или хотя бы бутылки водки?       — Да не стучи ты, я слышу! — Со смешком говорю вслух, идя к двери.       И на кой чёрт я её закрыла на задвижку? Наверное, сильно меня вывел из равновесия неожиданный приход соседа…       А теперь ещё Тарас притащился. И что ему надо на ночь глядя? В том, что это именно он, не приходилось сомневаться. Кто же ещё стучит в дверь так, будто хочет вынести её? Но это Тарас… не стоит удивляться.       — Чё надо? — Спросила я в третий раз за день, открывая дверь и впуская его.       — Кто забил гол в конце первого тайма Эспаньолу в домашнем матче в декабре 99-го? — Сходу выпалил Тарас, заходя в квартиру и захлопнув дверь.       — Эээ…       Я опешила. Что за дурацкий вопрос взбрёл ему в башку? Что он аж притащился ко мне на ночь глядя? Нет, я конечно, многие голы Реала помню, но чтобы вот так — точечно, слёту назвать автора гола в конкретном матче на конкретной минуте? Да я ещё слегка пьяная, после горячей во всех смыслах ванны и всё ещё обескураженная неожиданным подарком Женьки… а он хочет, чтобы я вспомнила гол Эспаньолу почти 5-летней давности?.. У меня в голове не компьютер, Вова!       — Ну давай, вспоминай живее! — Поторопил меня Тарасенко, нетерпеливо замахав руками.       — Да ты нормальный?! — Возмутилась наконец я, посмотрев на него как на придурка. — Я не помню наизусть все голы Реала за… — А собственно, сколько лет я уже за них болею?       Мы играли в футбол, едва встав с горшка, но при папе и брате я ещё не увлекалась футболом ещё и на экране, да и не помню, чтобы папа и дядя Дима болели за какую-то команду. Дедушка вроде за Динамо болел, но почему-то я об этом совсем плохо помню… значит, я стала такой фанаткой уже после аварии? Я же помню Чемпионат мира 1990? Вроде…       Мы с Тарасом познакомились, когда он с родителями въехал в соседний дом — буквально через полгода после смерти папы и дяди и отъезда Жени с матерью. Он увидел, как я с пацанами со двора играю в футбол, и сказал тогда, что девчонки не умеют играть так хорошо и… получил в нос, а я ответила, что девчонки ещё и по морде могут дать, так что не надо нарываться. Вова был удивлён и даже не двинул мне в ответ… так началась наша дружба. А в конце зимы мы часто стали ходить к его бабушке с дедушкой, с которыми ещё жил его 18-летний дядька, установивший себе спутниковую тарелку — огромное событие почти для целого городка для того времени! Начал свою работу канал Евроспорт и мы часами зависали за трансляциями футбольных матчей европейских чемпионатов… а посмотреть европейский футбол ранее в советское время было практически невозможно. Да и в начале 90-х, если честно, «окно в Европу» было долго закрыто…       И так в один из вечеров у Мишки мы посмотрели Класико, которое Реал выиграл дома, в Мадриде со счётом 3:2 и я хорошо помню, что забил Уго Санчес ещё в конце первого тайма. И с самого первого матча он был любимым игроком у Вовы, выигравшим в тот сезон Золотую бутсу с Реалом… Примерно одинаково мы были впечатлены с Тарасенко — раньше мы не смотрели футбол такого уровня, а раньше ведь даже плей-офф Чемпионатов мира и Европы посмотреть не всегда удавалось… единолично нами был выбран «Мадрид» в качестве фаворита, мы каждую статью в газете зачитывали до дыр, смотрели по ночам матчи в повторах, если их не было в прямом эфире, умудрялись заказывать книги об игроках клуба и даже находить футболки… далёкие, конечно, от оригинальных реплик, но в те годы выбирать не приходилось. А через год Тарас съездил в Орлёнок и там познакомился с мальчиком из Испании — по иронии судьбы он до сих пор живёт на Майорке, и тот на др Вовы прислал ему футболку Уго — оригинальную, с настоящей нашивкой и игровым номером Санчеса в Реале — 9-кой. Восторгам Тараса предела не было! В школе и во дворе мы считались крутыми — ведь мы могли смотреть футбол по недоступному почти никому каналу, а у Тараса ещё и футболка одного из лучших бомбардиров мира тех лет!       Я, конечно, помню многие матчи тех лет, помню и Уго Санчеса, и Бутрагеньо, и конечно же, Йерро — которого смело можно назвать легендой Реала уже сейчас, и помню, как начинал Рауль, и Касильяс, и многих других. Но как можно сходу вспомнить обычный рядовой матч с каким-то Эспаньолом почти пятилетней давности?! Я его вообще смотрела? Хорошо, выражение «с каким-то Эспаньолом» по отношению к последнему было несправедливым, в конце концов в Барселоне уже есть «какой-то» футбольный клуб, но…       Тарас посмотрел на меня рассержено, будто я нанесла ему личное оскорбление тем, что не помню ту игру. Неожиданно (хотя как посмотреть ещё?) из комнаты вмешался Женя, который услышал наш короткий разговор и странный вопрос Тараса. Скорее допрос уже или викторина… а я ему что, поисковик?! В интернете не мог посмотреть вообще? Ой всё…       — Рауль. — Как ни в чём не бывало ответил Алонсо из зала — да так спокойно, будто для него ответ был на поверхности.       — Да! — Удивлённо выдохнул Вова, округлив глаза.       Потом до него дошло. Он вытаращился на меня глазами по пять рублей и приоткрыл рот… посмотрел на Женькины кроссовки у двери, потом на меня, потом в сторону зала, опять на меня… его взгляд стал уж слишком понимающим. Меня развеселило его озадаченное выражение лица, постепенно становящее слегка растерянным.       — Рот закрой, муха залетит. — Фыркнула я, подавляя смешок.              Я первой прошла в зал, Тарас скинул свои кеды и пошёл за мной.       — Откуда ты знаешь? — Спросила я у Жени, которого появление Тараса, казалось, вообще не удивило, и он посмотрел в нашу сторону так, будто увидел давнего знакомого.       Он усмехнулся.       — Я был на той игре. — Невозмутимо ответил сосед, вставая с дивана, когда Вова первым протянул ему руку, чтобы поздороваться. — Мне тогда повезло оказаться в ложе прессы. Я был на третьем курсе академии и только начал проходить стажировку в Марке после учёбы… — Он пожал Тарасу руку и вернулся на своё место, Вова же продолжил стоять перед ним, открыв рот — будто увидел живую легенду вроде Уго Санчеса или Марадоны, меня это насмешило ещё больше и я с силой подавила смешок, наблюдая за ними. — Конечно, я бы не прошёл аккредитацию, будучи студентом, у меня был обычный билет болельщика на центральную трибуну и…       — Как же ты тогда оказался в ложе прессы? — Удивилась я, усаживаясь на подлокотник дивана и поглядев на него с любопытством.       — Даже не спрашивай… — Рассмеялся Женька, хлопнув себя ладонью по лбу. — Увязался за ребятами из редакции, всеми правдами и неправдами проскользнул мимо стюардов и чувствовал себя каким-то зайцем-безбилетником. Последним способом пройти на трибуну в моих планах было заявить им, что я сын «того-самого Алонсо», а «вы вообще знаете, кто он такой?!» — Фыркнул он, давясь смехом, который подхватили и мы с Тарасенко.       — Мой отец узнает об этом! — Прыснула я, вспоминая знаменитую фразу Драко Малфоя из книги и третьего фильма Гарри Поттера.       — Да да, я примерно так и намеревался им сказать… — Отозвался Женя, посмеиваясь. — Но мне повезло, упоминать отчима не пришлось. Это был первый мой матч, когда я попал в ложу прессы. Конечно, потом я смотрел футбол в качестве представителя прессы десятки раз, но вот по ощущениям было уже совсем не то…       — Ну офигеть. — С восхищением протянула я, теперь тоже глядя на него во все глаза.       — Чувак, да ты крутой. — Наконец протянул Тарас слегка осипшим голосом — видимо, от переизбытка информации и эмоций, вызванных ей…       Он наконец перестал стоять истуканом и заторможено моргать на Женьку, будто перед ним оживший призрак Сантьяго Бернабеу, и тоже плюхнулся на диван, где ранее сидела я. Женя посмотрел на нас снисходительно, и мне подумалось, что именно так выглядит счастливый человек — который может рассказывать о Мадриде, о Реале, о своей работе и встрече с игроками клуба — на минутку, мировыми знаменитостями, как между прочим… будто это ребята с соседнего двора, как мы с Тарасом.       — Не круче, чем мой сводный брат, который в Милане крикнул фанатам Барсы на французском, что они придурки… — Хмыкнул он, качая головой.       Я уже слышала эту историю, поэтому только фыркнула себе под нос. Надо было Марку крикнуть на русском — его бы точно никто не понял, да и обосрать фанатов Барселоны, будучи в другой стране и на другом языке, да ещё так, чтобы они не поняли, и остаться безнаказанным — было бы бесценно…       — Нихрена себе. — Присвистнул Тарас, садясь поудобнее и снова вытаращив на него глаза. — И что было дальше? Что они вам сделали?       — Что-что? Пришлось драться. — Усмехнулся Алонсо, закатывая глаза. — А мы с друзьями ещё, как на подбор, в футболках «Мадрида»… и только Марк, говнюк, успел спрятаться. И это при том, что он болеет за Матрасников…       — Я бы дал ему в морду за такое, если честно. — С праведным негодованием отвечал Вова, поглядев на него возмущённо. — Не за то, что болеет за Атлетико, а за такую подставу, и…       — Ну так и я дал. — Фыркнул Женя. — Его оправдывает то, что ему было лет 14, а с малолеток какой спрос? И вообще…       Я решила всё-таки дойти до кухни. Лёгкий перекус в кафе, казалось, был ещё вчера — хотя так и есть, учитывая, что вот-вот стукнет 12 ночи, и снова захотелось есть. Да ещё выпитая бутылка вина прибавила голод… и есть ли у меня хоть пара баночек пива?       Надо же… это даже немного иронично. Так быстро нашли общий язык парень, который мне нравится, и мой лучший друг. Хотя если подумать, то стоит ли удивляться? Женя умеет располагать к себе людей — это же очевидно. А тут ещё общая страсть в виде Реала — как же тут остаться в стороне?       Забегая вперёд: это стало началом весьма тёплых отношений Женьки с моими друзьями, в будущем ставших весьма плодотворными. Что не могло не радовать…       Я услышала их дружный смех и усмехнулась самой себе, заглядывая в холодильник. Может, хоть сейчас они перестанут подъёбывать меня «этим моим испанцем»? И это он ещё со Стрелецким не познакомился — боюсь, что с Матюшей без подъёбов и дурацких шуток всё-таки не обойдётся… ладно, это ещё над-хо дожить до концерта… а пока где у меня хотя бы сыр и колбаса?..

***

      Но вместо бутербродов с колбасой или сыром душа попросила знакомый с детства «деликатес». На удивление, в холодильнике обнаружились все составляющие, необходимые для его приготовления. Так искусно готовить выпечку, салаты и мясо, как бабушка, я не научилась, но уж любимые бутерброды-то в состоянии приготовить!       Конечно, на это потребуется время… ну и пофиг, они там и без меня найдут тему для разговора. Ночной жор с будущим мужем парнем и лучшим другом под горячее обсуждение футбола и историй из прошлого — что может быть приятнее в конце рабочей недели, хоть и короткой?       Я быстро поставила вариться яйца, достала сыр и, подумав, отложила в сторону чеснок. Да, будь мы одни с Тарасом, могли бы сожрать в одно лицо хоть целую головку… а уж про чёрный хлеб с солью и чесноком и говорить не приходится — считай, ещё один деликатес из детства и более голодных 90-х! Но подобная еда итак не навевает романтику, а если ещё изо рта будет вонять чесноком… а хотя че я парюсь, горячей ночи у меня всё равно не будет, так может, и пофиг? Но чеснок всё-таки убрала обратно в холодильник.       Вспомнилась знакомая песенка, и натирая сыр на тёрке, я стала напевать вполголоса:       — Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду… — Я обнаружила недопитую бутылку с вином и вылила остатки в бокал, а потом сделала пару глоточков, и оно тут же обожгло горло. — И сказал ты мне, и сказал ты мне: больше не приду, больше не приду.       Какая ирония… я усмехнулась, высыпая с дощечки уже потёртый сыр в объёмную тарелку. И что я вообще в нём нашла? Ладно, вопрос был риторический… а что он во мне разглядел? А вот про это вообще лучше не думать. С самооценкой у меня всё ок, но такие парни на дороге не валяются, откровенно говоря. Он вон моделей в лицо не узнаёт, потому что их вокруг него было много… что уже говорить обо мне? А интересно, смогла бы я быть моделью? На первый взгляд, да что тут сложного вообще? Крутись себе на камеру красиво, соблюдай диету, регулярно ходи в спортзал. А на деле… думаю, что звучит это намного легче. В общем-то, как и в любой профессии. Всё кажется лёгким, пока не столкнёшься лично.       А ещё этот наш дурацкий спор с Лебедевой. Вдруг у неё получится уломать Макарова на секс? Ну вдруг? Никогда не стоит недооценивать женщин, особенно настолько целеустремлённых! И если это случится, то в роли модели придётся выступить мне. Да ещё в столь откровенной фотосессии… не то чтобы мне слабо — вроде бы и нет, но не тогда же, когда мои фото сможет увидеть любой купивший журнал!       Надеюсь, мой сводный братец окажется реально крепким орешком. А если вообразить, что это не кто-нибудь незнакомый будет меня снимать, а сам Женя?..       Нет-нет-нет, лучше такое не представлять! Я не хочу опять дрочить, надо срочно подумать о чём-то другом!       Я достала батон и принялась нарезать его, стараясь, чтоб выходило потоньше. Да уж, в Испании-то деликатесы другие… интересно посмотреть на выражение лица испанца, попытайся кто-то из русских его накормить подобным! Женя говорил, что его отчим никогда не ел шашлык. Для меня это уже странно. Как можно прожить столько лет, вырастить двух сыновей и не попробовать шашлык? А что бы он сказал про наше оливье?       Мне становится смешно. Яйца наконец сварились, я сливаю горячую воду и наливаю в кастрюльку холодную, а потом достаю уже начатую пачку майонеза, прикидывая, хватит ли мне его… да уж, не то что у испанца, от такой еды и Лебедеву бы удар хватил. Она же вынуждена сидеть на диетах и лишний раз не позволит себе что-то вкусное!       — Видно, не судьба, видно, не судьба… видно, нет любви, видно, нет любви… — Продолжала напевать я, принявшись чистить яйца и откладывать скорлупу в пакет для мусора. — Видно, надо мной, видно, надо мной посмеялся ты! Посмеялся ты!       Я отхлебнула ещё глоточек и почти не поморщилась. Крепкое, зараза, но иногда можно! И сразу настроение повышается… прямо магия алкоголя!       — Видно, не судьба, видно не судьбаааа… — Стараясь не повышать голос, себе под нос (как мне казалось) пела я знаменитую песенку Натали, чувствуя, как вино согрело изнутри. Это всё-таки может быть приятным… — Видно, нет любви, видно, нет любви!       А может быть, есть? А? Трогаю горячие щёки пальцами и вспоминаю его прикосновения… как же меня тянет к нему. Что это за магия такая, будто он меня заворожил? Никогда не встречала ещё таких парней. Все были более обычные, даже Вадик. А ведь он — моя первая любовь, с ним связано много впечатлений и воспоминаний, даже если не думать, как мы расстались. Но этот парень из солнечной Испании, и плевать, что он тоже русский… я вижу и чувствую в нём то, что не вызывали у меня другие. И ещё периодически ловлю себя на мыслях, что он мне напоминает кого-то. Но кого? Память словно блокирует воспоминания или неожиданные догадки, и я вновь отмахиваюсь. Да и какая разница?       Я мелко нарезала яйца, ссыпала их в тарелку с сыром, добавила туда майонез. Полезла в холодильник и нашла там завалявшуюся банку со шпротами. Убедилась, что срок годности не просрочен, не хочется, знаете ли, проторчать в туалете потом все выходные или того хуже — загреметь в больницу и отправить туда ещё двоих… открыла, жижу вылила в тарелку — так делала бабушка, говорила, чтоб сама смесь тоже пропиталась шпротами, в детстве казалось очень вкусным… ммм… помню, как бабушка откладывала готовые бутерброды на большую тарелку, а мы с братом отчаянно сражались за то, чтобы сожрать остатки смеси, а она смеялась, делила её на две тарелки и отдавала каждому. Но я всё равно была недовольна… а ведь в ней ещё был чеснок, и как же пахла эта смесь!       — Видно, надо мной, видно, надо мной… посмеялся ты! — Я хихикнула, и перемешивая то, что получилось, сунула в рот немного готовой смеси, зачерпнув маленькой ложкой.              Офигенно! Есть теперь захотелось ещё больше… может, ещё пельмени сварить? Тарас вот точно не откажется. Мы же так всю школу питались! Бутерброды, пельмени, сосиски, жареная картошечка, иногда яичница и ещё солёные огурцы, которые макали в сметану, заедая пельмени… ммм… жирно, конечно, но как же вкусно! И как мы ещё гастрит не заработали тогда?..       — Я тебя люблю, я тебя люблю, честно говорю… — Напевала я, ставя кипятиться воду в той же кастрюльке, а потом взялась наконец за бутерброды. — Ведь ты знаешь сам, ведь ты знаешь сам, как тебя я жду!       Подумав, я достала из холодильника маленькие помидорки, ещё слегка зелёные, которые положила мама мне с собой. И колечками принялась нарезать, а затем укладывать на готовые бутерброды. Бабушка Катя так не делала, но этому я уже нахваталась у мамы, а она любит добавлять овощи и зелень в любые бутерброды и другие блюда — даром, что они у них с отчимом круглый год растут в теплицах.       — Видно, не судьба, видно, не судьба!       Я высыпала пельмени в кастрюльку, достала тарелки, достала пиалы и выдавила туда майонез, мельком подумав, что пачка вроде бы небольшая, а кажется необъятной…       И вот тут наконец на кухне нарисовался Вова. Интересно, сколько меня не было? Для меня время пробежало как-то незаметно, и это несмотря на то, что я не люблю готовить.       — Ты где там застряла? — С порога спросил Тарас.        И принялся оглядывать кухню, тарелку с бутербродами на столе, кастрюльку с пельменями на плите и пиалки с майонезом. На его лице тут же появилось голодное выражение… да и когда вечно голодный Тарас не захотел бы пожрать?       — Ммм… — Промычала я вместо ответа, допивая вино и убирая бокал в раковину, а пустую бутылку на пол под столом.       — Решила организовать ночной дожор? — Полюбопытствовал мой лучший друг, жадно оглядывая будущий поздний ужин. — Это хорошо! — Одобрительно произнёс он, я хмыкнула.       — Достань из холодильника пиво. — Попросила я, сливая воду из кастрюльки. — Не знаю, откуда оно у меня, но запас никогда не иссякает…       — Как в старые добрые! — Хохотнул Вова, залезая в холодильник. Дважды повторять, конечно, не пришлось… — А помнишь, как в восьмом классе в прямом эфире показывали матч МЮ в стадии кубка, кажется? Нам было плевать на результат, но нажрались мы тогда ой-ой-ой… — Посетовал он, вытаскивая несколько баночек светлой Балтики.       — Конечно, помню! — Фыркнула я, раскладывая пельмени по тарелкам. — Юнайтед играл с Кристал Пэласом, это был полуфинал кубка Англии. Я запомнила, потому что ждала выхода Дэвида, он же только вернулся из аренды в Престон… — Я поставила пустую кастрюлю в раковину и открыла воду, чтобы помыть её потом. — Там ещё была массовая драка, а кажется, перед игрой умер фанат. — Я достала вилки и разложила в тарелки, а потом взяла салфетки из пачки. — Было рубилово! Но ты прав, нам было не до футбола. Мы тогда играли в правду или действие, и тебе пришлось надеть мой розовый лифчик и станцевать с флагом России, понятия не имею, где мы его взяли тогда…       — Не вспоминай даже! — Возмутился Тарас, держа обеими руками банки с пивом.       Я расхохоталась.       — Было ржачно! Жаль, фотоаппарат был у мамы… а Васька нажрался так, что потом не смог дойти до дома и заснул на лавочке у твоего подъезда. — Я хихикнула, вспоминая нашего общего школьного друга и одноклассника. — И ты представь, это увидела Ритка, принесла одеяло и накрыла его. Ишь, какая романтика… — Прыснула я, вспоминая эту картинку.       — Ритка? Матвеева что ли? — Вспомнил Тарасенко, хмуря брови. — Она же была влюблена в него? Бегала за ним до самого окончания школы… — Ухмыльнулся он, я кивнула.       — Да-да, было дело! Хоть ей не было дела до Белова! — Проворчала я, вымыв руки и вытерев их полотенцем.       Осталось только отнести это всё в зал.       — До сих пор не понимаю, что вы все в нём нашли тогда? — Поморщился Тарас, вспоминая моего бывшего.       — Мы? — Я удивлённо вскинула брови. — Вообще-то он сам предложил встречаться! Мне он был неинтересен, и вообще…       Потеряв нас обоих, на кухню подтянулся и Женя. Оглядел выставленные на стол «яства» и удивлённо посмотрел сначала на Вову, потом на меня.       — Ну нефига себе, вы тут организовали целый ужин… и это на ночь глядя? — Насмешливо пропел сосед, и я замахнулась на него полотенцем, которое ещё держала в руках. — Ладно-ладно, я же не против! Кто же не любит ночью поесть? — Фыркнул он, примирительно выставляя перед собой руки. — И кто это тебе предложил встречаться? — Полюбопытствовал он, переводя взгляд на бутерброды. Его глаза удивлённо расширились…       — Мы говорили про бывшего. — Проворчала я, не желая вдаваться в подробности. — Это было в восьмом классе. Помоги донести. — Я сунула ему в руки две тарелки с пельменями, а сама взяла третью и салфетки.       — Зачем? — Удивился Женя, посмотрев опять на меня и на Вову, держащего пиво. — Давайте здесь поедим. Кухня для каких целей придумана? — Он усмехнулся.       Я подумала, что возможно, он прав. Да и на кухне ночью, в компании… как-то уютнее что ли? Но промолчать всё же не смогла…       — А я думала, у вас в Испании едят в столовой, на кухне обедает только прислуга и простые смертные. — Съехидничала я, ставя тарелки обратно на стол.       — В столовой? — Удивился Вова, ставя пиво рядом.       Я хихикнула.       — А ты не видел, как это в сериалах бывает? На кухне только готовят, а обедают в специальной столовой. Что ты как колхозник, бро… — Фыркнула я, не сводя глаз с Женьки. Для него ж старалась…       Тарас скорчил рожу, а тот даже не возмутился, только головой покачал и первым уселся за стол.       — Моя квартира в Мадриде меньше твоей. Откуда там столовая? — Усмехнулся он, не поддаваясь на провокации.       Мы с Вовой сели рядом, я первой открыла пиво и отпила глоточек.       — Ну ну… — Я ехидно сощурила глаза. Почему-то хотелось его подразнить. — А у родителей на Майорке?       Вова тоже навострил уши. Он окунул пельмень в майонез, смачно так его в нём вывалял и сунул в рот, при этом даже не запачкался.       — Там есть столовая, да, но там и дом больше квартиры раз в пять. — Хмыкнул Алонсо. — Но не скажу, что я любитель обедать в специально отведённом месте, как ты говоришь… — Он поморщился и повертел банку пива в руках. — Я же тоже в России рос, и мне было сложно привыкнуть к их порядку. Моя семья в России не была богатой. — Он миролюбиво улыбнулся нам, Вова кивнул с набитым ртом, будто соглашаясь, а я отпила ещё пиво и тоже потянулась к своей тарелке. — И поэтому мне больше нравилось, когда мы с Марком набивали до отвала поднос едой и шли в его или мою комнату, там включали фильмы или мультики и зависали на несколько часов… мама ругалась, а отчим рукой махал — ему нравилось, что мы быстро поладили.       — Ты же говорил, что он потрепал тебе нервы. — Хмыкнула я, откусывая кусок от бутерброда.       — Потрепал. — Согласился Женька, открывая пиво. — Но у нас с Марком как-то всё всегда более мирно происходило… не знаю, как объяснить. — Он задумчиво посмотрел в сторону и затем сделал глоток из банки. — Он был ребёнком для меня, он же младше на шесть лет. Я это понимал и относился к его выходкам снисходительно. А когда он стал старше, мы стали друзьями. Родного брата у меня нет, но он заменил мне его. Думаю, что спустя тринадцать лет можно и так сказать…       — Завидую. — Проворчала я, подводя итог его рассказу и хмуря лоб.       — Оставь уже Арину в покое. — Посоветовал Тарас, проглатывая очередной пельмень и запивая холодным пивом. — Ты даже живёшь уже отдельно…       — Поверь, она в состоянии довести до белого каления и на расстоянии. — Хмыкнула я и вытерла рот салфеткой.       Женька слушал, слушал, а потом осторожно взял в руки бутерброд и слишком уж настороженно на него посмотрел — будто предположил, что я добавила туда цианистый калий… или слабительное.       — Как вы это едите? Это же очень жирно. — Со странным выражением лица произнёс он, немного удивлённо глядя на бутерброд.       — Положи на место, нам больше достанется. — Фыркнул Вова с набитым ртом.       — Конечно, где уж нам? Мы-то в ресторанах не питаемся… — С притворным сожалением поддержала я, сдерживая смех.       Женька цокнул языком и послал нам укоризненный взгляд.       — Отвык я от русской кухни, что сказать… — Протянул он задумчиво и всё-таки откусил маленький кусочек. — Такие бутерброды в детстве делала моя бабушка. Но там вроде ещё был чеснок…       — Кстати да, ты забыла про чеснок? Ты же сто раз делала их, как ты могла забыть? — Вклинился Вова, посмотрев со вселенским упрёком.       Я отвела глаза, не желая озвучивать вслух, что я не забыла, а намеренно не положила его туда. Ну зачем озвучивать при всех, что я всё ещё надеюсь если не на горячее продолжение, то хоть на безобидный поцелуй у двери? В прихожей… как в школьные времена, когда я провожала Вадика и мы никак не могли расстаться. Как же давно это было…       — Закончился. — Пробурчала я, запивая бутерброд пивом и надеясь, что Тарас был не слишком внимательным, исследуя содержимое моего холодильника.       — Жаль… — Протянул тот, отправляя в рот очередной пельмень и заедая майонезом прямо с вилки.       — Как же детством повеяло… — Мечтательно отозвался Женя, аккуратно доедая первый бутерброд. — Бабушка вкусно готовила. Мама никогда так не умела… а сейчас она и вовсе постоянно на диете. И ладно, сама питается листом салата, но ведь и нам с Марком морали читает по поводу питания, когда мы собираемся вместе. — Недовольно продолжил он, закатывая глаза. — Отбила всякое желание возвращаться домой…       Он запнулся на полуслове и отвёл глаза. Я поняла, что тема для него личная и болезненная, и если он со мной немного поделился, то делиться с парнем, которого знает пару часов, точно не станет. Впрочем, к чести Вовы он сделал вид, что не услышал и продолжил уплетать элементы русской кухни… такой вредной, но ведь невероятно вкусной же!       Я решила тактично сменить тему первой и перевела взгляд на Тараса.       — Так нахрена ты в итоге спросил про гол Эспаньолу? Для чего тебе эта информация на ночь глядя? — Я выгнула бровь и посмотрела на лучшего друга с иронией.       Женя тоже усмехнулся, отвлекаясь от неприятной темы.       — Ой, ерунда… — Отмахнулся Тарас, делая большой глоток и отставляя пустую банку в сторону, потянулся за второй. — Я хотел вспомнить, что делал в тот день. Точнее вечером, после матча… мы же не вместе его смотрели?       — Нет. — Я покачала головой. — Я же в универе была, приехала только ближе к Новому году. Я многие матчи тогда пропускала… где мне в общаге было смотреть Ла Лигу? — Добавила я с сожалением, Вова посмотрел сочувственно.       А я вспомнила, как он записывал мне на кассеты матчи Реала и некоторые интересные матчи Лиги чемпионов, и отдавал, когда я приезжала на каникулы. А я потом все каникулы пересматривала их в повторе… было же время! Я аж прониклась к лучшему другу, вспоминая об этом.       — Те кассеты, что ты мне записывал, до сих пор в шкафу лежат. — Улыбнулась я и похлопала его по плечу через стол. — Если бы не ты, я бы вообще не знала, что происходит в мире футбола.       — Да брось, это ерунда… мне не сложно было. — Немного смутился Вова, опуская глаза в тарелку.       Женя смотрел на нас с любопытством.       — Я так Марку записывал интересные моменты со стадиона, где мне удавалось побывать. И пару раз он даже приходил ко мне на работу, и я показывал ему материал, который выходил в газете только через несколько дней… так он узнал о том, что Арагонес уходит с поста главного тренера Атлетико в Майорку, вот для него был шок. — Рассмеялся парень, с большим удовольствием теперь принимаясь за пельмени.       Я хотела ещё поиронизировать, но промолчала. Небось в Испании пельмени из магазина и дешёвый майонез — жуткая экзотика… ну пусть вспомнит детство, а то совсем заелся в этих своих Европах.       — Я был удивлён, когда его назначили тренером сборной. — Пробурчал Тарас с набитым ртом. — Думаете, Испания сможет с ним что-то выиграть?       — На этом Евро вряд ли… — Задумчиво отозвался Женька, отпивая пиво. — Но через четыре года — почему бы и нет?       — Кстати, у меня теперь есть автограф Дэвида и его брелок! — Решила похвастаться я, вытирая руки чистой салфеткой.       — Откуда это? — Вытянулось лицо у Тараса, и я смерила его максимально ехидным взглядом, ожидая именно такую реакцию.       — Оттуда, где уже нет! — Я показала ему язык и самодовольно ухмыльнулась.       Тарас догадался сам и перевёл понимающий взгляд на Женю. Тот смерил нас обоих снисходительной усмешкой: мол, пустяки, дело житейское… аплодисментов не нужно. Цветы в машину, коньяк под стол!       — Откуда у тебя это всё? У меня складывается ощущение, что ты работаешь не в Марке, а в штате клуба… поэтому знаешь всех игроков, ходишь к ним домой, в курсе всех новостей.       В голосе Вовы так и сквозила зависть, и мне сложно было его упрекнуть за это. Я хихикнула, ибо у меня сложилось похожее впечатление о всезнающем Алонсо, просто знаю я о нём чуть-чуть больше Вовы.       — Я не всех игроков лично знаю. — Рассмеялся Женька, берясь за ещё один бутерброд. — Но с половиной точно знаком. Всё началось с Гути, я к нему подошёл сам после матча с Сельтой, кажется. Я был на первом курсе, считай, ещё зелёный пацан, а он — начинающая звезда всё-таки. Но было ужасно любопытно с ним поговорить, и…       Он принялся рассказывать про встречу с самым неординарным игроком Лос Бланкос последних лет, и мы снова развесили уши. Я ела пельмени, мимолётом думала, что после такого ночного дожора — как говорит Тарас — ни о какой романтике речь уже не пойдёт, ну и ладно… зато в первый раз Женя встретился с одним из моих друзей, мы наелись до отвала и выпили пивка, обсудили Реал — ну это для нас, фанатов, как за здрасьте, и я похвасталась Тарасу подарками Женьки… что может быть лучше такого окончания дня? Такого дня…       Они оба помогли мне убрать со стола и помыть посуду, что меня приятно удивило — ведь я не просила. Как-то единогласно мы решили собраться завтра также у меня и посмотреть матч с Майоркой — и Тарас тоже в шутку подколол Женю сложным выбором. Тот рассмеялся и сказал, что никогда этот выбор перед ним не стоял… я предупредила обоих, чтобы сами взяли еду и алкоголь, а то у меня холодильник пустой, а после такого дня я встану в лучшем случае часа в три. Вова махнул рукой и ушёл первым, от такого плотного перекуса и выпитого пива ему быстро захотелось спать, и я его понимала…       А Женя, уже выходя в коридор, как-то странно огляделся по квартире, будто хотел что-то разглядеть. И я услышала, как он сказал вполголоса:       «А раньше тут было всё по-другому…»       Я не поняла, что это значит, и не стала уточнять, раз эта реплика была адресована не мне, а просто как мысли вслух.       Возле двери он поцеловал меня как-то слишком мягко, что уже не навевало мысли о «горячем», да мне уже и не надо было. И вновь так неожиданно, что я немного растерялась. Удивлять — его призвание?       А уже в подъезде вдруг обернулся и снова подошёл ко мне, пока я не закрыла дверь. Я не успела удивиться и что-то спросить, а он поймал меня за локоть и подался ближе ко мне:       — А скажи ещё раз это слово? — Он понизил голос, глядя на меня с загадочной усмешкой, как умеет, кажется, только он.       Я ощущала на руке его тёплые пальцы и машинально опустила глаза, пытаясь понять, что он хочет.       — Какое слово? — Немного удивлённо уточнила я, вскинув бровь.       Он проследил за моим взглядом и расслабил, пальцы, но руку не отпустил. А потом вздохнул, как будто ему не хотелось это произносить вслух и он хотел, чтобы я сама догадалась… а какие догадки могут быть в два часа ночи после такого насыщенного дня?       — Ну… как ты меня называешь. — Он произнёс это спокойно, самой обычной интонацией уверенного в себе парня, которого просто невозможно ничем смутить по определению.       Но я успела поднять взгляд и уловить в его глазах каплю смущения — самую маленькую, но всё-таки оно было… это вызвало в животе знакомое тепло и пресловутые бабочки, о которых пишут в девчачьих романах и говорят в сопливых мелодрамах, и я не смогла не улыбнуться. Надо же… спустя столько лет, разочарования после предательства первой любви и моего твёрдого убеждения, что любовь — не для меня, я вновь испытываю что-то яркое, горячее, как лава, и сладкое, как любимый десерт… и как ему это удалось? Как?..       Вопрос риторический…       — Сariño? — Как бы уточнила я, делая вид, что не вполне его поняла.       Его глаза просияли в полумраке подъезда, и мне стало совсем хорошо. Вот если он будет на меня смотреть так… я точно захочу за него замуж и уже просто его присутствия в моей постели будет недостаточно. Но это всё глупости. Наверное…       — Gracias, mi alma. — Он улыбнулся мне с какой-то странной нежностью, поцеловал в щёку и ушёл к себе в квартиру.       Я, будучи в некотором трансе, машинально закрыла дверь, выключила свет, прошла мимо журнального столика в зале и подержала в руках розу, прежде чем опустить её снова в вазу.       — Спасибо, душа моя? — Спросила я саму себя вслух, запоздало переваривая его слова.       Да, так я точно быстро растаю. Он второй раз меня так назвал. Хотя о чём я говорю? Уже растаяла… и даже думать уже не хочется, что от любви может быть не только сладко, но ещё и горько и очень больно. Но разве я в состоянии с этим бороться?..       Неа…       Укладываясь в постель и накрываясь лёгкой простынёй, я уже засыпала, когда поймала очень чёткую и уверенную мысль: я не просто не хочу его отпускать, я хочу его себе.       А потом перевернулась на другой бок и неожиданно пришло в голову другое осознание: за последние пятнадцать лет я более отчаянно и страстно желала только одного — возвращения брата.       Так почему сейчас даже это желание стало отступать на второй план?..       Не хочу об этом думать. Я провалилась в сон, а во сне увидела не брата и даже не соседа, а бабушку Катю, которая ласково улыбалась мне и накормила любимым пирогом дяди Димы, а потом произнесла странные вещи:       — Не сопротивляйся неизбежному, девочка моя. Случится всё, что суждено… вы должны быть вместе и скрепили это клятвой. Ты помнишь? Не думай ни о чём и не оглядывайся назад. Ты — его свет и спасение… он тоже тебя ждал. И помни, что в любви нет логики. Не ищи её, когда придёт время…       Я резко проснулась, ощущая липкий пот на спине и запуская ладонь в спутавшиеся волосы. Что это было? О чём сказала бабушка? Точнее, о ком? Какая клятва? О ком она говорила?..       Блять… я со стоном падаю обратно на подушку, а образ бабушки Кати перед мысленным взором постепенно растворяется. Я засыпаю, а днём, конечно, начисто не помню, что она мне говорила во сне. Помню только её пирог и как она улыбалась мне…       Сны — странная штука. Особенно когда не понимаешь, что они означают… а если ещё и не помнишь, то точно без шансов.       А днём зато я вспомнила, что сегодня играет Реал. И надеюсь, что хотя бы в этот раз наши не опозорятся… спойлер: опозорились.       Даже Галактикос даёт осечки. Чего уж говорить про остальной смертный мир?

***

      Накануне вечером мы втроём с Тарасом посмотрели матч с Майоркой. Да, он уже ничего не решал, сезон Реалом был вчистую провален и заработанные очки бы уже не помогли изменить положение в итоговой таблице в нашу пользу. Но по итогу и их не заработали, проиграв сопернику дома с позорными 2:3, да ещё будучи вынужденными отыгрываться по ходу матча почти с самого начала… куда это годится? Маты Тараса, кажется, слышал весь дом и не только наш… а вот Женя, на удивление, реагировал спокойно. Только с иронией заметил, что «такие результаты портят историю лучшего клуба в мире» и «не престало великим проигрывать сопернику, и неважно, на каком соперник месте — на втором или на последнем месте таблицы».       К слову, Майорка заканчивает год на одиннадцатом — что в принципе не так уж и плохо для такого крепкого середняка, как эта команда. А Тарас только недовольно фыркнул в ответ на это заявление: «фишка в том, братан, что мы не на первом месте и даже не на втором, а на четвёртом, мать его, и это просто нереально бесит».       Сложно было спорить с лучшим другом… первое место пожизненно должно быть нашим! Мы же королевский клуб, многократные победители в Европе и Испании! Но как мы знаем, в истории любой великой империи был спад, а то и того хуже — распад. И один из таких мы наблюдали лично в 1991 году…       Но наверно, глупо сравнивать неудачный сезон Реал Мадрида с распадом СССР. Что ж.       Конечно, мы все остались недовольны. Матвей в смс крыл матом Барселону, которая держится на втором месте и у которой всего на два очка больше, а я в первый раз не захотела его поддержать. Какая разница, на каком месте заклятый враг, если мы сами обосрались? Они что ли нам сезон испортили, растеряв очки направо и налево и проиграв всем, кому только можно? При этом — что было жутко иронично — два раза обыграв и в мадридском дерби Атлетико, и саму Барсу… смешно!       Впереди оставались два последних тура, которые реально ничего не решали. И в принципе, до августа можно было расслабиться… Тарас с сарказмом предложил в летний период посмотреть Чемпионат России, а Женя со вполне искренним недоумением спросил в ответ, «а что, в России всё ещё играют в футбол?» Это разрядило атмосферу после напряжённого и неудачного матча и мы с Тарасом заржали. А Женька, кажется, даже не понял, что смешного он спросил… ну или просто искусно сделал вид. Как я убедилась, артист из него ещё тот.       И вот теперь он дремал, положив голову мне на колени, а я рассеянно перебирала пальцами его волосы и пыталась смотреть фильм — на просмотр которого, между прочим, мне пришлось его уговаривать. И не сказать, что «Грязные танцы» — это сплошные розовые сопли, как всегда считал Тарас и подкалывал меня… но Женя достойно сопротивлялся, а когда всё-таки уступил, то тут же заснул, едва прошло минут десять-пятнадцать с начала фильма. А это один из моих любимых, я замечу. И для этого пришлось подключать старый видик и искать кассету… а он просто взял и уснул. Вот и как это называется, по-вашему? Безобразие!       Но я решила не ругаться. Налила себе апельсиновый сок, выложила на блюдечко мороженое, которое теперь пыталась аккуратно есть ложкой, и свободной рукой гладила его по мягким волосам, вспоминая мимолётом, как в детстве также гладила брата, когда он засыпал рядом или в машине, если мы куда-то ехали. А он имел привычку или положить голову мне на плечо, а потом заснуть и завалиться на меня полностью, или сразу положить мне голову на колени, как на подушку… мне не было тяжело, а мама как-то заметила, что если «мальчик кладёт голову тебе на колени, а сам засыпает, значит, доверяет тебе». В 8 лет значение её слов было не очень понятно. Конечно, он мне доверяет — я же его сестра. Но как это касается других парней? И вот теперь самый красивый парень в мире спит на моих коленях, а я делаю вид, что смотрю фильм, который видела уже минимум раз пять… что бы это значило, мам? Он мне доверяет? Интересно…       Улыбаюсь своим мыслям, осторожно пропуская через пальцы пряди его волос. Слышу с экрана знакомую песню… поднимаю глаза и рассеянно скольжу взглядом по экрану. Люблю этот фильм. Атмосфера Америки середины прошлого века непередаваемая. Иногда я ловлю себя на мыслях, что хотела бы родиться лет на 20-30 раньше и желательно не в нашей стране… мне так нравятся их платья, утончённость и изящные фигурки девушек того времени, музыка и джаз, а как они танцуют… боже мой!       «Никаких шуточек и не распускать руки» — говорит владелец пансионата обслуживающему персоналу. Мимо проходит Джонни. Патрик Суэйзи, конечно, шикарен… в лучшие годы был ну очень привлекательным мужчиной. Я и фильм «Привидение» люблю с ним в главной роли…       Хихикаю себе под нос. Да когда такие танцоры развлекают аудиторию жаркими танцами… как тут не распускать руки? Опускаю глаза на спящего Женю, и выражение его лица кажется совсем расслабленным и безмятежным. Представляет ли он, какие мысли и желания вызывает у меня? Усмехаюсь и легонько провожу по его плечу, опускаясь на грудь… где-то под футболкой мерно бьётся его сердце, и я чувствую пальцами его спокойные удары, а потом задерживаюсь на месте, где под тканью тонкой футболки у него татуировка. Почти там же, где и у меня. В какой-то момент почти поддаюсь желанию заглянуть туда и рассмотреть, но в последний момент одёргиваю руку. Даже не знаю, что мной двигало? Почему мне любопытно посмотреть на его тату — понятно. Но почему поборола любопытство? Мелькнула дурацкая мысль, что это так же, как если парень будет подсматривать за девушкой, когда она переодевается. А когда она спит, будет заглядывать ей под одежду и пялиться на её грудь… кому понравится? Дурацкое сравнение, если честно… но ещё ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы увидеть его тату при других обстоятельствах. И не только увидеть, но и потрогать, провести языком, оставить засос и… блять, о чём я опять думаю?.. Сдерживаю порыв и вместо этого мягко провожу по месту над татуировкой ноготками, решив утолить любопытство при более удобном и приятном случае.       Я поправляю волосы, и длинная их прядь падает ему на лицо, он тут же реагирует и морщится сквозь сон, слабо бормоча себе под нос, и я вновь улыбаюсь — ну точно лисёнок Тодди из мультика, который в детстве напоминал брата. Солнце из окна падает ему на лицо и на волосы, отчего они кажутся рыжими… это мне кажется ужасно милым. Будь у него пушистый хвост и лапки, можно было бы смело затискать, как котёнка. А пока вот спит у меня на коленях, а я умиляюсь, как влюблённая дурочка… хотя почему как?       Хмыкаю, возвращаясь к экрану. Милашка Бейби была очарована откровенными танцами Джонни и Пенни, и я её понимаю… такое мамбо в их исполнении! При этом она удивляется, что они всего лишь друзья детства… а такая химия! Вспоминаю наш танец с Матвеем и подавляю ухмылку. Да мы с Матюшей сорвали бы аплодисменты, будь мы на их месте… интересно, в роли кого я себя вижу больше? Профессиональной танцовщицы, страстными танцами развлекающей состоятельных гостей? Или дочкой богатеньких родителей, наивной малышкой, которая влюбляется в бедного танцора?.. Ох, сложный выбор… но если бы на месте Джонни был Женя, я бы точно там пропала… а можно он меня также будет учить танцам?..       «Мамбо — это не просто счёт, это ритм сердца…» — говорит Джонни Френсис, а коленки готовы подогнуться у меня.       Прям наш случай. Только не мамбо, а бачата. Страстная и чувственная. Я уже говорила, что из меня получится талантливая ученица? А если он передо мной будет с голым торсом, как Джонни, демонстрируя бицепсы и идеальный живот… ууу, держите меня семеро!       «Лучше всего учиться поддержке в воде… зафиксируй позицию.» — ну если он будет меня так держать… то мы-то уж зафиксируем позицию… да и не одну… ой.       Не думай о неприличном, Лера… это всего лишь танцы! Но какие!       Смотрю на их танец в отеле, где Бейби подменяла Пенни, и невольно хмыкаю. Ей не удалась поддержка — та самая, с финального танца под знаменитую Time of my life, получившую Оскар и Грэмми. По крайней мере с первого раза… а мне удалась. В танце с Матвеем… и мы ведь не репетировали. А я не профессиональная танцовщица. Что это, талант или я просто везучая? Повторить бы что-то похожее с Женькой… в конце концов он мне уже обещал танец. И пусть даже не отпирается!       «Я боюсь выйти из этой комнаты и больше никогда не почувствовать так, как я чувствую рядом с тобой.» — да это ведь тоже про меня… рядом с ним сносит крышу и в животе пожар, мне кажется, что я знаю его всю жизнь, и даже кажется, что чуть-чуть люблю, хоть это и звучит как жуткая глупость… но разве легко сопротивляться чувствам?       Сквозь сон он ловит меня за руку, которую я устроила у него на груди, и рефлекторно сжимает мою ладонь, я уверена, что спит, но даже если нет и он умело притворяется… всё равно приятно. Я расслабляю пальцы, чувствуя его тепло, и усмехаюсь. Всё так, будто мы с ним сто лет в отношениях… которых по факту нет. Но так естественно… будто он всю жизнь засыпал на моих коленях и держал меня за руку, а я гладила его по голове и смотрела романтичный фильм, представляя нас на месте главных героев.       «Потанцуй со мной…»       «Здесь?»       «Здесь.»       Как же сближают танцы… так вот как мне спровоцировать его на горячее продолжение? Просто пригласить на танец? Бейби, да ты коварная обольстительница с наивной мордашкой невинной девчонки. Пожалуй, возьму на вооружение, когда он проснётся…       Ухмыляюсь своим мыслям, чуть морщась — затекли ноги, а пошевелиться не могу. Кто же может пошевелиться, когда на коленях спит кот? И хоть трижды тебе неудобно, затекли все конечности и ты дико хочешь в туалет — будь добр сиди и терпи, чтоб не будить пушистого засранца и не беспокоить его. Даже если это не совсем кот… а само очарование с подрагивающими пушистыми ресничками, милой мордашкой и волосами, отливающими рыжим на солнце. Боже… и с каких пор я сравниваю его с котом?.. У него же нет лапок. Хихикаю над своей фантазией, переводя взгляд с экрана на Женю и обратно.       «У тебя было много женщин?» — какая искренняя наивность, малышка…       Так он тебе и сказал правду. Как говорят некоторые, что у них было всего две постоянных девушки и ещё пара не постоянных (или как ещё это понимать?)… но мне же всё равно, да? Он сам сказал: это прошлое. Да и не похож он на такого ловеласа, которому девушки суют деньги в штаны и дают ключи от номеров. Звучит смешно… но я бы дала. Ключи, имею ввиду… ой. О чём я опять думаю?       «Ты вторгаешься в моё танцевальное пространство…»       Вторгнись в моё танцевальное пространство, красавчик… вторгнись… можно не только в танцевальное… а что? Танцы это тоже своего рода близость! Какие касания, какая чувственность, поддержка… да между некоторыми танцорами искры летят от напряжения и химии! Точно как секс… только на паркете, в красивых костюмах и туфельках!       «Всё меняется основательно…»       Ветер перемен и новые веяние, новая мода и новое поколение, отвергающее ранее заведённые традиции и порядки…       Мы оказались таким же поколением. Мы пережили распад страны и перестройку, голодные и «лихие» 90-е, перешагнули рубеж веков и встретили 21 век, при нас технический прогресс шагает семимильными шагами, у нас появились мобильники и интернет, а в моём ноутбуке, кажется, уместится целая жизнь. Что это, если не ветер перемен?       А какие перемены грядут в моей жизни? Что меня ждёт дальше?.. Когда-то моя жизнь уже поделилась на «до» и «после», и не сказать, что после было намного хуже, чем до, но… возможно ли, что новое после будет в разы лучше? Лучшей всей предыдущей жизни?       Вновь смотрю на него и думаю. Почему мне кажется, что наша встреча далеко не случайна? Навязчивая мысль в моей голове? Просто глупость влюблённой девчонки? Или в этом реально есть смысл?..       «Она научила меня бороться за то, что мне дорого, любой ценой. Она открыла мне глаза на самого себя.»       Чему я смогу научить тебя, если то, что мне дорого, я давно потеряла? Но… он ведь не единственный в моей жизни, кого я любила и люблю. Хоть я и потеряла его… его значимость для меня не стала меньше. Я зарекалась влюбляться, про любовь и разговора не было — парни перестали иметь для меня ценность, после Белова я не думала, что полюблю кого-то. Любить брата, сестру, родителей, друзей — не то же самое. Почему теперь я так сильно сомневаюсь, что сдержу слово, данное самой себе? Любить не страшно, нет. Страшно любить не того. Не того, кто заслуживает твоей любви, и не того, кто может открыть тебе сердце в ответ. А сможешь ли ты открыть мне своё?..       Сжимаю его ладонь и усмехаюсь, выходит немного грустно. Всего лишь один из любимых фильмов, а задал мне столько вопросов и тем для размышления.       And now I have time of my life…       Обожаю и фильм, и песню, и финальный танец. Какая же она милашка! И актриса такая хорошенькая! А ведь ей было уже под 30 на момент съёмок, она же ровесница мамы!       Не сразу замечаю, что Женя уже проснулся. Не поднимая головы, он сонно пробормотал, поглядев в экран:       — Фильм уже закончился?       — Ты всё проспал. — Фыркнула я, совершенно не обижаясь.       Только мелькнула игривая мысль: вот что значит на самом деле «давай посмотрим фильм». И это вовсе не то, что вы подумали… я подавила смешок, он зевнул. Я вновь погладила его по волосам, и он поднял на меня сонные глаза.       — Потанцуй со мной. — Улыбаюсь я, вспоминая сцену из фильма.       — Что? — Недоумённо моргает парень, и я смеюсь.       — Ничего…       Я хмыкаю и думаю, что свой танец у нас ещё обязательно будет. А возможно, потом и повеет ветер перемен… и снесёт нас обоих с ног. Но почему-то я уже думаю, что буду не против.       Запоздало вспоминаю, что сегодня вообще-то 9 мая, праздник Победы. И один из нас спит, а второй смотрит старый американский фильм, хоть и горячо любимый. Непорядок.       Он не торопится подниматься, а мне так нравится трогать его волосы… решаю не портить момент и лениво спрашиваю:       — У тебя в семье воевал кто-нибудь?       — Да. — Почти не задумываясь, отвечает Женя, вновь прикрывая глаза и зевая. — Мой прадед, отец бабушки. Был полковником пехоты, в войну ещё был майором, но командовал стрелковым полком — в военные годы это была обычная история, командиров тоже убивали и их не хватало… — Он помолчал, собираясь с мыслями, я тоже притихла, глядя на него сверху вниз с любопытством. Тема истории семьи всегда мне была интересна. — Был награждён орденом «Красного знамени» за большие заслуги в обороне страны в военное и мирное время и медалью «За взятие Берлина». Хотя на самом деле медалей у прадеда было много. — Он слегка усмехнулся, а я улыбнулась уголками губ, уловив в его интонации гордость за своего предка. И как могло быть иначе?       Я перевела взгляд в стену напротив и рассеянно провела по его волосам, пропуская их сквозь пальцы. Люди стали забывать историю семьи и перестали интересоваться ею. Мне это не нравится. Это ведь ваши предки, ваша история, ваши гены… как можно говорить, что это неинтересно? Хотелось бы мне знать больше про Нестеровых. Но большая часть истории нашей семьи — сейчас для меня тайна, покрытая мраком… и так рано ушли из жизни папа, дядя и дедушка. Вот кто наверняка знал много.       — А вообще, прадед был из потомственной семьи военных офицеров. — После небольшой паузы продолжил Женя, который выглядел так расслабленно, будто мы обсуждали погоду за окном.       На его лице застыло умиротворённое выражение, а пушистые ресницы подрагивали, и я почти поддалась порыву протянуть руку и потрогать их кончиком пальцев, одёрнув себя в последний момент. Я беззвучно хихикнула и прикусила язык на всякий случай, чтобы он не подумал, что я над ним смеюсь или настолько серьёзная тема может вызвать у меня насмешку.       — Он учился в Ленинградской пехотной школе, где ранее обучались офицеры в Российской империи. Потом она стала Санкт-Петербургским высшим общевойсковым командным училищем, его вроде закрыли несколько лет назад… на самом деле семья прадеда жила в Петербурге едва ли не с самого его основания. Его отец был полковником артиллерии в императорской армии, а дед — генералом-лейтенантом.       — Нихрена ж себе. — Присвистнула я, не сдержав удивлённый вдох.       Он усмехнулся.       — Да, мои предки были крутые ребята. Они всегда были на хорошем счету у императорской семьи и были в свою очередь преданы ей. Они были благородного происхождения, поэтому неудивительно, что пользовались расположением императора и имели влияние в высшем свете. — Он помолчал. — Прапрадед, его отец и дед вообще учились в Пажеском корпусе Императора. Там могли обучаться только «избранные», так скажем… — Он хмыкнул, а я округлила глаза.       — Пажеский корпус? В первый раз слышу.       — Его основала Елизавета для детей дворян. — Пояснил Женя, не открывая глаз. — Из поколения в поколение там обучались только дети знати, будущие пажи, которые служили при дворе, и офицеры императорской гвардии.       — Очуметь. — Вновь с удивлением выдохнула я.       Вот это, я понимаю, история семьи!       — Но прапрадед с семьёй уехал из Петербурга в Минск. И я так до конца и не понял, почему. — Продолжал Женя, вызывая у меня новую волну удивления. — Накануне Первой мировой войны и революции… бабушка говорила, что он ушёл в отставку по состоянию здоровья, и поэтому они уехали. Но я не очень верю в эту версию. Мне кажется, просто в Петербурге становилось слишком опасно.       — Опасно для рабочего или тех, кто попадал под подозрение. — С сомнением отозвалась я, вскинув бровь. — Но для офицера царской армии?       — Ты же знаешь, что происходило после революции с дворянами. — Он снова усмехнулся, приоткрыв глаза, и посмотрел на меня снизу вверх. — В лучшем случае просто отбирали их земли и имения…       — После революции да. — Согласилась я, эту часть истории страны знают все. — Но ты же говоришь, они уехали ещё до войны.       — Возможно, он просто опасался за свою семью. — Пожал плечами Алонсо и зевнул. — Прадед был ещё ребёнком, к тому же единственным в семье. Если я ничего не путаю, то у его отца итак была льгота на этом основании — в семье единственный сын и единственный кормилец. С женщин тогда ещё не было спроса. А после революции прадед вернулся в Петербург и учился там. И там же встретил мою прабабушку — она тоже была военной, в войну была лётчицей и попала в женский авиаполк.       — Офигеть, как круто! Да у тебя вся семья по бабушке военные. Даже женщины? — С изумлением протянула я, пытаясь переварить его рассказ.       — Да. — Рассмеялся парень. — Кроме бабушки. Её брат был военным и погиб во Вьетнаме. Его жена преподавала в военном университете математику, была капитаном. Сестра бабушки — военный хирург, с самого выпуска моталась по горячим точкам, столько жизней спасла — не сосчитать… в одной из таких точек познакомилась со своим мужем, он авиамеханик. Их сын, мой двоюродный дядька, служит в Гродно — он капитан. А его жена в их же части работает медсестрой.       — Даже своих половинок находят на службе, надо же. — Восхитилась я, подумав, что на самом деле это даже не удивительно.       Женька прочитал мои мысли.       — А где им ещё знакомиться, если они постоянно на службе? — Он рассмеялся. — У двоюродной тётки почти такая же история. Её муж майор, а она сама лётчица, познакомились на учениях. А моя сестра учится на военной кафедре на психолога, хочет пойти служить после вуза…       — Небось парня нашла тоже из курсантов? — Фыркнула я, догадываясь о продолжении истории.       — Не совсем. — Хмыкнул Женя. — И не парня, а мужа — они расписались полгода назад. Он мечтает о карьере военного корреспондента, учится на журфаке.       — Это же очень опасно. — Вздохнула я, нахмурив брови.       — Поверь, в семье, где почти все были военные, об этом прекрасно знают. — Он пожал плечами и помолчал. — Только моя бабушка несколько отошла от семейных традиций. И то… — Он усмехнулся, приоткрыв глаза, и выражение его лица стало смешливым. — После окончания института она несколько лет работала поваром в лётном училище. А уже потом встретила деда и уехала с ним в Москву, а там вскоре родилась моя мать и бабушка больше не работала.       — Твоя семья жила в Москве? — Изумилась я, а потом вспомнила статью из журнала, где было написано, что его мама из Москвы. — А, точно. Я же в журнале читала… — Пробормотала я самой себе, вспоминая, что ещё тогда прочитала.       — У меня сложилось впечатление, что в этом журнале обо мне и о моей семье больше написали, чем я сам о себе знаю. — Пошутил парень, посмотрев на меня ехидно.       Я отмахнулась.       — Да ну тебя… — Я скорчила ему рожу.       Он фыркнул в ответ и поднялся с моих колен, садясь рядом и поправив растрёпанные моими усилиями волосы. Я наконец вытянула затёкшие ноги, почувствовав облегчение и как заныли мышцы.       — А ещё мои дед и прадед были разведчиками. — Как ни в чём не бывало, продолжил сосед и потянулся. Я приоткрыла рот: ну нефига себе, у него семейка! — Прадеда рассекретили и расстреляли немцы в войну, а дед служил в…       Я почувствовала, как закололо в носу, и громко чихнула, невольно перебивая его.       — Ой, бля. — Произнесла я, отвлекаясь от темы разговора.       — Будь здорова. — Машинально ответил Женя, поглядев на меня несколько удивлённо.       — Мучас грасиас. — Ответила я и невольно хихикнула.       Надо же, испанский как-то незаметно начал проникать в мой мозг и укладываться там на свои полочки. Интересно, выучу ли я его когда-нибудь в совершенстве? Хотя… я и английский-то в совершенстве не знаю. И это логично: чтобы знать иностранный язык в идеале, нужно жить в этой стране и регулярно на нём разговаривать. А так, что толку от моих знаний, если я им сто лет уже не занималась и даже книжки на английском давно в руки не брала?       — Мои прадед и его брат были инженерами. — Неожиданно подхватила я, проникнувшись темой предков. — Прадед работал на местном заводе, в войну там выпускали оружие. А его брат после техникума попал на Тульский оружейный завод, работал конструктором-оружейником. Естественно, в войну там были нереальные объёмы производства… но он решил уйти на фронт добровольцем и посреди войны пропал без вести. А его жена ушла с партизанами, и весь их отряд расстреляли.       — Жутко. Но к сожалению, в войну и такое было… — Прокомментировал Женя, сведя брови в одну линию. — У них были дети?       — Их сыну повезло немного больше. — Слабо улыбнулась я, поправив волосы. — Его взяли в семью немцы. Наши родственники живут в Германии, и когда их дети пошли в школу, встретились там с его внуками. На каком-то уроке шёл разговор о предках и о том, кем они были. Мальчик рассказал удивительную историю о дедушке, что он был сыном советского солдата, но к сожалению, во время войны тот пропал без вести и судьба его неизвестна. А мать расстреляли. И когда он об этом узнал, то убежал из дома родственников и долго скитался. А под конец войны в пустом доме сожжённой деревни его нашёл солдат в немецкой форме, он немного говорил по-русски и его поразило, насколько ребёнок был худым и истощённым… то ли совесть взыграла, то ли действительно был хороший человек и невольник положения — их отправили воевать, они пошли, так же рискуя жизнями, как и те, кто вынужден был защищаться… да и думаешь, все немцы хотели воевать и убивать? — Задала я риторический вопрос, ощущая, как мурашки пробежали по коже.       — Не думаю. — Коротко ответил Женя, направив внимательный взгляд куда-то мимо меня.       — Он взял пацана с собой, так двоюродный брат деда оказался в семье немцев, и вплоть до недавнего времени мы ничего не знали о его судьбе. Уже и дедушки нет в живых больше двадцати лет… Кузен слышал часть этой истории и уточнил, как зовут его дедушку и как звали его родного отца, что пропал без вести. Парнишка ответил, что дедушку зовут Теодор — так в паспорте написано, а настоящие родители его назвали Фёдором. А имя отца его было — Братислав. И каково было его удивление, когда кузен на весь класс радостно сообщил, что они, оказывается, родственники. — Я рассмеялась, вспоминая звонок тёти Дианы и с каким воодушевлением она рассказывала, что нашлись наши родственники по дедушке. — Как же тесен мир, а? Любопытно то, что сестра Фёдора, родная дочь этих людей, вышла замуж за парня с таким же именем и его тоже зовут Теодор, только от рождения.       Мы рассмеялись уже вдвоём. Теперь настало очередь Жени удивляться.       — Да у тебя в семье тоже, смотрю, полно интересных историй. Эта потянет на сюжет для сериала. — Он подавил смешок, я хихикнула.       — Так а то… я тебе больше скажу, в роду по линии дедушки почти все были инженерами и изобретателями. — Я заговорщически понизила голос и сощурила глаза — это была любимая часть биографии нашей семьи. Одна из во всяком случае. — А дальний предок служил у Петра и был у него на хорошем счету.       — У Петра? — Уточнил Женя, выгнув бровь. — Ну, если он был изобретателем, это неудивительно… только где же он образование-то получил? В те годы не существовало университетов, сам Пётр был не особо грамотный, как я помню из истории. — Он хмыкнул.       — В том-то и дело. Фёдор — мы знаем его имя — учился в Оксфорде. — Довольно ухмыльнулась я. — Полученное им образование, его знания и опыт были ой как полезны в те годы…       — Ну нихрена себе… в Оксфорде. — Глаза Женьки полезли на лоб. — И это в начале 18-го века? Ну примерно?       — Да, Фёдор был всего на пару лет младше Петра. Учился примерно в 90-е годы 17-века. И несколько лет работал в Англии у одного помещика на фабрике. А уже потом вернулся в Москву и там попался на глаза кому-то из окружения Петра… кажется, на каком-то приёме он рассказывал про работу на фабрике и удивлялся, что при бурном начале индустриализации в Англии Россия настолько отстаёт в развитии. После его нашли и добровольно-принудительно представили царю. Как мы понимаем, выбора у него уже не было. — Я рассмеялась.       — Насколько я понял, твой предок был из дворянской семьи и притом очень богатой. — Усмехнулся Женя, который всё это время слушал заинтересованно. — Тогда немногие могли позволить себе учиться, да ещё в Европе.       — Да. — Кивнула я. — Дворяне… но не настольно влиятельные, как твои. — Я хмыкнула, послав ему ироничный взгляд. — Можно сказать, они вышли из купцов и активно занимались торговлей. Земель у них было не много, но торговля позволила сколотить неплохое состояние по тем меркам… отец Фёдора учился в какой-то церковной школе, был не только грамотным человеком, ещё и за счёт постоянных путешествий владел приличным багажом знаний. И после поездки в Англию, насмотревшись там, как устроены их города и как живут их люди, был впечатлён и решил, что его сын должен учиться в университете, а не только знать грамоту и молитвы. И отправил Фёдора в Оксфорд.       — Ну если уж живя в Москве, считать Россию отсталой… что уж говорить про остальные регионы и города? — С иронией заметил Алонсо, испустив ироничный смешок.       — Ну вот ты и скажи. — Фыркнула я, решив перевести стрелки. — Ты же столько лет прожил в Испании, был во многих странах Европы, был в Штатах и в Канаде… неужели не видно разницы?       Честно признаться, мне хотелось его подловить на слове. Но одновременно было грустно осознавать, что после распада страны мы всегда будем в отстающих. И что многие из нас не такие везунчики, как он, чтобы увидеть другой мир и сравнить.       — Видно. — Честно ответил Женька, усмехнувшись. — Но не такая эта разница, чтобы продолжать считать, что в России ходят в лаптях и играют на балалайке, пока в цивилизованном мире изучают космос, осваивают интернет и активно двигают технический прогресс… — Он поморщился.       Я грустно усмехнулась и помолчала какое-то время, думая о своём.       — Ты же понимаешь, что как раньше уже никогда не будет.       Любой человек, рождённый в СССР, бы понял с полуслова, что значит «как раньше». И почувствовал бы знакомую боль в сердце, осознавая, что «такую страну развалили» — не просто популярная фраза из анекдотов, а то, через что нам всем пришлось пройти наглядно и наблюдать своими глазами, как рушится то, что строили почти семьдесят лет наши предки своим трудом, потом и кровью.       — Конечно, нет. — Уверенно отозвался парень. — Такой страны больше никогда и нигде в мире не будет. Случившееся в 1991-м — настоящая катастрофа…       — Иногда мне кажется, что в той стране мы оставили больше, чем государство и идеологию, объединявшую нас столько лет… — Тихо заметила я, тяжело вздохнув.       — А это так и есть. — Мрачно согласился Женя и отвернулся в сторону. — Там осталась моя семья. Части которой давно нет в живых… или мы просто скучаем по детству.              Тысячи вопросов так и не найдут ответов,       Канули в лету времена Страны советов.       Вспомнились мне строчки мрачноватой песни Многоточия. Арина услышала эту песню из открытой двери моей комнаты, а вечером за ужином спросила у отчима, что это значит и о чём они поют. Все, кто сидели за столом, мрачно переглянулись… отчим обречённо вздохнул, а в глазах мамы я увидела плескавшуюся в них горечь. Лёша хмурился, а у меня в сердце так знакомо защемило — как бывало всякий раз, когда я вспоминала детство, папу и живых бабушку и дедушку… Арина не поняла тогда нашей реакции, Вика поняла, но промолчала. А потом, оставшись одна в комнате, я долго с нежностью гладила свой пионерский галстук и вытирала слёзы горечи с щёк. Я его получила, когда папы уже не было в живых и Женя тоже был далеко… успел ли он побывать пионером? Мы были одними из последних, кто успел его надеть. Свой значок октябрёнка я потеряла ещё при нём, а вот его бережно хранила до сих пор.       — Я тебя понимаю. — Наконец тяжело вздохнула я, стараясь отогнать свои тягостные мысли.       И тут же решила переключиться с мрачной темы на более животрепещущую для меня последние дни благодаря его же влиянию. И прежде чем он успел отреагировать, я ухмыльнулась, поглядев на него с хитро прищуренными глазами:       — Потанцуешь со мной? — Я вновь вспомнила фильм и тут же схватилась за пульт от видика — перемотать кассету на нужный мне момент в конце фильма.       — Что? — Он моргнул, глядя на меня непонимающе от такой быстрой перемены темы.       Я уже нашла нужный момент за пару минут до начала финального танца и вновь усмехнулась.       — Ты обещал. — Насмешливо напомнила я, встала и решительно протянула ему руку.       — Да не мог я такое обещать! — Попытался слиться Алонсо, посмотрев на меня страдальческим взглядом.       Я послала ему взгляд Горгоны и всем своим видом дала понять, что слиться не получится.       — Ладно… но ты мне будешь должна! — Он с видом великомученика поднялся со своего места и ткнул пальцем мне в плечо.       Я рассмеялась.       — Если ты опять про омлет…       Now I've had the time of my life…       Послышался знакомый бархатный мужской голос. На экране главные герои попали в свет прожектора и красиво обнялись, начиная свой знаменитый танец.       No, I never felt like this before.       Yes, I swear, it's the truth?       And I owe it all to you…       — Ты напрасно недооцениваешь мою фантазию, крошка. — Хмыкнул Женя, подходя вплотную. — И думаешь, что омлет — предел моих мечтаний…       Я фыркнула, глядя в экран, и повернулась к нему спиной, копируя их движения. В танце Бейби, стоя спиной, отводит руку ему за голову, а Джонни медленно медленно проводит своей по её руке, скользя от подмышки до талии. И ранее, на тренировках им долго не удавался этот элемент танца, потому что девушка не выдерживала и смеялась, т.к. было щекотно.       Cause, I've had the time of my life…       Вторит ему мягкий женский голос. Я пытаюсь повторить движение, заводя руку ему за шею и ощущая некоторую комичность ситуации. Мой любимый фильм, милашка Бейби в красивом платье и на каблучках, с накрученными волосами… ну просто куколка! И я… в старых потёртых шортах и выцветшей майке, с растрёпанными волосами и смазанной помадой. Красотка, кто бы спорил!       And I owe it all to you.       Женя тоже смотрел в экран, и я успела заметить, как он закатил глаза и ухмыльнулся с видом подлеца, задумавшего какую-то пакость. А потом он, копируя движение, явно намеренно провёл тыльной стороной ладони от моего локтя до подмышки так, что я не выдержала, дёрнулась и прыснула, отскакивая от него. Вот же зараза!       — Ай… смешно! — Возмутилась я, оборачиваясь и смерив его недовольным взглядом.       По лицу этого хитрого лиса я поняла, что он ничуть не раскаивается.       — Давай нормально!       — Я не виноват, что тебя всё смешит. — Женька цокнул языком, насмешливо щуря глаза. — Ещё раз?       Он точь-в-точь повторил движение, и я снова расхохоталась, когда его пальцы скользнули ниже и пробежались по рёбрам. Да он издевается!       В итоге вместо танца мы просто бесились, оказавшись на полу. Это снова напомнило детство и как мы с братом у бабушки могли устроить бедлам, просто начав бросаться подушками или щекотать друг друга…       Он бы напомнил мне брата, если бы не разные мысли и ощущения, которые он у меня вызывал… И которые явно недопустимо испытывать к брату.       Поэтому, лёжа на полу и уложив голову ему на плечо, я лениво размышляла, насколько ещё хватит его выдержки? А моей? А она здорово трещит по швам… особенно когда он делает так. Он мягко, но уверенно гладил меня по рёбрам и даже забрался под слегка задравшуюся во время нашей борьбы майку. Я изо всех сил делала вид, что мне всё равно, и напевала себе под нос навязчивую песенку с радио… а ведь было далеко не всё равно. Но я тоже могу идти на принцип. Поэтому мне оставалось только ждать, ну или же просто воспользоваться случаем…       Который скоро мне представился.

***

      — Марк? Какого хрена происходит? — Хмурится Женя, сжимая в руке телефон.       Я посмотрела удивлённо, успев заметить, только как он нажал на кнопку принятия вызова, стоило только телефону завибрировать.       — Нет, я не понимаю. Ты можешь объяснить нормально? Что у вас там творится? И почему я ничего об этом не знаю?..       С несколько мгновений я смотрю на него, а потом решаю оставить его и не слушать чужой разговор явно на личную тему, которая меня не касается. С коротким вздохом я ухожу на кухню, беру пакет с мусором, а в прихожей быстро провожу помадой по немного сухим губам и выскальзываю в подъезд, с тихим щелчком прикрыв дверь.