Птицы

∞

      Воздух из лёгких выбивает с такой силой, что в глазах темнеет, а тело на несколько бесконечных мгновений забывает, как дышать. А потом приходит боль — мерзкая, настойчивая, будто кто-то разом выкручивает все суставы и с глухим треском вправляет из обратно.       Сара задыхается, перекатывается набок и её выворачивает прямо на пол. Под ногти, скребущие, кажется, паркетные доски, впиваются занозы, но эта боль почти не ощущается из-за истощения. Голова нещадно кружится и на то, чтобы сфокусировать взгляд, отделить пол от потолка, уходит ещё минута.       Сара вытирает рот рукавом рубашки, шепча очищающее, и заторможенно осматривает комнату, в которой оказалась. Здесь темно, только через не до конца задернутые занавески единственного окна светит вывеска какого-то паба. Мебели нет, только кровать, огромная и развороченная.       Реддл брезгливо морщится и с трудом поднимается, шатаясь, как при сильной качке. Она наваливается на хлипкую дверь и вываливается в такой же полутемный коридор, с трудом удерживая себя в вертикальном положении, когда через звон в ушах на неё накатывают тяжёлые басы незнакомой, отвратительно громкой музыки.       Сейчас Сара не хочет думать, почему их выбросило именно в этом месте, она лишь жмурится, нащупывает их с братом связь и идёт к другой двери в конце коридора. Заходит без стука, морщится и быстро моргает от искусственного красно-синего вырвиглазного освещения.       Гарри сидит у стены и выглядит плохо, но он по крайней мере в сознании.       Певерелл облегчённо выдыхает при виде живой и, кажется, целой Сары. Сам не пытается подняться, только кивает в сторону кровати.       — Сделай что-нибудь, — язык с трудом ворочается, на половине фразы голос Гарри невольно срывается на змеиное шипение, но Реддл его понимает и переводит взгляд на кровать.       Том лежит на простынях синий, совсем замёрзший, его руки и лицо покрывают рубленные символы. Сара тянется к его шее, только сейчас заторможенно понимая, что и с неё самой слетела вся трансфигурация. Нащупывает сонную артерию и пережимает её, вынуждая магию под кожей забурлить, взбунтоваться.       Тома подбрасывает на постели как от разряда тока, первые мгновения он задыхается, хватается за грудь и осоловело моргает, с трудом фокусируя взгляд.       Сара облегчённо выдыхает и опускает взгляд на свои ладони, рассматривая их по новому. В свете неона их синюшная кожа выглядит не так страшно, не так неестественно, как при дневном свете. Даже уродливые рубцы рун, покрывающие всё тело, напоминают лишь воспаленные татуировки.       Гарри всё ещё сидит у стенки и только теперь Сара действительно обращает внимание на его состояние. Она хмурится, сползая с кровати, и на нетвердых ногах подходит к нему, почти падая рядом. Кладёт руку ему на плечо, но Гарри качает головой, слабо сбрасывая её ладонь.       — Я сам, — упрямо бормочет, прикрывая глаза и сосредотачиваясь. — Дай… мне минуту.       Том скатывается к ним на пол и Сара, пока есть время, плетёт новую иллюзию, скрывает глаза и кожу, трансфигурирует одежду — рубашки и брюки — в нечто более неформальное. Распускает прическу, встряхивая головой, и высветляет свои волосы до пшеничного блонда.       В комнате не тихо, рёв музыки отчетливо слышен. Он пробивается через щели в полу, льётся вязкой жижей сквозь стены и обволакивает всё пространство, вызывая головную голь. Сара слышит где-то внизу пьяные крики и взрывы смеха, чувствует бурлящий в воздухе экстаз и устало прикрывает глаза, различая запах кисло-сладких коктейлей и опиума.       Они сидят на полу до тех пор, пока Гарри не становится лучше. Пока он не берёт руку Тома в свою и не поднимает на уровень глаз, недоверчиво осматривая снова белую и чистую кожу.       — Где мы? — хрипло спрашивает Том, мягко высвобождая свою ладонь и поднимается, опираясь на стенку.       Сара ведёт плечами, поднимаясь следом, и оправляет серебристое платье, сменившее старую одежду. На ногах невысокие каблуки и сейчас на них она чувствует себя устойчивее, чем на плоской подошве.       Переодеваться, менять ткани, образы, подбирая самые подходящие — это так привычно, что на мгновение Саре кажется, что не было всех этих последних лет в роли Артефактора и Главы Отдела Разработок, что она так и осталась сотрудником ОИ, когда подстраиваться под ситуацию всем собой — и мыслями, и эмоциями, и образом — было её работой. Реддл оглядывает себя, брата с Гарри, и чувствует облегчение, расслабляет плечи и выдыхает.       Том тоже осматривает их с ног до головы, задерживает взгляд на её новой причёске и давит усмешку, совсем слабую, усталую, но искреннюю.       — А волосы зачем? — Гарри с кряхтением принимает вертикальное положение, а потом вдруг хмурится и тянет руку к своей голове. — Меня ты, надеюсь, не перекрашивала?       Сара не отвечает, лишь взмахом руки призывает сумку с их вещами. Та цела, слава Магии, чары не повредились и всё ещё исправно функционируют.       — Где Передвижник? — спрашивает Том.       Сара оттягивает на шее цепочку, заставляя круглую бусину на ней закачаться, и брат кивает.       — Вызовешь своего домовика? — обращается он к Гарри и снова с затаенной тревогой осматривает его на предмет травм.       Сару Том чувствует, ему не нужно спрашивать, в порядке ли она, чтобы знать ответ. Но с Гарри не так, с ним сложнее, страшнее. Смотреть человеку в душу и чувствовать его всем собой — это как две ступени восприятия, последовательные, но совершенно разные.       — Кричер, — Певерелл напрягается, когда не слышит хлопка, и вздрагивает, ощущая, как худые узловатые пальцы крепко впиваются в его штанину.       — Хозяину Гарри снова не сидится на месте, — бурчит домовик, осуждающе щурясь. — Хозяин Гарри не соизволил даже предупредить Госпожу.       Певерелл нетерпеливо отмахивается от тихого причитания, перебивая:       — Узнай, где мы. Мне нужен точный адрес.       Кричер также бесшумно исчезает и только сейчас они замечают материализовавшиеся на кровати походные рюкзаки.       Это было частью их плана — после перемещения сыграть роль туристов, придумать связную историю их прошлого и не привлекать внимания, пока не решат, что делать дальше.       Пока они не поймут, куда попали.       Передвижник, как артефакт, был невероятен с точки зрения магии, мысли и понимания, но крайне неточен, с множеством погрешностей, если говорить о его работе на практике.       Сара смогла переправить их в нужную реальность, имея при себе только свои воспоминания о чужой душе, зациклить артефакт на её характеристиках и отрегулировать так, чтобы Передвижник сам нашел им нужный мир.       Но память Сары о той душе на самом деле была единственным, что хоть как-то могло указать им путь. Они не знали ни имени, ни внешности, ни возраста, ничего конкретного — сноходцы не говорят о другой своей жизни, даже если встречают таких же сноходцев.       План был иронично прост — всего лишь найти одну душу среди миллиардов таких же душ.       — Хозяин Гарри среди грязных маглов, — скрипит домовик, выкручивая себе уши. — Кричер заглянул в их пустые головы и узнал, что хозяин Гарри в месте под названием Сохо.       Певерелл вдруг ухмыляется суховато-весело, будто услышал отличную шутку.       — Мы в Англии, — поясняет он нахмурившейся Саре.       — Год? — уточняет она, смотря на домовика.       — Две тысячи тринадцатый, мисс Сара, — вполне учтиво отзывается Кричер. — Весна, мисс Сара, третье мая, два утра и шесть минут.       Она медленно кивает, переглядываясь с братом и Гарри.       — Придерживаемся изначального плана, — говорит Том, подходя к окну и заглядывая за штору. — На улице ещё темно.       Сара снова кивает, последний раз осматривает их и, не сдержавшись, всё же незаметно добавляет Гарри в его шевелюру парочку розовых прядей.       — Вперёд и с песней, — шепчет она скорее для себя, толкая дверь и выходя в пустой коридор.       Они спускаются по лестнице и, не выходя в главный зал, заполненный до отказа веселящейся молодежью, тенями скользят по узкому проходу между стеной и бархатными шторами в сторону светящейся таблички выхода.       Свежий воздух заполняет легкие, избавляет от противной вони химозной выпивки и удушающего смрада из смеси пота, одеколонов и сладких духов.       Сара массирует виски и мотает головой, приводя обоняние в порядок, и следует за братом до угла здания. У выхода из переулка на пешеходную улицу они замедляются, вслушиваясь в голоса и разговоры прохожих.       Люди, проходящие мимо, кутаются в шарфы, согревают руки в карманах и перчатках, пониже натягивают шапки, пряча красные от холодного ветра уши. Они одеты не так экстравагантно, как подсознательно ожидал Том. Пальто, свитера, куртки — всё это выглядит почти привычно. Однако в современной одежде больше цветов и красок, больше фасонов, чем он помнил по серым лондонским улицам детства. А ещё людям, по-видимому, стало нравится носить на себе лозунги разной степени бессмысленности и глупые изображения.       — Что это? — в голосе Сары слышится любопытство и только теперь Реддл замечает одну странность: у большинства прохожих в руках светящиеся экраны, похожие на ЗОИ, но все же другие. Они меньше и у некоторых из них тянутся тонкие провода, кончики которых скрываются в ушных раковинах.       — Это телефоны, — говорит Гарри тихо, с оттенком ностальгии. — Сейчас популярны кнопочные и сенсорные. Слабые и маломощные, если сравнивать с магическими зеркалами, но в будущем их усовершенствуют, почти возведя в ранг технологического чуда. А канаты в ушах — аналог аврорских коммуникаторов.       Они накидывают на плечи материализовавшиеся из воздуха пальто чисто для вида и выходят из переулка. Идут вперёд, проходя улицу за улицей, разглядывают вывески и витрины открытых магазинов и темные, пустые окна закрытых — чтобы в их стеклах увидеть отражения маглов, беззастенчиво рассмотреть в них ещё больше деталей.       Когда они уже отошли на приличное расстояние от точки выхода, взгляд Гарри цепляется за вывеску «Белая лилия» и он приостанавливается, осматривая небольшое здание с маленькими окнами. Оно кажется неброским и достаточно отдалено от туристического центра, чтобы можно было надеяться, что у них не спросят документов при регистрации.       В крайнем случае, всегда есть конфундус и Кричер, который, Гарри не сомневается, всё это время следовал за ними попятам, не решаясь оставить хозяина без присмотра среди «грязных маглов».       Они заселяются сюда на три дня, почти без проблем снимая номер на верхнем этаже. Сара улыбается сонной женщине за стойкой и щебечет на дикой смеси итальянского и французского, накручивает светлый локон на палец и непонимающе дует губы на обреченные просьбы усталой женщины говорить с ней по-английский.       В итоге им выдают ключ, на пальцах показывая номер этажа. Когда Сара отходит от стойки, направляясь в сторону лестницы, женщина выдыхает с облегчением.       В номере одна двухспальная кровать и раскладной диван, который они не сговариваясь игнорируют, валясь на белые простыни.       Гарри чувствует, как в его плечо упирается лбом Том и расслабленно прикрывает глаза, мысленно радуясь, что они хотя бы живы.       Певерелл не помнит, когда в последний раз был так истощен, поэтому благодарно сжимает руку Реддла, когда чувствует, как тоненький поток магии перетекает к нему, снимая напряжение в закаменевших мышцах. Он не помогает его собственной энергии быстрее восстановиться, не убирает болезненной пульсации магического ядра, но хотя бы дает почувствовать себя в безопасности, напоминает, что он теперь не один.       Он ещё слышит, как с другой стороны от Тома пристраивается Сара, как шепчет заклинания, едва касаясь стены над изголовьем кровати, и успевает подивиться тому, сколько же в её худощавом теле магии, раз после всего пережитого она ещё в состоянии позаботиться об их защите, прежде чем отключиться.       Гарри открывает глаза, сглатывает и морщится от сухости в горле. Проводит руками по лицу, прогоняя сонливость, и привстает на локтях, оглядывая кровать. Реддлы спят рядом, переплетённые конечностями и закутанные в единственное одеяло. Он видит лишь светлый лоб Сары, выглядывающий из-под белой наволочки, и это совершенно ново для Гарри — видеть близнецов вот такими, полностью расслабленными и умиротворенными.       Он смотрит на них ещё несколько минут и в голову лезут разные бредовые мысли — а видел ли кто-то ещё их вот такими? Знает ли кто-то, что близнецы не спят на подушке, а прячут головы под ней? Гарри вспоминает страусов, что прячут свои головы в песок при малейшей опасности — этот жест кажется ему по-детски наивным и простым, но внутри что-то всё равно вздрагивает, когда он думает об обстоятельствах, при которых у Реддлов могла выработаться эта привычка.       Гарри отводит глаза. Смотрит на зашторенное тонкой тюлью окно, пропускающее свет. Должно быть, время уже близится к обеду.       Он медленно поднимается с кровати, стараясь не издавать лишних звуков, но Сара всё равно тревожно вскидывается, сонно щурясь.       — Всё в порядке. Спи, — шепчет Гарри. Он хотел успокоить, но голос со сна звучит хрипло, почти грубо.       Сара хмурится, несколько мгновений ещё глядит на него расфокусированным взглядом, прежде чем снова откинуться на простыни и закрыть глаза.              Певерелл закрывается в ванной, смывает остатки сна и вчерашней усталости и останавливается у зеркала, разглядывая себя. Глаза у него тусклые, человеческие, не горящие зеленым пламенем и он искренне благодарен Саре за это — сам он вчера совершенно забыл о нужде в их маскировке перед маглами. Он зарывается пальцами в волосы, тщетно пытаясь пригладить топорщащиеся во все стороны пряди, и ворчливо фыркает, натыкаясь в своей черной копне на розовые пятна.       Гарри выходит из отеля в джинсах и белой футболке, на ходу проверяя в карманах шуршащие купюры — у Кричера мог быть отвратительный характер, но догадливости и смекалки ему было не занимать. В конце концов, он был домовиком — и предугадывать потребности своего хозяина было его прямой обязанностью, но что-то Гарри сильно сомневался, что любой другой домовик на месте Кричера вот так вот просто пробрался бы в банк и стянул пару пачек налички, не получив на то прямого приказа.       Певерелл хмыкает себе под нос, оглядывая улицу в поисках ближайшего магазина электроники. Пусть они с Реддлами ещё и не изучили этот мир, но уже сейчас Гарри с уверенностью может сказать, что гаджеты и интернет здесь — такая же неотъемлемая часть жизни маглов, как и в его родной реальности.       На прилавке он видит телефоны — плоские экраны, похожие на тонкие книжки, большие раскладные устройства с маленькими квадратиками букв на нижней панели, и компьютеры — экраны с большой гудящей коробкой рядом.       Гарри на некоторое время подвисает, с сомнением оглядывая целый ворох разных моделей. Он знает, что такое интернет, сеть и мессенджеры. Но его знаний недостаточно, чтобы с точностью определить, в чем разница компьютера и той штуки с квадратиками букв. Чем вон те вытянутые телефоны отличаются от точно таких же вытянутых телефонов, цена которых, к слову, в два раза выше?       Гарри теряется, но совсем ненадолго. Он вовремя вспоминает, что, на минуточку, является Аврором, и что общение с маглами было частью его обучения. Поэтому когда к нему подходит консультант он лишь вежливо улыбается, ненавязчиво вытягивая из молодого паренька всё, что ему нужно, и решает взять им три телефона — больше для удобства и маскировки, нежели для связи — и то устройство, что с квадратными буквами и экраном — ноутбук.       На кассе за дополнительную плату ему подключают подписку на интернет, показывают, как отслеживать трафик, и вручают визитку магазина, предлагая звонить в любое время дня и ночи, если возникнут ещё вопросы.       На обратном пути он заглядывает в кофейню за завтраком и возвращается в номер нагруженный пакетами. Том встречает его, облокотившись на стену в коридоре, и Гарри успевает заметить, как разглаживается складка между его бровей, когда он входит в комнату.       — Где ты был? — голос Тома деланно незаинтересованный, но глаза продолжают сверлить в нем дыру, выражая всё накопившееся недовольство.       — Ходил нам за завтраком, — Гарри улыбается, поднимая шуршащий пакет с выпечкой.       Сара появляется рядом бесшумно и почти незаметно, поэтому Певерелл не успевает даже придумать подходящей шутки, чтобы разрядить обстановку, когда девушка выхватывает у него выпечку и картонку со стаканчиками кофе, выглядя при этом крайне довольной.       — Спасибо, дорогой, — почти мурлычет она, вновь возвращаясь в комнату и поудобнее усаживаясь на уже заправленную кровать.       Тумбочка, стоящая вплотную к изголовью, на практике оказывается замечательным столиком, куда отправляется кофе. Пакет с выпечкой Сара всё ещё прижимает к себе — и это так напоминает Гарри кошку, охраняющую свою добычу, что он, не сдерживаясь, смешливо фыркает.       Взгляд Тома смягчается и он отстает от Певерелла со своим недовольством, подхватывает из его рук второй пакет и ставит на стол.       Коробки с телефонами и ноутбуком он рассматривает с исследовательским интересом, вертит их в разные стороны, а потом вскрывает первую упаковку и, даже не прикасаясь к диковинному устройству, сразу тянется к инструкции.       Гарри качает головой, закатывает глаза почти показательно, но на него никто не смотрит. Мерлин, кто-то кроме Реддла вообще читает инструкции?       Певерелл заглядывает Тому за плечо и снова качает головой — шрифт в сложенном гармошкой каталоге до того мелкий, что без увеличительного заклинания сам Гарри едва ли отличит буквы от местами прерывающихся линий. Но, кажется, Реддла всё вполне устраивает — взгляд его медленно скользит по строчкам, впитывая новую терминологию и обороты речи.       Гарри оборачивается и смотрит на Сару. Та выбрала себе слойку с яблоком и теперь жует её с таким же серьёзным видом, внимательно разглядывая начинку, с каким её брат старательно осваивает азы владения электроникой. И всё это выглядит почти комично — если не знать, что абсолютно всё новое Реддлы делают и познают с таким же сосредоточенным, убийственно невозмутимым видом.       Певерелл встряхивает головой, беря свой стаканчик с кофе, и отходит к подоконнику, чтобы иметь возможность и дальше наблюдать за Реддлами.       — Кричер, — зовет он и дожидается, пока домовик проявит себя. — Выясни, какие документы должны быть у каждого магла и как их сделать, — Гарри встречается с существом взглядом. — Нам нужны легальные документы, быстро и без шума.       Кричер кивает и тут же исчезает.       — Ты только что послал своего домовика изучать работу магловской бюрократической системы и то, как её можно взломать? — хмыкает Сара, поднимая глаза.       — Всего лишь попросил добыть нам эти их официальные бумажки, — неопределенно взмахивает рукой Певерелл.       Сара снова хмыкает, на этот раз выразительнее.       Гарри вздыхает.       — Ну что не так? — поджимает губы, опускаясь на кровать рядом.       — Не думала, что доблестных Авроров этому учат.       — Учат чему? — нахмурился мужчина.       — Сара, — говорит Том ещё до того, как та успевает ответить.       Смотрит он при этом так укоризненно, что девушке остается только закатить глаза и вновь сосредоточиться на еде.       Том поворачивается к Гарри всем корпусом.       — У маглов есть хранилище для информации?       — Здесь это называется интернет, — кивает Певерелл и ставит пустой стаканчик на пол, откидываясь на руки, позволяя футболке обтянуть торс.       Он готов поклясться своей магией, что сделал это просто так, для удобства, не преследуя никаких целей, но то, как взгляд Тома при этом неуловимо меняется, становится острее, глубже, а на дне серых глаз вспыхивает искрой потаенный голод — всё это заставляет Гарри вздрогнуть от неожиданно накатившего предвкушения.       Он слышит, как на другой стороне кровати громко и недовольно фыркает Сара, как скрипит матрас, когда она поднимается, и хлопает дверь, когда выходит из номера, оставляя их наедине.       Гарри слышит, как быстро бьется его собственное сердце, почти оглушающе, и сглатывает вязкую слюну, когда Том плавно и медленно, красуясь, поднимается со стула и подходит ближе.       Табун мурашек пробегает по спине и рукам, когда Реддл останавливается между его расслабленно раздвинутыми ногами и замирает, не касаясь коленями матраса. Взгляд при этом не отводит ни на мгновение, смотрит пристально, немигающе, и тот огонь, что пылает в его глазах, обжигает на расстоянии.       — Гар-ри, — Певерелл вздрагивает, внутренности пронзает молния, хлестая по оголенным нервам и он стонет, тихо и неосознанно, почти неслышно, но Тому от этого звука будто окончательно срывает все тормоза.       То, с какой скоростью он валит его спиной на покрывало и седлает бедра, наклоняясь почти вплотную, нос к носу, кружит Гарри голову. А потом Реддл облизывается, и он окончательно проваливается куда-то, в какое-то другое пространство, загипнотизировано пялясь на то, как розовый язык медленно, почти лениво обводит тонкие губы, как они блестят от слюны, чуть приоткрытые, пропускающие тяжелое дыхание.       — Блять, твою мать, Реддл, — хрипит Гарри и первым тянется к этим губам, слизывает чужую слюну и снова стонет, на этот раз в полный голос.       Поцелуй выходит грязным, болючим, они сплетаются языками раньше, чем полноценно касаются губами, а потом, как бешеные, бьются зубами, клацают, и Том случайно — или нет — прокусывает ему губу до крови. Металл на языке не вызывает тошноты, лишь ещё сильнее распаляет, подстегивает, и Гарри, собравшись с силами, рывком опрокидывает Тома на спину и придавливает своим телом, вжимаясь пахом в пах.       На этот раз стонут они одновременно и так же одновременно начинают двигаться.       — Сними, — по-настоящему рычит Том и Гарри замирает, чувствуя, как сердце пропускает удар. А потом подается вперед, с силой впечатывается в тонкие губы, почти выдирая нетерпеливыми пальцами пуговицу из чужих брюк.       — Боже, сделай так ещё раз, — Певерелла ведёт, он ощущает себя совсем пьяным, опьяненным человеком под собой.       Том его слушается, рычит не хуже зверя, и Гарри чувствует, как под ним вибрирует, ходит ходуном грудная клетка.       Блядский боже.       Певерелл дергаными движениями сдирает с них одежду, напрочь забывая, что это можно сделать с помощью магии. Он мешкается, когда взгляд падает на твердый, сочащийся смазкой чужой орган и этого мгновения достаточно, чтобы потерять контроль.       Том рывком меняет их местами, смотрит в глаза, не отрываясь, и опускает руку между их телами, сжимая ею сразу два члена. Гарри толкается бедрами в его руку и ругается, понимая, что надолго его не хватит. А когда Том наклоняется, сцеловывает стон с его губ и снова рычит, посылая вибрацию по горлу и телу Гарри, того клинит — он ожесточенно вбивается в кулак, обхватывает чужие плечи для поддержки, не царапая, но ощутимо проходясь ногтями по бледной коже. Его стоны прерываются грязным матом, голос срывается, переходя на свистящий шепот, и когда пальцы Тома задерживаются на головке, давят прямо на щелку, а потом резко, без сантиментов, проводят по всей длине до самого корня, Гарри взрывается, выгибаясь до хруста позвоночника.       Рык Тома сменяет протяжный стон и он падает на него, загнанно дыша.       Они лежат так, пока дыхание и сердцебиение не приходят в норму. Между ними липко, остывшая сперма неприятно стягивает кожу, но Гарри чувствует себя так хорошо, что тело напрочь отказывается двигаться. Его сил хватает только на то, чтобы поднять руку, вплетая пальцы в чужие волосы, и прохрипеть сорванным голосом:       — Не знал, что лисы умеют так рычать.       И Том смеётся — Гарри чувствует, как он мелко вздрагивает.       — Лисы не умеют, — переходит на змеиный язык Том, чтобы поберечь горло и поднимает голову, посылая ему сытый, довольный взгляд. Гарри выпутывает руку из его волос и накрывает ею эти бесстыжие глаза, тихо бормоча ругательства.       — Не смотри так, это возбуждает.       Том ухмыляется, даже не пытаясь убрать ладонь с лица.       — Это проблема, Гар-ри? — лукаво тянет.       — Блять, Реддл, — вздрагивает мужчина, чувствуя, как в животе снова завязывается тугой узел. Не такой дикий, выбивающий все мысли, а ленивый и теплый. И ему хватает сил сбросить с себя продолжающего нагло ухмыляться Тома и привстать на кровати, касаясь испачканного спермой живота.       Ухмылка на губах Реддла тает, глаза снова жадно вспыхивают, но Гарри показательно не обращает на это внимания, поднимаясь и направляясь в душ.       — Мы должны найти Сару, — бросает Певерелл не оборачиваясь, но не может отказать себе в удовольствии ненадолго притормозить в дверях ванной и как следует потянуться, ничуть не смущаясь наготы.       — Она на первом, пытает персонал на ресепшене, — хрипло, с запозданием отвечает Том.       Гарри оборачивается, выгибая бровь.       — Расспрашивает, — исправляется мужчина, не отрывая от него взгляда.       Это не похоже на то, как смотрел Реддл, когда был возбужден, сейчас этот взгляд мягкий, будто совершенно очарованный открывшейся перед ним картиной, и Певерелл колеблется, прежде чем захлопнуть дверь ванной комнаты, отрезая.       Потому что чувствовать на себе такой взгляд оказывается неожиданно приятно.